Мастер и Маргарита. Образование Иешуа и Истина

               
     Заманчиво было бы, наконец, по возможности, разобраться с источниками – героев «МиМ»: Иешуа и Мастер  - кто они?  сколько предшествующего публицистического и жизненного материала  за их образами? Попробуем! Евангельские события – их правдоподобие – и образ Христа – его возможную личность не уставали бурно обсуждать европейцы XVIII – XIX веков.

                * * *

     - Да, мы не верим в бога,- чуть улыбнувшись испугу интуриста,ответил Берлиоз…
     - Вы атеисты?!  … Ох, какая прелесть! – вскричал удивлённый иностранец и завертел головой,глядя то  на одного, то на другого литератора… - Позвольте мне поблагодарить вам от всей души! …За очень важное сведение, которое мне, как путешественнику, чрезвычайно интересно…
                ........................................
 «Мастер и Маргарита», Гл.1 - «Никогда не разговаривайте с неизвестными»


       «Имейте в виду, что Иисус существовал», -  так вслед редактором толстого художественного журнала Берлиозом имя - «Иисус» за 19 Глав первой части «МиМ» не более пары раз – немного на общий объём романа! – упомянуто Воландом.  Действующее лицо романа Мастера о «Понтии Пилате» – Иешуа по прозвищу Га-Ноцри – прямо не назван Иисусом. Спрашивается: так тщательно работавший с оттенками слов Булгаков мог ли сделать это случайно или по рассеянности?! Абсурдное предположение.
               
     Штраус - Фаррар – Ренан  и Другие. Был ли Христос?!   Что говорят известные авторитеты  в этом споре?!   Не  «освежить» ли кратко до «МиМ» публицистичную историю образа основателя христианства?! В истории темы три имени обойти вниманием невозможно: Фридрих Штраус(1) ,  Фредерик Фаррар(2)  и Эрнст Ренан (3)  и оставили одинаково озаглавленные бурно известные труды – «Жизнь Иисуса Христа».

                * * *
               
      1. ФРИДРИХ ШТРАУС. «Жизнь Иисуса Христа», 1835. Критикуя церковную догматичную веру в буквальное слово Евангелий, Ш. приравнивает Евангелия к сочинительству - к мифам: Иисус-чудотворец; душевнaя борьбa и пленение; суд у Пилата; Рaспятие, Воскресение – по содержанию «мифов» названия глав книги Ш-са говорят сами за себя.

     Признавая существование Бога как источника природных законов, Ш. не признаёт чудеса, враждебные законам природы, а, значит, - и воле Бога! По Ш-су Иисус – рождённый от обычного отца совсем не богочеловек: «в самом учении… Иисуса не заключается ничего такого, чего нельзя было бы объяснить» тем, что «Иисус был даровитой личностью, …знал книги Ветхого завета и почерпнул много сведений из …общения …особенно с последователями трех господствующих сект».

     ВЫВОДЫ ШТРАУСА. Иисус Евангелий – личность вымышленная, о его историческом прототипе мы ничего не знаем. Тем не менее якобы от Иисуса Слово – есть нужный толчок к дальнейшей духовной эволюции (природный закон!) человечества.  Евангелия – не обман, - но овеществлённый – внушённый самим себе  авторами - результат веры в буквальность ветхозаветных пророчеств  на фоне настоятельной необходимости обновления. Эта вера и должна вдохновлять нас.
     Выводы Штрауса в общих чертах перекликаются с позицией Канта.

     Вызвавшая бешеный шквал откликов (в том числе – Фаррар и Ренан) книга Ш. содержит интересную для литературоведа мысль, что история – это уверение себя – как бы драматическое проигрывание в жизни внушённых себе легенд - ролей: мессия, тиран, Мастер…

     История – шекспировская драма в театре – весь мир: человек – сам творец своей истории, - от направленности наших идей к злу или добру многое зависит! Последнего-то и не уловил слепой на истину Берлиоз: слепота к истине символизируется сверхъестественных размеров очками!

