В той стране...

               
                ЭТО  БЫЛО,  ЭТО  БЫЛО    В    ТОЙ    СТРАНЕ …



 
                Гл.1(Надежда Осиповна)


Теперь у неё оставалось много времени чтобы читать, но читать то, что было интересно раньше, не хотелось. Цель чтения стала другой – отвлечься, и она выбирала книги, как можно более далекие от жизни.  Фантастика и фэнтэзи её не занимали, отвлекали только детективы.  И Надежда Осиповна читала детективы, в основном зарубежные, а из отечественных, не Машкову или Томилину, а  Кравцову.  Муж однажды не удержался и насмешливо заметил: «Боже мой, что ты читаешь!».
_А что мне читать? «Смерть Ивана Ильича»?», - огрызнулась Надежда Осиповна.
Она увидела как муж  дернулся, но сдержался и промолчал.  В общем- то он вел себя безупречно,  но шутить сейчас над её выбором  литературы было глупо и бестактно, тем более, что   он единственный знал – она всё понимает, для неё не секрет, что ей остались считанные месяцы. Просто говорить об этом она ни с кем не хочет, потому что, если говорить об этом  ,  становится невыносимо жалко себя и начинают  течь слёзы, и их потом очень трудно остановить. Она, конечно,  извинилась. Вадим сидел за компьютером. Надежда Осиповна подошла сзади, обняла его обеими руками за шею, прижалась щекой к его голове: «Вадь, прости.»  Вадим поцеловал её руку: «Ну что ты, Надя!». Голос у него дрогнул и она сразу убрала руки с его плеч.
 Слава богу, не было болей. Она боялась неопрятной, тягостной смерти, но ей кажется повезло и с ней будет  так, как было с Жераром Филиппом, красавцем, знаменитым французским актёром времён её детства, который просто  слабел и не понимал, что с ним  происходит.  Она помнит фотографию Жерара Филиппа в постели,  сразу после смерти, его ещё по прежнему красивое молодое лицо с закрытыми глазами.
 
Она тоже сильно ослабла и уставала даже от чтения. Можно было смотреть телевизор. Сын привёз «плазму» средних размеров, муж  в тот же день установил её в спальне. Интересовали только новости и фильмы. Фильмы тоже не все. Вечером будет очередная серия по  Агате  Кристи, это она посмотрит. Иногда не хотелось ничего. Тогда она закрывала глаза и просто лежала. Надежду Осиповну не так волновало, что скоро её здесь не будет, как то, что будет здесь без неё.
 Она думала о сыне, о внучке. В этой квартире прописана внучка. Муж, Вадим, не возражал. У него после развода с первой женой осталась комната в коммуналке в центре, которую он много лет сдавал и деньги эти они откладывали на черный день. Должна была скопиться приличная сумма. У её Серёжи  с Вадимом  отношения хорошие, и неудивительно,  Вадим не только растил Серёжу  с пяти лет, но и столько раз вытаскивал его  из разных историй, от конфликта с учителем литературы в десятом классе, до попытки втянуть Серёжу в изготовление наркотиков, пока тот учился на первом курсе..  Они сумеют договориться. Сережа, и его жена, оба прилично зарабатывают, у них трёхкомнатная у метро «Аэропорт» и дача в Фирсановке. Тетина квартира в Химках  завещана  ему, Серёже, внучатому племяннику. Ребята,  молодцы, подхватили эстафету, заезжают к тете  Зое каждую неделю. Конфликтов  из-за жилплощади не предвидится. Да и  кто знает,  что предпримет Вадим , когда её не будет, может вообще  уедет в Америку к дочери от первого брака, он ведь Наде не раз это предлагал. Хотели в гости съездить, так и не собрались. 
  Внучка! У них был такой контакт, такое удивительное ощущение друг друга, что Серёжина жена, во всех отношениях разумная и современная женщина,  ревновала дочку к бабушке.  Сероглазая, светловолосая, временами так похожая на бабушку, её малышка! Надо напомнить сыну: на следующий год обязательно отдать  малышку в музыкальную школу – у неё отличный слух и славный голосок.
 Эти мысли, много раз думанные-передуманные, пробегали быстро и Надежда Осиповна незаметно и глубоко соскальзывала в воспоминания. Она вспомнила своё детство так ярко и отчётливо, как давно не вспоминала. И, пожалуйста, все вопросы связанные с детством стали снова выпрыгивать как чёртики из табакерки. Почему её родители жили в Москве, а Надя жила у бабушки Даши, в посёлке? Почему ею никто не интересовался, не пытался её развивать? Она научилась читать в пять лет, в шесть уже читала все печатные тексты попадавшие к ней в руки, от старых учебников до газет, подпевала тоненьким, но верным голоском, когда во время застолий взрослые начинали петь грустные протяжные русские песни. Могла бы учиться музыке, читать развивающую литературу, изучать языки. В сущности все вопросы сводились к одному единственному вопросу: любили ли её родители? И Надежда Осиповна с удивлением поняла, что ответ на этот вопрос её до сих пор волнует. Видимо так, как обычные родители любят своих детей, так, как сама Надежда Осиповна любила своего сына – заботливой и чуткой любовью, «так» они её не любили, по крайней мере её маме такая любовь свойственна не была. Нет, Надежда Осиповна не хотела осуждать покойных родителей.  В конце концов, у каждого  свой способ любить, да и стоит ли сожалеть о том, что её детство прошло в посёлке, у бабушки Даши? Разве ей там было плохо?


                Гл.2(Детство)

 Опрятные двухэтажные домики рабочего посёлка, желтые с коричневыми балками, построили  пленные немцы сразу после войны. Надя как-то спросила у бабушки: «Почему пленные немцы,  злые  и голодные, построили такие хорошие добротные дома?» «А они иначе не умеют»,- не совсем понятно ответила бабушка. Завод тоже строили немцы  и поставили туда немецкое оборудование, вывезенное из Германии. Наде всегда хотелось узнать: куда отправили немцев, когда строительство посёлка и завода было закончено? Солдат построили, посадили в теплушки и увезли, скорее всего в лагеря, куда же ещё. А инженеры, специалисты с семьями? Их поселили в лёгких сборных «финских» домиках, на отшибе от посёлка. За пять лет они обжились, утеплили дома, пристроили к ним уборные и душевые кабинки, вырастили в своих маленьких палисадниках небывалые цветы.  Таких роскошных гладиолусов и георгинов, как в садиках  у «финских домиков», не было больше ни у кого в посёлке.
 Немцы жили дружно. Все вместе справляли праздники, в Рождество пели на улице, устраивали шествия с факелами, раздавали пряники русским детям, собиравшимся поглазеть на непонятные торжества.
 В эти домики потом заселилось заводское начальство средней руки. Перед этим немецких специалистов с семьями выселили «в 24 часа». Это означает, что на сборы им дали сутки. Куда их увезли? На Восток или на Запад? Если обратно в Германию, то почему «в 24 часа» и всех разом? Надя спросила бабушку и получила ответ: «Известно куда…». Неужели на Восток? Надя пыталась выяснить судьбу этих немцев, но даже списка их имён не смогла найти.
В том  рабочем посёлке в одном из жёлтых домов с коричневыми балками жила бабушка Даша. Они с дедушкой Ваней и тётей Зоей, тогда ещё молодой и незамужней, занимали в их коммунальной квартире из трёх жилых комнат самую большую - 21 метр!
 Детей в то время в доме было много, самых разных возрастов. Надя и её подружка Люся оказались самыми младшими. В их дворовой команде маленьких не обижали: принимали в игры, везде брали с собой, если они, конечно, давали обещание не забояться и не плакать. Сначала верховодили шумные и озорные братья Чижовы, потом они поступили в «ремеслуху», ремесленное училище где-то в другом городе и главарём  стал двенадцатилетний Юрка Волков. Среднего роста, худой, с густым русым ёжиком на голове и удивительными зелёными глазами, он редко повышал голос, всегда был спокоен. Ребята его слушались беспрекословно и даже взрослые разговаривали с ним на равных. Юрка , как и Надя, жил без родителей, с бабушкой, с бабой Груней, такой же худой и жилистой как он сам. Про его родителей говорили, что они «завербовались» и работают на Севере, но все знали: его родители «сидят», правда, никто не знал за что. Юрка её, Надю, опекал. Может быть потому, что она тоже жила без родителей? Часто, когда вся ватага собиралась на двух лавочках перед домом,  он говорил: «Надя, иди сюда, садись со мной.» Надя, первоклашка с двумя косичками,  сидела рядом с Юркой, смущённая, сознавая всю почётность такого приглашения. После этого  её мог обидеть только сумасшедший.
«Всё-таки хорошо, что детство я провела там, в посёлке»,- решила для себя Надежда Осиповна. «Я росла, как все дети в посёлке росли, - бегала где хотела, делала, что хотела. Никто не ограничивал мою свободу.». Девочка  Надя должна была прийти к обеду и объявиться к ужину, а что она делает и где бывает, бабушка и не спрашивала.

 Сколько у них было разных игр! Дай бог памяти… Вышибалы, «лягушки» или «ляги»  , «об стенку», штандар , «я знаю пять имён девочек…» и это только игры с мячом, а «классики»,  а скакалки, прятки, салочки, «колечко», « сыщик, ищи вора»… Ещё девочки играли в «дочки- матери» и в самодельные рисованные куклы с их бумажными нарядами, а мальчишки –в «ножички» и «расшибалочку»... Всего  и не припомнить. Зимой катались с горки на санках или на лыжах. А какая красивая в детстве была зима! Сказочная, с припорошенными снегом деревьями,  с пышными сугробами, не тронутыми ни пылью, ни грязью до самой весны».
 
Память Надежды Осиповны выхватывала из её детства картинку за картинкой. Вот  она, лет пяти-шести, идёт домой в красном лыжном костюмчике с начесом, вся в сосульках из  свалявшегося снега. Она тащит за собой санки ,  её шатает от усталости, санки болтаются сзади и  снег на сугробах вдоль дороги сверкает  и переливается под жёлтыми фонарями, как плащ старухи Пурги из любимого мультфильма «В яранге горит огонь».

Вот все жильцы выходят на субботник к Первому Мая – убирать «территорию» от старых листьев, высохшей ботвы и прочего мусора. Кучи листьев потом поджигают и около дома до ночи горят несколько дымных костров.
В жаркие дни ребятня бегала под тёплым дождём, раздевшись до трусов. «Дождик, дождик перестань! Мы поедем в Йерустань богу молиться, Христу поклониться. Там у бога сирота открывает ворота ключиком-замочком, шёлковым платочком.» Когда она догадалась, что таинственный Йерустань – это Иерусалим? Поздно… Уже взрослая была…

 Фотографий того времени у Нади немного. Почему-то все –летние.  На одной из них Надю, в её любимом платьице в горошек, сфотографировали вместе с подружкой Люсей. На фотографии Надя такая смешная, хоть и хорошенькая, худющая, большеглазая, большеротая – лягушонок.

 Летом они гуляли до темноты, а темнело часам к одиннадцати. Соседки высовывались из окон «покричать» детей: «Коля, Витя, домой!». Двор пустел. В сумерках на клумбе перед домом распускались цветы душистого табака. Они смутно белели в темноте похожие на привидения цветов. Надя так любила эти вечерние часы. Она сидела и сидела на лавочке перед домом, пока, наконец, бабушка или тётя Зоя не загоняли её домой.

Уходить за пределы поселка Наде не разрешали . Но она часто нарушала этот запрет. Иногда бегала с мальчишками на заводскую свалку за магниевой стружкой, карбидом, осколками цветного стекла. Надю, конечно, интересовали осколки цветного стекла – для «секретов».  Осенью они всей дворовой командой ходили на огороды - собирать и печь оставшуюся на поле  картошку. И в лес, конечно, она часто убегала в лес.

   От посёлка  до леса – только  мостик перейти через овраг .  В этот лес  маленькая Надя убегала одна, бродила по рощам, полянкам и овражкам, собирала цветы и ягоды, грелась на солнышке. Ей и в голову не приходило, что что-нибудь может случиться.  Наде  было уже лет десять, когда всё-таки случилось. Она сидела в своей любимой берёзовой роще, плела венок , и вдруг краем глаза заметила движение.  Какой-то дядька прятался за деревом , смотрел на Надю и как-то странно копошился руками. Её обожгло страхом . По счастью она недалеко отошла от дороги  и за кустами послышались голоса прохожих.  Надя тихо встала, рванулась и вылетела на тропинку. По тропинке шли  незнакомые ей мужчина и женщина и  громко спорили  друг с другом. Надя бегом  бросилась домой. Остановилась она только в подъезде у дверей их квартиры. Больше одна она в лес  не ходила.
 
 Она  хотела рассказать бабушке про этого дядьку в лесу и даже начала: «Ты знаешь, я ведь тайком от тебя бегала одна в лес…». «Да я знала!»,-перебила её бабушка и махнула рукой. Надя осеклась и замолчала. Знала!  Знала о её опасных прогулках и ничего ей не говорила! Может быть,  бабушка  и не понимала, что это опасно?  Тогда детей так не опекали как сейчас.
 
Одиннадцать лет маленькая Надя прожила в посёлке с бабушкой Дашей и тётей Зоей, одиннадцать лет. Она не чувствовала себя несчастной без родителей, хотя и тосковала по ним. Она знала, рано или поздно родители заберут её в Москву, в ту другую жизнь из которой они появлялись по воскресеньям, весёлые, нарядные, такие непохожие на жителей посёлка.

 Надежда Осиповна вспомнила всех соседей по бабушкиной коммуналке, вспомнила  семейные ссоры с мордобоем у Тимофеевых, соседку тётю Аню, прибегавшую к бабушке прятаться от мужа, кота Барсика, черного с белой грудью и белыми лапками, которого убили чужие мальчишки из соседнего дома,  ни за что, просто потому, что проходили  мимо. Почему всё-таки  родители не забирали её к себе, в Москву?   Действительно считали, что ей в посёлке лучше или не хотели себя стеснять?
 Когда тетя Зоя вышла замуж, молодожёны поселились в той же комнате. Бабушка проявила характер и настояла на том, чтобы Надю, уже не маленькую девочку, а любопытного подростка, взяли к родителям в город.

Перед её отъездом тётя Зоя сшила Наде сарафан из синего ситца в мелкий цветочек. В том году у Нади начались месячные, стала заметной грудь, она стеснялась себя и своего изменившегося тела. Сарафан тётя Зоя сшила по взрослой выкройке, приталенный, расклешённый к низу, на лямочках,  с голыми плечами. Надя с утра надела этот сарафан и не решалась выйти на улицу, но бабушка дала ей в руки бидон и деньги и попросила сходить за молоком. В соседний магазин привозили с утра разливное молоко, надо было успеть «до обеда», к обеду молоко обычно заканчивалось. Надя шла вдоль дома, её окликнули. На лавочке сидел Юрка Волков: «Надя, иди сюда.» Надя подошла. Юрка этой осенью должен был уйти в армию. «Садись, посиди со мной», - то ли попросил, то ли приказал Юрка. Надя посмотрела в его зелёные звериные глаза и испугалась. Не так сильно, как тогда в лесу, но похоже. «Не, Юр, мне за молоком надо идти»,- сказала она и пошла прочь, чувствуя спиной его взгляд. В этот момент она отчётливо поняла: ничего уже не будет по-прежнему. Детство прошло. Она выросла.

«В одном Денис был прав», -  согласилась Надежда Осиповна. «Учиться мне следовало в Москве». Денис. Вот и возникло это имя. Со встречи с ним началась её взрослая жизнь.  Они познакомились в институте, на первом курсе.


                Гл. 3 (Денис)
      
Ко времени поступления в институт, Надя уже четыре года жила в Москве с родителями. То, о чём она мечтала как о самом большом счастье, первое время обернулось настоящим кошмаром. После её сельской вольницы она попала в обстановку бесконечных ограничений, «этого не делай», «туда не ходи». Оказалось, она не знает массы элементарных вещей, необходимых для жизни в городе, в большом городе. Она не умела зажигать газовую плиту, правильно чистить зубы, следить за одеждой, ездить в метро.  Она не умела стирать, мыть полы и готовить – это всегда делала бабушка. Мама и представить себе не могла, что она выросла такой неумехой!  Надя быстро всему научилась, но мама всё равно смотрела на неё недоверчиво и раздражалась из-за любого пустяка. Постепенно они притёрлись друг к другу – стеснённые большим ребёнком родители и обескураженная Надя. Она хорошо училась, ничего у родителей не просила, главное – они жили вместе. В их квартире стояли два шкафа набитые книгами – и Надя читала, читала запоем.
Когда дело дошло до выбора института, то Надя выбрала по Справочнику поступающего в ВУЗы  Историко- Архивный. Мама сначала сказала: «Я подумаю.» , а через день – твёрдое: «Нет.» Папа удивился: «Почему?» Мама перечислила: «Конкурс двадцать человек на место, значит нужны платные подготовительные курсы, дополнительные занятия языком . У тебя есть деньги за всё это платить? Поступать она будет через год, а где она этот год будет работать? Ты её устроишь?». Папа промолчал.
 Мама  выбрала для Нади МИРЭС и Надя поступила.   Спорить с матерью, отстаивать свое мнение,  ей даже в голову не пришло. Почему мама выбрала именно этот институт? Понятно, что склонности дочери здесь роли не играли. С кем-то она, видимо, посоветовалась. Ни Надя, ни мама и предположить не могли, как повлияет на Надину жизнь этот выбор.
 
Первый курс стал для Нади настоящим испытанием. Конспекты она писать не успевала, в расписании были постоянные замены и Надя бегала в поисках нужной аудитории, путаясь в номерах комнат и переходах из одного корпуса в другой. Первая сессия прошла как во сне. Во втором семестре начались практические работы. Две лабораторных работы Надя завалила, не успела закончить. Кто мог предположить, что дополнительного времени в лаборатории не будет?  На страже лабораторных часов стоял свирепый Мазаев, которому нравилось издеваться над зелёными новичками. Надин напарник, умудрился сдать лабораторки без неё и, отводя глаза,  сказал: «Ты уж как-нибудь сама.» Скорее всего ему помог кто-то из старшекурсников, сейчас она понимает, что скорее всего - за деньги. Тогда  ей такое и в голову прийти не могло. Она обречённо пошла к страшному Мазаеву, уже уверенная, что к экзаменам её не допустят, что она – кандидат на «вылет». Мазаев, большой мужчина, лет пятидесяти с копной седеющих волос и косматыми бровями сидел у себя в кабинете. Надя постучалась и робко вошла. «Ну?»- встретил её грубый Мазаев. «У меня двух лабораторок не хватает» - тихо сказала Надя.
-Одна? Одна не сделаешь.
-Сделаю.
-Да ну? Подготовилась?
- Наизусть знаю.
-Завтра приходи.
-У меня завтра экзамен.
-А у меня сегодня времени нет.
Надя заглянула ему в глаза под косматые брови, уже готовая отступить. Они смотрели друг на друга несколько секунд. Неожиданно Мазаев встал и сказал: «Пойдём». Они пошли в лабораторию. Там не было ни души. Надя испугалась, оглянулась на Мазаева, встретилась с его взглядом, явно читающим её мысли и покраснела.

 «Номера?»,-спросил Мазаев. Надя назвала номера лабораторок. «Что будешь делать?» Надя процитировала пособие наизусть. Они подошли к лабораторным установкам. «Садись». Надя рассказывала Мазаеву, что она должна сделать, Мазаев сидел рядом и толстым пальцем показывал, что с чем Надя должна соединить. Две лабораторки были сделаны за время одной. Мазаев на Надю почти не смотрел, только несколько раз прикоснулся к её руке. Он поставил зачёт в зачётку, сказал: «Отчёт занесёшь завтра», и добавил: «Не рассказывай никому, какой Мазаев добрый, поняла?».  Надя согласно покивала и улыбнулась.

Надя смутно осознавала, что многими удачами она обязана своей внешности, но никогда, никогда не пыталась этим пользоваться. Надя  и  не считала себя красавицей, мамины оценки «тощая, плечи прямые, руки слишком длинные, ноги слишком большие» прочно сидели у неё в голове. Несколько раз она подолгу рассматривала себя в зеркале и нашла в своём теле множество изъянов и несовершенств. Только в одном Надя была уверена: у неё красивые глаза и волосы . Глаза и волосы она унаследовала от красавицы-мамы. Расстроившись, Надя решила больше себя не разглядывать. Конечно,  она  знала, что    привлекательна,  не могла же она, в самом деле,  не понимать, как смотрят на неё мужчины, почему с ней пытаются  познакомиться на улице. Вот и Мазаев неожиданно мягко с ней обошёлся. Она была допущена к сессии и на следующий день, на первом экзамене познакомилась с Денисом.

Надя шла на экзамен по институтскому коридору, выкрашенному унылой зелёной краской.  Дениса она увидела издалека. Он стоял у окна напротив  дверей в аудиторию , где сдавали мат-анализ. Они знали друг друга в лицо, и не больше, до этого момента ни разу не разговаривали. Надя с первой встречи запомнила высокого, худого, черноволосого  парня и ей показалось, что и он её отметил и запомнил . Пригласили двух человек и они зашли в аудиторию вместе. У дверей юноша пропустил её вперёд. Она первая взяла билет и пошла  готовиться. Денис следом за ней взял билет, присел за соседний с ней стол и пошёл отвечать к профессору Гольдману как только тот освободился. Надя посматривала на самоуверенного смельчака и продолжала делать на листке необходимые записи. Минут через десять не слышного ей диалога Гольдман взял зачётку и что-то в ней написал. Надино сердце ёкнуло: теперь  её очередь. Но парень не уходил. Он продолжал что-то напористо говорить профессору и выражение лица Гольдмана становилось всё более раздраженным и мрачным. «Идиот!» - подумала Надя, не о профессоре, конечно,- «Разозлит его, а я потом расхлёбывай.»  Наконец  Гольдман встал и выразительно указал рукой на дверь. Парень взял зачетку и вышел. Гольдман оглядел аудиторию и поманил Надю рукой. Пока Надя подходила, лицо его смягчилось, когда она села перед ним, он даже улыбнулся, собрав на лице множество морщин, и кивнул ей: начинайте. Она довольно внятно изложила теорию,  Гольдман взял со стола листки, посмотрел  на решение задачи, поставил в зачётку пять и с такой же благодушной улыбкой протянул зачетку Наде. Надя, как вежливая девочка, поблагодарила, попрощалась и почти бегом вышла из аудитории. Напротив дверей у окна стоял тот же парень. С  ходу спросил: «Сколько?»
-Пять!
Он усмехнулся и по его взгляду она поняла, как немного стоит её пятерка.
-А у вас?
-Три!
-Вы напрасно пошли не готовясь.
-Да я знаю всё это как дважды два - четыре. Мы это проходили в десятом классе.
-Почему же…
-Месть! Гнусная мелкая месть! Я не ходил на его лекции. И вот теперь, увы! У меня не будет стипендии.  Попробую договориться о пересдаче.
Гольдман вышел из аудитории. Надин собеседник сделал в его сторону два быстрых шага и  стал что-то быстро и настойчиво говорить. Профессор слушал несколько секунд, ответил коротким : «Нет.», и быстро зашагал по коридору. Парень повернулся к Наде, комично развел руками и аффектированно прочёл: «Я вздрагивал , я загорался и гас. Я трясся. Я сделал сейчас предложенье.»
Надя засмеялась и продолжила: «…  и вот мне отказ.»
Парень посмотрел на неё внимательнее.
-Кстати, меня зовут Денис.
-Надежда. 
Надя протянула руку, он её пожал и тут же спросил: «Вы любите Пастернака?»
-Пожалуй, да. Я больше люблю его поздние стихи, из «Доктора Живаго».
 Денис насторожился. «Доктора Живаго» нельзя было просто взять и почитать. Этот роман принадлежал к числу запрещённых и достать его было трудно. По Москве ходили несколько экземпляров, привезённых из-за границы, плюс  фотокопии или перепечатки, очень громоздкие. Надя смотрела Денису в глаза, слегка улыбаясь. Он очевидно решал для себя, кто она: «своя» или стукачка? Продолжать разговор или нет?
-Вы хорошо знаете эти стихи?
- Да. Я их сама перепечатала из романа.
 Роман приносил на неделю отец, но говорить об этом было нельзя. Во-первых, правила жизни диктовали, что источник запрещённой литературы называть не полагается ни при каких условиях, об этом и спрашивать было неприлично, во-вторых, такая откровенность Дениса только  больше бы насторожила. Молчание несколько затянулось. Надя не делала ни попытки сменить тему, ни попытки уйти. Наконец  Денис усмехнулся и неожиданно спросил: «А что вы любите кроме стихов?». Надя растерялась. «В походы ходить любите?». Надя вспомнила один из папиных любимых анекдотов и ответила улыбаясь: «Не знаю. Не пробовала». Денис засмеялся. «Приходи к нам завтра, в субботу», -  предложил он, без церемоний перейдя на ты и быстро что-то рисуя на листке в блокноте. «Будем поход обсуждать, все соберутся. Познакомишься со всей компанией. Вот мой адрес, вот схема как пройти. Видишь? Здесь арка, здесь подъезд и на второй этаж».
               
                Гл.4(Компания)

Дом Дениса в одном арбатских дворов Надя нашла с трудом даже по схеме. Надины родители тоже когда-то жили в коммуналке на Арбате. Потом они переехали в Вешняки, в отдельную новую квартиру далеко от центра. 
Квартира Дениса, в ветхом, много раз перекроенном, арбатском доме, была совсем не похожа на нынешнюю квартиру Надиных родителей. В его квартире не было ничего нового, а в Надиной – ничего старого. Надина мама не любила старые вещи. У Дениса  в большой «общей» комнате у одной стены стояли старые стол и стулья, над столом висели  старые стенные часы с хриплым боем, всю соседнюю стену, занимали старые книжные полки за стеклом, только диван, на котором как потом выяснилось, спал Денис, был относительно новым. На этом  диване сидели парень и кудрявая девушка, настолько увлечённые друг другом, что на Надин приход они не обратили никакого внимания.

«Это Надя, с нашего курса», - представил её Денис. У стеллажа стояли двое ребят с её потока, светловолосый, крепкий Борис и высокий, очень худой Саша, уже знакомые Наде.. Они коротко с ней поздоровались и вернулись к своему разговору. Надя слышала, как  Саша продолжил: «Не понимаю, в чём они могут увидеть для себя опасность. Дубчек остаётся на позициях социализма, ничего радикального, только «социализм с человеческим лицом». По моему, для них это хорошая возможность как-то реабилитировать коммунистическую идею в глазах Запада.» Борис отвечал ему негромко, продолжения Надя уже слышать не могла, но было понятно: они обсуждают события в Чехословакии, «Пражскую весну». Надя даже знала, как  именно Борис возражает Саше. Он считал, что попытка создать другую, более человечную, более привлекательную модель социализма даже опаснее для нынешней коммунистической верхушки, чем пропаганда капитализма. Это минный подкоп под конкретных людей, стоящих сейчас у власти и они эту свою власть  будут защищать любой ценой. 
 На стуле рядом со столом одиноко сидел Марк, парень из её группы. Надя кивнула ему. Марк был настоящим красавцем: большие чёрные глаза, брови – вразлёт, шапка темных вьющихся волос. В него поначалу влюбились все девочки в их группе, но он со всеми держался одинаково холодно. Надя  замешкалась посереди комнаты. В углу рядом с диваном за столиком с  печатной машинкой сидела девушка с длинными русыми волосами. Она  что-то перепечатывала  из раскрытой книги. Девушка встала, подошла к Наде и подала Наде руку: «Вика». Всё в ней сразу Наде понравилось и весёлые карие глаза, и миловидное треугольное личико, и даже её забавный «лисичкин» нос с  острым подвижным кончиком.  «Ты раньше ходила в походы?», -спросила Вика.
-Только в школе, на один день, без ночёвки.
-Я тебе дам книжку, там как раз для начинающих. Что брать, как укладывать рюкзак.
Она подошла к книжной полке и достала оттуда небольшой «Справочник туриста» в мягком переплёте, сильно потрёпанный. Попутно выяснилось, что у Нади нет рюкзака. «Денис, ты можешь отдать Наде свой старый рюкзак?» - Вика получила утвердительный ответ и позвала: «Надя, помоги мне принести чашки для чая.» Они вместе вышли на кухню. В кухне с мамой Дениса, маленькой, худой, черноволосой женщиной, разговаривал высокий молодой человек в клетчатой рубашке и жилете домашней вязки. Они оглянулись на вошедших Надю и Вику.   Мама Дениса посмотрела на Надю с улыбкой: «Здравствуйте! Вы у нас, по-моему, в первый раз?» «Да. Я – Надя. Мы с Денисом учимся на одном курсе.» «Я – мама Дениса, Евгения Викторовна.» «Очень приятно». Мама Дениса осмотрела Надю. Её взгляд показался Наде насмешливым. Она смутилась. На Надю так часто смотрели женщины, особенно женщины намного старше неё. Что-то было в этом взгляде, что Надя не могла определить, прочитать.
«Юра», -представился ей молодой человек в вязаном жилете.  Вика попросила его: «Юра, возьми чайник». Юра взял  чайник и понёс его  в комнату. Вика начала разливать чай. Надя присела на стул у журнального столика. «Хотите чаю?», спросил её Юра. «Да, спасибо»,- ответила вежливая  Надя. Юра налил чай в большую чашку и протянул чашку ей. Надя взялась за края, чашка оказалась очень горячей. Надя быстро поставила чашку на столик, замахала кистью руки и тихо зашипела, сморщившись от боли. «Мои родители в таких случаях говорят: «Горячо» и иногда берутся за мочку уха, вероятно, помогает»,- сказал Юра. Надя посмотрела на него. Он намекает на её плохие манеры? Подсунул ей горячую чашку и теперь хочет её задеть? По его смеющимся глазам она поняла: её дразнят.
 -А вы всегда следуете советам ваших родителей?
-Не всегда, но часто.
- Где вы учитесь?
-Пока нигде. Поступал в ваш, в МИРЭС.  Завалил устную математику.
-Армия вам не грозит?
-Ещё как грозит. Этим я сейчас и занимаюсь.
   Юра сделал вид, что ему понадобилось что-то у стола и отошёл. Видимо, армия – это тема, которой лучше было Наде не касаться. Позже она узнала от Дениса: Юра только что отлежал в «психушке», у знакомого врача, чтобы «откосить» от призыва. «Не обижайся на него»,-посоветовал Денис. «Он и мне ничего не рассказал. Только рукой махнул: «Я там такого насмотрелся…» и всё».
Рядом с Надей со своей чашкой чая и двумя баранками села красивая девушка с бледным лицом, предложила Наде баранку. Они разговорились. Её звали Ирина. Обе новые знакомые Нади - Ирина и Вика поступили в один и тот же институт и теперь учились  на одном факультете. «Ты из какой школы, из 7-ой? Или из 444-ой?» Надя немного растерялась. «Нет. Я закончила 471-ую. «А-а», - неопределённо отреагировала Ирина. Смысл этого вопроса Наде потом пояснил Денис. 7-ая и 444-ая – это были школы с математическим уклоном.   Надя не могла оторвать взгляд от Ириного платья из тёмно-синего  крепа с яркой вышивкой. Ира в свою очередь внимательно рассмотрела Надину юбку из шерстяной шотландки. Надя донашивала мамины вещи, красивые, хорошие вещи, в которые мама уже не влезала. Некоторые приходилось перешивать, некоторые, как эту юбку, только укорачивать. Всё это Надя  давно научилась делать сама.

Денис сдвинул чашки на край стола. Боря и Денис задумчиво склонились над картой Москвы и Московской области. «Совет в Филях»,- съязвил Юра. «Два народных кумира, два лихих командира…»- подхватил Марк. «Ша, ребята!. Всё путём»,-отозвался Денис.  «Мы пойдём от платформы Воиново по Курской дороге до станции Омутищи по Горьковской. Тропа идет лесом, потом выходит к реке Клязьме. У реки заночуем. Встречаемся на Курском, у расписания пригородных поездов в субботу в девять ноль ноль». Быстро распределили кому что закупать. После этого народ начал расходиться. Некоторые ушли сразу, кое-кто ещё долго разговаривал в прихожей.
 Уходя Надя услышала, как Ирина говорила приглушённым голосом Вике: « Не понимаю, зачем Денис её притащил. Она не из 7-ой школы и не из 444-той, она даже не из 18-ой, она вообще ниоткуда!». Это определённо было про Надю.
 Денис порывался её проводить, но его задержала мама. Надя не стала ждать и  ушла одна. В арке её догнала Вика: «Надя!» Надя обернулась. «Ты к метро? Я с тобой.» Они пошли вместе. «Я обычно ночую здесь недалеко, у бабушки. Сегодня еду к родителям, на «Динамо». Надо взять шмотки для похода». Они помолчали. «Ты обиделась? Не обращай внимания на Ирку, она иногда бывает такая дура. Мама у неё – врач – кардиолог, а папа -  зубной техник. Она о папе стесняется рассказывать и ещё не любит говорить, сколько её шмотки стоят. В остальном она ничего. Только ревнивая очень.»
-Кого же она ревнует?
-Дениса, кого же ещё!
-Она его девушка?
-Нет.
-А кто его девушка, ты?
-Да нет, что ты! Мы с Денисом друзья с детства.
-В один детский сад ходили?
-В детский сад мы вообще не ходили. Нас растили бабушки. Жили рядом, в одной песочнице играли и дачи у нас рядом. Он мне как брат.
- У тебя кто-нибудь есть?
-Есть. Тоже из нашей школы, только классом старше. Теперь учится в МИХМе. Я тебе его как-нибудь покажу. Красивый!
-Красивее, чем Марк?
-Красивее.
Надя засмеялась.
-Красивее, чем Ален Делон?
-Зря смеёшься. Красивее. Увидишь.
-Почему ты не привела его к Денису?
-Это проблема. Алёшка Дениса терпеть не может. Денис его тоже недолюбливает.
Они подошли к метро. Надя торопилась домой, а Вика решила сесть на троллейбус и так  доехать  до станции « Пл. Свердлова». Они договорились  вместе пойти на лекцию  Эйдельмана и разбежались в разные стороны.
На следующий день Надя изучила «Справочник туриста» , купила  в магазине кружок «краковской» колбасы, несколько брикетов гречневой каши и ягодного киселя,  уложила рюкзак -  «мягкое -  к спине, тяжёлое – вниз…»  и утром в субботу отправилась в её первый поход.

 Надя, боясь опоздать, приехала рано, но на Курском вокзале у пригородных касс уже стояли Юра и те парень с кудрявой девушкой, обнимавшиеся у Дениса на диване.  Юра поздоровался с Надей как со старой знакомой. «Их зовут «неразлучные Лера и Вера», можно Лерик и Верик», - представил «неразлучных» Юра. Лера и Вера переглянулись и радостно засмеялись. Они стояли взявшись за руки. Оказалось, что они тоже учатся в Надином институте, только на другом факультете. Подошли остальные. Среди них появилась незнакомая Наде  пара, Вадим и Оля, Вадим –крупный, спортивный с коротко стриженной  круглой головой, Оля -  стройная девушка, с беспокойным взглядом тёмных глаз и ещё некто Миша, небольшого роста, в очках. Все перезнакомились тут же у расписания, пока ждали Дениса. Денис, в старых брезентовых брюках с кожаными нашивками на коленях и огромным рюкзаком на спине, появился последним.

  Этот поход вряд ли можно было назвать походом, скорее прогулкой на пикник. Они легко прошли двенадцать километров и разбили лагерь  на берегу, на песчаном откосе, среди сосен. После обеда все разбрелись кто-куда. Борис от нечего делать принёс из леса ежа, сел рядом с Надей и положил ежа на землю. Ёж лежал и не пытался бежать. «Не хочет он бороться за свободу»,-сказала Надя. «Это потому, что он – не большевик»,- лениво предположил Борис. «И не анархист», - продолжила Надя. «И не левый эсер», - подхватил Борис. «Понятно», - заключила Надя. «Он – трусливый социал-демократ!»
В этот момент ёж сорвался с места и побежал в кусты. Как они тогда хохотали! Наверное, их было легко рассмешить. Марк, смеясь, попросил: «У меня кот. Такая толстая ленивая сволочь. Надо бы определить его партийную принадлежность!» «И моего Бобки тоже», - присоединился Саша.

 В разговоре выяснилось, что Денис, Марк и Саша вместе учились в математической школе. Денис после математической школы оказался в их скромном институте случайно - не прошёл в Физтех.  Приятели Дениса  тоже попали в этот институт не потому, что хотели туда попасть. Они пытались поступить на мехмат, хоть и знали, что евреев туда берут единицы,  а пятый пункт в их анкетах выглядел одинаково. По их рассказам, они были откровенно завалены на экзаменах и подали документы в институт, где ещё был набор, лишь бы не угодить в армию. Вика и Оля учились с ними в одной школе, в параллельном классе. Вадим познакомился с Олей уже в институте, у них бурный «роман», они собираются пожениться. Юра –друг Дениса по Арбатскому двору. Некто Миша в очках оказался парнем из их же матшколы. Он, не смотря на пятый пункт, всё-таки поступил на мехмат, поступил без всякой «мохнатой лапы».

Вечером у костра Денис читал Гумилёва. Потом они с Марком заспорили о стихотворении «Трамвай»: «Шёл я по улице незнакомой и вдруг услышал вороний грай…». Для Дениса это был сон, сбивчивый, фантастический, трагичный. Марк считал, что это образ безумной жизни сразу после революции. Надя сидела рядом с Денисом, слушала. Марк наклонился к уху Дениса и довольно громко спросил: «Ты думаешь она что-нибудь понимает?». Это было слишком!
-Я читала  Гумилёва и хорошо  знаю его стихи, многие знаю наизусть, «Капитанов», «Лес»…
-Какой « лес»? Про Африку?
-Нет.
Надя победоносно посмотрела на Марка и прочла: 
«В том лесу белесоватые стволы   выступали неожиданно из мглы…»
  Она остановилась, огляделась вокруг. Все смотрели на неё, Денис одобрительно улыбался. Она продолжила: «Из земли за корнем корень выходил, точно руки обитателей могил…» Надя читала и видела как у Дениса шевелятся губы: он вместе с ней шёпотом читал стихи и когда она дошла до строчек: «Я придумал это, глядя на твои косы-кольца огневеющей змеи…», Денис не выдержал, начал читать вместе с ней вслух.  «…На твои зеленоватые глаза как персидская больная бирюза. Может быть тот лес душа твоя …».  Они громко дочитали стихотворение вместе до конца, глядя друг на друга.   Вокруг добродушно засмеялись и им поаплодировали.
 Марк достал из планшета лист бумаги и миролюбиво попросил: «Перепиши мне «Лес».
Потом они, глядя на догоравший костёр, пели какие-то песни. Что они тогда пели?  Окуджаву, конечно… «Встань пораньше…», «Всю ночь кричали петухи..», Визбора – скорее всего, «Ты у меня одна…», может быть Кукина… Многие разошлись по палаткам - спать. Надя с Викой ещё долго разговаривали. Надя узнала, что Вика с Ириной ходят в университет на лекции профессора Аверинцева по Византии, решила к ним присоединиться. И на Эйдельмана они тоже пойдут вместе, и в консерваторию на Баршая тоже. Наконец обе зазевали и забрались в палатку. Ирина уже крепко спала. Вика немного поворочалась и затихла, а Надя никак не могла уснуть. Она лежала и думала о том, как ей хорошо и интересно с этими ребятами,   что они те самые «свои», которых ей так не хватало  и они непременно подружатся. Теперь у неё начнётся совсем другая жизнь.

«Это так. У меня действительно началась другая жизнь», - всплыла из своих воспоминаний Надежда Осиповна. « У меня появился Денис и появилась «своя компания».. Так тогда называли кружок друзей, друзей, полностью доверяющих друг другу, с которыми можно было о чём угодно говорить, ходить в походы, шляться по Москве или сидеть в кафе, к которым можно было обратиться за помощью, просто позвонить или зайти.  Одни из «своей компании» стали её близкими друзьями, другие – просто приятелями, но все они были «свои». «Своих» мы определяли с полуслова», - думала Надежда Осиповна. «Одинаковые взгляды на Советскую власть, на историю страны, по крайней мере на новейшую историю, да и на всё происходящее вокруг. И был  острый интерес к мировой культуре, к  литературе, живописи , музыке, ко всему тому истинному, настоящему, что от нас старались утаить или заменить идеологически выдержанным суррогатом. Центром всей компании был, конечно, Денис». 
Надя и Денис  сблизились стремительно.  «Вот тоже интересный вопрос», -опять улыбнулась Надежда Осиповна,-«откуда к ней пришла идея свободной любви? Из зарубежных романов, которыми изобиловала мамина библиотека?» Юная Надя уже успела полюбить сильных и беспечных женщин Хемингуэя, поплакать над печальными красавицами Ремарка. Это произошло гораздо раньше, чем мама спохватилась и попыталась что-то убрать из их библиотеки.  Шёл 68-ой год, год студенческой революции во Франции, где боролись в том числе и за сексуальную свободу. «Может быть это носилось в воздухе?» - предположила Надежда Осиповна. «Трудно сказать…»


                Глава.5(Денис)

Каждое утро, приходя в институт, Надя высматривала в толпе Дениса и видела, что он тоже её ищет. На лекциях они садились вместе, после семинаров находили друг друга, чтобы постоять рядом и перекинуться несколькими словами. Однажды в перерыве между лекциями они задержались  в пустой аудитории и в первый раз поцеловались. До этого Надя только один раз целовалась со своим одноклассником на выпускном вечере и всё.  Теперь они с Денисом начинали целоваться как сумасшедшие в любом более менее уединённом месте. Это была любовь, Надя не сомневалась. А раз это любовь, то их близость неизбежна, отказ от неё – это уступка ханжеской морали. Теоритически Надя для себя всё решила, а на практике…

Однажды Денис привёл её в квартиру одного из своих приятелей. Приятель ушёл. Они остались одни. Надя позволила Денису расстегнуть её кофточку, лифчик, трогать и целовать её грудь. Надя прекрасно понимала, почему они сюда пришли. Они оба одинаково хотели друг друга, но когда Денис попытался стащить с неё трусики, инстинктивный страх заставил Надю остановить его руку. «Нет! Не здесь. Не сейчас.», - попыталась она оправдать свой отказ. Денис не стал настаивать, хотя Надя видела, что сдержать себя стоило ему усилий. Надя была искренне огорчена своим нелогичным поведением, но ничего не могла с собой поделать. Увидев Надино расстроенное лицо, Денис засмеялся и обнял её за плечи: «Давай в воскресенье смотаемся куда-нибудь на природу?». В воскресение вместе с ними на природу выехали Вадим с Олей и неразлучные Лера и Вера. Денис поставил палатку в стороне от двух других. Один спальник он положил вниз, другим они укрылись.
 
В эту ночь Надя снова и снова останавливала Дениса в последний момент, никак не могла решиться на завершение их близости. Она сама измучилась и измучила Дениса. Под утро они оба задремали. Надя неожиданно проснулась. Рядом спал Денис, одна рука согнутая в локте была у него под головой, вторая лежала на спальнике рядом с Надиным плечом. Надя смотрела на его усталое, нервное лицо, на тени у него под глазами. Она прикоснулась губами к его губам, Денис открыл глаза и тогда всё наконец произошло, очень нежно и почти не больно. Потом они лежали обнявшись и не заметили как уснули. Надя проснулась первая, начала потихоньку разыскивать свою одежду, стоя на коленях в тесной палатке, и увидела на расстеленном под ними спальнике три небольших тёмно-красных пятна. Денис проснулся и смотрел на неё. «Я застираю?», - спросила его Надя. «Оставь», - сказал, улыбаясь, Денис. «Я его вывешу на берёзу, пусть все видят». Они оба засмеялись, Надя скользнула к нему и они опять начали целоваться.

 Народ в их маленьком лагере уже зашевелился. Надя с Денисом тихо вылезли из палатки. Денис прихватил тот самый спальник, они ушли подальше в берёзовую рощу и оставались там, пока не услышали, что их зовут. Когда они вернулись, все уже были готовы идти дальше. Лера и Вера сложили их палатку. Наде и Денису осталось только наскоро попить чаю и  собрать свои рюкзаки. Глядя на них все улыбались, но никто ничего не сказал, только Вадим ворчал, что теперь они придут на станцию поздно и в электричке будет полно народу. Так и случилось. Они еле втиснулись, свалили рюкзаки грудой в тамбуре. Денис и Надя остались присматривать за вещами, а остальные постепенно просочились в вагон и даже нашли сидячие места. Надя и Денис дождались, когда в тамбуре станет посвободнее, сели на рюкзаки у противоположной входу-выходу двери и так, на рюкзаках, обнявшись, доехали до Москвы.

В августе они всей компанией отправились на Север.  Прошли пятидневный маршрут по сопкам за Мончегорском. Походы, простой и дешёвый способ добраться до любых, самых глухих, самых интересных и загадочных мест, стали их традиционным отдыхом.  К тому же, походы позволяли им остаться среди «своих», быть вне «системы», сбежать подальше от зоркого глаза и чутких ушей Советской власти. Можно было о чём угодно говорить, над чем угодно шутить, рассказывать любые анекдоты, петь любые песни,  и не оглядываться через плечо: не стоит ли у тебя за спиной кто-нибудь с большим ухом.  У них и романы крутились исключительно среди «своих», а как иначе?  С «чужими» было и  неинтересно, да и излишняя откровенность с «чужими» могла плохо кончится для них для всех.

«Это было, это было в те года, от которых не осталось и следа.  Это было, это было в той стране, о которой не загрезишь и во сне…», - улыбаясь вспомнила Надежда Осиповна строчки из того же стихотворения «Лес».- «Действительно, не загрезишь. Забавно».


                Гл.6(Арбат)
               
 Почти всё своё свободное время Надя проводила у Дениса, с его милой бабушкой и вечно усталой мамой. Денис был центром этой семьи. Его обожали, им восхищались, над ним добродушно посмеивались, ради него терпели толпу друзей и подруг  и телефонные звонки в любое время суток. Домой Надя приезжала только переночевать.  Надина мама нервничала. Время от времени она заявляла, что Надя пропадает неизвестно где, хотя прекрасно знала, где Надя бывает, и требовала это прекратить . Надя послушно пару дней проводила дома.  На третий день обычно раздавался звонок и голос Дениса в трубке произносил: «Маргарита, вылетай!» . Надино сердце прыгало от радости: «Милый, милый Азазелло…!», а Денис продолжал: «Для начала полетай над городом…».

 Денис всегда знал, что интересного происходит в Москве, что имеет смысл увидеть или услышать. В клубах иногда шли фильмы, не пошедшие в широкий прокат, часто что-то интересное можно было посмотреть в «Повторном» и в «Иллюзионе». Они дежурили в очередях за билетами в  театре «На Таганке»,  посмотрели почти все их спектакли. Если не удавалось стрельнуть лишний билет в «Современник», в «Ленком» или в Вахтанговский, они  просто гуляли по городу, а в плохую погоду сидели у Дениса дома. Часто ближе к вечеру заходил кто-нибудь из компании. У Дениса всегда находилось что-нибудь новое, перепечатанное: стихи Губанова, ранний Бродский, «Хроники» на папиросной бумаге. Надя не спрашивала, откуда он всё это берёт. Скорее всего «самиздат» и «тамиздат» приносили мама Дениса и её брат, дядя Лёва. «Ещё одна заслуга Дениса»,- подумала Надежда Осиповна,- «в разговорах с ним я научилась спокойно высказывать своё мнение, перестала робеть и замыкаться».

               
                Гл.7(Попытка бунта)
               
« Всё-таки у нашего поколения была невероятная тяга к любому знанию, особенно к запретному. Сколько запрещённой литературы перебывало у нас в руках!», - вспомнила и поразилась Надежда Осиповна. «Удивительно, как никто ни разу не попался!»

 Плотно обёрнутые книги издательств  Посев и ИМКА-пресс  они иногда читали в метро, рискуя, что кто-то заглянет через плечо. Книги, как правило, давали на пару дней, а прочесть очень хотелось. Конспираторы они были те ещё. Надя помнит, как  звонила Денису, у которого лежал для неё то ли «В круге первом», то ли «Раковый корпус». Денис нарочито  легкомысленно говорил: « Ты зайди к нам вечером. Если нас не будет, возьми ключ под ковриком, поройся в диване. Ты не перепутаешь, в белой обёртке.» Надя порылась и книгу забрала. Когда дядя Дениса узнал об этом, он ругался страшно: «Ещё раз услышу о чём-нибудь подобном – перестану вам вообще что-либо приносить!»  «Мы так не запуганы как вы. Мы не привыкли прятаться»,- ответил  Денис. «А следовало бы поучиться»,- очень серьёзно сказал дядя Лёва и был прав. Наступил август 68-го. Советские войска вошли в Чехословакию.

Если у них и были надежды на скорое смягчение режима –в этот день эти надежды рухнули.  Мрачный Денис метался по квартире, постепенно туда подтянулась почти вся компания. Все сидели подавленные, говорили мало. Что было обсуждать? Как теперь жить дальше? И как? Пришёл дядя Лёва. Скорее всего его вызвала мама Дениса. Она хорошо знала сына и она испугалась. Дядя Лёва оглядел их молчаливое сборище: «Что ж вы братцы приуныли? Уныние – грех. Прекрасно понимаю, что у вас сейчас в головах: «К оружию! На баррикады!». Это глупо. Советская власть таки-и-х зубров перемалывала, а вы кто? Желторотые цыплята. Ничего из себя не представляете. Только дадите повод для показательной расправы.» «Так что же делать?»- спросил Марк. « Вот он, любимый вопрос русской интеллигенции. Ответ простой. Жить.»,- дядя Лёва оглядел их всех. «Жить нормальной человеческой жизнью, жизнью порядочных людей. Не лезть на рожон, но и не подличать, не идти на компромиссы с Советской властью из-за карьеры, как можно меньше зависеть от этой власти. Никаких контактов с партией и профсоюзами, ничего не просить, пренебрегать их подачками.»   В общем жить, как Надя его поняла, «в круге лампы», в состоянии пассивного сопротивления, за исключением  тех случаев, когда от тебя будут требовать непорядочного поступка, предательства. Тут уж стоять до конца. Дядя Лёва закончил свою речь и попросил всех разойтись, он хотел поговорить с Денисом наедине.

На следующий день они узнали о людях,  вышедших на Красную площадь с плакатом «За вашу и нашу свободу». Быстро стали известны их имена.  В основном они были значительно старше Надиной компании, но двое из них и старше –то были всего на два- три года.  Денис бесновался: «Если бы я только знал!». Надя спросила его, о чем с ним разговаривал его дядя.
-Взял с меня слово, что я не сделаю ничего откровенно антисоветского. Если я что-то сделаю, то погублю не только себя, но и мать.
Надя попыталась представить себя на Красной площади, на всеобщем обозрении, милиционеров, бегущих к ней, и её от ужаса затошнило. Плохой она боец, трусиха! Денису она об этом, конечно, не сказала.

 Денис неожиданно вскочил с дивана: «Я знаю, что нужно сделать. Нужно написать листовку в защиту этих ребят. Вика! Ты сядешь  печатать, мы с Надей расклеим. Текст я сейчас набросаю». Денис сел к столу. Из маминой комнаты вышел Юра. Он здесь, у Дениса, готовился к экзамену.
-Юра! Возьмёшь часть на себя?
-Извини, Денис. Сейчас не могу. Домой надо. У меня ключей нет, а моих потом не добудишься.
-Ладно, иди. Надо позвонить Марку и Саше. Нет, сначала нужно написать текст.
Юра ушёл. Денис быстро вывел большими буквами заголовок: «За вашу и нашу свободу».
«С таким плакатом вышли вчера на Красную площадь четверо человек, четверо очень молодых людей, у которых хватило мужества высказать вслух свой протест против вторжения в Чехословакию. Под советскими танками гибнет Пражская весна, гибнет свобода. В эти дни мы все сгораем от стыда за свою страну, но только эти четверо открыто высказали своё мнение. Они осуществили своё конституционное право: право собраний и демонстраций и вся мощь государственной машины обрушилась на них. Они арестованы»
-Может быть написать, чтобы все собирались на митинг у Моссовета?
- Нет, по-моему это лишнее. У тебя есть их имена?
-Только со слов матери. Не звонить же ей на работу. Надо как-то закончить.
В этот момент хлопнула входная дверь и в комнату вошёл дядя Лёва. Он оглядел их, потом подошёл к столу, выдернул из под рук Дениса черновик. «Что это такое? Что это такое, я тебя спрашиваю? Ты хоть понимаешь, щенок, сколько людей ты потянешь с собой?». Он оглянулся на Надю с Викой. « Девочки, идите домой», - сказано было так, что они тихо собрались и ушли, переглянувшись с Денисом. Денис стоял молча, сжав кулаки.
 
 Неделю Дениса не было  в институте. Надя звонила много раз, но телефон брали или мама или бабушка, говорили, что Денис болен. Он позвонил в субботу, коротко сказал: «Да. Болел. Увидимся в понедельник». В понедельник, после лекций Надя и Денис остались в пустой аудитории.
-Что у вас там было?
-Ругались. Лёва приказал меня неделю не выпускать из дома.
-И что ты об этом думаешь?
-Наверное, он прав, а я – не прав. Поддался эмоциям. Мог вас подставить и не только вас. Трудно было сидеть сложа руки, когда такое творится. Как ты думаешь, Лёва случайно зашёл тогда или Юрка ему позвонил?
Юра клялся, что не звонил, сразу пошёл домой.
Да, не появись так вовремя дядя Лёва, их жизнь могла пойти совсем иначе. Надежда Осиповна невольно подумала о том «что было бы, если…».  Если бы не пришёл тогда дядя Лёва, они бы пошли с Викой расклеивать листовки, пошли бы, точно.  Марк и Саша , наверняка бы к ним присоединились… Вычислить их было не трудно и им, скорее всего, предстояла участь тех демонстрантов, только значительно глуше, незаметнее и, при их желторотости и неопытности, кто знает, сколько имён они могли ещё назвать на допросах. Были ли они готовы к сознательному протесту, к жертвам?  Они были просто обычными мальчиками и девочками, хорошими мальчиками и девочками,  умными, честными, с инстинктивным отвращением к лжи, лицемерию, глупости и фальши.

               
                Гл.8(Разрыв с Денисом)
 
 Денис постепенно успокоился, по крайней мере перестал об этом говорить, только иронично и горько цитировал: «Мы не попали в домоседы, но и в герои не пошли», и неожиданно увлёкся спелеологией. Почему спелеология? Откуда вдруг она взялась? Надежда Осиповна уже не помнит и в её дневнике, который она начала писать на первом курсе, об этом тоже ничего нет. Кажется тогда в газетах и журналах писали об исследовательской группе от Академии наук, которая прошла все уровни пещеры «Красная» в Крыму. И что вы думаете? Вся компания, как миленькие, в брезентовых робах с фонарями на головах полезла сначала в подмосковные пещеры у Домодедова, потом в  бывшие каменоломни под Подольском, в грязь и мрак. Шахтёрские каски с фонариками Денис по случаю купил на Тишинском рынке. Брезентовую спецодежду раздобывал каждый сам.
Лагерь разбивали где-нибудь поблизости и, ближе к ночи, спускались в пещеру. Поздней осенью и ночевали там, под землёй, там всегда было не холоднее плюс 8-ми – плюс 10-ти градусов.  Самым трудным для чистюли  Нади было сесть в глинистую грязь перед тёмной дырой, громко именуемой «входом в пещеру», и сползти по этой грязи вниз. Низкие штольни, узкие лазы -  «шкуродёры», мрачные залы, даже сама темнота, которой Надя  всегда боялась, рядом с Денисом её не пугали, главное было -  не отставать от других. Продолжалось это недолго. Что-то произошло в старых каменоломнях, то ли потерялся кто-то, то ли нашли мертвое тело, но весной следующего года пещеры «закрыли».  Природные входы завалили камнями, а проход в штольню забили железным щитом.               
Надя так много времени проводила у Дениса, что стала практически членом семьи. Бабушка Дениса, очаровательная старушка, легкомысленная как ребёнок, к Наде благоволила. Мама Дениса встречала её тепло, но Надя чувствовала её настороженность. В один из дождливых осенних дней Надя зашла в квартиру Дениса в мокрых резиновых сапожках и задержалась в прихожей, чтобы их снять. В большой комнате разговаривали Денис и его мама.
-Надя опять сегодня придёт?
-Да. Должна прийти.
-Ты, я смотрю, совсем влюбился.
-Может быть. Тебе она не нравится?
-Нет, что ты. Милая девочка. Хорошенькая.
-Это недостаток?
-Я не уверена, что для тебя это правильный выбор.
-Почему? Она совершенно «своя». Не беспокойся. Всё будет хорошо.

Надя не стала себя обнаруживать. Потихоньку вышла и зашла снова, громко хлопнув дверью. Денису она ничего не сказала. Надю расстроил этот нечаянно услышанный разговор. Причём не столько из-за того, что Евгения Викторовна в ней сомневается, сколько из-за той удивительной близости, которая существовала  между матерью и сыном. Представить себе такой разговор со своей матерью она не могла. Сама возможность так открыться перед другим человеком её пугала.
 
 Зима в том году наступила рано. Походы прекратились. Встречаться Наде с Денисом стало негде. Иногда они уединялись у Дениса дома, но Надя стеснялась запираться в комнате, когда в квартире была его бабушка. Время от времени они  добирались до Надиного жилья в Вешняках и располагались на Надином стареньком  диванчике, но дома Надя чувствовала себя скованно и в конце концов они поехали к Денису на дачу в Малаховку. Их первую поездку на дачу Надя помнила очень хорошо.
 
 Они встретились на Казанском, по традиции - у пригородных касс. Полчаса ехали в душной перегретой электричке, потом от станции шли пешком минут двадцать. Засыпанный снегом дачный посёлок был тих и безлюден. Только над одним из  домов из трубы шёл дымок.  Пока Денис ходил за дровами и растапливал печку,  Надя сидела на старом диване, закутавшись в два одеяла. Этот старинный  кожаный с резной деревянной отделкой диван был сослан на дачу за габариты, неподъёмный вес и протёртую кожу на сиденьи. Остальная дачная мебель , стол, стулья, буфет, были ему под стать. Наде здесь очень нравилось.  Всю её последующую жизнь ей хотелось создать вокруг себя громоздкий , основательный, слегка потертый  уют, как у Дениса на даче. Стильная обстановка маминой квартиры, где стояли кресла – ракушки, журнальный столик неправильной формы, книжные шкафы на ножках-растопырках, навсегда слилась для Нади с  чувством  одиночества и тоски.

 Денис умело заложил в печку дрова, приоткрыл тягу и сидя на корточках перед  топкой смотрел как разгорается огонь.
-Как мама?
 Мама и бабушка Дениса знали об их прогулке на дачу.
-Нормально. Пропадает на работе. Я её мало вижу.
-А бабушка?
-Бабушка очень обеспокоена. Она считает, что мы непременно спалим дачу или сами угорим.
-А мы угорим?
-Нет. Мы спалим дачу.

