Искажение Жестокости. Часть седьмая. Глава 7

Руслан выхватил свой нож и, бросившись в прямой коридор, яростно дёрнул ручку ближайшей двери, надеясь, что за нею можно укрыться от нападения жуткой твари. Дверь не поддалась, а до следующей парень добежать не успел. Стремительно и почти бесшумно налетев сзади всем своим весом, громадная, кошмарная псина сбила его с ног. Когда они, сцепившись, рухнули на пол, фонарик вдруг погас, и всё вокруг погрузилось в непроглядный мрак.
 
Немного оглушённый неожиданным падением, Руслан всё же сумел сгруппироваться. Подняв локоть, чтобы защитить горло, парень быстро перекатился на другой бок, увлекая за собой тяжёлого, пыхтящего зверя, чьи острые зубы схватили его за левую руку чуть выше локтя, разодрали рукав куртки и впились в тело. От пронзительной боли Руслан невольно вскрикнул, но не стал тратить время на то, чтобы отпихнуть ужасную пасть. Вместо этого в абсолютной темноте он на ощупь нашёл мягкий живот навалившейся на него твари и принялся яростно всаживать туда нож по самую рукоятку, разрывая и кромсая внутренности. Страшные зубы монстра разжались только после пятого удара. Зверь издал глухое, горловое хрипение, потом тихо заскулил, дёрнулся всем телом и замер.

Тяжело дыша от только что пережитого потрясения, парень спихнул с себя неподвижную, мохнатую тушу и с трудом отполз в сторону, морщась от острой боли в прокушенной руке. Потом Руслан торопливо ощупал фонарик у себя на груди. К счастью, тот не разбился, просто при падении случайно сработала кнопка выключения. Испытав немалое облегчение, парень включил фонарик и с запоздалым ужасом взглянул на кошмарное создание, которое лежало поперёк коридора в двух шагах от него. Это был громадный, чёрный пёс, размерами напоминавший дога, но с более густой и длинной шерстью. Жуткие, жёлтые глаза уже начинали стекленеть, страшная пасть, усеянная острыми зубами, так и осталась открытой.

Увидев на зубах монстра собственную кровь, Руслан судорожно передёрнул плечами, его вдруг пробрала холодная, нервная дрожь, ведь парень никак не ожидал встретить здесь это страшилище. Ольга никогда ни о чём подобном ему не рассказывала. Наверху, в парке и вокруг дома, по ночам всегда бегали сторожевые псы, это Руслан знал. Самые обычные собаки, которые рычат и лают, а не нападают бесшумно, как привидение. Теперь ему стало понятно, почему в подвалах нет охраны. Это было вполне в стиле Холодова заняться разведением диких, безмолвных монстров и запустить их в тёмные коридоры подземного лабиринта.

Парень почувствовал, что по раненой руке в рукав льётся кровь, рана горела от нестерпимой боли. Стиснув зубы, он стащил со спины рюкзак и отыскал в нём аптечку, которую предусмотрительно захватил с собой, отправляясь в эту опасную авантюру. Вытерев свой окровавленный нож о шкуру мёртвого зверя, Руслан разрезал рукава одежды, обнажил ужасную, рваную рану, щедро залил её антисептиком и кое-как перетянул бинтами, чтобы остановить кровь. Пальцы дрожали, его всё ещё трясло от запоздалого ужаса, а когда парень попытался встать на ноги, его вдруг замутило, голова закружилась, и перед глазами заплясали серебристые искры. «Ещё не хватало упасть здесь в обморок», в панике подумал Руслан и вынужден был снова опуститься на холодный, каменный пол.

Он в изнеможении привалился спиной к стене, выпил пару глотков воды из бутылки, потом посидел немного с закрытыми глазами, стараясь преодолеть накатившую слабость. Но одновременно парень продолжал настороженно прислушиваться к мёртвой тишине подземных коридоров. Теперь эта тишина казалась обманчивой. Она скрывала в себе всякие ужасы. А внезапная мысль о том, что из темноты в любой момент может появиться вторая такая же тварь, подстегнула нервы и заставила его снова подняться на ноги.

Слабость понемногу отступила, и, почувствовав себя чуть бодрее, Руслан надел рюкзак на правое, непострадавшее плечо, оглядел прямой, тупиковый коридор с шестью загадочными дверями, подёргал ручки ещё нескольких из них, но они, как и первая, тоже оказались запертыми. Ни на что особо не надеясь, он машинально переходил от двери к двери и уже мысленно планировал вернуться к развилке, как вдруг последняя дверь слева слегка дрогнула под его рукой и приоткрылась.

Парень осторожно заглянул в проём, и яркий луч фонарика материализовал из тьмы довольно приличных размеров комнату, заставленную потускневшей, старинной мебелью, которую покрывал густой слой пыли и паутины. Тяжёлый запах сырости и плесени, застоявшийся в помещении, хлынул ему в лицо. Сначала Руслан нерешительно попятился, но потом, не в силах преодолеть своё любопытство, всё же осторожно ступил внутрь и с удивлением заметил, что пол в комнате деревянный, а не каменный. Древний, прогнивший паркет, прикрытый большим, пыльным ковром угрюмой, мрачной расцветки, громко и протестующе затрещал под ногами парня. На стенах неряшливо лохматились остатки облупившихся, покорёженных от сырости, тёмных обоев. И всё же странная комната выглядела так, словно когда-то давно в ней жили люди. Кому и зачем понадобилось жить под землёй, можно было только гадать.

У дальней стены располагалась громадная двуспальная кровать с витой, металлической спинкой, заржавевшей от сырости. Когда Руслан навёл на неё луч фонарика, ему вдруг показалось, будто там кто-то лежит. Он попятился и шумно выдохнул от страха, но тут же понял свою ошибку, лучше осветив причудливые складки на пыльном, тяжёлом, серебристо-чёрном покрывале, их сочетание немного напоминало вытянувшуюся человеческую фигуру. Разумеется, в странной комнате никого не было, только древние шкафы громоздились по углам, отбрасывая гротескные тени.