    Редактор толстого журнала (редактирует чужие произведения!)Берлиоз вообще вторичен: якобы «факты» демифологизации Иисуса он берёт, что называется, через третьи руки (об этом далее подробно): «Доказательство Канта (бытия Божьего – С.М.) – тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, - также не убедительно. И недаром… Штраус просто смеялся над этим доказательством…»  («МиМ», Гл.1). И после на Патриарших случается интересная "история" – в соответствии с заявленной им теорией демифологизации божественного Берлиоз и гибнет.

                * * *

      2. ФРЕДЕРИК ФАРРАР – «верующий сознательно и безусловно», - по собственному определению.
     В противоположность Штраусу, «Жизнь Иисуса» (1863) Фаррара - ради исправления вкравшихся ошибок есть подробнейший комментарий на Евангелия. Настоящая энциклопедия сведений из различных источников: выкладки еврейских, римских законов и действий прокуратора в Иудее до казни Христа. По письменным источникам посильное описание-реконструкция архитектуры Иродовой претории с колоннадами взята Булгаковым у Ф-ра! Большинство евангельских событий и чудеса Ф. признаёт достоверными.

      Также именно Фаррар указывает, что в позднейшей транскрипции «Иисус» ранее звучало как «Иешуа» - весьма распространённое у евреев имя. По Ф. божественное в Иисусе не сияло в полноте с детства, но развивалось согласно человеческой природе: ребёнок не был сразу одарен бесконечным знанием, но развивался постепенно, - как и все дети, но быстрее и глубже.

      Христос – высокий дух в обычном – с человеческими слабостями теле: ведь божественность земными словами описать нельзя!  За приписывание Христу даже абстрактных человеческих слабостей католическая и православная церкви до сих пор активно обвиняют англиканца Фаррара в кощунстве!

     Стиль Фаррара интересен: при широком обзоре многочисленные «сухие факты» - сравнения источников «гасятся» эмоциональностью изложения. Многовековый интерес человечества – немыслим без божественности героя! – страстно намекает Ф. Найдя у Ф. много полезных деталей, его общую позицию Булгаков, видимо, «принял к сведению» без единения с ней, но и без особых противоречий.
 
      Иначе сложатся отношения Булгакова с трудом Ренана: менее эмоциональным - более публицистичным слогом устремлённым к определённому «жёсткому» выводу. Этой же цели подчиняет Ренан и выбор источников.

                * * *

     3. ЭРНСТ РЕНАН. «ЖИЗНЬ ИИСУСА», (1874). Из трёх «Жизней» книга Ренана самое кратко публицистичное для широкой публики сочинение, доступное богословски не подкованному читателю. Сведения – о нравах евреев и римлян, жизни еврейского городка и «круге влиявших на развитие Иисуса идей» дозированы (не всякий читатель вынесет цитаты - сравнения из древнеримских историков!).

       Не ставя под сомнение реальность Иисуса – человека, вместо сына божия, Р. – рисует психологический социальный типаж -  характерно восторженного еврейского юноши - одного из многих возможных претендентов на роль мессии.

       По Ренану  Иисус – от рождения сильная, личность, но мало образованная: неискушённая в философии (т.е. - отсутствие рефлексии!). Именно эта философская «девственность» и позволяла - Иисусу не сомневаться, что он – Сын Божий. Чудеса и посмертное Воскресение  Р. обходит молчанием: в общем контексте книги Р. чудеса абсурдны. (О чудесах Штраус уже всё сказал!)

      Ренан – критик всей, по его мнению, выдуманной христианской догматики: «В его (Христа) учении, так мало было догматики, что он никогда не думал записать его сам или поручить кому – либо другому».  Во время Иисуса человечеству остро необходима была новая идея – двигатель прогресса.

      Обожествляя силу человеческой мысли, Р. преклонялся перед новаторскими идеями Иисуса! Основа новой религии – на деле проявляемая любовь к людям: «всё, что свершится  вне этого великого… христианского завета, останется бесплодным»…
      На на деле всё оказалось гораздо сложнее! Сложным оказалось и отношение Булгакова к полезному для него Ренану.
               
