Незваный гость

Андри Антониаду Христофиду
Перевод с греческого языка: Михаил Бородкин (Mike V. Borodkin)

Спустя двадцать пять лет… Не так уж много, если вдуматься. Всего лишь четверть века. Могло бы быть и больше, целый век, например. Но в этом случае – всего двадцать пять лет.

24 декабря 1985, во второй половине дня, около пяти часов. На улице – проливной дождь. Кто-то настойчиво звонит в дверь: динь, динь, динь.

«Наверное, дети колядуют», – подумала Лора и поднялась с кресла, чтобы открыть дверь. «Ты?! - только и смогла произнести изумленная женщина. – Ну проходи, раз пришел».

На пороге показался нечеткий силуэт. Взволнованный старик. Он посмотрел на Лору голубыми выцветшими глазами. Его губы мелко подрагивали, и стало непонятно – то ли он хотел расплакаться, то ли произнести фразу.

«Ты выросла… Стала настоящей красавицей», – гость буквально выдавил из себя эти слова.

«Проходи, – ответила Лора, – проходи, дядя».

Старик прошел в гостиную, и его взгляд упал на рождественские фонарики, развешанные на елке. Они вспыхивали всеми цветами радуги и гасли каждые несколько секунд. Под елкой притаились подарки, заботливо завернутые в цветную бумагу и разложенные по коробочкам. Они стояли друг на друге, образуя нечто вроде пирамидки. Старик еще раз оглядел помещение.

«Твоя мать разве не дома?» -– спросил он растерянно.

«Она прилегла. Устала за день. Сейчас позову ее».

«Нет-нет, я не надолго. Приду как-нибудь в другой раз», – сказал старик. Может, внутренне он отчаянно боролся со своей совестью или его ослепило внезапное, для него по крайней мере, умиротворение этого дома. «Я так, просто проходил мимо. Я принес тебе это… Может, они принесут тебе больше счастья, чем мне».

Нежданный гость запустил руку в карман пиджака и, вытащив сложенные пополам бумаги, протянул их Лоре.

Лора посмотрела на дядю. В ее взгляде смешалось все: сочувствие, горечь, недоумение и множество других сложноразличимых чувств. Она взяла бумаги и глянула на них – это были две облигации. Выкупные облигации. Облигации, которые должны были искупить двадцать пять лет равнодушия и бессовестности.

Девушка была готова разразиться тысячей неудобных вопросов и упреков. Зачем он вообще пришел? Где он был первые годы ее полусиротского и одинокого существования, он и остальные братья ее отца? Как так получилось, что все родственники по отцу вычеркнули ее из своей жизни? И почему они вдруг вспомнили о ней именно сейчас, когда ей не нужны уже ни их сострадание, ни деньги? Да… Мыслями возвращаясь в прошлое, Лора понимала, что у ее отца и его братьев не было ничего общего. Совершенно разные люди. Ну разве что у всех у них были ярко-голубые глаза.

Девушка перевела дыхание и заставила себя промолчать. С трудом она произнесла: «Спасибо, но мне ничего не надо».

Дверь в гостиную открылась, и в комнату вошла мать Лоры. На ней был простой домашний халат. С удивлением, граничащим с презрением, она посмотрела на старика.

«Какими судьбами, Димитрис? – сказала она тихим голосом. – Неужели ты о нас вспомнил?»
«Я собирался зайти к вам уже давно», – сказал гость, поежившись под взглядом женщины.
«Должно быть, ему потребовалось собрать все свое мужество, чтобы пойти на такой шаг», – подумала про себя Лора, но вслух сказала другое:
«Садись, дядя, я сделаю тебе чай».
«Нет-нет, мне надо идти. В другой раз». И после небольшой паузы он сказал: «Как хорошо вы обустроили дом».
«Мы много работали, я и моя дочь», – ответила женщина с гордостью. Старику показалось, что подтекст этой фразы звучал примерно так: «И мы всего добились сами, без вашей помощи».
«С деньгами как у вас?»
«Интересно, это наглость или старческая непосредственность? - подумала Лора. – Как можно о таком спрашивать после того, что случилось?»
«Дочь справляется, а я уже на пенсии. Слава Богу, мы не жалуемся», – сухо ответила женщина.
«Как быстро пролетело время! Мне уже восемьдесят три года. И уже почти двадцать четыре года, как умер ваш отец», – неожиданно произнес старик. Казалось, что он говорит сам с собой.
«Двадцать пять, дядя, двадцать пять, – поправила его Лора. – Я лучше тебя помню, хотя еще совсем маленькая была». Девушка смущенно посмотрела на старика.
«Я пойду,  – вымолвил тот наконец. – Я зайду к вам в другой раз».
«С Богом. Заходи, конечно», – сказала женщина.

Старик медленно, ступень за ступенью, спускался по лестнице. Он растворился в дожде, который только усилился, словно желая смыть с немощного тела угрызения совести и стыд.

«Почему? – спросила себя Лора. – Может, он почувствовал, что смерть уже близко? Или дух Рождества так на него повлиял? Но, с другой стороны, какого духа ему не хватало поступить так в предыдущие двадцать четыре Рождества? А, в общем, так ли это важно? Он опоздал всего лишь на четверть века».   

перевод: апрель 2016 г.

****

Андри Антониаду Христофиду. Родилась в г. Лимасол, Кипр. Изучала французскую и испанскую филологию в Лондоне, а также психологию в сфере обучения и педагогику в Сорбонне. Стажировалась в университетах Сарагосы (Испания), Никеи и Монбелье во Франции, в Педагогическом университете Франкфурта в Германии. Занимает должность заместителя начальника Управления по образованию. Автор нескольких поэтических сборников, сотрудничает с Музеем Гарсиа Лорки в Мадриде. Член Союза Писателей Кипра и Литературного Общества г. Лимасол им. Василиса Михаилидиса. Лауреат I Литературной премии, присужденной Министерством Восточной Эгеиды Греции в 2001 г.