Через час в доме слегка потеплело и Надя постелила постель. Денис подкинул в печку побольше дров быстро разделся и нырнул к ней под одеяло. Он коснулся её такими холодными руками, что  Надя завизжала. Они смеялись, Денис грел руки подмышками и прижимался животом к её боку.  Наконец у Дениса согрелись руки . Он сначала погладил её волосы, провёл тыльной стороной руки по её щекам, потом приподнял одной рукой её голову и поцеловал её в губы, другой осторожно мял и гладил её грудь. Она почувствовала как что-то  сжалось внизу живота и каждое движение его губ и языка отзывалось теперь сладкой болью желания. Она застонала. Денис одним движением перенёс своё лёгкое гладкое тело на неё. Надя согнула в коленях и приподняла ноги, руками держала Дениса за плечи.  Денис замер на секунду и прошептал: « Открой глаза.»  Надя открыла глаза. Она тяжело дышала открытым ртом и глаза непроизвольно щурились . « Смотри на меня»,-  сказал Денис, сделал первый толчок внутри неё и начал ритмично двигаться. Она подхватила этот ритм и подавалась ему навстречу. В этот раз всё шло хорошо и с каждым движением Надя как будто поднималась на ещё одну ступеньку возбуждения и вот уже было близко , совсем близко и она вцепилась в  плечи Денису, заметалась, торопя его, но он придержал её, не ускоряя ритма, и пришло «это» , вспыхнув  внизу живота и разбегаясь по всему телу, как огни фейерверка в небе. Надя громко застонала. Денис догнал её несколькими быстрыми толчками, потом встал на колени, снял с изголовья кровати полотенце, отдал Наде, и лёг рядом, тяжело дыша. Надя подложила полотенце под себя. Идти мыться было слишком холодно. Беременности она не боялась , она принимала противозачаточные таблетки, не так давно появившиеся в продаже.

Слово «любовь» вышло у них из доверия, слишком уж было опошлено в плохих романах и кинофильмах, но Денис, конечно, её любил.  Он хотел знать о ней всё и его бесконечные расспросы Надю настораживали и беспокоили. Рассказать, чем занимаются предки было легко: мама экономист, работает товароведом, папа инженер в НИИ, работает «на космос», пишет смешные стихи, иногда печатается на юмористических страничках газет и журналов, у него есть книга военных рассказов, её не хотят печатать. Но когда Надя сказала, что детство  она провела в подмосковном рабочем поселке, а не на Арбате, где жили родители, Денис  странно на неё посмотрел и заметил: «Надо же, по тебе и не скажешь. Как же твои предки допустили, чтобы ты ходила в сельскую школу?»   Надя удивилась. Она до этой минуты не пыталась понять, почему её родители поступили так , а не иначе и не задавала себе таких вопросов. « Ты любишь своих  родителей?» ,- спросил Денис.  «Конечно!»,- пожала плечами Надя и замкнулась.

«Кажется тогда они в первый раз поссорились»,-старалась припомнить Надежда Осиповна. «Нет. Первый раз это случилось в том походе, на Кольском. Они с Викой ушли по ягоды и заблудились. Вышли они сами, но все уже встревожились и были готовы отправиться на поиски. Денис тогда так на неё наорал! Потом была ещё одна ссора. Надя с папой и мамой уехала на два дня к знакомым на дачу, а Денису  Надя ничего об этом не сказала. Денис бушевал: «Почему я должен звонить по сто раз? Неужели трудно было предупредить? Неужели непонятно, что я буду тебя искать и беспокоится?» Надя не чувствовала своей вины: «Денис! Я не думала, что ты станешь меня разыскивать. У нас есть свои семейные дела. Мы же с тобой не живём вместе.»
 -Хорошо. Давай жить вместе.
-Где? В проходной комнате?
Денис опять обиделся, хлопнул трубкой и несколько дней не звонил. Надя потом всегда старалась его предупреждать, если куда-то отлучалась из дома.
В один из их приездов на дачу Денис достал из сумки несколько листков отпечатанных на машинке и лёжа с Надей в постели стал задавать ей вопросы, что-то отмечая на листочках. Надя, смеясь, отвечала. Когда они дошли до вопроса: «Хотелось ли вам когда-нибудь убить свою мать?»,  Надя спросила: « Что это ?»
-Тест «Миннесота».
Их общая подруга Галя училась на психолога и Надя знала о существовании теста «Миннесота».
«Ты бы ещё картинки Роршаха принёс», - обиделась Надя и перестала отвечать на вопросы. «А что плохого в картинках Роршаха?» - пожал плечами Денис.  Они опять поссорились. Надя в этот раз долго дулась, Денису с трудом удалось с ней помириться.

Так и прошла в ссорах и примирениях их единственная с Денисом зима. Март стоял солнечный, но морозный. Днем под солнцем всё таяло, с сосулек одна за другой падали капли, а вечером подмораживало, дороги становились скользкими, люди шли по тротуарам  шаркая ногами.  В один из их приездов к Денису на дачу Надя простудилась, неделю провалялась дома с температурой и больным горлом, еще неделю ходила в институт сопливая и охрипшая. Теперь Денис приезжал на дачу заранее, растапливал печь, согревал дом. Надя  приезжала позже, привозила бутерброды и термос с чаем. Несколько раз они оставались там на ночь. Вот и сейчас, наболтав  что-то родителям, благо они не требовали подробных объяснений, Надя сидела у окна в электричке , прижав боком сумку с продуктами.

 « Какое голубое небо и какое яркое солнце» ,- думала она,- « Снег еще такой белый , на него трудно смотреть, а весна чувствуется всё равно. Как она любила эту пору, в детстве, когда жила у бабушки. Ей было весело и от яркого солнца, и от синего неба, и от капели с крыш.. Почему же ей невесело сейчас? Она едет на свидание, её ждет любимый человек.»   Вдруг Надя выпрямилась на жестком сидении вагона. Она не хочет туда ехать. И это правда. Она не хочет туда ехать, поэтому ей так грустно. Надя встала, взяла сумку и пошла к выходу. Поезд уже тормозил, подъезжая к остановке. Она вышла, жмурясь от сияния солнца и снега, перешла на другую платформу и первой электричкой вернулась в Москву.
Денис долго ждал её на даче,  звонил ей домой несчетное количество раз. Надя не брала трубку. Потом, когда вернулись родители, ей пришлось ответить на звонок: « Со мной всё в порядке, мы поговорим завтра.»  Утром в институте, когда Надя пришла, Денис уже ждал её на «филодроме» - так называлась у них широкая  площадка  между  этажами. Он отказывался верить, что это конец, что  между ними ничего больше не будет, требовал объяснить, что произошло. Что она могла объяснить? Она сама ничего не понимала.
 
Ощущение свободы и легкости после принятого решения больше не повторялось. Денис не оставлял попыток её вернуть, считал их  разрыв непонятным капризом, о котором ей предстоит пожалеть. Шли недели. Надя тосковала по Денису, она чувствовала себя одинокой и потерянной. «Но как ни стягивает ночь меня кольцом тоскливым, сильней на свете тяга прочь и манит страсть к разрывам.» Мысль о возвращении к Денису не раз приходила ей в голову, но натыкалась на что-то упрямое,  непреодолимое, непонятное ей самой. Что же это было? Страх перед потерей свободы, перед зависимостью? Наверное, нельзя было требовать от неё такого безусловного подчинения,  такой абсолютной открытости. Денис о чем-то таком догадывался, он говорил: « Ты испугалась, это пройдёт. Мы опять будем вместе.»  Или он слишком близко подошёл к тому, что Надя ещё не готова была увидеть и принять? Пожалуй, не стоило Денису копаться в её подсознательном. Может быть это и разрушило их неокрепший союз.  На вопрос почему она рассталась с Денисом, у Надежды Осиповны до сих пор нет ответа. Самая большая загадка нашей жизни – это любовь. Почему она приходит? Почему она уходит потом?


                Гл.8(Игорь)
                Началось время зачётов, потом сессия. Надя с Денисом почти не пересекалась. Он звонил, спрашивал: «Как дела?», Надя неизменно отвечала: «Всё в порядке». Звонили друзья. Все задавали один и тот же вопрос: «Вы что, поссорились?» Нет, они не ссорились. Надя не могла ничего объяснить, а Денис от комментариев категорически отказывался. Чаще других звонила Вика. Голос её звучал невесело, для жизнерадостной Вики это было необычно, но Надя слишком погрузилась в собственные переживания, чтобы это заметить.

Надя завалила первый экзамен.  И тут появился Игорь.  Игорь до этого был просто одним из знакомых на курсе, с кем Надя время от времени останавливалась поболтать. Среднего роста, плотный, подвижный, он, как и Ирина, та самая девочка в красивом платье, с которой Надя к тому времени подружилась, был из семьи с достатком и «возможностями». Зимой ходил в редкой по тем временам дублёнке, летом в настоящих, ещё более редких, джинсах, как и Ирина он неохотно говорил о своих родителях. Папа директор чего-то, мама – архитектор. Надя Игорю нравилась, это было видно.  Она нравилась многим ребятам на курсе. Внимание, которое она привлекала скорее тяготило её, чем радовало.
               
Игорь первый заметил, что её отношения с Денисом изменились, что она подавлена. Он старался не оставлять её одну, подсаживался к ней на лекциях, встречал после семинаров, шутил, пытался её рассмешить. Игорь предложил ей готовиться к следующему экзамену вместе. Надя отказалась и  получила вторую двойку. Игорь узнал в деканате её адрес и пришёл к ней домой.

 Надя, закутанная в тёплый плед, лежала на своём диванчике носом к стене. Родители были напуганы. Она никак не отвечала ни на мамины крики, ни на папины уговоры. Игорь зашел в её комнату: « Надя! До экзамена два дня, если ты согласишься я смогу тебя подготовить. Ты же понимаешь,  третья двойка и тебя отчислят.»  Надя представила себе, что начнётся в доме, если её отчислят из института. Она села на диване и  посмотрела на Игоря, ожидая увидеть лицо полное сочувствия, но не увидела. Игорь улыбался, в его чуть раскосых глазах прыгали черти. «Ну, это мы ещё посмотрим», - подумала Надя. Вслух она ответила, как в фильме «Чапаев» ответила Петьке-ординарцу Анка-пулемётчица:  «Ладно! Учи пулемёту!» и добавила: «Поехали к тебе». Они занимались до поздней ночи, именно занимались, с короткими перерывами на чай и перекус. Родители Игоря к ним не заходили, только один раз постучались, просто  напомнить, что уже двенадцатый час ночи. Надя и Игорь жили рядом, три остановки на троллейбусе. Игорь пошёл её проводить. Троллейбуса долго не было и они пошли пешком. Наступила теплая майская ночь, на бульваре пахло черёмухой. Игорь рассказывал какую-то смешную историю из своего детства и Надя улыбалась…Тепло идущее от земли, запахи и звуки  этой весенней ночи  неожиданно напомнили Наде их  свидание с Денисом той первой весной, когда всё только начиналось и было так хорошо.

- Надя, Надя! Где ты? Ау!
Надя обернулась к Игорю.
-У тебя опять глаза собаки, потерявшей хозяина.
Это прозвучало обидно, но Надя промолчала.
- Я с Денисом учился вместе до восьмого класса.
 Надя удивилась. Она думала, что знает всех друзей Дениса на курсе.
-Мы раньше жили с ним рядом,  на Молчановке, сюда переехали два года назад. Денис в это время уже учился в другой школе, математической.
-Ты был в его компании?
-Конечно, нет! Во-первых я был двумя классами старше, но это не главное. Денис всего на год моложе, наши родители общались, я бывал у них дома. Дело в том, что быть в его компании значило слушать его как бога и во всём ему подчиняться. Нам, мне и Алёшке,  моему другу,  это не подходило. Мы - сами себе компания.
Наде странно было слышать, что кто-то мог знать Дениса и не восхищаться им, не стремиться быть его другом.  «Может быть зависть?», – подумала Надя.
-Знаешь, как мы их называли? Денис и его зверинец.
-Я тоже из его зверинца.
-По-моему уже нет, или мне показалось?
Надя опять  промолчала.
-Почему зверинец?
-Потому что там, как в зверинце,  все вместе и жирафы, и тигры, и кролики.
-Что же в этом плохого?
-А то, что жирафы должны быть с жирафами или по крайней мере с оленями и баранами…
-А тигры со львами и леопардами, я правильно поняла? Кто же вы с Алёшкой, тигры?
-Уж во всяком случае, не бараны.
Они помолчали.
- Ты говоришь, Алёшка? Это не тот Алёшка…
-Который дружил с твоей Викой? Тот самый.
- Они что? Поссорились?
-Полный разрыв дипломатических отношений.
-А что случилось?
-То, что должно было случится. Зря она тешила себя иллюзиями. Алёшка слишком красив, чтобы принадлежать ей одной.
Алёшка действительно был очень хорош собой, пожалуй, красивее Алена Делона. Надя видела его несколько раз в консерватории.  Надя оглянулась на идущего рядом с ней Игоря. «Ты меня познакомишь с Алёшей?» - невинно спросила Надя.  «Я что? Похож на идиота?» - вполне предсказуемо разозлился Игорь. Надя рассмеялась, а Игорь надолго замолчал.

 На следующий день Игорь приехал за ней и отвёз к себе, держа за руку, как будто боялся, что она сбежит. Они опять занимались весь день. Игорь хорошо знал предмет и Надя, не в состоянии сосредоточиться на тексте, все запоминала с голоса. 
Она сдала экзамен на четвёрку. Игорь был счастлив. Надя испытывала облегчение: теперь не отчислят. До пересдачи оставалось еще две недели, больше, чем достаточно. Игорь предложил пойти отметить «четвёрку» в «Ивушку».  Надя чувствовала себя усталой и разбитой,  идти в кафе не хотела.  Они вышли переулками к Гоголевскому бульвару. По голому ещё бульвару с неровными пятнами травы они поднялись к памятнику Гоголю, свернули направо, пересекли проезжую часть, обогнули ресторан  «Прага», где был какой-то дипломатический обед и собралось множество зевак поглазеть на иностранные машины, перешли по подземному переходу на другую сторону Калининского. Этот новый проспект с высотными 20-этажными домами уже получил меткое название «вставная челюсть». Игорь всё-таки затащил её в «Ивушку» перекусить, они взяли по жюльену и по чашке кофе с одним песочным кольцом на двоих. Потом они пошли к другому памятнику  Гоголю, «сидячему». Игорь хотел, чтобы она оценила разницу между двумя памятниками. Они постояли в сквере около грустного Гоголя и Наде пришла в голову странная мысль.
-Игорь, я хочу зайти в дом, где я жила.
-Ты здесь жила?
-Здесь жили мои родители и я тоже, время от времени. Это длинная история.
-Кто тебе откроет? Надо же что-то сказать…
-Ничего не надо говорить. Я пройду через чёрный ход.
Они вышли к Мерзляковскому переулку. Надя уверенно прошла под аркой во внутренний дворик.
 
Она потянула за ручку дверь и дверь действительно оказалась открыта. Пахнуло помойкой. Запах отбросов был совершенно такой же как в детстве. В два шага они попали на кухню. У Нади было ощущение, что и тут ничего не изменилось. Те же покрытые вытертой клеёнкой столы. Они прошли в коридор. Всё казалось меньше,  чем в детстве, и коридор и кухня, только двери в комнаты были такими же высокими и тёмными.

-Вот двери в нашу комнату.
-Не вижу мемориальной доски. Какое упущение!
-А по этому коридору я ездила на маленьком трёхколёсном велосипеде.
 -Молодые люди! Что вы здесь делаете?
К ним неслышно подошел сухощавый маленький  старичок.
-Ну вот! Я тебя предупреждал.
 Это сказал Игорь. Он засунул руки в карманы и стал оглядываться вокруг как в музее.
-Вы знаете, я здесь жила когда-то. Захотелось посмотреть…
-Я вас не помню, дорогая, а я помню всех, кто здесь жил.
- Я дочка Поляковых.
-Поляковых? Как же, как же. Вас зовут ,кажется, Надя?
-Совершенно верно!
-Вот видите! Память меня не подводит. Неудивительно, что я Вас не узнал. Вы были совсем маленькая и ездили здесь на маленьком велосипеде. Не всем это нравилось, не всем…. Как здоровье Осипа Наумовича и Нюси?
-Спасибо все живы, здоровы.
-Передавайте им привет от Симона.
-Обязательно передам.
Похожий  на богомола старичок проводил их до двери, открыл пять замков и выпустил их в парадное. Выйдя на улицу через ту же арку они молча направились в сторону Никитских ворот.

-Странно! Мы могли бы ходить в одну школу. Почему ты здесь не жила?
-Мои родители вдвоём жили в девятиметровой комнате. Когда я перестала помещаться на двух стульях, меня отправили к бабушке. Там на двадцати метрах жили  три человека. Время от времени мама с бабушкой ссорились и я неделю-другую жила здесь, на Арбате, за мной присматривала соседка, потом мама мирилась с бабушкой и меня опять отвозили в посёлок. Я устала. Возьмём такси?
Вечером Надя сказала родителям, что побывала в Мерзляковском переулке и передала привет от Симона. Они удивились двум вещам, тому, что Симон еще жив и тому, что Наде пришло в голову туда заглянуть. «Тараканий рай.» ,- передёрнула плечами мама.
 
Надя так и не смогла себе ответить, какой бы она была, живи она там, в Мерзляковском. Может быть она была бы самостоятельней, смелее, честолюбивей? Трудно сказать. С одной стороны - хорошая школа и интересные друзья, с другой - мама с её характером.

Надя позвонила Вике. Вика вопрос об Алёше приняла спокойно. Сказала, что вела себя глупо, но теперь всё позади.
-Денис собирается в поход на байдарках, просил узнать, не хочешь ли ты пойти?»
-Очень хочу, Вик, но не могу. Нам с Денисом лучше какое-то время не видеться.
-Что у вас всё-таки произошло?
-Мы не можем быть вместе. Просто не можем. Мне трудно объяснить.
-Дело твоё. Жалко, что ты в поход не идёшь.
Наде тоже было жаль расставаться с походной жизнью. Для неё, неприхотливой и неизбалованной, ночёвка в палатке, обед на костре, мытьё посуды в холодной воде не были испытанием, а долгие вечера среди друзей у костра, песни под гитару,  чтение стихов, разговоры допоздна, пока не прогорят последние угли,  стали самым ценным приобретением в жизни.  Теперь она этого лишилась, может быть на время, может быть навсегда.

               
                Гл.9(Игорь. Юрмала.)

Уже без помощи Игоря Надя пересдала два экзамена и удрала зализывать раны в родной посёлок, к бабушке Даше. Бабушка с дедушкой  давно уже жили в отдельной квартире, которую дед, отработавший на заводе больше двадцати пяти лет, получил «от завода». Несколько дней Надя отсыпалась, потом разыскала свою подругу Люсю и они вдвоем ходили на канал загорать и купаться, играли на лесной поляне  в бадминтон или просто валялись на солнышке с книжками. Один раз сходили  с бабушкой Дашей за грибами в дальний лес. Люся просила съездить с ней в Москву и они поехали погулять  в город, прошлись по центру от «Детского мира» до ГУМа. Съели в ГУМе по две порции их  знаменитого мороженого в хрустящих стаканчиках, постояли в очереди, купили два одинаковых по крою, но разных по цвету польских  сарафана и засветло, как обещали,  вернулись домой.

Надя открыла дверь своими ключами и обнаружила на кухне Игоря с бабушкой за чаем, причём бабушка смеялась и вытирала краем фартука, выступившие от смеха слезы. Игорь сразу встал и предложил: « Я достал  абонементы на кинофестиваль. Конечно, на внеконкурсные показы, но это даже интересней…Пойдёшь?»
Как тут отказаться ? Иностранное кино, недоступное в другое время, причём без купюр, без изъятий, семь дней по два фильма в день! Надя быстро запихнула в сумку свои лёгкие летние шмотки , поцеловала бабушку и они с Игорем отправились обратно в Москву.

Надежда Осиповна попыталась вспомнить, что они тогда смотрели, но фестивали , клубные просмотры и закрытые показы перепутались между собой и какие фильмы они видели именно в тот раз припомнить не удалось. Только один фильм она помнила точно, может быть не самый лучший.

 Странное впечатление произвёл на неё тогда этот фильм. Действие происходило в Ирландии, в деревне. Наде вдруг мучительно захотелось туда, к морю  с белым песком пляжа, к высокому обрыву, на вересковые пустоши, согретые летним солнцем. Сюжет, где страсть толкает друг к  другу двух совершенно незнакомых людей, несколько откровенных любовных сцен, далеко выходящих за рамки дозволенного в советском кино, трагическая развязка и, главное, эти пейзажи чужой страны, вызвавшие у Нади чувство ностальгии, так она определила, охватившую её неясную тоску и непонятную тягу к этим местам – всё это взбудоражило её и долго не отпускало. Обычно они с Игорем сразу же обменивались мнениями, но теперь Наде не хотелось ничего  говорить. Они молча прошлись по улице Горького, до Проспекта Маркса, там спустились в метро. Игорь предложил зайти к нему.

  Родители его жили на даче и в холодильнике у Игоря не было ничего, кроме небольшого куска костромского сыра и бутылки шампанского, оставшейся с каких-то торжеств. Игорь снял с горлышка бутылки тонкую фольгу, раскрутил проволоку и долго раскачивал тугую пробку. Наконец пробка выскочила с лёгким хлопком. От шампанского не было пьяно, только весело. Игорь рассказывал как в пятнадцать лет последний раз провел лето в пионерском лагере в старшей группе.  Их вожатый, учитель математики, лет двадцати пяти, после отбоя каждый раз куда-то исчезал и с ними в корпусе оставалась только вожатая, студентка педагогического. Рослый черноволосый Игорь выглядел старше своего возраста и студенточка старалась на него не смотреть, а если встречалась с ним глазами, то смущалась.

- Я в общем-то, уже не совсем был дурак, но как к ней подобраться поближе не мог придумать.   И она была какая-то робкая, стеснительная, никакой инициативы. Последняя неделя пошла, отбой в десять часов, нас одиннадцать здоровых лбов , конечно никто не спит, анекдоты травим и ржём. Прибегает наша вожатая. « Вы» ,- говорит, совсем распустились» . Я ей,- « Таня, время детское, спать не хочется! Она: « Не хотите спать – лежите тихо. После отбоя – тишина!».  Только она за дверь, я решил одну историю рассказать из школьной жизни, как нас с одной девчонкой нечаянно заперли в школе, все стараются ржать тихо, давятся в подушки , но тихо не получается. Она опять прибегает: « Ребята! Ну что за безобразие? Вы и сами не спите и  мне спать не даёте, а мне завтра работать. Я знаю, кто тут всем мешает! Игорь! Выйдите в коридор ! Час будете стоять в коридоре, пока все не уснут». И ушла. Какие последовали комментарии я повторять не буду. Если бы я не вышел в коридор, я бы уронил себя в глазах своих друзей. Я вышел . Стою в темноте, переминаюсь с ноги на ногу, решиться ни на что не могу. Потом смотрю, у неё из-под двери свет. Ну , думаю, - это сигнал! Приоткрываю её дверь, она лежит на своей постели ко мне спиной, лица не видно. Я говорю: « Таня, я не могу там стоять, я темноты боюсь!».   Она мне: « Ну стойте здесь, при свете» . По голосу слышу – улыбается. « С вами Таня ,- говорю,- мне и в темноте не страшно.» Она щёлк и лампу выключила.

Игорь , продолжая говорить, подошёл к Наде  и взял у неё из рук бокал с недопитым шампанским.
-Вот приляг на диван спиной ко мне, как – будто ты – это она.
 И Игорь, взяв Надю за плечи и под коленками, стал укладывать её на диван. Надя смеялась и отпихивалась, Игорь наклонился к её уху и слегка касаясь губами говорил, понизив голос: «Представь себе, она поступала  точно также. У тебя интуиция актрисы, ты сразу уловила мизансцену!»

 От его дыхания было щекотно и Надя совершенно раскисла от смеха и от шампанского.
-Я подошел к постели  и стал в темноте шарить руками. Таня, где вы, я замёрз!
Игорь положил руку на Надино бедро и отодвинул подол её платья.
-Игорь!
-Правильно, теперь твоя реплика! Говори!
-Игорь! Что ты делаешь?
-Отлично! Главное вовремя перейти на ты.
Игорь лег на диван позади Нади , прижал её к себе и продолжал рассказывать.
-И тут кровать громко заскрипела. Мы замерли. Прислушались. За стенкой было тихо. Мы решили, что все спят. Если бы мы только знали, что все десять человек стоят за дверью, стараются не сопеть и не топать, слушают, сволочи,  что мы там делаем! Но мы, слава богу, этого не знали. Мы тихо стащили матрас на пол. Я снял с Танечки халатик, под  халатиком она оказалась совершенно голенькая.
Игорь зацепил пальцем  Надины трусики и потащил их вниз со словами: « Этого там не было, это лишнее!».  Игорь расстегнул все пуговицы на Надином платье и стащил её трусики, потом встал и повернул её к себе. За окном уже сгустились сумерки и в комнате было темно. Его дыхание изменилось, но он продолжал говорить охрипшим голосом.

-Я разделся и наконец свершилось  то, чего так долго ждали десять большевиков за дверью и милая Таня.
Игорь протянул Наде руку: « Встань.»  Надя встала. Игорь стащил с неё платье через голову, она ему немного помогла, и снял последнее что было на ней -  лифчик.
- Надя, какая ты красивая!
-Ты хотел сказать « Таня.»
-Таня была обычная девочка, она стеснялась себя и своих желаний, а Надя – красавица.

Игорь взял Надю за плечи и поцеловал слегка коснувшись губами её губ. Они оба были настолько возбуждены, что любая ласка, могла всё испортить. При этом  Надя не волновалась, не думала о том, что она делает и как она выглядит и мысли текли в её голове отчётливо, как будто это была не её голова. Она успела подумать : « Как всё по-разному!» Игорь снял с себя рубашку, стащил джинсы вместе с трусами.
Он сел на край дивана и позвал её:  « Иди ко мне».  Надя подошла к нему, он обнял её за талию и  потянул её к себе. Его колени оказались у неё между ног.  « Встань коленями на диван.» Она встала. Игорь подхватил её под ягодицы и подтянул ближе к себе. Надя одной рукой держалась за его плечо, другой немного помогла себе и осторожно опустилась на Игоря. Он заполнил её всю и она чувствовала , как у неё внутри подрагивает его плоть. Она попыталась двигаться, но Игорь положил ей руки на бёдра и  остановил её. Надя боялась, что всё может прерваться, возбуждение схлынет и ничего не получится, как бывало с ней не раз, но этого не случилось. Она поцеловала Игоря также как он её,  лёгким касанием губ и этого было достаточно, чтобы по телу пошла сладкая волна. Надя слегка двигала  бедрами, чтобы только чувствовать его внутри себя. Она положила в рот палец, смочила его слюной и стала осторожно водить им в самом низу живота и через несколько мгновений к ней пришло то, чему не было подходящего слова, кроме медицинского. Она застонала и вцепилась Игорю в плечо. Надя продолжала  гладить себя и  слегка двигаться, и « это»  длилось на несколько секунд  дольше обычного. Она замерла, опираясь на его плечи. Игорь подождал ещё немного и  начал её поднимать  немного вперёд и  вверх и опускать обратно и она вторила его движениям.  Надя почувствовала, что опять приближается к оргазму, ритм участился, она поняла, что Игорь тоже скоро кончит, двигалась вместе с ним и они пришли к финишу одновременно и одновременно коротко вскрикнули на выдохе. Надя легла Игорю на грудь, руки положила на спинку дивана, они подождали, пока дыхание немного успокоится, тогда разъединились и Надя пошла в ванную. Она встала под  душ и поймала себя на том, что думает  о родителях, которые в конце недели уезжают в отпуск, о том, что ей предстоит лето в Москве, и не думает об Игоре, оставшемся в комнате.
 
 «Я совершенно в него не влюблена.»  - Подумала Надя.- « Странно.  А ведь было хорошо!»
Надя вернулась в комнату. Игорь уже одел джинсы и накинул рубашку.  Игорь подошёл к Наде и стянул с неё полотенце, которым она обвязалась. Надя закрыла руками грудь.
- Не разглядывай меня!
-Убери руки, глупышка! Ты замечательная!
-Я хочу есть.
-Побудь здесь. Я схожу в магазин.
Надя оделась,  села в кресло, подобрав ноги. Предки едут в Геленджик. Они были так рады, что у неё теперь своя компания и не нужно брать её с собой. Что же ей делать? Вернуться обратно к бабушке? Скучно. В квартире Игоря стояла новая дорогая мебель. Красивая «стенка», мечта Надиной мамы. У окна большой обеденный стол с удобными полукреслами вокруг. Откуда они всё это берут? Надя с папой ездили искать книжный шкаф для её комнаты, ничего подобного они в мебельных магазинах не видели. От мамы она знала, что на «стенку» нужно « записываться». Где записываться? Куда записываться?

 Игорь вернулся из гастронома минут через сорок. Он принёс хлеб, масло, докторскую колбасу и яйца. Надя пожарила яичницу с колбасой, а Игорь заварил чай. Игорь, как всегда, шутил, Надя слушала, смеялась, одновременно,  на каком-то другом уровне сознания, думала о том, что произошло.
 
«Как с ним легко! С Денисом никогда не было так легко. Это потому, что в Игоря я не влюблена.  Наверное, так обычно у мужчин, когда они спят с женщинами, в которых не  влюблены:  всё легко, просто, по-дружески. Женщины обманываются , считают, что так легко и просто, потому что их любят, а на самом деле всё это ничего не значит. А потом – трагедия. Ну для неё-то это вряд ли обернётся трагедией. Для неё это несерьёзно и ненадолго, она это хорошо понимает. Может быть не стоило этого делать, раз она его не любит?. А с чего она взяла, что он её любит? Ну вот и замечательно, что он её не любит! Никаких трагедий!»
   
 И Надя принялась за яичницу. Они быстро перекусили,  потом Надя позвонила домой. Пора было возвращаться. Игорь пошел её провожать. Они сели  в троллейбус и Игорь спросил:
- Какие у тебя планы на лето?
-Никаких. Можно на карьеры поехать купаться.
-Мой отец навязывает мне путёвку в пансионат на Рижское взморье. Он может взять две. Поедешь?   
Путёвка оказалась удивительно недорогой, такой недорогой, что Надя решилась спросить об этом у родителей. Мама замялась и Надя уже мысленно попрощалась с Рижским взморьем, но узнав, что едет Игорь и путёвку достаёт его отец, мама неожиданно согласилась. Родителям нравился Игорь. Отец, сам острослов и любитель анекдотов, чувствовал в Игоре родственную душу. Мама тоже была с Игорем очень приветлива. Теперь-то Надя думает, что дело тут не в Игоревом  обаянии, а скорей в том, что у  родителей Игоря была просторная трёхкомнатная квартира, большие связи и приличный заработок. Дениса Надины предки недолюбливали. Мама -  за ненадёжность, папа -  за высокомерие.

 
                Гл.10(Игорь. Юрмала. Иварс.)
               
Они уехали поездом  в Ригу, оттуда, автобусом, - в пансионат. Пансионат оказался новым, чистеньким, современным. Стеклянный вход, красивое фойе, отделанное на западный манер. Везде стекло, камень, никель. Абстрактное панно на стене. Всё новенькое , всё сияет. Теперь –то Надя понимает, что пансионат тот был скромным, на уровне средней гостиницы. Той, девятнадцатилетней  Наде он показался роскошным.  Надя до этого отдыхала с родителями  в Крыму, где они обычно  снимали комнату в частном домике с уборной во дворе, потом ходила в походы с Денисом. В этом фойе она чувствовала себя неуверенно. Игорь всё сделал сам. Они получили ключи от номеров.  Игорь шепнул: « Иди в свой номер, я тебя найду.»

 В номере был  душ, чистое бельё с приятным запахом, деревянная кровать, комод с зеркалом и широкое окно с видом на сосны.  Надя открыла окно и вдруг почувствовала себя не совсем собой. Ей стало  казаться, что она играет роль в каком-то фильме из европейской жизни.  Джинсы и белая рубашка вполне подходили к новой роли. Новые джинсы, настоящие , из «Берёзки» ей  подарил Игорь на день рождения, выпросил у отца сертификаты. Идти в душ и переодеваться не хотелось. Надя прилегла на постель поверх покрывала, через полчаса раздался стук в дверь . Пришёл Игорь.
 
-Привет! Я уже всё узнал. Здесь завтрак с семи до десяти, обед с часу до четырёх и ужин с шести до девяти. Сейчас без десяти семь. Пойдем, поужинаем.

 Они спустились в столовую. Эта столовая оказалась совершенно не похожей на те , что Надя видела  в Крыму. Она была похожа на ресторан. Надя  довелось  уже раза три побывать в ресторанах с родителями во время отпуска.  В этой столовой тоже была стойка с раздачей, но на столах лежали белые скатерти и  столовые приборы с салфетками, стояли корзиночки с хлебом. От еды шел вкусный запах , непохожий на характерный «столовский» запах в дешёвых курортных столовых. Надя немного растерялась от обилия и разнообразия блюд. Они были голодны с дороги, хотелось всего.  Наде показалось, что и Игорь стал здесь немного другой, он тоже как бы играл какую-то роль. Они удержались от желания попробовать все, взяли обычный обед. Оба ели медленно, аккуратно, разговаривали негромко. Надя старалась держать спину прямо, не облокачиваться  на стол. Разговор получался дурацкий – про погоду и природу.  После ужина они поднялись  к Игорю в номер. Ему  дали номер просторней, чем у Нади, с широкой кроватью, журнальным столиком и двумя низкими креслами. Недовольный Игорь  плюхнулся в кресло.
 
-Чёрт! Я не наелся. У них всё так чинно, что как следует пожрать совершенно невозможно!  Проклятая Европа! Нужно или раньше приходить, когда полно народу и никто никого не разглядывает или позже, когда уже нет никого. Ты наелась? Нет? Я так и знал! Пойду на разведку!

Через пятнадцать минут Игорь пришёл с  тарелкой бутербродов и двумя бутылками лимонада: «На наше счастье здесь на третьем этаже – буфет, с шести до двадцати трёх. На первом этаже – бар и танцы каждый день после ужина. Кстати, сегодня было так мало народу , потому что основной заезд сегодня вечером и завтра утром».
После ночи в поезде  от наступившей сытости захотелось спать. Надя встала. «Не уходи! Перебирайся сюда», -  попросил Игорь.
 
- Завтра, завтра. Сегодня очень устала.  Хочу принять душ и выспаться.

 После душа Надя решила посмотреть, что она наденет завтра на пляж. Сарафан, купленный в  ГУМе, синевато-зелёный, с юбкой-миди и голой спиной, оказался кстати. Надя надела этот сарафан, небольшую соломенную шляпку, которую она ещё девочкой носила в Крыму, белые босоножки , солнечные очки с белой оправой и посмотрелась в большое зеркало на дверце шкафа. То, что она увидела, ей понравилось. Надя немного повертелась перед зеркалом, чтобы поймать своё отражение как бы со стороны, чужим взглядом. Так, в движении, она понравилась себе ещё больше.  Неуверенность, которую она испытала в фойе, совершенно прошла. Надя сложила одежду на стуле ,  надела ночную рубашку на лямочках и с удовольствием залезла в постель. Она взяла роман «Глухая пора листопада» Юрия Давыдова, прочла не больше пяти страниц, отложила книжку, погасила лампу и заснула. Когда к Наде утром постучался Игорь, она была уже одета. В сумке-торбе из брезента, которую Надя сшила сама, уже лежали книжка, расческа, полотенце и второй купальник. По взгляду Игоря она поняла, что не ошиблась и выглядит действительно хорошо.

 В столовой стоял приглушённый гул голосов, на  раздаче образовалась небольшая очередь.
-Ну что? Европа кончилась?

 Игорь оглядывался, пытаясь понять что происходит. Какая –то дама раздражённым голосом настойчиво требовала  Диету №2, женщина из персонала  что-то  тихо пыталась объяснить,  но дама говорила всё громче, нажимая на « вы обязаны». Подошел высокий светловолосый парень, лет двадцати пяти или немного старше,  в тёмных брюках и  белой рубашке и громко спросил: « Что здесь происходит?»  Он говорил с акцентом, его голос звучал уверенно и бесстрастно. Женщина из-за стойки что-то ему сказала. Он не понижая голоса произнёс: « Мне очень жаль, но вы отдыхаете не в санатории, а в пансионате.  Мы не готовим специальных диет.  У нас большой выбор блюд. Каждый может выбрать, что ему подходит. Если кто-то не знает, что именно ему подходит, проконсультируйтесь с врачом нашего пансионата, комната 11, сегодня - с девяти до часу, завтра - с  двух до шести». Он готов был повернуться и уйти, но к нему протиснулась дама с  Диетой №2 и уже собиралась что-то сказать, но парень с акцентом, глядя на даму сверху вниз, громко продолжил: « Если выяснилось, что вы ошиблись и попали не туда, куда хотели, зайдите в комнату администрации. Я думаю, мы сможем вернуть вам стоимость путёвки. Обратные билеты, естественно , за свой счёт.»  Он обвёл взглядом очередь,  затем развернулся на каблуках, и широким шагом направился из столовой. Около дверей он увидел Надю, задержался на ней взглядом, споткнулся о порог, но не упал и тем же широким шагом пошёл дальше. Игорь оглянулся на Надю и хмыкнул. Они подошли к раздаче. У  дамы с Диетой №2  пылали щёки, она шипела: «Распустились! Забыли, кто здесь хозяин! Я им такую жалобу накатаю…»

-Лихо он её ...  Ты не находишь, что он всех нас как-то обхамил?
-Какое - то потаённое хамство, вернее демонстрация превосходства, несомненно были. Но согласись, тётка противная!
-Тётка просто дрянь, это верно, но адресовано это было всем. Для тебя, возможно, было сделано исключение. Ты видишь, там в дальнем углу свободный столик? Иди, займи его. Что тебе взять?
-Творог, яйцо, хлеб, масло, кофе.
               
На пляж вела тропинка между сосен, через дюны. Заканчивалась тропинка деревянной лестницей. Надя отчётливо вспомнила то фестивальное кино и вызванное им странное чувство. Что-то напоминало здесь пейзажи из фильма, может быть, широкий пляж с белым песком и сосны. Надя и Игорь расположились ближе к дюнам. Надя попыталась читать, но роман о народовольцах совершенно не вязался со здешней обстановкой и Надя пожалела, что не взяла другой непрочитанный роман «Портрет женщины» Джеймса. Игорь вертелся с боку на бок, не в силах заставить себя лежать и загорать, увидел, что пляжники встали в круг для игры в волейбол, стал тянуть Надю играть. –Нет, Игорь, нет! Не хочу.

 Среди её детских игр волейбола не было, она боялась выглядеть неловко. Игорь таких колебаний не знал. Играл он как все, иногда мазал, иногда отбивал сложную подачу. Он был свободен , не скован в движении, явно не думал о том, как он выглядит и Надя немного позавидовала ему. 
Неожиданно для себя Надя оторвалась от книги и подняла голову. На лестнице стоял тот давешний блондин-администратор и смотрел на неё. Встретившись взглядом с Надей, он отвернулся и пошел в сторону пансионата, опять обо что-то споткнулся, но тут же выпрямился и пошёл дальше с высоко поднятой головой. Надя фыркнула. Она несомненно понравилась высокомерному прибалту,  и эта мысль была ей приятна.
 
Надя устала читать и  задремала, положив голову на руки. Неожиданно появился Игорь, вспотевший, весь в песке и  потащил её купаться. Они долго шли по мелкой серо-зелёной воде, и, хотя вода поднялась чуть выше колена, не выдержали, поплыли,  встали, им было по грудь и поплыли опять, подальше от берега, где вода стала намного прохладней, потом повернули обратно.

Когда они опять попали в полосу теплой воды, Игорь нырнул и вынырнул рядом с Надей. Он обнял её и подтянул к себе: « Пойдем погуляем по пляжу, подальше от всех.»  Надя кивнула. Они сложили одежду в Надину торбу, Игорь надел торбу через плечо, полотенца повесили на шею  и отправились в сторону видневшегося в дымке городка или посёлка. Они шли у самой кромки воды, где ступни почти не продавливали твёрдый песок. В  полукилометре,  за поворотом, обнаружилась сетка отделяющая территорию пансионата. Надя и Игорь обошли её по воде и пошли дальше. За дюнами , в соснах виднелись коттеджи. Они казались безлюдными, но напротив каждого стояли на якоре моторная лодка или катер. Сосновый лес и дюны пересекла небольшая речка. Надя и Игорь перешли её вброд, поближе к устью. От городка или посёлка  их теперь отделяли километра полтора, не больше, вблизи были видны только полоса деревьев и дюны. Игорь  огляделся, взял Надю за руку и повел её от берега по ложбинке между дюнами. Несколько шагов по осыпающемуся песку и они оказались в месте защищенном от взглядов со всех сторон. Игорь бросил на песок оба их полотенца. Он обнял Надю, они поцеловались. Надю не переставала  удивлять её острая реакция на его прикосновение.  Почему так? Потому что с самого начала все получилось хорошо? Вероятно они очень подходят друг другу, ну, в этом смысле. Значит можно не любить друг друга, но очень подходить в этом смысле?  Игорь продолжал целовать её, не пытаясь мять или тискать, только скользил ладонями по её спине, ягодицам и бедрам. Надя прижалась к нему  грудью и застонала. Игорь взял её за плечи и потянул вниз, на полотенца. Надя сняла трусики от купальника и опустилась на Игоря. «Давай медленно?» - попросила Надя. «Медленно» у них теперь означало «как в первый раз», когда Надя сначала едва двигалась и помогала себе рукой. Они старались всё делать тихо, подавляли крики и стоны, боясь привлечь  прохожих, но всё-таки под конец забылись, разошлись и изрядно шумели. Теперь они оглядывались по сторонам и прислушивались. Оба поднялись осторожно, чтобы не попасть в песок. Игорь натянул плавки , Надя купальник и, не сговариваясь,  оба пошли к морю –искупаться. После купания они сели на полотенца , чтобы обсохнуть.  Игорь вытащил из кармана джинсов часы и посмотрел на время.
 
-Ты знаешь сколько времени? Начало четвертого! Это значит, даже если мы сию минуту повернём назад, мы всё равно не успеем к обеду. Черт ! Хочется есть, причём прямо сейчас.
-Давай дойдём до посёлка.
-Ты думаешь нас там встретят с распростёртыми объятиями?
- Может там магазин какой-нибудь есть.

Они решили зайти в первый попавшийся дом. Игорь заспешил, Надя шла за ним. На подходе к небольшому кирпичному дому они оделись, только обувь несли в руках. Хозяйка готовила в летней кухне и вокруг упоительно пахло жареной рыбой. Игорь издалека обратился к хозяйке: « Извините, здесь у вас есть магазин?»  Высокая женщина, светловолосая с проседью , в  ситцевом платье и кофте ручной вязки, сказала что-то короткое по-латышски и выразительно помотала головой. Всё было понятно. По-русски не понимает. К Надиному удивлению Игорь произнёс слово на латышском. Потом добавил: «К сожалению это всё, что я знаю по-латышски .  Мы из пансионата», -Он махнул рукой в сторону пансионата.- «Далеко зашли. Обед пропустили.  Хотели в магазине что-нибудь купить.»

Женщина слушала внимательно, без улыбки. Ответила по-русски с сильным акцентом.
-Магазин есть. Консервы. Крупа . Мука. Конфеты. Водка.
-А поесть там ничего нельзя купить?

Женщина еще раз пристально посмотрела на Игоря. Потом перевела взгляд на Надю. Её губы дрогнули как для улыбки и в глазах промелькнуло что-то.  Надя подумала:               « По-моему она догадалась, чем мы там занимались по дороге!». Латышка жестом показала на стол под навесом. Они сели . Женщина принесла из дома хлеб, кувшин с каким-то красненьким напитком и тарелки. Она положила каждому по большому куску жареной рыбы и по две отварных картофелины. Это было безумно вкусно. Надя не любила рыбу и только сейчас поняла насколько вкусной она  может быть, как сильно отличается свежая рыба от той , перемороженной, с прилавков московских магазинов. Красненький напиток оказался ягодным отваром с запахом смородины. Хлеб тоже был вкусным. Хлеб пах тмином и ещё чем-то незнакомым. Они съели всё быстро, без особых церемоний.  Игорь окликнул Хозяйку, произнёс ещё одно слово по-латышски и положил на стол пятёрку. Хозяйка посмотрела на деньги, потом на Игоря и опять какая-то полуулыбка промелькнула на её лице.

Обратно шли медленно.
-Когда ты успел выучить латышский?
-Я знаю два слова « Здравствуйте» и «спасибо». Это правило моего отца: едешь в чужую страну, выучи два-три слова на местном языке. Как видишь, это работает.
-Ну знаешь, приветливой эту даму не назовёшь!
-Тем не менее она нас накормила.
-Ну да, и пятёрку  заработала и перед  «этими русскими» не заискивала.
-Надь! Им нас любить не за что.
-Кого «нас»?
-Народ- оккупант, диктующий им правила, по которым они жить не хотят.
-Но мы-то здесь причём? Мы родились через пять лет после войны!
-Поэтому ты и получила кусок рыбы, а не палкой по голове!               
Они вернулись  к началу ужина, не заходя в номер съели по творожной запеканке , выпили чаю со свежими сладкими булочками и разошлись по комнатам. Надя до сих пор помнит, что они ели. Всё было так вкусно и не нужно было думать о диете, и можно было даже набрать пару килограмм. После разрыва с Денисом Надя сильно похудела.


                Гл.11(Игорь - Иварс)

В тот вечер Надя осталась у Игоря.  Её ждал сюрприз. Игорь вынул из чемодана отпечатанную на ксероксе « Камасутру» на английском языке. Они стали смотреть картинки с позами и  так перевозбудились, что первый раз  это произошло в самой обычной  позиции, на неразобранной постели. Потом они кое-как привели в порядок смятую одежду  и продолжили изучение книжки, но теперь Игорь комментировал каждую позу: «Она стоит на одной ноге, он обнимает партнёршу за талию …Где же её вторая нога?  Нога так, рука так, а потом они ка-а-ак…». Оба расхохотались. Игорь продолжал переводить, поворачивая Надю как манекен или тряпичную куклу. От смеха у Нади закружилась голова. Она вышла на маленький балкон и оперлась на перила . Игорь подошёл сзади. Узкий балкончик позволил ему остаться на пороге, невидимым для соседей. Он приподнял её юбку, Надя дернулась, но Игорь крепко сжал её бёдра под юбкой и приказал: «Стой тихо. Держись крепче.»  Надя слышала как вжикнула молния на его джинсах и её прохладных ягодиц коснулась его горячая плоть. Сначала Игорь двигался осторожно, потом всё сильней и сильней.  Надя не удержалась и вскрикнула. Мужчина , стоявший на одном из балконов повернул голову в её сторону, несколько секунд смотрел на неё, потом поспешно ушёл с балкона. Наде уже было всё равно. Она смотрела прямо вперёд, на дюны , пляж и море и не понимала, что перед ней. Всё вокруг сделалось ярким и нереальным как марсианский пейзаж. Они кончили вместе в тот момент, когда мужчина снова появился на балконе, уже целенаправленно глядя в её сторону. Надя вцепилась в перила и на мгновение закрыла глаза. Игорь схватил её за талию , втащил в комнату и захлопнул балконную дверь.   
-Там был какой-то дядька! Он смотрел на меня.
-Чёрт с ним!
-А вдруг он пожалуется?
-На что? Ну-ну не сердись и ничего не бойся. Я всё улажу.

 Через десять минут в дверь постучали. Игорь натянул джинсы, выхватил из заднего кармана портмоне, махнул рукой Наде и подошёл к двери. Надя натянула на голову одеяло. Игорь открыл дверь и спросил: «В  чём дело?». Женский голос, говорящий по-русски без  акцента, произнёс: «Я хочу вас предупредить, что гостям нельзя…». Фраза оборвалась и Надя услышала как Игорь закрыл дверь. Надя откинула с головы одеяло.
 
-Кто это был?
-Кастелянша, наверное, или коридорная.
-Что значит: гостям нельзя…?
-Это значит, что гостям нельзя оставаться в номере после одиннадцати.
- Интересно! И что теперь?
-Ничего! Нас больше не потревожат.
-Почему?
-Потому что она получила четвертной! Как ты думаешь, это тот мужик настучал или она сама догадалась?
-Сама догадалась. Мы же всё время вместе, а в номере записан ты один. Может мне лучше уйти?
-И не думай!

Игорь погасил свет. Надя легла на правый бок, Игорь позади неё. Надя не привыкла спать вдвоём, она чувствовала присутствие Игоря и это мешало ей уснуть. Они какое-то время лежали тихо и Надя всё-таки  задремала. Проснулась она от того , что к ней плотно прижался Игорь.  «Давай на боку.»,- шепнул он Наде. Надя вспомнила картинку, немного наклонилась вперёд и согнула в колене одну ногу. Так тоже получалось хорошо и совсем не трудно. Потом, когда Надя смогла выпрямиться она мгновенно и глубоко заснула. Сколько она тогда проспала неизвестно. Игорь опять разбудил её. Он взял её за плечо и опрокинул на спину.
-Ты с ума сошёл. Я сплю!
-Спи.                Надя так и оставалась в полусне , только под конец оживилась и получилось всего один раз,  Игорь приостановился, она грубо сказала:  «Ну!»  , он начал опять и всё произошло как обычно, но Игорь не останавливался и вдруг с Надей что-то случилось. Она закричала: «Пусти!»,   начала отпихивать его руками и когда Игорь кончил и выпустил её , неожиданно для себя истерически разрыдалась.  Игорь держал её голову между ладоней, целовал её в лоб, в нос, в глаза и шептал:  «Прости, прости, прости… Я грубый дурак, прости…». Надя постепенно успокоилась и уснула.
 
Проснувшись, она сразу посмотрела на часы. На часах была четверть четвёртого, за окном светло. Надя оглянулась. Игорь спал спиной к ней у другого края кровати. Она осторожно встала, натянула на голое тело сарафан, отыскала трусики и лифчик своего купальника, сунула их в торбу и тихо вышла. Она только успела принять короткий душ, как прибежал встревоженный Игорь. Увидев её, завёрнутую в полотенце, он с облегчением выдохнул: «Фу! Ты здесь.»  Погрозил ей пальцем:  «Никогда больше так не делай! Не пугай меня.»

-Ты тоже никогда так не делай.
В Игоревых глазах опять запрыгали черти.
-Я не могу тебе этого пообещать, дорогая.
Он подошёл к Наде и вдруг очень серьёзно сказал: « Прости. Я с тобой рядом стоять спокойно не могу, не то что лежать в одной постели. Я тебя очень люблю.»  «О-о!», - подумала Надя.- « В таких случаях порядочная девушка должна ответить: « Я тебя тоже очень люблю!»  Надя тут же почувствовала себя дрянной девчонкой. Лгать не хотелось, обижать тоже.  Надя промолчала. Игорь обеими руками поднял её лицо так, что они встретились глазами: « Не злись и не отвечай мне ничего. У нас есть время подумать. Ведь тебе хорошо со мной, да?» «Да»,- Сказала Надя и горько подумала о том, насколько всё-таки Игорь  лучше и честнее её. Она пользуется моментом, снимает пенки с его любви. Игорь наклонился, чтобы её поцеловать, но Надя выскользнула из его рук.
-Пойдём на пляж, хоть раз искупаемся.
 
Надя вспомнила вчерашнего мужчину на балконе и решила сарафан больше не надевать. Она надела ситцевую юбку, которую сшила сама по выкройке из «Работницы» и белую крестьянскую блузу из комиссионки. Игорь оглядел её одобрительно.
-Пошли, «дитя цветов»! Мне ещё за полотенцем надо зайти.

Они успели искупаться и слегка обсохнуть, когда погода начала портиться. Задул холодный ветер, солнце ушло за тучи и на пляже стало неуютно. Они оделись и потихоньку побрели в пансионат. Оставалось пять минут до начала ужина. Перед дверью в столовую собралась толпа отдыхающих. Игорь предложил пойти в бар.  В баре никого не было кроме бармена за стойкой и того самого блондина-латыша. Они о чём-то тихо разговаривали, наклонившись друг к другу. Оба повернулись в их сторону и Наде показалось, что  блондин посмотрел на неё странно.  Он всё про нас знает. Ему нажаловалась коридорная. Может быть и про балкон… Ужас… Здесь все про всех всё знают. Не скроешься.  Блондин кивнул бармену и не глядя на Надю с Игорем, вышел. В этот раз он не споткнулся.

 Они сели на высокие стулья и Надя опять почувствовала себя героиней фильма.  «Что вы хотите?» - спросил бармен. Надя помнила одно название коктейля  «шампань –коблер» и готова была его назвать, но вовремя подумала о том, что он сладкий. Сладкое перед ужином пить не стоило. Она немного растерялась и сказала: « Мне – соку.»  Бармен кивнул. Судя по всему выбор ему показался естественным.
-Какого?
Надя опять помедлила.
-Томатного.
-Хотите, я вам сделаю Кровавую Мери?
Надя опять растерялась.
-Это томатный сок, специи и немного водки.
-Хорошо.
«Мне тоже.»- Попросил Игорь. Острый солоноватый коктейль понравился им обоим. Водка не чувствовалась, но помогла расслабиться. В баре негромко играла музыка. Бармен проверял бутылки на полках и в их сторону не смотрел.
-Ты знаешь, мне нравится это место. Надо будет зайти сюда после ужина.
Игорь положил на стойку деньги и помахал бармену рукой . Бармен улыбнулся и помахал рукой в ответ.

 Они вернулись в бар после ужина. За стойкой оставалось только одно свободное место и они сели за столик. Столик освещало маленькое бра, сидящие оставались в приятном полумраке. Пока они ждали, Надя свой «шампань-коблер», а Игорь рюмку коньяку, в соседнем зале заиграла громкая музыка, видимо включили магнитофон. Первую мелодию Надя сразу узнала. Это был медленный фокстрот из «Серенады Солнечной долины». Несколько пар вышли танцевать. В основном люди в зале были среднего возраста и старше. Из молодых, кроме Нади и Игоря, пришли  ещё две пары. Их Надя ни в столовой, ни на пляже раньше не видела. «Пойдем, потанцуем?»-   Попросила она Игоря.
- Нет. Я не танцую.
Надя удивилась. Танцевать ей казалось столь же естественным как и плавать.
-Как ? Совсем не танцуешь? Странно.
-Ничего странного. Ты ведь не играешь в волейбол.
Надя первый раз видела Игоря смущённым. Они не заметили, как к их столику подошёл парень из молодой компании.
- Я могу пригласить вас потанцевать?
 Надя посмотрела на Игоря.
-Я потанцую?
 Игорь пожал плечами. Надя встала и подала парню руку. Они подошли ближе к танцующим. Медленная мелодия сменилась на твист. О, это Надя умела!  Её партнёр, крепыш среднего роста тоже двигался уверенно и легко. Остались танцевать  только три-четыре пары, остальные отошли в сторону. Надя видела: они танцуют лучше всех. Когда мелодия закончилась, им зааплодировали. Надя повернулась, чтобы идти в сторону от танцующих, но партнер удержал её за руку. Заиграла знакомая музыка, песня Тото Кутуньо, довольно быстрая, но партнёр повёл её медленно, «через такт».
- Меня зовут Вилли.
 Парень говорил по-русски совершенно чисто, но чуткое Надино ухо уловило еле заметный акцент.
- Надежда.
Парень понравился Наде. Он  непринуждённо держался , хорошо танцевал. Он не пытался её прижимать к себе, не перебирал рукой по её спине. Надя любила танцевать и терпеть не могла все эти «обжиманцы». -Вам здесь нравится?
-Да. Очень. Я вас раньше не видела. Вы живёте в пансионате?
-Нет. Мы только заходим сюда иногда, выпить, потанцевать. Мы друзья Иварса.                Он показал подбородком в сторону. Надя оглянулась. Там стоял тот самый блондин. Он медленно кивнул ей головой и она кивнула в ответ. Как удачно, что она надела новое розовое платье.
-Иварс здесь большой человек, правая рука директора. Хорошо быть друзьями Иварса.
Всё ясно. Вилли познакомился со мной  не просто так. Он выполняет заказ Иварса.
- Мы собираемся покататься на яхте.
-На яхте?
-У Иварса большой катер. Стоит здесь недалеко. Хотите поехать с нами?
-Я здесь не одна.
-Вы познакомились здесь или приехали вместе?
-Мы приехали вместе.
-Муж?
Надя засмеялась.
-Нет.
-Жених?
-Тоже нет.
Вилли  скорчил смешную гримасу. Она обозначала примерно: «Так в чем же дело?»
Надя поймала себя на том, что лихорадочно перебирает возможности незаметно удрать от Игоря и поехать с ними на яхте. Она вполне понимала, что может случиться, если она поедет с ними, на мгновение представила себя в руках Иварса. Ощущение было острым. Она невольно закрыла глаза и тут же одёрнула себя. Что ты делаешь, Надя? Приличные девушки так себя не ведут.
-Извините, Вилли. Я устала.
Вилли  проводил её к столику поклонился и исчез. Игорь выглядел угрюмым.
-Откуда они здесь взялись? Я их раньше не видел.
-Они местные. Приходят сюда развлечься.
-Может пойдём?
-Пойдём.
Они пошли в номер к Игорю. Надя видела, что Игорь остаётся угрюмым, не может  вернуть  прежнюю уверенность в себе и злится. Она сделала попытку прийти к нему на помощь.
-Давай завтра поедем в Ригу, погуляем? Всё равно погода испортилась.
 Этого оказалось достаточно. Игорь ожил, в глазах опять заплясали черти. Около одиннадцати Надя поднялась и ушла к себе в номер. Игорь был разочарован, пытался её удержать, но она сослалась на усталость. Так она решила ещё вчера, когда приходила кастелянша. К тому же им обоим нужно было выспаться перед поездкой.

 Хорошо, что они уедут завтра.  Она, лёжа в постели, несколько раз представила себе Иварса рядом и это каждый раз вызывало волну возбуждения, мешало уснуть. Наде была собой очень недовольна, но что она могла поделать? Между ней и Иварсом установилась какая-то непонятная связь.  В своей последующей жизни Надя стала называть это словом «зацепились». Они с Иварсом «зацепились» друг за друга и произошло это  в тот первый раз, когда он задержался на ней взглядом.

               
                Гл.11(Разговор с Иварсом)
 
 На следующий день после завтрака они уехали в Ригу.  Здесь, в нарядном европейском городе, среди манящих витрин ресторанов и кафе, Игорь был в своей стихии. Он говорил об архитектурных стилях с уверенностью профессионала, неутомимо бродил по улицам, сверяясь с картой города, болтал с официантками в кафе, где они пили кофе и ели сбитые сливки. Честно говоря, у Нади мало что осталось в памяти от той прогулки по Риге. Она помнит как недоумевала: как же по брусчатке ходить на каблуках. Всё было незнакомым, непривычным, непохожим ни на Москву, ни на Ленинград, дома, улицы, маленькие магазины, чистенькие кафе, и только у средневековых зданий с крашеными балками она остановилась как у родных: они напомнили Наде её посёлок.
   
 Наконец Надя с Игорем подошли к Домскому собору. Там шел органный концерт и они тихо проскользнули внутрь. В готическом соборе Надя оказалась первый раз. Теперь она оглядывалась вокруг и вспоминала названия из  книг по истории архитектуры, которые ей давал Игорь. Центральный неф, нервюры, стрельчатые окна, витражи, удивительно красивая «роза» над входом – наконец-то она всё это видит не на картинке. Игорь наклонился к Надиному уху, ему не терпелось и дальше демонстрировать свои знания, но зазвучала музыка.   Сидящий где-то наверху  органист играл Баха, Токкату и  фугу Ре минор. Надя знала эту вещь очень хорошо, но теперь, в гулком пространстве собора, она звучала  совсем по-другому. Музыка как будто строила,  разрушала и снова возводила что-то невидимое.  Наде казалось музыка мяла их, слушающих,  как глину, лепила заново, убирала  всё лишнее и ненужное. В этот вечер играли только Баха. Они вышли после концерта, держась за руки.  Сумятица в  чувствах, так пугавшая Надю совершенно  улеглась. Игорь шёл спокойным  уверенным шагом, расправив плечи, не глядя по сторонам.
-Вот куда нужно было пойти в первый же день!
-Ты посмотрел, когда у них следующий концерт?
-В пятницу вечером, в субботу днём.
-Мы можем приехать.
-Мы так и сделаем.
 