                * * * 
      
    4. ДРУГИЕ КОММЕНТАТОРЫ ХРИСТИАНСТВА: НИЦШЕ. В последней четверти XIX века с из иезуитского колледжа вынесенной болезненной не любовью к официальному христианству и страстью к непознанному церковью Христу  Фридрих Ницше возвестит «смерть бога»: «По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего» (1886), «Антихрист. Проклятие христианству» (1888), - названия говорят сами за себя! Ницще утверждает: нездоровое христианское мировоззрение - выдохлось, пришла эпоха здорового нигилизма…
               
     К концу XIX кризис мирового христианства был в разгаре. Не обошёл он и Россию. В 1912 г. поэт Осип Мандельштам напишет проникновенные и пророческие строки: «Божье имя, как большая птица, Вылетело из моей груди! Впереди густой туман клубится, И пустая клетка позади…»

    РОССИЯ КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВВ. Тем временем в России осмысляя в том числе и разрушительное влияние Ницще, русские философы указывали на духовно пошатнувшееся, склоняющееся к догматизму положение русской церкви. Мыслитель и мистик Владимир Серг. Соловьёв (1853 – 1900) выход христианства из кризиса видел в объединении католичества с православием.
 
    Русские религиозные мыслители страстно рассуждали об Истине, природе религиозного сознания и возможном постижении божества в мистическом опыте: О. Павел Флоренский (1882 – 1937), О.Сергий Булгаков (1871 – 1944), Н.А.Бердяев (1874 – 1948), Лев Карсавин (1182 – 1952) и ещё многие в разной степени соглашались, что в ширящемся конфликте со светской культурой русская церковь мало способна внушать живую веру и нуждается в каких-то позитивных изменениях.

      Надо ли говорить, что официальная православная церковь относилась к подобным исканиям крайне негативно: иногда – Увы! – вполне в стиле Берлиоза! Обер-прокурор Святейшего Синода (1880-1905) печально известный К. П. Победоносцев вообще считал грамотность подрывом основ государства!Сильнее, чем по философским трудам, запреты всяких обсуждений бытия божьего били по литературе, особенно по драматургии.

      В 1912  г. духовная цензура запретила к постановке казалось бы «невинную» - в полном согласии с Евангелиями - на  сюжет Страстей Господних  религиозную драму - мистерию известного поэта, видного военного и даже двоюродного дяди царя -  К.Р. (Вел.Кн. Конст. Конст. Романов)  «Царь Иудейский».
   
        Оговоримся: персонажа Иисуса в пьесе нет совсем. Выводить Христа на подмостки было заведомо запрещено, и этого не стал бы делать вполне ортодоксально верующий К. Р. Автору пьесы только не нравились религиозные равнодушие и бюрократизм, влекущие государство к развалу. И вот в драме Христос гибнет где-то за сценой, а герои только рассуждают об истинной вере... До того напугалась цензура, что не помогло Автору и родство с царём!


        К. Р.(4) создавал драму ради укрепления пошатнувшейся веры и предотвращения им предвиденного кровопролития. Мгновенно переведённая на 9 языков пьеса прославилась за границей. К. Р. называли основоположником религиозного Ренессанса в России. Это тоже не помогло! Синод считал, что «на театральных подмостках и в руках современных актеров, драма утратит-де возвышенный духовный характер, и превратится в обычное суетное развлечение толпы»… 

      Вот в каких условиях творили в России предшественники Михаила Булгакова по религиозной теме! Совсем не на пустом месте возникший роман «Мастер и Маргарита» имеет в богатую и бурную общеевропейскую и русскую предысторию! Мог ли этой предыстории не знать трепетно относящийся к культурным традициям Булгаков?! Даже прямо не отражённая в тексте произведения (не наш случай!) история темы уходит в контекст и влияет на понимание произведения через сознание читателя. И плохо, когда нет культурно памятливых читателей!
      
        Надо думать, что лишаемая именно поучительных зрелищ и позитивного культурного и философского опыта (Ницше был читаем!) толпа «развлеклась»  революцией, осмысление которой тоже не обошлось без образа Христа.

       Как все мы ещё со школьной  помним, в поэме А.Блока впереди «Двенадцати» (1918) новых революционных апостолов «без креста» - «В белом венчике из роз – Впереди – Иисус Христос» - «с кровавым флагом».…Поэзия именно этого и подобных ему образов и талантливых, и бесталанных точно не только не привлекала Булгакова, но и была ему чужда!
 

