Известная история о спагетти и пончиках

        С юных лет не любил кофейни и им подобные заведения. Никуда не деться от этих вездесущих парочек, смотрящих друг другу в глаза и расточающих бесполезные комплименты. А ещё эта атмосфера «уюта», за которой так гонятся рестораторы, дабы привлечь посетителей. Пустышка. Жалкая пародия. Единственное, что меня подкупало в подобных местах – это возможность побыть наедине с мыслями, особенно если зайти посреди рабочего дня. Именно этого мне сейчас и требовалось больше всего.
        За окном моросил препротивнейший дождь, будто желавший загнать снующих по улице людей в их уютные норки квартир. Кажется, только воронам, безмолвно сидевшим на ветках, такая погода была нипочем. Серые грязные многоэтажки, выступавшие позади парка, лишь усугубляли эту тоскливую картинку. Нью-Йорк во всей своей красе. И за что только его так восхваляют? Глупцы.
        Я бы и хотел усмехнуться своим брюзжащим мыслям, но не мог. Весь мой разум, все мое естество были поглощены лишь одним вопросом. Сегодня мне следовало принять, пожалуй, самое непростое решение за все свои тридцать лет жизни. Единственное, к чему я мог сейчас обратиться за советом – были мои воспоминания. Подобно пазлам возникали они в моем сознании, собираясь в целостную картину.
        Я вспоминал свой первый рабочий день в участке. Вспоминал себя и то, каким наивным идеалистом я тогда был. В чем-то мое будущее было предопределено ещё с детства – отец с отличием окончил Вест-Поинт, а дед, перебравшись в Штаты, практически сразу вступил в полицию. Я пошел по их стопам. Окончил полицейскую академию, будучи одним из лучших на курсе, а после завершения подготовки получил звание офицера. Помню, как меня знакомили с коллегами и моим будущим напарником на долгих 5 лет - Герриотом Маклагеном. Хотя друзья называли просто Хенком.
        Теплые моменты. Будто кадры из детства, когда мир казался приветливым и справедливым…
        Официантка подлила кофе в мою почти пустую кружку и принесла пару пончиков. Всегда забавлял этот дурацкий стереотип о копах, поглощающих пончики коробками. За всю мою службу это был третий или четвертый раз, когда я их покупал, да и за коллегами не замечал этой страсти. Кто только выдумывает подобные клише?
        Крепкий кофе без сахара приятно согревал изнутри и помогал мыслям не путаться, выстраивая их в правильной последовательности.

