Собачья свадьба глава десятая

10.

- О, хороший, о, милый… да подожди ж ты, какой нетерпеливый… А вот я тебя сейчас поцелую.. Нравится? А сюда? Еще хочешь?…  - Джули засмеялась. Голос её был чуть ли не щебечущим…  - Ласковый мой… смотри, как он у тебя набух.. Не торопись, я тебе еще и не так сделаю, дай время!

Джон стоял под дверью. Сердце его истекало кровью. Руки были сжаты в кулаки. Он решительно распахнул дверь, ведущую в конюшню. Джулия стояла, приблизив лицо вплотную к голове жеребца. Так вот кого она там оглаживала.. – успокоился он. Жеребец тянулся к Джули, будто хотел поцеловать её, и она сама поцеловала его в морду, водя рукой по блестящим бокам. Жеребец громко фыркнул, и затанцевал, перебирая упругими ногами. Что-то нехорошее шевельнулось  в груди у Джона. Может ревность? Ерунда, как можно приревновать к жеребцу! – отмахнулся он от абсурдной мысли.
Джули спиной почувствовала еге присутствие, и, оглянувшись, подарила ему один из самых своих презрительных взглядов.
Он вышел, громко хлопнув дверью.
После памятного разговора  отношения между ним и Джули разладились совершенно. Она больше стала уделять внимания сыну и проводила с ним много времени, катая его на лошади и возясь с щенками. Но стоило появиться Джону, она вставала и уходила.
Она была, по-прежднему, так же хороша собой, и, теперь уж видно навсегда, ему недоступна. Джон нанял нового человека, ухаживать за собаками – Джули отнеслась к этому абсолютно равнодушно. Казалось, ничто её больше не трогает. Один лишь Флинт скрашивал её одиночество, и она часто седлала его и исчезала на долгие часы, несмотря на зной  наступившего лета.
Нет, он конечно делал попытки к примирению, но кольца её больше не радовали, а дорогие платья и костюмы так и остались висеть неношенными в её клозете.
Джон вернулся к своей преждней деятельности, но не в полную меру, так, консультировал иногда, чтобы занять себя чем-нибудь.
 Он еще не терял надежды, что все у них может наладиться, и  даже пытался принять меры, чтобы подготовить себя к возможному сближению. Но на его вопрос о Виагре лечащий врач категорически отрезал: « помилуйте, при вашем-то скачущем давлении?.. Нет. Ни в коем случае».
Джон тоже помрачнел, но неотступно продолжал следить за Джули, уже не столько от ревности, сколько  от чувства неудовлетворенности и просто от неизвестно окуда взявшейся вредности – он видел, что это так действует ей на нервы.  Только увы, за Флинтом ему было не угнаться.

В конюшне было полутемно. Джули не пришла к ужину, и, уложив сына спать, Джон отправился на её поиски.
Дверь была приоткрыта, и он так и остался стоять у порога, наблюдая за происходящим.
Жеребец положил голову на плечо Джули. Он тихонько ржал, и, играя, будто пытался жевать её пушистые волосы, щекочущие его морду. Её руки гладили мускулистое тело, раздувающиеся бока. Вот одна рука скользнула на его живот, и, поглаживая, спустилась ниже. Жеребец застриг ушами и заволновался, переминаясь. Джон мог только представить, что тот ощущает в это мгновение – о, как бы он желал быть там, на его месте! Отдал бы половину оставшейся ему жизни! Джулия стонала, движения её руки учащались, конь замер, и то, что представилось воспаленному взору Джона… Да, его собственный орган не шел ни в какое сравнение с этим, у Флинта…
Теперь уже застонал он, и быстро ретировался, опасаясь быть замеченным. Но Джули было не до него. Спали они раздельно, а иные ночи она проводила и в комнате, предназначенной для денщика, прямо в конюшне.
Утром, когда она отправилась с Джошуа в детскую поликлинику – на очередные прививки, Джон позвонил ветеринару.

Жеребца кастрировали.