Зимовье

Андрей начал издалека:
- Друг поссорился с девушкой и ушел в глубокий запой. Родители и дома его закрывали и чего только не делали – один черт бухает. Я вспомнил, что было у отца зимовье где-то в лесу. Я там несколько раз бывал в детстве. Предложил увезти его туда – от жилья далеко, пить нечего, да и не на что. И мне два-три дня на природе на пользу пойдут.
Отец отвез нас, сколько позволяла дорога, рассказал, как дальше идти и уехал, пообещав забрать нас в воскресенье вечером.
Хоть батя и сказал, что от дороги всего четыре километра, шли мы долго. Часа полтора, если не два. Оно и не удивительно – Мишаня-то синий. Еле ноги переставляет, спотыкается о каждый корень. Зимовье меня несколько удивило – мне казалось, что оно больше должно быть. С другой стороны, я же был там в детстве. А в детстве, как известно, все большим кажется. Запах внутри меня тоже удивил. Отец не приезжал сюда лет шесть или семь (с тех пор, как у него инсульт случился ), а затхлого или плесневелого запаха нет. Впрочем, мне было не до размышлений. Свалив полубесчувственное тело друга на широкую лежанку, я и сам прилег. Устал до чертиков. Хотелось закрыть глаза и отрубиться, но я бросил перед крыльцом рюкзак с припасами на два дня. Звери и все такое…
Вышел на улицу. Сижу, курю, смотрю по сторонам. И вдруг так нехорошо мне стало, так неуютно. Говорю сам себе:
- Ну и трус же ты, Дюха! Сумерки только опускаться начали, а ты уже чуть в штаны не наложил.
Занес внутрь рюкзак. Хотел растопить печь, но на старом месте (за углом) не оказалось, а идти в лес совсем не хотелось. Зато захотелось подпереть чем-нибудь дверь и занавесить окно. Только теперь я заметил, что на двери имеется мощная деревянная конструкция для запирания. Закрыл и сам офонарел – крест получился.  Поискал глазами, чем закрыть окно. У двери, на гвоздике, фуфайка висит. Снял ее, мысленно отметив:
- Уж больно велика она для отца. Может, папа с кем-то из друзей приезжал…
Подхожу к окну и только теперь обращаю внимание, что слева от окна сделан одностворчатый ставень. Прикрываю его и снова обнаруживаю устройство для запирания напоминающее крест.  Странно. Насколько я помню, отец всю жизнь атеистом был. Может совпадение?
 Я включил принесенный с собой фонарь и запер окно. Тут стал просыпаться Мишаня и, пока он не осознал, где находится, я сунул ему снотворное и дал запить минералкой. Спать почему-то не хотелось, развлечений в зимовье никаких.  Немного походив из угла в угол и убедившись, что друг спит, я позаимствовал из данных для него таблеток снотворное и тоже лег спать.
Снотворное тому виной или еще что, а сон был тяжелый. Мерещилось, будто кто-то пытается заглянуть в окно, скребется в дверь, какие-то голоса. Наконец, все стихло и я крепко заснул. Проснулся я от стонов Мишани
- Ммм, пи-ить,ммм…
Ожидая подобного пробуждения друга, я еще с вечера положил у стены бутылку с остатками минералки.
-Держи!
- Ты кто? – всполошился Мишаня
- Конь в пальто! – бросил я вставая
На часах было семь двадцать. Через узенькие щели ставня пробивался дневной свет. Я, осторожно, освободил окно.  Присмотрелся, прислушался. Тихо. Ничего подозрительного
- Где мы?  Как мы тут оказались? – допытывался Мишаня. – А у нас ничего покрепче нет?
 Я молча подошел к двери, убрал запор, выглянул на крыльцо
- Вот сейчас насобираем дров, растопим печь и я заварю тебе крепкого чая
День прошел спокойно, если не брать в расчет постоянные жалобы друга на состояние крепкого похмелья и на судьбу злодейку. Мы приготовили дров с запасом, принесли воды с запасом. Я сварил жиденький супчик и заставил Мишаню поесть. По мере приближения вечера в душе зарождалось беспокойство. Передалось мое состояние другу или он сам что-то почувствовал, но Миха стал озираться по сторонам и к чему-то прислушиваться. Стараясь сохранять спокойствие, спрашиваю:
- Ты чего?
- Да как-то неспокойно мне. Ты ночью ничего не слышал?
- Нет, - пытаясь сделать честное лицо, отвечаю
- Значит, это белочка у меня была
- Ты о чем?
- Да мне сквозь сон казалось, что мышка где-то скреблась и жалостливо так просила впустить внутрь. 