Парень не собирался тут долго задерживаться, но вдруг его взгляд случайно скользнул в дальний левый угол комнаты. Там, рядом с кроватью, на стене виднелось что-то непонятное, похожее на ещё одну дверь, прикрытую тёмной портьерой. Ведь не могло же здесь, глубоко под землёй, быть окна. Возможно, там прятался так нужный ему проход к дому.

Забыв об осторожности, охваченный жгучим любопытством и желанием поскорее найти выход, Руслан быстро пересёк комнату, оставляя следы в густой пыли на ковре. Парень прошёл мимо кровати, которая была похожа на какой-то чудовищный катафалк, но не осмелился коснуться покрывала, чтобы убедиться наверняка в отсутствии под ним человеческого тела. Потом Руслан ступил в угол и протянул руку к портьере, закрывавшей вторую дверь. Но его пальцы так и не успели дотронуться до истлевшей, пыльной ткани.

Под ногами вдруг что-то дрогнуло и оглушительно затрещало. Почувствовав опасность, парень в последний момент попытался отпрыгнуть в сторону. Инстинктивно Руслан ухватился за покрывало, свисавшее с кровати, но оно не смогло задержать падение. Гнилой паркет мгновенно раскрошился под его ногами, и, невольно вскрикнув, парень рухнул вниз, во тьму, увлекая за собой обломки досок, пыль и тяжёлое покрывало, в которое судорожно вцепились его пальцы.

Когда оглушённый ударом Руслан пришёл в себя, он не сразу понял, где находится. Разлепив веки, парень увидел прямо перед собой яркий кружок света от луча фонарика, выхвативший из темноты пыльные, толстые складки чёрной с серебристым рисунком ткани. Он лежал на боку, на какой-то мягкой поверхности, и свалившееся на него покрывало с верхней кровати, за которое Руслан пытался ухватиться, когда начал падать, теперь окутывало его тело со всех сторон, словно саван. Парень осторожно пошевелился, чтобы убедиться, слушаются ли его руки и ноги. Вроде всё было в порядке. Боль чувствовалась только в прокушенной собакой руке и в правом колене, на которое он, видимо, неудачно приземлился при падении. Тогда Руслан выпутался из покрывала, отбросил его в сторону, медленно сел, поднял свой фонарик и с изумлением осмотрелся по сторонам, не веря своим глазам.

Он сидел на гигантской кровати, почти точной копии той, что находилась наверху, покрытой такими же пыльными серебристо-чёрными покрывалами. Дыра, в которую он провалился, маячила метрах в десяти прямо над ним. Расстояние до неё казалось невероятно огромным, и парень понял, как ему повезло, что он свалился не на голый, каменный пол, не на острые края какой-нибудь мебели, а на эту мягкую кровать, которая немного погасила силу удара и спасла его от серьёзных травм, а может быть, и от смерти. Хотя Руслан до сих пор не мог понять, зачем Холодову понадобилось столько кроватей глубоко в подвале, но именно за эту кровать его, наверно, стоило бы поблагодарить, ведь она пришлась очень кстати. Вряд ли парень остался бы в живых, свалившись на каменный пол с высоты десяти метров.

Комната, в которую он попал, по размерам не уступала той, что располагалась наверху, но её половина была отгорожена тяжёлой, бархатной портьерой тёмно-красного цвета, которая немного уменьшала видимое пространство. Слишком высокий потолок тонул во мраке, казалось, что сверху нависает чёрная бездна. Кроме кровати здесь находилась кое-какая мебель. Справа расположился большой, старинный шкаф орехового дерева и несколько полок с пыльными, пожелтевшими от времени книгами на стене. Слева была устроена очень искусная имитация камина, рядом стояло большое, облезлое, красное, кожаное кресло, низкий, резной столик и на нём толстая, жёлтая свеча в причудливом, тяжёлом подсвечнике. Тут же лежали ещё несколько свечей и куча каких-то странных, блестящих, металлических предметов, издалека напоминавших инструменты хирурга. Каменный пол застилал пушистый, чёрный с красными разводами ковёр, по углам валялись неряшливо брошенные тряпки, похожие на старую одежду. И всё вокруг покрывал толстый слой пыли, а воздух был ещё более тяжёлый и зловонный, чем наверху.

Удивлённо оглядев обстановку странной комнаты, Руслан освободился от рюкзака. Потом парень медленно сполз на пол и попытался встать на ноги. Ушибленное колено сильно болело и сгибалось с трудом, но боль пока казалась вполне терпимой, так что, скорее всего, травма не была слишком уж серьёзной. Прихрамывая, Руслан осторожно сделал несколько шагов, словно ожидал повторения того, что произошло с ним наверху, хотя чувствовалось, что пол под ковром твёрдый, каменный, и вряд ли он способен ещё куда-то провалиться. Но кто их знает, эти странные подвалы, вырытые явно сумасшедшими людьми.

Отряхнувшись от налипших на него пыли, паутины и древесных обломков, парень направил луч своего фонарика вверх и ещё раз убедился, что до дыры в деревянном потолке теперь так просто не допрыгнешь, особенно, когда болит нога. На всякий случай у него в рюкзаке имелся моток прочной верёвки, но даже если он заберётся на кровать и с неё каким-то чудом сумеет забросить туда петлю, выдержат ли его вес эти острые осколки гнилых досок, торчащие по периметру неровной дыры между двумя такими же прогнившими от сырости стропилами.

