Буря противостояния

Вернувшись из мира болезненных воспоминаний в место, где прибывал, Роланд не мог не испытывать тоски и смятения. Он словно снова вернулся в прошлое, в то время, когда его душа еще не была поврежденной и запятнанной пороком.
"Помню... Когда я их увидел, то во мне что-то перевернулось... я лишился чувств, а потом, понемногу оправившись от потрясения, сделался совсем другим человеком. Друга родителей, если не ошибаюсь, искали целых два года, так как он после убийства и ограбления сразу уехал и сменил имя. А когда правосудие наконец над ним свершилось, я, узнав о том из газет, мысленно сказал: "Увидимся в Аду, мистер Шарпен, нас ждет один приговор." Уже тогда я вступил на кривую дорожку, с которой так и не смог вовремя сойти... Так странно... Почему его здесь нет? Вообще, почему мне не встретился ни один грешник, обреченный на вечные муки? Или же настоящий Ад предполагает некий индивидуализм?"

Однако как следует поразмышлять над этим молодому человеку не удалось, поскольку и без того пасмурное небо над головой начало приобретать оттенок вечерних сумерек, что означало возможное наступление ночи. Хотя в Аду и должно быть всегда именно такое время суток.
Неосознанно обернувшись, юноша увидел, что совсем рядом с ним буквально из ниоткуда появилось здание не то церкви, не то часовни. Оно выглядело очень старым и заброшенным, однако неведомая сила заставила Роланда подойти ближе.
Дверь, ведущая в пустую церковь, отсутствовала: там просто виднелся проход в стене. Набравшись смелости, Милтон шагнул внутрь. Все, что он увидел - это покосившиеся от времени своды и потолок, грозивший вот-вот обрушиться. Впрочем, мертвому нечего было опасаться чего-либо подобного.
В самом центре, перед крохотным круглым окошечком под потолком, находился алтарь, над которым висело небольшое распятие. Подойдя к нему, Роланд нерешительно опустился на колени и, стараясь не смотреть на изображение Христа, заговорил.
- Я не знаю, как мне лучше начать... много лет я вовсе отрицал существование Бога и всего, что с ним связано... это верно, ведь я - страшный грешник, давно потерявший шанс на прощение и искупление... я презирал всех и вся, купался в разврате и прочих всевозможных пороках, не щадил девушек, женщин, их близких, точно все они были лишь бездушными куклами-марионетками. И я оставался таким наглым самоуверенным распутником-безбожником до самого конца земной жизни. Но теперь... Я изменился. Я заглянул в прошлое, до определенного момента светлое, во время своего детства... и сравнил его с настоящим, которое наполнено тьмой, черной тьмой моего окаменевшего сердца. Я получил то, чего заслуживал давно... участь вечного и одинокого скитальца в этом мрачном и холодном месте, где я обречен провести Вечность... и я не стану молить о снисхождении, Господи, я прошу лишь об одном: защити мою сестру, последнюю из нашего рода, она должна жить и быть счастливой. Знаю, я фактически бросил ее и забыл, но сейчас я понял, я все понял...
Чуть вздрогнув и подавшись вперед, юноша уже без всякого страха взглянул на лик Христа и продолжил заметно громче:
- Не оставь ее, Боже, если ты меня слышишь! Ради ее спасения и благополучия я готов на все, на самые страшные муки, я готов к этому: жги меня, режь, топи, руби - я стерплю все. И я говорю это своими словами, поскольку не помню молитв, но я теперь совершенно искренен, и заклинаю Тебя внемлить... - откинув голову назад и дрожа, Милтон сложил руки. - Пусть Твоя Истина и Слово оживают во мне... Вчера, завтра и сейчас!..