Вернулись в пансионат поздно. Игорь успел купить в буфете бутерброды, шампанское и несколько шоколадных конфет.  Пока они перекусывали и болтали время подошло к одиннадцати и Надя засобиралась к себе. Игорь попытался её обнять.
-Нет. Нет. Ну нет.
-Почему, моя Снежная Королева?
-Вот как! Я по-твоему Снежная Королева? Я – ледышка?
-Не придирайся к словам. Я не это имел в виду.
Игорь опять попытался её обнять. Он был намного сильнее её и она замерла в его руках, перестав сопротивляться. Игорь подождал несколько секунд, потом отпустил Надю.
-Та-ак.
Протянул он грустно.
-Д’ Артаньян обнимал труп.
 Надя встала и подошла к двери.
-Я провожу тебя.
Они вместе дошли до Надиной комнаты. Надя открыла дверь и остановилась.
-Спокойной ночи, Надежда.  Я совью шалаш у твоего порога.  Или гнездо? Шалаш построю и совью гнездо!

 Игорь ушёл. Надя устала за день, легла и быстро заснула.  Разбудил её Игорь. Он сидел на её постели в одних трусах и щекотал ей щёки пёрышком  из подушки.
-П-г-осыпайтесь, Надежда Константиновна! П-г-осыпайтесь, Наденька! 
-Откуда ты здесь взялся?
-Я хитрый. Я вчера украл твои ключи.
Надя наконец взглянула на Игоря, увидела в его глазах знакомых ей чертиков и не выдержала, рассмеялась. Всё-таки на Игоря невозможно было долго злиться.  Она попыталась встать, но Игорь схватил Надю за руки и прижал её к постели своим телом.
-Перестань злиться!
-Игорь!
Освободиться от Игоря было не просто, но Надя улучила момент , подобрала ноги, толкнула его так, что он свалился с  кровати.  Она  тут же вскочила на колени, готовая защищаться.
-Что вы делаете, Королева? Отпустите  ухо! Я тут ни при чём!
«Надень штаны, бесстыдник!», - сурово сказала Надя и ушла в душ.

 Небо с утра затянули облака. По-прежнему дул холодный ветер , низко висели тучи, и они отправились гулять в соседний городок. Игорь был явно не в настроении, но Надя решила этого не замечать. Она искала бусы из янтаря. Бусы ей заказала мама и дала деньги, но всё, что нравилось Наде стоило много больше этой суммы. Игорь предлагал и так и взаймы, но Надя не соглашалась. Кончилось это тем, что Игорь купил бусы, те самые, которые Надя с жалостью отложила из-за цены. Надя достала все свои деньги, кроме мелких и протянула Игорю. Он уже открыл рот, чтобы отказаться, но вдруг передумал, взял деньги и сунул их в карман со словами : « Пропьём в баре!»               
Надя отправилась в свой номер поваляться с книжкой. Они с Игорем договорились встретиться в баре в шесть часов.

 Надя проснулась оттого, что вздрогнула. Во сне она падала и когда поняла, что сейчас удариться  и разобьётся – вздрогнула и проснулась.  Она села на постели и некоторое время не могла понять: утро сейчас или вечер. За окном было светло, на часах – половина седьмого.  Надя вспомнила, что Игорь ждёт её в баре. Сначала она хотела выбежать поспешно, как была, но передумала. Надя достала своё единственное нарядное платье , чёрное, приталенное, без рукавов. Это платье портниха переделала из маминого. Маме перестали нравиться платья без рукавов и ей сшили другое, похожее на это, но с рукавом – японкой. Надя была выше ростом и худее  своей мамы. Платье кончалось значительно выше колен  и сидело прекрасно. Надя надела небольшую нитку искусственного жемчуга и чёрные босоножки на каблуке. Она посмотрела на себя в зеркало и подкрасила губы розовой перламутровой помадой. Мысль о том, для кого она наряжается, Надя старалась от себя отгонять и чтобы она, эта мысль , не мешала, пришлось несколько раз мяукнуть, как в детстве . В баре собралось довольно много народу, отдыхающие постепенно входили во вкус здешней жизни и теперь в баре стоял гул голосов. Некоторые женщины, как и Надя, переоделись к вечеру. Надя не сразу нашла Игоря. Он сидел спиной к ней за дальним столиком. Напротив него сидел Вилли. Надя подошла. Вилли встал, отодвинул ей стул.
-Привет, Надя! Ты выглядишь сногсшибательно!
-Привет Вилли!

На столике стояла бутылка коньяка и блюдце с ломтиками лимона. В бутылке оставалось меньше трети. По тому как Вилли встал, по тому как он говорил слегка растягивая слова, Надя поняла : он пьян. Игорь молчал и не смотрел в её сторону. Надя наклонилась и попыталась заглянуть ему в лицо. У Игоря сильно косили глаза и лицо как-то неприятно изменилось.  «Ты опоздала. Где ты была?».  Он плохо выговаривал слова. Надя растерялась и разозлилась. Во-первых , она совершенно не знала, как вести себя с пьяными, во – вторых, она была уверена, что Вилли напоил Игоря нарочно. Она оглянулась вокруг, увидела бутылку Боржоми у бармена в руках, решила, что Игоря надо напоить водой. Надя встала и подошла к стойке. Ей никак не удавалось обратиться к бармену из-за спин стоящих рядом с барной стойкой мужчин.  Кто-то подошёл и стал с ней рядом. Надя оглянулась. Иварс! Отлично разыграно!
- Ты что-то хочешь взять?
- Минералку.  Иварс!  Зачем вы это делаете? Это подло!
- Я не понимаю.
Иварс подозвал бармена и показал ему пальцем на бутылку «Боржоми».
- О чём ты говоришь?
-Вилли напоил Игоря.
Иварс посмотрел на эту парочку. Вилли поймал его взгляд и подмигнул.
-Почему ты думаешь, что это Вилли его напоил? Здесь каждый вечер кто-нибудь напивается.
-Ты же хотел, чтобы я поехала с вами на яхте.
-Я? На яхте? Мы хотели покататься на катере, да.  Вилли и Отто напились. Мы никуда не поедем. Надя, я не просил Вилли спаивать твоего друга. Но раз уж так получилось…
Иварс взял Надю за локоть.
-Отойдем!

Они отошли за угол стойки. Бармен бросил на них быстрый взгляд и отвернулся.
-Надя , я боюсь у нас не будет другого случая поговорить. Ты мне очень нравишься. Очень. Я хотел бы, чтобы ты стала моей девушкой. Понимаешь? Я не хочу просто покататься с тобой на яхте или провести вместе одну ночь.
Наде вдруг стало стыдно за то, что она нарядилась, за все те мысли, которые она не решалась додумывать до конца.

 Господи! Почему мне попадаются мужики, рядом с которыми я чувствую себя дрянью.? А еще говорят, что  все мужики сволочи.
Надя разозлилась на себя и её понесло.
-Почему нет? Нас тянет друг к другу. Может быть лучше переспать и всё пройдёт?
Иварс засмеялся.
-А если не пройдёт? Ты останешься? Или уедешь с ним? Надя! Тебе нужно выбрать, с кем ты хочешь быть: с ним или со мной. 
-Иварс! Ты здесь, я в Москве. Я там учусь, у меня там родители.
-Ты очень ценишь свою учёбу?
-Нет.
-Ты, наверное, очень любишь своих родителей?
-Не в этом дело, Иварс. Игорь  мне очень помог в тяжёлый момент. Я не хочу его обижать.
-Нельзя прожить жизнь и никого не обидеть.
-Что я здесь буду делать?
-Можешь учиться, можешь работать вместе со мной.
-Здесь всё чужое. Мне будет плохо.
-Тебе здесь будет хорошо. Это там, у вас, всегда всё будет плохо.
Надин запал прошёл. Она почувствовала себя усталой, выдохшейся, его последние слова её задели. Иварс  взял её за руку повыше локтя. Ладонь была тёплой и Наде захотелось  прижаться к нему, ощутить тепло его тела. Он был ей странно  близок, как старый друг, как брат. У неё ни с кем так не было. Ни с кем. Никогда.
-Вот , возьми мои телефоны. Позвони или приходи. Я живу здесь на первом этаже, комната без номера. Только звонить лучше или до девяти утра, или после девяти вечера.
-У тебя что, никого сейчас нет?
-Нет. Во всяком случае, нет ничего серьёзного. Полгода назад погибла моя девушка.
-Погибла? Как?
-Она утонула.
-Здесь невозможно утонуть!                -Возможно. Они поехали кататься на лодке втроём, пьяные. Лодка перевернулась. До берега доплыл только один. Ты ужинала?  Нет?  Иди поужинай.  Я позабочусь о твоём друге.  Мы с Вилли отведём его в номер.
Они подошли к столику.  Игорь уже  спал положив голову на руки. Вилли пил Боржоми  и выглядел протрезвевшим. Иварс обернулся к Наде.
-Иди. Не беспокойся.

Иварс сказал Вилли что-то по-латышски. Надя посмотрела, как они поднимают и ведут  Игоря и пошла в столовую. Ей страшно захотелось сладкого. Она взяла творожники, булочки, чай. Две булочки завернула в салфетку и взяла с собой. У себя в номере Надя некоторое время сидела, схватив себя за голову, пытаясь разобраться в том, что произошло.         Ну их всех к чёрту! Она немедленно отсюда уедет. Пропади всё пропадом! Надя забегала по комнате, хватая вещи и внезапно остановилась. Господи! У неё нет денег! Она всё отдала Игорю. Надя убрала чемодан обратно в шкаф.  Что ж, оставалось только лечь спать.


                Гл.12(Отъезд)

На следующий день Надя завтракала одна. Выглянуло солнце и стало теплее, но купаться пока желающих не было. адя с книжкой спряталась в дюнах. Она боялась встретится с Иварсом. В обед Игорь тоже не появился. Надя всё ещё была на него зла и не пыталась его найти. Игорь приполз к ней только вечером. Попросил прощения. Они немного посидели молча.  Игорь подвинул свой стул к Надиной постели и теперь они сидели колени в колени. Игорь взял Надины руки и приложил их к своим щекам. Надя почувствовала влагу на своих ладонях. «Он что, плачет!?», - поразилась Надя. Игорь поднял голову. Он действительно плакал.
-Надя, не бросай меня. Я умру. Я не могу без тебя жить.                Надя поняла, что переступить через это она не сможет. Если они и расстанутся, то не сейчас, не сейчас. Видеть его в таком жалком униженном состоянии было мучительно.
-Поехали завтра в город?
Игорь оживился.
-Поехали с утра! Сходим в картинную галерею. Отец советовал.  Потом пообедаем в каком–нибудь  хорошем ресторане. Пойдёт?
-Пойдет.

Они уехали с утра и провели в Риге весь день. Погода постепенно восстанавливалась. На солнце было тепло,  а в тени прохладно.  Всё получилось по плану и прогулка, и обед,  но прежнее настроение не вернулось.  Что-то недоброе повисло между ними. Что?
 -Игорь, что происходит?
-Ничего.
-Игорь, не увиливай! Давай объяснимся, иначе будет только хуже.
-Не уВИЛЛИвай! С кем ты была в эту ночь, пока я валялся пьяный? С Вилли?
- Ну, во – первых Вилли был такой же пьяный как и ты. Во – вторых, что же ты думаешь, стоит тебе зазеваться и я тут же прыгну в постель к кому-нибудь другому?
Надя говорила спокойно и насмешливо, без тени возмущения. Она сразу почувствовала – лёд тронулся.
-Бармен сказал, что меня тащили в номер Вилли и Иварс. Кто такой Иварс?
-Иварс -  это помощник директора.
-Ты его знаешь?
-Пришлось познакомиться. Я попросила его помочь отвести тебя в номер.
Она сказала эту не совсем правду, чтобы как-то объяснить появление на сцене Иварса, не вдаваясь в ненужные подробности. Игорь отмяк. Надя удивилась, как легко ей удалось его успокоить. Да-а. Мужчины очень доверчивы, даже самые умные из них. Интересно, Иварс поверил бы ей также легко? И тут же сама ответила себе: она не стала бы ему лгать. С ним это вряд ли бы помогло.  Она громко сказала : «Мяу!»
-Что значит : «Мяу»?
- «Мяу» значит, что я хочу мороженого!

 Мороженое нашлось за углом. Они гуляли по городу и на следующий день. Потом съездили в Сигулду , посмотрели старый замок.  Все последующие дни они колесили налегке по Юрмале, каждый раз купаясь на новом месте. В пятницу опять отправились в Ригу, на концерт. В пансионате только завтракали. Пойти в бар Игорь не предлагал. Ни Иварса, ни Вилли Надя больше не видела и встречи с ними не искала.                Она часто потом вспоминала  свой разговор с Иварсом, пытаясь определить, что же это было. Иварс хотел, чтобы Надя всё бросила и осталась с ним. А чего хотела она сама? Надя попала сначала в одни отношения, разорвать которые ей удалось с такими потерями, потом оказалась в других. Они  начались так легко, а обернулись новой ловушкой. Она просто запуталась и растерялась. У них в доме имели значение только желания мамы и Надя всё ещё жила с оглядкой на неё: вдруг маме что-то не понравится.

  Надежда Осиповна опять задала себе проклятый вопрос: «Могло ли тогда что-нибудь сложиться по-другому? Мог ли Иварс её удержать, могла ли она остаться? Если бы он не дал ей уйти,  если бы они переспали тогда, может из этого что-нибудь и вышло? Нет, не могла она броситься вот так в омут головой…. Она слишком любила свою московскую жизнь, своих друзей, своих родителей. История не знает сослагательного наклонения, история одной жизни тоже. Иварс дал ей возможность самой выбрать свой путь, разорвать паутину чужих решений. Какая же она была тогда трусиха! Ей приоткрыли дверь на свободу, а она быстро захлопнула эту дверь, даже не заглянув, что там, за дверью».

Наступил последний день в пансионате. Утром Надя и Игорь разошлись по своим номерам собрать вещи, договорились встретиться в фойе. Надя набрала телефон Иварса. Было уже десять, она не надеялась его застать, но он неожиданно ответил.
-Привет,  Иварс!
-Привет,  Надя!
-Я хотела попрощаться.
-Ты уже попрощалась.
-Когда?
 -Когда не пришла ко мне в ту ночь.
Надя слышала по голосу, что он улыбается. Почему он улыбается, когда ей хочется плакать?
-Ты улыбаешься , Иварс.
-Мне приятно слушать твой голос. Звони мне, если тебе будет грустно.
-До свиданья, Иварс.
-До свиданья, Надя.

 Надя с Игорем благополучно вернулись домой. Игорь не звонил неделю. Потом позвонил, сказал, что у него много дел и пропал ещё на неделю. Надю это мало беспокоило. Дел было действительно много. Встретились они уже в институте. Надя с Игорем стояли и разговаривали на филодроме, когда их увидел Денис. Сначала оглянулась Надя, как всегда почувствовав взгляд, потом обернулся Игорь. Надо отдать Игорю должное: он не попытался взять Надю за локоть или положить ей руку на плечо.  Он не сделал ни одного пошлого жеста, который бы показал, что они с Надей близки. Но между ними уже существовало какое-то поле, интимность, отличающая любовников и Денис всё понял. Он отвернулся и прошёл мимо.

               
                Гл.13(Игорь.Разрыв)

Игорь постоянно старался Надю чем-то занимать, как будто боялся, что если у неё будет время подумать, то она может опомниться и  от него уйти. Бесцельные прогулки Игорь не любил, на природе скучал, но были выставки, музеи, концерты и разные города. Он хорошо знал историю, русскую и европейскую архитектуру, с ним было интересно.   Осенью они съездили в Углич, удивительный, заповедный город, вряд ли он до сих пор сохранился таким, каким был тогда. В зимние каникулы  Игорь потащил слегка упиравшуюся под его натиском Надю во Львов. Очень красивый, хотя и обветшавший Львов, понравился Наде.  Стояла солнечная оттепельная погода. С крыш капало, обувь мгновенно промокала в снежной каше. В один из дней они зашли в городской парк и вдруг  Игорь толкнул Надю под локоть: «Смотри! Видишь этого старика в пальто с меховым  воротником? Потрясающий экземпляр!»

 Старый адвокат, практиковавший  ещё до аннексии 39-го года, как будто ждал, когда к нему подойдут и  отозвался на бесцеремонные расспросы Игоря с удовольствием. Старик говорил медленно, немного задыхаясь, но рассказал им, как город пережил вторжение русских войск, как на второй день после вторжения начались аресты, как его самого спасло  только то, что он знал шесть языков: французский, румынский, немецкий, русский, польский, чешский. Это сделало его незаменимым переводчиком для новых властей. Он переводил документы, помогал составлять новые указы, его вызывали в НКВД переводить допросы.. Старик то гордо говорил о себе, о своих заслугах, то вдруг начинал оправдываться, что нужно было кормить семью, что полки магазинов опустели в первую же неделю. Надя  разглядывала мех на его большом воротнике. Мех был интересный,  с сединой, непохожий ни на один из известных Наде. Она не выдержала и спросила, какой это мех.   Вопрос доставил старику удовольствие. « Это – бобр, бобровый мех. Такого сейчас не найдёшь. Знаете сколько лет этому пальто?»  Надя восхитилась : теперь она знает, как выглядит бобровый мех! «Морозной пылью серебрится его бобровый воротник.»
 
 Во  Львовской консерватории на концерте  польский юноша- музыкант из оркестра разговорился с Игорем в курилке. На вопрос Игоря , много ли поляков осталось в городе, он ответил: «Все, кого вы здесь видите, в этом здании, – поляки, украинцев здесь нет.»  Что он имел в виду? Что интеллигенцию Львова в основном составляют поляки?

Из Львова они поехали дальше на запад. Надя не переставала удивляться способности Игоря сходиться с людьми. С кем они только не познакомились по дороге!  Семья иеговистов из Виноградова незаметно для себя попалась на Игорев крючок и  затеяла с ним религиозный спор. Надя долго слышала их голоса, пока не согрелась и не заснула в холодной и отсыревшей парадной спальне. Она проснулась, когда Игорь пришёл, спросила: « Ну что? Кто кого обратил в свою веру? Ты их или они тебя?»
-Мы о религии мало говорили. Ты представляешь они под всеми побывали, под венграми, под румынами, под русскими, под чехами, под австрияками тоже по-моему были. Хвалят только чехов, говорят, вот с чехами было хорошо, всю жизнь бы так жить».
-Русских, конечно, не любят.
-Не любят. Говорят, ничего хорошего не сделали, только научили наших мальчиков водку стаканами пить.

 В Ужгороде старый пьяница из винного подвальчика, которому Игорь подливал и подливал вина, вспоминал своё контрабандистское прошлое, красочно описывал тяготы и опасности этого ремесла, потом напился и сознался, что граница почти не охранялась и через неё ходили все, кому не лень.
 
 Скрипач из венгерского ресторана в Берегове,  долго  играл около их столика, получил какую-то мелочь, но не ушел, а продолжал играть, видя, что они его с удовольствием слушают, в конце концов, сел за их столик и рассказал им о венгерской кухне, вкусно причмокивая и закатывая глаза. Надя ему верила. Рыбу, запечённую с луком и красным перцем, съеденную в этом ресторане, она помнит до сих пор.

 В Мукачеве Надя  очередной раз промочила ноги и простыла. Игорь не хотел терять ни дня. С утра он тормошил её, помогал одеться, чуть не на руках вытаскивал на улицу и они брели по горбатым улочкам до ближайшего ларька с горячим вином. Продавцы грели вино в старых чайниках. Стакан сухого горячего вина с сахаром и специями исцелял Надю часа на два. Так они и гуляли по городу: от ларька к ларьку. Через три дня такого лечения простуда сдалась и Надя выздоровела.
Они колесили по приграничным городкам до конца каникул. Никто не проверил у них документы, никто не обратил на них внимания, не подошёл даже тогда, когда Надя фотографировала Игоря, сидевшего  верхом на «границе» - на изгороди из колючей проволоки, отделявшей Румынскую часть города Сегежа от его части в  СССР.

 Для Нади, пожалуй,  всего было слишком много: дорог, городов , людей. Она уставала, ныла, капризничала, но Игорь не слушал её отговорки и тащил её с собой. Надо признать, что если бы не он, Надя вряд ли увидела бы так много. Города Золотого Кольца, Таллин, Пярну, Отепя, Вильнюс. Иногда к ним присоединялся Алёша с кем-нибудь из своих подруг. Он попробовал было пофлиртовать с Надей, но получил такую выволочку от лучшего друга, что старался на неё больше не смотреть и с ней рядом не садиться. За этим же строго следила его тогдашняя подружка.
Вторая половина третьего курса пришлась на год столетия Ленина. По радио торжественные басы и баритоны пели песни о Ленине, по телевидению шли фильмы и передачи о Ленине. И в кинотеатрах и просто в театрах всё было о Ленине, о Ленине, о Ленине.. «Сегодня весь мир отмечает рожденье великого сына великой земли. Ленин – это весны цветенье, Ленин – это победы клич! Славься в веках, Ленин, наш дорогой Ильич! Ленину – слава! Партии – слава! Слава в веках…».
«Сейчас вспоминаешь – оторопь берёт,» - думала Надежда Осиповна,-« а ведь это было, было ещё и похлеще.»
 
 Чтобы хоть как-то избежать навязчивой Ленинианы Надя не включала ни радио, ни телевизор, но с улицы то же самое доносилось из репродукторов. Казалось, включи утюг – и зазвучит: «Сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути. В коммунистической бригаде с нами Ленин впереди!».
 
 Надя с Игорем спасались как могли. Сходили в Пушкинский музей на портреты декабристов, потом на Бетховена  в консерваторию. Бетховен прорвался через плотную завесу ораторий о Ленине только потому, что в воспоминаниях Горького Ленин восхищался «Апассионатой»: «Божественная, нечеловеческая музыка!».
 
В конце семестра нужно было сдать курсовую работу и  Надя, томясь от скуки, засела за  учебники.  Игорь через какого-то знакомого достал для себя и для Нади старые курсовики. Они переписали теоретическую часть и подставили свои расчёты.
 Надя всё чаще думала, что она будет делать потом. При мысли об этом не возникало никакой картинки счастливого будущего, только накатывала тоска. К концу третьего курса большинству преподавателей, да и самой Наде,  стало ясно, что она в институте занимает чужое место, но таких на курсе была добрая четверть. Охотнее всего она занималась английским языком, часами просиживала в лингафонном кабинете, помогала на кафедре своей преподавательнице, их «англичанке» . «Англичанка» прекрасно видела, что Надя оказалась в этом ВУЗе случайно, предложить ей ничего не могла, но уж точно знала, что хорошее знание языка ничего, кроме пользы, принести не может.
   
Родителям Игоря понравилась Надя, они одобряли выбор сына, а когда узнали, что Надя усиленно занимается языком, обрадовались ещё больше. Позже Игорь, смеясь, сказал: «Мои предки уже подобрали для тебя тёплое местечко!»   Надя знала, что  Игорь по настоянию отца поступил сначала на юридический, год отучился и бросил.  Она поинтересовалась :  «А как же армия?»   Игорь посмотрел на неё снисходительно: « С таким папой, как мой, об этом можно было не беспокоиться». ВУЗ, в котором Игорь и Надя учились, родители Игоря презирали и надеялись, что сын вернётся на юрфак.
 
Надю постоянно мучила мысль о том, что она всё больше и больше увязает в этих отношениях. Она понимала, что откладывать объяснение больше нельзя.  У неё появились странные вспышки раздражения, достаточно было одного неловкого слова.  И эта история с Иварсом отзывалась неясной тоской, ощущением, что она что-то упустила, что-то сделала неправильно. Наде не хотелось до конца додумывать, почему эта история её смущает, но однажды она с грустью призналась самой себе, что встреть она завтра Иварса на улице, она бы пошла на все, чтобы побыть с ним вдвоём. Она не раз думала, может взять билет и поехать к нему? Но там всё было какое-то не настоящее, как декорация. Когда она попала к Денису, она сразу поняла – это её, а там всё чужое. Почему же её так тянет к этому человеку из чужой и непонятной ей жизни? Помощник директора пансионата! Кто он, откуда? Нет, она не поедет. Но и замуж с такими мыслями идти нельзя.  Она не любит Игоря. У них всё равно ничего не выйдет. С другой стороны, как она скажет Игорю, что им пора расстаться?

 Начался их последний курс. Зимой они сдадут экзамены и все разойдутся писать дипломы. С подругами Надя встречалась редко, чаще перезванивалась. Вика тоже не понимала, почему Надины отношения с Игорем так затянулись: «Не говори мне, что боишься его истерики и скандала. Может быть ты за него и замуж пойдёшь, только чтобы не было скандала? Давай! Потеряешь ещё несколько лет. Не можешь выйти в дверь – выпрыгивай в окно! Классика!»

 Надя знала, что дружеские отношения Дениса и Вики перешли в более близкие. Однажды в институте Надя увидела Дениса вместе с  Викой. Вид у них был вполне счастливый. Они рассказали Наде, что «расписались» и  большую «пьянку» по этому поводу устраивают в субботу. Игорь идти к Денису наотрез отказался и Надя пошла одна. Вика, по общему мнению, напоминала женщин Модильяни. Надя купила в подарок молодожёнам дорогой альбом Модильяни . Одна из моделей художника, действительно была похожа на Вику.

С плотно упакованным в глянцевую бумагу альбомом подмышкой Надя шла от метро в сторону старого Арбата. Её сердце билось часто, губы сами растягивались в улыбку. Надя прошла под арку и во дворе перед подъездом приостановилась: ей нужно было немного успокоится. Господи, она сто лет здесь не была!  У Дениса её встретили радостно. Надя же была так счастлива оказаться опять среди своих друзей, что всё-таки не выдержала и расплакалась.

 В компании появились новые люди, с младших курсов. Надя нечаянно услышала, как один их них насмешливо назвал Дениса «наш фюрер». Наде сначала стало обидно, но когда Денис произносил очередную речь, напористо, с эффектными паузами, во время которых оглядывал всех, Надя вспомнила прозвище и невольно улыбнулась.  Разговоры крутились вокруг запланированного весной похода по Риони на самодельных катамаранах. Надя так хотела туда, к ним, с ними, она грустно подумала, что сильно от всех отстала, да и вписаться в сложившиеся уже экипажи вряд ли возможно. К ней подошёл Денис, обнял её как старого друга, спросил: « Как ты?»  Надя поняла, что он имел в виду Игоря.
- Не спрашивай ! Надо что-то решать.
-Он не твой человек.
-Я знаю.
-Я могу с ним поговорить.
-Нет ! Что ты! Я сама. 
Они с Денисом распрощались тепло. Надя успокоилась: они друзья и останутся друзьями. Что-то новое появилось в Денисе. Он стал более зрелым, сдержанным, спокойным. У Нади мелькнула мысль, что будь он таким раньше, она бы не решилась его оставить.
 
 Перспектива выяснения отношений с Игорем угнетала Надю всё больше и больше. И вот настал решительный момент. Игорь заговорил о том, что им надо пожениться до диплома, чтобы это учитывали при распределении. Если они будут женаты, его родители сумеют организовать для них индивидуальный запрос и их ждёт хорошая работа. Надя поняла, что, если она сломается сейчас, то жизнь её будет в руках других людей на долгие годы. Надя сказала, что не уверена, стоит ли так рано жениться, ведь придётся жить вместе. Это стеснит его родителей. Может быть стоит ещё себя проверить. Игорь был весел и почти не слушал её лепет. Они лежали на том самом диване в его комнате. Игорь потянул Надю к себе, так, что её голова оказалась у него на груди. Игорь прижал её голову рукой: « Слушай и не перебивай. Мне нужна только ты. Только ты можешь быть моей женой. Я знаю, я убедился. Я познакомился с одной женщиной. Замужней. Вернее, она сама со мной познакомилась. Она вообще все делала сама. Сначала я был в восторге. В постели она – ураган. Не дёргайся! Слушай!»
 Надя была счастлива, что он её не видит . Ей бы очень не хотелось , чтобы он прочёл на её лице: «Какая же я была дура!».  Игорь продолжал.
-И что ты думаешь? Она надоела мне через…месяц!
Заминка перед словом «месяц» была очень короткой, но Надя отметила  эту заминку.
- Я знаю, ты моя настоящая любовь , мой дружок, единственная с кем я могу жить.
Игорь отпустил Надину голову. Она выпрямилась и встала. Мало того, что он считает себя вправе на эксперименты, он ещё хочет, чтобы она была его доверенным лицом, с кем он будет обсуждать свои романы.
-Надя! Не воспринимай это так серьёзно. Ну что ты в конце концов! Я люблю тебя одну!
-Те две недели после Риги, я правильно поняла? Больная бабушка прошлым летом? Ремонт дачи в сентябре?
Надя называла наугад и по его лицу видела, что угадала правильно. Надя взяла со стула свою сумку.
- Надя не уходи! Я не смогу без тебя!
-Ты? Ты смо-о-жешь! 
Всё произошло достаточно легко, во всяком случае для Нади. Игорь не появлялся в институте. Через две недели Надя позвонила к Игорю домой. Трубку взяла его мама.
- Ольга Романовна!
-Надя?
-Простите меня, Ольга Романовна!
-Что вы, Надя! Я вас ни в чем не виню. Игорь мне всё рассказал. Мне кажется он всё-таки вас любит…Любил. Но, знаете…молодо-зелено. Вы, наверное, хотели узнать, почему его нет в институте? Игорь взял академический отпуск.
-Ольга Романовна! С ним всё в порядке?
-Да… Теперь уже, да, всё в порядке.    
Надя надолго потеряла Игоря из виду. Много лет спустя его имя упомянули знакомые, приехавшие из  Израиля и рассказали, что он работает юристом в патентном бюро, по-прежнему энергичен и обаятелен, любимец  женщин. По слухам, погуливает от жены, но делает это очень, очень осторожно.

               
                Гл.14( Пасха.Андрей.)
      
 «Всё можно пережить, если ты молод, полон сил и здоров»,- устало подумала Надежда Осиповна, - «а сейчас я утомляюсь даже от воспоминаний. Завтра у меня переливание крови, очередь Дениса. Это должно прибавить  мне сил». Они все сдавали для неё кровь на плазму. Её друзья со студенческих времён, «её компания». «Мы с тобой одной крови – ты и я». Они всегда были одной крови. Послевоенное поколение, не знавшее войны, голода, разрухи. Они так и прожили жизнь без войны, хотя, кто знает…ещё не вечер. Что им досталось? Им было по шесть лет, когда прошёл 20-ый съезд, развенчавший «отца народов»  и началась «оттепель» , им было по пятнадцать, когда состоялся процесс над Синявским и Даниелем, обозначивший, что «оттепель» закончилась. «Было пятьдесят шесть, стало шестьдесят пять, вот и боле ничего…» Сейчас говорят – времена тогда уже были не «людоедские», уже так, как при Сталине, не сажали. Так много не сажали, это верно, но поприжали тогда всех основательно. На это время, время реакции и застоя, пришлась их молодость. Могло быть и хуже. «Времена не выбирают, в них живут и умирают».

 Какое-то время Надежда Осиповна лежала с закрытыми глазами и прислушивалась. В квартире было очень тихо . Она сделала усилие и из тишины  выделился  стук старых настольных часов. Часы, старинные, оставшиеся от папиных родителей, ей отдала мама, когда Надя переезжала в её первое собственное  жильё –  щедрый свадебный подарок родителей первого мужа, Андрея.
 
Она встретила Андрея весной того же года. Надя на удивление прилично сдала  Госэкзамены,  диплом был вчерне написан. Часть Надя списала с чьего-то  старого диплома, который ей достал один из сокурсников, часть, порывшись в учебниках, написала сама. Переписать набело диплом и сделать чертежи –это всё, что осталось. Можно было и погулять. Ей позвонила Вика, старая подруга и жена Дениса. Они собирались пойти в Троицкую церковь послушать Всенощную, хотя бы на пару часов. Встречались на бульваре. Пасха в том году пришлась на конец апреля. Деревья уже опушились  мелкими зелёными листочками. Надя нашла своих на скамейке недалеко от выхода из метро.  С Денисом и Викой пришли «неразлучные Лера и Вера» и двое молодых ребят, которых Надя видела только на той большой  «пьянке»  по поводу женитьбы Дениса.

 Они подошли к церкви . Из открытых дверей  старого приземистого храма было слышно пение.  Все свободное пространство храма заполняли люди. Кое-кто выходил, стараясь не толкаться и,  постепенно,  Надя с друзьями продвинулись внутрь. Они тогда пошли ко Всенощной в первый раз. Кто это предложил? Не помню.

 Надя любила праздник Пасхи. Бабушка Даша всегда пекла куличи с изюмом, тетя Зоя красила яйца в луковой шелухе и делала сладкую «пасху». Накануне, в Вербное воскресенье, в доме появлялись ветки вербы  с серыми пушками цветов. Надя ещё в школе ходила с подружками на крестный ход. Почему это привилось в их компании ?  Никто из них не был по настоящему религиозен, но в тот день они стояли в храме, слушали не всегда стройное, но такое живое, одухотворённое пение хора, торжественные голоса священников, вокруг них люди повторяли слова молитвы, в нужное время все вместе крестились и произносили «Аминь» и трудно было оставаться только зрителями и не разделять общее предчувствие большой радости, скорого  праздника. Под звуки литургии так хотелось верить, что их надежды на перемены не мираж, не детские грёзы,  что сохранить себя, не дать «системе» перекроить их на свой лад, не только можно , но и очень важно и они  поэтому достойны уважения. Надя почти плакала от умиления, ощущая свою причастность к общей молитве.
Перед  крестным ходом они вышли из храма и встали поодаль. Вынесли хоругви, вынесли крест, за крестом первым шёл старенький седой батюшка, утомленный длительной службой. Двое служек помогали ему идти,  поддерживая под локти . Потом прошел весь остальной клир, потом верующие. Наконец священник возгласил: «Христос воскресе из мертвых смертию смерть поправ.»   И трижды: « Христос воскрес!»  и паства отвечала ему трижды:  « Воистину воскрес!.  Все вошли в храм и певчие запели « Аллилуйя.»  Те, кто стоял рядом, повторили друг другу:  « Христос воскрес!»   и после отклика:  « Воистину воскрес!»- три раза поцеловали друг друга.    То же самое сделали Надя и её друзья.

 Они постояли ещё немного у церкви и уже начали обсуждать к кому сейчас лучше поехать, когда к одному из новых друзей Дениса подошёл знакомый, поздоровался,  эти двое недолго поговорили и знакомый их друга предложил всем поехать в мастерскую к одному  художнику, там собирается большая компания, будет интересно. По дороге надо купить вина, чем больше, тем лучше, потому что на закуску у хозяина есть, а на выпивку не хватает. Лера и Вера сказали, что едут домой. Один из друзей Дениса уехал ещё раньше. Надя, Вика, Денис и этот самый «знакомый знакомого друга художника» скинулись, купили шесть бутылок венгерского вина « Бычья кровь» и пошли пешком в мастерскую.
 
 Мастерскую художника они с трудом отыскали в подвале старого дома недалеко от площади Маяковского. Странное это было место, Наде таких ещё не приходилось видеть. Большая комната с низкими потолками была заполнена огромным количеством разнообразных вещей. Мольберты, подрамники, картины, повернутые лицом к стене, чистые холсты, натянутые на подрамники и готовые к работе, рулоны ватмана, большие папки с рисунками, какие-то механизмы, приборы, банки с кистями, коробки с красками. В этот хаос  как-то втискивались два старых кресла , кушетка, стол и несколько разномастных стульев. На столе уже стояла бутылка водки , тарелки с колбасой и хлебом, яблоки в корзинке. На стенах этой комнаты висели картины неизвестных Наде художников, расписные прялки, колеса от прялок, большие амбарные ключи. На полках старой этажерки стояли старинные чугунные утюги, артельный чайник, квадратные бутылки зелёного стекла. В углу Надя увидела огромную кость, которая могла принадлежать только доисторическому животному. Среди всей утвари висели несколько икон.  Надя заметила: не смотря на обилие казалось бы случайных вещей,  во всем, в расположении предметов, в рисунке и цвете тканей, закрывающих кресла и кушетку, в занавесках небрежено наброшенных на окна, в подборе картин  прослеживался очень определённый вкус  хозяина. Сам хозяин , небольшого роста, с черной бородой и шапкой черных вьющихся волос, сидел около стола на венском стуле , заплетя ногу за ногу, посматривал на всех весёлыми глазами и смешно скрёб свою такую же чёрную и кудрявую бороду. Собралось довольно много народа. Надя никого не знала. Все переговаривались друг с другом о чём-то своём, непонятном. Кто-то передал Наде стакан с вином. Надя уже искала глазами Дениса и Вику, чтобы договориться с ними и потихоньку вместе уйти, когда в мастерскую вошёл высокий человек с гитарой и все радостно загалдели. Его сразу посадили за стол и налили ему водки. Он выпил, сжевал кусок колбасы, откусил от яблока и принялся расчехлять гитару. Все стали занимать места поближе к столу и Надя подтащила поближе своё кресло.

 Парня называли Андреем, Андрюшей. Андрей  дожевал и проглотил яблоко, потом запел. Пел он замечательно и гитарой владел отлично. Что-то попадалось знакомое, из Окуджавы, из Высоцкого, Галича, но были и другие песни, неизвестные Наде, очень мелодичные, красивые, на хорошие стихи, Надя их сразу полюбила. Приятный немного хриплый баритон, театральная подача песни, все это делало Андрея неотразимым. Надя слушала и мечтала, чтобы он посмотрел на неё. И он посмотрел один раз, потом другой раз - более внимательно. Стоит ли говорить, что они сразу же «зацепились» друг за друга?  Андрей спел еще пару песен и объявил перекур. Он отложил гитару и опять  посмотрел на Надю. Андрей ушёл  курить и разговаривать с друзьями, но Надя знала: он к ней подойдёт. Через несколько минут Андрей докурил сигарету, освободился от приятелей и подошёл к ней. Он был в джинсах, белой рубашке и вельветовой куртке, на ногах тяжёлые башмаки.  Все вещи выглядели сильно поношенными, но явно заграничными. Длинные русые волосы стягивала на затылке аптечная резинка .
-Привет ! Я тебя раньше здесь не видел.
 Они познакомились. Надя, наконец, спросила, у кого они в гостях. Женя Каминский,  живописец и график.
- Я обязательно тебя сюда ещё приведу, ты должна посмотреть его работы. Он потрясающий художник.

 Андрей спел ещё несколько песен и объявил конец программы. Не смотря на уговоры друзей, упаковал гитару. Выждал немного, пока все расползутся по углам со своими разговорами и опять подошёл к Наде. «Пойдём?»,- она кивнула. Они вышли по-английски, не прощаясь, и  пошли вниз по Садовому кольцу. Надя продолжала задавать вопросы о Каминском и о других художниках, которые не состоят ни в каких союзах, продают свои работы  иностранцам и вообще живут так, как - будто советской власти нет.

 Она спросила, чем занимается Андрей. Он был гитара –соло в группе   «****», писал песни для группы и пел свои  и не свои песни под гитару в кругу друзей . Учился в училище Гнесиных по классу скрипки, но не закончил. Живёт с отцом. Отец тоже музыкант. Андрей показал на гитару: «Гулять с ней не слишком удобно, может быть возьмём такси и поедем ко мне?»
               
Андрей жил с отцом в «сталинском»  доме на Кутузовском проспекте. Они вошли, стараясь не шуметь, как ни как был пятый час утра. Тихо попили чаю на кухне. После горячего чая Надя начала зевать. Веки стали тяжёлыми, глаза закрывались. Андрей прошептал: «Вставай, пойдём спать. Я спою тебе колыбельную.»  Он  отвёл её в небольшую комнату, судя по гитаре в углу и футляру со скрипкой на комоде, это была его комната, постелил чистое бельё на кушетку и ушёл в кухню покурить. Надя разделась, осталась в водолазке и в трусиках и забралась под одеяло. Пришёл Андрей, сел на кушетку и положил руку ей на бедро. «А колыбельная?»  Андрей  округлил глаза и страшным шёпотом запел:  «Спят усталые игрушки, куклы спят…».  Надя засмеялась, приложила к его губам указательный палец.  Андрей сказал:« Спи.»,- и вышел из комнаты.

 Надя проснулась оттого, что кто-то открыл дверь. Она приподняла голову  и увидела в дверях высокого лысого человека с тонким породистым лицом. Встретившись с Надей глазами человек несколько удивлённо сказал: «Доброе утро! Извините, мне нужно чистое полотенце.»  Он достал полотенце из комода. Надя чувствовала себя чрезвычайно неловко. Судя по уверенности, с которой держался человек, это был хозяин квартиры, Андрюшин папа. Он сразу же вышел, но выходя взглянул на Надю хорошо ей знакомым заинтересованным взглядом. Надя так и не смогла сказать ни слова, немного попереживала и заснула опять. Второй раз Надя проснулась, потому что выспалась. Она села на постели и прислушалась. Тишина стояла неживая, как в пустом доме. Неужели она здесь осталась одна? Надя на цыпочках проскочила в уборную. Спустила воду и опять прислушалась. Тишина. Также на цыпочках прошла по длинному коридору. В большой комнате стоял диван и белый концертный рояль. Больше там ничего не было. Голые окна без занавесок, на рояле – старые нотные тетради, на стенах – беспорядочно развешанные картины.  « Похоже, эту квартиру только что обокрали», - подумала Надя. Она обернулась. В коридоре стоял Андрей. Он явно готовился её напугать и теперь развёл руками: «Не получилось!». Надя застеснялась своего полураздетого вида и попыталась проскочить в комнату, но рука Андрея преградила ей путь. Надя стояла прислонившись к стене. Андрей наклонился и поцеловал её, легко, как будто проверял, хочет ли она этого, потом поцеловал крепче и дольше и они начали яростно целоваться, сталкиваясь языками, задыхаясь.  Надя повисла на его шее, он прижал её к стене, она обхватила его ногами. Андрей приподнял её  и пошёл с ней на руках. Он пинком открыл дверь в комнату с широкой кроватью, посадил Надю на постель и стал торопливо раздеваться. Надя стянула водолазку, расстегнула лифчик и остановилась. Андрей сорвал с неё лифчик, опрокинул её на постель и быстро стянул с неё трусики. То, что было дальше, скорее напоминало драку, чем любовь.  Надю ошеломил его натиск, бешенный темп. Он играл с её телом поворачивая его , сгибая и разгибая, как ему хотелось. Она не смогла бы сказать, кончила она или нет, она выпала из времени и пространства и с трудом вернулась туда, когда Андрей её отпустил. Они оба тяжело дышали. Ни слова не говоря Андрей полез в карман куртки за сигаретами, закурил, нашарил под кроватью пепельницу, поставил её себе на живот. Он курил, смотрел прямо перед собой и о чем-то думал. Наде показалось, что он забыл о её присутствии.

-Мне нужно в ванную.
- Подожди, я тебе что-нибудь принесу.
Андрей как был, голый, вышел и вернулся с мягким коротким халатом в руках.
-Это твоё?
--Это я у отца в шкафу нашёл. Надень пока, потом что-нибудь придумаем.
Надевать чужой халат Надя отказалась.
-Дай мне лучше какую-нибудь из твоих рубашек.
-Надо посмотреть, есть ли чистая.
Чистая рубашка нашлась у отца.
-Он не рассердится?
-Нет, ты ему очень понравилась. Он  так огорчился, когда я сказал, что ты - моя.
Кто-то позвонил в дверь. Андрей чертыхнулся и продолжал лежать. Звонили настойчиво, сделали небольшой перерыв и опять позвонили. Андрей  рывком встал, произнес: «Твою мать…», натянул джинсы,  прикрыл дверь в комнату и вышел.  Надя подошла поближе к двери и прислушалась. Звякнула цепочка, раздался звук, открываемого замка.
-Павел, ты? Привет!
-Андрюш, одолжи четвертной?
-Нету.
-Андрюш, я серьёзно, одолжи.
-И я серьёзно. Нету. Завтра и послезавтра два концерта левых. Послезавтра заходи.
- Не, мне сегодня надо. А выпить есть?
-Пойдём . Стой! Нет, туда нельзя.
-Ты не один? А кто у тебя, Таська?
-Тише! Нет, не Таська.
-А кто?
-Ты её не знаешь.
-Что,  опять крутишь роман «с конца»?
-Вот, тут полбутылки водки. Бери и вали.
-А мы…
-Нет. Пока.
Хлопнула дверь. Надя быстро прыгнула на постель.
-Кто это был?
-Павел, мой двоюродный брат. Он художник. Пойдём, сообразим какой-нибудь завтрак.
В холодильнике было пусто, не считая засохшего куска докторской колбасы. После долгих поисков нашлась упаковка ванильных сухарей.
Когда они пили чай с сухарями, в дверь опять позвонили. Пришел парень в тёмно-синем джинсовом костюме с большим футляром в руке. «Саксофон»,-попыталась угадать Надя.

Парень поздоровался с Надей лёгким кивком. Они с Андреем тихо поговорили, потом Андрей немного громче сказал: «Отец сегодня утром уехал на гастроли. Его не будет пару месяцев. Я переселюсь к отцу, а ты занимай мою комнату. Надя, знакомься, Володя. Наш саксофонист.» Надя и Володя обозначили состоявшееся  знакомство ещё раз кивнув друг другу. Володя ушел в комнату Андрея. Надя вспомнила, что оставила там сумку, плащ и сапоги. Надя постучалась и вошла в комнату. Она хотела забрать вещи, но Володя остановил её: «Одевайтесь. Я выйду.» Зашёл Андрей. Он смотрел как Надя натягивает свои белые, высокие, выше колена, сапоги – чулки. Надя взяла сумку и плащ . Андрей стоял в дверях.
-Ты торопишься?
-Не очень.
-Пойдём в «Повторный», там сегодня « Семь самураев».
-Пойдём.
-Надь, одолжи четвертной. Я на мели. После концерта отдам.
Надя порылась в сумке, достала кошелёк, вытащила из кошелька две купюры , одна – двадцать пять рублей, другая – пять.
- Это всё, что у меня есть, не считая мелочи.
Андрей взял двадцатипятирублёвку.
-Во вторник утром отдам. Продержишься?
Надя кивнула. Они отправились в кино втроём. Перед выходом Андрей попросил Надю записать свой телефон на обоях около телефонного аппарата. Они проехали остановку на метро, потом пошли пешком по бульвару. Андрей и Володя разговаривали о чём-то своём. Надя не прислушивалась. Она пыталась разобраться в собственных мыслях. В голове от всего произошедшего с ней был сумбур. Она понимала, что столкнулась с каким-то иным образом жизни, что её оценки к нему не подходят, но в таком случае она не может себе представить, чего ей ожидать. Кино Надя смотрела плохо. Через несколько лет она посмотрела этот фильм снова и не узнала ни единого кадра, как будто не видела фильма вообще. Одно Надя решила твёрдо, что гулять втроём она не собирается, поедет к себе.

 
                Гл.15 (Андрей)
               
После фильма  у дверей кинотеатра Володя и Андрей пожали друг другу руки, Володя и Надя опять ограничились кивком, и Володя  зашагал вниз по Герцена. Андрей свернул в переулки. Они вышли к магазину. Андрей сказал : «Подожди!», забежал в магазин и вышел с бутылкой  «Фетяски».
-Я знаю тут один дом. Думаю найду.
Он поставил бутылку во внутренний карман куртки и взял Надю за руку. Они быстро пошли по улочкам, время от времени Андрей останавливался и рассматривал крыши домов.
-Кажется здесь!

Они вошли в подъезд четырёхэтажного дома. В подъезде не горела лампочка. Андрей  обнял Надю и  нашёл её губы. Они поцеловались. Андрей опять взял её за руку, толкнул вторую дверь. На лестнице было светлее.  Окна, маленькие и грязные, пропускали с улицы сумеречный свет. Они поднялись на последний этаж и подошли к люку на чердак. Туда вела небольшая железная лестница. Андрей поднялся первый и протянул Наде руку.  Надя не без колебаний полезла по лестнице, благодаря бога, что сапоги на ней высокие, а плащ – короткий. Они попали на низкий, запылённый чердак , потом – по такой же лестнице  - на крышу. На плоской крыше стояли два стула и поллитровая  банка, наполовину заполненная окурками. Андрей  подошёл к краю крыши. Надя осталась на два шага позади. «Иди сюда!» Надя помотала головой. «Боишься?» Надя промолчала. Андрей  показал подбородком на стулья: «Садись.» Они сели, закурили. Надя, в общем-то, не курила, но за компанию покуривала и обычно в её сумке лежали сигареты и спички. Андрей  достал бутылку , ободрал с горлышка фольгу  и тремя ударами по донышку  рукой, обёрнутой шарфом, выбил пробку. Он отпил несколько глотков, вытер горлышко и передал бутылку Наде. Она тоже отпила несколько глотков. Вино было легким, чуть сладковатым. Стемнело. Они молча смотрели на крыши домов. Кое-где зажглись окна. Надю охватило чувство, которому не было описания, по крайней мере, не было в пределах её словаря. Оно появлялось в детстве, в те редкие вечера, когда родители брали её к себе в Москву и гуляли с ней по центру. Это чувство было связано с вечерней Москвой, с её нарядной публикой, с  её такой чужой, непонятной и такой притягательной вечерней жизнью. В этом чувстве было всё и радость, и смутное предчувствие будущего, и грусть и, почему-то,  щемящая жалость, и острое ощущение своего одиночества и отделённости от общей жизни. Нет, словами это не передать. Только в одном стихотворении молодого поэта, чужого в этом городе, Надя нашла отражение похожего чувства. Потом, много позже, она с удивлением увидит это состояние души на картинах московского художника Романа Абина и с этого момента полюбит его творчество навсегда. Андрей, через своего брата Павла знакомый со всеми поэтами и художниками московского и питерского андеграунда, поведёт Надю ко многим из них. Но это будет потом. А сейчас они сидели на крыше, пили вино из одной бутылки и  курили,  и каждый думал о своём. Допитую бутылку Андрей аккуратно поставил между стульями: кому –нибудь пригодится. Спускаться по железной лестнице оказалось труднее,  чем подниматься. Мешали каблуки.

 На лестничной площадке последнего этажа Андрей подошёл к каждой из двух дверей в квартиры и прислушался. Потом обнял Надю и они опять начали целоваться. Рука Андрея сначала залезла ей за пазуху, потом спустилась под  юбку и потащила вниз колготки вместе с трусиками. Надя дёрнулась: « Ты что!»  Андрей удержал её и сказал: « Ш-ш-ш.»   И опять этот бешенный, заставляющий всё забыть натиск. Но Надя не могла отдаться ему, она прислушивалась не открывается ли дверь, не идёт ли кто-то по лестнице. Потом всё кончилось. Надя поискала в сумке носовой платок, подложила его в трусики. Для неё всё прервалось слишком рано, в самый последний момент перед желанной развязкой.  Надя стиснула зубы.  Ей хотелось Андрея побить или покусать, а лучше и то и другое вместе. Но он схватил её за руку и они побежали вниз по лестнице. Выскочили из подъезда, чуть не сбив какую-то тётку. Быстрым шагом они вернулись на Герцена, Андрей остановил машину, впихнул туда Надю и сел сам. Они опять стали целоваться , Надя вцепилась Андрею в волосы, он или терпел или не замечал боли. В лифте его дома они продолжали целоваться. Андрей  открыл дверь и всё началось прямо там, в прихожей. Надя орала как бешенная. Потом они пошли в спальню и  переоделись. Надя одела ту же рубашку, Андрей совсем старые, дырка на дырке, джинсы и мягкий свитер с протёртыми рукавами.

 Андрей предложил выпить чаю. В этом доме всё время пили чай, за исключением тех случаев, когда пили водку. Надя подумала, надо бы что-нибудь сготовить и безнадёжно заглянула в холодильник. В холодильнике непонятно откуда  появились продукты. Надя даже не удивилась. Видимо в этом доме так и должно быть. Она достала сырые эскалопы, уже в крошках, из кулинарии и поняла, что голодна как зверь. В плите нашлась большая сковородка и  вскоре эскалопы зашипели на сливочном масле. Надя перевернула их раз, другой. Свежие! Пахнут упоительно!  В тот момент, когда Надя снимала со сковородки один эскалоп себе и один Андрею в кухню вошел заспанный Володя.  «Твою мать…», - мысленно произнесла Надя. Андрей оглянулся и вполне буднично спросил:  « Ты что, спал?»
-Yes, I would if I could... С вами поспишь…
Надя заставила себя поднять на Володю глаза. Но он  смотрел не на Надю, а на эскалоп, оставшийся на сковородке. Надя положила эскалоп на тарелку и подвинула тарелку Володе.
-Садись.

 Надя, стараясь держаться непринуждённо сделала себе бутерброд с сыром. На её жертву никто не обратил внимания. После еды приятели остались курить на кухне. Надя переоделась и появилась перед ними, готовая уйти. Андрей удивился: « Ты уходишь?»
- Мне нужно домой. Я пишу диплом, в июне защита.
Андрей пошёл её проводить. Если бы он оставил её одну, Надя бы разрыдалась и ни за что бы не согласилась на новую встречу. Они вместе дошли до метро.
-Тебе далеко?
-До Сретенки.
-Ты живёшь с родителями?
-Нет. Снимаю.
-Переезжай ко мне.
-После диплома. Там видно будет.
Андрей обнял и поцеловал её на прощанье. Внимательно заглянул в глаза, но ничего не сказал, кроме: « Я позвоню.»

Надя выдержала роль взрослой самостоятельной женщины. Такая женщина не виснет на мужчине,  с которым спит. К себе, в унылую маленькую комнатёнку, ей совершенно не хотелось, да и не нужно было. Наде неожиданно стало так пусто и одиноко после этого безумного дня. Она чувствовала, что прикоснулась к целому пласту московской жизни, неизвестному ей до сих пор и очень, очень интересному, хотя и не совсем понятному. Надя села на скамейку в метро. Перед ней промелькнуло всё, что случилось, начиная с голосов певчих в храме до ужина с двумя малознакомыми мужчинами. Что теперь будет? В любом случае Андрей ей позвонит, чтобы отдать долг. «Хотя, - усомнилась умная девочка Надя. «Так ли уж обязательно для них отдавать долги?»

Она поднялась и поехала на Сретенку, в комнатку, которую снимала у «неразлучных Леры и Веры». Неразлучные  недавно поженились.
 После её разрыва с Игорем жизнь у родителей стала невыносимой. Надя обманула их ожидания.  Её безнравственное поведение получило у мамы самую строгую оценку. Надя  нечаянно услышала фразу матери в разговоре с отцом: « Да пусть хоть продаётся, только не в моём доме!».  Надя собрала минимум вещей, пару ночей провела у Викиной бабушки, на Метростроевской, потом перебралась к молодожёнам, на Сретенку.

 Вера, в ситцевом халатике, с растрёпанными пепельными кудрями, встретила её в коридоре: «Что-то случилось? Ты как-то странно выглядишь.»
-Случилось.
-Кстати, Денис звонил, беспокоился где ты.
-Мы были вместе на пьянке у одного художника. Я ушла оттуда с моим новым знакомым, ночевала у него дома, потом мы ходили в кино, потом пили вино на крыше, потом трахались в подъезде.
-Да-а. Жизнь полная приключений. Кто он хоть такой?
-Гитарист в какой-то рок-группе.
-О, богема!

Да, верно, и Андрей, и Володя, и Женя Каминский -  это богема. У них не простая жизнь без постоянного заработка, без принадлежности к какой-либо организации, но они занимаются только тем, чем хотят заниматься.  Их цель – добиться признания, непонятно только как и где. Надя понимала, что живя так свободно, они рискуют, и сильно рискуют, но тогда ей казалось, что если не бросать откровенный вызов Советской власти, не дёргать спящего тигра за усы, то ничего и не случится.

 Она вспомнила длинноволосого красавца Андрея, как он вошёл в мастерскую, как пел, как держал сигарету в своих длинных «музыкальных» пальцах, как укладывал её спать, как встал и вышел голый за халатом – дыхание перехватило, а сердце  часто-часто забилось. Быстро промелькнули картинки их безумия в постели, в подъезде, в коридоре. Надя закрыла глаза и застонала сквозь зубы. Единственное слово , которое пришло  ей на ум, было:  «Влипла!».
 
 Она действительно влипла и даже ещё не понимала насколько. Она поняла это в следующие два дня. Проснувшись утром, первое, о чём она подумала это: когда позвонит Андрей? Андрей не звонил и к вечеру её уже трясло. Некоторое время Надя не могла понять, что это: желание его увидеть,  желание убедиться в том, что они ещё встретятся или просто – желание. Ночью Надя не спала, к утру она была совершенно больной. Андрей не звонил и пытка продолжалась. Надя по привычке искала что-нибудь похожее на её состояние в стихах и не находила. К вечеру второго дня в сборнике античной поэзии она нашла стихотворение Сафо.
…под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видят, глаза, в ушах же —
Звон непрерывный.
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я.
Но терпи, терпи: чересчур далёко
Все зашло...
У Нади, правда, было сомнение, мужчине ли посвящены эти строки.
Андрей позвонил на третий день и сказал, что может подъехать и отдать деньги. Надя еле сдержалась, чтобы не заорать: « Где ты был?!»   Она продиктовала ему свой адрес, Андрей обещал быть через полчаса. Он приехал с гитарой, помятый, взлохмаченный  и не выспавшийся. Чтобы подавить единственный вопрос, который ей хотелось задать, Надя спросила: « Почему ты не позвал меня на концерт?»
-Не стоило ходить. Халтура. По заказу. На следующей неделе играем своё в Горбушке. Можно пойти.
Пока Андрей сидел на стуле и  говорил, он непрерывно почесывался и зевал. Надя не выдержала. Она подошла к Андрею присела перед ним на корточки, положила руки ему на колени и спросила: «Где ты был?»
-Играли в институте, для студентов. Потом поехали к ним в общагу, пили. Там и ночевали.
У Нади готов был еще один вопрос, но Андрей неожиданно легко толкнул её в плечи. Надя не удержала равновесия и села на пол – ноги расставлены, юбка задралась. Не поправляя юбки Надя исподлобья посмотрела на Андрея. Он положил руки на её колени и сказал: «Мне нужно как следует вымыться и как следует выспаться. Завтра я приеду за тобой и ты переедешь ко мне».  На следующий день Надя переехала к Андрею.


                Гл.16(Ирина.)

Надин диплом не требовал больших усилий и у неё оставалось много свободного времени. Она сходила на концерт в Горбушку – клуб Горбунова. Концерт её разочаровал. Музыка оглушала. Андрюшины песни пел их бас-гитарист Гриша. В Андрюшином исполнении они Наде нравились гораздо больше.  В клубе Горбунова Надя встретила Ирину, их с Викой подругу. Ирина давно перестала ходить в походы и  бывать на вечерах компании. На вопрос Нади, что с Ириной, Вика пожала плечами и ответила: «Кажется, вышла замуж». Надя несколько раз пыталась с  Ириной связаться. Однажды, после нескольких Надиных неудачных попыток, телефон подняла Ирина и сказала, что Надя застала её по этому номеру случайно, что она вышла замуж, её муж совсем другой человек, в их компанию вписаться не может.

 И вот теперь оказалось, к Надиному изумлению, что муж Ирины, лет на 10 старше неё,  работает «звуковиком» в рок-группе Андрея. Ирина, узнав, с кем встречается Надя, совершенно не обрадовалась такому неожиданному совпадению. Постепенно выяснилось, Иринин муж ещё совсем недавно работал в фирме «Мелодия», но он не то с кем-то не поладил, не то ему надоело трудиться с девяти до пяти . Теперь он работает у ребят и пытается на дому сделать что-то вроде своей студии звукозаписи. Ирина с неудовольствием оглядывала обшарпанный зал. Её муж на сцене разбирал провода, потом крутил какие-то рычаги на большом чёрном пульте. Из усилителя неслись воющие на разной высоте звуки.