               
                * * *
      
     ПЬЕСА АНРИ БАРБЮСА(5) - «ИИСУС ПРОТИВ БОГА». После 1917-го предпринимались в стиле Ницше печатные попытки реабилитировать Иисуса, отделив его от церкви. Такова трилогия  Барбюса (6):  «Иисус» (1926) –  революционный роман - евангелие; «Ииуда Иисус» (1927) – критическое исследование реальных фактов ; «Иисус против бога» (7) - мистерия с музыкой (1927).

     «Ни одно из дошедших до нас преданий, относящихся к жизни Иисуса, не имеет никакого исторического обоснования, кроме, …того факта, что он был осужден за проповедь мессианства,… и отдельных мелких подробностей», - в авторском предисловие Христос изображен настоящим революционером.

      Иисус от Барбюса (слабо выписанный, ходульный персонаж) спасен с креста учениками, но через 20 лет убит церковными фанатиками – чтобы не мешал. До окончательного запрещения религии в СССР в 1937 г.  Барбюсу пытались подражать советские драматурги.

       Интересно дополняющая общий антирелигиозный фон послереволюционных лет ниже посредственного уровня пьеса Барбюса к замыслу «МиМ» может иметь только то отношение, что прочитав её – возможно! – Михаил Афанасьевич мог крепко и остроумно выразиться… Очень вероятно!

               
                * * *

     ВЕРНЁМСЯ К РЕНАНУ: «Его (Иисуса – С.М.) символы не представляют догматов …неподвижных, а суть образы, смысл которых доступен бесконечному разумению», - здесь с Ренаном трудно не согласиться!

     «Иисус» - супер символ европейской культуры: не учесть в романе предшествующий материал – нельзя. С другой стороны, прямая перекличка либо спор с таким богатым наследием образов «Иисуса» – в художественном смысле погубят роман. Штраус – Фаррар – Ренан предоставили автору «МиМ» нужные подробности, вроде попытки прокуратора провести в Иершалам водопровод. Играет ли это существенную роль в сюжете? Нет.

      Ещё более интересных, вносимых в черновики «мелочей» иерусалимского начала христианства  быта  как лишнее выкинувший Булгаков образ героя создал как бы методом от противного: не Христос, но Иешуа – блестящий ход! – это имя отсекало внешние – с ходу заметные аналогии со всеми многочисленными литературными «Иисусами».  Однако оставленное в фундаменте контекста так или иначе выплёскивается на поверхность.

      Отголоски - эхо из «Жизней…»  сквозят в научной беседе на Патриарших. В соответствии со своими целями переставляя акценты, и Берлиоз, и Воланд оба «перевирают» знаменитые источники: «Соль то в том, что до Иисуса родился целый ряд сынов божьих… и никого из них не было, в том числе и Иисуса», – «Доказательство Канта (бытия божия – С.М.),  – тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, – также неубедительно. И недаром … Штраус  просто смеялся над этим доказательством».

      Штраус – вроде бы источник и второй, и первой, обращённой к Бездомному цитаты Берлиоза? Не совсем!   В 1920 - 30-е годы занимаясь активной антирелигиозной пропагандой, плодовитый и беспардонный в отношении чужого авторства (всё культурное наследие – для нужд революции!) публицист - Нарком Просвещения А.В.Луначарский (8)  без указания на источник практически «ободрал» авторское предисловие Барбюса, в котором тот «ободрал» Штрауса.
    
    - Мы... пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос...
 
    - Кто на ком стоял? - крикнул Филипп Филиппович, - потрудитесь излагать свои мысли яснее" (Собачье сердце), - такова была реальная действительность времени создания "МиМ".

    Луначарский: «Коренной вопрос, …действительно ли Иисус из Назарета, называемый Христом, представляет собой историческую личность, или это есть целиком личность легендарная?» (далее следует лозунговое доказательство легендарности)   –  и ещё многие- многие массовыми тиражами выходившие брошюры Наркома просвещения на эту тему.(9)  Так что возражения Берлиоза – пропущенное сквозь партийное мышление Наркома отдалённое – «второй свежести» – и даже десятой свежести эхо.