Пришлось рассказать о том, какими были вечер и часть ночи для меня.
- Слушай, Дюха, меня колбасит по страшной силе. Случись чего – я тебе не помощник.
- Жить захочешь – сам себе помощником станешь
- Может дернем отсюда, пока не поздно?
- Поздно. До жилья далеко, а транспорта у нас нет. Я не хочу в сумерках шарахаться по лесу и тебя не отпущу. Вместе легче пережить ночь.
На скорую руку соорудили кое-какие орудия обороны, включая самодельные деревянные кресты.  Заперлись на все запоры и стали ждать.  Кофе у нас не было, зато отец вручил две большие паки чая и велел оставить в зимовье. Ни один из нас не знал, как правильно заваривать чифирь, но понимали, что это очень крепкий чай, который нужно пить маленькими глотками. А так же, по фильмам  мы знали, что он придает либо сил, либо бодрости.  Может, это просто иллюзия, но зачем-то же люди пьют его в тюрьме. После нескольких глотков крепкого до горечи чая Мишаня взялся мельтешить перед глазами и без того тесного помещения.
- Сядь, а,  – попросил я
- Я пытаюсь вспомнить что-то, что постоянно ускользает от меня. Ты что-то такое рассказывал о зимовье
- Я? Когда?
Мишаня долго смотрел на меня, пока не созрел
- Помнишь,  перед тем, как разъехаться на учебу, мы с пацанами до утра жгли костер на поляне? Сначала вспоминали школу, потом думали о будущем, а когда стемнело стали всякие страшные байки рассказывать. Гришаня еще тогда сказал, что никогда не согласился бы заночевать в такой зимовьюшке
 Ответить я не успел, потому как на крылечке скрипнула  доска и мы обратились в слух.
- Милый, впусти меня, - нежно пропел из-за двери голос бывшей девушки Михи
Мишаня подался вперед, но я схватил его за руку
- Вспомни, где ты и где она
- Я вообще-то хотел открыть дверь и вмакарить ей хорошую пощечину. Хотя, за те измены, что она творила за моей спиной, а перед расставанием рассказывала о них с таким упоением…
- Здесь ключевые слова «открыть дверь». Тому существу, что за дверью плевать на твои чувства. Ему или ей главное, чтобы ты открыл дверь
- Любимый, не слушай его. Открой дверь и мы с тобой поговорим по душам
- Да пошла ты! Я, дурак, бухал в надежде на то, что крякну. Не дождешься, шалава! Я жить буду! Всем врагам назло! И найду себе не красотку размалеванную, а хорошую девушку, которая станет мне женой! Теперь я знаю, что жену нужно искать не по красоте, а по уму и любви!
Мишаня еще долго разглагольствовал, обращаясь к запертой двери. По мере того, как он кричал неведомому существу, из-за двери раздавались сначала писк, визг, недовольное рычание. Потом они сменились жалобным плачем и стонами. Наконец, послышались лишь редкие всхлипывания, которые вскоре тоже прекратились
Потребовались усилия, чтобы остудить пыл друга и заставить его успокоиться.
-Теперь послушай меня, - попросил я, протягивая ему давно остывший, и от того еще более противный,  на вкус чай – Ты вспомнил тот давний разговор про зимовье?
- Когда?
- А я вспомнил, только рассказать не успел. Впрочем, ты и без этого все сделал правильно
- Ты о чем?
- Эту историю Гришаня нам и рассказывал. Мол, есть где-то в лесу зимовье самоубийц. Оно показывается только тем, кто решил добровольно расстаться с жизнью, но еще не осмелился сделать это. Уединяется человек в лесу, чтобы еще раз все обдумать и взвесить все «за» и «против», а тут зимовье на его пути. Человек радуется, что есть, где остановиться. До ночи думает, а ночью приходят его проблемы и начинают наседать, склоняя к суициду.   
- Зачем тогда такие основательные запоры на двери и окне?
- Их, вероятно, сделали те, кто выбрал жизнь и решил стоять до последнего. Может и для тех, кто придет после них и еще может одуматься
- Слышь, Дюха, а ведь Гришаня уже четыре года числится без вести пропавшим. Он тогда под сокращение попал, запил, а потом пропал
- Думаешь?..
- Он-то всегда трусоватый был. Может, решил таким образом уйти?
Едва дождавшись утра, мы собрали свой нехитрый скарб, и пошли в ту сторону, откуда пришли. Через сорок минут мы вышли на дорогу. В тринадцати километрах от того места, где высадил нас папа. Но это не имело значения. Главное – мы были живы