Говоря последние фразы уже в каком-то экстазе, Роланд продолжал трястись - в нем отчаянно боролись два начала, и совсем скоро одно из них должно было победить. С трудом набрав воздуха, чтобы завершить молитву, юноша сдавленно крикнул: "Если Ты услышал меня - подай знак!"
В тот же миг в хлипкую крышу церкви ударила молния, разрушив ее до основания. Милтон при этом никак не пострадал, однако ощутил быстро усиливающийся ветер, грозивший перейти в настоящую бурю. Внезапно в его голове зазвучали голоса, сперва бессвязные, но затем он начал их узнавать - это вновь были те несчастные, кого он в свое время предал и обесчестил. Не понимая до конца, что произойдет дальше, Роланд с надеждой взглянул на распятие, но вместо Христа увидел там ужасное изображение демона из Преисподней. Почувствовав ледяной холод и страх, юноша бросился прочь из церкви.

А за ее пределами, на острове, начало твориться невесть что. Усиливающийся ветер гнал черные тучи, на некоторое мгновение открывая взору погребенную в них луну; земля ходила ходуном, повсюду слышались раскаты грома и сверкали молнии. Вскоре вокруг Роланда начали появляться те самые девушки, а затем и их близкие, братья и отцы, многих из которых Милтон убил в поединках.
Все они были одеты в грязно-белые одежды, босые, с белыми лицами и растрепанными волосами. Протягивая к своему возлюбленному бескровные руки и хищно улыбаясь, точно вампиры, они наперебой повторяли:
- Вот мы и вернулись к тебе... чего же ты? Испугался? Не бойся, иди к нам... мы пришли за тобой и больше тебя не оставим.
- Прочь, ведьмы! - неистово кричал Роланд. - Оставьте меня, я уже просил у вас прошения, раскаивался здесь на коленях!
- Нет, нет... этого мало, мы ждали тебя, очень долго ждали... Иди к нам, останься... все равно мы уже тебя не отпустим... После всего, что ты с нами сделал...

Охваченный небывалым ужасом, молодой человек кинулся прочь, но не успел он добежать до берега острова, как перед ним появилась еще одна девушка, та самая, что после его предательства пыталась наложить на себя руки.
Теперь на ней также был белый саван, но буквально на глазах он начал пропитываться алой кровью, вытекавшей из глубокой раны на груди, у самого сердца. Пронзительно глядя в самые глаза недавнего ухажера, девушка злорадно улыбнулась и произнесла:
- Помнишь, какой подарок ты сделал мне в день знакомства? Смотри же, я сейчас его тебе покажу!
С этими словами она просунула пальцы прямо в свою рану и вскоре вытащила оттуда розу, также залитую кровью. Глядя на это, Роланд чувствовал тошноту и невероятную боль, у него подкашивались ноги. А та все продолжала нарочито медленно вытаскивать из себя покрытый острыми шипами стебель, с которого неторопливо спадали на землю алые капли.
- Видишь? Красиво, правда? Я говорила, что ты еще пожалеешь, обо всем пожалеешь...
С трудом совладав с собой, Милтон закричал:
- Прочь! Отстаньте от меня вы, чертовы шлюхи! Отродья Сатаны! Я был виноват перед вами, но не в том, о чем вы говорите! Уходите!

Собрав последние силы, он вновь бросился бежать, но почти сразу был настигнут этими полудемоническими сущностями, плотно окружившими его в кольцо.
- Не уйдешь теперь, не уйдешь... Еще узнаешь, что такое разбитое сердце и надежды... когда мы его вырвем из твоей груди! Ха-ха-ха-ха! - слышалось отовсюду.
Кровожадные и злобные лица девушек и мужчин слились в одну бесформенную массу. У юноши начало темнеть в глазах и закружилась голова. С трудом пытаясь удержать сознание, он, снова упав на колени и склонив голову, принялся шептать прерывающимся голосом: "Нет, я не могу больше, это слишком... Дай мне шанс искупить грехи, Дай! Клянусь, я изменюсь, Господи! Клянусь памятью и честью моей семьи... Боже!.."
Дальше он уже не смог договорить: раздался оглушительный удар грома, и все, включая самого Роланда и его мучителей, стало стремительно падать, проваливаться куда-то вниз, в черную и гигантскую бездну...