Клин

Пятиэтажные дома из белого кирпича ютились на узкой полоске земли между железной дорогой и частным сектором. Слева от них, на дне оврага змеились рельсы, по которым перед рассветом грохотали товарняки. За крутым склоном по ту сторону полотна раскинулся мегаполис – частокол башен из стекла и бетона. Справа, за непроходимой в межсезонье грунтовой дорогой, выстроились разномастные частые дома: от ушедших на треть в землю деревянных срубов с потрескавшейся краской на резных наличниках до громоздких особняков, накрывавших своей тенью скромные участки соседей. Строго говоря, это место являлось не полоской земли, а вытянутым треугольником, а среди обитателей пятиэтажек его принято было называть Слободой. Но про себя Тан всегда именовал свой дом Клином. Жители мегаполиса слева и частного сектора справа никак не называли участок земли с белыми пятиэтажками, потому что в их мирах его не существовало.

Слобода появилась, а точнее случилась несколько столетий назад, отделившись от ветки одной из альтернативных Вселенных, но вместо того, чтобы заполнить собой все пространство и вырасти в полноценную реальность, так и осталась куском земли с несколькими домами. Теория множественных Вселенных, разделенных единственным событием с разными исходами, прижилась у многих цивилизаций на Земле и далеко за пределами Солнечной системы. Каждую секунду бабочка остается жива или погибает, ядерный реактор взрывается, неся смерть, или продолжает обеспечивать энергией города, и в тот же миг миры разделяются ветвями альтернативных историй, и каждый превращается в независимую параллельную Вселенную. Такая теория кажется достаточно правдоподобной многим разумным цивилизациям, однажды задавшимся вопросом "А что, если?...". Вопрос этот занимает величайшие умы высших рас Мультивселенной, но мало заботит жителей Слободы – у них перед глазами всегда есть три правильных ответа на него.

Невидимый для соседей, крохотный поселок вклинился между старшими братьями-мирами, где два человечества бурно прожигали свой век на Земле. В Слободе не вели счет годам от того судьбоносного дня, когда их земля застряла между альтернативными Вселенными – на самом деле, поначалу этого никто не заметил. История умалчивала, как скоро обитатели Клина обнаружили себя изолированными от окружающего мира, разделившегося на две альтернативных версии пространства-времени и с каждым днем все менее похожих друг на друга. Людей в поселке заставил серьезно задуматься тот факт, что каждая попытка пересечь незримую Границу заканчивается мучительной смертью смельчаков, и со временем они придумали своей земле место в теории множественных Вселенных.

Население Слободы насчитывало около двухсот человек. Тану исполнилось двадцать с небольшим лет, и скоро ему предстояло завоевать своё место в их маленькой общине. Он неплохо управлялся с инструментами и домашним скотом, но по-настоящему интересовался только одним – жизнью за пределами Клина. Детям дозволялось сколько угодно глазеть на параллельные миры с безопасного от Границ расстояния, но для молодого мужчины открытый интерес к происходившему за пределами Слободы считался признаком незрелого любопытства. Поэтому Тан по ночам забирался на крышу ближней к дороге пятиэтажки или прятался за мусорными баками у кромки оврага и терпеливо наблюдал.

Однажды он видел, как горит деревянный дом совсем рядом с Клином. Лето по обе стороны Границы выдалось сухим, и к приезду пожарной машины от маленького участка осталось только обугленное пепелище. Люди в защитных костюмах ходили по золе и громко переговаривались, а потом из-под обломков достали высушенное огнем тело. Тан, наблюдавший за происходящим с крыши дома в десяти метрах от пепелища, едва сдерживался, чтобы не закричать: я видел, как это произошло! Я знаю, чье тело достали из-под обломков! Всего несколько часов назад в освещенном окне того самого дома юноша видел, как хозяин в очередной раз избивал молодую жену, в этот вечер – до бесчувствия. Когда женщина потеряла сознание, её муж вышел на крыльцо, наспех нарвал у дороги сухой травы, подпалил её от окурка и засунул в щель под домом. Тан изнывал от желания рассказать правду перепуганным людям по ту сторону дороги, но его все равно никто бы не услышал.