 Надя сразу почувствовала отчуждение, но всё же продолжила разговор.
-Почему ты не приходишь к Денису?
-Ты действительно не знаешь, или делаешь вид, что не знаешь?
-Действительно не знаю.
-Когда Денис увлёкся тобой, я знала, что это ненадолго. Но я никак не ожидала, что он вернётся к этой тихоне Вике, да ещё и женится на ней. Я больше туда не приду.
Надя проглотила этот комментарий, не стала ничего уточнять. Только спросила:
-А как же походы?
-Байдарки, палатки, песни у костра? Я терпела это только ради Дениса, а теперь… Неужели ты не понимаешь? Это хорошо для тех, у кого нет других возможностей. Например, для Дениса, они живут на копейки, мама тянет всю семью. Пока Петя работал в «Мелодии» нам было доступно очень многое.
Ирина принялась перечислять их поездки в Чехословакию в Карловы Вары, в Венгрию на Балатон, в Болгарию на Золотой берег, в Польшу…

Этого Надя не могла понять. Ирина всегда была немного чужая, слишком буржуазная, что ли. Неожиданно Надя вспомнила разговор с Викой. «Ты заметила,- спросила Вика,- Ирина никогда не берёт самиздат домой, всегда приходит читать к Денису?». Надя   отмахнулась от этого воспоминания.
-Я тебя не понимаю. Как можно предпочитать этот  пошлый «организованный» отдых нашим  походам? Как можно гордится высоким положением, этими самыми «возможностями», из-за которых  твоему мужу нужно лизать задницу партийному начальству? Успокойся! Музыканты - отличные ребята, полностью свои, неплохо зарабатывают. Ничего страшного не случится.
-Нет, случится!
-Почему?
-Потому, что это - клоака! 
Надя несколько секунд подождала извинений , потом сухо ответила: «В таком случае я предпочитаю клоаку». Муж Ирины вскоре ушёл из группы.
 
Они встретились через много лет в начале двухтысячных на вернисаже. Иринин муж сумел стать вполне успешным продюсером в шоу-бизнесе. Ирина была в  очень элегантном платье. Надя сразу поняла, что о цене платья лучше не спрашивать. «Сейчас я признаю», - с интересом разглядывая Надю, сказала Ирина, « мой муж сделал тогда правильный выбор. Помнишь, как ты меня лихо отбрила, перед концертом, в клубе?».  Надя не помнила и Ирина, смеясь и прищуриваясь, повторила Наде её фразу. Они договорились созвониться, но ни разу больше друг другу не позвонили.


                Гл.17(Аборт)
               
 Как ни много было у Нади времени до защиты, она, в головокружении от любви, всё равно не сделала диплом вовремя. Перед защитой Надя забежала к Денису. «У тебя всё готово?»-  спросил Денис.
-Две больших схемы, вписать формулы и подготовиться.
-Давай свои схемы. Одну сделаю я, другую Вика. Потрать завтрашний день на подготовку.
 Через два дня Надя защитилась. За неделю перед  защитой она окончательно  убедилась, что беременна. Как это получилось она и сама не знала. Может быть пропустила больше чем два дня в приёме таблеток, может цикл сбился. Говорить об этом Андрею было неловко. Он спрашивал, предохраняется ли она, и должен ли он быть осторожен. Надя заверила его, что принимает противозачаточные таблетки и всё под контролем. Она записалась на аборт и ничего никому не сказала. Вся процедура вызвала у неё приступ глубокого отвращения и острой жалости к себе. За обезболивание пришлось отдать врачихе сумму в три Надиных стипендии.
 
Через неделю они с Андреем уехали на море в Коктебель. К счастью для Нади, их друзья, поначалу поселившиеся «дикарями» на пляже в палатках, перебрались в Планерское. Надя и Андрей сняли комнатку неподалёку от них и начали было ленивую курортную жизнь, но…   Надя не купалась и не подпускала к себе Андрея. После аборта прошло больше недели, а у неё не прекращалось кровотечение. Настроение было аховое.
 
 Когда Андрей в очередной раз спросил, что с ней происходит, Надя не выдержала , разрыдалась и рассказала ему обо всём. Реакция Андрея её удивила. Забота и нежность это то, что Надя меньше всего от него ожидала. Он успокаивал и утешал Надю, как только мог, на следующее утро заставил её пойти с ним к врачу в платную поликлинику. Врачиха её посмотрела, покачала головой :  «По уму так тебе надо в больницу. Вижу, вижу, что не хочешь. Вот таблетки. Принимай три дня. Если не прекратится, пулей ко мне на повторную чистку!»

 Через три дня Надя была в порядке. Она давно не была на море, не плавала в морской воде и теперь блаженствовала. Они уплывали в бухты, загорали там голыми, купались ночью, оставляя на пляже фонарик, чтобы не сбиться с курса на пути обратно к берегу. Потом они вернулись  в Москву и Андрей уехал на гастроли, сначала в Питер, потом дальше на север.

 Надя уже не помнит, кто из его знакомых ей шепнул, что туда к нему поехала Анастасия, его прежняя подружка, та самая  Таська.  Не было ни ревности, ни обиды, только страх потерять Андрея. Надя не подала виду, что знает и когда Андрей вернулся, на вечеринке, у друзей, куда Таська пришла на «последний решительный», изобразила такую любовь, такое безмятежное счастье с прятавшим глаза  Андреем, что Таська не выдержала, выскочила из-за стола, сшибла бутылку водки и сбежала. Надя спокойно занялась салатом  и луковым пирогом. Когда народ разбрёлся покурить,  к Наде подошла подружка бас – гитариста Гриши, Марина.
- Таська унеслась в истерике. Володя наш повёз её утешать и отпаивать чаем. Он давно по ней сохнет. Может быть это его шанс. Таська затащила Андрея на себя, когда он только из армии пришёл. Он бы тогда на любую бабу влез. Таська вовремя подвернулась. Так что не переживай . Тебя он выбрал сам.
 
Надю коробила грубость выражений Марины, но в конце концов Марина на её стороне , признаёт её право на Андрея. Надя дружелюбно улыбнулась в ответ, они вместе вышли курить на улицу и Надя решилась спросить: «Марина, ты знаешь, что такое «крутить роман с конца»?
-Это Андрюшкин прикол. Не бери в голову.
-Ну и что это значит?
-Не понимаешь? Это когда сначала спят, потом в кинотеатре целуются на последнем ряду, потом на лавочке сидят, взявшись за руки, а потом – всё. Поняла?
«Но терпи, терпи, чересчур далёко всё зашло».
               
 Они с Мариной подружились. Маринин крутой характер и прямолинейность хорошо дополняли Надину мягкость и нерешительность. Марина помогла Наде по-другому одеться. Нельзя сказать, что Надя была плохо одета, она многое шила сама, но нужно было достать хотя бы несколько фирменных шмоток, чтобы выглядеть в стиле рокеров и их подружек. Надя купила у одного фарцовщика не новую дублёнку, джинсы  и джинсовую юбку. У дамы из Парижа, распродававшей свои старые наряды, купила блузу из марлёвки, несколько джемперов и батник. Марина откуда-то принесла почти новые сапоги на высоком каблуке и босоножки на танкетке. Всё это было не дёшево. Одни сапоги стоили 140 рублей, больше Надиной месячной зарплаты. У ребят тогда подряд шли концерты, к деньгам Андрей относился просто: есть – бери сколько хочешь, нет – выкручивайся как знаешь. Надя и выкручивалась. Она все-равно не выглядела так,  как, например, Марина. Для этого ей не хватало дерзости, что ли. Но всё-таки не была белой вороной среди них.

 Андрей  неожиданно легко согласился пойти на вечеринку в Надину компанию. Там его приняли с восторгом и Андрей мгновенно стал своим. Денис предложил Андрею пойти в поход , Андрею эта идея понравилась, на Алазань, в августе, они пошли вместе. Андрей всё умел, и разжигать костёр, и ставить палатку, он вообще очень ловко выполнял всю ручную работу и, что самое ценное, легко входил в контакт с местным населением. Вечером Андрея отправляли в соседнюю грузинскую деревню, обычно он возвращался сильно навеселе с канистрой местного вина, иногда и с новыми приятелями в обнимку. По вечерам у костра Андрей брал гитару и пел. Все его обожали. Его песни узнавали по первым аккордам, быстро выучили слова и подпевали, с воплями одобрения и радости встречали всё, что он сочинял. Андрей и Денис очень сблизились, у них появились какие-то общие дела. Денис устраивал Андрею сольные концерты на квартирах, они  ездили туда вместе, Надя первое время присоединялась, потом перестала.

               
                Гл.18(Ребёнок.)
                На распределении к Наде подошла полная  женщина с добрым лицом и предложила:     « Идите ко мне в отдел статистики. Мне о вас Элеонора Давыдовна говорила.»  Элеонора Давыдовна-это её бывшая преподавательница английского. Она не забыла Надю, замолвила за неё словечко. Слово статистика звучало скучновато. Женщина заметила, что Надя колеблется и добавила :  «Уж по крайней мере – никаких железок!».  Это решило дело. С первого сентября Надя должна была выйти на работу в отдел статистики центрального отраслевого института.
               
 Работа сильно осложнила её жизнь с Андреем.  Теперь она не могла ложиться спать за полночь,  пить каждый вечер , срываться по первому зову. У Андрея, если не жил кто-нибудь из друзей, то уж обязательно собирались к вечеру. Застолье  с обильной выпивкой само собой складывалось почти каждый день. Деньги летели, как листья осенью. Надины попытки держать квартиру в относительном порядке полностью провалились. Когда дома жил отец со своей подругой, преподавателем сольфеджио и фортепьяно из Ипполитова-Иванова, гульбище не прекращалось, но становилось намного тише, потом нарастало опять. К счастью квартира была большой и, если они с Андреем занимали папину спальню, самую дальнюю от кухни, можно было закрыть поплотнее дверь и отдохнуть. Так Надя и делала. Пару раз какие-то пьяные личности пытались ввалиться к ней в комнату с интересными предложениями. После этого Надя стала приставлять к двери  шестнадцатикилограммовую гирю. Откуда эта гиря появилась в их доме, никто не знал.

 Надя чувствовала, ,  что она не может полностью принять эту жизнь, что она терпит этот беспорядочный быт только ради Андрея, но не хотела об этом думать.  Когда она совсем уставала от постоянного присутствия в доме знакомых и полузнакомых людей, от шума и хаоса, то отправлялась навестить бабушку. Время от времени Андрей с группой уезжал выступать в Ленинград, в Горький, в Свердловск, другие крупные города. Это с одной стороны давало передышку, с другой  стороны Надя мучилась  ревностью, подозревая, что какая-нибудь Таська или Люська там с ним, с Андреем. Несколько раз их концерты разгоняла милиция, ребята были к такому повороту событий готовы, заранее продумывали пути отступления и им удавалось удирать. Их по одному вызывали в отделения милиции по месту прописки, проводили плановые «беседы по душам» - увещевали, предупреждали, грозили тюрьмой за тунеядство, но пока обходилось. Не это беспокоило беспечную Надю. Андрей так и оставался отстранённым, свободным от бремени любви, от плена привязанностей. Почему Надя  не могла стать Андрею настоящей подружкой? Почему её любовь не сделала их отношения теснее  и ближе? Видимо, чтобы жить в богеме, надо полностью ей принадлежать.  Постепенно Надя поняла, что Андрей никогда не полюбит её так, как ей хотелось бы. Мысль о ребёнке стала навязчивой.  Если у неё будет его ребёнок, казалось Наде, ей станет легче, она перестанет раздражать Андрея, требуя постоянных подтверждений его любви, перестанет страдать от ревности.

 « Легче не стало», -  резюмировала Надежда Осиповна, «но какое счастье, что  у неё тогда хватило глупости решиться на этот шаг».

 Надя перестала принимать таблетки. Через три месяца стало ясно, что она беременна. Надя отпросилась на работе, сходила к гинекологу. Из поликлиники поехала сразу на Кутузовский. Андрей открыл ей дверь, сказал : «Привет» и вернулся в свою комнату. Надя сняла пальто и прошла к нему. Андрей шкурил деревянный корпус будущей электрогитары. Как всегда он работал под музыку. « Вивальди, это хорошо»,-мысленно отметила Надя и вслух сказала:  «Андрюш, я беременна». Надя ждала вопроса: «Как это могло случиться?» , но Андрей молчал. Видно было, что Андрей совсем не обрадовался её беременности, но молчал. Это не было попыткой спеленать его свободный дух, и Надя не хотела, чтобы Андрей  понял это именно так. Она собрала все  силы, чтобы не сорваться в истерику, и как можно спокойнее, сказала : «Я хочу этого ребёнка.  Это мой выбор. Ты ничего мне не должен. Я только прошу тебя расписаться со мной. Это не для меня. Это для моих родителей. Через несколько месяцев разведёмся. Никаких претензий». Андрей засмеялся: «Так  сразу и разведёмся!». Теперь Надя молча смотрела на него. Она и не надеялась, что после рождения ребёнка они будут жить вместе. Надин дед умер год назад и бабушка жила одна в  двухкомнатной квартире, она бы приняла Надю и с ребёнком и без. Но жизнь неожиданно повернулась по-другому, даже появилась  надежда, что всё не так плохо как кажется.

 О том, что они  с Андреем собираются расписаться, первой узнала Марина.
-Да неужели? Он сам или ты уговорила?
-Марина, я беременна, четыре месяца уже.
-Вот оно что…Дура ты, Надька! Андрея так не удержишь.
-Чему быть, того не миновать. Хоть ребёнок останется.
-Да я тебя понимаю, сама такая же дура. Давай гульнём как следует. Не бойся, я тебе помогу.

 Марина ушла со второго курса текстильного на  курсы парикмахеров, чтобы муж мог играть в группе и делать свою музыку. Теперь она стригла  в салоне и на дому, тащила на себе мужа и четырёхлетнюю дочь. Её Гриша пил, вечно попадал в какие-то истории, три раза терял гитару, ревновал Марину бешено, один раз в припадке ревности поджёг портьеры в квартире, еле потушили. Марина много раз заявляла, что это всё, предел, она разводится, но не разводилась.

 Через месяц Надя с Андреем утром расписались в ЗАГСе, вечером у них собрались гости.  Надя и Марина не раз пытались сосчитать тех, кто придёт, хотя бы примерно.  Оливье делали в большом тазу, вино и водку закупали ящиками, но, сколько народу пришло на самом деле, сказать было трудно, одна волна сменяла другую. Неделю назад выслали Солженицына, разговоры крутились вокруг этого, многие из гостей так и не поняли по какой причине все собрались. Подарки были незамысловатые – бутылки с хорошей выпивкой. Третья часть комнаты Андрея была заставлена бутылками, разнообразными по форме и содержанию.  После полуночи  остались «все свои», человек тридцать, догуливали всю ночь. Надя устала и уехала ночевать к Марине. Две хрустальных вазы, подаренные неизвестно кем, она забрала с собой, потом отдала их маме.

  Отец и мать Андрея к тому времени уже  несколько лет не жили вместе. Отец, музыкант, первая скрипка  камерного оркестра, неплохо зарабатывал. Перспектива получить в холостяцком доме орущего младенца ни его, ни его подругу  не обрадовала и он не только дал денег на квартиру, но и использовал свои связи, чтобы их приняли в кооператив. К Наде, впрочем, он относился вполне благодушно.    Свекровь сразу дала понять, что для неё Надя, так, девочка ниоткуда,  и общалась с Надей вежливо, но холодно. « Я горжусь своим сыном, удивительно, не ожидала от него.» - сказала она. - «Он поступил благородно, как человек  девятнадцатого века, не так, как принято у современных мужчин».
 
 Конечно,  Андрей после женитьбы  мало изменился, но с беременной Надей он был очень заботлив и нежен. Они с большой осторожностью продолжали спать друг с другом до последнего месяца. У Андрея никого тогда не было, Надя чувствовала. Всё свободное от его концертов время они проводили вместе, подолгу гуляли, ходили в кино. Вечером перед родами они попали  на «Золото Маккены» с Грегори Пеком, шли домой весёлые, возбуждённые, смеялись. Наутро Андрей отвёз её в роддом. Как он волновался! Роддом, который они облюбовали, оказался на ремонте. В приёмном покое их обругали за легкомыслие и беспечность и вызвали «Скорую». Между схватками Надя засыпала. Пять часов прошли как пятнадцать минут. Наконец медсестра посмотрела Надю и сказала: «Тебе пора в родилку, а у нас свободных каталок нет, сама добежишь?». Надя добежала.  Андрей каждый день приходил, исполнял весь положенный ритуал: приносил цветы, стоял под окном.
 
 Когда он забирал её с сыном из роддома, он, хоть и улыбался иронически, но был весел и радостен, не выпускал из рук Серёжу и с любопытством заглядывал под кружевной уголок. Пока шофёр их такси медленно выруливал от роддома на улицу, к ним на капот сел белый голубь.  Немолодой таксист и так уже растрогался, глядя на красивую пару с младенцем. А тут его даже слеза прошибла. Он всё повторял, глядя на голубя, не  собиравшегося улетать: «Нет, ты посмотри, что делается… Вот мать честная…».

   Первый месяц Андрей к отцу заезжал лишь изредка, помогал Наде. Всё изменилось потом, позже, когда Серёже было уже месяца четыре.
                               
                Гл.19(Бульдозерная выставка)
            
 Андрей пошёл с двоюродным братом Павлом на самодеятельную выставку свободных художников в Беляево. Казалось бы, что особенного? Придут художники, принесут свои картины и поставят их  на пустыре на окраине Москвы. Андрей вернулся оттуда весь в грязи с оторванным рукавом у куртки и здоровым синяком на боку.
-Что случилось?
-Они туда пригнали бульдозер и грузовик с саженцами, суки! Мы, говорят, озеленять пустырь будем. Вы нам мешаете.

 В то, что рассказывал Андрей, было трудно поверить. Художников гоняли по пустырю, давили бульдозерами. Их картины ломали, топтали, побросали в грузовик и увезли. Крепкие ребята в штатском сбивали с ног, исподтишка раздавали тумаки. Разбили лицо иностранному корреспонденту его же камерой. Павла забрали в милицию, правда через день отпустили.  Уже на следующее утро стало ясно, насколько местные власти перестарались со своим «держать и не пущать». Выставку тут же назвали «бульдозерной» и обсуждали по всем западным радиостанциям, по всем «вражеским голосам».

 Увидев короткую заметку о событии на пустыре в газете «Правда», Надя рассталась с последними  иллюзиями насчёт советской прессы. Она давно знала, что в газетах искажают факты, замалчивают правду, но прочитав это сообщение всё-таки испытала лёгкий шок: «Группа распоясавшихся хулиганов, называвших себя свободными художниками,  избила работников озеленения и добровольцев-общественников, пытавшихся их призвать к порядку, глумилась над работниками милиции, вставшими на защиту жителей района…»
 
 Полторы недели после этого Андрей и Павел забегали домой,  к Наде,  только перекусить. За едой рассказывали ей о том, как власти пытаются усмирить художников, как самая активная группа устроила голодовку, как держат под домашним арестом, как запугивают. И вот – победа! Чтобы поправить политическую ситуацию, разрешили свободную, без отбора и цензуры, выставку  в парке Измайлово.
 Надя попросила бабушку Дашу посидеть с Серёжей и вырвалась на эту выставку. У неё было три часа между кормлениями. Она навсегда запомнила этот тёплый солнечный осенний день, это огромное поле, заполненное художниками с их картинами и тысячами зрителей, праздник их победы. Станцию метро «Измайловский парк» заполняла толпа по-летнему одетых людей. От станции они шли медленно продвигаясь по плотно заполненной асфальтовой дорожке. Трудно сказать сколько тысяч побывало на этой поляне. Надя столкнулась нос к носу  с Денисом и Викой.  Марк и Борис окликнули её издалека, она только помахала им рукой. Ни Павла, ни Андрея Надя не встретила и даже не пыталась их найти в этой толчее. Картины здесь можно было увидеть любые: от серьёзных профессиональных работ, до почти беспомощных, но разве в этом было дело! Надя вернулась домой счастливая. Андрей пришёл поздно, усталый, но такой же счастливый. «Видела, питерские хипы отличились?» «Нет.» «Сама картинка ерунда, но на ней шприц, воткнутый в земной шар, представляешь?» «Ты это одобряешь?» «Я – нет, но – смело.»

 Радость длилась не долго. Власти позволили сделать несколько выставок, и одновременно давили на художников как только могли. Кого можно было забрать в армию – забрали в армию, кого-то исключили из союза художников, кого-то отправили в психушку, многих стали преследовать за тунеядство. Больше всех пострадали самые беззащитные -  московские и питерские хипы. По местам их встреч прошли облавы, некоторые из них бесследно исчезли.

 Павла выгнали отовсюду, отобрали мастерскую , перекрыли все возможности подработки. Однажды  зимой он возвращался из гостей сильно навеселе и его избили. Он чудом добрался до своей подружки, она вызвала «скорую». Павел считал, что это были не просто хулиганы, что его ждали. Когда Павел выздоровел, он и его подружка поженились. Ни он ни она не были евреями, ни с какого боку, но они получили вызов и подали на выезд в Израиль. В Израиль они потом так и не поехали,  из Вены переселились в Западную Германию, потом в Голландию в Амстердам. Большинство тех, кто был тогда в Беляево, разными путями выехали за границу и разбрелись по всему свету. Одни уехали сами, других, как Павла, «выдавили» из страны.

 Надя подозревала, что именно в тот счастливый день на выставке в Измайлово, Андрей познакомился со своей новой подругой. Её звали Юля.  Она была из питерских хипов.

Теперь Андрей мало бывал дома. Мог вообще пропасть на два-три дня. Сначала Надя терпела, чего-то ждала. Однажды он уехал в Питер и  оставил Надю с годовалым сыном  без копейки денег, сказал - поехал  к друзьям, но Надя знала- к ней, к подруге. Надя не выдержала, накинулась на него с упрёками. Андрей её не щадил. Они  ругались,  с каждым разом всё ожесточённее.  Но Надя упорно не желала видеть то, что видели все. Каждая его улыбка, каждый проблеск хорошего настроения, та страсть, лишённая ласки, с которой он набрасывался на неё по ночам, все она готова была принимать за любовь.
 
Надежда Осиповна поморщилась, вспоминая как она снова и снова  срывалась в скандал и мучительно раскаивалась после каждой ссоры. Тяжело  вспоминать свою слабость, свою беспомощность. «Ни гордости, ни тени самолюбия…». Так всё и тянулось, пока не случилось , то что случилось.

               
                Гл.20(Андрей)

 Андрей поссорился с кем-то в своей рок-группе, ушёл от них и перестал ездить с концертами. Зарабатывал он теперь только  тем, что делал электрогитары . В тот раз  Андрей предупредил, что ночует у себя в мастерской, на Кутузовском. Поздно ночью ей позвонили из милиции,  «Вы гражданка Надежда Осиповна  Белопольская?»
-Да.
-Это вам из милиции звонят. Как вашего мужа зовут?
-Андрей Витальевич Белопольский.  Что случилось?
-Ничего не случилось.  Не волнуйтесь.
Тихо на заднем плане она услышала голос Андрея, но не смогла разобрать, что он говорит. Потом послышался голос милиционера, приглушенно, как если бы он говорил не в трубку: «Сказать бы твоей жене , где мы тебя нашли!» И снова голос мужа. Потом  милиционер сказал громко  в трубку:
-Всё в порядке, Надежда Осиповна, ваш муж у нас…
Надя перебила: «Скажите мне ваш адрес, я приеду, заберу его!»
-Ну, зачем же вам ночью ездить! Мы его сами вам доставим, не беспокойтесь.
 Повесил трубку. Первое, что пришло в голову: взяли пьяного на улице, вероятно , он сумел откупиться. Спать уже не хотелось, стала ждать.  Через полчаса подкатил милицейский газик или уазик, она в этом плохо разбиралась. Вошёл Андрей. Не взглянув на неё, прошагал в спальню, пошарил под кроватью. На пьяного он похож не был. Андрей достал из-под кровати початую бутылку коньяка и прошёл в кухню, по-прежнему не глядя на неё. Взял в сушке над раковиной стопку, налил и выпил. Надя села за столик напротив Андрея. Он угрюмо и молча налил и выпил вторую стопку. Потом вскочил и заметался по маленькой кухне. Остановился у окна, потом повернулся к Наде.

-Мы  с Володькой встретились.
 Володя-саксофонист был  единственным из рок-группы, с кем у Андрея  сохранились хорошие отношения.

-Сначала выпили в «Метле», потом купили бутылку и ещё добавили в подъезде. Володька вцепился в меня, на подвиги его потянуло. Ну и потом пошли мы в одно место, в одну квартиру, бордель, короче говоря!  Глупость, конечно, я не хотел, Володька уговорил. А там милиция с облавой, всех погрузили и в отделение. Мы оба пьяные, документов нет… Сначала Володьку  увели куда-то, потом меня. В отделении два мента со мной  разговаривали, потом вывели и опять куда-то повезли. Куда привезли, я не понял. Отвели в какую-то комнату. Потом пришли два мужика в штатском, посмотрели на меня. Который постарше, говорит: «На твоё усмотрение. Меня устроит любой вариант» и ушёл. Другой, помоложе, остался. Помолчал, походил по комнате. Костюм у него хороший, не фабрика «Большевичка», сразу видно. Потом повернулся ко мне. Зачем же вы, говорит, Андрей Витальевич, в такие места ходите? Женатый человек, ребёнок маленький у вас, а вы… Ведь там наркотики нашли, вы знаете? Я говорю, нет, не знаю, не у меня же нашли. Нашли , говорит, не у вас, верно. Вы ведь не работаете? А живете на что? И пьёте на что? Я говорю, я гитары делаю и продаю. За сколько продаёте и кому уже продали, назовите фамилии? Я чувствую, влипаю всё больше и больше, молчу. Он подождал немного и говорит: «Не будем ходить вокруг и около. Эти шалавы, у которых вас взяли, покажут всё что угодно, чтобы их отпустили. Могут показать, что вы им наркотики поставляете или что вы с ними валютой расплачивались. Так за что предпочитаете сесть? За наркотики, валюту, а может за нетрудовые доходы или спекуляцию?» Я говорю, это надо ещё доказать. «Доказать это нетрудно. Я вам уже объяснял. Мы ведь за вами не первый месяц наблюдаем. Сегодня вы нам такую возможность предоставили, грех было не воспользоваться», - он ко мне наклонился и говорит тихо, почти шёпотом: «Но вы правы. Можно и не возиться с протоколами и свидетелями.  Вы же никому не сказали, куда вы пошли. Вас видели пьяными на улице.   Завтра вас  и вашего друга  найдут где-нибудь на окраине с проломленной головой,  без документов, без денег. Если повезёт – умрёте, не повезёт – будете лежать как овощ всю оставшуюся жизнь.  Милиция посуетится для вида, потом дело закроют – и всё. И сказок о вас не расскажут и песен о вас не споют.
 
Ну и протягивает мне бумагу: «Выбирайте. Подпишите – пойдёте домой, не подпишите, вас вернут в отделение, они знают, что делать».
 
 Андрей посмотрел Наде в глаза: «Подписал я эту бумагу. Понимаешь?».   Надя кивнула и не выдержала, отвела взгляд. Андрей набрал номер Володи. Сонный голос ответил:  « Алло. Андрюха, ты? Ты где? Дома?»
- Только что добрался. Ты как?
-Как, б…? Каком кверху! Помнишь, я говорил, получил сразу старый долг и за два концерта? Всё на х… оставил у этих шакалов. Давай завтра поговорим? Спать хочу как последняя сволочь.

Почему их взяли  на этой « нехорошей» квартире? Случайность это была или подготовленная акция? Какую роль в этом сыграл Володя?  Вопросы так и остались без ответа. Ни Андрей,  ни Володя  друг другу больше не звонили.

Надя решилась спросить.
 -Тебя били?
-В отделении. Так, не сильно, попугали. Не в том дело, что больно били, а в том, что с тобой могут сделать, что хотят. Ты в их власти и беспомощный как ребёнок. Вот это они хорошо умеют дать понять. Надь, ты Денису ничего не говори. Я сам скажу. Да и вообще никому не говори, я сам разберусь.

 Он мог её и не предупреждать. То, что случилось было так страшно, что хотелось тут же об этом забыть. И она забыла на долгие годы, а теперь вот  вспомнила.
Через два месяца Андрей устроился в довольно известный вокально- инструментальный ансамбль. В первом же их турне  он остался в Финляндии. Потом  как-то  перебрался в Америку. Туда же, в гости к своей сестре, выехала его питерская подружка, Юля. Бросила своего мужа, капитана милиции, спасшего её во время облавы на питерских хиппи, и двухлетнюю дочь.

 Теперь  Юля и Андрей  живут в Калифорнии .  Не ей, Наде, их судить.  Страсть оправдывает  многое. Она, правда, не может себе представит страсть, из-за которой она бы бросила её  Серёженьку.  А Андрей… Что ж, он освободился от всего разом.
 
 Надя осталась одна с ребёнком, без работы, без денег, под пристальным вниманием «органов». Надежда Осиповна вспомнила как к ней приходили из милиции, из ГБ, как опрашивали всех её соседей, какой растерянной она была. Ошеломлённая случившимся, она долго не могла поверить в то, что произошло и не понимала, что она должна делать, а потом…  В памяти  Надежды Осиповны всплыла знаменитая фраза из фильма «Леди Гамильтон»: «Не было завтра, не было потом.»  Как ни готова Надя была к тому, что Андрей её бросит, невыносимая горечь и пустота  охватили её и всё могло кончится как в мелодраме, если бы не Серёжа. Ради Серёжи надо было выбивать из себя апатию и нежелание жить. Прежде всего нужно было найти работу, а трёхлетнего Серёжу устроить в детский сад. Пришли на помощь родители Андрея. Они забрали Серёжу на дачу, потом поехали с ним в дом творчества от Союза композиторов.

 Как всегда, в трудную минуту её жизни рядом оказался Денис. Они с Викой давно разошлись. Вика тут же вышла замуж за своего старого поклонника. У Дениса теперь была жена Нелли, все звали её Ляля , дочь одного из художников, с которыми их познакомил Андрей. У Дениса и Ляли рос сын, на год старше Серёжи. Денис сразу после института стал программистом и теперь он был одним из ведущих специалистов в  том отделении института, где раньше работала Надя.  Жизнь в отделе статистики тоже не стояла на месте. Добрая Мария Семёновна хотела бы Надю взять обратно, но им нужны были люди умеющие программировать и Денис взялся поднатаскать Надю в программировании на языке КОБОЛ. Наде эта наука давалась плохо. Денис  терпеливо вдалбливал ей правила, заставлял вызубривать команды. Постепенно он добился того, что Надя могла самостоятельно вести базу данных, уже созданную для отдела статистики отделом программирования, которым командовал Денис. Надя вышла на работу с приличной по тем временам зарплатой в 150 рублей.
 
 Заведующая детским садом намекнула, что давно мечтала о бокалах богемского стекла. Марина порылась в своей записной книжке, нашла нужный телефон, позвонила. Надя съездила к Марининой знакомой в магазин «Прага», где ей из-под прилавка достали шесть бокалов богемского стекла. Надя их приобрела с небольшой переплатой. Она вручила заведующей коробку с бокалами и Серёжа пошёл в детский сад. Для Нади началась новая жизнь: дом, детский сад, работа, работа, детский сад, дом.

 Мама могла бы помочь, но каждый раз, когда Надя просила её посидеть с Серёжей, мама оказывалась занята, и, наоборот, они с отцом объявляли, что приедут, как нарочно, в самый неудобный для Нади момент. Мама как будто мстила ей непонятно за что. Надежда Осиповна уже собралась было помяукать или громко сказать несколько раз что-то столь же бессмысленное и отогнать неприятные воспоминания, но в этот момент Вадим позвал её смотреть кино. Начиналась очередная серия английского  многосерийника.

               
                Гл.21(Отпуск. Вторая встреча с Иварсом)
 
  Утром Надежда Осиповна съездила в Институт Гематологии на переливание крови. Вадим её отвёз, с  Денисом они  встретились уже там. Надежда Осиповна устала от поездки, но после переливания чувствует себя гораздо, гораздо бодрее. Жаль, что хватает этого теперь так ненадолго. Вадим устроил её отдыхать и ушёл к компьютеру. Сейчас она немного полежит и пойдёт похозяйничает на кухне, не всё же Вадиму готовить. Она сегодня так хорошо поговорила с Денисом, как уже давно не разговаривала.. Только сейчас, через много лет Денис рассказал ей, как он перебрался из Европы в Америку, как  они разошлись с Лялей и почему Ляля с сыном остались в Америке, а Денис вернулся в Россию. Оказывается у Ляли начался роман со старым знакомым Дениса. Всё тот же красавец Алёша, к тому времени уже лет десять живший в Нью-Йорке, опять возник, разрушил семью Дениса и свою собственную, потом что-то у них с Лялей не сложилось и он исчез, затерялся где-то на западном берегу, а Ляля осталась в Нью-Йорке.  Надя ничего этого не знала и долгие годы считала  Дениса виновником их с Лялей разрыва.

 «Казалось бы –всю жизнь дружим, а как мало мы всё-таки знаем друг о друге»,- думала Надежда Осиповна. « Обо мне больше всех, конечно, знает Денис. Но и Денис не знает о том, что было у меня  с Иварсом, тем самым высокомерным прибалтом, человеком, ближе которого у меня не было, нет и не будет». В дневнике у Нади об этом - ни слова , но она и без дневника всё помнит хорошо,  даже  слишком хорошо. Если бы она могла вспоминать эти встречи не так ярко и мучительно…
 
 Второй раз они тоже встретились случайно. Когда Андрей остался за границей и Надя снова вышла на работу в отдел статистики, на неё неожиданно свалилась горящая путёвка в Прибалтику. Это была бесплатная путёвка, от неё отказалась их сотрудница, дама из профкома, что-то у неё произошло в личной жизни. Надя была последней в списке претендентов, но все отказались и предложили ей.  Наде хотелось к морю, она давно никуда не выезжала. Бабушка и тётя Зоя согласились присмотреть за Серёжей. Мысль об Иварсе мелькнула в её голове. Сердце-вещун застучало в груди. Она даже порылась в старых записных книжках, но номер его телефона  так и не нашла. В путёвке был указан пансионат « Дзинтарс». Название в Латвии очень распространённое,  и только приехав туда Надя убедилась, что это тот самый пансионат. Фойе она узнала сразу. Наде  дали номер такой же, как был у Игоря. Всё выглядело не таким новым, но везде была такая же идеальная чистота.  Утром следующего дня Надя оделась и внимательно посмотрела на себя в зеркало.  Она мало переменилась, не растолстела. Волосы пострижены аккуратней, чем раньше, маникюр, одета по другому, но, в общем, всё та же Надя. Она подошла к двери с надписью «Администрация». В предбаннике никого не было, Надя приоткрыла следующую дверь. За столом сидел Иварс. Он тоже мало изменился. Тот же уверенный твёрдый взгляд. Они секунду смотрели друг на друга молча. Потом Иварс улыбнулся: «Надя!». Он встал подошел к ней: «Такая же красавица, даже красивее».
- Приятно, что ты помнишь моё имя, Иварс!
-Ты тоже помнишь моё имя. Не надо делать вид, что тогда ничего не случилось. Садись!
Надя села на стул напротив Иварса.
-Как ты здесь оказалась?
-Случайно. Горящая путёвка.
-Сколько лет прошло?
-Восемь.
-Как же ты прожила эти годы?
-Была замужем. Родила ребёнка, сына. Разошлась. Как ты?
-Я теперь директор этого пансионата.
-А ты разве не был тогда директором?
-Нет, только помощником. Директор был старый больной человек, всю работу делал я. Он нужен был только в некоторых особых случаях. Теперь он умер и я отвечаю за всё.
- И как в Латвии живут директора пансионатов?
Иварс засмеялся.
-Неплохо. Неплохо они живут.
-Семья?
-Да. Я женат на его дочери. На дочери прежнего директора.
Иварс повернул к Наде рамку с фотографией. На фотографии она увидела эффектную брюнетку с красивым, но немного жестковатым лицом.
-Красивая! Ты счастливый человек!
-Не спеши называть меня счастливым.
-Что же не так?
-Надя, ты сюда надолго?
-На три недели.
-Давай поужинаем где-нибудь и я тебе обо всём расскажу.
-Хорошо.
-Я позвоню тебе. Скажи мне номер твоей комнаты.
Надя встала. Иварс тоже встал, подошёл к ней и обнял её, просто обнял.
-Хорошо, что ты приехала,  Надя! Я тебе обрадовался, как сестре, которую давно не видел.
-Сестре?
Иварс улыбнулся.
-Не совсем как сестре.

Надя пошла завтракать. Всё было по-прежнему вкусно и булочки были такие же свежие как и раньше. Надя вышла за стеклянные двери пансионата и сразу зябко передёрнула плечами. Да, солнце светит, но не греет,  тёплым это утро не назовёшь, для пляжа холодновато. Она вернулась в номер. Иварс её растрогал, тем, что сказал : ты, как сестра. Это то, что она думала: близкий, как брат. Только желание, которое она почувствовала между ними отличало их от брата и сестры. Какую шутку сыграла с ней судьба! Тогда она была не свободна, теперь он.

 Почему он сказал: не торопись называть меня счастливым? Странно. Ему было под тридцать тогда, а теперь под сорок. Он и тогда был хорош, а теперь стал ещё интереснее, лицо стало более жестким, мужественным. Полотняный летний костюм ему очень идёт. Что-то я таких костюмов  в Москве не видела.

 Надя попыталась читать Агату Кристи на английском и уснула на второй странице. Обед она проспала. Слава богу, успела позвонить тёте Зое на работу, сказать, что она хорошо доехала и узнать, что у них всё в порядке. Надя помнила, где буфет и пошла на третий этаж. В  буфете она долго смотрела на бутерброды, но взяла только стакан томатного сока,  вернулась в номер и опять захотела спать. То ли она так устала, то ли вдали от забот так хорошо спалось. Надя лежала прикрывшись покрывалом, лениво думая о том, что следует пободрствовать, иначе она не будет спать ночью, когда зазвонил телефон.
-Надя?
-Да.
-Ты помнишь остановку автобуса, сразу за территорией пансионата?
-Да.
-Подойди туда к семи часам. Я тебя встречу.
Он стал осторожен. Что ж, правильно, сплетни ему не нужны. Пять часов. У неё полтора часа, чтобы привести себя в порядок.

 Надя приняла душ, побрызгала себя туалетной водой, надела те же джинсовую юбку и батник, в которых была утром, свой синий бархатный пиджак, положила немного духов на запястья и на виски, припудрила нос и подбородок, подкрасила ресницы, подкрасила губы помадой натурального цвета. Всё. Она готова. Если она сейчас выйдет, то сможет идти не торопясь, как бы гуляя. Надя надела светлые туфли на небольшом каблуке, заперла свой номер, спустилась по лестнице в фойе и вышла из пансионата. Перед стеклянным входом теперь красовалась  большая клумба с разноцветными «анютиными глазками» и серо-зелёной «заячьей капустой» по краям, трава между соснами была подстрижена, везде стояли деревянные, покрытые лаком скамейки. Надя пошла вверх по асфальтовой дорожке к большим железным воротам. К вечеру похолодало. Она озябла в лёгком пиджачке и пожалела, что не догадалась бросить в чемодан что-нибудь тёплое. Ворота были закрыты, но рядом с ними Надя увидела небольшую калитку со щеколдой. Она открыла дверь и тихо притворила её за собой. Надя пришла вовремя. Иварс подъехал через минуту. Что у него за машина, Надя не поняла. Она сверкала как новая и выглядела необычно. Иварс, не выходя из машины, открыл ей дверь. Надя села. Внутри всё тоже сияло.
-Новая машина?
-Да. Купил в этом году.
-Куда мы едем?
-Я знаю один хороший ресторан. Не очень далеко отсюда, но и не слишком близко.
   
 Ресторан, с большими окнами, ярко освещённый, заполненный людьми, Надю насторожил, но их провели в маленькую комнату за большим залом, там было почти тихо.
-Что ты будешь пить, Надя?
-Блади Мэри.
-О, серьёзная женщина. У нас  Блади Мэри пьют с похмелья.
-Ничего. Глоток водки мне не помешает. А что полагается пить перед обедом?
Иварс посмотрел на Надю.
-Моя жена пьёт  красное сухое вино. У меня была подруга, которая всегда заказывала рюмку водки. Я тоже выпью водки, когда принесут обед.
-У тебя был тяжёлый день?
-Такой же как любой другой. У меня вообще нервная работа. Расскажи лучше о себе. Сколько лет твоему сыну? Кто был твой муж, тот парень, с которым ты приезжала?
-Моему сыну три года. С Игорем мы расстались через два года после той нашей встречи. Мой муж был музыкант. Вернее он и есть музыкант, он уехал на гастроли за границу и остался там.
 Принесли коктейль, графинчик с водкой и несколько тарелок с закусками.
-Что с ним теперь?
- От его родителей я знаю, что он сейчас в Америке, в США.
- Он помогает тебе?
-Нет. Его родители помогают. Бабушка и дедушка.
-Ты любила его?
-Не надо об этом спрашивать. Расскажи лучше о себе. Я ведь о тебе ничего не знаю.
-Что бы ты хотела узнать?
-Всё.
-Всё я сам о себе не знаю. Расскажи, как ты жила эти годы, чем занималась?
-Я работала в отделе статистики. Потом родила, сидела дома. Хотела найти работу, связанную с языком. У меня хороший английский. Потом осталась одна с ребёнком и пришлось опять заняться статистикой.  У тебя очень хороший русский язык. Ты учился в России?
-Да. Можно так сказать. Как жаль, что ты не решилась тогда остаться.
-Я была так зла на тебя, хотела уехать совсем. У меня не было денег. Я их потратила на подарок маме. Неужели ты был так в себе уверен, а вдруг у нас ничего не получилось бы?
-А ты хочешь от жизни гарантий? Иногда приходится рисковать.
-Тебе хотелось, чтобы московская девочка всё бросила и осталась с тобой, в чужой стране, после нескольких минут разговора.
-Мне показалось, что ты отчаянная девчонка.
-Почему ты так подумал?
-Ну, как бы это сказать… Некоторые твои поступки…
-А… Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты знаешь, как я переживала и стеснялась? Я даже тот сарафан, в котором я, ну…тогда была, не надела больше ни разу.
-О, Надя, оказывается, примерная девочка!
-Нет, Иварс. Я плохая девочка. Очень плохая.
- Очень плохая? Думаю, ты плохих и не видела.
-А ты видел?
-Приходилось.
-Иварс, я тебе тогда сама себя предложила. Первый и единственный раз в жизни. Почему ты отказался ?
-Я работаю в таком месте… Многие считают, что мимолётный роман будет хорошим дополнением к отпуску.
-Это ты Иварс, хочешь от жизни гарантий.
-Один-один. Согласен. Я потом жалел об этом. Но мы больше не упустим наш шанс?
Он положил свою руку на Надину и не отнял её, когда подошёл официант.
- Закажи мне что-нибудь. Я сегодня не обедала.
Надя совершенно перестала нервничать. Она поймала себя на том, что кокетничает. Что-то проснулось в ней прежнее, подавленное все последние годы.

 Надя спросила про катер. Да. У него новый катер, но он решил поставить на этот катер более мощный мотор, так что покататься пока не удастся.
Они вышли из ресторана. Молча прошли несколько шагов до машины. «Хочешь, я покажу тебе новый катер?». Не то чтобы Наде хотелось увидеть этот катер, но если уж Иварс хочет похвастаться… Надя ответила: « Да.» Минут через десять они приехали к какому-то безлюдному месту с длинными промышленными зданиями. У берега стояли два портовых крана. Темно. Ни души. Наде стало не по себе, когда она вышла из машины.
 -Куда ты завёз меня, Иварс? Ты решил меня убить? Место подходящее.
 -Не так сразу, Надя, не так сразу. Это я всегда успею сделать.
 Иварс подошел к большому ангару, открыл своим ключом незаметную дверь. Надя заглянула внутрь и застыла в дверях. Там стоял огромный белый корабль, как показалось Наде, не намного меньше сторожевого катера. Надя обернулась: «Это твой катер? По-моему вполне можно называть его яхтой!». Иварс  рассмеялся.
-Кстати, я ещё не придумал ему имя. Ты поможешь мне?
-Выбрать имя? Для такого корабля? Я не знаю. Ты уж как-нибудь выбери его сам.
-Ты мне предложи что-нибудь,  а я выберу сам.
-А, я поняла! Ты ждёшь, что я скажу: «Назови его «Надежда». Не дождёшься. Я от своего имени уже устала. Назови его: «Эндорфин».
-Как ты сказала? Эн…
-Эндорфин. Можно латинскими буквами: «Endorphin».
-Что это значит?
-Это-гормон радости. Его не так давно открыли. Когда его вырабатывается много, человек чувствует себя счастливым. Когда ты выйдешь на своём катере в море, ты ведь будешь чувствовать себя счастливым?
Иварс достал записную книжку из внутреннего кармана.
-Запиши мне.
Надя написала : «Endorphin» -гормон радости.»
«Мы едем в пансионат?», -спросила Надя, когда они сели в машину.
-В пансионате слишком много глаз. У меня есть летний домик, здесь недалеко.
Надя притихла. Она всё ещё не была уверена, что хотела бы зайти так далеко. Иварс взял её руку и сжал.
-Ты же не сбежишь от меня опять?
Надя не ответила. Иварс отпустил её руку. Они помолчали.
-Иварс! У тебя новая машина. Я таких не видела.
-Это-Фольксваген.
-Что?
-Машина называется: «Фольксваген».
-Неважно. У тебя катер, который не стыдно назвать яхтой, летний домик…
-У меня ещё квартира в Риге и дача.
Иварс улыбался. Его явно забавлял этот разговор.
-Я понимаю, что ничего не знаю о твоей жизни, что пансионат это только видимая часть айсберга…
-Не забивай себе голову всякими вопросами. Я унаследовал большое хозяйство, большое и беспокойное, давай не будем сейчас об этом, хорошо?
-Хорошо.
Только что он был таким близким и понятным, или только казался близким и понятным? Откуда такие деньжищи? Кто он? Кто вы, доктор Зорге? Цеховик, или как это называется? И куда тебя несёт, Надька? 
 -Приехали! 
                Гл.22(Иварс)               
 Летний домик был действительно летним домиком: небольшим коттеджем с аккуратной оградой и садом. Надя не удивилась бы, увидев замок. Иварс открыл ворота и въехал за ограду. Они вошли в коттедж. Внутри было уютно, ничего вызывающе нового , с иголочки, но и ничего привычного. Мебель, ковры, лампы – все было не похоже на обстановку московских квартир. Камин Надя вблизи видела впервые, но сразу поняла, что это такое. Она отметила две вещи: первая- у хозяина хороший вкус и, вторая- хозяйка здесь не живёт. Иварс пошёл переодеться. Он вышел в полотняных свободных брюках и в серой мягкой рубашке навыпуск. Надя вздохнула с облегчением: спортивного костюма она бы ему не простила. «Хочешь что-нибудь выпить?». Надя помотала головой. «Посиди здесь несколько минут. Я сейчас приду.»

Надя огляделась. Большой старинный письменный стол, диван и кресло с тёмной бархатистой обивкой, на полу - ковёр, подходящий по цвету, похожий на панно в пансионате, маленький столик с телефоном , книжные полки, на третьей снизу  - немецкий магнитофон, несколько ламп, как из космического корабля, три эстампа, вполне профессиональных и смелых, с морскими пейзажами и кораблями.

Так значит это его холостяцкая берлога. Сюда он приводит своих подружек. Он хорош собой, богат, от баб, я думаю,  отбоя нет. Я –его очередной сюжет. Старая знакомая. Неожиданно. Вспыхивает страсть. Потрясающе! Как в романе. Ну и дура ты, Наденька!.

Надя встала и пошла посмотреть, что он делает. Иварс был в спальне и стелил чистое бельё на широкую деревянную кровать. В спальне кроме кровати стояли два шкафа –купе, такого же дерева как и кровать, прикроватная тумбочка и телевизор. Всё было скупо, без роскоши, но красиво.
-Что случилось, Надя?
Иварс спросил её не оборачиваясь, продолжая стелить постель.
-Ничего не случилось.
-Надя, я спиной тебя чувствую. Что произошло, говори.
-Ты не хотел стать героем курортного романа  взбалмошной  девчонки, а теперь я не хочу быть участницей твоей очередной интрижки.
Иварс выпрямился и обернулся к ней.
-Надя! Я был самолюбивый надутый дурак. Не стоит с меня брать пример. Что ты себе вообразила? Здесь бывали женщины, я не монах. У меня сложные отношения с женой. При чём тут это? Столько лет прошло, а мы помним друг друга и встретились как родные люди. У тебя часто так бывало? Если ты не решила для себя, хочешь ты быть со мной или нет, я не тороплю тебя. Если ты сейчас скажешь нет, я отвезу тебя в пансионат.                Иварс подошёл к ней, взял её за плечи, обнял и осторожно прижал к себе. Между ними совсем не было расстояния, совсем,  ей некуда спрятаться, она вся на виду.
 -Что с тобой? Чего ты испугалась? Та девочка Надя была гораздо смелее. Ты давно уже одна?
-Почти полгода.
-У тебя кто-то был после мужа?
-Нет.
-Останься со мной.  Тебе  с кем-то придётся пройти этот путь. Освободиться от прошлого, от чувства вины, от обиды. Я хочу вернуть девочку Надю, такую дерзкую и доверчивую. Ты куришь? Пойдём в сад. Там есть стол и стулья. Хочешь что-нибудь выпить?  Правда, Блади Мэри у меня нет. Коньяк?
-Я не люблю коньяк.
-Я тебе сделаю джин с тоником, тебе понравится.

Дверь из кухни выходила в сад. Стол и стулья стояли рядом с крыльцом. Иварс дал Наде в руки стакан с прозрачной жидкостью. Она отхлебнула пахучую сладковато-горькую  жидкость, ей понравилось. Иварс принёс сигареты, зажигалку и пепельницу, дал ей прикурить. Он был хороший психолог. Два , три вопроса плюс несколько глотков джина и -  плотину прорвало. Надя сбивчиво рассказала об Андрее, потом почему-то стала рассказывать о тяжёлых отношениях с матерью, потом рассказала и о Денисе, и об Игоре. Она захмелела от джина и всё это завершилось пьяными рыданиями. Иварс увёл её в дом. Надя долго сидела у него на коленях, он гладил её по голове, по спине, целовал её мокрую щёку, что-то говорил. У Нади мелькнула мысль, что ему не первый раз приходится справляться с женской истерикой. Когда она стала пореже всхлипывать, он отвёл её в ванную умыться. Надя сняла батник, чтобы не замочить, поплескала в лицо водой,  стёрла мокрой салфеткой размытую тушь. Подошёл Иварс. Она увидела его лицо в зеркале над своим, распухшим и красным от слёз. Не уходи, Иварс! Останься со мной. Он обнял её одной рукой за талию, другой за грудь, потом долго целовал ей ухо, затылок под волосами. Он расстегнул её лифчик, снял его и некоторое время смотрел на Надю в зеркало, потом взял её груди обеими руками и стал слегка покручивать пальцами соски. Надя закрыла глаза и прижалась к нему спиной. Правой рукой он расстегнул пуговицу и молнию на её юбке и потянул юбку вниз. Надя помогла ему стащить юбку. Неожиданно  он резко сдавил её сосок. Она вскинулась от боли, открыла глаза и увидела в зеркале всё тот же изучающий, как ей показалось, холодный взгляд. Он убрал руку с её груди, больно схватил её за волосы и пригнул её голову к раковине. Она невольно вцепилась в края умывальника и попыталась выпрямиться. Иварс крепко её держал. Другой рукой он стащил и убрал с её ног трусики, сдвинул вниз брюки, вошел в неё и стал двигаться мощными резкими толчками, приостанавливаясь перед каждым новым толчком. Надя быстро кончила, потом ещё раз и ещё раз, обычно ей этого хватало, но  туго сжатая пружина возбуждения отпускала медленно и ей нужно было ещё и ещё и ещё . Когда её наконец отпустило , у неё сразу стали подкашиваться и дрожать  ноги, подламываться руки, она легла грудью на умывальник, Иварс резко вышел из неё и кончил ей на спину. Он быстро взял полотенце , вытер её спину, бросил полотенце на пол и одел брюки. Потом подхватил её на руки и отнёс в спальню. Кажется, она тогда уснула ещё до того, как оказалась в постели.
               
Надя проснулась рано, без чего-то семь, от жажды. Потихоньку приподняла голову и оглянулась. Иварс спал на боку, положив под голову руку. Прямо перед ней стоял столик на колесиках. На столике - стакан с водой и блюдце с половинкой лимона. Надя улыбнулась. Какая предусмотрительность! Она выдавила в стакан несколько капель лимона и выпила воду залпом. Легла и опять уснула. Второй раз она проснулась около одиннадцати. Вылезла из постели, поискала свои шмотки, обнаружила на кровати голубой шёлковый халат, оставленный для неё, одела его. Голос Иварса доносился из гостиной. Видимо он с кем-то говорил по телефону. Надя зашла в гостиную. Иварс сидел в кресле у столика с телефоном. Он поманил её рукой, не прерывая разговора по-латышски. Она подошла. Иварс протянул ей маленькую целлофановую упаковку. Внутри лежала крохотная зубная щётка и малюсенький тюбик с пастой. Надя засмеялась. Иварс погрозил ей пальцем и махнул рукой. Надя пошла в ванную и почистила зубы. Над ванной на палке для занавески висела её одежда. Она приняла душ и переоделась, потом опять зашла в гостиную. Иварс всё ещё говорил по телефону. Он прикрыл трубку рукой и сказал ей: «Поставь чайник. Я скоро.» Надя пошла в кухню. Красный, необычной формы чайник стоял на плите. Надя поставила чайник и решила заглянуть в холодильник. Холодильник был пуст. Там лежал только пакет с булочками из пансионатской столовой. В шкафчике она нашла чай и сахар. Чайник вскипел. Надя выключила газ  и пошла за Иварсом. У двери в гостиную она услышала как он говорит по-русски: «Думаю, что пока не о чем беспокоится. Да. Всё будет как договорились.» Что-то в голосе Иварса её насторожило. Она вернулась на кухню. Иварс пришёл через минуту.
 
-Нам нужно поторопиться. Я обещал быть на работе к двенадцати. К сожалению, кроме булочек ничего нет. Я не ожидал, что мы так задержимся. Будешь кофе?
-Нет. Я не пью чёрный.
-А я себе сварю. Ты нальёшь себе чаю сама?
Надя уже успела заварить чай в маленьком чайнике. Она налила себе чаю и взяла булочку. Иварс быстро сделал себе кофе в джезве и сел за стол.
- Прости, Иварс. Наверное, это было ужасно.
-Что ты имеешь в виду?
-Вчерашний вечер.
-Ну что ты! Он замечательно закончился.
-Замечательно? Я была такая зарёванная, такая несчастная!
-Мне почему- то не было тебя жалко.
-Я это почувствовала.
-О, ты ещё не знаешь, какой я злой.
-Я тебе столько всего наговорила…
-Не так уж много. Мы ещё поговорим об этом, но не сейчас. Я только хотел сказать о твоей маме…
- Нет, Иварс! Я не могу об этом говорить!
-Я только хочу  тебе рассказать, как это выглядит со стороны. Сколько лет было твоей маме, когда началась война?
-Двадцать один.
-А когда кончилась? Двадцать шесть! Лучшие годы. Она красивая?
-Очень! Глаза и волосы как у меня, но она маленькая, миниатюрная, стройная, но не худая как я,  фигура как у Мэрилин   Монро. Сейчас она немного располнела, конечно, но всё равно…
Надя посмотрела на Иварса. Он улыбался.
- Вот видишь? Красивая женщина, упущенные годы. Разруха. Мужчины её поколения убиты. Ей хотелось жить, быть счастливой. Отсюда всё.
-Иварс! Она теперь обожает внука и открыто мне говорит, что заберёт его у меня.
-Учись защищаться. Ты взрослая женщина, мать. Поехали, Надя. У нас ещё будет время поговорить.
 
 Они вернулись в пансионат. Разумеется, Иварс её высадил не доезжая до ворот. Она медленно пошла в сторону входа, пытаясь подавить острое нежелание его отпускать. Машина тронулась, потом остановилась. Он сдал назад, затормозил около неё и открыл окно: «Побудь в номере. Я выясню своё расписание и позвоню.»

 Надя пришла в номер, не раздеваясь легла на постель. До обеда она на пляж уже не успеет. Пораньше пообедает и пойдёт потом. Позвонил Иварс:  «Сегодня не получится. Встретимся завтра в восемь, раньше не могу. Там, где я тебя сегодня высадил. Поедем сразу ко мне. Можешь не ужинать, я захвачу что-нибудь отсюда, поужинаем вместе. Постараюсь ещё позвонить.» Вот и Надино расписание определилось.

   
                Гл.23(Иварс. Больной ребёнок.)

 В этот раз Наде повезло с погодой. Часам к одиннадцати становилось тепло, даже жарко. Надя ела, спала, загорала и читала Агату Кристи. Публика, как и в прошлый раз, была среднего возраста и старше. Несколько Бравых Мужичков от сорока до пятидесяти пытались с Надей познакомиться, но она, как могла вежливо, отклоняла их предложения. От некоторых освободиться оказалось трудно. Они как будто не слышали, что она им говорит. Один, правда, её заинтересовал. Сорок или за сорок. С сильной проседью в волосах. Красавцем не назовёшь, но лицо интересное, умное. Он подошёл к ней в столовой. Попросил разрешения присесть. Представился. Гриша. Надя. Началось обыкновенно, дальше стало интересней.
-Я наблюдаю за вами уже пару дней. Как вы сюда попали?
-Горящая путёвка. Все отказались. А мне нужен был отдых.
-Точно такая же история у меня. Я не любитель такого времяпровождения. Просто устал и взял то, что было, лишь бы уехать. Вы откуда?
-Из Москвы.
-И я из Москвы. Чем занимаетесь?
Надя любила отвечать на этот вопрос. Никто не знал, что значит «заниматься статистикой».
-Статистикой. А вы?
-А я – журналист.
Была едва заметная заминка перед словом «журналист». «Поздравляю соврамши»,- подумала Надя.
-Мне кажется вы сразу потеряли ко мне интерес. Не жалуете журналистов?
-А вы действительно, журналист?
Гриша рассмеялся.
-Клянусь! Надя, я видел, вы отклонили все попытки с вами познакомиться. Ну, они может быть просто не вашего поля ягода.  Но я думаю, что вы ангажированы, и этого человека нет среди отдыхающих. Я прав?
Надя смотрела на него молча.
-Я прав или лезу не в своё дело? Или и то и другое вместе? Простите.  Не сердитесь. Я любопытен, как и положено журналисту. Я скоро уезжаю, осталось всего три дня. Мне бы очень хотелось оставить вам свой телефон.

 Он достал из кармана брюк лист бумаги, развернул его. Там были два московских телефона и его имя-отчество: Григорий Михайлович. Он достал авторучку из кармана рубашки и приписал номер своей комнаты. «Это на всякий случай. Если придёт в голову поговорить или понадобится помощь. Звоните, не сомневайтесь.»  Надя поблагодарила и взяла листок.