Вздохнув, Руслан решил сначала поискать какой-нибудь иной выход, а безнадёжные попытки забраться обратно в дыру в потолке оставить на потом. На первый взгляд, двери в комнате не было, но ведь как-то же попала сюда вся эта мебель, не сквозь стены же она просочилась. Выход мог находиться за портьерой, разделявшей комнату на две части, и, отойдя от кровати, Руслан сразу нашёл тому подтверждение, взглянув на пол. На толстом слое пыли, покрывавшем ковёр, довольно отчётливо виднелись многочисленные цепочки следов, связывавшие поддельный камин, шкаф и ту часть комнаты, которую скрывала бархатная портьера. Кто бы ни был человек, оставивший здесь свои следы, он явно знал, что делал и куда шёл.
 
Ковёр заканчивался, не доходя примерно полметра до тяжёлой, красной ткани, ниспадавшей живописными складками. На голом, каменном полу следы исчезали, но парень был уверен, что выход находится именно там. Он решительно протянул руку к портьере и одним резким движением отодвинул её в сторону. Металлические кольца, на которых она висела, пронзительно завизжали, неохотно скользя по ржавому пруту, вмонтированному в стены.

Яркий луч фонарика, быстро устремившись вперёд, пробил светлый тоннель в густой, зловонной тьме и вдруг испуганно дрогнул, замер, уткнувшись в жуткие, желтоватые человеческие кости, висевшие на серой, каменной стене. В первое мгновение этого неожиданного ужаса Руслан непроизвольно вскрикнул, потрясённый и шокированный тем, что он увидел. Парень в страхе попятился, выронил фонарик из дрожащей руки, неудачно ступил на больную ногу, пошатнулся и едва не упал, с трудом удержав равновесие. Фонарик повис на шнурке у него на шее и теперь освещал только пыльный пол под ногами, но Руслан всё равно чувствовал, осознавал стремительно проваливающимся в панику, агонизирующим рассудком присутствие чего-то невыносимо ужасного там, впереди, за границей маленького кружка света.

Если бы в этой страшной комнате имелся другой выход, парень немедленно воспользовался бы им, чтобы бежать куда-нибудь, как можно дальше, но другого выхода здесь не было, только через тёмное пространство за портьерой, где во мраке затаились кошмарные видения. Возможно, это галлюцинация, и ему всё померещилось. Трепещущий рассудок отказывался поверить в реальность происходящего. Через пару минут первый шок немного отступил, сменившись растерянностью. Руслан успокоился, а вернее, кое-как взял под контроль свой безумный страх, от которого хотелось забиться в дальний угол и вопить диким голосом, пока не охрипнешь. Стиснув зубы, парень заставил себя вновь поднять фонарик и направить его во тьму. Его руки непроизвольно дрожали, и синий луч, как сумасшедший, плясал по сырым, каменным стенам, вытаскивая из темноты всё новые нереальные ужасы.

Там, за красной портьерой, на стене висели в ряд четыре мёртвых человеческих тела. Они были закреплены на стене жуткими приспособлениями, подобными тем, которые Руслан видел наверху, в комнате с решетчатой дверью. Мёртвые тела находились в разных стадиях разложения. Крайнее слева, на которое сразу упал свет фонарика, было голым скелетом, череп зиял пустыми глазницами. На остальных кое-где ещё сохранились остатки полуразложившейся плоти, с голов свисали длинные волосы, похожие на грязную паутину.

Но когда парень сдвинул луч фонарика ещё чуть правее, он почувствовал, как волосы шевелятся на его собственной голове, а нестерпимый ужас и отчаяние буквально разрывают его мозг изнутри, переходя в безумную боль, в непреодолимое желание изо всех сил стиснуть ладонями глаза, чтобы больше ничего не видеть, и громко завопить. Там, в самом дальнем углу, висела обнажённая девушка, выделяясь на серой стене ослепительно-белым пятном не успевшей разложиться кожи. Её голова, отягощённая густой массой длинных, тёмных волос, упала на грудь, всё её маленькое, изящное тело было чудовищно изрезано, истерзано, искромсано, словно над ним глумился сумасшедший маньяк-садист. Внизу, под стеной натекла огромная лужа крови, которая ещё не успела засохнуть. По всему было видно, что смерть наступила совсем недавно, возможно, несколько часов назад.

—А… али… са, — с трудом прохрипел Руслан, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Ноги его не слушались, в горле пересохло, и казалось, что он никогда больше не сможет вдохнуть, никогда больше не сможет издать ни звука. Словно во сне, не ощущая своего застывшего, окостеневшего от ужаса тела, парень кое-как доковылял в тот угол на подгибающихся ногах и несколько минут, впав в какой-то кататонический ступор, просто смотрел на неё безумными глазами, не в силах оправиться от шока. Больше всего на свете в этот момент ему хотелось, чтобы на стене оказалось мёртвое тело другой девушки, просто очередная безымянная жертва маньяка Холодова, но только не она, не Алиса. Кто угодно, только не Алиса.

Попавший в ловушку смертельного ужаса разум, пытаясь спастись от подступающего безумия, тут же начал лихорадочно генерировать истеричные мысли о том, что это не она, конечно, не она. Всё это только сон, галлюцинации, кошмарные видения, всё это лишь кажется ему, но на самом деле этого нет, этого просто не существует. Он свалился в дыру, ударился головой и отключился от реальности, а может быть, даже умер, попав в какой-то жуткий бред, как разновидность загробной жизни. «Умер… я упал и умер… и они умерли… кто-то из нас умер… вот только кто… я или они… они или я», как в калейдоскопе, замелькали скользкие, безумные мысли, и Руслан почувствовал, что может окончательно спятить, если немедленно что-нибудь не предпримет. Но что он мог сделать?