***

Повзрослев, молодой мужчина жадно ловил все новое, что видел в соседних мирах: от кричащих логотипов на товарняках до новоселов в частном секторе. Даже небо на стыке альтернативных реальностей едва заметно отличалось, и от этого захватывало дух. Только одно выглядело одинаковым по любую сторону от Границы – бродячие собаки. Их стаи в разных мирах мало чем отличались: всегда один тощий кобель, с подозрением косящийся на людей; белая с рыжими подпалинами сука, равнодушная ко всему, кроме еды; улыбчивая, дружелюбная «сарделька» на коротких лапах; три щенка – глупый, игривый, трусливый и еще несколько ничем непримечательных шавок. Чем дольше Тан наблюдал за бродячими псами в своем и соседних мирах, тем больше ему казалось, что он видит одну и ту же стаю. Особенно если забыть на минуту о том, что Граница убивает всех без исключения.

Будучи подростком, Тану пришло в голову отравить стаю, жившую на задворках Слободы, чтобы проверить свою догадку: исчезнут бродячие псы в параллельных мирах, значит, стая везде одна и та же. Но он быстро отказался от этой затеи: если теория верна, мертвые собаки не покажут путь через Границу. В другой раз Тан пытался приманить слободских щенков едой, за что получил нагоняй от старого Смотрителя порядка по имени Ян. В Клине издавна сложилось практичное отношение к бродячим собакам: еды у жителей – под расчет, лишнего куска для дворняжек нет и никогда не будет. А если не можешь накормить, отчитывал молодого человека Ян, то и к рукам приучать нечего. Собаки, в свою очередь, не приближались к людям и обычно околачивались в заброшенном гаражном кооперативе на окраине Клина, питаясь крысами да ящерицами.

В очередном приступе любопытства Тан действовал предельно осторожно: он высматривал местную, слободскую стаю в сумерках, когда единственная улица пустела, и пытался привлечь одну из собак голосом и жестами, как это делали люди из соседних миров. Коротконогая Сарделька охотно включилась в игру: она все дальше уходила от своих, с каждым днем ближе подбираясь к молодому мужчине. Сделав очередной шаг, собака выжидательно замирала на минуту, а потом, крутанувшись волчком, удирала назад к гаражам, так что вислые уши потешно развевались на бегу.

Тан придумал повязать Сардельке на шею полоску серой ткани и по ней узнать дворнягу, если та действительно переходит Границу. Но собака легко стянет с себя самодельный ошейник, сама или с помощью членов стаи; зацепится за куст или кусок арматуры. Поэтому Тан потратил несколько месяцев, переплетая тонкие полоски ткани в крепкую веревку и сочиняя хитрый узел, которому не страшны низкие ветки и собачьи клыки. Мужчине всего то и надо было, что единственный раз увидеть Сардельку с его ошейником в соседнем мире и подтвердить свою догадку: в параллельных Вселенных бродяжничают не разные стаи собак, а всего одна, научившаяся пересекать Границу.

Наконец, спустя месяцы игры в сумерках, дворняга сделала решающий шаг и оказалась на расстояние вытянутой руки от Тана. Тогда Сарделька уселась перед ним, наклонила голову на бок, так что ухо смешно заломилось назад, и вопросительно тявкнула – что дальше? Молодой мужчина торжествовал в предвкушении разгадки; стараясь не спугнуть бродяжку резким движением, он накинул самодельную веревку ей на шею и со всей тщательностью принялся завязывать сложный узел собственного изобретения. Собаку, казалось, не смущали эти манипуляции: она терпеливо ждала, чем закончится игра с человеком. Но то, что случилось дальше, в планы последнего совсем не входило:

- Тан! Что ты делаешь?!? – строгий окрик Яна, Смотрителя порядка, обрушился на молодого мужчину из густых сумерек. Сарделька отпрянула, испугавшись сердитого громкого голоса, но убежать не попыталась и в напряжении замерла на низком старте, поджав правую переднюю лапу. Смотритель грозно навис над Таном, сидевшим на корточках с пришибленным, виноватым видом – молодой мужчина так увлекся своей затеей, что не заметил приближение старика.

- Я… Я не… – во рту пересохло, язык заплетался, а в голове судорожно возникали и лопались как мыльные пузыри оправдания, одно нелепее другого. Тан, как и остальные обитатели Слободы, совсем не умел лгать.

- Захотел завести себе зверушку? Так или нет, отвечай!

Ян отличался спокойным нравом и ровным характером, и едва ли кто-то в Слободе видел его по-настоящему рассерженным. Но сейчас Смотритель выглядел не просто рассерженным, но разгневанным, так что Тан кивнул, ухватившись за спасительную ложь из уст самого старика.

– Что я тебе говорил, а? Не можешь накормить зверя, не приучай его к рукам! – с этими словами Ян наклонился к собаке, со злостью несколько раз дернул незаконченный узел, и стащил веревку с шеи дворняги.