 На следующий день к вечеру Надя приняла душ, подобрала одежду на вечер, положила в сумку запасные трусики. Посмотрела на часы. Семь. Идти ей было не больше получаса. Она открыла дверцу шкафа и посмотрелась в зеркало. Она отлично выглядела. Лицо посвежело, исчезла угрюмая гримаса. Её лицо , руки и грудь уже тронул загар. Она решила не краситься.  Надела джинсы, светло-зелёную кофту-марлёвку. Позвонил Иварс. Сказал , что он выходит через пятнадцать минут. Надя обулась, взяла сумку и вышла. Машина Иварса обогнала её за несколько метров до назначенного места. Он остановился и ждал, пока она подойдёт. В тот момент, когда Иварс открыл ей дверь, подкатила и остановилась черная «Волга» с занавесками на окнах. Надя оглянулась и увидела как из машины вышел Григорий Михайлович. Надя взялась за ручку двери и в это время Григорий Михайлович увидел Надю.
Надя сразу отвернулась и села в машину. Иварс посмотрел в зеркало.
-Знакомый? Он смотрит нам в след.
-Подходил в столовой знакомиться. Григорий Михайлович. Из Москвы.
-Любопытно. Он мне кого-то напоминает.
Иварс на секунду повернулся к ней.
-Ты прекрасно выглядишь!
-Спасибо.
 Минут пять они ехали молча. Иварс не отрывая взгляда от дороги, положил ей руку на колено. Надя повернулась к нему: «Что?»
-Хотел проверить, всё ли у нас в порядке.
-Проверил?
-Проверил.
Он повернулся к Наде и улыбнулся.
-Всё в порядке.
 К коттеджу подъехали в сумерках. В доме было тепло, он прогрелся за день. Иварс достал из багажника картонную коробку и внес в дом. Из коробки он вынул хлеб, масло, какие-то свёртки, бутылку с  молоком.
-Это нам на завтрак. А это на ужин.
Он вынул пакет со свиными отбивными и что-то завёрнутое в фольгу.
-Я пожарю отбивные и разогрею картошку, а ты порежь  овощи.
-Сделать салат?
-Не стоит. Просто порежь и чуть-чуть посоли.
Через десять минут они уже ели. Надя не ужинала и была голодна. Она видела, что Иварс тоже голоден. Ей очень хотелось задать ему один вопрос.
-Иварс! А почему…
-Надя! Я знаю, что ты у меня хочешь спросить. Я уже обещал, что я тебе всё расскажу. Только не сейчас.
-Когда?
Иварс вздохнул, посмотрел на неё.
-Сегодня, попозже.
Они быстро собрали со стола. Иварс помыл посуду.
-Пойдём, выкурим по сигарете. Я решил курить, пока ты здесь. Потом опять брошу.
Они вышли в сад. Было очень тихо. С одной и с другой стороны сада, за оградой виднелись тёмные силуэты других домов. Ни одного освещённого окна.
-Где твои соседи? Они, что, здесь не живут?
-Это же летний домик, дача. Они приезжают сюда по субботам и воскресеньям, когда меня здесь нет. Очень удобно.
Иварс подошёл к Наде, встал за её спиной, наклонился и стал целовать её шею, щекоча языком.
-М-м-м-м…
-Вот как, мы умеем мурлыкать. Вставай, пойдём в дом. Как ты думаешь, чего хочет настоящий мужчина после тяжёлого рабочего дня?
-Есть.
-Правильно. А потом?
-Спать.
-Я говорю «настоящий мужчина», Надя.
Иварс привёл её в спальню, начал раздеваться.
-Раздевайся, женщина, что ты стоишь! Придётся объяснить тебе, чего хочет настоящий мужчина после ужина.
Надя разделась и хотела залезть под одеяло, но Иварс поймал её за руку.
- Не так сразу, Надя. Иди сюда.
 Он сел на угол кровати и потянул её за руку к себе. Он посадил её на себя лицом к нему и Надя скрестила ноги у него за спиной.  Он  взял губами сначала один её сосок и провёл по нему языком, потом другой. Её соски сразу сжались. Он взял её руку , положил себе в рот два пальца её руки, указательный и средний, смочил их слюной и опустил её руку вниз. Надя поняла и удивилась , ей казалось , что она придумала это сама. Она начала пальцами делать круговые движения вокруг самого чувствительного места. Один её сосок  он держал во рту и трогал его языком, второй легко крутил между двух пальцев. Надя быстро подошла к точке оргазма, но он придерживал её, не давал ей кончить, пока она не взмолилась: «Ну, давай, Иварс, милый, ну, давай, пожалуйста, ну…», он перестал её тормозить и это пришло. Ощущение было настолько сильным, что она закричала и услышала, что кричит, только когда всё кончилось. Теперь он держал её двумя руками  и как только она подходила к оргазму становился медленным и каждый раз она оставалась в этом состоянии дольше обычного. Потом Иварс помог ей спуститься на пол и приказал  встать на постели на колени. Он встал сзади, вошёл в неё, и двигался сильными размеренными толчками до тех пор, пока Надя не начала обмякать и не попросила: «Всё, всё, не могу больше.»  Иварс приказал: «Повернись!». Надя повернулась к нему, не сразу сообразила, что он хочет, потом поняла, взяла его член в рот, помогла ему кончить и сделала необходимый глоток.  Иварс поднял за подбородок её голову вверх и поцеловал в губы лёгким благодарным поцелуем. Потом лег на подушку и поманил её к себе. Надя легла рядом с ним и попыталась натянуть на себя одеяло. Она была влажной от пота и ей стало зябко. Она чувствовала себя пустой и прозрачной как стеклянный сосуд и, кажется в первый раз в её жизни, ей совершенно не мешало присутствие другого тела рядом. Иварс помог ей укрыться, Надя прижалась к нему и тут же начала засыпать. Иварс спросил: «Засыпаешь?» Надя ответила: «Нет.», хотя честнее было бы ответить : «Да.»

-Не открывай глаза.

Иварс встал, что-то сделал и вернулся в постель. «Открывай!». Надя открыла глаза. Перед ней лежала цветная фотография из журнала. По качеству бумаги и печати нетрудно было догадаться, что это не советский журнал. На фотографии во всю длину разворота стояла девушка, на которой ничего не было кроме пояса с вышивкой в славянском духе, завязанного чуть ниже талии, лисьей шапки на голове и коротких красных сапожек на ногах. Она смотрела на зрителя доверчивым, спрашивающим взглядом широко открытых серых глаз. Этот взгляд Наде показался знакомым. Она не сразу осознала, что это её глаза и её взгляд, который она видела и в зеркале и на некоторых фотографиях. Девушка была хороша и Надя стала пристально рассматривать её. Фигура тоже была похожа, особенно ноги, Наде показалось, что эта девушка уже её в бёдрах, но не намного. Иварс обнял Надю за плечи.

-Это твой двойник. В первый момент я вообще не увидел разницы, потом понял, что различия всё-таки есть. У неё волосы светлее, тяжелее грудь, немного другие губы. Я показал фотографию Вилли, он не поверил, что это не ты. Это польская девушка , снялась для  «Плэйбоя». Смотри, здесь ещё несколько фотографий.

 Надя внимательно осмотрела каждую. На одной из них полячка так же смотрела в камеру, как и на большой, она сидела на стуле, одна нога поджата, другая касается пальцами пола, грудь слегка прикрыта короткой блузой спущенной с плеч, волосы растрёпаны как после сна. Здесь сходство было потрясающим.
-Иварс, подари мне вот эту фотографию.
-Почему именно эту?
-Здесь она больше всего похожа на меня.
-Мне показалось, самая похожая та, большая.
-Нет, я хочу эту. Я часто так сижу на стуле,  и у меня есть похожая блузка. Здесь даже мама могла бы обмануться в первый момент.
-Напомни мне завтра, я тебе отдам весь журнал. Он попал мне в руки в том же году. Это Мисс Ноябрь. Я выкупил у приятеля журнал и, как видишь, сохранил. Давай спать? Завтра мне нужно быть на работе не позже девяти.
-Иварс, ты обещал.
-А-а. Ты хочешь всё про меня знать! Я не очень люблю исповедоваться, Надя.
-Ну расскажи хоть что-нибудь. Где родился, где учился.
- Я родился в Риге. Мои дедушка и бабушка, родители отца, были очень состоятельные люди. Когда пришли русские в 39-том году и принесли нам социализм, у них все отобрали.  До моего рождения моя мама работала медсестрой у детского врача. Я родился в 42-м году. Мой отец до 39-го года был юристом. После прихода русских он пошёл преподавать в школу. Мой отец рано умер. Я его совсем не помню. Мама после смерти отца переехала жить к своим родителям в Вентспилс и опять пошла работать. Она боялась показывать диплом Берлинского Университета, устроилась санитаркой. Дедушка работал сторожем при больнице. Мы жили все вместе в одной квартире. Мама потом заочно закончила медучилище, институт и стала врачом, уже после смерти Сталина. Теперь самая сложная часть. Пока мы жили очень бедно, голодали, я связался с плохой компанией. Мы ограбили магазин. Я был ещё маленький, меня не судили.. Через пять лет вышел тот, с кем я грабил и стал требовать от меня денег. Мне было четырнадцать. Пару раз я выпрашивал у мамы и у дедушки деньги и давал ему, отдал свою куртку и свитер. Однажды я вернулся из школы и застал его у нас дома. Они сидели за столом, он и моя мама. Она была очень напугана. На столе стояла бутылка дешёвой водки. Со мной что-то случилось. Я схватил его и вышвырнул из квартиры. Он упал. Я взял бутылку водки и бросил в него. Бутылка попала ему в лицо и разбила ему нос.  Он только сказал : «Ты пожалеешь.» Через две недели за мной пришли. Был ограблен магазин. Его взяли. Он назвал меня. Там оказалась пуговица от моей куртки, а саму куртку нашли в мусорном баке около нашего дома. Вспомнили первое дело. И всё. Дали пять лет. Четыре я отсидел в колонии, там было нормально. Потом перевели в лагерь. Не знаю, сумел бы я там выжить, но в моём бараке оказался человек, который меня защитил. Этого человека уважали и я довольно спокойно досидел год. Ему оставалось ещё два с половиной, когда я освободился. Он дал мне адрес детдома, под Ригой. Там была его дочь. Мы с мамой вернулись в Ригу, стали навещать девочку , брать к себе. Потом он вышел. Он припрятал хороший капитал. Заплатил кому надо и стал директором пансионата. У него был друг, директор гостиницы, он хорошо знал это дело, помог Семёну. Потом Семён Яковлевич купил домик неподалёку, забрал дочь. Я стал его помощником, мы много лет работали вместе.. Так что десятилетку я закончил в колонии, там же  учился на механика- моториста. Свой катер чиню сам. Там же выучил русский.
-У тебя хороший русский язык, язык культурного человека.
-Семён Яковлевич - еврей из России. Я был его переводчиком. В Латвию он перебрался уже немолодым. Женился на латышке. Жена  рано умерла, а его посадили. Когда-то он был адвокатом.
-Это на его дочери ты женился.
-Да. Ей тоже по-русски говорить со мной легче, чем по-латышски. Она в меня влюбилась ещё ребёнком, в детдоме. Потом выросла. Вышла замуж. Неудачно. Вернулась к отцу. Когда отец тяжело заболел, мы ухаживали за ним вместе. Сблизились. Тогда он попросил: « Женись на ней» . Я женился.
- У тебя есть ребёнок?
-Это очень грустная история, Надя. Магда была беременна. Гладила бельё. Её ударило током от утюга. Мальчик родился здоровым и красивым, но электрический шок подействовал на его мозг. Он никогда не будет полноценным ребёнком. После родов у Магды были какие-то осложнения. Ей сделали операцию. Она не сможет больше иметь детей.
-Бедная женщина.
Надя сжалась а комок. Что она делает здесь, в его постели? Надя подняла голову и попыталась встать, но Иварс  прижал её к себе, к своему плечу.
-Я ожидал, что ты расстроишься. Дослушай до конца. Когда Магда поняла, что с ребёнком что-то не так, она перестала со мной разговаривать и перестала   выходить на улицу. Я говорил ей, нельзя себя хоронить, надо нанять нянек. Потом она мне объявила, что мы должны расстаться. Я не мог понять, что происходит. Я требовал хоть каких-то объяснений. Тогда она открыла мне свою тайну. Оказывается, она просила отца, чтобы он заставил меня  на ней жениться. Семён очень удивился, сказал, что это не в его силах и посоветовал ей молиться богу. Она молилась и ничего не происходило, тогда она со злости помолилась дьяволу и все получилось. Но дьявол всегда берёт дорогую цену за свои услуги и вот теперь у неё такой ребёнок.
 Я пытался её убедить, что это просто совпадение, не помогло. Мои просьбы не отлучать меня от ребёнка не помогли, беседы с психиатром тоже. Магда всегда была странной девочкой. Они с Янисом живут отдельно. Мы не разведены. Я их навещаю в субботу или в воскресенье, иногда остаюсь там ночевать.  Магда всю себя посвятила Янису, никаких нянек. Она сама много с ним занимается, к нему приходят на дом специальные учителя.. Магда и Янис имеют всё, что можно иметь за деньги, много путешествуют. Сейчас они в Венгрии, на Балатоне. Всё, Надя. Спать.

После нескольких секунд  тишины Надя спросила: «А мама?».
-Что мама?
-Она жива?
-Жива и ещё работает детским отоларингологом. Если у тебя заболит горло, я тебя к ней отведу.  Спи!

Утром Иварс поднял её рано, они выпили кофе, съели по бутерброду и уехали. Журнал с её двойником лежал у неё в сумке. Она решила доспать ещё пару часов и звонок Иварса застал её в постели. Он сказал, что сегодня к нему приедут важные для него гости. «Что за люди?»,-спросила Надя.  Один – председатель колхоза или совхоза. Он поставляет продукты для пансионата. Второй - его приятель из обкома партии. Они хотят отдохнуть и он, Иварс,  должен им обеспечить хороший приём. «Сочувствую, Иварс!» Иварс засмеялся. «Когда же мы увидимся?» Он ответил , что обычно он проводит время вместе с гостями, составляет им компанию и будет выглядеть странно, если на этот раз он поступит по-другому. «Прости, но это часть моей работы, деловые связи.  Я буду занят до понедельника.» Иварс попросил в понедельник утром дождаться его звонка, они вместе пообедают. Как всегда всё продуманно и чётко.

Председатель совхоза и партийный бонза. Весёлая компания!  Теперь они не увидятся целых три дня. Надя нахмурилась, потом подумала, что до их следующей встречи она  успеет как следует загореть, успокоилась  и снова зарылась в одеяло.

               
                Гл.24(Странное  предложение)

 После обеда Надя пошла на пляж  и легла с книжкой недалеко от лестницы, подставив спину солнцу. Она услышала шаги и подняла голову. Григорий Михайлович, одетый в светло-серый костюм, довольно неуклюже сел рядом с ней на песок.
-Ах Надя! Видите, что вы делаете с немолодым, солидным человеком!
-Какие ваши годы, Гриша!
-Я хочу попрощаться, Надя. Я уезжаю на вокзал прямо сейчас, меня ждёт машина. Я видел вас и я знаю, кому принадлежит автомобиль, в который вы садились. Я хотел предостеречь вас, Надя, это опасный человек. Вы можете попасть в очень неприятную историю. Будьте осторожны. Если вы хотите узнать больше, позвоните мне, когда приедете. Я надеюсь, за эти две недели ничего не случится. До свидания, Надя!
-До свидания, Гриша!

К вечеру воскресенья Надя уже выглядела как сторожил. Её кожа легко схватывала загар и редко обгорала.  Для лица было уже достаточно загара и на пляж теперь Надя ходила в шляпе. После нескольких попыток с ней познакомиться все поняли, что она предпочитает держаться особняком и её общение сводилось к разговорам в столовой.  Да, ещё одна интересная подробность: Надя случайно увидела секретаршу Иварса . Высокая девушка с крашеными рыжими волосами разговаривала с женщиной из обслуги перед  дверью «Администрация» и потом зашла туда. Надя приоткрыла дверь, увидела её за столом и сделала вид, что ошиблась. Женщина в форменной одежде, с которой разговаривала рыжеволосая секретарша, везла столик на колёсиках с чем-то прикрытым белоснежными салфетками. Надя поднималась по лестнице к себе в номер и видела как она направилась в сторону дверей в бассейн и сауну. На дверях висела табличка : «Закрыто». Видимо там и происходил приём важных гостей.
 
 "Скорее всего Иварс соблюдал осторожность не из-за жены. Какие могут быть у меня претензии? Я неожиданно влетела в его размеренную жизнь и скоро улечу. «Как беззаконная комета среди расчисленных светил…».  Он ведь и не предлагает мне остаться. Слишком много препятствий: жена с больным ребёнком, секретарша и … Как он сказал? Большое и беспокойное хозяйство, нет, наследство. Лучше об этом не думать, я всё равно в этом теневом бизнесе ничего не понимаю. Только то, что это не безопасно и можно угодить в тюрьму. Не смотря на все сложности, он впустил меня в свою жизнь и много рассказал о себе. Мне трудно оценить его откровенность, наверное, это  дорогого стоит. Откуда возникает это чувство близости? Они прямо как разлученные брат с сестрой из индийского фильма. Брат с сестрой, которым можно спать друг с другом. Почему он так странно смотрит на меня, когда… Холодный взгляд патологоанатома… или хирурга."
 
 Надя вспомнила фотографии в журнале.
 "Интересно, если бы не было этих фотографий, он бы забыл меня или нет? Неужели я действительно выгляжу так, как эта полячка в журнале?  Что имел в виду Григорий Михайлович, говоря, что он опасный человек? Его незаконную деятельность? Ну не воровство же. В пансионате идеальная чистота и кормят так, что если и воруют, то уж гораздо меньше, чем в других местах.  Что за ним уже следят, хотят на чём-то поймать? Надо ему передать этот разговор, пусть сам решает, что делать."

Иварс позвонил в понедельник около одиннадцати. Назначил встречу на час тридцать там же, где обычно и прибавил: «Нам нужно с тобой поговорить.»  По голосу Иварса Надя  поняла, что свидание вряд ли закончится в постели. Поговорить действительно нужно и она попыталась настроится на деловую встречу. На этот раз Иварс уже её ждал. Она села в машину , они поздоровались и поцеловались прижавшись друг к другу щеками. Он был в светлых брюках и зелёной рубашке с короткими рукавами. Как же он всё-таки хорош! Надя любовалась им с тщеславной мыслью: вот такой мужчина, красивый, богатый, зрелый, бросает свои дела, чтобы побыть с ней. Она посмотрела на его руки, мускулистые, слегка загорелые, покрытые золотистыми волосами и еле подавила стон, такая волна желания поднялась и перехватила горло. Иварс оглянулся на неё. Надин голос прозвучал хрипловато.
-Куда мы едем?
-Здесь есть один подвальчик. Днём там мало народу. У них обычно не кормят, только закуски, но нам что-нибудь сделают.
Неожиданно Иварс резко свернул в переулок и остановился.
-Пересядь на заднее сиденье.
Надя вышла из машины и села сзади. Иварс проехал ещё немного, встал у стены летнего кинотеатра под деревьями и пересел к ней. Он сразу потянул её к себе и они начали целоваться как любовники, которые долго ждали встречи и наконец встретились. Он гладил её грудь поверх блузки, её отвердевшие под его рукой соски.
-Как хорошо, что на тебе широкая юбка! Повернись ко мне спиной. Вот так, ближе ко мне.
 На этот раз всё продолжалось недолго, но внезапно вспыхнувшее желание было настолько сильным, что Надя довольно много успела за это время. Теперь она знала, что она должна сделать и, когда Иварс отодвинул её от себя, она не теряя ни секунды, наклонилась и ртом помогла ему кончить.  Иварс застегнул брюки, поправил рубашку.
-Ты как?
-Я в порядке. Всё хорошо , Иварс, правда.
-Я не предполагал, что так получится, даже не взял презерватив.
-Оказывается и у тебя, Иварс, не всё происходит по плану.
-С тобой, Надя, всё всегда происходит не по плану.

 Иварс отъехал от стены. Надя пересела вперёд и через несколько минут они остановились у помещения в полуподвале с надписью на латышском. Надя поискала надпись по-русски и не нашла. Для Нади это выглядело как пивная и, скорее всего, это и была пивная.
-Что ты будешь есть?
Мысль о пиве, прохладном пиве, потянула за собой все остальное.
-Я хочу пива, сосисок и жареной картошки. Да, и салат из свежих овощей.
-Какой ты удобный клиент , Надя. Можно я немного откорректирую твой заказ?
Салат из свежих овощей превратился в салат из тонко нашинкованных капусты, болгарских перцев, огурцов и ещё чего-то под острым, чуть сладковатым соусом, сосиски превратились в свежеподжаренные  домашние колбаски, жареная картошка осталась жареной картошкой, а пиво- холодным  пивом в глиняной  кружке. Они оба проголодались и какое-то время ели молча.
-Я сегодня вечером занят. Мы можем встретится завтра, но до этого я хотел с тобой поговорить. Я сейчас оказался в сложном положении.
-Я понимаю.
-Ты имеешь в виду мою жену и мою секретаршу? Она, кстати, вполне связала твоё появление  и то, что я перестал ночевать в пансионате, но не в этом дело. Дело в том, что после смерти Семёна Яковлевича не все согласны с тем, что его дела перешли ко мне.
-Ко мне подходил Гриша. Помнишь, мужчина смотрел нам в след. Он сказал, что ты опасный человек и у меня могут быть неприятности.
-Я узнал, кто он. Журналист-международник. Выступал по телевидению. Наверняка связан с КГБ. Выходил он из казённой машины. Что же ты об этом думаешь?
-Думаю рискнуть.
-Пока открытой опасности нет. Если она возникнет, ты немедленно уедешь.   
 -А как же жена и секретарша?
-Мою жену не тронут. Имя её отца пока её защищает. Яна для них источник информации, её не тронут тоже. Я решил поговорить об этом, потому что не могу сейчас ничего тебе предложить.
-Ты не обязан мне что-то предлагать.
-Надя! Ты опять пытаешься делать вид, что мы друг другу никто. Ты захлопываешься как ракушка от любого прикосновения. Я уже стал сомневаться, нужно ли тебе то, что я собирался тебе посоветовать. Теперь вижу, что нужно. Обещай выслушать меня спокойно. У нас сложилось что-то вроде клуба. Туда входят несколько близких друзей. Мы встречаемся время от времени и занимаемся, не пугайся, групповым сексом. Это предложил мне  мой врач, когда погибла Ирена. Он считал, что это хорошая психотерапия. Я не знаю почему так, но это работает. Избавляет от внутренних конфликтов, ставит секс на то место, где он должен быть.
-Я не понимаю…
-Ты не поймёшь, пока не попробуешь. Не бойся, мы начнём постепенно, чтобы не было слишком сильного шока.
-Ты сказал, что мне это нужно. Почему?
-Посмотри сама. Тебя мучает обида и чувство вины одновременно. Ты обвиняешь свою мать за то, что она не любит тебя и пытаешься добиться её любви, точно также с твоим мужем. Ты не в силах проститься с тем, что прошло. Тебя до сих пор беспокоят твои отношения с твоими бывшими. Ты стала недоверчива, отовсюду ждёшь обиды. Слишком много драмы. Жизнь и без того сложна и не всегда приятна. Можно не спать вместе, но продолжать любить и не страдать от этого. Можно спать  с тем, с кем тебе хочется, и не мучиться  непременным чувством  вины. Нужно только правильно оценивать то, что происходит.
-И ты думаешь…
-Я знаю. Я испытал это на себе. У тебя тоже есть шанс это испытать. Сегодня у меня вечер занят. Если ты решишься, завтра вечером мы попробуем что-нибудь, но сначала ты должна сказать «Да». Позвони мне сегодня до шести. И давай пока не будем об этом больше говорить. Пойдём. Пора.

 На обратном пути оба молчали. Надя была ошарашена тем, что сказал ей Иварс и задета, конечно. С этим предстояло разобраться.
-Только один вопрос, Иварс. Ты думаешь наши отношения не изменятся после этого?
-Всё изменится после этого, потому что ты сама изменишься. Но если ты спрашиваешь, останемся ли мы близкими людьми, я уверен, что  да. Может быть станем даже ближе друг другу. Я не был с тобой добрым дядюшкой и пока ничего не изменилось, верно? Если бы моя сестра была в таком же состоянии, что и ты, я бы ей тоже предложил попробовать, не со мной, конечно. Не бойся, ты в любой момент можешь сказать: «Нет».
 
 Надя переоделась у себя в номере и вышла на пляж. Думать можно было и под солнцем. У неё не хватало терпения лежать подолгу на спине, чтобы загорел живот, и теперь она решила думать именно в этом положении. "Иварс задумал это ещё тогда , после моей истерики, но сомневался. Вероятно в тот раз, когда  Вилли напоил Игоря,  он рассчитывал на что-то подобное. Иварс отменил поездку и предложил мне остаться. Тогда он относился ко мне серьёзно. А сейчас?  Действительно он хочет мне помочь или он хочет помочь себе освободиться от меня? Хочет отпустить меня с лёгким сердцем, потому что не может оставить. А ты, Надя? Ты тоже хочешь  уехать с лёгким сердцем? Он прав в одном: из одной драмы я тут же сваливаюсь в другую. Если бы он предложил тебе остаться, ты осталась бы? На каких правах? Старого друга? Ну, а если отбросить отношения с Иварсом, хотела бы я перебраться сюда с Серёжей? Нет. Я могла бы здесь остаться только в одном качестве: его жены, не обязательно официальной, но жены, постоянной и единственной подруги. Сейчас это невозможно. Хочет ли он, чтобы я его ждала ? И чего ждать? Когда он выпутается из своих неприятностей? Когда он бросит жену с больным ребёнком? Нет, так нельзя, об этом даже думать стыдно. В таком случае, будь что будет.  Я попробую то, что он предлагает. А вдруг там будет председатель колхоза или кто-нибудь из обкома? Интересно, могла бы ты, Надя, переспать с секретарём обкома? Теоретически, да, могла бы. Если есть секретари обкомов, от которых не тошнит с первого взгляда. Глупости! Иварс не станет меня так подставлять или уж я совсем ничего в нём не понимаю.  Скорее всего скоро на сцене появится Вилли. Неужели эти развлечения действительно производят исцеляющее действие? Как-то не верится. Но любопытно. Любопытство сгубило кошку. Интересно, чем он так занят сегодня, утешает секретаршу?"

Решение было принято задолго до шести часов. Надя вернулась в номер и набрала телефон Иварса. Когда она услышала его голос, то сказала:  «Я говорю: «Да»,- и повесила трубку. Иварс позвонил на следующее утро и назначил встречу на том же месте в тот же час.


                Гл.25(Мария)
                Когда они подъехали к коттеджу ещё не начинало темнеть. Дом прогрелся за день, внутри было душно и они вышли в сад. Когда-то этот сад был очень ухоженным, но уже стало видно, по отросшим веткам, по нестриженной траве, что никто не заботится о нём больше.
-Тебе нужен садовник.
-Ты права. Надо поговорить с соседями.
-Мы кого-то ждём?
-Да. Я скоро поеду на станцию, привезу одну милую девочку. Она не в первый раз помогает новичкам и знает, что нужно делать. Я тебе потом расскажу её историю. Сейчас она замужем, но не отказывается от участия, когда её приглашают.

 Иварс принес для Нади бутылку лимонада из холодильника и высокий стакан, посмотрел на часы и уехал. Вернулся он через десять минут и привёз с собой худенькую черноволосую женщину. Её можно было принять за подростка. Смуглая, с мальчишеской фигурой с длинным византийским лицом, только глаза выдавали в ней женщину. Надя поразилась её взгляду. В нем не было оценки, настороженности, только доброжелательность. Наде вдруг показалось, что она видела эту женщину во сне. «Мария»,- протянула она руку для пожатия. «Надежда»,- пожала руку Надя. Они вернулись в дом. «Запри калитку»,-  попросила Иварса Надя. « У вас удивительное лицо. Вы похожи на египтянку или цыганку.»,- Надя сказала это, чтобы не сидеть молча. « Моя мать туркменка»,- ответила Мария.- «Сбежала с моим отцом из семьи.»
-Отец латыш?
-Нет. Русский. Убежали подальше, чтобы не нашли.

Вернулся Иварс. Надя увидела как просияли её глаза. «Неужели Иварс не понимает? Не может быть!». Иварс налил им по бокалу вина. Надя и Мария выпили несколько глотков. Мария первая поднялась и взяла Надю за руку: «Пойдём.»,-шепнула она и улыбнулась. Надя послушно пошла за ней в спальню. Они сели на кровать и Мария начала медленно раздевать Надю. Расстегнула и сняла её блузку без рукавов, Надя встала и сама расстегнула пояс на юбке, Мария потянула юбку вниз и юбка упала на пол. На Марии был надет только сарафан, с лямками, завязанными бантом на шее. Надя потянула за лямку и развязала бант. Перёд сарафана упал Марии на колени. У неё была очень маленькая грудь с большими коричневыми сосками. Мария нагнулась к Наде и расстегнула ей сзади лифчик, потом сняла его. Надя почувствовала, что эта игра её возбуждает. Она провела пальцами по груди Марии, потом нагнулась и взяла её сосок губами, потрогала языком. Мягкие руки Марии коснулись Надиной груди, её сосков.  Надины любовники использовали  те же ласки, только теперь  руки были мягче и прикосновения нежнее. В возрастающем возбуждении не было ожесточения, оттенка ярости, Наде только хотелось приласкать и успокоить Марию, готовую выполнять любую роль, разделить любую игру, чтобы увидеться с Иварсом. Где же Иварс? Надя встала и потянула за руку Марию. Мария встала рядом с ней. «Ты очень красивая.» -сказала Мария. «У тебя такая нежная кожа.»  Надя наклонилась и поцеловала Марию в губы, потом ещё раз, крепче и ещё раз, так, что их языки встретились. Она видела, Мариины глаза стали косить, значит она тоже сильно возбуждена. Надя подумала, что ей никто не нужен кроме Марии, но она плохо представляет себе, что делать дальше. Мария сняла последнее, что оставалось на Наде – трусики. Надя помогла сарафану Марии упасть у её ног. Мария легла на постель и поманила Надю. Когда Надя поставила колено на постель, чтобы лечь, она оглянулась и в дверях спальни увидела Иварса. Он стоял одетый и наблюдал за ними.

 Надя легла рядом с Марией и прижалась к ней, поцеловала её в губы. Свободной рукой она гладила Марию по спине . Мария оттолкнулась рукой от кровати и Надя оказалась на спине, а Мария на ней. Мария целовала Надю спускаясь к животу, потом села на колени у Нади между ног. Она пальцами раздвинула складки кожи внизу живота и провела языком у начала этих складок. Провела легко, но ощущение было невыносимо острым. Надя громко застонала и одной рукой вцепилась в простыню, а другой в чёрные блестящие волосы Марии. Мария продолжала свою нежную работу над Надиным телом. Когда оно покрылось испариной, требуя немедленной разрядки, она рукой проникла к Наде внутрь, ладонью вверх, и сделала несколько движений. Мощная волна поднялась в Надином теле , заставляя её выгнуться дугой. Несколько секунд Надя приходила в себя. Она хотела сделать то же самое для Марии. Она заняла над Марией то же положение и начала делать те же движения языком, но мужские руки приподняли её бедра и Мария прошептала ей: «Не оглядывайся. Продолжай.» Надя старалась продолжить, подчиняясь тому ритму, который задавал, завладевший её телом мужчина.  Через какое-то время он отпустил Надю, она легла на бок и оглянулась. Это был Иварс и Надя испытала облегчение, оттого, что это был всё-таки Иварс. Иварс снял презерватив и подал Марии руку, помогая ей сесть на постели. Мария подползла к Иварсу на коленях  и, как показалось Наде, не совсем по сценарию, быстро оседлала его, обхватив сзади ногами. Мария впилась в него поцелуем, опёрлась руками на его плечи и  стала двигаться как челнок. Иварс кончил через несколько секунд. Он взял Марию за плечи отодвинул от себя и внимательно на неё посмотрел: «С тобой всё в порядке?».  Мария кивнула. Иварс освободился от неё и ушёл в ванную.
 Мария легла на подушку и лежала молча, закрыв глаза. «Иварс говорил тебе, что нужно делать и как?», - спросила Надя.
-Да. Так обычно и делают.
-Что делают?
-Составляют примерный план, кто и как будет участвовать.
-Ты всё сделала по плану?
Мария оглянулась и посмотрела на Надю.
-Тебе неприятно, что ты видела меня с Иварсом? Это пройдёт.
-Как к этому относится твой муж?
-Он ничего не знает.
-Ты считаешь это нормально, бегать от мужа тайком к старым друзьям?
-Ты имеешь в виду «изменять»? В этом не больше измены, чем во встрече с подругами.
-Ты так считаешь?
-Ты скоро тоже будешь так считать.
-А что тебе это даёт?
-Даёт силы для жизни.  Поднимает тонус. Даёт хороший секс с мужем.
 Иварс вернулся, в брюках, но без рубашки. Мария быстро встала, нагнулась, подняла с полу свой сарафан и скрылась в ванной. Иварс открыл шкаф и достал голубой халат, который Надя уже носила.
-Ты вела себя очень активно для новичка.
-Мария располагает к себе. Её сразу хочется приласкать, успокоить. «Полковника леди и Джуди О’ Грэди  лесбиянки обе в душе».
-Что? Ты лесбиянка? Я бы не сказал.
-Я шучу. Если бы на месте Марии была другая, я не вела бы себя так свободно. Мне показалось, что я когда-то видела её во сне.
- Дэжа вю. Я отвезу Марию, она торопится домой, и мы потом поужинаем вместе.
Пока Иварс отвозил Марию, Надя приняла душ и оделась. Она заглянула в холодильник, обнаружила там целую запечённую курицу, один большой помидор и один средний огурец. Надя отрезала от курицы по куску , разогрела на сковородке и порезала помидор с огурцом. Как раз в это время вернулся Иварс, он достал тарелки и  добавил в бокалы вина. Надя не хотела есть, пока  не проглотила первый кусок. Оказывается, она проголодалась. После ужина они вместе пошли покурить в сад.
-Как ты себя чувствуешь?
-Не понимаю. Не понимаю, что со мной произошло и почему я делала то, что я делала.
-Это значит, что самого главного – освобождения подавленных чувств, не произошло. Отсюда твоя необычная смелость, было бы естественней, если бы ты смущалась, протестовала, пыталась сбежать.
-Странно. Я же решилась на это и представляла, примерно, что меня ожидает.
-Поэтому ты заранее подавила все попытки протеста.
-Ты знаешь, что Мария любит тебя?
-Догадываюсь. Она жила у меня почти год. Её в четырнадцать лет изнасиловали трое подонков. Она два раза пыталась покончить с собой. Мы встретились случайно. Её пристроили работать курьером в редакцию. Я шёл к моему знакомому, двери лифта уже закрывались, я зашёл в лифт в последний момент . Она уже там стояла и так испугалась, что у неё началась истерика. Мне понадобилось немало времени, чтобы её успокоить. Тогда я и узнал её историю. Дома она со всеми поссорилась, ночевала у друзей. Я предложил ей пожить у меня. Как-то так получается, что ко мне часто попадают женщины, которым нужна помощь. Она сама пришла ко мне в постель. Ей нужно было переступить через свой страх  и она решила, что я -  это самый подходящий для неё вариант. Я не обманывал её. Тебя это волнует? Я сразу предупредил её, что мы с ней только друзья. Мария согласилась прийти в наш клуб и поучаствовать в наших встречах. Она замужем, у неё двухлетний ребёнок,  но всегда готова помочь, говорит,  для неё это сильный допинг.
-Тебе не кажется, что она сюда ходит ради встреч с тобой?
-Она ходит и на те встречи, где меня нет. Но сегодня она вела себя странно.

 Иварс постелил свежее бельё.  Наде было неуютно спать голой и Иварс нашёл для неё  свою старую мягкую рубашку. Они легли спать обнявшись. Выключили свет. Надя вспомнила тот взгляд Марии на Иварса и ей стало невыносимо грустно, даже слёзы навернулись. Она прижималась к Иварсу и ворошила пальцами волосы на его груди. В конце концов Иварс начал целовать её щёку и губы и они занялись любовью как супруги, не торопясь и не подгоняя друг друга и Иварс был с ней нежен и ласков, как никогда раньше.

 Утром Иварс встал рано, они выпили по чашке кофе и уехали. Надя как всегда открыла в номере  окно и приготовилась ещё поспать. Позвонил Иварс. Он предложил встретиться в четверг в семь и добавил: «Если ты после этой встречи не проклянёшь меня и не сбежишь, мы в пятницу вечером попозже поедем в Ригу, там переночуем и я покатаю тебя по городу. Хорошо?»
-Хорошо!


                Гл.26(Вилли)

 "Хотела бы я знать, что скрывается под этим «если». Хотя догадаться можно. Хорошо? Может быть это и будет хорошо, в чём я лично очень сомневаюсь.  Десятого июля мой день рождения, сказать Иварсу или не стоит? Получится, что я напрашиваюсь на подарок. Нет, не стоит говорить. Всё! Надо выкинуть лишние мысли из головы и ещё погреться на солнышке, пока не испортилась погода. Надя вчера разговаривала с тётей Зоей, у них всё в порядке. Тётя Зоя обижается, что Надя  звонит  каждый день: «Ты что? Нам не доверяешь?». Смешная. Своих детей нет. Ей трудно понять, как страшно от них отрываться. Наверное, нужно было взять Серёжу с собой, как-нибудь бы устроились."
Надя неудачно подумала о том, что было бы, если бы бабушка или тётя Зоя узнали… Она три раза громко сказала «Мяу!» , чтобы прогнать эту мысль и не додумывать её до конца.
 Надя привыкла к тому, что Иварс ничего не забывает. Раз он не упомянул об ужине, значит надо поужинать заранее. Она  приняла душ, вышла и посмотрела на себя в зеркало. Она уже загорела так как ей хотелось загореть, до сильного контраста между узкими полосками белой кожи там, где был купальник и остальным телом. Она повернулась и попыталась увидеть свою спину.
 
 Спина всё-таки загорела сильнее живота. Оставшиеся дни она будет на пляже лежать на спине, пусть загорает живот. Что она оденет сегодня? Она наденет свою прямую короткую джинсовую юбку, длинную марлёвую кофту заправит внутрь и в пояс проденет белый ремешок. На ноги – белые босоножки без каблука . На плечо её белая сумка с отделкой из плетёной соломки. Вроде неплохо.

 Надя спустилась в столовую, съела свою любимую творожную запеканку , выпила чай и не торопясь пошла к месту их встречи. Она старалась не думать о том, что ей предстоит, но её уже потряхивала нервная дрожь. Машины Иварса ещё не было и Надя закурила. Она успела сделать две-три затяжки, когда подъехал пунктуальный Иварс. Надя бросила сигарету и села к нему в машину. Иварс посмотрел на неё.
-Ты дрожишь. Ты когда-нибудь прыгала с вышки?
-Нет.
-Прыгать всегда не хочется, приходится сделать усилие, чтобы прыгнуть, заставить себя.
-Ты это к чему?
-Тебе сегодня придётся сделать это усилие. Но ты…
-Я помню. Посмотрим.

 Они подъехали к коттеджу засветло. В доме , прогретом за день было очень тепло. Иварс сразу пошёл в кухню – открыть окно. Надя прошла в гостиную, ей навстречу встал мужчина, плотного сложения с рыжеватыми вьющимися волосами и такой же бородой. На нём был хороший светлый костюм, белая рубашка – верхняя пуговица расстёгнута, галстук приспущен. Понятно. С работы. Не заезжая домой. Как бы задержался на работе.  Он подошёл, поцеловал её руку и сказал: «Привет, Надя! Ты выглядишь сногсшибательно!» Вилли! Это Вилли! Коротко стриженый крепыш Вилли теперь прибавил в весе, отпустил бороду, ну просто викинг.
-Здравствуй, Вилли! Я тебя не сразу узнала.
-А ты совсем не изменилась за эти годы, только стала ещё красивее.
-Спасибо. Как странно, Вилли, тогда тебе не удалось заманить меня на прогулку с сюрпризом, и вот, через столько лет, это всё-таки случится.
-Тогда я преследовал только свои интересы, у меня и в мыслях не было…
-Не было?
-У меня там всякие картинки мелькали, конечно…
Вошёл Иварс. Принёс стакан с прозрачной жидкостью, дал его Наде. Надя отхлебнула. Джин с тоником. «Только не всё сразу»,-попросил Иварс. Себе и Вилли он принёс стаканы с чем-то жёлтым.
 
 "Вилли простой. Вон как ест меня глазами. Никакая психотерапия ему не нужна, главное потрахаться с бабой, которая ему нравится, за этим он сюда и ходит. С ним по крайней мере всё понятно. Всё-таки он очень напоминает Игоря. Интересно, во всех ли отношениях?"
Иварс осторожно взял у неё из рук стакан.
-Потом допьёшь.
Он взял её за локоть и зашёл с ней в спальню.
-Разденься и ложись, постарайся успокоиться.

 Надя разделась, легла и укрылась простынёй, потом отбросила простыню и закинула руки за голову, одна нога согнута в колене, другая выпрямлена. Прошло несколько долгих минут, прежде чем вошёл голый Иварс. Надя залюбовалась им. Иварс был отлично сложён и светлые волосы золотились на его ногах, в паху, на груди и на руках. Надя улыбнулась, протянула к нему руку.
-Ты похож на античного героя. 
   Иварс прилёг около неё и стал целовать её в губы , поддерживая её голову рукой. Неожиданно чьи-то руки коснулись её груди, Иварс отпустил её голову и она увидела Вилли. Вилли мял её грудь и жадно смотрел на её тело. У него уже наступила полная эрекция и Надя невольно засмотрелась на это мощное орудие. И в  этом они с Игорем похожи . Вилли перехватил её взгляд, она не удержалась и сделала ему «большие глаза». Вилли довольно засмеялся. Иварс не видел её гримасы и не понял, что произошло. Он гладил её тело, целовал внутренние стороны её бедер.  Потом он подвинул её на край постели  и встал рядом. Его член находился на уровне её рта и она сделала то, чего от неё ждал Иварс: взяла его член в рот и начала посасывать его и трогать языком. Иварс придерживал её голову и делал те движения, которые не могла делать она сама в таком положении. В этот момент Вилли раздвинул её ноги и быстро вошёл в неё, только тут её охватила паника. Всё это было так неправильно, ей казалось она сходит с ума. Вилли заполнил её всю и сразу достиг того места, которое давало ей такие острые ощущения, они нарастали с каждым движением, Иварс не давал ей остановиться, она хотела оттолкнуть их руками, но её руки держал Вилли и это безумие продолжалось и продолжалось и у неё совсем помутилось в голове. Она билась в каких-то конвульсиях, пока Иварс не кончил и не отпустил её, тогда и Вилли быстро вышел и фонтанчик его спермы излился ей на живот. Вилли встал, положил ей на живот полотенце. Они оба ушли. Вилли вернулся одетым, протянул ей записку и заговорщицки подмигнул. Надя взяла листок из блокнота. Можно было даже не смотреть. Это номер телефона. Сделал тайком, значит не уверен, что Иварсу это понравится. Куда же она это спрячет? Ах да, здесь её одежда. Надя встала и положила бумажку с телефоном в карман юбки. Ей нужно принять душ. Выйти и встретится с кем-нибудь из них она не хотела. Почему не приходит Иварс? Надя свернулась калачиком на постели и натянула на себя простыню.
 
 Она проснулась, когда Иварс вошёл и включил свет. Надя щурилась и не могла разглядеть его лица. «Мне нужно принять душ.» Иварс молча достал халат и подал ей. Что-то не так. Надя накинула халат, и, не глядя на Иварса, пошла в душ. Она долго стояла под горячими струйками.   Что происходит? Что-то пошло не так как он рассчитывал? Что именно? Он зол на себя или я стала ему неприятна? Я прыгнула с вышки, заставила себя. Был момент испуга и паники, но они его ожидали. Ты этого хотел, Иварс!

 Надя вернулась в спальню, там никого не было. Она оделась и вышла в кухню. Иварс стоял и курил в открытое окно. Он почувствовал её присутствие, она это видела по его спине, но не обернулся. Похоже, разбора полётов не будет. Может быть, вообще ничего больше не будет. Что-то внутри неё оборвалось и Наде стоило большого труда сказать: «Иварс , я готова. Мы можем ехать.» Он обернулся и наконец посмотрел на неё.
-Ты не хочешь остаться здесь?
-Мне не нравится твоё настроение.
-Ты права. Мне нужно побыть одному. И подумать.
-О чём же ты собираешься думать?
-Я пошёл на всё это, потому что хотел тебе помочь и ты хорошо сыграла роль несчастной женщины, а на самом деле…
-Что на самом деле?
-На самом деле тебе нужны острые ощущения, ты просто шлюшка.
-Я - шлюшка? Вы всё это придумали, а я… Удобнее, чтобы я была шлюхой, да? Что, Иварс? Я задела тебя слишком глубоко? Ты хотел освободиться от меня?
-Не льсти себе. Шлюхой ты, видимо, была всегда, я только помог тебе раскрыться.
-Иварс! Ты получил то, что  хотел. За что ты теперь меня наказываешь? За то, что я согласилась? Это жестоко и несправедливо. Ты ведь не просил меня подождать, пока что-то у тебя решится, верно? И сколько ждать? Всю жизнь, как Сольвейг?
-Ждать? А ты умеешь ждать? Ты не спала ни с кем полгода, потому что была подавлена бегством мужа, а теперь? Думаешь, я не чувствую? Даже Вилли заметил, какая волна желания от тебя идёт. Две недели -  и ты окажешься у кого-нибудь в постели.  Даже раньше! Вы же с Вилли собираетесь встретиться?
-А что, правилами клуба это запрещено?
 Иварс  подошёл и влепил ей пощёчину. Она не удержалась , сделала шаг в сторону, чтобы не упасть. Надя задохнулась от ярости и бросилась на Иварса. Он перехватил её руки и некоторое время держал их, пока она не прекратила попытки вырваться. Надя разрыдалась.
-Отвези меня обратно! Я завтра же уеду.
 
 Они ехали молча. У Нади продолжали катиться по лицу слёзы, она их смахивала пальцами, пропущенные стекали по шее и скатывались в ложбинку на груди.
Она плачет не из-за Иварса, от несправедливости. Он же видит всё, хоть бы слово сказал. Сделал мне больно и успокоился. Почему я  должна уезжать? Пусть сам не попадается мне на глаза. А я встречусь  с Вилли и ещё попорчу нервы и Иварсу  и его секретарше.
 
 При этой мысли Надя перестала плакать. Она выпрямилась и подняла голову. Иварс остановил  машину  у тротуара. Они приехали. Господи, почему так тяжело встать и выйти из машины? Она взялась за ручку двери и в этот момент Иварс положил свою руку на Надину, в которой была сумка.
-Не делай этого.
-Чего «этого»?   
-Не уезжай и не встречайся с Вилли. Я жалею, что я тебя обидел. Я не должен был так себя вести. Прости меня. Я буду ждать тебя здесь завтра в девять вечера, мы поедем в Ригу. Мы должны попрощаться хорошо. Я не хочу, чтобы ты уезжала такой как сейчас.
-Какой такой?
-Обиженной и злой. Обещай мне, что придёшь.
Надя прислушалась к себе. Там было пусто. Что сделано, то сделано. Обратно не вернёшь.
-Надя! Прошу тебя.
-Хорошо. Я приду. 
Надя вышла из машины. Она видела издалека как синий Фольксваген заехал на территорию пансионата.
 
                               
                Гл.27(Рига)

 На душе было скверно, но уже не так больно. Бежать она не собиралась. Идти или не идти на встречу, она ещё подумает. Слова и обещания не в счёт. Всё уже зашло туда, где смысл имеют только поступки. Как тогда сказал Иварс, восемь лет тому назад : «Ты уже попрощалась со мной, когда не пришла ко мне той ночью.»   Надя добралась до своей комнаты, открыла окно, согрелась под двумя одеялами и заснула как убитая. Она проспала завтрак и не вылезала из постели до двенадцати часов. Вяло собралась, пообедала и ушла подальше по пляжу, чтобы никого не встретить.

 Целый час она лежала животом кверху, потом пошла поплавать. Она медленно брела по воде и, как всегда, бессознательно оглянулась на взгляд. На дорожке у лестницы стоял Вилли и смотрел на неё. В том же костюме, что и вчера, с кейсом в руках. Интересно, кем он работает, этот викинг? К Вилли подошла рыжая секретарша и они ушли вместе. Надя продолжила свой путь по воде, потом поплыла, потом легла на спину и закрыла глаза. Обычно она старалась не мочить волосы, сегодня ей было всё равно. Она лежала с закрытыми глазами долго, очень долго и ей стало казаться, что её унесло далеко-далеко и вокруг только море и больше ничего. Картинка была настолько живой, что Надя испугалась и открыла глаза. Всё было на месте: пляж, люди, сосны, большой серый дом пансионата. Она поплыла обратно, села на полотенце, надела шляпу и солнечные очки. "Какая всё-таки глупость случилась вчера! Вся эта затея была глупость. Дура ты, Наденька, что согласилась на эти сомнительные игры."
 Вчера она испытала невыносимое смущение, на грани срыва, потом просто отключилась. И это всё. Для неё ничего не изменилось. А для Иварса? Надя опять разозлилась.

 "Самоуверенный кретин! Психиатр хренов! Зачем он вообще всё это затеял? Мало ему и без того приключений на собственную задницу! Конечно , удобнее, чтобы я была шлюхой, тогда хоть какая-то ясность. А так – не проглотить, не выплюнуть. Неужели это конец и вся эта близость, эта внутренняя связь близнецов, разлучённых в детстве, после вчерашнего исчезла, разрушена?  Тогда всё просто и все свободны.
Она решила.  Никуда она не пойдёт и не поедет. Если между ними всё ещё что-то есть – он найдёт способ её увидеть, если нет, значит нет.  Единственное светлое воспоминание от того, что было вчера –Вилли. Забавно. Вот с кем всё ясно и никаких драм! Если и был момент, когда я вела себя как шлюха, это когда я сделала Вилли «большие глаза». Но это была защитная реакция. Чтобы не чувствовать себя игрушкой, подопытным кроликом у них в руках. У Вилли, по счастью, есть чувство юмора. Иварсу его явно не хватает."

 Надя собиралась пробыть на пляже до ужина, но не выдержала и ушла к себе. Приняла душ, вымыла голову, намазалась кремом. Она одела джинсы, старую блузку и сверху куртку от спортивного костюма. Наряжаться больше не для кого. Надя взяла книгу, но читать не смогла. Сидеть в номере было невыносимо. Надо пойти пройтись по пляжу, уйти подальше, на случай, если Иварс попытается её разыскать. Перед зеркалом Надя зачесала назад ещё мокрые волосы. Зря она так долго лежала на воде кверху лицом. Появились красные пятна на носу, на скулах, на подбородке. Лицо лоснится от крема. Она промокнула  лишний крем полотенцем, но лицо продолжало блестеть. Черт с ним. Все тётки после пляжа так ходят.
 
 В начале  седьмого Надя спустилась в столовую.  Там, как назло, был Иварс.  Он разговаривал с парнем из обслуги. Надя попыталась пройти незамеченной, но Иварс обернулся, мельком посмотрел на Надю и вернулся к разговору. Здесь, на виду, он с ней разговаривать не будет, а потом она уйдёт. Он её, может, и не узнал в таком виде.

 Встреча с Иварсом испортила ей аппетит. Надя понимала: надо что-то съесть, иначе позже вечером будет голодно, но сумела в себя запихнуть только салат из помидоров со сметаной и холодный фруктовый напиток. Прежде, чем выйти из столовой Надя посмотрела: Иварса уже не было. Она быстрым шагом пересекла фойе и замерла перед стеклянными дверями. Сразу за дверью стоял Иварс и разговаривал с пожилой семейной парой из отдыхающих. Надя их знала и всегда при встрече останавливалась с ними поговорить. Они прониклись к Наде симпатией, приглашали её в гости и хотели познакомить с ней своих дочерей. Иварс оглянулся. Деваться было некуда. Надя толкнула дверь и вышла. «Надя!», -  Тут же её громко окликнул Иварс.
-Вас Надя зовут, я не ошибаюсь?
«Надя, Надя»,-добродушно подтвердила Зинаида Григорьевна.
-Вы, кажется, спрашивали насчёт поездки в Ригу? Я еду сегодня, сейчас. Если вы быстро соберётесь, то у меня есть для вас одно свободное место.
-Наденька, поехали! Поболтаем в дороге, не скучно будет.
-Я не готова.
-У вас есть пятнадцать минут.
Голос у Иварса стал ледяным, а взгляд железным. Или наоборот. Взгляд ледяным, а голос – железным.
-Я вас провожу, нам по пути.
 
 Иварс приоткрыл дверь и взял её за локоть. Небольшое промедление и сцена станет неловкой. Надя сдалась и вошла в фойе. У лестницы Иварса окликнул парень в белой куртке с полотенцем в руках и что-то сказал ему по-латышски. Иварс остановился в замешательстве. Он  отпустил её руку и Надя побежала вверх по лестнице. Она добежала до номера, захлопнула дверь и села на кровать. Можно запереться здесь. Глупо, как будто я боюсь разговора. Собраться и выйти как послушная девочка тоже глупо.  В дверь постучали. Иварс! «Открыто!» Дверь отворилась. «Надя! Почему я должен бегать за тобой? Собирайся! Неужели ты хочешь, чтобы всё так и кончилось? Мне нужно в Ригу и ты поедешь со мной. Здесь мы не сможем поговорить спокойно. Я буду ждать тебя внизу.»  Он ушёл. Надя сунула в сумку марлёвую блузку, трусы, лифчик, футляр с зубной щёткой и пошла к двери,  потом вернулась, взяла косметичку и вышла в коридор. В конце коридора Иварс разговаривал с кастеляншей. Он махнул Наде рукой. Она подошла и Иварс сказал: «Спускайтесь вниз к Зинаиде Григорьевне.» Надя медленно пошла по лестнице.
 К Зинаиде Григорьевне уже присоединился Михаил Абрамович, её муж, с объёмистой сумкой. «Наденька, а где вы потеряли нашего директора?». Надя развела руками.
-Вы с нами в Ригу?
-Да. Я давно хотела поехать.
-Что же вы не взяли экскурсию?
-Была экскурсия?
-Конечно! Мы не ездили, у нас там родственники. Они нам всё покажут и расскажут лучше, чем тот экскурсовод. У вас тоже родственники?
Зинаида Григорьевна дёрнула мужа за рукав.
-Нет. У меня в Риге друзья.
Иварс вышел.
-Подождите ещё пять минут. Я подгоню сюда машину.
Иварс подъехал и поставил Мишину сумку в багажник. «Ах, какая машина, конфетка, а не машина. Умеют же немцы делать, будь они все прокляты.» Зинаида Григорьевна снова дёрнула мужа за рукав. «Что ты меня дёргаешь? Ну что ты меня дёргаешь? Я знаю, что говорю. Я знаю, что Ивар Оскарович не антисемит. Если бы он был антисемит, я бы молчал. Если бы он был антисемит, я  бы вообще не сел к нему в машину.»

 Михаил Абрамович сел впереди, Надя и Зинаида Григорьевна –сзади. «Наденька, как там ваш малыш, вы ему звонили?»
-К сожалению у бабушки нет телефона. Я звоню моей тёте на работу, узнаю, как они там. Вчера звонила, всё было в порядке.
-Соскучились без него?
-Конечно! Я здесь купаюсь, загораю и всё время думаю, как было бы хорошо, если бы Серёжа был здесь. Песок мягкий, море мелкое, для детей –просто рай.
В разговор включился Михаил Абрамович.
-Надя, вы попали в такой пансионат, и, главное, в такое время, когда совсем нет молодёжи. Попозже здесь молодых людей и молодых девушек будет больше и вам тогда было бы повеселее. Завели бы романчик мимолётный, а, Наденька?
-Миша!
-Что , Миша! Лучше быть легкомысленной и весёлой, чем одинокой и грустной. Верно, Ивар? Я прав, Наденька? Можете не отвечать. Просто запомните мои слова. Когда мои дочери делают глупости, я их сначала ругаю, а потом думаю: зачем я их ругаю, кто знает, что им ещё в жизни предстоит испытать?
-Миша!
-Опять , Миша! Всё, я молчу.
-Я давно хотела спросить, где учатся ваши девочки?
Вопрос задала Надя, ей не хотелось, чтобы Миша молчал.

-Вы представляете, обе хотели быть зубными врачами, как мама и папа. Но разве в этой стране можно быть зубным врачом? Я им запретил! Я сел в тюрьму через год после свадьбы. Зина нашу старшую рожала без меня. Я пришёл, дочке уже три года. Зина сама вот настолько была от тюрьмы! Он показал двумя пальцами насколько. Зинаида Григорьевна хотела что-то сказать, но только махнула рукой и отвернулась.

-Я всё вижу, Зина! Я знаю с кем разговариваю, Надя всё понимает! Зину, беременную, следователь пожалел. Разве я хотел своим девочкам такой судьбы? Старшая пошла в педагогический, преподавание биологии на английском языке. Младшая попробовала в Иняз, со второго раза поступила.

-Замечательно. Я ищу работу, где может найти применение мой английский, может быть преподавание на курсах для взрослых. Что-нибудь в этом роде.
-Нашли?
-Пока нет, но я недавно стала этим заниматься.
-Надя, вы знаете сколько у меня знакомых? Я поспрашиваю, если вы не против?
-Что вы! Я буду вам очень благодарна!
-Оставьте нам свой телефон. Зина, запиши.

 Надя продиктовала им свой номер  телефона. Именно эти милые люди, помогут ей потом устроиться в бюро переводов. Разговор с ними вернул Надю к реальным проблемам и она вдруг совершенно успокоилась.
 То, что было с ней здесь  - фантасмагория, мираж, ночной кошмар. Настоящая её жизнь – там. Там, где её ребёнок, её работа, её друзья.
-О чём вы задумались, Надя?
-В Москве накопилось так много дел. Вот, думаю не уехать ли пораньше.
-Сколько вам ещё осталось?
-Неделя.
-Ну, Надя! Это глупо, упускать такой случай. Не уезжайте. Приходите к нам. Я вас в карты научу играть. Хотите -  в канасту, хотите- - в преферанс. Может быть, Ивар Оскарович составит нам компанию. Ивар, ты играешь в преферанс?
-Нет.
-Жаль. Ничего, Наденька, мы найдём вам партнёра.
-Спасибо. Если останусь – приду.

