Призраки

В комнате было тихо. Вечерний час давно уже вступил в свои права, вытесняя темной задумчивостью светлое время суток, и последние закатные лучи едва прорывались сквозь плотно занавешенные массивными шторами окна. В камине трещал огонь.

- Как думаешь, призраки действительно существуют? – нарушая тишину, раздался девичий голос. Его обладательница сидела в глубоком кресле у окна, ловко запрокинув бледные ноги на один подлокотник, а на другой – привалившись спиной. Лучика того самого закатного солнца как раз хватало на то, чтобы развеять мрак над страницами какого-то готического романа, который самозабвенно читала эта странная с виду девчонка.

На ее вопрос не послышалось ответа, и лишь шустрые языки пламени в камине резвились и щелкали сухими поленьями. Раздался чей-то вздох и шелест газетной бумаги – это оторвался от чтения второй обыватель мрачной комнаты, мужчина средних лет. Он опустил развернутую газету на стол, за которым так часто любил читать свежие новости под светом уютной настольной лампы, и кинул строгий взгляд на вопросительно и как-то отрешенно смотрящую на него девушку.

- Никаких призраков не существует, - коротко отрезал он и снова вернулся к чтению газеты, - а эти книги только вводят тебя в заблуждение.

Девушка ничего не ответила. Она любила проводить вечера за чтением захватывающих романов, уносящих ее далеко-далеко от этого мира, напрямую наблюдать за сражением главных героев, переживать вместе с ним радости и горе, а после прочтения очередной истории чувствовать пустоту там, где некогда было ее сердце. Эту пустоту она заполняла всё новыми рассказами, и так по кругу. Редко её можно было встретить без очередной книги в руках, а иногда и с чашечкой горячего чая и флисовым пледом на хрупких плечах.

- Книги не могут вводить в заблуждение, Энтони, - после недолгой паузы тихо отозвалась она, повернувшись к окну. Было сложно вернуться в реальный мир после забытья, и сейчас ей казалось все вокруг слишком нереальным, будто бы ее реальный мир находился на страницах книги, а не наоборот.

- Книги не могут вводить в заблуждение, - повторила она, но еще тише. Однако эти слова не смогли ускользнуть от чуткого слуха мужчины. Он снова отложил газету, уже настойчивей, и сложил руки перед собой.

- Вместо того чтобы читать эти небылицы, лучше бы почитала что-нибудь действительно полезное, - строго произнес он, буравя взглядом юную особу, которая сейчас, казалось, совершенно не обращает на него никакого внимания. – Призраков не существует, Луиза. Точка. Наука и здравый смысл – вот на что ты должна опираться, будучи в таком юном возрасте. Ни фантастические приключения, ни волшебные леса с говорящими несуществующими животными, и уж тем более ни темные поместья с подвальными трупами. Реальный мир – вот, что тебе нужно.

Девушка не ответила. Мужчине показалось, что Луиза совершенно не слышала эту тираду о ее пристрастии к запойному чтению, опять пребывая где-то далеко за гранью реальности, в своих собственных воздушных замках.

Но Луиза все прекрасно слышала, однако не сочла нужным отвечать. Она искренне не понимала, почему ее старший брат так помешан на науке, когда любое действие, даже самое обыденное, может на глазах превратиться в нечто совершенно необыкновенное – стоит посмотреть на него иным взглядом под другим углом. «Наука более точно объясняет явления, в то время как философия в данном случае - хождение вокруг очевидного с полным его игнорированием», - говорил он, когда Луиза снова начинала вслух рассуждать о чем-нибудь эдаком. И ей приходилось помалкивать, переваривая свои мысли внутри черепной коробки.

- И все-таки, почему призраки так боятся дневного времени суток? А ночью, когда все люди отходят ко сну, они снова оживают и всячески предпочитают давать о себе знать? – она повернулась лицом к брату, и ее подслеповатый и расфокусированный взгляд (из-за которого все знакомые частенько думали, что девушка явно не в себе) направился в его сторону.

- Я не знаю, - он ответил коротко, явно давая понять, что не хочет разговаривать на эту тему.

- Я знаю, я верю, что призраки существуют! И если не в старых поместьях, так в нашем сознании. - Она говорила ровно, четко, но очень тихо – Луиза попросту не умела разговаривать громче, - Это наши воспоминания. События умирают в тот самый момент, когда мы ложимся спать, и каждую ночь оживают призраками в наших снах. Этих призраков мы будто бы не замечаем, можем и вовсе не знать об их существовании, но в те минуты, когда мы мучаемся от бессонницы…

- Луиза.

- … в те минуты, когда мы мучаемся от бессонницы, призраки дают о себе знать, вылезая из подвалов нашего поместья. Они терзают нас, пугают нас…

- Луиза, хватит! – Энтони пришлось повысить голос, чтобы остановить этот безумный поток мыслей его родной сестры. – Ночь – это ночь. День – это день. Воспоминания – всего лишь воспоминания. Никаких призраков. Никаких поместий. Если ты мучаешься от бессонницы – прими лекарство и не забивай свою голову ненужным хламом.

Девушка отвела взгляд и приложила голову к спинке своего массивного кресла. Единственный закатный лучик солнца давно уже скрылся, и теперь ничто не мешает наступающей ночи полностью овладеть поверхностью земли и этой комнатой. Огонь все еще потрескивал в камине, разбрасывая по комнате причудливые подрагивающие в такт языкам пламени тени.

Энтони молча сложил газету и убрал ее в ящик своего стола. Затем также молча затушил свет в настольной лампе. Он встал со своего места и распрямил ноющую от долгого сидения спину. Стараясь не смотреть на затихшую сестру, мужчина проследовал к двери, ведущей к выходу из комнаты, и напоследок сам решил нарушить это странное и пугающее молчание:

- Я спускаюсь на кухню, чтобы поужинать. Ты идешь?

Девушка молчала. В комнате было так тихо, что можно было услышать ее неровное прерывистое дыхание. «Она едва держится, чтобы не заплакать», - догадался Энтони.

- Именно поэтому все считают тебя странной, - произнес он и щелкнул ручкой двери. Мужчина вышел из комнаты, оставив девушку наедине со своими эмоциями.

Когда тяжелые шаги старшего брата стихли, и в коридоре стало так же тихо, как и в самой комнате, Луиза смахнула рукой слезы с бледного лица и тихо произнесла:

- Мне так тебя жаль.