- Пошла прочь! – прикрикнул старик на бродяжку. Сарделька, с любопытством наблюдавшая за людьми и легко позволившая Смотрителю снять с себя ошейник, словно только этого и ждала: она крутанулась волчком, как делала раньше, испытывая терпение Тана, и припустила прочь, к безмолвным, темным коробкам гаражного массива. – Не думал, что тебе на ум придет такая глупость! – Ян пару минут сверлил молодого человека грозным взглядом, после чего развернулся и с чувством выполненного долг зашаркал в сторону освещенных окон домов. Смотритель не привык, чтобы ему перечили, поэтому счел инцидент исчерпанным. Выходку молодого мужчины, судя по тону последних слов, брошенных с осуждением и даже презрением, старик приписал незрелому, ребяческому любопытству.

Тан так и остался сидеть на земле, понурив голову, хотя его сердце бешено колотилось, едва не выпрыгивая из груди, а сумерки удачно скрывали яркий румянец ярости и обиды. Молодого мужчину злило, что его затея провалилась в самый последний, решающий момент – ещё пять минут, и Сарделька удрала бы во тьму в его ошейнике, а там ищи-свищи!

Некоторое время мужчина оставался на месте, вглядываясь в темноту: вдруг любопытная дворняжка вернется, чтобы продолжить игру? Но старик унес с собой веревку и мог следить за Таном из окна. Молодой человек поднялся на ноги и побрел домой, ссутулившись и виновато опустив голову – на случай, если за ним действительно наблюдают. В душе он корил себя за то, что погорел на мечте о невозможном: пересечь Границу Клина, вбитого неведомой силой несколько веков назад между двумя альтернативными Вселенными.

***

Три недели спустя Тан вместе с мальчишками отправился смотреть на поезд, который сошел с рельс. Одна из опор линии электропередачи, вытянувшейся вдоль железной дороги, опрокинулась прямо на вагон, раскроив его пополам. Поезд был грузовым и никто не пострадал, хотя несколько кварталов мегаполиса на полдня оказались обесточены. Для мальчишек из Слободы, оккупировавших край оврага, это стало настоящим зрелищем: пострадавший вагон отцепили, «голова» товарняка отправилась в пункт назначения, а локомотив утащил его отрубленный «хвост». Из брюха раскуроченной опорой ЛЭП стальной коробки высыпались контейнеры, часть из них от удара раскололись – внутри оказались мясные полуфабрикаты с аппетитными картинками на упаковках. Неповрежденные ящики проворно растащили рабочие, устранявшие первые последствия аварии; разбитые остались печься на послеполуденном солнце, дожидаясь бригаду с тяжелой техникой.

Тан наслаждался компанией мальчишек, восторженно гомонивших при виде новой картинки с мясным блюдом на упаковке. Последние недели он часто ловил на себе взгляд Яна, пристальный и настороженный. Но сюда, на край оврага, в самый разгар детского веселья старику не позволял заявиться статус Смотрителя порядка. Молодой мужчина старался не обращать внимания на усиливающуюся вонь от разбросанных внизу ящиков, и наслаждался временным ослаблением надзора.

Запах тухнущего мяса из разодранных упаковок привлек к путям стаю бродячих собак с окраины мегаполиса, вечно голодных и неизменно предприимчивых в любом из миров. Дворняги рвали пластик и старались проглотить как можно больше, пока рабочие не вернулись и не прогнали их. Щенки беззлобно дрались из-за упаковки котлет, чем несказанно повеселили мальчишек.

От пирующей стаи отделилась собака и засеменила по склону вверх, направляясь к Границе – длинная упитанная тушка на коротких лапах, типичная «сарделька». Тан много раз видел, что происходило с людьми и животными у незримой черты: они словно растворялись в воздухе, становясь невидимыми для жителей Слободы в той части своего мира, которая накладывалась на Клин и соседнюю с ним реальность. Это всегда казалось молодому человеку особенно несправедливым: он и другие жители пятиэтажек видели все, что происходило в двух альтернативных Вселенных, но не могли приблизиться к смертоносному рубежу, тогда как «соседи» не видели их, зато спокойно пересекали черту поселения… оставаясь при этом в своих мирах. Но собака села у самой Границы, втянула носом воздух и подняла смышленые глаза на Тана, как если бы смотрела прямо на него. Никто из мальчишек не обратил внимания на бродяжку в разгар веселья, и только Тан завороженно следил за ее движениями. Дворняга наклонила голову на бок, так что ухо смешно заломилось назад, и вопросительно тявкнула.

«Чёрт», - подумал Тан, чувствуя, как покалывает кончики пальцев от захлестнувшего его напряжения. - «Чёртчёртчёрт!»