«Галлюцинация… всё это мне только кажется… этого нет… этого нет… всего лишь галлюцинация… я умер», навязчиво крутилось в голове. Руслан с трудом заставил себя поднять свою одеревеневшую руку и с удивлением посмотрел на неё так, словно ею управлял кто-то другой. Но так как фонарик был судорожно зажат в его правой руке, а поднял он раненую левую, то боль от резкого движения, пронзившая рану, словно раскалённая игла, немного взбодрила его помутившийся рассудок, выдернула его на поверхность из засасывающей трясины бреда и паники. «Нет, я жив, я чувствую боль». Руслан в ярости затряс раненой рукой, от чего боль взорвалась и запульсировала в ране огненным вихрем. «Я жив. Почему же я вижу это? Я не хочу это видеть. Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу».

Стараясь не обращать внимания на панические вопли парализованного ужасом рассудка, парень слегка наклонился вперёд и дрожащими пальцами коснулся мягких волос мёртвой девушки, медленно отвёл спутанные пряди  с её лица и тут же получил контрольный выстрел всепоглощающего, смертельного кошмара, когда увидел знакомые карие, шоколадного оттенка глаза, широко раскрытые и остекленевшие. В них уже не осталось ничего живого, ничего человеческого, не было и следа той мягкой, непередаваемо-уютной доброты и тёплого сочувствия, которые Руслан помнил в её робком взгляде. Сквозь эти мёртвые глаза словно смотрела чёрная, ледяная бездна безграничного и равнодушного космоса.

Кажется, он пошатнулся, как будто получил смертельный удар. Задохнулся, на несколько мгновений забыв, как дышать. И застонал от нестерпимой душевной боли, выворачивающей ему внутренности. Но продолжал, застыв, смотреть ей в лицо, которое осталось нетронутым и почти таким же красивым, как при жизни, если не считать жутких мёртвых глаз с их космическим, отсутствующим выражением безграничной пустоты. Здесь была лишь её оболочка, израненное маленькое тело. Где же она находилась сейчас? Остался ли где-нибудь во времени и пространстве след её невероятно доброй и мягкой души? Где был он сам, раздавленный и смятый, словно кусок картона, попавший под колёса?

Руслан не заметил, как и когда ноги у него подкосились, отказываясь его держать. После чёрного провала в сознании он обнаружил себя неподвижно сидящим на полу возле лужи крови. Его застывший, пристальный взгляд был прикован к маленьким, босым, безвольно висящим на стене ножкам Алисы. Они, как и лицо, остались нетронутыми, маньяк пощадил их, или забыл о них, или не посмел их коснуться. Потоки крови, текущей с истерзанного тела каким-то чудом миновали эти нежные, изящные ступни. Красивые маленькие пальчики с крошечными ноготками, покрытыми розовым лаком, казались произведением искусства, хрупкой и прекрасной игрушкой. Смотреть на них было так хорошо, так спокойно, словно он уже умер и, лёжа в могиле, видел цветные сны.

Фонарик, повисший на шнурке у него на шее, освещал залитый кровью каменный пол, но парень не смотрел туда. В полумраке, за границей яркого лучика синего света, Руслан видел только эти красивые босые ступни, смутно белевшие на тёмной стене. Его помрачённому рассудку они казались смыслом всего сущего, вершиной красоты и гармонии. Перед ними хотелось встать на колени и замереть в благоговейном экстазе, почтительно коснувшись губами их совершенства. За них можно было даже умереть, исчезнуть, бесследно раствориться во тьме, не испытывая никаких сожалений. Но сначала он должен сделать… Что? Потерянный рассудок не мог вспомнить, назойливая и непонятная мысль вертелась на самом краю сознания и тупой болью отзывалась в висках, дразня своей раздражающей недоступностью. Должен. Должен. Должен. Он должен сделать какую-то важную вещь.

Туфли… Да, те сиреневые туфли у него в рюкзаке. Их нужно вернуть. Их нужно надеть на эти божественные, восхитительные ножки. Этим он спасёт её. И Алиса снова посмотрит на него своими чудесными, живыми, шоколадными глазами, излучающими мягкое тепло, искреннюю доброжелательность и непередаваемо-уютное сочувствие. Она спасёт его… или нет… он спасёт её. Они спасут друг друга из этой кошмарной бездны отчаяния, страха и подступающего безумия. «Да, найти и спасти». Мысли его беспомощно путались. «Туфли… рюкзак… где рюкзак?»

Шатаясь, словно пьяный, весь во власти своего навязчивого бреда, которым его впавший в панику рассудок отгородился от жуткой реальности, Руслан с трудом поднялся на ноги и, хромая, потащился в ту часть комнаты, где находилась кровать. По дороге он споткнулся о край ковра, упал, больно ударившись раненым плечом, и долго лежал неподвижно, не в силах пошевелиться. «Найти и спасти… туфли… рюкзак… найти», беспомощно кружились в голове обрывки безумных мыслей. Парень лежал в полной темноте, потому что при падении накрыл фонарик собственным телом.
 
Ощущение времени исчезло. Возможно, на несколько минут он даже потерял сознание. Удушливая, зловонная тьма подступала, давила со всех сторон невыносимой тяжестью, Руслан задыхался в отвратительном смраде. Потом судорожно дёрнулся всем телом, очнулся и неловко повернулся на бок, невольно застонав от жгучей боли в ране. Фонарик выкатился на ковёр из-под его руки, и парень снова увидел вокруг себя всё ту же жуткую комнату.