 Они въехали в город и Михаил Абрамович принялся объяснять Иварсу, как добраться до его родственников. Иварс никак не мог понять, где это.
- Это за Даугавой. Что же ты так плохо знаешь свой город, Ивар?
-Я плохо знаю свой город?
Надя видела как на скулах  у Ивара вздулись желваки. Они с Зинаидой Григорьевной быстро переглянулись. Надя покусывала губу, чтобы сдержать улыбку. Иварсу пришлось дважды остановиться и спросить дорогу. Наконец они подъехали к нужному дому. У подъезда Мишу и Зину уже встречали. Зинаида Григорьевна, перед тем как выйти, не забыла сказать, что, если у Нади что-то не получится с друзьями, она выделила голосом «с друзьями», Надя может позвонить сюда, к их родственникам , они с Мишей обязательно ей помогут и сунула Наде записку с телефоном. Она видела всю сцену их отъезда и сделала выводы. Иварс сказал: «Не беспокойтесь, я провожу Надю до самой квартиры.» Зинаида Григорьевна никак не прокомментировала  это заявление, только взглянула ещё раз на Надю, кивнула ей и ушла.
                                                
 «Старая лиса!», -это сказал Иварс, когда они отъехали.
-Ты давно их знаешь?
-Они первый раз приехали в пансионат, когда Семён был жив. Быстро с ним подружились и с тех пор ездят каждый год. Они-часть моего наследства. Я никогда раньше не предлагал отвезти их в Ригу. Сделаешь один раз и придётся это делать всегда. Мне нужно было что-то придумать сегодня, чтобы забрать тебя прямо от дверей пансионата. Ты ведь собиралась сбежать, верно?
-Верно.
-Надя! Может быть тебя это обидит, но я читаю тебя, как открытую книгу. Я ждал в столовой, хотел убедиться, что ты придёшь,  как мы договорились. Ты явилась в таком виде, я сразу понял, что ты не собираешься ехать. Нужно было не дать тебе уйти.
-Зачем такие сложности? Поговорить можно было бы и по телефону.
-Поговорить, да, а помириться –нет.
-Где ты живёшь?
-В центре. Здесь недалеко.               
 Они подъехали к осанистому дому начала века. Иварс поставил машину , они поднялись на третий этаж и вошли в просторную квартиру старого образца, чистую, хорошо отделанную, с лепниной на потолке. Паркет блестел, в каждой комнате у паркета был свой рисунок. Надя отметила, что убранством этой квартиры занималась женщина. Вряд ли мужчина выбрал бы красные шкафчики для кухни и красную в белый горошек занавеску. Обилие деталей, картин, декоративных фигурок, причудливая старинная мебель - всё выдавало женщину.
-Твоя жена не может сюда приехать?
-Она бывает здесь очень редко. Сейчас они уехали в Германию в клинику на обследование. Только не начинай опять переживать. Ты здесь  не можешь ни помешать, ни помочь.
-А ты?
-Надя, поверь, каждый раз, когда я с ними вижусь, я предлагаю жить вместе и получаю отказ. В этой квартире я тоже бываю редко. Ты знаешь, я живу при пансионате. Это удобно. Не надо, ни стирать, ни готовить, ни ходить в магазин. Кстати посмотрим, что нам Настя положила в холодильник. У нас есть белое вино, рыба, картошка, фрукты…Что ты будешь?
-Всё.  Давай поужинаем. Я почти ничего не ела сегодня.
-Это я испортил тебе аппетит? А как теперь?
-Мы с Зиной поговорили в машине о моём Серёже и я успокоилась. Ведь главное – это ребёнок.
-Ты говоришь, как Магда. Не повторяй её ошибку. Нельзя всю жизнь посвятить ребёнку. Это плохо и для тебя и для него. Тем более, что у тебя здоровый малыш. Жаль, ты не привезла его сюда.
-Я же не знала, что можно без путёвки.
-Если бы ты была с сыном, я бы не сделал этой глупости, не пригласил бы тебя в наш клуб. Это была ошибка, Надя, я признаю. Хотя тебе это может и пойдёт на пользу. Пострадавшим оказался я. Я теперь долго не смогу пить пиво с Вилли, а ведь он мой лучший друг. Он приезжал в пансионат два раза, искал тебя. Первый раз я его обманул, второй раз выгнал. Он задал мне простой вопрос: «Зачем ты это сделал?» Зачем я это сделал? Надя, с тобой я  постоянно веду себя как дурак. Ты простила меня?
«Зря я сюда приехала», - уныло подумала Надя и вслух сказала: «Иварс, давай поедим и ляжем спать».
 Иварс быстро и умело разогрел рыбу и картошку, накрыл на стол и откупорил бутылку вина. От первых же глотков легкого белого вина у Нади закружилась голова. Только сейчас она поняла, в каком напряжении она прожила этот день после злополучного сеанса «психотерапии». После ужина Надя сделала попытку помыть посуду, но Иварс сказал: «Потом.» Они пошли в спальню. Иварс дал Наде верхнюю часть своей пижамы, а сам надел нижнюю. Надя страшно хотела спать,  даже мысль о том, что это супружеская постель, никак её не обеспокоила. Иварс лёг и обнял её.
-Нет, Иварс. Не надо. Давай спать.
-Не так сразу, Надя, не так сразу.
Он поцеловал её глаза, щёки, нос.
-У тебя обгорел нос. Он будет облезать. Как жаль, что я не увижу тебя с облезлым носом. Мне было бы легче тебя отпустить.
 Надя повернулась на бок и лежала с закрытыми глазами,  усталая и безучастная.
-Не надо, Иварс, я не хочу.
-Не сердись на меня, котёнок, прости меня, моя девочка, прости меня, малыш…
 Иварс долго шептал ей ласковые слова, целуя и покусывая её ухо,  целовал её шею, потом - то место где шея переходит в плечо, наконец почувствовал её отклик и продолжал целовать и ласкать языком это место, пока Надя не откинулась к нему и не застонала. Иварс подвинулся, уложил её на спину, расстегнул пижаму и коснулся губами её груди.  Надя уже тяжело дышала, её ладони легли на  затылок Иварса, соскользнули на его плечи. Иварс приподнялся, надел презерватив и  сказал: «Встань на колени.»
-Давай по-другому. Я хочу видеть тебя,  целовать.
-Так я лучше достаю до нужного места.
-Да? А с Вилли…
 Она закрыла рот так быстро, что  у неё клацнули зубы,  и широко открыла глаза. Перед ней было лицо Иварса. Его лицо налилось кровью, покраснели даже глаза. Она испугалась, что Иварс  опять её ударит. Надя видела, что он сжал зубы и старается сдержаться. «Всё-таки ты …» Он не закончил. Дальше всё пошло совсем не так нежно, как началось. Надя в два движения его рук, оказалась в той позиции, о которой он просил. Он держал её за волосы. Было больно. Она попыталась одной ногой сползти с постели, чтобы получить опору, но это Иварсу совершенно не помешало. Он придавил её к постели другой рукой, так что она распласталась как лягушка.
-Иварс! Я тебя прошу…
-Молчи, Надя! Ты уже всё сказала.
 Он поставил ей на ягодицы колено, а рукой порылся в тумбочке. Надя почувствовала, что он мажет чем-то, то отверстие её тела, которое было ему доступно, мажет снаружи и изнутри. Надя задёргалась.
-Иварс, зачем это… Нет, Иварс!
-Успокойся! Я не сделаю тебе ничего плохого. Больно не будет. Тебе понравится.
 И голос у него был нехороший. Нельзя сказать, что совсем не было больно. Было чуть-чуть больно в самом начале, а потом её унесло туда, где не больно, не страшно и не стыдно. Как только он кончил, он покинул её и ушёл в ванную. Надя села на кровати. Он не должен был так с ней поступать. Вернулся Иварс. Он лёг на постель и закрыл глаза.
-Ты пользуешься тем, что я не могу уехать.
-Что тебя не устраивает?
-Ты даже не спросил меня, хочу я этого или не хочу.
-Извини, не успел.
Это звучало издевательски.
-Так нельзя, Иварс. Всё должно быть по-другому, или – никак.
 Иварс открыл глаза, похлопал рукой по постели рядом с собой.
-Иди сюда. Ты простишь мне то, что было, а я прощу тебе Вилли.
Надя взглянула на него и не сдвинулась с места. Иварс смотрел на неё холодно, без любви или участия.
-Скажи честно, ты сказала это нарочно?
- Знаешь, Иварс, я хотела бы выглядеть умнее и стервознее, чем я есть, но скажу правду: нет, не нарочно. Ты был так ласков, я очень расслабилась. Даже не в этом дело. Я живу с ощущением, что могу рассказать тебе всё, мне в голову не приходит выбирать слова. Конечно, вспоминать о Вилли было глупо, но я не хочу, чтобы между нами появилось что-то, о чём нельзя говорить.
 «Иди сюда»,- повторил Иварс. Голос его звучал намного мягче. Надя легла рядом с ним. Иварс укрыл её и себя одеялом и обнял её. Надя положила голову ему на плечо и руку на грудь. Иварс выключил ночник. Он поцеловал её в лоб  и тихо позвал: «Надя!»
-Что?
-Тебе совсем не понравилось, то, что я сделал сегодня?.
Надя невольно улыбнулась и Иварс плечом почувствовал это.
-Ах ты, маленькая шлюшка, ты улыбаешься! Тебе нравится жёсткий секс. Тебе нравится, когда тебя трахают в попку. Ну ка, скажи это вслух.
-Мне нравится, когда меня трахают… Мне нравится, когда ты меня трахаешь, Иварс. Всё равно как.
-И ты не хочешь встретится с Вилли?
-Нет, Иварс, нет. Вилли, он простой, понятный. С ним легко.
-А со мной тебе тяжело?
-Ты спрашиваешь? Я поклялась себе не плакать из-за мужиков. А здесь я рыдаю почти каждый день.
-Я постараюсь, чтобы ты больше не плакала.
Иварс опять поцеловал её и прижал к себе. Они уснули обнявшись.

 Надя проснулась среди ночи оттого, что Иварс зашевелился. Она подняла голову с его плеча и Иварс повернулся на бок. Надя тоже легла, как привыкла, на правый бок, но заснула не сразу. Напротив неё стоял комод из спального гарнитура, карельская берёза, все линии плавные, округлые –мебель богатых людей. Наде больше нравилась скупая обстановка у Иварса в коттедже.
Всё-таки Иварс добился своего, он стал относится ко мне легче, небрежнее. Слово «шлюшка», Надя,  начинает к тебе прирастать. Дура ты всё-таки! Кто тебя тянул за язык! Случайно это у меня получилось или не случайно? Трудно сказать. Но я сделала ему больно и не жалею об этом. Только как-то мне невесело. Не таким  я представляла себе наше примирение. Послепослезавтра мой День Рождения. Это будет самый  грустный День Рождения в моей жизни.
                               

                Гл.29(Человек в кепке)
   
 Утром они проснулись поздно. Иварс сварил кофе. Он предложил поехать погулять и пообедать где-нибудь в Старом городе. Место для машины удалось найти только около набережной. Они побродили по мощёным улочкам Старого города, постояли у Трёх Братьев, обошли вокруг Домского собора  и Иварс привёл её в небольшой уютный ресторан, название которого, как и путь к нему Надя, конечно, не запомнила.  Надя попросила рыбу и Иварс сделал заказ, Надя попросила пиво, но пиво было с возмущением отвергнуто и принесли бутылку белого вина. К ним подошёл мэтр, осведомился всё ли у них в порядке, извинился перед Надей и сказал, что хотел бы поговорить с Иварсом. Они отошли от стола и о чём-то беседовали минут пять. Надя наблюдала за их разговором: « Или его везде знают, или он ходит только в те места, где его знают.»  Иварс вернулся и сообщил, что у него деловая встреча в три часа. Наде лучше отдохнуть дома, а потом они погуляют по Риге.
                На пути обратно Иварс остановился на улице немного не доезжая до своего дома:
«Смотри Надя! Вот мой подъезд, третий этаж квартира слева. Вот ключи. Замки простые, ты легко откроешь. Дальше по улице с этой стороны – магазин. Моя встреча, скорее всего будет в ресторане. Ты купи что-нибудь перекусить себе на вечер и на завтрашнее утро. Возьми!» Иварс протянул ей сотню. «У тебя помельче нет?» «Разменяешь!»,- усмехнулся Иварс. Надя вышла, посмотрела, как Иварс отъезжает и медленно побрела в магазин.
  Она купила молока, творог, сметану, сыр, рижский тёмный хлеб и сладкие булочки. Пришлось купить холщёвую сумку, чтобы всё положить и Надя порадовалась, что такие сумки оказались в магазине. Она вернулась в его квартиру, положила всё в холодильник, сдачу на стол, прошлась по комнатам, заглянула из любопытства в комод и шкаф. Женские вещи отсутствовали, да и мужских было мало. Он здесь не живёт, только ночует время от времени. Всё так как он сказал. Надя выглянула в окно. Около дома Иварса у подъезда стоял человек в кепке. Надя видела его, когда входила. Он посмотрел на часы и сделал вид, что уходит, а теперь опять стоит.
 "Неужели Иварса  «пасут»? Может этот тип просто ждёт кого-то? Нет, навряд ли. Не выходит у нас  безмятежной и радостной прогулки. Иварс занят своими делами, неразговорчив. У меня тоже настроение не ахти. Почему он не замечает, что мне тяжело, обычно он такой чуткий."

 Наконец раздался звонок в дверь.
-Кто там?
-Это я.
Надя сразу заметила перемену в его настроении.
-Почему ты такой весёлый? Что произошло?
-Мне устроили встречу с очень влиятельным человеком. Встреча прошла хорошо. Надя, улыбнись! Перестань на меня обижаться. Я никогда и никого не ревновал, понимаешь? Даже Ирену. Я не сразу понял, что со мной происходит, поэтому пытался обвинять тебя. Я виноват, прости. Пойдем, пройдёмся!
-Проси прощенья за вчера.
В  глазах Иварса вспыхнули огоньки, Надя засомневалась, стоило ли говорить о вчера, и с облегчением выдохнула, когда Иварс рассмеялся. Иварс сел на стул и посадил Надю на колено, лицом к себе.
-Тебе же понравилось то, что было вчера.
-Мне было больно.
-Ты хитрая маленькая лицемерка. Я уверен, стонала ты вчера  не от боли. И Вилли ты вспомнила нарочно. Кто у кого должен просить прощения?
-Поцелуй меня.
-Если я тебя сейчас поцелую, мы окажемся в постели, а я хочу показать тебе вечернюю Ригу. Пойдём!

 Они вышли из дома в те первые часы сумерек, которые Надя особенно любила, пошли от дома пешком. Иварс уверенно вёл её по улицам и минут через двадцать они подошли к ратуше. Иварс говорил Наде названия домов и улиц, по-латышски и по-русски. Они обошли площадь. Вечерняя Рига с её подсвеченными фасадами, цветами, витринами маленьких магазинов и кафе выглядела даже уютнее и гостеприимней дневной. По улицам бродили толпы туристов, везде звучал русский язык, но даже бесцеремонность туристов смягчало вечернее освещение и красота улиц и зданий. Надя вспомнила то щемящее сложное чувство, которое вызывала у неё вечерняя Москва. Пожалуй, здесь оно не могло возникнуть. В этих улочках, в этих домиках с покрашенными балками хотелось пожить, они напоминали ей детство. Надя стала воображать, как бы она всё устроила внутри. Она искоса поглядывала на Иварса. Приятно было видеть его довольным, успокоившимся. Иварс заметил её любопытные взгляды.
- Я очень люблю Старый город. Все его дома, окна и стены, всё-  Домский собор, площадь у ратуши, булыжник на мостовой, замок. Особенно люблю вечером, когда не так заметно, что по его улицам ходят не те люди, которые должны ходить.
-Кто же должен ходить по его улицам?
Иварс засмеялся и обнял Надю. Они так хорошо походили друг другу по росту, его рука удобно ложилась на Надино плечо.
-Принцессы, волшебники, коты в сапогах…гномы и тролли.
-Гномов и троллей здесь полно, если приглядеться, вот принцесс и волшебников маловато.
-Надя, ты напрашиваешься!
-Чтобы ты назвал меня принцессой? Нет, я не принцесса, я твоя боевая добыча, твой трофей. Ты знаешь, я очень рано научилась читать и  читала всё подряд.  Никто не следил за моим чтением. Я воображала себя пленницей, грубый воин влюбляется в меня, но поначалу не хочет признавать это и обращается со мной как с рабыней. В этом месте,  я понимала, он должен был сделать со мной что-то, но я не знала тогда, что же делает воин с полонянкой. Отношения между мужчиной и женщиной ещё оставались для меня тайной. Теперь я знаю,  как именно поступает завоеватель с пленницей.
-Это я, грубый воин, варвар-завоеватель, а ты благородная девица, попавшая к нему в плен?
-Что тебя не устраивает? Как тебе больше хочется? Чтобы ты был рыцарь, огрубевший от походной жизни, а я пастушка – простушка, в которую его угораздило влюбиться?
-Ты права. Это мне больше подходит. Ты, конечно, не пастушка, ты – горожанка, дочь цехового мастера или купца,  может быть благородная девица из захваченного города, которую я спас от солдат. Надя, ты хочешь упрекнуть меня в том, что я с тобой жесток, что ты страдаешь от моей грубости? Завоеватель - пленница  - это то, о чём ты мечтала в детстве. Я – мужчина твоей мечты, признай это.
-Признаю. А ты признай, что любишь меня!
- Ты хочешь это услышать? Да, я люблю тебя, а  ты любишь меня, но этого мало для нашего счастья. Ты уедешь к своей жизни, я останусь со своей. Давай проживём эту неделю красиво. Кстати, я заезжал к маме, она в восторге от названия «Эндорфин», сразу спросила, кто мне его подсказал.
-Что ты ей ответил?
-Сказал, что неожиданно встретил старую подругу. Маме понравилось, что среди моих подруг есть такие.
-Какие?                -Которые знают, что значит «эндорфин». Мама до сих пор переживает, что я не получил образования. На днях спущу «Эндорфин» на воду. Ты будешь его первой пассажиркой.
    
 Они  спустились к Даугаве,  посмотрели издалека на огни  другого берега  и Иварс повёл её обратно, петляя по улочкам Старого города. Когда они подходили к его  дому, в темноте мелькнула какая-то тень и только тут Надя вспомнила о человеке в кепке.
- Иварс! Я забыла тебе сказать. За твоим домом следили. Мужик в кепке топтался у твоего подъезда. Я его видела, когда входила, а потом – из окна.
-Я входил, там никого не было.
-Я пришла около трёх и до шести я его  видела из окна. Это не может быть случайно. После того, как Андрей остался за границей, за мной присматривали, я знаю, как это выглядит.
Иварс осторожно открыл квартиру и прислушался. Жестом остановил Надю, прошёл первый и заглянул в комнаты и на кухню, потом поманил её рукой. Надя вошла и закрыла оба замка.
-Не подходи к окну. Мне нужно срочно позвонить. Посиди здесь на кухне.

 Иварс вышел и прикрыл за собой дверь. Надя подошла к двери и прислушалась. Она слышала приглушённый голос Иварса, но не разбирала слов, даже не могла понять по-русски он говорил или по-латышски. Прошло не меньше получаса, прежде чем Иварс вернулся на кухню.
-Нам лучше уехать, Надя. Иди, соберись. Да, забери из холодильника продукты – пропадут.

 Надя кинула в свою сумку блузку, бельё, зубную щётку. Нашла холщёвую сумку и положила туда продукты из холодильника. Подумала и забрала сдачу со стола, сунула в карман. Они вышли из квартиры. Иварс сказал: «Спускайся, я тебя догоню.» И вслед ей добавил: «Одна не выходи!» «Почему я сразу решила, что это КГБ?»,- думала Надя. «Видимо из-за Григория Михайловича. Судя по его положению, он накоротке с этой организацией и именно КГБ интересуется Иварсом.» Задумавшись, она вышла из подъезда и остановилась в свете фонаря. Неожиданно из темноты рядом с ней раздался тихий мерзкий голос: «Привет, Надя! Трусики надела, не забыла?» Надя отшатнулась в сторону, в это время выбежал Иварс: «Я же сказал –не выходи! Что случилось?» Надя рассказала, что случилось. Иварс выругался на родном языке, спросил: «Где?» Надя показала подбородком. Иварс метнулся туда и тут же вернулся.
-Никого. Пойдём.

 Они подошли к машине. «Подожди меня здесь.» Иварс достал из багажника фонарик, сначала открыл капот и осмотрел всё там, потом долго светил под днище. Он открыл переднюю дверь, Надя сделала шаг к машине, но Иварс опять остановил её. Он сел в машину и завёл мотор, потом перегнулся и открыл дверь с пассажирской стороны. Надя оставила сумки между сиденьями и села в машину.

 
                Гл.30(Авария)

 На выезде из города Иварс заехал на бензоколонку. Пошёл в кассу, вернулся, спросил Надю: «Мелкие есть?» Надя вынула сдачу. «Умница!», -похвалил он и ушёл платить.  Они выехали на тёмное шоссе . «Пристегнись.» -  скомандовал Иварс и они понеслись, высвечивая дорогу мощными фарами. Иварс обогнал две машины и они остались на шоссе одни. Далеко от них по встречной полосе шла легковая машина, за ней – грузовик.
-Я думала, ты сегодня всё решил.
-Ты права. Я всё решил. Среди партийных боссов есть умные и дальновидные люди, они понимают, что такие как я им нужны. Семён со всеми договаривался, всем платил. Теперь они хотят процент и контроль. Сегодня я разговаривал с одним человеком. Я согласился на их условия. С другой стороны меня прижимают бандиты, уголовники. Кто был около дома выяснить не удалось. Может КГБ продолжает давление и им ещё не дали знать, что мы обо всём договорились, может -  бандиты. Эти способны на всё, лучше было уехать.

 Они ехали молча по пустому шоссе. Мимо пролетела легковушка, приближался грузовик. Метров за сто до них грузовик свернул на их полосу и ослепил их фарами. Иварс резко вывернул руль и их понесло в кювет. Машина нырнула вниз, несколько раз подпрыгнула и остановилась. Надя ударилась обо что-то виском так, что потемнело в глазах, потом её больно бросило на ремни и всё стихло. Машина стояла в высокой траве и светила в неё фарами.
-Надя! Ты как? Ушиблась?
- Ударилась головой обо что-то, шишка будет и от ремня больно.
-Ремни спасли нам жизнь. Испугалась?
-Я не успела испугаться. Это он нарочно?
-Мог заснуть за рулём.  Нам повезло, что здесь не было деревьев и сухо. Выйди из машины, я попробую выбраться.

 Надя вышла из машины и пошла в сторону дороги, взобралась по склону, хватаясь за траву , села на кочку. Иварс медленно вывел машину из травы, потом попытался влезть задним ходом на склон. После нескольких попыток, ему это удалось. Надя села обратно.
-У тебя есть сигареты?
Сигареты у Нади всегда были с собой. Они выкурили по сигарете.
-Мы сейчас заедем в коттедж. Мне нужно сделать несколько звонков. Ночевать там нельзя. Я отвезу тебя в пансионат. Дверь никому не открывай. Из здания не выходи, пока я не позвоню. Поняла?
-Поняла. Ты не останешься со мной?
-Нет. Если я до всех дозвонюсь, я буду у себя. Возможно я уеду ненадолго. Не волнуйся и не звони. Я сам позвоню утром.

 Они опять выехали на дорогу. Сначала  Иварс вёл машину медленно, потом набрал прежнюю скорость. Через пятнадцать минут они подъехали к коттеджу. Так приятно было увидеть хорошо освещённое пространство кухни, после этой тревожной темноты снаружи. Иварс сразу ушёл разговаривать в гостиную. Надя было сунулась туда, но Иварс погрозил ей пальцем и она вернулась на кухню. Надя поставила чайник, вынула продукты, порезала сыр и хлеб. Её вдруг охватил зверский голод. Она положила себе творогу, сверху сметану, посыпала сахарным песком, съела, запила творог молоком со сладкой булочкой и тут же захотела спать. Надя вымыла тарелку, пошла в спальню, легла поверх постели, накрылась пледом и провалилась в сон. Разбудил её Иварс: «Жалко было тебя будить.  Нужно ехать. Уже светло.»

 Иварс подвёз её к стеклянным дверям пансионата, высадил и уехал. Надя добралась до своей комнаты, вошла и сразу открыла окно . Она оделась потеплее и легла в постель. От недосыпа или от пережитого испуга её знобило. 
 "Конечно, этот грузовик выскочил на их полосу не случайно. Иварс ни на минуту не поверил в версию «заснул за рулём»,  иначе он не развил бы такую деятельность и не приказал бы мне запереться и никуда не выходить. Вот они и начались, обещанные неприятности. Куда поехал Иварс? Что он пытается сделать?"
Надя согрелась, перестала дрожать и заснула. Во сне она начала падать и поняла, что сейчас вздрогнет и проснётся. Просыпаться ей ужасно не хотелось и она попыталась сказать себе: «Это сон. Я не упаду.» Падение действительно прекратилось и какое-то время она плавала в темноте, а потом почувствовала, что летит. Она летела невысоко над водой, она видела камни, по которым течёт вода, ярко-зелёные водоросли, тянущиеся за течением , потом вода стала глубже и ближе к ней, Надя увидела, что летит над морем и на море волны. Волны были просвечены солнцем и светло-зелёные на просвет, как на картинах Айвазовского. Она поняла, что ей надо подняться выше, чтобы брызги этих волн не доставали её. Надя легко поднялась выше и здесь рядом с ней оказался огромный орёл с могучими крыльями и кривым клювом, он летал близко над ней и Надя сначала боялась, что орёл заденет её, но потом поняла, что может его не боятся, что он не причинит ей вреда, и ей стало от этой мысли  радостно и легко, она услышала звон, идущий неизвестно откуда и проснулась. Звонил телефон. Надя успела спросить себя, что ей снилось, вспомнила свой полёт , сказала себе: «Нужно запомнить!» и тогда сняла трубку. Иварс.
-Алло, Надя? Как ты себя чувствуешь?
-Нормально. Хорошо выспалась.
-Голова не болит?
-Не болит, если шишку не трогать.
-Надя, я сейчас лягу поспать, хотя бы на пару часов. Потом буду занят до вечера. С территории пансионата никуда не выходи. Здесь более менее безопасно. Можешь пойти на пляж, только не уходи никуда, будь на виду. Приходи ко мне сегодня вечером. Бар закрывается в одиннадцать. Бармен уходит через пятнадцать-двадцать минут. Приходи в половине двенадцатого. Коридор, по которому ты идёшь к столовой. Две двери без номеров. Постучись во вторую. Придёшь?
-Ты спрашиваешь, Иварс? Я уже без тебя соскучилась.
Надя услышала в трубке как Иварс вздохнул.
-До вечера, Надя. Увидимся.

 Первое, что сделала Надя после того как повесила трубку, она вспомнила свой сон от начала до конца. Она знала, как легко забываются сны, если их не вспомнить сразу, а ей так хотелось рассказать этот сон Иварсу. Потом она подошла к раскрытому окну. Не смотря ни на что светило солнце, пахло морем и сосновой смолой. Надя решила собраться и пойти на пляж. По дороге она отметила две двери без номеров, зашла в столовую, перекусила. У неё было замечательное настроение. Она обругала себя мысленно: «Ну и дура ты, Наденька! Тут такое творится, а ты всё о любви.» Но это совершенно не изменило её настроения и она вышла на пляж счастливо улыбаясь.

 Не успела она спуститься, её окликнули. Это был Михаил Абрамович. Они уже расположились в нескольких шагах от лестницы и махали ей руками, чтобы она подошла. Надя направилась к ним. « Садитесь с нами, Наденька! Ивар просил за вами присмотреть и никуда не отпускать.»  Это сказал Михаил Абрамович и, увидев, что Надя замерла, продолжил: «Что уж теперь! Зина моя ещё тогда догадалась, а теперь и Ивар ничего не скрывает. Сказал: «Не отпускайте её от себя, она мне очень дорога, я не хочу, чтобы что-то с ней случилось.»  Надя поздоровалась с Зинаидой Григорьевной и расстелила полотенце рядом с ними. Надя сняла сарафан и заметила, что Михаил Абрамович внимательно осматривает её мужским оценивающим взглядом, которого она не замечала у него раньше.
 
"Теперь он знает с кем я сплю, кто обладает этим телом и что? Его это задевает или наводит на грешные мысли?"
-Эх, молодёжь, молодёжь! Учишь вас, учишь, а вы всё равно летите на опасность, как мотыльки на огонь. Я понимаю, конечно, красавец, Зина говорит, с него греческого бога лепить можно. Со своей стороны скажу, он серьёзный человек, знает, что делает и отвечает за свои поступки, но Наденька, он же не свободен. Вы ведь знаете, какое у него горе? Помолчи, Зина! Я его как мужчина понять могу, встретить такую женщину как вы и не попытаться её завоевать –удержаться трудно, я бы сам не удержался, будь я помоложе. Но вы , Надя! Что он вам может предложить? Ничего! Он разобьёт вам сердце!
-Миша! Они сами разберутся. Тебя просили присмотреть, а ты что делаешь, хочешь их поссорить?
-Зина! Что я могу? Её вчера чуть не убили, а она улыбается счастливой улыбкой и ни о чём не думает, кроме любви. А вы знаете…
-Миша!
-Что Миша! Ей уезжать нужно отсюда как можно скорее.  У Ивара здесь пансионат, два ресторана, где он фактически хозяин, трикотажная фабрика, это то, что я знаю… Он связан по рукам и ногам.
-Не переживайте, Михаил Абрамович. Иварс скажет мне, если будет нужно уехать. Как нам повезло с погодой! Я здесь третью неделю и ещё ни одного дождливого дня. Давайте играть в карты!

 Михаил Абрамович дал Наде первый урок игры в канасту. Рядом с ними загорал молодой человек, лицо которого было Наде знакомо. Она долго вспоминала, где она его видела, потом вспомнила: это был парень из обслуживающего персонала, он разговаривал с Иварсом в столовой. На пляже в разгар рабочего дня он не случайно, это Иварс его приставил. Надя играла невнимательно, проиграла три раза подряд. Она сказала, что хочет просто полежать и легла навзничь, подставив солнцу недозагорелый живот. Вчерашнее происшествие на шоссе казалось далёким и невероятным. Надя потрогала шишку и зашипела от боли.
 "Придись удар немного ниже и завтра для меня могло не наступить. Завтра мне двадцать семь лет. Большая девочка. Интересно, хотя бы бабушка с тетей Зоей, вспомнят об этом? Я позвоню им завтра вечером. А сегодня мы с Иварсом будем вместе и ничто не помешает нам любить друг друга."

                               
                Гл.31(Прощание.)

 Весь день Надя провела с Михаилом Абрамовичем и Зинаидой Григорьевной. Они вместе поужинали, потом Надя проводила их до комнаты и пошла к себе.  Она приняла душ, вымыла голову. У неё достаточно времени, волосы успеют высохнуть. Надя взбила волосы руками, чтобы они высохли, сохраняя естественные волны. Положила на лицо немного крема. Она вдруг поняла, что волнуется и удивилась. Потом задумалась.

 "Сейчас у нас всё определилось, всё  сказано, это наше первое свидание не омрачённое ничем, кроме той опасности, которая нам угрожает. И я боюсь, боюсь, что что-то пойдёт не так."
Надя надела свой любимый сарафан из плотного полотна, белый в красный и синий горошек с тонкими лямочками. Лиф плотно облегал грудь, лифчик был не нужен. Надя подумала и трусы не надела тоже.

 Она положила тушь на ресницы и немного серебристых теней на глаза, чуть-чуть румян на скулы, немного пудры цвета загара и натуральная помада на губы – вот и всё. Расчесала волосы вперёд-назад, чтобы были попышнее. В зеркале отражалось знакомое, но немного чужое лицо, красивое, опасное, источающее желание. Так она похожа на ту большую фотографию в «Плэйбое». На часах – двадцать пять двенадцатого. Надя надела синий жакет. Что надеть на ноги? Каблуки будут стучать. Она схватила свои босоножки и вышла босиком, быстро спустилась по лестнице, на её счастье лестницу и коридор уже помыли, перед дверью надела босоножки и постучалась. Дверь открылась мгновенно , Надя переступила порог и Иварс закрыл дверь.

 Он смотрел на неё несколько секунд, потом обнял и поцеловал. Надя откинула голову и встретилась с ним глазами. Она так хотела его, внизу у неё всё болело от притока крови. Иварс подхватил её на руки и понёс на постель. Пока он второпях раздевался, она корчилась на постели, цепляясь руками за простыни. Наконец он надел презерватив, сначала он был сверху, потом она, потом она встала на колени, Иварс только повторял ей: «Тише, Надя, тише». Он кончил, когда она уже совершенно выдохлась и почти перестала отвечать. Иварс вышел в ванную, вернулся к Наде и помог ей снять измятый сарафан. Она надела его рубашку. Надя встала и упала бы, если бы Иварс её не подхватил.
-Потом. В ванную потом. Пойдём, я тебе кое-что приготовил.
-Я должна на себя посмотреть.
-Успокойся. Тушь не размазалась, помаду я слизал.
-Ладно, показывай, что ты приготовил.

Квартира Иварса состояла из двух номеров, один был спальней, второй столовой –гостиной с маленькой кухней в углу. Всё, что было в кухне-это пара шкафчиков, раковина для мытья посуды и двухкомфорочная плита. Рядом стоял стол, на столе бутылка шампанского, длинные хрустальные бокалы, тарелка с клубникой и два прибора.
-Ну? Кто из нас варвар? Я так готовился, а тебе Надя, нужно только одно….
-Иварс! Сейчас уйду.
-Уйдёшь? Ты на ногах не стоишь.
-Открой шампанское или дай воды, пить хочется.
Надя взяла клубнику.
-Сладкая.
Иварс открыл шампанское.
-Это французское, брют. Оно не похоже на русское шампанское. Попробуй.
Надя попробовала. Шампанское  было непривычно кисленьким, но приятным и трудно глоталось. Надя выпила весь бокал и откусила от крупной красной ягоды. Иварс смотрел на неё и улыбался, он опять наполнил её бокал.
-Не торопись. Ты же знаешь, за что мы пьём?
- Нет. А за что мы пьём?
- Да-а. Память ещё не восстановилась. С Днём Рождения тебя!
-Верно. Как я могла забыть? У меня сегодня День Рождения. Откуда ты знаешь?
-Надя! Я понимаю, что от любви глупеют… У меня твоя путевка, в ней указана дата твоего рождения. Я заглянул туда в первый же день. 10-ое июля. А знаешь, когда мой день рождения? 25-того июня.
-Я в этот день приехала. Мы с тобой одного знака по гороскопу. Может быть поэтому мы такие…родные.
-Может быть. Я хочу подарить тебе подарок.
 
Иварс вышел в спальню и вернулся, держа в руках белую красивой объёмной вязки кофту с большими деревянными пуговицами.
-Ты всё время мёрзла по вечерам. Теперь тебе будет тепло.
-Это с твоей фабрики?
-Миша рассказал? Да. Это связала руками латышская женщина-мастерица. Пряжу привезли из-за границы. У нас такой нет.

Надя надела кофту. Кофта была мягкой, тёплой и очень ей шла. Надя подошла к Иварсу, встала на цыпочки и поцеловала в губы, подумала, снова поднялась и снова поцеловала, дольше, чем в первый раз. Иварс смотрел на неё и улыбался.
-Подожди, Надя. Это ещё не всё.
Иварс открыл дверцу книжного шкафа и достал оттуда что-то. Когда он обернулся Надя увидела у него в руках черную бархатную коробочку. В таких коробочках лежат дорогие украшения, это Надя знала, видела в каком-то фильме. Иварс положил коробочку перед ней на стол.
-Посмотри!
Надя открыла. Она никогда не видела бриллиантов, но по тому,  как блеснули фиолетовым и синим камни на браслете, поняла: это бриллианты.
-Какой красивый!  Я ничего подобного никогда в руках не держала. Я ничего не носила, кроме кольца из серебра с сердоликом. Я даже не могу оценить насколько это дорого, хотя понимаю, что должно быть очень дорого.
- Не думай об этом.
-Зачем это Иварс? Зачем тратить такие большие деньги сейчас, в тяжёлый момент?
-Если всё пойдёт плохо, то они мне… То они всё равно пропадут. А если всё пойдёт хорошо, заработаю ещё.
-Иварс! Для шлюшки пожалуй дороговато!
-Надя! Перестань! Первый раз я злился на тебя и я просил у тебя прощения, второй раз я сказал это в шутку. Я прошу прощения ещё раз, за всё.
-Этого мало.
Иварс внимательно посмотрел на неё.
-Сегодня мне звонил Вилли. Он не так прост, как кажется. Он сказал: «То, что произошло, не имеет значения, такую как ты нельзя развратить».  Он сказал, что  сделал бы тебе предложение не задумываясь, если бы мог рассчитывать на взаимность.
- И этого ...
-Я люблю тебя, Надя. Я знаю, что Вилли прав.  Я сделал бы тебе предложение не задумываясь, если бы был свободен. Пожалуйста, возьми. Я хочу, чтобы ты это носила на память обо мне. Ну Надя, перестань! Я уверен, мы ещё увидимся. Когда это произойдёт, пока сказать не могу. Давай ещё выпьем.
Они выпили ещё шампанского , вернулись в постель. Иварс целовал её и смеялся: «Надя, только не кричи так громко, кто-нибудь вызовет милицию». Утром Надя проснулась от того, что Иварс тряс её за плечо.
-Скоро  за мной придёт шеф-повар. Тебе нужно уйти.
Надя собралась. Завернула подарок в кофту. Иварс выглянул в коридор, поцеловал её и выпустил.

 Надя пробежала до своей комнаты никого не встретив, и тут же легла досыпать. Проснулась она к обеду и, ещё не открыв глаза, поняла, что она абсолютно счастлива. Потом она открыла глаза и увидела напротив стул и на стуле, лежащую комом белую кофту. Надя схватила кофту, из кофты выпала чёрная коробочка. В этот момент Надя вспомнила всё. Иварсу грозит  опасность, ей в какой-то степени тоже. Иварс не звонит, а они договорились, что Надя не покинет свою комнату, пока он не позвонит. В комнате было прохладно и Надя наконец заметила, что похолодало и небо закрыли тучи. Надя надела новую кофту, закутала подбородок в большой воротник и подошла к зеркалу.  Из зеркала на неё смотрело её большеглазое и счастливое лицо. Она ничего не может с этим поделать! Она бессмысленно и безрассудно счастлива. Надя открыла чёрную коробочку и надела браслет, немного помучившись с замком. Как красиво сверкают камни! Трудно себе представить, по какому случаю она могла бы это надеть. Может быть, когда-нибудь… Почему не звонит Иварс? Надо всё-таки выйти. Надя натянула джинсы, набросила белую кофту, потом передумала идти в белой кофте в столовую и надела синий жакет. Бегом спустилась по лестнице. Внизу в фойе она увидела Мишу и Зину с вещами и бросилась к ним.
-Почему вы уезжаете? Вы же здесь до конца недели, как и я.
Миша и Зина явно растерялись и переглянулись друг с другом.
-Мы решили сегодня уехать. Ивар Оскарович помог с билетами. Вы с ним не говорили сегодня?
-Нет. Он должен был позвонить утром, но он не звонил. Что-нибудь случилось?
-Нет, Надя, с ним ничего не случилось. Я его видел час назад.
-Счастливо , Надя! Обязательно нам позвоните, когда вернётесь.
Они обнялись на прощанье. Надя наскоро перекусила в столовой и решила вернуться к себе, на случай, если Иварс всё-таки позвонит. Звонок раздался, как только она вошла в комнату.
-Иварс?
-Это я, Надя. Я сейчас к тебе зайду.
В дверь постучали через пять минут. Надя открыла. Иварс вошёл и запер дверь.
-Что случилось?
-Случилось то, что тебе нужно немедленно уехать.
-Как? Почему? Мы же собирались…
-Надя, прошу тебя, не спрашивай. Поверь мне, я бы не отпустил тебя без серьёзной причины. Собирайся. Вот билеты. Поезд уходит 16.30, утром будешь в Москве.
-Я не поеду, Иварс ! Я не хочу без тебя… Я не могу вот так взять и уехать!
-Надя, пожалуйста, не спорь со мной. Пока ты здесь, я боюсь сделать лишний шаг. Я всё понимаю, Надя. Я хотел бы, чтобы наше прощание выглядело иначе. Завтра я собирался спустить на воду «Эндорфин, пройти  с тобой морем до Вентспилса. Мне очень жаль, что всё это не состоится, может быть потом…  И ещё…Когда мы поссорились… Я наговорил тебе тогда много глупостей. Я не хочу, чтобы ты чего-то ждала. Сольвейг - глупая корова. Не надо было ей никого ждать. Нужно было выйти замуж и нарожать детей, из них получились бы хорошие мужья и жёны.  Мы обязательно встретимся, потом… Сейчас ты должна уехать. Прости.

 Надя обхватила его руками и крепко прижалась к нему всем телом. Несколько верхних пуговиц его рубашки были расстёгнуты и Надя щекой почувствовала волосы на его голой груди, она повернула голову и стала целовать его туда, где расходились края рубашки. Иварс взял её голову обеими руками и поцеловал в губы, ещё и ещё. Надя плотно закрыла глаза, но из –под век всё-таки выползли две слезинки, Иварс поцеловал и глаза и слезинки, потом осторожно разнял её руки.
-Надя, у нас нет времени.
Иварс достал из шкафа её чемодан, начал снимать с вешалок одежду и бросать в чемодан.
- Не надо. Я сама.
Надя быстро оделась: джинсы, белая блузка, новая кофта . Положила на дно чемодана свою обувь, потом сарафаны, юбки, бельё, собрала косметичку, положила её сверху и прикрыла всё халатом. Иварс молча наблюдал, как она собирается, зашёл в ванную, посмотрел, не оставила ли она что-нибудь,  дал ей в руки сумку и Надя проверила: паспорт, билет, кошелёк и чёрная коробочка.
-Я не смогу тебя проводить. Тебя повезёт Петерис, ты его видела, вы поедете на нашей служебной машине, так безопаснее.
-До свиданья, Иварс.
-До свиданья, Надя.
Надя подошла к нему и положила руки ему на грудь. Иварс взял одну  руку, поцеловал её, потом – другую и тоже поцеловал, поднял её чемодан и открыл дверь. Машина, потрёпанный фургон, стояла рядом с входом.  Надин чемодан поставили в кузов, она села рядом с шофёром, тем самым парнем, которого она видела на пляже. Надя оглянулась . Иварс стоял в своей обычной позе: ноги слегка расставлены, плечи развёрнуты, руки в карманах, голова поднята вверх. Он просто смотрел на неё, без улыбки и трудно было прочесть что-либо по его лицу. Машина медленно выехала за территорию пансионата.

               
                Гл.32 (Возвращение в Москву)

 На шоссе таратайка побежала довольно резво  и они прибыли на вокзал за двадцать минут до отхода поезда. Парень взял её чемодан  и быстро пошёл вперёд. Он хорошо знал дорогу и через десять минут они были на платформе. Он даже не спросил у неё вагон, видимо получил от Иварса инструкцию. Он посмотрел как Надя вошла в тамбур, поставил туда её чемодан, приподнял над головой кепку в знак прощания и убежал. Надя взяла чемодан и пошла по коридорчику. Вот её купе. Надя дернула дверь. В купе сидели Зинаида Григорьевна и Михаил Абрамович. «Мы уже думали,  вы не придёте. Садитесь сюда, Надя.» Зинаида Григорьевна пересела к мужу. «Сидите, сидите!»- откликнулась Надя.
-Пустяки, мне здесь удобно!
- Так вы всё знали? Может быть вы знаете, что случилось?
Супруги опять переглянулись. Поезд тронулся и стал быстро набирать ход.
-Вам Ивар Оскарович не говорил?
-Не успел.
-Избили Яну. Вы знаете Яну, его секретаршу? Кажется сильно избили, она в больнице. Ивар Оскарович ездил к ней утром.

 "Вот так, и ни слова мне не сказал. Боялся, что я из ревности захочу остаться. Значит утром он был у Яны, потом распорядился насчёт билетов и переговорил с Мишей. Всё учтено могучим ураганом. Не накручивай себя Надя! Он испугался за тебя и сложилась точная схема: он распорядился и кто-то взял все четыре места в купе, два из них он предложил Мише и Зине, чтобы с тобой ехали знакомые люди. На четвертом никого не будет. Он не хотел случайных попутчиков. Устроил так, чтобы тебя везли на служебной машине, для безопасности. Он пришёл к тебе, всё объяснил сам и попрощался с тобой. Естественно, что он навестил Яну. Он виноват в том,  что Яна пострадала и должен позаботится о ней."

-Наденька! Отвлекитесь немного от своих мыслей. А лучше выкиньте всё из головы, в том числе и вашего дорогого Ивара. Мне больно на вас смотреть. Будь вы моей дочерью, я бы молил бога, чтобы этот человек ушёл из вашей жизни навсегда. Всё, что он может – это испортить вам эту жизнь.

 Проводник принёс чай. Михаил Абрамович взял все четыре стакана.
-Давайте перекусим, Надя! Уже шестой час,  можно поужинать, а потом ещё чайку попить перед сном. Зина достань что-нибудь.
-Спасибо. Я не хочу.
-Надя, так дело не пойдёт. Ивар Оскарович  дал нам сумку со всякой снедью и велел вас обязательно накормить.

 Вот это её тогда и добило. Надя заревела в голос. Зинаида Григорьевна бросилась к ней, обняла, что-то приговаривая, махнула рукой мужу и Миша вышел из купе, а Надя всласть наплакалась на Зинином плече. Надя ещё всхлипывала, когда Миша просунул голову и жалобно спросил: «Зина! Ну что? Чай стынет!»
-Заходите, Михаил Абрамович, всё в порядке. Давайте чай пить.

 Зинаида Григорьевна принялась распаковывать холщёвую сумку, Надя узнала эту сумку, она сама купила её в Риге. Котлеты, картошка с маслом и зеленью, яйца вкрутую , помидоры, огурцы, нарезанный хлеб, сыр, любимые Надины сладкие булочки– все было тщательно упаковано в вощёную бумагу, потом в газету. Всё, чему положено было быть горячим, было ещё тёплым. На дне сумки нашлись солонка и перечница, столовские вилки и бумажные салфетки.
-Да, грамотно упаковано. Постарались для директора.
Надя машинально съела котлету, пару картошек с помидором. Выпила чуть тёплый чай со сладкой булочкой. Наде стало жарко. Она сняла кофту.
-Зинаида Григорьевна, я объелась.
-Это, Наденька, на нервной почве.
Зинаида Григорьевна быстро и аккуратно собрала со стола. На столике остались только недопитые стаканы с чаем. Михаил Абрамович вышел покурить в тамбур.
-Красивая у вас кофта, Надя. Я заходила в салоны, присматривалась, но купить не решилась, дорого.
-Сколько же стоит такая кофта?
-Сколько стоит именно эта, я не знаю. Я видела похожую, она стоила две моих зарплаты.
-Неужели так дорого?
-Его подарок?
-Да.
- Этот браслет тоже? Очень красивый. Я его раньше у вас не видела.
-Да, это тоже его подарок.
-Надя, мне кажется не стоит носить такую вещь в дороге. Вы представляете, сколько это может стоить?
Надя помотала головой.
-Миша!
Миша появился в дверях купе.
-Миша, закрой дверь. Нам нужна твоя консультация. Ты можешь оценить это, хотя бы примерно?
Зинаида Григорьевна взяла у Нади браслет и передала мужу.
Михаил Абрамович взглянул на браслет и протянул его обратно Наде.
-Эту вещь я уже видел. Ивар просил меня оценить весь  гарнитур: браслет, серьги и колье. Серьги тоже у вас, Надя?
-Нет. У меня и уши не проколоты.
- Я назвал Ивару сумму, у него просили меньше, но сумма всё равно огромная, даже в рублях. За границей это можно продать вдвое дороже и в долларах. Он сказал, что хочет сделать подарок жене, но мне показалось,  это была отговорка. Я подумал, что он хочет по своим каналам переправить гарнитур за границу.
 –Миша, не тяни!
- Ну что… Это часть гарнитура баронессы Штауфенбах или Штауфенберг, нет как-то по-другому, не помню. Конец прошлого, начало этого века, во всяком случае, до первой мировой. Желтые бриллианты делают этот гарнитур уникальным. Такие вещи трудно оценивать. Я думаю, новая машина Иварса стоила меньше. Тысяч двадцать – двадцать пять минимум. Захотите продать – обращайтесь, найду покупателя.
-Нет, я не собираюсь продавать. Только если уж совсем будет худо.
-Надя! Я могу поговорить с вами серьёзно? Если такой мужчина дарит такие подарки значит это не то, что я думал, это гораздо хуже.
-Что вы имеете в виду, Михаил Абрамович?
-Я имею в виду, что это не курортный роман, давайте уж называть вещи своими именами. Надя! Вы не подумайте… Я вас нисколько не осуждаю. Красивый мужчина, старше вас, умеет ухаживать, рестораны, подарки… Вы всего две недели с небольшим как здесь. Что это ? Любовь с первого взгляда?
-На самом деле мы давно знакомы.
-Сколько?
-Восемь лет.
-Как? Вы встречаетесь восемь лет?
-Нет. Тут совсем другой случай. Восемь лет назад я отдыхала с приятелем в этом пансионате. Мы с Иварсом познакомились и понравились друг другу, но у нас ничего не было. А в этот раз я приехала по путёвке и даже не знала, что опять попаду в тот же пансионат.
-Значит вас второй раз сводит вместе судьба и второй раз неудачно. Надя, а вы знали Семёна Яковлевича, прежнего директора? Нет? Замечательный был человек  в своём роде. Он Ивару  заменил отца. Прежде чем перебраться в Прибалтику, Семён Яковлевич жил в России и был известным адвокатом. Так сложилось, что он защищал в суде, в основном, крупных людей среди, так сказать, преступников. Не просто защищал, но и решал разные дела: подкупал следователей, судей, свидетелей. Давал взятки, короче. Передавал в тюрьму, что там нужно было передать, в общем он был у них доверенным лицом, вы понимаете, о чем я говорю? Он попался на взятке и сел. Семён Яковлевич  после тюрьмы был исключён из коллегии адвокатов, потерял практику, тогда  он перебрался в Латвию и здесь очень развернулся. Помогли старые связи. Он не мог выступать в суде, но продолжал консультировать, помогал решать разные щекотливые вопросы. Потом старик снова сел, кому-то он перешёл дорогу, ему пришили хищение. В тюрьме он познакомился с Иваром, вы это знаете? Да? Очень хорошо. Ивар стал его правой рукой. Семён всегда опирался на свои знакомства среди, как бы это сказать, людей, живущих по своим законам, думаю, давал деньги в общак, если вам это понятно. Ивар женился на его дочери не просто так. У нас, у деловых людей, есть свои правила. Он остался на хозяйстве не потому, что он был правой рукой Семёна Яковлевича, а потому, что он муж его дочери. Конечно, он сам тоже кое-то делал, чтобы утвердится. Но для знакомых Семёна Яковлевича он - никто, никакого веса он в их среде не имеет. Наверное поэтому он принял предложение с другой стороны. Что-то там на уровне ЦК Латвии. Он надеялся, что КГБ и МВД его защитят. В преступном мире такое не прощают. Я не думаю, что придёт время, когда ему нечего будет опасаться. Понимаете? Я почему так долго это всё рассказываю, я хочу сказать, что если вы будете ждать, когда всё кончится и он позовёт вас к себе, вы искалечите себе жизнь. Это время может никогда не наступить, понимаете?
-Он сказал мне то же самое.
-Что сказал?
-Что я не должна его ждать. Что должна жить своей жизнью, а там как судьба распорядится.
-Ну что ж, это означает, что он по-своему порядочный человек. Насколько может быть порядочным мужчина, по отношению к женщине, которую он хочет.
-Я тоже этого хотела.
-Я так понимаю, что вы не разочарованы, да, Надя? Что наш греческий бог оказался на высоте? Я вам всё рассказал, Наденька.  Дальше думайте сами. Пойду, возьму ещё чаю.
Вот такой, оказывается, Михаил Абрамович, совсем не смешной, и Зина его ни разу не остановила, не дёрнула за рукав. Он так и сказал: «У нас , у деловых людей…».
-Надя! Вы, конечно, делайте свои выводы, но имейте в виду, что это мужская правда, а у нас есть своя, женская правда. Эта правда в том, что лучше так узнать настоящую любовь настоящего мужчины, чем не узнать её никогда и никак. И хорошо, что вы знаете цену этой вещи. Я понимаю, что вы продавать не собираетесь, но в жизни всякое бывает.
 "Вот тебе и Зинаида Григорьевна,  старая лиса. Сколько романтики! Сто раз все читали, не судите о людях по первому впечатлению, первое впечатление обманчиво. А когда сталкиваешься с этим, сколько изумления переживаешь, ах, как я не разглядела сразу,  как уклончиво и снисходительно держалась. Теперь я не удивляюсь тому, что Иварс был с ними откровенен."
 Надя рано забралась на вторую полку, Миша пытался возражать, но быстро сдался. Надя лежала, перебирая обрывки фраз и событий, не в состоянии о чем-либо подумать связно и последовательно.

 "Значит, этот браслет – это часть гарнитура баронессы Штофен… Штауфен… Штауфенбах.  А серьги и колье? У Магды? Господи, о чём ты думаешь?  У него не было времени подыскивать для тебя подарок, взял то, что было под рукой.  Не нужен мне этот браслет. Мне нужно, чтобы Иварс был жив и мы ещё встретились. Надя опять заплакала. Какие ещё ловушки они могут ему приготовить? Нельзя же жить за оградой пансионата.  Всё время возвращалась одна и та же мысль, как она узнает, что с Иварсом. Надо утром спросить у Зины, есть ли у них его телефон."

               
                Гл.33(Тяжёлые мысли. Сын)

 Утро  пришло хмурое, подмосковное, с мелким дождиком. Надя смотрела в окно на мокнущие под дождем, остатки бетонных сооружений с торчащей из них арматурой и думала, что в Латвии такие штуки нигде не ранили глаз. Её никто не ждёт так рано. Она сказала, что вернётся в субботу и вечером приедет за Серёжей. Впереди среда, четверг и пятница, три совершенно свободных дня. Надя спустилась вниз. На столе уже стоял чай. Надя выпила сладкого чая. Есть не хотелось совершенно. Телефон пансионата Миша вписал ей на букву «И» в её записную книжку. Зина сказала: «Звоните нам. Мы вам всё расскажем.» Телефонами они уже обменялись. Перед выходом Зина сунула Наде в руку сумку с продуктами: «Нас дочки ждут с обедом.» На перроне они поцеловались на прощанье  и Зина с Мишей пошли брать такси, а Надя спустилась в метро. Брать такси до Орехова-Борисова в такой час не имело смысла, на метро быстрее.

 Надя вошла в свой подъезд не встретив никого из знакомых. Зашла в свою квартиру и с удовольствием осмотрела  новые светлые обои, письменный стол из комиссионки, такой же диван, картины на стенах, подаренные знакомыми художниками ей и Андрею, старый торшер, всю их непритязательную, но уютную обстановку.  Она чувствовала себя прилетевшей с другой планеты.

 Надя попыталась разобрать вещи, но застыла над чемоданом и поймала себя на том, что непрерывно мысленно перебирает всё, что с ней произошло, все фразы, жесты, ощущения, мысли. В конце концов, не в силах сосредоточится ни на чём другом, легла на софу, накрылась пледом и отдалась воспоминаниям, перебирала и перебирала без конца все их разговоры, вообще всё, что было с ними в эти две недели. К вечеру зазвонил телефон. Надя колебалась, брать ли трубку, но взяла. Звонила Зинаида Григорьевна.
-Как вы , Надя?
- Спасибо, Зинаида Григорьевна, всё хорошо.
-Звонил Ивар, спрашивал как мы добрались. Я рассказала без подробностей. Упомянула только , что вы спрашивали, что случилось и мы вам рассказали про Яну, и сказала, что вы взяли у нас телефон пансионата, потому что беспокоитесь за него. Он попросил передать вам, чтобы вы в пансионат не звонили и он вам звонить не будет. Связь будем держать через нас. Придёт момент и он позвонит вам, а пока не надо.

 Надя провела плохую ночь и заснула только под утро. Проснувшись она  всё-таки разобрала чемодан и принялась за стирку и уборку квартиры. Постепенно отвлеклась, перестала застывать посреди комнаты с тряпкой в руках и сосредоточилась на уборке. К вечеру она перестирала и вывесила на балконе сушить и своё и Серёжино. Квартира была убрана,  полы помыты, Серёжины вещи разобраны. Она взяла свою сумку. Сначала достала паспорт и положила его как обычно , в верхний ящик письменного стола. Потом вытащила чёрную коробочку, ещё раз открыла и полюбовалась сверканием камней. Выдвинула нижний ящик стола, где лежало всякое мелкое барахло, не нашедшее себе места, отодвинула это барахло от задней стенки ящика и положила туда коробочку. Надя устала за день и заснула крепко. Наутро четверга она выгладила то, что постирала накануне, собрала вещи для химчистки, натянула высохшие джинсы и достала из сумочки кошелёк, чтобы проверить сколько у неё осталось денег. На дне сумочки она обнаружила свёрнутые в трубочку и перетянутые резинкой пятьсот рублей сотнями. Это Иварс подложил, когда подавал ей сумку. Он собрал её в дорогу как заботливый родитель. Надя всё больше и больше утверждалась в мысли, что они расстались навсегда. Дорогой подарок, эти деньги, отсутствие звонков, лишающее её последней надежды – это элементы его плана, его решения. В день, вернее в ночь её дня рождения он уже знал, как всё будет. Правда, он рассчитывал провести с ней ещё несколько дней, может быть за эти дни он бы сумел подвести её к мысли, что самое разумное для них – это расстаться без взаимных обещаний, но не получилось.

 Надя занесла свои вещи в химчистку и направилась к метро. На Центральном телеграфе Надя заказала телефон пансионата, ей ответил незнакомый мужской голос, на просьбу позвать Иварса вполне спокойно ответил, что Иварса сейчас нет и когда он появится неизвестно. Надя немного посидела на скамейке в зале и решила, что чем быстрее она вернётся к своей обычной жизни, тем лучше для неё. Она зашла в кондитерскую, купила торт, подумала, как скажет тёте и бабушке, что торт она купила на улице Горького, свежайший, и как они будут приятно удивлены. А по поводу раннего возвращения она скажет – погода испортилась и это будет правдой, хотя и не всей.  И Надя поехала туда, где её любили, где ей всегда становилось легче, где был сейчас её Серёжка.

 Как же она была рада увидеть сына! Он подбежал и обнял её там, где доставал, чуть выше  коленей. «Мама приехала!». Надя взяла его на руки и расцеловала его мягкие щёчки, Серёжа обхватил её рукой за шею  и положил голову на плечо. Надя видела, что бурная радость сына от встречи с ней немного задела и тётю и бабушку и поспешила предъявить торт с улицы Горького. «Это ты кстати», - сказала бабушка, - « сейчас  Раменские приедут.» Раменские – значит из Раменского приедут родственники покойного деда, Надя их хорошо знала. Они любили застолье, могли крепко выпить и всегда за столом пели и пели хорошо, особенно одна из них, Наташа. Она пела в хоре, выступала на концертах самодеятельности в местном ДК. Надя как-то спросила, что они поют в хоре, Наташа отмахнулась: «А-а! Народная, хлебородная…!».  За столом они пели совсем другие песни и Надя, как могла, подпевала. Пока бабушка с тётей Зоей накрывали на стол, Надя ушла с Серёжей в тётину спальню и сын рассказал ей, что они делали, где гуляли, какие книжки прочли. Потом он нашёл непрочитанную и принёс Наде, Надя стала читать, как она обычно читала, изображая и волка, и козу и козлят, и с удовольствием наблюдала, какими круглыми становятся Серёжины глаза, когда козлятам угрожает опасность , как он радостно смеётся, когда волк получает по заслугам. Потом приехали Раменские, четверо, две сестры и их мужья, привезли с собой огурчики, капустку собственного засола со своего огорода, клубники и, конечно, водочки, сразу стало шумно, тесно. Надя вышла с Серёжей на руках.  «Надька, здравствуй! Загорела, молодец! А похудела-то как, одни глаза остались! Тебя что, плохо кормили?». «Нет, что ты! Там всё было так вкусно, я ела – за ушами трещало, честное слово!». Наташа посмотрела на Надю повнимательней и неожиданно подмигнула левым глазом. Надя засмеялась.