    Удивительно, как послереволюционная антирелигиозная критика в основе сходна с дореволюционными запретами Синода на размышления о бытии Божьем и свободном выборе добра и зла!  В контексте Главы 1 "МиМ" дана вся история этой темы в России и в Европе: ведь начинается то роман цитатой из «Фауста» Гёте! Вот это именно "первой свежести" информация для умеющих видеть цитаты!   
         
     Что для антирелигиозной пропаганды Берлиоз - Луначарский не используют с Евангелиями и с чудом согласного Фаррара, - это понятно. А вот, в отличие от Канта, почему Воланд, не имеет претензий к Ф-ру? Потому что если есть  Христос и чудо, то есть и обратная теневая сторона – дьявол. Если продолжить мысль Штрауса - Ренана, то дьявол – есть измышление дурной фантазии, и не более.  Как телесно оформленный персонаж, так сказать, дьявол перестаёт существовать. Это дьяволу неприятно!

     «Он едва меня самого не свёл с ума, доказывая, что меня нету», – с некоторым волнением уже в конце романа прокомментирует Воланд наивно нечаянное проренановское заявление Ивана, что Бога и Дьявола нет: человек сам управляет своей жизнью (у Ренана - посредством идей).

     «Как же может управлять человек, если он …не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?» – ехидничает Воланд. И предъявляет Ивану и Берлиозу доказательства в виде немедленной смерти последнего, а затем и невозможного (по Штраусу и Ренану) чуда – оживления отрезанной головы покойного.

      «Роль» - косвенное влияние Штрауса и Фаррара на текст «МиМ» здесь и исчерпывается. Зато дальнейшее параллельно с «МиМ» листание ренановой «Жизни Иисуса», откроет нам некоторое раздражение Булгакова - его спор с Ренаном!   
      
                * * *
               
      ИИСУС - ИЕШУА: ВОПРОС ОБРАЗОВАНИЯ И ИСТИНА.  Иисус Ренана – пылкий мечтатель и подчёркнуто – не книжник. С философией – не знаком, языков, кроме родного, смешанного с еврейским сирийского диалекта, не знал: «Трудно допустить, чтобы Иисус знал греческий язык, … им пользовались одни только правительственные классы»,- Ренан.(10)
 
     У Булгакова:« ”Знаешь ли ты какой-либо язык кроме арамейского?” (Пилат) – “Знаю. Греческий. ” («МиМ» - Иешуа)», – и латынь знает, как выяснится. Перед нами совсем не необразованный ренановский мечтатель, но именно недюжинного уровня бродячий философ.
 
     Философ, наследовавший мировые культурные традиции и «своим умом» дошедший до нового – вненационального мировоззрения. Что касается божественности, то на этот запредельный словам супер символ, – подобно Фаррару, возможно только намекнуть, что мастерски и сделано автором через взаимные намёки Пилата и Иешуа:

      – Слушай, Га - Ноцри, – заговорил прокуратор, глядя на Иешуа как-то странно… – ты когда-либо говорил что-нибудь о великом кесаре? …Или… не… говорил? – Пилат протянул слово «не» несколько дольше, чем это полагается на суде, и послал Иешуа в своём взгляде какую-то мысль, которую как бы хотел внушить арестанту.

        …Никто не знает, что случилось с прокуратором Иудеи, но он позволил себе поднять руку, как бы заслоняясь о солнечного луча, и за этой рукой, как за щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор.  – И что же ты сказал? –  …или ты ответишь, что забыл, что говорил? – но в тоне Пилата была уже безнадёжность. (Гл.2)
 
       В цитируемой выше сцене допроса и в предшествующих сценах мелькают некоторые странности поведения арестанта, будто знающего всё заранее - знающего больше чем можно выразить словами:

       –  Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты помышляешь о смерти. …Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдёт.

      – Сознайся, - тихо по-гречески спросил Пилат, – ты великий врач? <…>

      – …Нет, нет, - живо ответил арестант, - поверь мне, я не врач.
 