Рассудок упорно отказывался верить в то страшное, что скрывалось за красной портьерой. Снова всё показалось сном, бредом, кошмаром, но только не реальностью. Может, его загрызла та жуткая, безмолвная собака. Или он упал. Да, он упал с большой высоты и разбил себе голову о каменный пол. Неужели он действительно видел всё это? Оглядываться в ту сторону не хотелось, страх парализовал движения. «Просто нужно вернуть туфли, и я вырвусь из этого кошмарного сна», не в силах выплыть из глубин своего бреда, устало думал Руслан. Он поднял фонарик и посветил вверх, стремясь убедиться, не привиделась ли ему та дыра в потолке. Нет, дыра была на месте. Он упал в неё. Ударился головой. А всё остальное кошмарный сон. «Нужно вернуть. Туфли. Зачем я их взял? Это всё сон. Кошмар. Да, сон. Голова болит. Я разбил её, когда упал. Наверно, так и было. Этого нет. На самом деле ничего этого нет. Меня здесь нет».

Только через несколько минут Руслану удалось немного справиться с собой и подняться на ноги. Парень отыскал свой рюкзак и достал оттуда сиреневые туфли. Поставил их на край кровати, сел рядом и долго смотрел на них, не в силах пошевелить ни единым мускулом. На него навалилась какая-то свинцовая усталость и апатия. Руслан пытался сосредоточиться, а его рассудок в это время словно стремился возвести непреодолимую преграду между собой и ужасом, рождая всё новые бессвязные, бредовые мысли.

Как-то незаметно для самого себя парень принялся думать о красивом сиреневом платье, в которое сегодня была одета Алиса, когда пришла на встречу с ним. «Как же платье? Где оно? Ведь нельзя же без платья. Это нехорошо. Нельзя без платья». Руслан беспомощно огляделся по сторонам, напрасно шаря лучом фонарика по тёмным углам комнаты. Лёгкого, сиреневого платья Алисы нигде не было видно. Тогда он сдёрнул с кровати большое, тяжёлое, серебристо-чёрное покрывало и аккуратно расстелил его на ковре.

Какая-то смутная, но настойчивая мысль о мёртвых телах, об ужасных жёлтых костях, о луже крови терзала его, пытаясь пробиться через барьеры, возведённые рассудком для самосохранения, но он гнал её прочь, заставляя себя думать только о сиреневых туфлях и платье. Какие мёртвые тела? Это ведь просто сон. Он ударился головой при падении. Ему снится кошмар. Но почему в кошмаре всё не может происходить само собой? Почему он должен идти туда, за портьеру? Он не хочет снова это видеть, он не может это видеть. Лучше стоять здесь и не двигаться… не двигаться… не двигаться… нет… нет… нет… только не двигаться и не ходить туда…

Усилием воли, с трудом стряхнув с себя начинающуюся панику, стараясь думать только о сиреневых туфлях, которые очень украсят изящные ножки с розовыми ноготками, Руслан, хромая, медленно двинулся через комнату к портьере. Он не поднял ни фонарика, ни глаз на жуткие полуистлевшие скелеты. Фиксируя взгляд на полу у себя под ногами, избегая смотреть на лужу крови, парень приблизился к последней девушке. Стараясь не думать о страшных ранах на её прекрасном теле, он сосредоточился на хитроумных кожаных креплениях, удерживающих её на стене.

Когда нестерпимый ужас произошедшего, сметая хрупкие барьеры, ледяными струйками начинал неудержимо просачиваться в сознание, Руслан отсекал его мыслями о том, что не раз видел такое прежде в интернете. Почему он паникует? Это ведь крипота, кошмар, сон, не больше. Ему же это нравилось, щекотало нервы, бодрило поддельным ужасом. Он пытался вспомнить самые отвратительные и страшные вещи из интернета и заменить ими реальность, которая смотрела ему в лицо и норовила столкнуть в безумие. Это не на самом деле. Фильм ужасов. Он попал в фильм ужасов или на сайт с криповым контентом. Крипота вокруг него. Вот она, её можно потрогать руками. Интерактивный криповый сайт в подвале у Холодова.
 
Когда ничего уже не помогало, парень вновь принимался с маниакальным упорством размышлять о сиреневых туфлях, маленьким, отдалённым краешком рассудка смутно осознавая, что, сражаясь с безумием, начинает, действительно, сходить с ума. Только один раз, пока он возился с тугими, перепачканными засохшей кровью креплениями, его посетила робкая, неизвестно каким чудом вынырнувшая из моря безумного бреда мысль о поисках выхода. Рассудок, изнемогающий в своих путаных размышлениях и уловках, тут же с энтузиазмом ухватился за неё, бессильно смешивая разумные, логичные вещи с бредовыми идеями о том, что нужно вывести отсюда девушку, и обязательно в сиреневых туфлях, которые он нашёл, потому что в именно них скрывается ключ ко всему, что здесь происходит.

Собравшись с духом, Руслан даже рискнул провести лучом фонарика по углам кошмарного пространства за портьерой, но никакой двери нигде не наблюдалось. Выхода не было. Он свалился в каменный мешок с трупами, и ему не выбраться отсюда. Паническая мысль тут же потонула в вихре навязчивых рассуждений о сиреневых туфлях. Плевать на безвыходность положения, главное, у него есть туфли. Сиреневые туфли. Это очень важно. Иногда парню казалось, что в его раскалывающуюся от боли голову проник какой-то чужеродный объект, развлекающий его назойливыми мыслями о красоте девичьих ног и туфель, но он послушно внимал им и подчинялся, находя в этом нелогичном, нелепом бреду спасение от смертельного ужаса и отчаяния.

Наконец, ему удалось расстегнуть все хитроумные крепления на стене. Зажав фонарик в зубах, Руслан дрожащими руками подхватил сползающее вниз израненное тело Алисы, машинально удивляясь тому, какая она лёгкая. Парень отнёс её в первую часть комнаты и осторожно завернул мёртвую девушку в серебристо-чёрное покрывало, которое прежде расстелил на полу. Раньше её маленькое, изящное, нежное тело было таким приятным и сладостным, когда он ласкал Алису, обнимал её и страстно прижимал к себе, всей кожей чувствуя, как её послушное тело дрожит и откликается на лихорадочный жар его желания. Теперь же её тело стало чужим, холодным и неподвижным. Никогда больше девушка не вздохнёт прерывисто в его объятиях и не сомкнёт в экстазе бледные веки, отягощённые длинными, пушистыми ресницами, не прошепчет ему на ухо о том, как сильно она его любит.