 Скоро все расселись и начали как всегда с величальной: «Кому чару пить, кому здраву быть, этому дому, нашим родственникам!». Надя поставила перед собой рюмку, но не пила, только обозначала, у неё на руках сидел Серёженька, она боялась быстро опьянеть. Помянули дедушку, потом выпили, чтоб не последний раз собрались, за удачу, за благополучие этого дома, чтобы Наде суженого встретить, чтобы Серёженьке расти большим и здоровым. К этому времени Серёжа заснул у Нади на руках и тётя Зоя отнесла его в свою комнату. Надя выпила рюмку водки вместе со всеми и действительно сразу захмелела. « Петь-то можно?»- спросила Наташа. «Можно, можно- его теперь пушками не разбудишь.»-хором подтвердили Надя и бабушка. Наташа начала и все подхватили, Надя подпевала и удивлялась, что все песни были о ней, о Наде. «Ты вспомни изменщик коварный, как я доверялась тебе», «оставь Мария мои стены и проводил меня с крыльца. За твои ласки огневые я награжу тебя конём, уздечка, хлыстик золотые, седельце шито жемчугом…», «Летят утки, летят утки и два гуся, ах кого люблю, кого люблю  не дождуся..», даже «Хазбулат  удалой» тоже был немножко про неё, только «По диким степям Забайкалья…» уж точно не про неё, хотя, кто знает… От третьей рюмки у Нади стали слипаться глаза, она пошла в комнату, где спал Серёжа, подвалилась ему под бочок и заснула.
               
Утром они собрались сразу после завтрака . Надя сложила в большую сумку Серёжино барахлишко, его книги и игрушки, сунула тёте Зое двести рублей, настояла, чтобы та взяла, сказала, что деньги случайные, старый долг отдали, сходила за такси и они с Серёжей отправились домой. Не успела Надя с сыном зайти в квартиру, как раздался звонок. Надя с трепетом взяла трубку. Это была мама. Она начала сразу сварливым тоном, который так раздражал Надю.
-Почему ты не звонишь? Мы так давно не видели Серёжу, когда ты его к нам привезёшь?
-Мама, здравствуй! Мы только что приехали. Если вы с папой хотите увидеть Серёжу – приезжайте. Хотите сегодня, хотите – завтра. Если завтра, то не поздно,  и имейте в виду –продуктов у меня нет и обед я ещё не готовила.

 Надя остановилась и хладнокровно подумала: «Начнёт орать – повешу трубку.» Мама помолчала доли секунды и неожиданно согласилась. Договорились, что они приедут завтра и мама привезёт готовую курицу, об остальном позаботится Надя. «Неужели я действительно изменилась? Знать бы отчего, не от этих же глупостей?».

 Надя вместе с Серёжей сходила в магазин, одним ближайшим магазином дело не обошлось, за овощами пришлось идти в другой, а за молоком и кефиром в третий. Сумки были тяжёлые, тащила их Надя издалека. Отвыкла она от такого быта за эти две недели. Наконец они пришли домой и холодильник был загружен. Голодный Серёжа схватил последнюю котлету из рижской сумки.


                Гл.34(На работе. Больно)
 
 В понедельник на работе  Надя обратила внимание, что после обычных комплиментов тому, как хорошо она выглядит после отпуска, женщины продолжают её исподтишка разглядывать. Надя привыкла к тому, что мужчины обращают на неё внимание, но нынешнее  внимание она бы назвала повышенным. Позвонил Денис, предложил выйти вместе покурить на лестнице. Надя вышла. Денис первый произнёс эту фразу: «Ты вернулась совершенно другим человеком.» Потом Надя слышала это несколько раз от разных людей.
-Ты знаешь, Денис, я это заметила по реакции окружающих. Ты можешь мне сказать, что именно переменилось?
-Если ты мне скажешь, что именно произошло за эти три недели.
В этот момент Надя осознала: рассказать о том, что произошло она не может никому, даже Денису.
-Нет, Денис, не расскажу. Да и рассказывать-то нечего.
-Думаю, что-то всё-таки произошло.  Ты просто источаешь чувственность, даже не знаю как это назвать, сексапильность  что ли, и это только одна из перемен. У нас в эту субботу собирается народ, у Ляли -  День рождения, приходи. У меня сейчас статья Померанца и новая книжка Якобсона, очень интересно, могу дать почитать.
В этот момент из комнаты, где сидела Надя выплыла рыхлая блондинка лет сорока пяти, та самая профкомовская дама, чья путёвка досталась Наде и остановилась на углу около Нади и Дениса. «Да-а, Надя, видно, что вы хорошо отдохнули»,-сказала она медовым голосом, сверля Надю глазами. «Я и не знала, что в этом пансионате можно так отдохнуть.» «Я много плавала, много ходила пешком и мало ела», - ответила Надя. «И всё?»,-ещё более приторным голосом спросила дама. «Что же ещё? Именно это я и называю хорошим отдыхом.»,- искренне  удивилась Надя, глядя её сотруднице прямо в глаза. «Результат налицо.»,-скривилась дама и проследовала в туалет. «Молодец, Надька! Так держать!», - смеясь, похвалил её Денис и ушёл к себе в лабораторию.

  Эту же фразу: «Ты вернулась совсем другим человеком.» Надя услышала в субботу на вечеринке от Марины. Марине она ответила честнее: « Не могу рассказать, прости. Может быть, со временем…»  За эту неделю Надя ещё дважды пыталась дозвониться Иварсу. Один раз ответил женский голос, незнакомый, второй раз она услышала голос Иварса, сказала: «Алло!» и в трубке замолчали.  Она просила: «Иварс, не молчи, скажи мне что-нибудь. Я хочу услышать твой голос.» Надя подождала несколько секунд и, когда в трубке раздались короткие гудки, заплакала навзрыд. На следующий день позвонила Зина. Она сказала, что Иварс  говорил с ними вчера, у него хорошие новости, после нескольких облав, до всех дошло, что его лучше не трогать и опасность миновала. Можно не тревожиться. Привет Наде. Он позвонит, когда будет возможность.

 "Всё было понятно. Он прав. Я веду себя глупо. Долгие проводы-лишние слёзы. Возможно, для него это было больше, чем эпизод, но в его сложной жизни для меня места нет. Мы больше не увидимся. Так будет лучше для нас обоих. По крайней мере я знаю, что Иварс теперь в безопасности. Только как же мне жить дальше? Как перестать ждать и начать жить снова? Нужно быстрее, быстрее заполнить эту страшную дыру  внутри, иначе мне не выдержать, слишком больно, слишком больно.
Надя сидела сжав зубы и сцепив пальцы, но слёзы всё равно катились и катились  по щекам.
 
 "Глупенькая Надя! Ты опять поверила, что можешь быть счастливой! Больше её не обманешь. Она знает, что нужно делать. Теперь она будет выбирать только таких как Вилли, в которых она не может влюбиться. И никогда, никогда не будет плакать."

 На той же неделе Надю на работе неожиданно вызвали к начальнику первого отдела. Первый отдел отвечал за секретность, все знали, что его начальник напрямую связан с КГБ. Вызов в первый отдел, как правило, ничего хорошего не предвещал. Надя позвонила Денису, но того не было на месте. Кабинет начальника первого отдела выглядел скромно: обычный канцелярский стол, полки с папками для бумаг, небольшой сейф и портрет Брежнева над столом. Сам начальник, мужчина лет пятидесяти, лысоватый, в костюме и при галстуке, выглядел слишком большим для маленького кабинета.
-Вы меня вызывали?
-Ваше имя?
-Надежда Осиповна Белопольская.
-Садитесь, Надежда Осиповна.
Надя села на стул рядом со столом. Начальник первого отдела положил руки на стол, сцепил пальцы рук, внимательно смотрел на Надю и молчал. Прошло полминуты. «Что всё это значит?», -недоумевала Надя. «Хочет, чтобы я сама начала его спрашивать? Не дождётся.» Они помолчали ещё. Надя смотрела вниз, на свои руки, но несколько раз подняла глаза и встретилась взглядом с начальником, стараясь сохранять нейтральное выражение лица. Наконец он опустил глаза на стол, расцепил руки  и  пошевелил какие-то бумаги на столе.
-У вас есть ко мне вопросы?
-Это же вы меня вызвали, я думала у вас есть ко мне вопросы.
-Вы недавно были в отпуске?
-Да.
-Как провели время?
-Спасибо. Хорошо.
-Вы свободны. До свиданья.
Надя поднялась и ушла. На углу в коридоре около Надиного отдела стоял Денис и курил. Надя подошла к нему.
-Ну, что?
-Представляешь, сидели и молчали, долго, мне показалось минут пять. Потом говорит: «У вас есть ко мне вопросы?», я говорю: «Нет», а он спросил про отпуск и всё, «Вы свободны». Что это значит?
-У тебя в Юрмале что-то было?
-Ну, было.
-Я не спрашиваю кто он, только скажи: он может быть под колпаком у гэбухи?
-Может.
-Тебе сделали «серое предупреждение». Дали понять, что всё знают и за тобой смотрят.
-Что теперь делать?
-Ничего. Сиди тихо. Работай. Ходи на собрания.  И не ссорься с этой…из профкома.
Денис ушёл. Надя вернулась в отдел. Начальница Мария Семёновна подозвала её к себе и тихо спросила, по какому поводу Надю вызывали в первый отдел.
–Спросили, почему я не хожу на собрания. Я сказала, что один раз была срочная работа, потом я болела, а последний раз в отпуске была. Посоветовали больше не пропускать.
-Надя, ну что же ты так неосторожно! Не пропускай больше. И с этой… из профкома… поменьше разговаривай.
-Хорошо, Мария Семёновна.
Надя села к компьютеру и занялась вводом данных , накопившихся за время отпуска. Рутинная работа требовала внимания.  Вскоре Надя забыла об этом идиотском посещении первого отдела и успокоилась.
 
 В субботу у Дениса Надя встретила скульптора Юру. Плотным сложением и рыжеватыми волосами Юра напоминал Вилли. Одного внимательного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы он подошёл к Наде и попытался развлечь её какими-то смешными историями. Он был неглуп, остроумен, с этой вечеринки они ушли вместе. Он её ни в чём не разочаровал. Лёжа в его мастерской на постели, Надя с  мстительным  удовлетворением подумала: «И двух недель не прошло, Иварс!». Через три месяца скульптор неосторожно заговорил о женитьбе и тут же исчез из Надиной жизни. За этим последовала череда коротких романов. Она вела себя так, как ведёт себя средне-статический мужчина, которого бросила женщина: перебрала несколько коротких связей, не переходящих в отношения. Даже её близкие друзья не могли понять, что с ней происходит. Марина сказала как-то: «Подруга, по-моему тебя занесло.»
-Марин , лучше так,  чем квасить каждый вечер или прозябать в депрессии.
-Смотри, тяжело будет остановиться.
-Не бойся за меня.
Позвонил один из Надиных приятелей, неглупый вроде бы человек: «Надя, вокруг тебя не те люди. У меня есть знакомый, он сам из Иркутска, в Москве бывает в командировках, подолгу. Человек он не бедный. По-моему отличный вариант  и для тебя и для него. Ты же не хочешь замуж. Давай, я вас познакомлю.
Он был, разумеется, послан. "Что они думают? Что я не могу найти себе постоянного партнёра? Что я пошла по рукам? Надя первый раз столкнулась с тем, как по-разному оценивается мужское и женское поведение, даже среди «своих». Неужели они действительно думают, что я ищу солидную выгодную связь, только у меня не получается? Неужели не видят, что мне просто больно, больно! Я только хочу уменьшить эту боль. Я хочу стереть из сердца, из памяти то, что со мной было. Другого способа я не вижу. И я сама выбираю, с кем мне  спать. Сама решаю,  когда  расстаться." Только Денис ей сказал: «Делай что хочешь и никого не слушай». 
 Они промелькнули быстро: капитан первого ранга из Североморска, с которым она случайно попала в одно такси, каскадёр, получивший травму на съёмках и буквально свалившийся на неё в вагоне метро, красавец в джинсовом костюме из ГУМа, оказавшийся фарцовщиком.
 Капитан был явно не глуп и по-мужски сдержан. Надя встала голая с постели в его номере, надела на голову его фуражку и пошла смотреться в зеркало. Он сдержался, не потерял лица, но, судя по напряжённой улыбке, вряд ли думал о ней что-то хорошее, она надела на голое тело его китель с орденскими планками и пошла как по подиуму, отодвигая то одну, то другую полу, каперанг только покачал головой. Они встречались больше месяца, пока продолжалась его командировка. Целуя её на прощанье, капитан сказал: «Не знаю, что у тебя произошло, но чувствую, что всё могло бы быть по-другому. Захочешь что-нибудь поменять в своей жизни – вот мой телефон.» Это было бы даже трогательно, если бы не напоминало так сильно повести из журнала «Юность». Телефон он дал скорее всего служебный. Вряд ли глубоко партийный каперанг мог быть одинок и свободен.

 Каскадёра, упавшего с лошади во время съёмок, Наде пришлось сначала везти в травмопункт, где ему поставили бандаж на сломанные рёбра, а потом забрать к себе отлёживаться. Она взяла отгулы, помогала ему вставать и ходить, растирала арникой его синяки и на третий день во время растирания он потащил её на себя. Надя думала, что все его рассказы о тяжёлой работе каскадёра -  враньё, но увидела его лицо в фильме о гражданской войне. Он лихо скакал на коне и крутил шашкой. Через десять дней он исчез, потом появился ещё на три дня с сумкой всякой еды, потом снова исчез и снова появился. Серёжа обрадовался его приходу и это решило дело. «Серёжа к тебе начал привязываться, это ни к чему, тебе надо уйти.» «Жаль. Я позвоню, может передумаешь.» Надя промолчала.

 Красавца-фарцовщика Надя встретила у женского туалета в Гуме. Она решила, что красавец  в джинсовом пиджаке ждёт свою подружку, а он предложил ей белый импортный костюм из  плотной хлопковой ткани. Надя сказала: «Костюм - это хорошо и размер мой, но в туалете я его мерять не хочу.»
-А где?
-Дома.
-Поехали.
-Я живу в Орехово-Борисово.
-Неважно.
Он взял такси и стало понятно, что дело не в желании что-то  продать. Дома Надя надела костюм и вышла его показать. Костюм с узкой юбкой и жакетом под пояс сидел идеально. Новый знакомый прищёлкнул языком, подошёл и начал аккуратно с Нади костюм снимать. Надина мама с Серёжей были в это время в доме отдыха. За две недели фарцовщик Сева совсем у Нади разнежился и очень удивился, когда Надя объявила: «Завтра возвращается сын, тебе нужно уехать.» «У меня есть канадская дублёнка с ламой. Новая»,- он проглотил что-то и закончил: «Для тебя. В подарок.» Это был неудачный ход и Надя Севу безжалостно выпроводила.

 Странный народ эти мужики, похоже, чем ты с ними хуже, тем они – лучше. После фарцовщика Надя подумала, что, пожалуй, устала от случайных знакомств и от той роли, которую она играет. Она прислушалась к себе. Воспоминания об Иварсе не отзывались больше острой болью и обидой, всё как-то затёрлось, смазалось. Через два месяца она встретилась с Вадимом. Надя была свободна, Вадим недавно разошёлся с Олей. После шумной вечеринки они засиделись на кухне за разговором и  Вадим остался у неё ночевать.. Он был не только «свой», он был из их компании. Надя с ним сразу почувствовала себя спокойно. Она, правда, и Вадиму сказала: «Только не зови меня замуж.»
               
                Гл.35(Муж. Сын)
            
Надежда Осиповна услышала звук открываемой двери. Вошёл муж, сел к ней на кровать.
-Как ты себя чувствуешь?
-Нормально.
-Не тошнит?
-Нет.
-Может съешь что-нибудь?
-Сделай мне чаю.
-Звонил Сережа. Он хочет заехать после работы.
-Пусть заезжает.
-Я так и сказал. 
Надежда Осиповна не хотела встречать сына в халате и ночной рубашке. Это напоминало о болезни. Осторожно экономными движениями она сняла халат и рубашку и одела синий велюровый спортивный костюм. Заглянул Вадим.
--Тебе чай сюда принести?
-Нет. Не надо. Я выйду в кухню.

 Прежде чем пойти в кухню, Надя заглянула в ванную. Она хотела посмотреть, как она выглядит. Отражение в зеркале её порадовало. Она похудела, но не выглядела измождённой или уставшей. Даже помолодела, пожалуй, только бледная очень. Последнее время часто кружилась голова.

 Надя  попила чаю с ванильными сухариками. Вадим рассказал ей последние новости. Она ленилась смотреть новостные программы. Они вызывали беспокойство, а иногда страх и раздражение. Особенно раздражали уверенные, напористые голоса дикторов.
Надя смотрела на Вадима. Больше всего к нему подходило слово «импозантный». Седой, утративший былую спортивную форму, погрузневший, но вполне привлекательный. Каждый раз, когда Надя смотрела на Вадима, она невольно спрашивала себя: «Почему?».

 "Мы  прожили с Вадимом больше 30 лет, бывало по-всякому, но вот сейчас, когда все так хорошо, почему? Когда мне, наконец удалось получить большой заказ на литературный перевод и я сделала его в срок и книга пойдет в печать. Может я уже исполнила своё предназначение? Тогда в чём же оно состояло? Родить Серёжу? Спасти от убогой жизни Вадима? Может быть, помочь дочери Вадима уехать в Америку? А что? Она талантливый химик, работает теперь в крупной фармацевтической фирме, может быть придумает лекарство от серьёзной болезни, вроде той ,что у меня. Как Флеминг и Черчилль. Забавно."

Вадим вернулся к компьютеру. Последний месяц он работает из дома. Надя пошла в спальню, застелила постель одеялом, поправила подушку, легла поверх одеяла и прикрыла ноги пледом. Скоро придёт Серёжа, а она пока почитает. Раздался звонок в дверь. Вадим открыл и Надя услышала голос сына. Он разговаривал с Вадимом вполголоса. Потом Серёжа открыл дверь и вошёл в спальню. Надя залюбовалась сыном. Высокий, худощавый, широкоплечий – в отца, а глаза и волосы её, Надины.
-Привет, ма. Отлично выглядишь.
- Привет сын. Как дела? Что у Лены? Как Дашенька?
- Да всё в порядке. Все здоровы. Дашка в сад пошла.
-Вы на прослушивание были?
-Были. Тебе привет. Дашка понравилась. И твоя подруга Дашке понравилась. С сентября начнём.
- Молодцы! Я так рада это слышать. Просто камень с души. Что у тебя на работе?
-Что там может быть. Всё как всегда. Как ты себя чувствуешь?
-Неплохо, ты знаешь, неплохо.
 Серёжа внимательно смотрел на неё. Видимо сын пытается понять: знает она или не знает. Может быть, он не хочет верить в плохой прогноз и ищет подтверждение в том, что она относительно хорошо выглядит. У Серёжи свежая рубашка, красивый свитер. Это вкус Лены, его жены. Никакой дешёвки, все хорошего качества, из дорогих магазинов. Что ж, они хорошо зарабатывают, могут себе позволить. Приятно, что на муже Лена не экономит. Они хорошая пара. Удачный брак.
-Что ты читаешь? Так, Кравцова, замечательно! Мэри Хиггинс Кларк. А это кто? П. Д. Джеймс.
-Не беспокойся, твоя мама не выжила из ума. Умный человек из любой литературы извлекает пользу. П.Д. Джеймс , между прочим, вторая королева детектива, после Агаты Кристи.
- Что же ты извлекла из своих детективов?
- Ну, например, в американских детективах многие неприятности для героя начинаются из-за того, что он или она открывают какие-нибудь двери. Я каждый раз думаю, какого чёрта они туда полезли? Наш человек закрытую дверь просто так открывать не будет, только если очень надо. У англичан тоже нет склонности открывать двери, за которыми неизвестно что находится. Американец наткнулся на закрытую дверь, нет чтобы пройти мимо, нет, он эту дверь обязательно  откроет и или увидит  что-то не то, или услышит что-то не то, или сразу получит по башке. Вот она, разница менталитета. А у П.Д. Джеймс в каждом романе есть ключевое слово. Что-то простое, например «дверь» или «жалость», или «крик». Отличная писательница! Я бы с удовольствием её перевела.
-А что ты извлекла из Кравцовой?
-То, что она давно не пишет сама. Язык выдаёт. В начале употребляют несколько её выражений, типа «хорош трендеть», а потом уже не маскируются. Мне кажется, что она их даже не прочитывает до конца. Если бы дочитала , вряд ли бы подписала.
- Вряд ли она может чем-то распоряжаться. Индустрия.
-Ты с нами поужинаешь?
-Нет, мам. Пойду домой. Ленка ждёт.
 Надежда Осиповна  предполагала, что сын не останется на ужин, и не стала его уговаривать. Пусть идёт домой. Она устала.
  Серёжа ушёл. В спальню заглянул Вадим: «Ты как?».
-Я в порядке. Полежу. Позови меня, когда Пуаро начнётся. 
 Вот и тебе, Надя, скоро предстоит открыть дверь, за которой неизвестно что находится. Что ж, она прожила не такую уж короткую жизнь и она любила. И у неё был тот месяц в Юрмале.

               
                Гл.36(Звонок.Иварс)

 Он всё-таки позвонил. Прошло почти два года и Иварс позвонил. Три месяца назад похоронили Надину маму, на той неделе Надя проводила в Израиль Михаила Абрамовича  и Зинаиду Григорьевну. Пока мама болела, Наде пришлось уволиться с работы.   Михаил Абрамович помог Наде пристроится в бюро переводов и Надя старалась работать как можно быстрее, чтобы закрепиться на новом месте.
 В этот день Надя была дома одна. Серёжу забрал Надин папа. Они с  Вадимом и   Полиной отправились в кукольный театр на дневной спектакль. После театра все должны были пойти в кафе-мороженое. Надя не отрываясь сидела  за пишущей машинкой.  И вот раздался звонок. Надя давно уже смеялась над собой из-за самой надежды, что Иварс когда-либо позвонит, но всё-таки много раз представляла, сколько колкостей она ему скажет, когда будет с ним разговаривать.. Она услышала: «Здравствуй, Надя» и ничего не испытала, кроме удивления и радости.
-Ты улыбаешься Иварс.
-Мне приятно слышать твой голос, Надя.
-Я тоже рада тебя слышать. Расскажи мне о себе.
-У меня всё в порядке. Как ты? Я больше месяца о тебе ничего не слышал.
-Что значит «не слышал»? Обо мне уже что, сообщают по бибиси?
-Зачем мне бибиси, если есть Зина и Миша. Последнее время они были заняты отъездом и ничего мне сообщить не могли.
-Я была у них на проводах на прошлой неделе. Почему ты не звонил мне?
-Не хотел тебя тревожить.
-Почему позвонил теперь?
-Теперь у меня действительно всё хорошо и около меня безопасно.
-Я думала, что уже давно…
-Об этом не стоит говорить по телефону. Ты можешь приехать меня навестить?
-Иварс, моя мама умерла три месяца назад. Я месяц ухаживала за ней в больнице и месяц – дома. Она говорила, что я единственная, кто её не раздражает. Ты знаешь, какие были её последние слова? «Я не успела с тобой поговорить.»
Надин голос дрогнул. Она сделала несколько глубоких вздохов. Иварс молча ждал, когда она успокоится.
-Вы помирились?
-Мы перестали ссориться. Со дня моего приезда из «Дзинтарса».
- Что ещё переменилось в твоей жизни?
-Я долго избегала серьёзных отношений, но теперь есть человек, с которым мы вместе  живём. Он из нашей компании, развёлся с женой… Серёжа его хорошо принял.
-Это означает, что ты не сможешь приехать ко мне погостить?
-Сейчас нет. Расскажи, что у тебя?
-Сначала объясни, что значит «Сейчас нет.»
-Это значит, что если бы не смерть мамы, не моя новая работа, на которой мне надо закрепиться, я бы придумала что-нибудь и приехала бы к тебе.
-Изменила бы мужу?
-Не испытывай меня, Иварс. Это с ним и со всеми кто был до него, я изменяла тебе.
-Их было много?
-Давай, Иварс, ты не будешь мне задавать этот вопрос, а я не буду задавать его тебе.
-Ты стала другая.
-Да. Я очень переменилась после отпуска в Юрмале. Если тебе не нравится новая Надя, давай попрощаемся.
-Не надо так со мной разговаривать. Ты мне нравишься любая.
-Иварс, ты так ничего и не сказал о себе.
-Что ты хочешь узнать, только не говори: « Всё».
-Что с Яной?
-Она полностью выздоровела через месяц. У неё был шрам на скуле. Ей сделали пластику. Почти ничего не заметно. Она вернулась ко мне на работу и ещё несколько месяцев проработала, потом вышла замуж и уехала.
-Иварс, ну рассказывай, ты же знаешь, что меня интересует!
-У меня две важных новости.
-Хочешь, я угадаю одну из них? Мария родила от тебя ребёнка.
-Ты догадалась? Да, она родила от меня сына, но он живёт с ней и её мужем.
-Странно. Зачем же она сообщила об этом тебе?
-Чтобы я знал, что у меня есть ребёнок, кроме Яниса. И для страховки. Я очень ответственный, Надя, и очень надёжный. Она знает, что я буду следить за ребёнком и если что-то случится –помогу.
-Вторую новость я тоже могу угадать. Ты помирился с женой и вы живёте вместе.
-У тебя есть хрустальный шар, в котором можно видеть настоящее и будущее?
-Нет. Просто ты этого очень хотел, а ты умеешь добиваться того, что ты хочешь.
-Да, ты права. Я уговорил Магду и мы живём вместе. Янис –чудесный мальчик, он очень добрый и очень нас любит. 
-Хорошо, что ты живёшь с сыном. Мне приятно это слышать, правда. Что же тогда означает твоё приглашение?
-Я бы всё устроил, Надя. Я бы снял тебе коттедж у моря. Мы бы могли встречаться.
- Не сейчас, Иварс, может быть, летом.
-Хорошо. До свидания, Надя. Звони мне, если будет грустно.   
 -До свидания, Иварс.
 
 Она повесила трубку. Щёки пылали. Сердце стучало так, как будто она только что взбежала на десятый этаж. «Вот так. Вот так.»,-повторяла она, ещё не понимая, что именно она хочет сказать.
 "Вот так, Надя! Он позвонил и ты уже готова бежать к нему. Готова всё бросить, забыть всё пережитое и бежать к нему? Да, готова. Ох, Надя, Надя, не теряй головы. Тебе нужно успокоиться. Придётся поговорить  с Вадимом. Или не говорить? Нужно успокоиться прежде всего. Ещё есть время подумать."

  Этой зимой Вадим попросил Надю с ним расписаться. Он  давно хотел попасть в плавание, но развод с женой ему помешал. Чтобы выезжать за границу, лучше было быть женатым.  Они расписались, никак не афишируя это событие. Его были готовы включить в состав научной группы в плавание на корабле Академии наук с выходом из Одессы и  с заходом в Грецию. Вадим сообщил об этом Наде в радостном возбуждении. Потом замялся и сказал: «Мне сначала нужно съездить в какую-нибудь  социалистическую страну, доказать свою надёжность, иначе партком не пропустит. У нас сейчас есть путёвка в Чехословакию, они берутся мне быстро всё оформить.» Надя старалась сохранить нейтральное выражение лица.
-Я бы с удовольствием поехал с тобой, но путёвка одна и надо это делать срочно, я не ради путешествия, я ради плавания.
-Побывать в Праге , конечно, приятно, но весь этот путь… Партком, комиссия, характеристика. Придётся отвечать на политические вопросы, врать…
- Это правда. Мне бы и в голову не пришло, если бы не плавание … Это важно для моей работы. Что делать, Надя, неприятно, конечно, но без этого - никак.

 Её сбережения почти полностью ушли на похороны и поминки. Вадим взял в долг и выкупил путёвку. В Прагу он должен был уехать в апреле, а в плавание  уйти в конце июня на полтора месяца. Путешествие по Чехословакии занимало две недели.

 Через три дня после отъезда Вадима Наде пришла анонимка. «Прежде чем выходить замуж за этого человека, вам следовало бы узнать о причинах его развода. Он уехал в Прагу с той же женщиной, из-за которой развёлся с женой. Она в списке научной группы, которая уходит в плавание. Жёны приходят и уходят, а любовницы остаются.»
Не то, чтобы Надя очень удивилась этому сообщению, её теперь мало чем можно было удивить, но некоторое недоумение испытала. После похорон Надиной мамы Вадим собрался было уезжать в свою коммуналку, к соседке, изводившей его скандалами, но Надя предложила ему остаться. Так и сложилась их семья.   Вадим уверял, что пылко влюблён, и Надя принимала его любовь. С её стороны не было страсти, но были доброжелательность и понимание.
 
 "Может быть ему этого мало? Или он из тех мужчин, кто легко заводит интрижки, только имея хорошо защищённый тыл? Может быть он просто отогрелся около неё после развода, а теперь пытается понять, кто ему на самом деле нужен? Что бы то ни было –это его проблемы и он сам должен их решить." 
Вадим показался Наде надёжным человеком, человеком, которому можно доверять, он был из её компании, он хорошо сошёлся с Серёжей, да и жить на две зарплаты всё-таки легче, чем на одну.
 "Пусть он вернётся из Праги. Возможно он захочет с ней поговорить, объясниться. Жалко Серёжу, мальчик к Вадиму привык, привязался, но  что же  делать…"

 Вадим вернулся из Праги в прекрасном настроении, с восторгом рассказывал о красоте города, по крайней мере не лицемерил, не делал вид, что ездил исключительно по необходимости. Вадим сразу же принялся делать все отложенные хозяйственные дела, чинил, паял, менял прокладки, клеил, даже шил. В постели проявлял энтузиазм и находчивость, как в первые дни свиданий. Надино обидчивое тело слабо откликалось на этот энтузиазм, но Вадим как будто ничего не замечал. Разговаривать он явно ни о чём не собирался. Надя не испытывала ревности, только любопытство к такой загадке человеческой натуры. Потом ей пришло в голову, что Вадиму, может быть, необходима эта схема, одна женщина явная, легитимная, и одна тайная, независимо от того, которую из них он любит. Возможно, ей досталась роль женщины и любимой и легитимной.  Она признавала, что у такого положения есть свои преимущества. Так это или не так, в любом случае не стоит  бесконечно  разгадывать загадки Вадимовой души и жить отражением его жизни.  У него есть своя, отдельная от Нади жизнь, пусть будет так. Поживём - увидим. Значит Надя тоже имеет право на свою отдельную жизнь. Вадим принёс радостную весть, что его утвердили и на него начали оформлять документы. Надя позвонила Иварсу и сказала, что может приехать с сыном на весь июль.
   
   О том, что уезжает в Прибалтику, она сказала только Марине и Денису. Денис попросил её о встрече, сказал, что будет её ждать у книжного магазина. Они встретились, вместе прошли до бульвара и сели на скамейку.                -Надя, у меня к тебе просьба. Ты не могла бы взять с собой в Ригу небольшую посылку. К тебе подойдут прямо в вагон, заодно помогут вынести чемодан.
-Конечно, Денис. Посылка большая?
-Несколько книг по программированию. Не очень большая.
-У тебя с собой?
-Нет. Я привезу на вокзал к поезду.
Денис продолжал сидеть и молчал. Надя посмотрела на часы: время шло, Денису надо было  ещё успеть где-то перекусить. Она встала.
-Пойдёшь в пельменную?
-Да, пойду. Подожди, мне надо тебе кое-что сказать.
Денис медленно поднялся со скамьи.
-Надя, в этой посылке будут не только книги. С книгами поедет вот эта плёнка.
Денис достал из кармана и показал ей кассету с плёнкой. На чёрном контейнере была белая наклейка с надписью «Риони. 1977».
-Что это? Походные фотографии?
-Нет. Это «Хроники» за последний  год.
Надя всё поняла сразу. «Хроники текущих событий». Самиздат. Неужели Денис…?
-Ты…
-Только распространяю и собираю информацию.
-Давно?
Денис улыбнулся.
-С 69-го года.
-И я ничего не знала!
-Никто ничего не знал. Кроме Андрея.
-И Андрей?!
-Да.  Он же ездил по разным городам. Вокруг группы всегда крутилось много народу. Это было удобно. Потом кто-то что-то заметил и его попёрли из группы. У нас сейчас осталось мало народу. Многие уехали. Некоторые сидят. У меня нет другого человека кроме тебя.
-Почему в Ригу?
-Порт. Ты опять к нему?
-Денис!
-Молчу. Просто хотел узнать…
-Всё в порядке, Ден. Я всё сделаю.
-Я думаю, ты понимаешь , по телефону об этом говорить нельзя, и вообще лучше об этом больше не говорить.

 Весь день Надя не находила себе места, не могла сосредоточиться. С 69-го года! Они так часто ходили в походы по Южному Уралу, где полно лагерей, ездили на Кольский, к Белому морю… И мне ни слова! Ни Андрей, ни Денис. Вот почему они так сблизились. Андрей… его загнали в угол, обложили со всех сторон, он задыхался. И я, слепая от ревности, ничего не видела, не замечала!
 
 Денис проводил Надю с Серёжей на вокзал, донёс чемодан до купе. Связку книг он достал из сумки и положил под сиденье вместе с чемоданом. В Риге к ней в купе вошёл юноша в ветровке, огляделся и спросил: «Вам помочь?». Не дожидаясь ответа он поднял крышку сиденья, положил посылку себе в сумку, взял Надин чемодан и понёс его к выходу. У вагона её встречал знакомый человек, доверенное лицо Иварса, Петерис. Юноша поставил чемодан, Надя протянула ему рубль, он на секунду опешил, потом взял рубль, поблагодарил и ушёл.


                Гл.37(Коттедж у моря)

  На новом микроавтобусе Надю и сына отвезли в уединённый коттедж, стоявший сразу за полосой пляжа. Надя увидела, что в коттедже два входа, это дуплекс –дом, разделённый на две одинаковые квартиры. Петерис поднёс её чемоданы к левой двери и пока он открывал, из второй вышла маленькая смуглая женщина  с малышом на руках. Мария! Надя подошла, а Мария спустилась со ступенек. Они обнялись и поцеловались. Надя с любопытством посмотрела на её малыша. Мальчик был смуглый и темноволосый, но чем-то напоминал Иварса, то ли взглядом, то ли чертами лица.
-Ты знаешь?
-Знаю.
-Иварс сказал?
-Сама догадалась. Иварс подтвердил.
-Я здесь официально – нянька для твоего ребёнка. В качестве платы – возможность жить здесь с детьми. Ты-хозяйка коттеджа. Это для моего мужа. А на самом деле – я действительно нянька для твоего ребёнка, это наш договор с Иварсом. Его зовут Серёжа? Серёжа, здравствуй! Вот познакомься, это Марат, он младше тебя на год.
 Из-за спины Марии выглядывал стриженый под ноль мальчик, копия матери.
-Ни о  чём не беспокойся. Иди, располагайся, я положу Володю и приду к тебе, мы поговорим.

 Надя с Серёжей вошли в квартиру, которая теперь на месяц станет их домом. Петерис внёс чемодан, дождался Надю, чтобы попрощаться и ушёл. Надя осмотрела дом. Небольшая чистенькая кухня, отдельно уборная, отдельно ванная, гостиная-прихожая и две комнаты, где стояли шкафы и кровати, в одной – широкая кровать, в другой –узкая. Серёже шёл шестой год, он уже год как спал в постели без загородок.  Везде было чистенько, мебель подозрительно напоминала мебель из пансионата, возможно, дом принадлежит Иварсу. Надя распаковалась. Развесила  свои вещи, положила Серёжины в комод в его комнате. Серёжа открыл шкаф и обнаружил игрушки , несколько старых на разные возрасты и две больших  новых машины - легковую и грузовую.
-Это мне?
-Тебе, тебе.
Серёжа занялся изучением игрушек. Надя зашла в кухню, открыла холодильник.  Холодильник был заполнен продуктами  и упаковками с готовой едой. Надя увидела знакомые котлеты, картошку, гречневую кашу и бульон в стеклянных банках с пластмассовыми крышками. Тут уж можно было не сомневаться, что всё, включая творог, сметану и молоко –из пансионата. Иварс, как всегда, предусмотрел всё. Надя достала из плиты сковородку, разогрела котлеты с гречневой кашей, сделала себе салат, а для Серёжи, не любившего помидоры,  порезала прямо в тарелку огурчик и позвала сына ужинать. В вагоне поезда было жарко, Серёжа капризничал, не хотел есть и теперь поел с удовольствием , торопясь вернуться к новым игрушкам.  Надя вышла во двор. Позади коттеджа стояли  деревянный стол и стулья,  покрашенные белой краской. Кирпичные дорожки вели к домику для инвентаря и к калитке.  Между дорожками росли цветы, кусты и деревья. Особенно густо деревья были посажены по периметру вдоль забора. Калитка выходила на тропинку, ведущую на пляж. Замечательное место!

 Надя позвала Серёжу, взяла его за руку и пошла к морю. Они прошли по дощатому настилу, за деревьями открылась широкая полоса белого песка и море. Надя забыла, что Серёжа видит море в первый раз. Солнце уже стояло низко, но ещё сохранялись краски дня. Людей на пляже осталось мало. Этот простор, огромность незащищённого пространства напугали Серёжу, он прижался к маме и не хотел идти вперёд. Надя удивилась и стала вспоминать, как она сама первый раз увидела море, но не вспомнила. Мама рассказывала, что маленькая Надя побежала к воде, но в воду не вошла, а начала бегать от родителей к морю и обратно в радостном возбуждении. Для её чувствительной кожи разница температур воздуха и воды превращала вхождение в море  в мучительный и медленный процесс, но Надя преодолевала его и потом её невозможно было вытащить из воды. Вид моря и неба, ощущение простора всегда заставляли её сердце радостно биться.
 Надя не стала укорять сына, просто крепко взяла его за руку и они подошли к воде. Надя сняла шлёпанцы, стащила башмачки с Серёжи, они пошли по краю воды, по тихо набегавшим волнам. Серёжа освоился, начал топать по воде, подымая брызги, побежал вперёд  и вернулся обратно к маме. Надя боялась, что он вымокнет и простудится на свежем ветерке, она с трудом уговорила его повернуть к дому. На деревянной дорожке к дому Надя взяла сына на руки, чтобы он не шёл по доскам босиком. У стола позади дома уже сидела Мария. Она показала им кран, прикрытый кустами, где можно было смыть с ног песок. Надя отнесла в дом Серёжу, он занялся машинами, а Надя присоединилась к Марии, прихватив сигареты и пепельницу.
-Муж будет сюда приезжать?
-Я думаю, раз , другой приедет, чтобы убедиться, что всё так, как я говорю. Я его тебе представлю, разговаривать вам не придётся. Ты, наверное, осуждаешь меня?
- Не мне тебя судить, Мария. Я и сама большая грешница. Какие у тебя отношения с Иварсом?
-Я с ним разговаривала, когда у меня уже было больше пяти месяцев. После моего сообщения он помолчал, потом очень холодно спросил чего я хочу, сказал, что если я собираюсь  уйти от мужа, он будет нас содержать и это всё, больше я ни на что не могу рассчитывать. Я ответила, что меня устраивает моя семья, что я прошу у него прощения за свой поступок, что мне показалось, для него будет лучше знать о ребёнке. Он ничего мне не ответил, спросил нужно ли мне что-нибудь и попрощался. Ты знаешь, я теперь сомневаюсь, стоило ли мне это делать. Маленький Иварс так на него похож, вдруг он захочет его отобрать? Я даже испугалась, когда он позвонил и предложил мне быть твоей нянькой и жить в его домике.
-Не думаю, что тебе нужно чего-то бояться. Как всегда у него безупречная комбинация. У меня надёжная нянька, которая не будет болтать, у него есть возможность и видеться со мной и наблюдать за ребёнком, обеспечив к тому же тебе и детям месяц на море. Гениально! Для твоих детей – он приходит ко мне, для моего ребёнка – он твой друг. Я не заметила, в доме есть телефон?
- У меня есть, тебе Иварс завтра привезёт аппарат.
-Что с клубом?
-Когда я поняла, что беременна, я перестала туда ходить. Вилли мне  больше не звонит, так что я не знаю, существует клуб или нет.
-Тебе не будет тяжело видеть нас с Иварсом?
-Я получила, то что хотела, моего маленького Иварса. Я не ревную. Он никогда не был бы со мной всё равно. Ты мне нравишься. У тебя такой чудесный ребёнок, такой беленький и нежный. Я думаю, они подружатся с Маратом.  Если хочешь утром поспать, скажи, я заберу Серёжу к нам.  Я пойду, Володя может проснуться.

               
                Гл.38(Aurora Spei)
 
  Надя проснулась утром и сразу посмотрела на часы. Девять. Это значит Мария забрала Серёжу, иначе бы он разбудил её в семь. Надя вскочила, но спохватилась, что может не спешить и сладко потянулась. Она разыскала кофе, сварила и выпила не торопясь, потом одела купальник, сарафан из марлёвки, накинула на плечи лёгкую кофту и положила в пляжную сумку книгу, сигареты и спички. Мария с детьми сидела у воды прямо напротив дома. Двое старших попеременно возили песок в большом самосвале на верёвочке, младший сидел между ног матери и играл в песок. Надя села рядом с ними. Серёжа не обратил никакого внимания на её появление. Надю это обрадовало: значит он чувствует себя комфортабельно в новой компании. Она закурила. Господи, как хорошо!
 
-Иварс звонил. Он будет сегодня к часу. Привезёт телефон и посмотрит как мы устроились.
-Я побуду тут с вами часов до двенадцати, потом уйду, покорми детей у себя, скажешь: мама отдыхает. У тебя как с продуктами?
-Полно.
Мальчишки теперь высыпали песок из самосвала в воду  и топтались то по щиколотку, то по колено в воде. Замечательно! Проблем с купанием не будет. Надя сняла сарафан и растянулась на песке.
               
 Около двенадцати Надя вернулась в коттедж. Надо подготовить себя к приходу Иварса. После душа Надя надела свой сарафан без бретелек с жатым верхом, хотела остаться без белья, посмотрела в зеркало: марлёвка просвечивала и Надя надела белые узкие трусики. Она недаром изучила тот журнал: подмышки были подбриты и «там» - тоже. Немного тон –пудры и подкрасить ресницы.
 "Всё. Больше я ничего делать не буду. Иварс наверняка голоден. Нужен кусок мяса и овощи."
 Надя нашла отбивные, подготовила мясо, порезала овощи и слегка посолила. Она услышала шум колёс, выглянула в окно.
 Иварс приехал. Белая рубашка с коротким рукавом, светло серые брюки, коричневые ботинки. Выглядит как всегда с иголочки. Сейчас он войдёт и Надя сможет его обнять. Как бьётся сердце! Почему он не звонит?
 Надя выглянула в окно. Иварс с большой коробкой в руках стоял на крыльце Марии и звонил ей в дверь. Надя задохнулась от вспыхнувшего гнева.
 Какого чёрта! Мы не виделись два года. Он что, совсем не ждал встречи со мной? Зачем он меня сюда позвал?
 Она подождала минут десять. Что-то здесь не так. Она подавила раздражение, примерила перед зеркалом нейтральную улыбку. Она пойдёт и проверит, что там происходит. Надя толкнула дверь между квартирами и попала в большую проходную комнату, которая была всем – прихожей, гостиной, столовой. За круглым столом сидели Иварс и Мария с ребёнком на коленях. Двое старших мальчишек сражались пластмассовыми мечами , с пластмассовыми щитами в руках и такими же шлемами на головах. Надя вежливо поздоровалась. Серёжа подбежал к маме показал щит и меч: «Посмотри! Это дядя Иварс подарил.»  Мама не разрешала принимать подарки от незнакомых людей   и Серёжа смотрел на маму просительно. Надя подняла глаза на Иварса. Он встал и представился: «Иварс, друг Марии.»
 -Напрасно вы их так балуете.
-Я то же самое говорю. Они теперь каждый раз будут ждать подарка.
Это уже включилась Мария.
-Пустяки, мне приятно радовать детей.
-Ты сказал дяде Иварсу «Спасибо»?  Да? Хорошо, Серёжа, иди, играй.
 Обрадованный Серёжа побежал к Марату. Надя и Иварс молча смотрели друг на друга. Иварс улыбался. Мария поднялась.
-Дети обедали. Я пойду, возьму их на море.
-Спасибо, Мария!
 Мария с детьми вышла. Через минуту она вернулась за грузовиком на верёвочке и увидела их так же сидящими на своих местах. Надя хорошо помнила театральное правило: взяла паузу – держи, пока не сработает. Иварс не выдержал.
-Надя! Так было надо. Теперь Серёжа знает, что я друг Марии.
-Ты мог зайти и поздороваться со мной. Мы ведь давно не виделись, правда, Иварс?
-Давай, начнём всё сначала?  Иди к себе.
Надя вышла в свою часть дома. Раздался звонок. Надя открыла дверь. На пороге стоял Иварс с букетом свежих роз, нежного розового цвета. Надя взяла букет и они поцеловались.
-Ты всё это сделал нарочно, Иварс. Ты хотел меня позлить.
_Я не хотел. Я понял, что волнуюсь перед встречей и хотел успокоится. Здравствуй, Надя!
-Здравствуй, Иварс! Ты голоден? Я пожарю мясо.
-Отлично, Надя, и расскажешь мне, что у тебя произошло за это время.
Надя бросила мясо на сковородку и стояла с лопаточкой в руке, готовая его перевернуть.
-Мой папа  женился. Он уехал в дом отдыха, ещё сорока дней не прошло. Привёз оттуда жену. Я их просила пожениться, когда пройдёт год после мамы, но они не стали ждать.
-Тебе она не понравилась.
-Иварс, я рассказывала тебе о моей маме. Я отцу не судья. Но такого пошлого выбора я не ожидала.
Надя взяла тарелку , положила мясо и поставила перед Иварсом.
- Ты прав. Она мне не понравилась.
-Ты выделила свою часть из квартиры отца?
-Нет. Я отказалась в его пользу.
-Единственное, что ты можешь сделать – это следить, чтобы твоего отца не выжили   из дома и не отравили. Я бы на твоём месте, порвал отношения с ним. Он дал тебе для этого достаточно поводов.
-Мне очень хотелось это сделать. Но я предпочитаю знать, что с ним происходит..
-Что ещё?
-Я наконец занимаюсь переводами с английского. Не очень весёлая работа, но и не противная. Гриша помог устроиться.
 Надя вспомнила неприятную сцену с Гришей, когда она пришла с тортом, поблагодарить их за протекцию и застала дома его одного, но рассказывать Иварсу об этом не стала.
Иварс поел и отодвинул тарелку. Надя села напротив.
-Ты уже пообедала?
-Нет. Я не хочу есть.
-Тогда рассказывай.
-Я была с Серёжей на прослушивании. Он с этой осени начнёт учиться в музыкальной школе. Иварс посмотрел на часы.
-Мне пора.  Спасибо, Надя. Ты отлично жаришь мясо. Не каждая женщина это умеет.
-И ты вот так уедешь? Вот так оставишь меня?
-Ты что-то хочешь, Надя? Так скажи мне об этом.
-Я ненавижу тебя, Иварс.
-Я думал, ты любишь меня.
Надя подошла , села к Иварсу на колени и уже наклонилась, чтобы поцеловать, но он взял её за плечи и остановил.
-Ты помнёшь мне рубашку, Надя!
-Сними её!
-Зачем, Надя?
-Не смей издеваться надо мной!
- Тихо, Надя, тихо. Я приеду вечером. В девять. Поедем ко мне. Ты очень шумишь, когда занимаешься сексом, а здесь дети. Не злись. Предупреди Марию, что ты не ночуешь дома.
Иварс встал, поцеловал её в лоб и ушёл. Надя улыбнулась. Ты меня не обманешь, Иварс. Тебе просто нужно было почувствовать, что ты контролируешь и себя, и меня, и всю ситуацию в целом. Может быть он действительно разволновался перед встречей?
 Надя пошарила в кухне среди посуды, нашла большую глиняную кружку и поставила розы.
 Удивительный цвет! Цвет невинности, цвет девичьего румянца. Интересно он сам  выбрал такой цвет или взял то, что предложили? Надя, Надя, что за глупости,  подобные сантименты не в его духе, это Петерис купил для него цветы по дороге в пансионат.
Надя присоединилась к Марии и детям. Мария посмотрела на Надю.
-Всё в порядке?
Надя огляделась, дети были далеко, она наклонилась поближе  к Марии.
-Иварс уехал. Он вернётся за мной в девять. Я успею уложить Серёжу. Меня не будет до утра. Присмотри за ним. Скажи: мама ушла в магазин.

 В половине девятого Надя уложила Серёжу, прочла ему главу из «Незнайки», оставила ночник включённым и открыла дверь на половину Марии. Мария выглянула из детской спальни и помахала ей рукой. Иварс подъехал десять минут десятого. Надя ждала, сидя на ступеньках у дверей. Иварс вышел из машины, но Надя опередила его и быстро села на переднее пассажирское сиденье. Иварс вернулся в машину, посмотрел внимательно на Надю, положил ей руку на колено, Надя накрыла его руку своей рукой. До его коттеджа они ехали минут пятнадцать. Ничего не изменилось за два года, появился новый магнитофон и проигрыватель в гостиной на отдельной полке и всё.
-Я тебе сделаю джин с тоником, обещай пить медленно.
-Обещаю.                -А теперь ты мне расскажешь всё, что не захотела рассказывать днём. У тебя что-то случилось с Гришей и ты ни слова не сказала о своём Вадиме.
-Ты тоже ничего не рассказал о себе.
-Мне пришлось пойти на довольно рискованный договор со здешней «криминальной структурой».  Я сумел им доказать, что у меня не было другого выхода и что я могу быть им полезен. Примерно так. Теперь живу спокойно.
-У тебя есть постоянная подружка?
-Да. Она скрипачка из Рижского оркестра. После твоего отъезда я увлёкся музыкой, много слушал, ходил на концерты в Риге. Там мы познакомились. Она была очень эмансипированной, принципиально не собиралась замуж. Меня это устраивало. Теперь она поменяла позиции и хочет замуж за меня. Если она будет очень настаивать, нам придётся расстаться. Жаль. Мы ходили в наш клуб, ей это нравилось.
-Где она сейчас?
-Я их отправил на гастроли.
-Что это значит?
-Это значит, что они сейчас в России. Теперь твоя очередь рассказывать.
-Ты понимаешь, я думала Гриша относится ко мне как к дочери… Я к ним пришла поблагодарить за помощь. Оказалось, Зины нет дома. Гриша вдруг начал объясняться в любви, повалил меня на диван, я еле вырвалась. Я не ходила к ним и не звонила последнее время. Гриша сам позвонил, извинился, попросил прийти на проводы. Для Зины. Я пришла. Вот и всё.
-Что у тебя с Вадимом? Он тебя обидел?
-Обидел? Нет. Произошла довольно странная история. Хотя, с другой стороны, что в ней странного.
Надя рассказала о путешествиях Вадима и  анонимке.
-Ты уверена, что это правда?
-Я заходила к нему на работу. Когда я села рядом с Вадимом, одна из женщин демонстративно встала и вышла из комнаты, остальные старались не встречаться со мной глазами. Она сделала всё, чтобы обратить на себя внимание.
-Почему он так рвётся в это плавание?
-Возможность увидеть другие страны. Это престижно.
-То, что ты их не увидишь его не смущает?
-Он очень сосредоточен на себе, мало обращает внимания на окружающих. Он не всматривается в меня пристально, не подходит ко мне слишком близко. Меня это устраивает. Он был в меня влюблён. Мы из похожих семей, одного круга, у нас общие друзья и общие интересы. Это очень облегчает жизнь. И Серёжа. Мальчику нужен мужчина рядом. Серёжа привык к Вадиму, его уход будет болезненным для него.
-Тебе не приходило в голову, что это она могла его заставить продолжать эту связь? Она может угрожать ему скандалом, тем, что расскажет всё тебе, например. Тебе стоит с ним поговорить. Дай ему понять, спокойно, без истерики, что тебе всё известно, что ты ждёшь его решения. Может быть, ты облегчишь ему жизнь.
-Я подумаю. Вероятно, ты прав. Мне не приходило это в голову.
-Тебе будет нелегко с таким человеком. Я не уверен, что тебе стоит это делать, даже ради ребёнка. Всё. Больше мы не будем к этому возвращаться. Пойдём спать.
Они перешли в спальню. Пока они разговаривали  всё возбуждение первой встречи куда-то ушло. Просто хотелось спать и Надя уже собиралась попросить Иварса отвезти её обратно. Она посмотрела на него и увидела по его глазам, что он это понял.
-Нет. Я тебя не отпущу. Ты моя пленница и будешь делать то, что я хочу. Пойдём, примем душ.
 Надя покорно пошла за Иварсом в ванную. « Разденься»,- мягко сказал Иварс.  Сарафан и трусики, больше на Наде ничего не было.
-Теперь раздень меня.
 Наде редко приходилось это делать раньше. Она расстегнула его рубашку, потом попыталась расстегнуть ремень. Ремень шёл туго, Надя боялась обломать ноготь, Иварсу пришлось ей помочь, но потом он опять сказал: «Продолжай.» Надя расстегнула молнию на брюках, потянула их вниз, присела, дала Иварсу возможность выйти из брюк и повесила их на стул. Потом опять присела и стянула носки, сначала один, потом другой. Надя встала, наконец, сняла с Иварса рубашку и прижалась к нему. «Ещё не всё,» -сказал Иварс. И Надя засунула обе ладони с боков в его трикотажные трусы и начала медленно их стаскивать, приседая всё ниже и ниже. Обнажился его член, уже в состоянии начавшейся эрекции. Надя убрала с его  ног трусы и не поднимаясь, спросила Иварса взглядом: «Можно?» Иварс покачал головой и поднял её. Он включил воду, сделал её не горячей, но ощутимо тёплой.
 Иварс вошёл в ванну и помог войти Наде. Он взял мягкую мочалку из морской губки, намылил её до густой пены и стал медленно водить ею по Надиным плечам, груди, шее, рукам, другой рукой он проводил там, где прошёлся губкой. Так, перекладывая губку из руки в руку, он провёл губкой по всему Надиному телу спереди, по обеим грудям, животу, между ногами. Надя сначала чувствовала себя неловко, но постепенно расслабилась и теперь с удовольствием принимала каждое прикосновение. Иварс взял в руки душ и смыл с Нади пену. Он намылил губку ещё раз, повернул Надю спиной и повторил всю процедуру, точно также поглаживая Надю и губкой и рукой. У Нади в голове вертелась одна мысль: «Почему он тянет? Что значит эта длинная процедура?» Она понимала, задавать этот вопрос не стоит. Иварс повернул её к себе и сказал: «Теперь ты вымоешь меня.» Надя намылила губку и такими же медленными движениями начала намыливать Иварса, его широкие плечи, грудь, покрытую светлыми волосами.  Взяла душ и стала смывать пену с его плеч и груди, любуясь его телом и только тут это вдруг произошло. Надя потом пыталась подобрать правильное слово для того, что произошло, но ни одно из выражений не было достаточно точным. Что-то щёлкнуло, разбилась скорлупа, порвалась пленка, спала пелена, сломалась преграда. Что-то случилось, вдруг изменилась её возможность чувствовать и в этот момент она поняла, что то ощущение удивительной близости, которое так поражало её всегда, оно пришло только сейчас, как будто прорвалось через что-то мешавшее ему быть. Они, наконец, как две капли воды упавшие рядом, соприкоснулись краями и слились друг с другом, став единым целым. Желание затопило её, Надя уронила душ в ванну и прижалась к Иварсу всем телом, обхватив его руками. Иварс обнял её одной рукой за плечи, другой прижал её голову к своей груди и поцеловал её в макушку: «Долго же тебя пришлось реанимировать, Надя.» Надина кожа теперь реагировала на любое его прикосновение, ей хотелось поцеловать каждый сантиметр его тела, видеть его, трогать его, вдыхать его запах – и всё это было счастьем. Надя еле дышала от желания и первый раз всё случилось в ванной, и ей было всё равно как это происходит, её ощущения стали такими яркими, теперь ей казалось, она до сих пор спала и только что проснулась. Потом Иварс долго вытирал её большим мягким полотенцем, обёрнутая в это полотенце Надя пришла в спальню и нырнула под одеяло. Через пару минут пришёл Иварс, они легли обнявшись и болтали о Вилли и о Марии, о том, что малыш похож на Иварса и рядом им лучше не показываться, о том, что у Магды есть любовник, доктор их мальчика в Германии и она сошлась с Иварсом не только из-за сына, но и чтобы досадить женатому доктору, что его мальчик Янис ласковый ребёнок, что он привязан к Иварсу и очень по нему скучает, если они долго не видятся. Надя пересказала два письма, которые получила от Зинаиды Григорьевны из Ашдода, где жила с мужем одна из их дочерей. Вторая жила в Иерусалиме и Зина с Мишей уже гостили у неё две недели, побывали в пустыне , на Мёртвом море, в Элате. Письма были восторженные, особенно умиляло Зинаиду Григорьевну, что куда бы она не зашла, в магазин, в ресторан, на рынок, в автобус –везде евреи.
 Они немного помолчали и Иварс спросил: «Тебе понравились розы, мой букет?»
-Да, Иварс, очень. Удивительный розовый цвет, по-моему, я такой вижу в первый раз в жизни.
-Этот сорт вывел наш местный садовод. Знаешь как он называется?
-Кто называется? Сорт или садовод?
-Этот сорт называется Aurora Spei –Заря Надежды. Я дал Петерису записку с названием и он заехал в оранжерею.
Надя не стала говорить, что она думала об этих цветах, и как и права и не права она оказалась. Она только покрепче прижалась к Иварсу и они опять занялись любовью, без слов угадывая каждое желание друг друга. Потом Иварс сварил кофе и они выпили по чашке кофе с коньяком. Иварс сказал, что спать они уже не будут, он отвезёт Надю обратно, чтобы она была  дома, когда проснётся ребёнок. Надя пыталась возражать, но Иварс её не слушал. Они вернулись в постель и Иварс уговорил её сделать то, что так напугало её в прошлый раз. Он тщательно подготовил её , совсем не торопился и Надя не почувствовала никакой боли. Ощущения были изнуряюще острыми. Надя уснула сразу как только всё кончилось. Ответственный Иварс безжалостно её разбудил и отвёз к ребёнку.

               
                Гл.39(Любовь и машина)

  Когда утром прибежал Серёжа, Надя проснулась, но сказала, что плохо себя чувствует и это было почти правдой.  Серёжа, не долго думая, убежал на половину Марии. Надя проспала до трёх часов. Потом она вышла на пляж, где сидела Мария с детьми. Серёжа подбежал, обнял маму и тут же умчался играть. Мария посмотрела на Надю.
-Ты сегодня совсем другая.
-Какая?
-Светишься.
-А какая была?
-Угрюмая.
-Неужели это было так заметно?
-Просто я помнила тебя другой.
-Мария, скажи честно…
-Всё в порядке, Надя. Не выдумывай. У меня всё давно прошло, перегорело. Не забывай, у меня есть муж, хороший муж, ты его увидишь.
Надя пристально посмотрела на Марию, невольно скользнула взглядом по её смуглому гладкому телу в красном купальнике. Мария перехватила её взгляд, они заглянул друг другу в глаза и понимающе улыбнулись.
«Я часто тебя вспоминаю»,- сказала Мария. «Я тоже», -  отозвалась Надя, потом нагнулась и поцеловала Марию в щёку.
 
 Так и потянулись эти сказочно  счастливые дни. В них было много солнца, много моря, много любви. Иногда Иварс приезжал днём, находил их на пляже, купался с ними, строил с детьми замки из песка. Надя под каким-нибудь предлогом уходила в дом и через несколько минут туда приходил Иварс. Они запирались и  занимались любовью где придётся, там, где их заставало желание: на стуле, на столе, на постели. Чаще он приезжал вечером и забирал Надю с собой. Иварс теперь старался вернуть Надю в дом не позже двенадцати, чтобы не нарушать их размеренную жизнь. Во время одного из таких возвращений по пустым улицам Иварс посадил Надю за руль и она хоть и трусила отчаянно, но привела машину к их дому. После этого Иварс каждый раз заставлял Надю вести машину , постепенно страх прошёл и Надя смогла проехать знакомый маршрут почти без указаний Иварса. Теперь её не надо было уговаривать сесть за руль, ей так понравилось быть водителем, что Иварс нарочно дразнил её и заставлял себя упрашивать. Надя охотно включилась в эту игру, чего она только не обещала, чтобы Иварс  ещё раз позволил ей побыть за рулём. Пару раз Надя выезжала на шоссе,  попробовала скорость на открытом пути, без переулков и перекрёстков и окончательно влюбилась в машину.