***

        - Послушай, Тони, сегодня все мы просто не можем облажаться. Этот макаронник сраный, Джузеппе Скальди, через пару часов будет встречаться с нашим кротом. У его семьи намечается серьезная сделка с колумбийцами, но нужно прикрытие в доках, которое мог бы организовать этот Лука. Вовремя же мы его взяли! Золотой парень, - мало того, что на вопросы отвечал как на исповеди, так ещё и согласился нацепить микрофон, взамен на попадание в программу по защите свидетелей. Ну и актер, – в такие моменты Маклаген являл собой кипящий источник энергии и забывал об условностях, - и да, прости за «макаронника», вечно забываю о твоих корнях.
        - А, не бери в голову, старый ты ирландский пьянчуга, - сдерживаясь от смеха, сказал я, - если дело выгорит, с меня бутылка кьянти.
        - Ты же знаешь, мне больше по вкусу хороший виски.
За годы работы с Маклагеном я слышал тысячи подобных выражений с его стороны, но никогда не обижался и не упрекал его в расизме. Складывалось впечатление, что у старого чертяки для каждой народности был припасен свой эпитет.
        Уже вечерело, мы с Хенком сидели в его стареньком Додже Ариесе 89 года, ожидая условленного часа. Дабы скоротать время, вели непринужденную беседу, и пили кофе из термоса, заедая его заботливо приготовленными моей Джуди сэндвичами. На противоположной стороне улицы находился итальянский ресторан «Ди Маре», где и должна была пройти встреча. С виду это был обычный ресторан, не фешенебельный, но внутри ощущалось заботливое отношение хозяина к делу, а кухня по качеству ничем не уступала лучшим заведениям Нью-Йорка. И мало кто из посетителей догадывался, что данное место принадлежит «своим людям».
        - Хенк, как ты смотришь на то, чтобы в эти выходные зайти с Мартой к нам на ужин? Джуди как-то пожаловалась, что вы давненько нас не навещали, это стоило бы поправить.
        Мне нравилось, когда мы вчетвером собирались субботними вечерами за столом и обсуждали последние новости в стране и в наших жизнях. Говоря начистоту, Хенк с Мартой были для нас практически семьей.
- Почему нет? Мы будем несказанно рады провести вместе вечер. К тому же, твоя жена готовит превосходное жаркое, – Маклаген одарил меня своей живой улыбкой и похлопал по плечу.
        Однако я уловил во взгляде Хенка нечто, выдающее его беспокойство.
- Тони, я все хотел спросить, не казалось ли тебе странным поведение нашего капитана в последнее время? Такое ощущение, что он пытается закрыть глаза на это дело, будто ничего не происходит. У нас практически неопровержимые доказательства того, что семья Каталини замешана в поставке наркотиков в город, но он продолжает отказываться верить в это. Сколько раз мы могли получить ордер на арест минимум половины людей из их верхушки, но взамен видели лишь красный свет от начальства. Что-то тут явно нечисто, и мне это не нравится.
        - Согласен с тобой, Хенк. Но могу понять и капитана – мне кажется, он просто хочет застраховать свою задницу от всевозможных разбирательств с адвокатами, если улик будет недостаточно или они окажутся слабыми. Денег и связей у Каталини не счесть, потому у нас должны быть железные доказательства их преступлений.
        - Надеюсь, ты прав. Я уже много лет знаю капитана Льюиса, умный мужик, один из самых крутых парней, управлявших участком. Скорее всего, и правда хочет исключить ненужную головную боль, – Маклаген достал из бардачка пачку мальборо и неторопливо закурил, все ещё погруженный в свои мысли. Мы немного помолчали.
        - Хенк, мою историю того, как я очутился в полиции ты знаешь, но твоей, как ни странно, мне ещё не доводилось слышать. Что тебя привело в ряды стражей правопорядка?
        - Сынок, никакой особой истории тут нет, - напарник устало отмахнулся, но по его голосу ощущалось, что он не прочь немного поболтать на эту тему, - я просто люблю впутываться во всякие сложные ситуации. Хотя, пожалуй, со средней школы я знал, кем хочу быть. Мой отец работал мясником в лавке деда, мать была учительницей начальных классов. Обычная семья, таких тысячи. Но у нас всегда был порядок в доме благодаря папе. У меня трое старших братьев, сейчас они уважаемые и серьезные парни, но в юности все мы росли ещё теми сорванцами. Отец всегда учил нас не переступать границ дозволенного и не обижать слабых. Он был, что называется, старой закалки – напрямую не поощрял рукоприкладства, но всегда настаивал на том, что необходимо иметь стержень и не давать спуску всяким говнюкам. Возможно, его пример и повлиял на мой выбор профессии. Знаешь, я ему очень благодарен за все. Как жаль, что он покинул нас в самом расцвете сил. Кто бы мог подумать, что такого здоровяка как Уильям Маклаген свалит обычный грипп.
Было видно, что Хенк безмерно гордится своим отцом, но ему до сих пор больно вспоминать об утрате.
        - Судя по всему, он был отличным человеком. Предлагаю выпить за него, - и хоть в наших чашках был кофе, мы подняли их в знак уважения. А дальше в моей жизни начался хаос.
        Иногда во время подобных заданий мы менялись с Хенком местами – водительское кресло не отодвигалось, а Маклагену с его ростом было невыносимо часами находится в полускрученном состоянии. Потому, время от времени, я выступал в роли водителя. До сих пор не могу понять, как мы прозевали момент появления того паренька, что неожиданно постучал в окошко со стороны пассажирского сидения. Я тогда ещё подумал, что это какой-то бродяга, который хочет получить пару баксов. Обычный нищий в обносках, разве что слишком молодой, лет 25-30, и выглядел он вполне здоровым. Хенк без задней мысли опустил стекло, чтобы узнать, чего тому от нас нужно, и тут мои уши заложило от двух громких хлопков. Как будто над ухом взорвался фейерверк. На рубашке Маклагена начали распускаться два крупных алых цветка. Эта картина мигом вывела меня из оцепенения, и я буквально чудом успел выхватить свой кольт до того, как убийца навел на меня пистолет. Судя по всему, мне удалось подстрелить мерзавца. Его пуля прошла мимо, хотя стрелял он практически в упор. Больше выстрелов с его стороны не последовало, парень кинулся со всех ног в ближайший переулок. Но мне в тот момент было не до преследований, я видел, что напарник серьезно ранен, и вдавил педаль газа до упора. Передав по рации сообщение о нападении на офицера полиции, я на всей скорости мчался к ближайшей клинике. Время утекало сквозь пальцы…