Тяжёлая, плотная ткань скрыла все жуткие увечья и раны на обнажённом теле Алисы, но скрыть холодное торжество смерти она была не в силах. При невнимательном взгляде могло бы показаться, что девушка просто спит, если бы не её широко распахнутые, пустые, мёртвые глаза. Чуть помедлив в страхе и нерешительности, Руслан протянул трясущуюся руку и прикрыл её веки своей ладонью.
—Спи, — едва слышно прошептал он, словно Алиса могла его услышать. Её застывшее личико было холодным и твёрдым, как камень. Когда через пару минут он убрал ладонь, веки снова отскочили вверх, из остекленевших, неживых глаз на него опять хлынула ледяная, чёрная пустота космической бездны.

От этого жуткого зрелища, парень, коротко всхлипнув, резко отвернулся, со свистом втянув в себя воздух, зажмурился и зажал рот ладонью, потому что его внезапно замутило. «Успокойся, это просто глаза. Когда ты наденешь ей на ноги сиреневые туфли, станет намного лучше», подумал кто-то странный и заторможенный внутри его головы. Руслан несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться, потом открыл глаза, медленно повернул голову и посмотрел на ноги Алисы, стараясь не замечать её лица. Выглядывая из-под серебристо-чёрного покрывала, маленькие босые ножки были, по-прежнему, прекрасны.

Тогда Руслан бережно поднял девушку на руки, стараясь не смотреть ей в глаза, перенёс на кровать, уложил поудобнее, аккуратно расправил её красивые, длинные волосы, которые, как и ноги, смерть ещё не успела обезобразить. Сам он опустился на колени у другого края кровати и принялся медленно, неловко, неумело надевать Алисе на ножки сиреневые летние туфли, словно сейчас это было самым важным делом на свете. Парень делал это так осторожно и бережно, как будто опасался, что её ножки могут вот-вот рассыпаться в прах под его дрожащими пальцами. Наконец, расправив и застегнув последний непослушный ремешок, Руслан на несколько мгновений застыл неподвижно, любуясь делом рук своих, потом в изнеможении уткнулся лицом в кровать рядом с холодными, неподвижными ногами Алисы.

Глаза его горели, в груди безжалостной ядовитой змеёй ворочалась острая боль, от которой хотелось кричать, но слёзы не шли, и в голове словно разверзлась чёрная бездна, поглотившая все бессмысленные бредни о туфлях. Парень не помнил, сколько он просидел так, судорожно прижимаясь лицом к кровати, в оцепенении чёрного отчаяния и горя. Очнулся он от горьких упрёков самому себе. «Нашёл, называется. Спас. Ты просто жалкое ничтожество. Не сумел уберечь девушку, ублюдок. Но кто мог сотворить такое с ней? Неужели Холодов? Зачем ему это?»

При всей той лютой ненависти, которую Руслан испытывал к успешному бизнесмену и строгому старшему брату Ольги Андрею Холодову, его рассудок отказывался постичь всю глубину разверзшейся перед ним бездны. Он отказывался верить в то, что человек, самый обычный человек, пусть даже суровый и странный, пусть даже главарь тайной преступной группировки, но рождённый отцом и матерью, внешне красивый, элегантный и всегда неизменно вежливый, может быть способен на такую невообразимую, бессмысленную жестокость. Мысли о Холодове окончательно встряхнули и вернули на место немного поехавший от ужасного потрясения рассудок. Душу Руслана до краёв затопила горячая ярость и жгучее желание мести. Безумно захотелось выбраться отсюда, найти Холодова и убить его. А потом пусть делают с ним, что хотят, он готов даже сдаться властям. Главное, уничтожить этого отвратительного маньяка, раздавить, как мерзкую гадину, всадить ему в горло по самую рукоятку один из его паскудных хирургических ножиков, которыми он кромсал тело бедной девушки.

Стремительно вскочив на ноги, парень, не обращая внимания на резкую боль в колене, лихорадочно бросился к столику у камина, где лежали ножи, иглы и крючья всех размеров и форм, и замер, словно натолкнувшись на невидимую стену, потому что дотрагиваться до них ему было нестерпимо противно. Казалось, что на некоторых из этих причудливо украшенных предметов осталась засохшая кровь и кусочки человеческой плоти. Задыхаясь от ненависти и отвращения, Руслан одним порывистым, судорожным движением сбросил всю эту сверкающую кучу орудий пыток на пол и ногой затолкал под кровать, чтобы больше не видеть. В конце концов, у него есть собственный хороший и честный нож. Зачем ему отвратительные приспособления мерзкого садиста и убийцы? К чёрту их. Он убьёт Холодова своим ножом. Но чтобы получить возможность отомстить маньяку, сначала нужно было как-то выбраться отсюда.

Охваченный неудержимой, лихорадочной жаждой деятельности, внезапно сменившей мрачную апатию, Руслан поднял свой рюкзак, валявшийся на полу возле кровати, и принялся торопливо рыться в нём, отыскивая верёвку. Моток нашёлся почти на самом дне. Парень быстро сделал на конце верёвки петлю, для веса привязал к ней небольшой обломок доски и, встав на кровати, попытался забросить в дыру в потолке. От его яростного прыжка тело мёртвой девушки конвульсивно вздрогнуло, и Руслан испуганно посмотрел на неё. «Извини», едва слышно пробормотал он, хотя Алиса и не могла его услышать. Боясь её потревожить своими попытками, Руслан соскочил на пол и осторожно перенёс девушку ближе к камину, положил там, на ковре между креслом и столиком, заботливо расправив покрывало.
 