      Не врач, но исцелил, как Христос в Евангелиях! Зная Евангелия, читатель волен сам соотнести, сам сделать вывод! Что касается прокуратора, то он требует от арестанта клятвы (не в обычаях римских сановников было верить на слово бродягам!) его висящей на волоске жизнью, что тот не призывал разрушить храм:

       – Я могу перерезать этот волосок.

       – И в этом ты ошибаешься, – светло (обратим на это слово внимание!) улыбаясь и заслоняясь рукой от солнца возразил арестант, - согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?
               
        Иешуа описан как бы глазами впервые с Истиной столкнувшегося и к ней не готового Пилата, - психологически безупречная подоплека. Тем не менее прокуратор смог увидеть не только преступника или безумного, – уже это выделяет его как «очень умного человека».  Если истина за пределами мирского, то и выбирает её - решается на неё не прокуратор, сборщик податей или бродяга, но – именно человек.

        Просто человек и его узаконенная государством определённая «роль» – совершенно разные типы поведения! Здесь начинает звучать общемировая со времён Ветхого Завета все временная тема:  « О да, ты не похож на слабоумного», – в Гл. 2 скажет прокуратор, и далее в 26-й:
 
        – …Помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме допускаете, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?» – «…Теперь ночью, взвесив всё,  согласен погубить. Он пойдёт на всё, чтобы спасти от казни решительно ни в чём не виноватого безумного мечтателя и врача!
             
         «Слабоумный» в первом случае есть без всяких символов медицинское определение. «Безумный мечтатель» - здесь выход на тему священного безумия пророков: «Мудрость мира сего – есть безумие перед Богом». (Ап. Павел: 1-е посл. к кор., 3, 19), - для земной мудрости истина кажется безумием!

    И великолепная дуэль подсказками земной мудрости (намёки Пилата) и священного безумия (намёки Иешуа) вполне реалистически завершается победой земной «мудрости» на земле и истины в высшей сфере: «Мысли (в голове Пилата) понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: …И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то долженствующем быть – и с кем?! – бессмертии…»

    Чего же хочет автор романа? Он хочет от читателя личного выбора – свободного выбора, не навязывая этот выбор чеканными – как Ренан (не говоря уже о Барбюсе и Луначарском!) формулировками. По Булгакову священное безумие либо прорывы в него совсем не отрицают широту кругозора и наличие фундаментального образования. Образование, правда не всегда помогает: европейски образованный, как Берлиоз начитанный, нарком Луначарский владел и языками. Но к истине чутья не было.
         
     Почти прямо в репликах персонажей спор с Ренаном вырывается на поверхность в главе «Явление героя». Отсюда ниточка тянется к романному автору «Пилата» Мастеру, – как и Иешуа, весьма образованному человеку: «Я знаю пять языков, кроме родного, …английский, французский, немецкий, латинский и греческий. Ну, немножко ещё читаю по-итальянски».Мастер в оригинале мог читать римских историков, греческую философию, Данте – «Божественную комедию», «Фауста» Гёте.

      Выходит, что образ Иешуа Мастер создавал как бы по своему подобию? Как же иначе-то описать Того, Чей образ точно не известен? Уже продвигаясь к концу последнего романа, в последний год жизни сам Булгаков начинает учить итальянский язык: для самообразования? Или чтобы быть как Мастер?  Чтобы как Мастер читать «Божественную комедию» в оригинале: истина ярче в подлиннике? Создать себя,Автора как героя своего Мастера!

       Или же всё наоборот?!  Мастер – подобие Иешуа?! Кто же такой Иешуа?! Всё, что вы хотите: от мечтателя - бродяги до Искупителя Христа, – на что хватит уровня вашего культурного уровня!
 
       Всё так вертится в этом странном романе! Всё в постоянном движении! Но, если честно признаться, все мы – в чём-то подобие творцов нашей культуры! Мы мыслим, как «внушали» - Шекспир, Гёте, Пушкин, Достоевский, Гоголь, Булгаков… Лукавый Булгаков! На пути к личному человеческому выбору заставляющий нас думать - думать - думать Автор «МиМ»!