***

        С того жуткого вечера прошло уже 4 месяца, но я до сих пор не мог отойти. Особенно сейчас, когда открылась правда.
        Наблюдая за снующими под дождем людьми, я поймал себя на мысли о том, что больше не верю в свою профессию, в верховенство закона и порядка. Мои идеалы дали трещину и я не был уверен, что в будущем это удастся исправить. А люди, которых мы, полицейские, должны защищать? О, это самые подлые и неблагодарные лицемеры. Когда они сидят в своих уютных домах или автомобилях, наслаждаясь покоем – их все устраивает. Но стоит тебе, не дай Бог, пристрелить какого-нибудь отбитого барыгу, которому и терять-то нечего, или, защищая все тех же людей, ликвидировать гонщика под кайфом, несущегося под 150 миль в час – ты превращаешься во врага общества номер 1. Этим людям тут же становится плевать, что ты каждый день рискуешь жизнью, выходя на работу. А работа эта, между прочим, как раз и состоит в том, чтобы оберегать их никчемные жизни. Тут же начинаются протесты, громкие заявления по телевидению, разоблачающие статьи в газетах и журналах. Двуличные скоты. Плевать я теперь на них хотел.
        Дождь все так же барабанил по стеклу, как будто желая зайти внутрь. Мерный стук его капель помогал плести в памяти узор последнего воспоминания. Того самого, из-за которого я и должен был сейчас принять непростое решение.

***

        Хенк Маклаген умер в больнице. Будучи упрямым сукиным сыном, он почти 5 дней боролся за свою жизнь, балансируя между двумя мирами. Но, в конце концов, его сердце не выдержало и окончательно остановилось.
На похоронах моего напарника и близкого друга было не так много людей. Его жена Марта, трое братьев со своими женами, мы с Джуди, парочка коллег из участка во главе с капитаном Льюисом и священник. Несмотря на ясную погоду, то воскресное сентябрьское утро было необычайно холодным. Ледяной ветер пронизывал до самых костей. И даже птиц, которые в это время года создавали невообразимый гам – и тех не было слышно. Будто сама природа скорбела вместе с нами об утрате.
        Согласно уставу, святой отец произнес молитву об упокоении души Герриота Маклагена и предоставил каждому из нас право сказать последнее слово. Не то чтобы Маклаген был таким уж правоверным прихожанином Святой Католической Церкви, но Марта настояла на том, что похороны необходимо провести согласно традициям. Помню, я говорил о том, что Хенк всегда был для меня примером настоящего человека, с которым было одинаково хорошо как на самых опасных заданиях, так и за семейным столом. Что он был ревностным защитником слабых и искренним другом, и что мне никогда не восполнить эту потерю. Марта не смогла ничего сказать. За неё говорили слезы. Мы с Джуди обняли её и отвели в сторонку, чтобы она могла немного успокоиться. Затем прощались братья Хенка и его коллеги. Последним был капитан Льюис. Он что-то говорил об исполнении долга и чести офицера полиции, но я его практически не слушал. Когда гроб стали засыпать землей, я ощутил, что какая-то часть меня тоже умерла.
После того, как все завершилось, мы втроем немного задержались возле могилы, чтобы возложить цветы и мысленно попрощаться. Да и каждый из нас, пожалуй, не желал показывать свое горе остальным, это было личное. Мы хотели уйти последними. Именно это решение и стало отправной точкой в распутывании хитрого заговора. Когда мы развернулись, чтобы уйти, возле самого выхода из кладбища я заметил капитана Льюиса в компании некоего джентльмена. С возвышенности, на которой хоронили Хенка, тех двоих было видно, как на ладони, а на зрение я никогда не жаловался. Странно, я не замечал этого мужчину на церемонии, но его походку откуда-то помнил, что-то было в нем смутно знакомое. Невысокий, ещё не старый, но уже достигший зрелости, он шел рядом с капитаном и что-то ему неспешно рассказывал. Затем, передал какую-то бумажку или визитку, и за оградой они разошлись в разные стороны. Наверное, один из знакомых Льюиса. Скорей всего пришел навестить кого-то из почивших и случайно встретился со старым приятелем.
Мы с женой уговорили Марту пожить какое-то время у нас, чтобы справиться с болью утраты. В её родном доме все бы напоминало ей о муже. Детей у них с Хенком не было - у Марты были проблемы по этой части, потому мы просто не имели права оставить её совсем одну. Я вел машину, а они вдвоем о чем-то тихо разговаривали на заднем сидении. И тут неожиданно для меня все прояснилось. Я вспомнил, где видел этого джентльмена с кладбища – то был один из управляющих компании, принадлежащей семье Каталини. Мы с Хенком видели его в офисе, когда однажды пришли разъяснять подробности по одному из наших дел. Он отвечал то ли за юридические, то ли за финансовые вопросы – роли уже не играло. Это был человек семьи. Все стало на свои места. Тот паренек, застреливший Хенка, явно пришел по наводке. Он не был похож на торчка, скорее хотел им казаться. И если бы ему удалось пристрелить и меня, свидетели бы ничего не заподозрили – обычный доведенный до предела наркоман, порешивший парочку человек ради мелочевки. Профессионал. Кто мог знать о том, что мы с Маклагеном собирались вести прослушку? Очевидно, Лука. Да капитан Льюис. Больше никто. Лука явно был не при делах, я с ним встречался после происшествия. Капитана же я не подозревал, у меня и мыслей таких не было. Из-за шока тех первых дней я был готов поверить в случайность или в злой рок. Но не сейчас. Льюис... Сукин сын! Иуда! От осознания жуткой истины я чуть было не пролетел на красный. Каталини купили его, возможно давно, и чтобы избавиться от назойливых детективов в нашем с Хенком лице, заключили с капитаном сделку. Все просто – нас убирает якобы случайный наркоша, дело по-быстрому закрывают за недостатком улик, произносится парочка лицемерных заявлений о том, что город нуждается в оздоровлении, а Льюис получает свои тридцать сребреников. Все схвачено.
        Однако мне удалось выжить в этой дерьмовой ситуации. Не знаю, будет ли на меня совершено повторное покушение, но скорее всего, сейчас я на «испытательном сроке». Им необходимо понять, продолжу ли я дело самостоятельно. Все-таки, чтобы пристрелить копа, нужно потратить время и ресурсы. Потому, моя главная задача сейчас – не подавать Льюису вида, что я все знаю. И очень осторожно отказаться от дела, не вызывая подозрений. Но лишь официально. Да и кто бы меня осудил после случившегося? Следовало залечь на дно и разобраться со всем самому.