Возвращаясь к кровати, где он оставил свой фонарик, парень случайно взглянул в сторону портьеры, и по телу его прошла холодная дрожь, когда он снова увидел кости, висящие на стене. Он совсем забыл закрыть портьерой вход в ту жуткую часть комнаты. Поспешно исправив свою оплошность, Руслан снова запрыгнул на кровать и в течение, наверно, целого часа, позабыв о боли в ране и о ноющем колене, пытался набросить петлю на обломки досок в дыре. Это оказалось совсем не просто. Расстояние было слишком велико. Петля упорно пролетала мимо, как бы высоко он ни прыгал, стараясь её забросить, но всё-таки пару раз это у него получилось. Однако, как только парень начинал осторожный подъём по верёвке, трухлявая доска с треском ломалась, не выдерживая его веса, и он летел вниз, падая на злосчастную кровать.

После часа отчаянных и безуспешных попыток, снова упав почти с половины расстояния, сломав древнюю кровать, которая с жалобным треском перекосилась на одну сторону и запала посередине, совершенно измучившись и морально, и физически, Руслан не стал подниматься. Несколько минут он лежал неподвижно на сломанной его прыжками кровати, словно придавленный собственным пессимизмом. С горечью и отчаянием парень пытался осознать, что выбраться этим путём, через пролом в потолке, у него не получится, как бы он ни старался. Раненая рука и ушибленное колено нестерпимо болели. Волны боли прокатывались по телу, отнимая остатки сил и мужества. Со стоном Руслан приподнялся, отыскал в рюкзаке обезболивающие таблетки, забросил в рот сразу несколько и запил остатками воды из бутылки.

Теперь парню оставалось лишь признать очевидное: он в смертельной ловушке, в каменном мешке глубоко под землёй, и выбраться отсюда самостоятельно он вряд ли сумеет. Никто не способен помочь ему в этой ужасной ситуации, обращаться за помощью не к кому. Он ведь сам, в одиночку, затеял эту опасную авантюру, сам пошёл на смертельный риск. И теперь бессмысленно звонить друзьям или в полицию с отчаянным и нелепым призывом: «спасите меня, я в подвале у Холодова, куда сам залез, и тут полно трупов». Друзья ничего не сумеют сделать, они просто не способны найти его в этом проклятом, запутанном лабиринте под землёй. А вот полиция, подготовленная Холодовым, может охотно ухватиться за идею о том, что это он убил Алису и остальных жертв в этом подвале. Он проник сюда, он знает дорогу, значит, он и виноват. Холодов явно будет доволен таким исходом дела, если ему удастся свалить на него все свои преступления. К тому же вряд ли в этом глубоком подвале, расположенном за городом, есть мобильная связь.
 
С угрюмой обречённостью размышляя о своём отчаянном и безвыходном положении, Руслан всё же достал телефон, включил его и с мрачной усмешкой убедился собственными глазами, что сети здесь нет. Никому он не сумеет позвонить, даже если очень захочет, он отрезан от внешнего мира каменными стенами и многометровой толщей земли. Остаётся умереть здесь от жажды, голода или от удушья. Хотя в дыру, проломанную им в потолке, и проникал более свежий воздух из верхних переходов, здесь, внизу, он всё равно оставался тяжёлым и смрадным из-за близкого соседства гниющих трупов на стене.

«Ну, что же, вот и приехали. Я в могиле, в самой настоящей могиле», подумал парень с мрачной иронией. «Наверно, это тайный, семейный склеп, а там, за портьерой, хранятся пропавшие жёны Холодова. Сделать что ли, пару фоток на память. Ведь не каждый день попадаешь в подобное место». Неожиданно увлёкшись этой безумной идеей, лелея в глубине души слабую, почти нереальную надежду на то, что он всё же сможет выбраться отсюда и разоблачить убийцу, Руслан взял фонарик и, подсвечивая им, сделал несколько снимков страшной комнаты с разных ракурсов. Потом, немного поколебавшись, парень робко приблизился к лежащей на полу Алисе и сфотографировал её бледное, застывшее личико. Но при мысли о том, чтобы отодвинуть портьеру и сделать снимки дальней стены, увешанной скелетами, его мужество тут же иссякло.

Вернувшись на кровать, Руслан просмотрел получившиеся фотографии. Они вышли не очень чёткими, но по-настоящему жуткими, и парень поспешил их закрыть. Руслан и сам толком не понимал, зачем он их сделал. Это было бессмысленно. Если он не сумеет выбраться, то просто умрёт здесь, в подвале, и фотографии умрут вместе с ним. Представив собственный голый скелет, крепко сжимающий телефон костяшками мёртвых пальцев, парень невольно содрогнулся.

Продолжая машинально лазить в телефоне, он случайно наткнулся на то странное сообщение «где ты?», которое получил ещё в посёлке, прячась от людей Холодова на пустыре. Руслан совсем забыл о нём, но теперь снова открыл, теряясь в догадках, кто бы мог его прислать с совершенно незнакомого номера телефона. Если бы не отсутствие сети, Руслан набрал бы этот номер, чтобы побеседовать с загадочным человеком, интересующимся его судьбой, побеседовать прямо из могилы. Но мертвецам под землёй не доступна мобильная связь.

Вздохнув, парень выключил бесполезный телефон, спрятал его в карман и тут же заметил, что свет фонарика стал более тусклым, наверно, батарейки садились, и работать им оставалось уже недолго. Можно было поменять их на запасные, но, взглянув на толстую свечу, которая стояла в подсвечнике на столике, Руслан передумал. Он сполз с кровати, хромая, добрался до столика, достал из кармана зажигалку и поднёс язычок пламени к фитилю свечи. Чёрные тени вздрогнули и слегка отодвинулись к углам, а комната наполнилась тусклым, призрачным, жёлтым светом.
 