        Булгаков – наследник лучших культурных традиций мировой интеллигенции и мировой литературы. Осознание этого уровня и память о нём уже позволят избежать одномерно плоских оценок творчества писателя.Истинно художественный текст – не лозунг, не протокол суда и не до мелочей диктующая пункты веры и отрицания программа партии!
 

    

                * * *

      ДОСТОЕВСКИЙ и БУЛГАКОВ. ПРИЗНАЕМСЯ: в сводке по теме «Иисус» намеренно не  был упомянут удин из великих учителей Булгакова – Фёдор Достоевский. Это тема отдельной большой работы. Вкратце: князь Мышкин всё-таки не Христос, но проникнутая его идеалами натура. И в отличие от «МиМ» «Идиот» (1867) – не фантастический в двух временах роман.Прямого жанрового аналога здесь нет.
 
      В «Братьях Карамазовых» (1878 – 1880) явление Ивану его двойника - чёрта приживальщика несомненно повлияла на образы нечистой силы в «Мастере»: и чёрт, и Воланд оба в грязном белье – символ вторичности, пошлости как неспособности творения. Что касается вставной новеллы - легенды о «Великом Инквизиторе» то она более посвящена последнему.

     Про Иисуса же у Достоевского очень кратко сказано(как описать такой Образ?!), , что он является «в том самом образе человеческом, в котором …ходил между людьми пятнадцать веков назад» (о чём, по мнению Фаррара, ничего не известно!), – более ничего. Здесь тоже нечего взять.
 
     А ведь это даёт свободу! «Легенда…» - текст в тексте у Достоевского,- несомненно, помогла оформиться «МиМ» как роману в романе, так и найти нужный образ Иешуа. У Достоевского Иисус не произносит ни слова, что косвенно ставит под сомнения все его узаконенные слова – догматы веры: толкает читателя к личному выбору - пересмотру. Иешуа же опасается, что из-за неправильного записывания за ним будет много неприятностей: «Решительно ничего, что там записано, я не говорил».
 
      Алёша Карамазов спрашивает: сочинённая братом Иваном легенда – «безбрежная фантазия или какая-нибудь ошибка старика (инквизитора), какое-нибудь …qui pro qui (одно вместо другого)?

      – Прими хоть последнее, – рассмеялся Иван, – если уж тебя так разбаловал современный реализм, и ты не можешь вынести ничего
фантастического – хочешь qui pro qui, то пусть так и будет. …Не всё ли равно нам с тобою, что qui pro qui, что безбрежная фантазия?»…
 
       Тот же совет Ивана Карамазова можно отнести к попытке однозначного установления, что однозначно собой представляют герои «МиМ» и каков однозначный вывод из романа:

       – Так, так, – …сказал Пилат, – …верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпой, кричавшей тебе приветствия, как некоему пророку?

       – У меня и осла-то никакого не было, игемон. Пришел я в Ершалаим точно через Сузские ворота, но пешком и… никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал.

        Qui pro qui… «Хорошо «сделанный» художественный текст всегда оставляет простор воображению: таково одно из его назначений! Так лучше для – личного выбора! Одинаково не приемлемы насильственно диктуемые - обязательные как вера, так и запрет верить в бога!

                * * *

        ЗДЕСЬ МОЖНО И ПОРА СДЕЛАТЬ ВЫВОДЫ, ЧТО:

     – Автор произведения осваивает определённый материал и отбирает нужные ему детали. Вне зависимости от степени дальнейшего использования этих деталей, материал так или иначе влияет на произведение как его культурно исторический контекст.

  – Знание вышеупомянутого культурно исторического контекста читателем значительно расширяет для него границы и смыслы конкретного произведения: позволяет вникнуть в захватывающий авторский процесс создания текста.

   – Лозунг – призывно однозначен. Контактирующее с сознанием многих читателей художественное произведение обладает определёнными вариациями основного смысла: в немалой мере от самого читателя зависит, что он прочитал. Задача Автора – сделать на определённые темы размышляющими думающими как можно более - более и ещё более…

     Доискиваясь до единого непререкаемого смысла «МиМ», можно оказаться (и таких уже немало!) в предсказанной острым на язык Автором романа роли кота Бегемота:

     – Ну, теперь мне всё ясно, – сказал Воланд и постучал длинным пальцем по рукописи.

