2

Девушка стала ещё более хрупкой с тех пор, как несколько дней провисела с поднятыми вверх руками, поддерживая организм лишь редкими глотками воды, которую ей приносила одна из монашек. Запястья, стянутые джутовой веревкой, саднили долго, краснота только-только сошла с них, и девушка потихоньку возвращалась к жизни. Лишь иногда по ней пробегал холодок – это цепкий взгляд аббата внезапно выхватывал её в саду, или в галерее, или во время молитвы…

Пришла пора собирать виноград.
С большими корзинами в руках монахини не спеша продвигались вглубь виноградного изобилия, аккуратно срезая налитые солнцем гроздья, спелые и ароматные. Девушка тоже была привлечена к работе, и свою корзину наполняла с усердием. Где-то в начале ряда она заметила аббата, который прохаживался и наблюдал… Затем она потеряла его из виду. Запустив руки в крупные листья винограда, чтобы сорвать особенно аппетитную гроздь, она замерла. Затем резко отдернула руки и попятилась. В зелени послышалось предупреждающее шипение. Девушка не знала, как поступить. Правильным решением было бы позвать на помощь, или же убежать, но её сковал первобытный страх. Набравшись смелости, она сделала глубокий вздох, собираясь закричать…
- Тсс, только не кричи… - её рот зажала сильная мужская рука. Вторая рука вывернула её правую за запястье и резко дернула куда-то назад. Он потащил её, сильно и властно. Она не упиралась. Он спас её от змеи…
- Пути Господа нашего неисповедимы. Но ты не торопись к Нему на небеса, дочь моя. – она отдышалась, а он взял её за подбородок рукой, поднял лицо и заглянул в глаза… Что за сила таилась в аббате, девушка не понимала. Но когда она смотрела в бездну его обсидиановых очей, у неё подкашивались ноги. Казалось, он может выпить из неё душу одним лишь глотком…
- Пойдём давить виноград. Снимай башмаки.
Она скинула обувь, омыла ноги в специально приготовленном корыте.
Он не спускал с неё глаз. Её щиколотки, её пальчики ног, такие маленькие, такие нежные… Он мог бы их кусать, лизать… А мог бы заковать в кандалы… О, он столько всего мог с ней делать… Он хотел. Аббат сжал руку в кулак так сильно, что маленькое распятие с четками врезалось ему под кожу.
- Туда, - он жестом указал на двери. Она легко ступала по каменному полу босыми ногами. Аббату показалось, что он и есть этот прохладный пол, и девушка мягко, на носочках, ступает по его лицу – вот она касается его языка, губ…
Они вошли в комнату с большими деревянными бадьями. Каменные стены имели в себе несколько окон, солнечный свет пыльными лучами врывался в полумрак помещения. Пахло начинающим бродить виноградом.
Девушка остановилась и в луче света засияла, словно ангел. Аббат перекрестился. Между тем, девушка чуть склонилась и приподняла юбки, она приоткрывала завесу тайны – стройные щиколотки были лишь продолжением изящных икр, а те с помощью коленных суставов соединялись с крепкими бедрами, играющими в солнечном свете. Кожа словно сияла. Задрав юбки, девушка полезла в чан с виноградом.
Что за безумный танец наблюдал аббат, он так и не смог понять толком… Как будто лесная нимфа перед ним извивалась, он смог бы поверить в волшебство, скажи ему кто-то, что тоже это видит. Яркая, дивная, излучающая женскую красоту, с сильными и стройными ногами, она топтала виноградные гроздья, и сок брызгал во все стороны, капельками оседая на внутренней поверхности её бёдер, там, где взгляд аббата почти болезненно ощущал свое присутствие… Он жил сейчас у неё между ног. Он слизывал капли виноградного сока с её гладкой кожи, она топтала виноград, и его голова безвольно болталась меж её ног…
Он отвернулся и под одеждами почувствовал себя живым. Этот сок и этот соблазнительный свет греха он смоет её кровью…