Случайно Руслан взглянул на пол и впервые задумался о том, как сюда попадал человек, ещё до него оставивший эти следы в пыли на ковре. И как попадали в эту комнату его жертвы? Не через потолок же они прыгали. Тем более что потолок был целым, пока он не свалился вниз, проломив его. Парень не мог найти в себе сил снова пойти за портьеру, но он внимательно оглядел видимую часть комнаты и ещё раз убедился, что нигде не наблюдалось ничего, хотя бы отдалённо похожего на дверь. Кроме массивного старинного шкафа справа от кровати.

Руслан отошёл от столика со свечой, протянул руку к дверце шкафа и дёрнул. Она заскрипела, но не поддалась. Тогда парень вытащил свой нож и через несколько минут упорного, отчаянного ковыряния в трухлявом дереве выломал замок. Когда дверцы распахнулись с протяжным, жалобным скрипом, на Руслана повеяло сыростью и пылью, он увидел на полках сложенные друг на друга коробки со всяким старым барахлом и больше ничего. Но разочарование его было не слишком велико, потому что Руслан почти и не ожидал, что обнаружит здесь дверь наружу. Если в комнате где-то был спрятан тайный механизм, делающий доступным выход, ему всё равно его не открыть, не зная секрета. И секрет, скорее всего, известен только хозяину этой преисподней. Хозяин может прийти сюда в любой момент, а может и не прийти в ближайшее время. Он убил Алису совсем недавно и теперь долго не появится. Хотя кто знает, что взбредёт в голову этому маньяку.

Думая о том, как было бы здорово, если бы Холодов всё-таки пришёл сюда, и он смог бы отомстить маньяку за его преступления, парень медленно сунул в рот сигарету, которых у него тоже оставалось не слишком много, всего половина пачки, наклонился и прикурил от огня свечи. Потом он выключил свой издыхающий фонарик, медленно вернулся к Алисе и, чуть поколебавшись, сел рядом с нею на ковре, у поддельного камина. «Прости меня», едва слышно прошептал Руслан и, робко погладив волосы девушки, снова опустил свою дрожащую ладонь на её холодное лицо, закрывая веки. Так он держал довольно долго, выкурив несколько сигарет и затушив их окурки о камни камина. Когда же парень, наконец, убрал свою затёкшую, уставшую руку, он увидел, что веки Алисы остались закрытыми.

Девушка стала настолько похожа на спящую, её бледное личико выглядело таким красивым, трогательным и беззащитным, что Руслан почувствовал, как невыносимая боль жестоко сдавила ему грудь и поднялась к горлу, не давая дышать. В глазах защипало. Прорвав бесчувственный барьер апатии, горячие слёзы потекли по его щекам, постепенно переходя в глухие, судорожные рыдания. Измученный парень почти не пытался их сдерживать, и его слёзы, скатываясь по лицу, капали на пыльное, серебристо-чёрное покрывало, которое прятало изуродованное тело Алисы. Время словно остановилось. Ничего больше не существовало, только боль, раздирающая ему сердце, и мёртвое, неподвижное тело несчастной девушки перед ним на полу.
—Ну, вот и всё, — едва слышно, сквозь слёзы бормотал Руслан, не отрывая мокрых, покрасневших глаз от бледного лица Алисы, и дрожащими пальцами ласково касался её длинных, пушистых волос, рассыпавшихся рядом с ним по ковру.— Теперь я останусь тут, с тобой, навсегда. Я не могу уйти. И ты не можешь. Мы с тобой останемся здесь. Чтобы долго не мучиться, ожидая смерти, я порежу себе вены. И потом мы будем вместе навсегда…

Когда все его слёзы иссякли, и рыдания прекратились, снова навалилась смертельная усталость и апатия. Парень почувствовал себя совершенно измученным и опустошенным. Он бессильно сполз на пол, лёг рядом с мёртвой девушкой, вытянулся всем телом на пыльном ковре, сорвал с головы бандану, которая больно сжимала лихорадочно пылающий лоб, и его спутанные волосы смешались с волосами Алисы. Руслан взглянул вверх, на тёмный провал дыры в потолке и вдруг отчётливо осознал, что выхода, действительно, нет. Рано или поздно он здесь умрёт. У него не осталось воды и еды, и дышать, казалось, с каждым мгновением было всё труднее. Так стоит ли медлить на краю бездны, поддерживая себя пустыми, призрачными надеждами на спасение? Или подождать ещё немного? Подождать какого-нибудь чуда, которое вытащит его из этой могилы. Чуда, в которое парень уже почти не верил.

Машинально Руслан достал свой нож, долго вертел его в руках, словно видел впервые. Рассеянно, отстранённо он рассматривал острое лезвие, опасно сверкающее в неверном, дрожащем свете свечи. Если сделать сейчас два глубоких продольных пореза на запястьях, через пару часов всё будет кончено. Он истечёт кровью, но тем самым избавится от страданий и мучительной агонии, избежит смерти от жажды и голода, которую придётся ждать ещё очень долго, медленно умирая в этой зловонной, удушливой могиле среди мертвецов. А порезав вены, он просто незаметно уснёт и присоединится к Алисе, где бы она сейчас ни находилась.
 
Мрачные мысли текли медленно, путались, размывались, теряли чёткость и смысл, иногда парню казалось, что он обдумывает способ самоубийства не для себя, а для кого-то другого. Его измученный мозг, устав от кошмаров и потрясений, опять впал в какой-то тяжёлый ступор и был не в состоянии принять верное решение. Дрожащей рукой Руслан положил нож на пол между собой и мёртвой девушкой, потом в изнеможении закрыл глаза, проваливаясь в тяжёлый сон.

Конец седьмой части.