     – Совершенно ясно, – подтвердил кот… – теперь главная линия этого опуса ясна мне насквозь. Что ты говоришь, Азазелло? – обратился он к молчащему Азазелло.

     – Я говорю, – прогнусил тот, – что тебя хорошо было бы утопить.

                * * *
      СНОСКИ
.............................

  1. Штраус Фридрих Давид (1808 – 1874) – германский историк, философ, теолог и публицист. Мировоззрение Ш. признавало существование Бога только как источника природных законов, но это исключало чудо, как враждебное законам природы, а значит - и воле Бога

  2.Фаррар Фредерик Вильям (1831 – 1903) известный англиканский богослов, писатель, экзегет.  Богословско публицистическое сочинение «Жизнь Иисуса Христа» (1874); русский перевод проф. А. П. Лопухина (1887), СПб., 1887. Это книга русским духовенством была воспринята и до сих пор воспринимается - крайне негативно.

  3.Ренан, Жозеф Эрнст (1823 -1892) - французский философ и писатель, историк религии, семитолог, поклонник Наполеона Бонапарта и империи; член Французской академии (1878). Под впечатлением экспедиции в Палестину Р. В 1866 опубликовал вызвавшую бурную полемику книгу - «Жизнь Иисуса».
   Оригинальной – и сильной, и слабой стороной трудов Р. считается попытка детально художественной обрисовки событий, их деятелей и быта. Психологию человека времени раннего христианства Р. воссоздавал во многом по своему субъективному религиозному опыту: от намеченной карьеры католического священника до полного разрыва с церковью.

4. Внук Николая II, кузен Александра III и двоюродный дядя Николая II Его Имп. Высочество – В. Кн. Константин Константинович Романов (1858 -1915), известный военный и общественный деятель, как поэт был широко известен в России под криптонимом «К.Р.».

 5. Анри; Барбю;с (1873, Франция— 30 августа 1935, Москва, СССР) — французский писатель,журналист, общественный деятель. Член Французской К.П. (с 1923). Лауреат гонкуровской премии 1916. Иностранный почётный член АН СССР (1933). Барбюс о России  в книгах:«Россия»; 1930; «Сталин» (Человек у руля), изданное посмертно в 1935.  Б. приветствовал социалистическую революцию в России, некоторое время жил в СССР и умер - в Москве.

  6. В 30-е на рус. язык переведена была только вторая часть трилогии: Анри Барбюс. «Иуда Иисус» на р-м под заглавием - «Иисус против Христа». М.—Л., 1928.Предисловие проф. М. А. Рейснера.
               
 7. Барбюс А. «Иисус против бога». М., Издательство «Искусство», 1971. – агитационного типа, «монтированная» из разнородных кусков пьеса не ставилась на сцене.

 8. Анат.Вас. Луначарский (1875— 1933) активный участник революций 1905—1907 и 1917-го, советский гос. Деятель. С октября 1917 года по сентябрь 1929-го— первый Нарком просвещения
 РСФСР, Академик АН СССР с 1930-го. В начале 1930-х— директор НИИ литературы и искусства.

 9. Луначарский А.В. Личность Христа в современной науке и литературе (Об «Иисусе» Анри Барбюса). Стенограмма диспута А.В. Л-го с митрополитом Ал. Введенским. Впервые: М., Изд. «Безбожник», 1928, / Л-й А.В. Об атеизме и религии. М., 1972; Почему нельзя верить в Бога?
(Лекция в МГУ, 1925) / Л-й А.В. Религия и просвещение. Сб. ст.1918-1930 г. М.1985.

 10. Эрнст Ренан. Жизнь Иисуса. Киев, 1905 – 1990, Изд. «Музыка», репринтное издание. С. 10.
 

       Эта небольшая статья – отрывок из  большей –
             «МЕЖДУ - МИРИЕ  СИМВОЛОВ “МАСТЕРА И МАРГАРИТЫ”», -

     которая, в свою очередь, является отрывком из будущей книги:

          «МАСТЕР И МАРГАРИТА» Михаила Булгакова - МЕРЦАНИЕ СМЫСЛОВ

                Юрий Петровский, Светлана Михайлова