***

        Я сидел в кафе и думал над непростым решением, которое должен был принять сегодня. В руках вертел визитную карточку, на которой был указан телефонный номер и утверждение, что спагетти «Спирелли» лучшие на всем восточном побережье. Не буду вдаваться в подробности, откуда она у меня взялась. Скажу лишь о том, хотя вы и сами уже догадались, что макаронная компания была прикрытием для чего-то серьезного. Спирелли были крупными игроками в теневом мире бизнеса, и до них мы пока не могли добраться. Они были по-настоящему круты. Их босс, Фрэнк, был в курсе того, что произошло с Хенком, и кто был в этом замешан. И он надеялся получить мою помощь, взамен на справедливое возмездие.
        Спирелли и Каталини уже давно находились в состоянии войны, но Каталини в последнее время побеждали. К тому же, один из ключевых персонажей в их иерархии, сын босса – Филиппе младший, благодаря капитану Льюису попал под программу защиты свидетелей. Немыслимое дело для мафии, но учитывая то, каким человеком оказался капитан, они могли на это пойти. Филиппе получил новое имя, и даже немного изменил внешность благодаря пластической хирургии, тем самым став недосягаемым для Спирелли. Но самое главное – он продолжал вести дела своей семьи.
        Было ещё кое-что, почему Фрэнк Спирелли хотел добраться до этого человека. Дело, не касающееся бизнеса. Около года назад его сына, будущего приемника, убили люди Каталини. Не просто убили, а изрешетили пулями, тем самым не только разбив отеческое сердце, но и совершив акт вопиющего неуважения. И глава семьи не мог этого просто так оставить.
        Через человека Спирелли я узнал, что Каталини поддерживают связь с Филиппе через капитана. Я мог бы тайно разузнать всю необходимую информацию и передать её заинтересованным лицам. А дальше и так все понятно – Филиппе окончательно исчезнет, Каталини понесут серьезный урон, а я получу расплату, хотя бы частичную на первом этапе. Чуть позже мне пообещали помочь и с капитаном, но более цивилизованным способом. У меня были связаны руки в этом вопросе, но у них – нет, а дело по доказательству преступной связи капитана полиции с мафией требовало лишь времени.
        Я сидел за столиком и думал, как так получилось, что я докатился до сотрудничества с теми, кого клялся искоренить. Я ведь всю свою жизнь пытался на своем личном примере разрушить стереотип, довольно крепко приклеившийся к италоамериканцам. Вести порядочную жизнь, защищать своих сограждан. И вместо этого впутываюсь в войну кланов. С другой стороны, разве я кому-то что-то должен? Да, должен! Хенку. Если я ничего не предприму, его жертва окажется напрасной. Ради него я и сам был бы готов умереть. В том числе и в своих глазах. Эта мысль прогнала все сомнения.
        Уверенно достав свой телефон и набрав указанный на визитке номер, я стал ожидать соединения.
        - Слушаю вас, - на другом конце раздался слегка хрипловатый, но довольно приятный голос.
        - Передайте мистеру Спирелли, что Антонио Стурцо готов обсудить его предложение.