Александра

В коммунальной квартире воняло сыростью и затхлостью. Саша сняла забрызганные весенней грязью сапоги и надела посеревшие от времени грязно-желтые тапочки. К Ирине Семеновне ходила она давно. Еще когда бросил первый муж. Как сейчас помнит: брела под проливным осенним дождем, а вы знаете, какие они в Петербурге, обильные и горькие, как будто стопку водки залпом выпиваешь без закуски. Сначала удивлялась, как занесло ее к этой старой кошелке, давшей объявление в какой-то газете "снимаю порчу, сглаз..." и понеслась. Сначала из-за мужа надевала эти грязные тапки, потом из-за маленького сынишки Коли: заболел, а врачи говорили – здоров. Ирина Семеновна разложила перед ней тогда пожухлые карты на бархатной скатерти, ткнула криво накрашенным черным ногтем в среднюю карту и рассказала все. А потом снова рассказала. И эти рассказы длятся уже четвертый год, даже дышать легче Сашеньке стало. И вот сегодня только открыла дверь в ее комнату без стука, так сразу почувствовала ударивший резкий запах лаванды в нос, как будто муж ударил, как тогда. Ирина Семеновна копошилась около единственного и то зашторенного окна, протирала влажной тряпкой листики денежного дерева и что-то нашептывала каждому, живому, слышащему. Саше уже и не казалось все это безумством. Пройдя к столу в левом углу, придвинутом к стене, села и опустила голову.
- Ну, Александра, заболела? - даже не смотря на посетительницу, спросила пожилая женщина.
Цыганская юбка прикрывала ноги в теплых шерстяных носках, а повязанный наискосок платок прятал ее непомерный обрюзгший живот.
- Ага, - только и смогла выдавить из себя поникшая женщина. Сцепив холодные пальцы в замок и глянув на старушку, Саша была уже готова рассказать все, но Ирина Семеновна махнула в ее сторону тряпкой.
- Молчи лучше. Ангел Хранитель болеет твой. Даже смотреть не буду. Душу лечи, глупая. Зачем свечу задувала? Нельзя же церковные, сколько раз тебя учила, вот и сыпется все из рук твоих. Сильно болеет, поэтому и рана такая у тебя под носом. Мажь, говорю, и домой иди.
Саша поднялась из-за стола неслышно и вышла так же, как вошла: тихо и незаметно. Под тусклым светом в коридоре сняла тапочки и поставила их на полку. Надела сапоги, застегнув сломанный язычок, и закрыла за собой дверь коммунальной квартиры. И побрела под фонарным светом домой по грязным аллеям старого питерского района где-то на окраине. Побрела лечить душу.

2 – 11/3/16

Редактор: Настя Шварц

Фотография: A.M.Lorek