 В день Надиного рождения Иварс их всех катал на «Эндорфине». Дети были в восторге, они бегали по всему катеру, играли в моряков, Иварс дал им подержаться за руль. Внизу, в комнате отдыха с кожаными диванами был накрыт стол. Они выпили шампанского за Надю и Мария подарила ей « от всех» - часы, как выяснилось потом, золотые. Они и сейчас на Надиной руке.
 В поисках уборной Надя заглянула в каюты. Напротив комнаты отдыха располагалась маленькая каюта с отдельным туалетом и душем. В конце коридора - спальня с широкой кроватью. Эта спальня была почти до потолка завалена коробками и тюками. Надя отогнула край помятой коробки – там лежали мотки мохеровой пряжи нежного голубого цвета. После прогулки их встретил на причале Петерис и отвёз в коттедж.
 
 Иварс вернулся за Надей в половине десятого. Серёжа уже давно спал. Он рано уснул, набегавшись за день, надышавшись морским воздухом. Они поехали к Иварсу. По дороге Надя поинтересовалась, что за коробки лежали в спальне на яхте.
-Это сырьё для моей фабрики. Пряжа и полотно-джерси. Я взял их в порту в Риге. Не успел выгрузить.
-Тебе всё привозят из-за границы?
-Эта партия пришла из Голландии.
-И у вас в Латвии можно нелегально  привозить товар в таких количествах?
-Да.
Иварс покосился на Надю с насмешливой улыбкой.
-А у вас в России так нельзя? Нет? Какая плохая республика!
-А как же таможня?
-С таможней я договорился!
Теперь они рассмеялись оба и Надя перестала спрашивать.

 В коттедже Иварс достал из холодильника  шампанское и клубнику, здесь Надю ждал ещё один подарок – пушистая лисья шапка. Надя разделась, взбила и взлохматила волосы, надела шапку. Вид голой, загорелой Нади с лисьей шапкой на голове произвёл на Иварса сильное впечатление и Надя, привыкшая уже к нежному, осторожному Иварсу, в эту ночь ещё раз ощутила себя пленницей в руках сурового завоевателя.
 Надя не могла не думать о том, насколько же большую роль в её жизни сыграла эта польская девушка из «Плэйбоя». Иварс не захотел или не смог ответить ей на этот вопрос. Может быть какую-то, а может быть и никакую, сказал Иварс. Они познакомились раньше, чем он увидел журнал. Эти фотографии, скорее, были для него знаком, что их встреча – это судьба.

 Надя чувствовала, что она меняется с каждым днём. Она замечала, что становится прежней Надей, порывистой, открытой, свободной. Она сравнивала это с переводными картинками, которые очень любила в детстве. Когда их наклеиваешь на чистый лист, рисунок еле виден сквозь бумагу, потом с помощью воды и ватки снимаешь слой за слоем, изображение становится всё видней и видней и , наконец, сдёргиваешь последний слой и перед тобой яркие чудесные краски  настоящей картинки.  Ей казалось, что она видит иначе, слышит иначе, что все её чувства усилились и обострились также, как обострилось её осязание, как усилилась чувствительность её кожи. Надя просыпалась с улыбкой радости на губах и ей хотелось, чтобы все вокруг были счастливы. Нечаянно Надя зацепила мужа Марии, большого, светловолосого русского парня с простым лицом и замечательной улыбкой. Он стал являться каждый вечер и мешал Надиным встречам с Иварсом. Марии пришлось устроить ему сцену ревности и эти посещения прекратились. Мария была хорошей нянькой и отличным  другом. Надя часто думала, как жаль, что они не живут рядом, почему-то она совсем не думала о том дне, когда им с Иварсом придётся расстаться.

  В последнюю неделю июля погода изменилась, похолодало, зарядили дожди. Надя с Марией сидели дома и не знали, чем занять скучающих детей.  Как всегда выручил Иварс. Петерис два дня возил их в город на детские сеансы в кинотеатр. Потом Иварс привёз телевизор и детский конструктор. Иварс старался обходить тему отъезда. Надя поняла: он боится её слёз, её отчаяния.
 В последний вечер перед отъездом Иварс появился после девяти и они поехали в коттедж. Как обычно, Иварс поставил пластинку. На этот раз это была пьеса для фортепьяно, грустная и нежная. Надя взглянула на обложку: Шуберт. Они сели на кухне за столом  напротив друг друга. Иварс взял её руки в свои.
-Ты не хочешь ничего мне сказать?
-Иварс, о чём ты? Я вернусь к своей жизни, ты вернёшься к своей.
-Я не хочу тебя отпускать. Я могу поселить тебя в Риге, буду приезжать один, два раза в неделю. Помогу найти работу.
-Иварс, я здесь с ума сойду, одна, в чужом месте и Серёже будет сложно. Кто я буду? Твоя любовница, вторая, после твоей скрипачки?
-Ну зачем ты так? Никакой скрипачки не будет. Но с Магдой я не могу так просто расстаться, несмотря на её связь с этим доктором. Мы зависим друг от друга, это длинная история.
-Иварс, этот месяц был просто сказкой, но обычной жизни для себя здесь я не вижу. Прости.
-Надя, не спеши. Подумай. Твой Серёжа светловолосый и сероглазый, я усыновлю его, никто даже не заподозрит, что это не мой ребёнок. Я буду ждать твоего звонка.
-Хорошо. Мне не просто прощаться с тобой, но ты меня пойми, там мои родственники и друзья, моя компания…
-Хотел бы я посмотреть на эту компанию.
-На нас стоило посмотреть, когда мы были студентами, тогда можно было бы понять, почему мы так много значим друг для друга.
-Ты останешься?
-Нет. Как-то очень грустно, боюсь раскиснуть. Завтра не приезжай, пусть нас отвезёт Петерис, хорошо?
Иварс молча кивнул. Они подошли к двери. Надя уже взялась за ручку двери, но обернулась, они поцеловались и уже не могли оторваться друг от друга. Иварс приподнял её, продолжая целовать, и так дошёл до спальни.

 Через час Надя вошла к себе, заглянула к  Серёже. Мальчик крепко спал. Загорелый с выцветшими волосами, он действительно походил на Иварса. Надя пожалела, что не видела его, Иварса, детских фотографий.
   Вещи были собраны. Петерис  приедет не раньше трёх. Завтра есть ещё полдня. Надя взяла несколько яблок, бутылку бренди  и пошла к Марии. Мария сидела за столом, как будто ждала её прихода. Она достала рюмки и они выпили по рюмке «Плиски».
-Ты всё-таки уезжаешь.
-Да. Иварс прав. Я хочу от жизни гарантий. Я не могу рисковать сыном.
-Я уверена, он сделал бы всё, чтобы тебе и сыну было хорошо.
-Да. Он бы обеспечил нас всем, что можно купить за деньги. Но есть некоторые вещи… Ты же отказалась уйти из семьи.
-Меня Иварс никогда не любил. Но  я тебя понимаю. Он, с его большими целями, никогда не будет свободен.
-Какими большими целями? Что ты имеешь в виду?
-Он не говорил тебе о своей мечте? Нет? Он очень боится тебя потерять. Его мечта -  это свободная Латвия и он хочет заседать в сэйме свободной Латвии. Русских он считает оккупантами. Он по происхождению – из бывших  и его Магда тоже. Я думала, она его не отпускает, но на самом деле -  это он её держит при себе.
-О чём-то таком я догадывалась. Прав был Миша. Миша всегда говорил: «Забудьте этого человека. Он разобьёт ваше сердце и искалечит вашу жизнь.»

 Они выпили ещё и ещё, потом обе всплакнули. Надя пошла к себе, Мария со словами: « Я не могу тебя так оставить»,  пошла за ней и они заснули, обнявшись, в одной постели. Надя проснулась рано, выпила воды, разбудила Марию. Мария ушла к своим детям, Надя  опять легла спать.

 
                Гл.40(Подарок.)

 В этот последний день вышло солнце и погода начала налаживаться.  Мария позвала Надю завтракать. Надя оставила Марии свои телефоны, свой адрес, просила приехать в гости. Иварс разрешил Марии жить здесь столько, сколько она захочет. Мария собиралась  остаться ещё на пару недель. Они с детьми прошлись по пляжу. Песок был ещё влажный после дождей, да и ветерок дул с моря прохладный. Мария и Надя успели накормить детей, проголодавшихся после прогулки.  Ровно в три приехал Петерис. Надя и Мария обнялись на прощанье и Надя с Серёжей сели в машину. На этот раз они приехали рано и им пришлось минут семь ждать пока подадут состав. Надя вынула билеты, но Петерис сказал, что у него для Нади другие билеты, а эти он возьмёт и сдаст. Новые билеты были в СВ. Купе на двоих, постеленные постели – так Надя не ездила ещё ни разу. Вместе с её багажом Петерис поставил в купе небольшую спортивную сумку .
-Иварс просил передать, чтобы вы не пытались распаковать это до самого дома. Это сюрприз.
 Надя попробовала сумку на вес, она была лёгкой. Ну что ж сюрприз, так сюрприз. Москва их встретила теплом и солнцем. Домой они добрались на такси. Серёжа сразу побежал в свою комнату – соскучился по дому, по своим игрушкам и книжкам. Надя первым делом открыла сумку-сюрприз. В сумке оказалась большая картонная коробка, вынуть её было трудно и Надя вслепую нащупала край и попыталась открыть коробку. Ей это удалось только с помощью ножа. В коробке лежал тщательно упакованный в мокрую тряпку и газеты большой букет роз Aurora Spei.  Конечно, Иварс не сам их привёз и упаковал, но надо отдать ему должное – он мастер красивого жеста. Надя нашла свою самую большую вазу – высокий усечённый конус из хрусталя, налила воду, подсыпала в воду сахар и поставила цветы. Огромный, удивительной красоты, букет! Надя пересчитала цветы. Шестьдесят шесть роз. Надя задумалась, что это значит и быстро нашла ответ. Двадцать девять лет ей и тридцать семь лет ему исполнилось в этом году. Она постарается, чтобы розы продержались как можно дольше. Надя вернулась к сумке, нужно вынуть из сумки картон, её можно использовать. Вместе с остатками картона из сумки выпал тщательно упакованный в полиэтиленовый пакет свёрток. Надя раскрыла его, уже догадываясь, что будет внутри. Деньги. Пятнадцать тысяч и записка: «Купи машину». Надя набрала телефон пансионата. Ответил Иварс.
-Надя! Как ты доехала?
-Роскошно. Спасибо за эСВе.
-Я не хотел, чтобы у вас были случайные попутчики.
-Иварс, розы-просто чудо, стою и любуюсь.
Надя помолчала.
-Надя, а что ты сделала с сумкой? Ты не выбросила её?
-Нет, я не выбросила сумку. А могла бы и выбросить! Ты не должен был это делать, Иварс. Давай договоримся. Ты больше ничего такого не сделаешь тайно от меня, хорошо?
-Я не понимаю, почему я не могу поделиться с тобой деньгами, если у меня их много, а у тебя мало. Почему я не могу хоть как-то облегчить твою жизнь? Потому что в вашей компании это не принято?  Тебя это ни к чему не обязывает. Ты свободна. Только потрать их быстро, не откладывай.
-Спасибо, Иварс.
-Надя, я ещё раз прошу тебя подумать. Я не могу тебе обеспечить достойного тебя положения, но если ты приедешь, я сделаю твою жизнь максимально комфортабельной.
«И полностью зависимой от тебя»,-подумала Надя. Вслух она ответила: «Я позвоню».
-Я буду ждать твоего звонка. Надеюсь месяц достаточный срок, чтобы что-то решить.
-Я поняла, Иварс. Через неделю возвращается Вадим. Не надо звонить. Дай нам время разобраться.
-До свидания, Надя.
-До свидания, Иварс.


                Гл.41(Возвращение Вадима)

  Вадим позвонил из аэропорта. Предупредил, что прилетел и скоро будет дома. Надя заканчивала перевод, который завтра полагалось  сдать, и не отрываясь сидела за машинкой.  Она быстро накрыла на стол. Колбаска, красная рыба, икра – положение обязывает, «Одиссей возвратился, пространством и временем полный».   Надя услышала звонок и обрадовалась, заулыбалась. Как же иначе – вернулся друг, давно не виделись. Она открыла дверь. Вадим стоял, коротко стриженый, загорелый, с рюкзаком за плечами и большой сумкой в руках. Надя улыбалась ему, приготовившись к тёплой дружеской встрече. «Привет!» - сказал Вадим, мельком взглянув на Надю, и прошёл в большую комнату. Надя прошла вслед за ним, ещё продолжая улыбаться. Вадим сбросил рюкзак, поставил сумку, открыл сумку, заметил, что Надя стоит молча и смотрит на него, и улыбка её уже полиняла, но ещё не совсем сошла с лица, подошел к Наде торопливо клюнул её в щёку и вернулся к сумке. «Я тут кое-что вам привёз.» - сказал Вадим и начал копаться в сумке.
-Ты голоден?
-Н-нет. Попозже, может быть… Где Серёжа? Я ему игрушку купил в Салониках.
-Серёжа в детском саду. Ты извини, мне статью завтра сдавать, я пойду работать.
-Я пока распакуюсь.

 Надя вернулась к печатной машинке. "Неужели он не чувствует, что ведёт себя неприлично? Куда он приехал, в общежитие? Он полтора месяца не видел жену. Может выгнать его сразу к чёртовой матери?"
 У неё нет времени на скандал. Надя несколько минут сосредотачивалась и вернулась к переводу.  Через час Вадим подошёл к ней и попробовал её обнять. Надя шевельнула плечом, не оборачиваясь, и  продолжала печатать. Ещё через час она закончила. Теперь нужно прочесть, забить ошибки и всё.  Надя вышла в кухню. За столом сидел Вадим, положив перед собой руки.
-Нам нужно поговорить.
-Надя, ты извини. Со мной иногда бывает, я начинаю торопиться и всё порчу, как сегодня.
-Да, ты сегодня вошёл в дом так, как будто это общежитие, в котором я комендант. Впрочем и коменданту уделяют больше внимания, если отсутствовали так долго. Но речь не об этом. Добрые люди сообщили мне, что, начиная с Праги , ты путешествуешь не один, а с женщиной, твоей сотрудницей,  из-за неё ты развёлся с Олей. Как я должна это понимать?
-Кто тебе это сказал? Сволочь! Это неправда! Почему ты в это поверила?
-Я сначала не поверила. Но я сходила к тебе на работу и вычислить эту даму не составило труда. Я думала, ты мне что-нибудь объяснишь до отъезда в плавание, но ты уехал, не сказав не слова.
-Надя, это всё ерунда. Не верь ни единому... Никого у меня нет. Всё это выдумки.

 Чем больше он хорохорился, мгновенно ободрившись, когда понял, что его нечем припереть к стенке, чем уверенней звучал его голос, после первого испуга, тем понятнее Наде становилось, что всё это – правда.

-Что ты хочешь? Чтобы я пошла к тебе на работу, предъявила анонимку и потребовала списки по Праге и по Одессе? Я не собираюсь этим заниматься ,  я прекрасно вижу, что ты врёшь.  Я просто предлагаю тебе уйти мирно, без скандала. Чтобы тебе было легче на это решиться, я могу сказать, что я ездила с Серёжей в Прибалтику и я там была не одна.
-Что значит «не одна»?
-Это значит, что я встречалась с мужчиной. Я знала, что ты возобновил свою связь и считала себя свободной.
-Кто это был?
-Это не имеет значения. Познакомились на пляже.
-Надя, я не верю тебе. Скажи мне правду.
-От тебя я не услышала ни слова правды. Почему я с тобой должна быть честной?  Вадим, или ты говоришь со мной как мужчина, отвечающий за свои поступки, или уходишь сразу. Я сейчас пойду, заберу из садика Серёжу, а ты подумай, но при Серёже – ни слова.
Вадим поднял голову и встал.
-Я заберу Серёжу. Разогрей что-нибудь поесть. Вечером поговорим.

 Надя сама подсказала ему путь к спасению и Вадим им воспользовался. Он пришёл с Серёжей на плечах, сделал вид, что роняет его, подхватил и понёс визжащего и совершенно счастливого мальчишку в комнату к стоящей сумке. Из сумки с жестами фокусника были извлечены: маленький заводной вертолёт, черный пластмассовый револьвер, заводная машинка. Всё это было новенькое, яркое, в жёстких пластиковых упаковках .  Надя разогрела ужин и позвала всех к столу. Серёжа хотел немедленно распаковать игрушки, но одного слова Вадима было достаточно, чтобы мальчик подчинился и пошёл мыть руки. Серёжа ел торопливо, не замечая недовольных реплик матери, залпом выпил компот, подошёл к Вадиму и стоял около него, положив руку Вадиму на колено – ждал, когда они вернутся к игрушкам. Первым делом они запустили вертолётик, он летал и жужжал как большая стрекоза, мог взлететь вверх и опуститься вниз. Машинка на гусеничном ходу лезла на препятствия, переворачивалась на спину и продолжала ехать на спине. Револьвер ничего не делал, но был совсем как настоящий. Вадим играл с Серёжей весь вечер. Серёжа пошёл спать без капризов, положил револьвер под подушку, а вертолёт и машинку рядом с кроватью на стул. Он повернулся на бок и закрыл глаза, не пришлось даже книжку читать. Надя погасила свет и вышла из комнаты сына.
 
 Вадим открыл окно на кухне и курил, стараясь выдыхать дым в окно. Надя тоже взяла сигарету и закурила. Вадим начал рассказывать о Салониках, об Афинах, куда удалось съездить, о магазинах и рынках, где все продавцы знают несколько слов по-русски. Кинулся в комнату, принёс серебряные серьги и кулон, тени для век, широкий шарф из какой-то тонкой ткани, кофемолку в яркой коробке, пачки с кофе в зёрнах.
-Не распаковывай это всё, пожалуйста. Вадим, наш разговор не закончен. Я так и не поняла, почему ты здесь, почему ты решил жить со мной. Чтобы избежать общения со скандальной соседкой по коммуналке? Ты приехал, мы не виделись полтора месяца. У тебя не возникло желания ни обнять меня , ни поцеловать и ты хочешь сказать, что ты меня любишь? Так не ведут себя, когда любят. Собирай вещи, Вадим. Мужчина, который спит со мной из-за квартиры, мне не нужен.
-Надя, я не понимаю…
-Если ты сейчас начнёшь опять бить себя в грудь и уверять меня, что ничего не было, это поставит точку в наших отношениях. Будь осторожен.
Вадим встал из-за стола, молча вышел из кухни. Надя ждала, когда он вернётся. Через несколько минут Вадим вернулся.
-Надя. Мне тяжело говорить об этом. Я всегда был вундеркиндом. Мне пророчили блестящее будущее. Я рано защитил кандидатскую. При этом я не был хлюпиком, я занимался боксом , был уверен в себе. Я женился на самой красивой девочке с нашего курса. Оля – мой первый серьёзный роман. Она забеременела –я женился.  Я плохо вёл себя с ней. Меня преследовало ощущение, что я тону в убогом пошлом быте. Я обвинял Олю, скорее всего несправедливо. Потом всё стало рушится. С Олей я развёлся. Мой руководитель метит в академики. Я написал для него несколько статей. Это нормально. Все так делают. Но он продолжает тормозить мою докторскую. Эта баба навязалась на мою голову, устраивает мне истерики, грозит мне скандалом, чуть ли не самоубийством. Мне казалось, возможность плавать как-то выведет меня из тупика. Я попробовал и понял, что это не для меня. Полтора месяца в замкнутом пространстве, среди случайных людей… Один заход в порт на три дня и все. Остальное время все днём работают и собачатся друг с другом по каждому пустяку, а вечером – пьют. Пьют по-чёрному, чтобы напиться. И каждый вечер в мою каюту стучится она, требует доказательств любви и словами и…делом. У меня перестало получаться, ты понимаешь о чём я говорю? Может от пьянки, может…не знаю… Это правда, то что ты сказала, насчёт Прибалтики?
-Да, правда.
-Почему, Надя? Ведь у нас всё было хорошо, по крайней мере сначала.
-Да. Мне тоже так казалось.
-Тогда в чём же дело, зачем тебе это?
-Ну, во-первых между нами всё уже не так безоблачно как было, а во-вторых, с этим мужчиной мы были так близки, как никогда не будем с тобой.
-Это жестоко, Надя. Это жестоко.
-Что делать, Вадим. Нельзя прожить жизнь и никого не обидеть. Я понимаю, тебе сейчас некуда идти, я тебя не гоню. Живи здесь. Я скорее всего уеду к нему, в Латвию. Вадим, уже поздно. Мне утром сдавать статью, а ещё нужно выправить текст на свежую голову. Бери из кладовки раскладушку. Давай спать. Я понимаю, что у тебя много проблем, но все они зависят от твоего личного выбора, никто не угрожает тебе расстрелом, никто не заставляет тебя что-то делать под пытками. Выбери то, что для тебя наиболее ценно и всё утрясётся.
 -Надя! Я говорил про ощущение убогости жизни, это ощущение ушло, когда я стал жить с вами, может быть раньше, когда я сошёлся с тобой.
-Это иллюзия, Вадим. Ты явно преувеличиваешь мою роль в твоей жизни. Вспомни, каким счастливым ты вернулся из Праги. Я тут была совершенно ни при чём.
Надя сама достала раскладушку, постелила на неё старый спальник, простыню и одеяло, положила туда подушку Вадима с их общей постели и легла спать.  Перед сном она выходила в уборную. Вадим сидел на кухне и курил.

               
                Гл.42(Катастрофа)
               
Когда Надя проснулась, раскладушка была пуста. Вадим кормил завтраком Серёжу на прокуренной кухне. Надя поморщилась: «Открой окно.»  Вадим встал из-за стола: «Завтракай. Я отведу Серёжу в сад.» Они ушли. Надя села за машинку. Когда она закончила, времени оставалось только, чтобы доехать. Надя собралась и уехала в бюро. Её долго продержали в очереди, потом пришлось ждать редактора, чтобы получить новую работу. Домой она вернулась только к трём. В квартире стояла тишина. Мелькнула мысль, что Вадим уехал. Надя прошла в большую комнату. Рюкзак Вадима стоял на месте, распотрошённая сумка тоже. Надя прошла на кухню. В чисто убранной кухне на столике лежали несколько конвертов. Один был надписан «Денису», другой «Оле», третий- «Наде». Надя схватила конверт с собственным именем и открыла его.
 «Надя, прости, я очень виноват перед тобой. Ты могла бы быть самой большой удачей моей жизни, самым большим счастьем, но я сам всё испортил. Прости меня и не осуждай. Я никчёмный человек, неудачник, я никого не могу сделать счастливым, это как болезнь, наоборот, я мешаю всем, от меня сторонятся хорошие люди и липнут ко мне только  жалкие, слабые, такие же как я сам. Я решил уйти. Заранее прошу прощения за все неудобства, которые вам доставлю. Вадим.»

 Надя метнулась к ванной, дёрнула дверь. Заперта. «Вадим!» «Вадим!!».  Дёрнула сильнее. Не получается. Упёрлась спиной в стену коридора, ногой в косяк и дернула раз, другой, третий. На третий раз послышался треск, на четвёртый дверь с треском открылась. Надя увидела то, что и ожидала увидеть: Вадим лежал в ванной, в воде розовой от крови, глаза его были закрыты. Надя схватила его за плечо. Плечо было мягким , тёплым, но Вадим не очнулся. Надя побежала за бинтом и перекисью. Она перебинтовала, как могла туго, оба запястья и вынула затычку из ванной, чтобы спустить остывшую воду. Потом, не запирая двери понеслась на восьмой этаж, там жил Славка, врач скорой помощи. Надя нажала на звонок и не отрывала пальца, пока не выскочила Люська, Славкина жена.
-Надь, ты что, о…..ла!? Что ты трезвонишь? Славка спит после ночной.
-Люсь, буди Славку, с Вадимом плохо, очень…
-Что там с твоим суперменом, чихнул пару раз или прыщик вскочил на ж…е? А я Славку буди?

 Но Славка уже сам нарисовался за спиной жены с сонным лицом и красным рубцом от подушки на правой щеке.
-Что там у тебя?
-Вадим.
Надя провела указательным пальцем по запястью.
-Вадька вскрылся? Вот урод!
Славка бросился в комнату и выскочил с сумкой с красным крестом на боку.
-Пошли.
Надя и Славка побежали вниз по лестнице.
-Неправильно ты, Надька, мужиков выбираешь. Только на рожу смотришь. Вот они и устраивают тебе вырванные годы.
-Тебя что ли надо было выбрать?
-А хоть бы и меня. Ещё не поздно.
 Весёлый циник Славка хохотнул и ущипнул Надю за бок.

 Вода сошла. Большой мускулистый  Вадим в мокрых трусах безжизненно лежал, свесившись на край ванной. Славка нащупал пульс, посмотрел повязку.
-Перевязала неплохо, пока сойдёт. Я его сейчас из ванной буду тащить, а ты ноги подержи. Славка с натугой вытащил Вадима из ванной. Надя держала ноги.
-Понесли!
Они втащили Вадима в спальню. Славка бросил взгляд на раскладушку.
-Разругались, что ли? Положи ноги, трусы сними. Вот так. Бери ноги и на постель его. Взяли! Так. Хорошо. Подушку поправь и одеяло потеплее. Сейчас я ему укольчик поставлю. Капельницу нужно. Кровь. Надо бы «скорую» вызвать.
-Славик, я тебя умоляю, не надо «скорую». Мы завтра своего психиатра вызовем, он его пристроит без диагноза.

 Надя побежала к столу, где в ящике лежали деньги Иварса. Взяла пять сотен. Славкина зарплата за три месяца. Протянула Славе. Славка взял, увидел сумму и подобрел. Все знали, что Славка безотказный и не очень его баловали.
-Эх, что бы вы без меня делали! Сумку мою из ванной принеси.
У Славки нашлось всё, переносная капельница, физраствор, глюкоза, шприцы. Он вколол Вадиму в вену  смесь из нескольких лекарств, поставил капельницу.  Пошлёпал Вадима по щекам. Вадим на несколько секунд открыл глаза и опять их закрыл.
-Порядок. Надь, ну что это за мужик? Если б я резался каждый раз как с Люськой полаюсь, на мне бы уже живого места не было. Ты, Надь, молодец. Хорошо держишься, не паникуешь. Из тебя хорошая медсестра могла бы получится. Давай, кончай медучилище заочно, иди ко мне медсестрой. Ух бы я тебя тогда…У тебя какая группа крови? Первая? А у Вадима? Первая? Точно знаешь? Сейчас капельница пройдёт, мы ему твоей кровушки вольём. Пойдём, кофе мне свари. Засыпаю.

 Прибежала Люська  проверить, почему муж так задержался. Сходила в спальню, посмотрела на Вадима. Вернулась в кухню. Надя сделала кофе для Люськи.
-Что случилось – то?
-У Вадима неприятности. Много сразу. Устал в плавании.
-А раскладушка для кого?
-Для меня.
Люся спросила мужа.
-Ты ещё долго тут?
-Кровь ему Надькину волью и приду.
Славка отдал Люське  деньги, четыре сотни. Люська тоже заметно посветлела лицом и ушла к себе. Славка вытащил из кармана заначенную сотню и подмигнул Наде: «Погуляем!». Вадиму влили двести грамм Надиной крови. Славка проследил, чтобы Надя выпила сладкого чая и съела бутерброд.
-Ну, на сегодня всё. Я ему сейчас успокаивающее вколю, пусть спит. Завтра хорошо бы ему ещё кровь влить. Тебе нельзя. Найди кого-нибудь. Я завтра дома. Найдёшь донора – звони. Утром загляну. Могу и тебе кое в чём  помочь, а то мужик  у тебя теперь не боец, а, Надь? Ладно , я пошёл.
                Надя проводила Славку и пошла за Серёжей. Только увидев сына, грустно сидящего на стуле около дверей, Надя вспомнила, что обещала забрать его после полдника.
-Прости, лапка! Дядя Вадим заболел, я не могла прийти раньше. Одевайся, пойдём скорей домой. Я не хочу оставлять его одного надолго.
-А чем он заболел, гриппом?
-Да, гриппом. Очень заразным. К нему нельзя близко подходить.
-Он не может играть?
-Конечно, нет! Он лежит в постели.
 Они вернулись домой, пройдя сквозь строй соседок, заполнивших лавочки. Надя со всеми поздоровалась, чувствуя кожей их взгляды. Они с Серёжей поднялись пешком к себе на третий этаж. Надя попросила сына не шуметь и пошла посмотреть на Вадима. Вадим спал. Надя взглянула на повязки. На одной образовалось пятнышко крови.  Надя вышла, прикрыла дверь и позвонила Денису.
-Дэн, это я, привет. Да, случилось. По телефону не могу. Нет, не со мной, с Вадимом. Что-то вроде нервного срыва. Нужен твой психиатр. Конечно, заплачу. Узнай сколько. Хорошо. Я буду ждать звонка.

 Поужинали гречневой кашей с молоком. Серёжа вспомнил, что вчера не читали книжку и пришлось прочитать две главы и за вчера и за сегодня. Денис позвонил только в десять. Сказал, что приедет с психиатром завтра в одиннадцать утра. Наконец длинный день кончился. Надю знобило. Она надела тёплую ночную рубашку, сверху длинный халат и так легла спать. Заснула она быстро, но ночью несколько раз просыпалась и каждый раз прислушивалась к дыханию Вадима. Утром Надя открыла глаза и увидела, что Вадим смотрит на неё. Их взгляды встретились ненадолго и  Вадим отвернулся  к стене.
-Что тебе сделать на завтрак?
Вадим не ответил и закрыл глаза. Надя встала. Сегодня суббота. Надя переоделась в старенькие джинсы, после месяца в Юрмале они сидели на ней совершенно свободно, надела клетчатую рубашку-ковбойку и отправилась на кухню варить геркулесовую кашу для Серёжи и Вадима. Надя взяла жостовский поднос стоявший на кухне для украшения, поставила на него тарелку с кашей, бутерброд с сыром и сладкий чай и понесла в спальню. Вадим так и лежал лицом к стене. Надя поставила поднос на стул рядом с кроватью.
-Вадим, поешь. Тебе нужно восстанавливаться. Скоро придёт Славка. Он тебя спас вчера. Потом приедет Денис. Если тебе нужно встать, давай, я тебе помогу.

   Вадим ничего не ответил и не изменил положения. Надя подождала немного и ушла. Не успела она положить сахар в свой чай, из комнаты раздался грохот. Надя прибежала. Вадим лежал на полу и пытался встать, опираясь на спинку кровати. Стул с подносом валялся опрокинутый, каша, чай растеклись по полу. Надя стиснула зубы и подошла к Вадиму. С её помощью Вадим встал и Надя проводила его до уборной. Вадим вошёл внутрь и щёлкнул замком. Надя схватила тряпку, побежала в комнату.

 Она успела собрать, затереть всё и вернуться , чтобы встретить Вадима. Вадим шёл опираясь на стенку, Надя оставалась сзади, готовая его поддержать. Вадим сам медленно дошёл до кровати, лёг и опять отвернулся к стене. Надя испытывала смешанные чувства. Ей было жалко Вадима, тяжело видеть его в таком состоянии, но она не могла подавить раздражения и злости, за то, что всё это легло на её плечи и она теперь расплачивается за чужие грехи. Серёжа порывался зайти к Вадиму, капризничал, Надя решила отправить его к бабушке на неделю. Как было бы хорошо, если бы Мария была рядом. Мария, наверное, не испытывала бы ничего к Вадиму, кроме сочувствия и желания помочь. Она добрее меня. Так думала Надя и стыдилась своего раздражения и своей злости.
 Пришёл Славка, сделал Вадиму свежую перевязку с вонючей мазью, поставил капельницу, потребовал сладкого чая и заставил Вадима этот чай выпить. Пока Вадим лежал под капельницей, а Надя на кухне угощала Славку бутербродами с икрой, приехал Денис, привёз с собой  человека  небольшого роста, с кудлатыми волосами вокруг небольшой лысины и очень светлыми голубыми глазами. «Виталий Борисович», - представил его Денис.
 Виталий Борисович сразу обратился к Славке, на глаз определив в нём врача. Они обменялись несколькими фразами вполголоса. После этого  Виталий Борисович зашёл к Вадиму. Славке позвонила жена. Он договорился с Денисом о переливании крови и ушёл домой. Через полчаса в кухню вернулся Виталий Борисович. Диагноз не удивил: попытка самоубийства в результате нервного срыва, депрессия.                - Я бы хотел на неделю оставить его здесь, чтобы зажили раны. Вы –жена? Сможете с ним посидеть неделю? Очень хорошо. Потом я его могу забрать к себе, поставим ему «переутомление», поместим в санаторное отделение. Душ Шарко, массаж, витамины ему поколем, антидепрессанты я ему выпишу.  Месяц, полтора и будет как новенький. За визит я с вас ничего не возьму, но за стационар придётся и , не забудьте, духи французские старшей сестре, чтобы место выделила. Тут я бессилен.

 Надя и Денис вышли. Денис назвал сумму за стационар и посоветовал сотню прибавить на всякий случай. Надя отсчитала тысячу, сотню сверху, положила в конверт и передала Виталию Борисовичу. Он пересчитал деньги, поднял глаза на Надю, сказал «спасибо» и ушёл. Надя и Денис заглянули к Вадиму. На постели рядом с Вадимом лежал Серёжа головой у Вадима на плече. Увидев маму Серёжа смутился и спрятался к Вадиму подмышку.
-Серёжа, иди сюда, мы поедем к бабушке.
-Не увози Серёжу, Надя, пожалуйста.
 Надя поколебалась, но отказать в такой ситуации было трудно и Надя ответила: «Хорошо.» Позвонили Славке. Славка пришёл, сделал переливание, пообещал зайти вечером. Вадим спал. Надя в кухне покормила Дениса, за чаем они оба закурили.
-Может ты всё-таки расскажешь, что у вас произошло.
-У нас  мало что произошло. Произошло в основном у него. Я только хотела, чтобы он ушёл.
-Хорошо, что у него произошло?
-С моей точки зрения ничего, из-за чего стоило бы прощаться с жизнью. Разочарование в работе, в собственных силах, любовница , въедливая как пиявка, усталость от плавания, ссора со мной.
-Не так уж мало.
-Он оставил тебе письмо. Он жив и я не знаю, имеем ли мы право это письмо читать.
-Дай мне письмо. Я прочту и уничтожу его.
-На холодильнике.
Денис нашёл письмо, прочёл и разорвал на мелкие кусочки.
-Он просит отговорить тебя уезжать в Латвию. Что это значит?
-Дэн, давай не будем об этом. Да, я совсем забыла. Там в Риге всё прошло хорошо.
-Я знаю. Мне сообщили. Ты действительно собиралась уехать?
-Да. Собиралась.
-Ладно. Я надеюсь, ты когда-нибудь расскажешь мне обо всём. Звони.

               
                Гл.43(Выздоровление)

 Неделя прошла относительно спокойно. Славка ещё два дня колол Вадиму на ночь снотворное и всё. Вадим  с Надей почти не разговаривал, Надя к нему и не приставала. Вадим по-прежнему был слаб и ходил держась за стенку, но больше не падал и начал понемногу есть. Надя обзвонила подруг. Нераспечатанный флакон дефицитных французских духов «Clima’» нашёлся у Марины. Надя передала его Денису, Денис со словами: «Надо Бегемоту это поручить, он обаятельный.», передал духи своему приятелю помоложе и тот вручил их старшей медсестре. Четырнадцатого августа Вадим был принят в санаторное отделение известной психиатрической лечебницы и попал в добрые руки Виталия Борисовича. Надя решительно занялась покупкой машины и получением прав. Получить машину вне очереди помог друг отца , Герой Советского Союза, бывший лётчик, за три тысячи сверху. Неделю Надя училась на курсах, остальное ускорили деньги. Она  «сдала» экзамен по правилам вождения, устройству машины и по вождению в один день. К концу месяца Надя стала обладательницей белых «Жигулей – 9» и приехала в подмосковное отделение больницы навестить Вадима на машине. Соврала, что раскошелились бабушка и тётка, дал в долг отец. Вадим принял как должное и не расспрашивал.

 Однажды по пути в  детский сад, Серёжа спросил маму, вернётся ли к ним Вадим.  Надя ответила, что это зависит от них, если они ему разрешат, Вадим вернётся. Серёжа забежал вперёд и встал перед мамой.
-Давай разрешим ему вернуться, пусть он будет с нами.
-Серёжа, а ты не хочешь опять поехать на море, туда, где мы были. Помнишь тетю Марию, дядю Иварса? Мы можем там жить.
-А кто будет моим папой?
-Дядя Иварс.
-Дядя Иварс не может быть моим папой. Он папа больного мальчика, мне тётя Мария говорила.
-У Вадима тоже есть дочка, но он же может быть твоим папой.
-Я с ней могу играть вместе, а с больным мальчиком я не смогу играть. С ним только папа и мама умеют играть.
-Хорошо Серёжа, мы ещё подумаем.
 "Серёжа привязан к Вадиму, к Иварсу он не хочет, но он ещё маленький, пройдёт время и к Иварсу он привяжется так же как к Вадиму. Надя вспомнила фразу Иварса «…буду приезжать два раза в неделю». Два раза в неделю- это мало, мы будем скучать. Надя представила себе, что её Серёжа полюбил Иварса также, как сейчас любит Вадима, и также старается ему подражать. Ребёнок быстро выучит чужой язык и уйдёт в ту непонятную ей жизнь, которой живёт Иварс, отдалится от неё. Хочу ли я, чтобы моего ребёнка воспитывал Иварс? Вот вопрос."

 В конце первой декады сентября Виталий Борисович позвонил и  объявил, что за Вадима он спокоен и может выписать его на этой неделе, но перед этим хотел бы поговорить с Надей. Надя приехала в больницу, нашла Виталия Борисовича.
-Здесь, у меня в кабинете, нам спокойно поговорить не дадут. Нашего главврача сегодня нет, мы можем поговорить у него.
 
 Они перешли на другой этаж, Виталий Борисович открыл ключом кабинет и пригласил Надю. Кабинет главного врача выходил на солнечную сторону  и, не смотря на то , что находился в доме скорби, выглядел очень жизнерадостно.
-Я бы хотел, чтобы наш разговор был сугубо конфиденциальным. Я даже не хотел бы, чтобы кто-нибудь знал о самом факте нашей с вами беседы. Если вы разрешите, я закрою дверь на ключ.
 Надя насторожилась. После истории с Мишей ни один мужчина не казался ей безопасным.
-Впрочем, я чувствую, для вас это дискомфортно….
-Всё в порядке. Заприте дверь и оставьте ключ в дверях. Скажите, к чему такие предосторожности?
-Речь пойдёт только отчасти о Вадиме. Если вы позволите, я хотел бы задать вам несколько вопросов, конечно, не как врач, как частное лицо. Вопросы эти возникли в результате наших бесед с Вадимом. Я повторяю, я сейчас разговариваю с вами, как частное лицо и вы можете меня послать ко всем чертям в любой момент нашей беседы.
-Задавайте ваши вопросы, там видно будет.
-Вы собираетесь разойтись с Вадимом?
-Вопрос был открытым. Я хотела услышать от Вадима объяснение  его поведения и его отношения ко мне. Он рассказал мне о своих неприятностях, но не ответил на мои вопросы. На следующий день я с утра уехала, а когда вернулась нашла его в ванной со вскрытыми венами.
-Вадим говорит, что любит вас, что вы лучшее, что  было у него в жизни.
-При этом он обманывает меня, ездит в путешествия со своей любовницей, всё это в первый же год совместной жизни, и я не услышала ни слова о том, что он что-то собирается изменить. Попробуйте оценить моё положение.
-Я не буду предварять  ваше объяснение с Вадимом. Я думаю, он в состоянии всё сказать сам. Вадим совершил ошибку, но, Надя, вы взрослая женщина, вы же понимаете, что мужчина, который чего-то стоит, который пользуется вниманием женщин, совершает такие ошибки несколько раз за свою жизнь. Мы называем их увлечениями. Женщины, особенно женщины вашей среды, свободные от предрассудков, тоже переживают свои увлечения. Этого не стоит стыдится. Нужно только соблюдать деликатность по отношению к своим близким и не причинять им боли. Мой вам совет, как человека и как врача, простите Вадима, он достаточно наказан за свою слабость. Возможно, жить с ним не просто, но он талантливый и интересный человек и, поверьте, он очень вас ценит.
-Спасибо, Виталий Борисович.
 
 Вадим курил с приятелями по отделению за чисто выбеленной приземистой котельной. Он увидел Надю и сразу бросился к ней. Его радость от встречи с ней, его тёплое приветствие и объятие, его желание, которое она почувствовала, может и не растопили её сердца, но Надя готова была выслушать всё, что он скажет. Они прошлись по дорожке среди деревьев, нашли свободную лавочку и сели.
-Надя, ты совсем не любишь меня?
 "Да-а. Ему даже не шестнадцать, как я думала. Ему восемь, от силы десять. Может быть поэтому он так хорошо сходится с детьми?"
-Мне кажется, Вадим, ты ещё не заслужил право задавать мне такой вопрос. Для начала ты должен мне многое объяснить.
-Что тут объяснять? Я вёл себя глупо. Я уже ушёл из «океанологии». Перехожу в Институт физики земли. Я договорился , меня берут.
 "Вот это сюрприз! Здесь он действует решительно, как не каждый взрослый сумеет." Надя, правда,  ожидала другого. У неё не было уверенности, что переходом в другой институт можно решить все проблемы.
Вадим взял её руку.
-Надя, ты сказала, что любишь другого, мне было так больно, я не ожидал, что так может быть.. Я много пережил и передумал, пока был здесь. У меня никогда и ни с кем не было так как с тобой. Если ты меня хоть немного любишь,  давай попробуем начать сначала.
Надя долго молчала. Она приняла решение, но ей так не хотелось произносить его вслух. Вадим помрачнел.
-Я опять что-то сделал неправильно?
-Вадим, мы можем попробовать начать всё сначала, но не забывай, что есть ребёнок, который к тебе привык, привязан. Никаких хождений туда-сюда не может быть. Если мы сейчас решаем быть вместе, это должно быть надолго. Ты понимаешь меня?
-Это то, чего я хочу.
-Запомни свои слова.

 В конце сентября позвонил Иварс. Когда Надя услышала звук его голоса, у неё внезапно заболело сердце. Она поняла, что выражение « сердце защемило» соответствует конкретной щемящей боли в сердце , той, которую она сейчас испытывала. Ей трудно было начать говорить.
-Извини, что я позвонил, но я ждал два месяца. Ты можешь ничего не объяснять. Я понимаю, что ты не приедешь. Я только хочу узнать, всё ли с тобой в порядке.
-Можно считать, что всё в порядке.
Надя выдавила из себя эти слова и сама поразилась своему тусклому безжизненному голосу.
-Надя, что с тобой? Что случилось?
-Прости, Иварс. Я ничего не могу тебе рассказать. Просто- не могу. Я осталась с Вадимом. Это всё.
-Надя, я совсем не хочу, чтобы ты была из-за меня несчастна. Ответь мне. Ты счастлива?
-Я была счастлива там, в Юрмале. Вряд ли я испытаю в жизни что-либо подобное ещё раз.
-Тогда, почему?
-Праздник не может длится всю жизнь, рано или поздно наступают будни.
-Всё это глупость и бред. Мне приходила в голову мысль сделать тебе ребёнка. Я жалею, что я этого не сделал. Надя, не решай ничего окончательно. Если у тебя будут проблемы – звони. Как бы у меня не сложилась жизнь, я всегда буду рад тебя видеть. Ты поняла меня?
-Да.
-До свидания, Надя.
-До свидания, Иварс.

   
                Гл.44(Тяжёлый год)

  Конечно, то что Надя пережила в Юрмале повториться не могло, ни с Вадимом, ни с кем -либо ещё. Всё, что она приобрела тогда, яркость ощущений, обострение всех чувств, постепенно ушло и было грустно следить за тем, как радость жизни по капле уходит из неё.  Весь год  Надя жила с ощущением, что она не участник происходящих с ней событий, а только зритель и смотрит на эти события со стороны, как на экран телевизора. Надя старалась занимать себя работой, много читала. С Вадимом и Серёжей она ограничивалась самыми необходимыми фразами. Серёжу перемены в поведении матери пугали, он жался к Вадиму.
 Наступил странный год олимпиады. Надя  много гуляла по необычно пустой и удивительно чистой Москве. На бульварах и в скверах цвели цветы, в кинотеатрах шли интересные фильмы, в магазинах появились красивые вещи и необычные продукты.. Марина охотилась за невиданными товарами, наполнившими прилавки и таскала Надю по магазинам. Им удалось порадовать детей соками в маленьких коробочках с трубочками для питья, шоколадным молоком, французским печеньем и нарезками  вкусных колбас в вакуумных упаковках. Естественно, всё это исчезло с концом олимпиады и колбасу, если её удавалось купить, опять стали заворачивать в синюю или фиолетовую рыхлую бумагу.
 Подошло время похода.  Подготовка к походу далась Наде с трудом, она вообще сдалась бы и никуда не поехала, если бы не настойчивость Вадима. Денис предложил и все с ним согласились в это лето повторить их первый маршрут по  Карелии, теперь уже с детьми. Серёжа и дочка Вадима, Полина, пошли в поход первый раз. В этом «детском» походе новое поколение компании перезнакомилось и подружилось.
   Повезло с погодой. Лето стояло сухое и жаркое, для Карелии – редкость. Днём они прятались от солнца под шляпами, к вечеру холодало. Надю весь год мучила бессонница, она просыпалась после двенадцати и  ворочалась в постели часов до четырёх утра.
 На второй неделе похода они встали на днёвку у озера, которое им предстояло переплыть. Как всегда завалили сухую ель – «еловину» - для большого костра. Пока вся компания была занята «еловиной», ужином, подготовкой к ночлегу, Надя отошла от лагеря на каменистый берег, увидела тропинку и немного прошлась по ней. Тропинка кончалась у большого замшелого округлого камня, далеко вдававшегося в воду. Скорее всего этот камень облюбовали рыбаки. Надя забралась на него и подошла к краю. Наступило её любимое время ранних сумерек, первых, ещё светлых, часов после заката. Надя прислушалась. Она достаточно далеко отошла от лагеря и вокруг неё была настоящая тишина, не городская, когда ухо отмечает только отсутствие ближних шумов и не реагирует на постоянный фон, состоящий из шума едущих машин и прочих звуков человеческой деятельности, нет, настоящая тишина, где звуков было немного и каждый имел смысл и значение. Поплескивала о камень озёрная вода, шелестел под лёгким ветром тростник, вспорхнула в лесу птица. Надя села на камень.  Она смотрела на быстро темнеющее небо, на прозрачный ломтик луны, на ели и валуны на берегу, на их отражения в воде и неожиданно заплакала, заплакала теми самыми облегчающими душу слезами, в первый раз за этот год.                В лагерь она вернулась уже в темноте. Костёр ярко горел, все рассаживались для ужина. Надя заняла место на брёвнышке у костра. Напротив сидел Юра и готовил удочки.
 -Юра! Если пойти в ту сторону, там тропинка вдоль озера до большого камня, отличное место для рыбалки.

 Кажется, это была первая фраза, произнесённая Надей публично в этом походе. «Утром проверю»,- откликнулся Юра. Подошёл Вадим с двумя мисками гречневой каши, поставил их на траву перед Надей, отошёл и вернулся с двумя кружками, одну отдал Наде, с другой в руках сел рядом с ней. Надя поднесла кружку ко рту и быстро выпила. Водки там было на один большой глоток, но она сразу захмелела и кашу ела в полусне. Вокруг разговаривали, шутили, смеялись, и она тоже улыбалась, хотя смысла шуток не улавливала.
 
  Надя отставила миску с недоеденной кашей и сказала Вадиму: «Я пойду, лягу.» «Иди, я там всё постелил. Серёжа и Полина уже спят» ,-ответил ей Вадим. Надя, как была, забралась в спальник и мгновенно уснула. Утром она проснулась поздно, вспомнила, что сегодня их с Вадимом очередь готовить завтрак и выглянула из палатки. У костра сидел Вадим. Большой кан для чая висел над костром, второй стоял рядом и, судя по небольшим белым  подтёкам, в нём уже была сварена манная каша. Вадим обернулся: «Всё готово. Можешь ещё поспать». Надя осторожно, чтобы не толкнуть спящих детей,  вылезла из палатки, села с мужем рядом, прислонилась к нему плечом. Вадим обнял её, прижал к себе.

  Вечером выспавшаяся Надя чувствовала себя намного бодрее и вместе со всеми слушала у костра песни под гитару. Пел Олег, новый друг Дениса, тоже программист. До Андрея ему было, конечно,  далеко, но слушать можно. Он даже исполнил несколько песен Андрея, слава богу, по-своему, без подражания. Надя отметила это с молчаливой благодарностью. В перерыве с перекуром Надя решила проверить детей. После костра глаза долго не могли привыкнуть к темноте леса и она шла наощупь, выставив вперёд руку. Надя споткнулась обо что-то мягкое и почти упала, опершись на это что-то руками. Она по-прежнему ничего не видела, но сомневаться не приходилось: у неё под руками оказались два человеческих тела, одно на другом.
    Все трое замерли без единого звука. Надя вскочила и отошла на несколько шагов. У неё мелькнула мысль, что если она вернётся к костру, легко будет вычислить, кто это был, но поняла, что она не хочет этого знать. Само открытие того, что в их компании происходит нечто, разрушающее их общую дружескую связь, было для неё болезненным. Вадим оставался у костра, Надя видела. Она могла не беспокоиться. Надя расстегнула палатку, потрогала лоб у раскрасневшегося Серёжи: температуры не было, Полина тихо посапывала. Оба крепко спали. Потом Надя отошла к реке, постояла на берегу несколько минут и только тогда вернулась к костру: все были в сборе.
 
  После похода у Нади и Вадима состоялся важный разговор. Ничего не было сказано открыто,  но Вадим понял её с полуслова – внутри компании – ничего, никогда. Их чувство единения и доверия друг к другу нельзя портить ничем, ей это слишком дорого.

  Перед олимпиадой выпустили многих «отказников» в Израиль. Уезжали они уже после олимпиады. Борису повезло: его выпустили почти сразу, а Марк два года просидел в отказе, работал грузчиком, обивал двери, стал фотографом. Вся компания дружно искала ему заказы. И вот они уезжают. На проводах Надя отметила, что и Марк с Борисом и их жёны, все настроены радостно, жалеют только о расставании с друзьями, о том, что придётся проститься с походами. Марк поднял тост: «Я хочу, чтобы Советская власть не пережила 84-ый год, чтобы мы встретились на обломках самовластья и опять пошли на Шаню или Великую все вместе!». Слёзы полились, когда все начали прощаться. Они уже давно стали друг для друга чем-то гораздо большим, чем просто компанией. Денис и Саша должны были поехать с уезжающими в аэропорт, остальные видели их в последний раз, и, может быть, расставались  навсегда. По дороге домой Вадим и Надя не сказали друг другу ни слова, оба были подавлены, каждый думал о своём.


                Гл.45(Эльдар)

  Вадим брался за любые подработки и они жили скромно, но безбедно. Он очень хотел ездить на машине на работу. Надя уже перестала удивляться его детскому эгоизму, но сказала, что на машине, она будет ездить в магазин, к бабушке и  в редакцию, расположенную на  другом конце Москвы. Если у Вадима будет конкретная причина взять машину, он её может взять, но на работу проще ездить на метро. Вадим под любыми предлогами старался как можно чаще брать машину и Надя наконец сдалась. Она только предупреждала, когда ей машина понадобится, остальное время машиной владел Вадим.
  К Наде при встрече обратилась пожилая женщина из их подъезда с пятого этажа. Она осталась одна в трёхкомнатной квартире и предложила Наде поменяться квартирами с доплатой. Доплата в пять тысяч её вполне устроила. В этой квартире и кухня была побольше, и кладовка. Они перебрались с этажа на этаж. Денис, Юра и Вика пришли помочь. Надя оставила друзей и мужа возиться с последними ящиками и пошла на кухню. Вскоре к ней присоединилась Вика. Они почистили и отварили картошку, разделали селёдку, нарезали огурцы и помидоры на салат, добавили  туда укропа и сметаны. Все собрались на новой кухне,  выпили водочки, обсудили летний поход с выходом в Белое море. Денис сообщил, что они с Юрой через охотничий клуб купили ружья и возьмут их с собой. Надя подумала, что дело не в охоте, а в охране и оказалась права: в этом походе Денис назначил ночные дежурства по расписанию и учил  будущих дежурных стрелять. К ним подошёл военный патруль, проверил разрешение на оружие, предупредил, что месяц назад бежали семеро уголовников. Пятеро из них, предположительно, не выходили из леса. Никто в тот раз их сон не потревожил. То ли ночные гости  и не собирались наведаться, то ли учебная стрельба их отпугнула. Все восхищались предусмотрительностью Дениса. Надя склонялась к мысли, что Денис был предупреждён заранее. Оставался только вопрос: этот маршрут был Денису необходим или он пошёл на риск ради адреналина в крови. Задать этот вопрос Надя не решилась.

  Из их компании выбыл ещё один человек из «старой гвардии» - «некто Миша в очках» с мехмата. Зав. Кафедрой мехмата умолял его вступить в партию, чтобы стать его заместителем, в противном случае эту должность занял бы мерзкий тип и все их планы по преобразованию работы на кафедре рухнули бы. Миша всё взвесил и вступил в партию. Все понимали, что решение это вынужденное и что кафедра в целом выиграла от такого решения, но общение между ним и компанией становилось всё более вялым и, в конце концов, сошло на нет.

 Прошло два года и у Вадима случилось новое «увлечение», маленькая кудрявая журналистка, жена профессорского сына, которую Вадим, с тем же детским эгоизмом, почти не скрывал. Надя не на шутку разозлилась и собиралась принять решительные меры, но не успела. Решительные меры принял профессорский сын и журналистке пришлось выехать из его профессорской квартиры на Смоленской, к маме на Войковскую , где жили её уже взрослые дети от первого брака. «Увлечение» довольно быстро угасло.
 
  Серёжа ходил в школу, в музыкальную школу, в группу-студию детского рисунка и на плавание в бассейн. Наде было некогда вникать в увлечения Вадима, которые стали регулярно повторяться. Он вдруг зачастил к родителям в Харьков. Надя подозревала, что у Вадима  и там кто-то есть.

 К двенадцати годам у Серёжи остались только музыкальная школа и карате, к тому же отец Андрея стал приезжать заниматься с внуком музыкой два раза в неделю. У Нади освободилось немного времени и тогда появился Эльдар  - её «Вилли».
 
  Он пришёл в их бюро не так давно, этот черноволосый, смуглый молодой человек. Надя встречала его в коридоре время от времени и та улыбка, с которой он здоровался с ней, те искорки в глазах, которые вспыхивали, когда он с ней разговаривал, не оставляли сомнений в том, что она ему нравится. Он выглядел очень молодо, несмотря на усы. Надя из разговоров женщин-редакторов знала, что ему всего 28 лет, что он женат и у него уже двое детей. Эльдар занимался переводами с японского и Наде не приходилось с ним сталкиваться по работе, но он ловил любую возможность с ней поболтать. Однажды они встретились в коридоре утром, Эльдар спешил к себе с кейсом в руках. Неожиданно кейс раскрылся и из него выпала икона в серебряном окладе. Эльдар присел, положил икону в кейс и бросил на Надю настороженный взгляд. Надя смотрела на него, улыбаясь. Он мгновенно успокоился и улыбнулся ей в ответ. Всё было предельно ясно. Этот московский, хорошо образованный юноша прифарцовывал.  Надя знала, что у него «роман» с одной из сотрудниц, знала с кем и знала, что это не первый его служебный роман в этом бюро.

 Однажды Вадим сообщил Наде, что идёт на встречу с приятелями, что придёт поздно. На вопрос с кем он идёт, замялся, назвал незнакомые ей фамилии, на вопрос , где будет вечеринка, ответил, что пока не знает, но потом обязательно позвонит. В общем, как в анекдоте: «Дорогая, ты умная женщина, придумай что-нибудь сама.» Перед этим Наде звонили из бюро и приглашали на празднование их десятилетнего юбилея. Надя не хотела лишнего сближения с сотрудниками и отказалась. После звонка Вадима, она вспомнила обещание данное самой себе: никогда не плакать из-за мужиков, никогда не оставаться одинокой и брошенной. Она перезвонила в бюро и сказала, что передумала и придёт. Эльдар недавно выдержал большой скандал, устроенный его пассией, которая требовала, чтобы он развёлся с женой. После скандала эта женщина уволилась из бюро.
 
 Надя тщательно оделась и накрасилась. Она надела новую расклешённую джинсовую юбку с широким поясом и застёжкой впереди, белую блузку без рукавов, сверху - короткую чёрную трикотажную кофту с вышивкой на груди.
 
   Она приехала с опозданием, народ уже выпил, закусил и многие вышли на лестницу покурить. Некурящий Эльдар оставался около накрытого стола и что-то нашёптывал на ухо пухленькой секретарше главного. Надя ему улыбнулась. Эльдар посмотрел на неё и игривая улыбка сошла с его лица. Секретарша была брошена. Чуткий и опытный он сразу понял, что его час настал и уже не отходил от Нади ни на шаг. Они незаметно отошли в сторону и быстро скрылись в одной из соседних комнат. Эльдар подставил стул под ручку двери и подошёл к Наде. Он провёл ладонью по её волосам, коснулся пальцами её щеки, шеи.
-У тебя что-то случилось?
-Нет.
-Почему сегодня?
-Не люблю чувствовать себя одинокой.
-А где муж?
-Ушёл на какую-то вечеринку, вернётся, я думаю, к утру.
-Так это месть?
-Нет. Это нужно для меня. Я не хочу проводить ночи без сна и ждать, когда на меня обратят внимание. Мне с тобой хорошо. Возьми меня.
Эльдар поцеловал её нежно, без натиска. Надя осталась безучастной.
-Ты действительно этого хочешь?
-Да, Эльдар, да. Я не понимаю, что со мной.
Эльдар  снял её кофту, расстегнул и снял блузку и лифчик.
-У тебя красивая грудь.
Эльдар провёл пальцами по её груди от ключицы вниз и вокруг.
 -Ты сама кормила своего ребёнка?
-Сама.
-Он делал тебе больно?
-Он ужасно кусался.
 Они оба засмеялись. Надя стояла прислонившись к торцу стола . Он целовал её шею и грудь, но Надя так и не смогла откликнуться на его ласки. Она уже готова была прекратить эти попытки,  уже начала говорить: «Эльдар, мне, наверное, не стоит…», когда он опустился перед ней на одно колено, поднял подол юбки, начал стаскивать с неё трусики. «Помоги мне»,-попросил он. Надя сняла трусы и положила их рядом. Эльдар сказал ей: «Держи» и Надя взяла рукой юбку. Он подвинул стул, поставил на стул её ногу и начал целовать её в самом низу живота. Надя вскрикнула и вцепилась в край стола. Потом он встал, приподнял Надю , посадил её на стол, взял под коленки и Надя легла на стол, несколько секунд промедления, должно быть он расстёгивал брюки, потом он подвинул Надю к себе, вся она ниже пояса оказалась навесу у него на руках. Надя испугалась, что упадёт. Этот испуг снял зажим и Надя, наконец, отдалась тому, что с ней делал Эльдар. Он начал медленно , но скоро она почувствовала близость развязки и всё получилось , ещё раз и ещё раз , и он тоже кончил, сразу после неё.  Эльдар осторожно поддержал её, помог ей встать, потом оделся. Надя взяла свои трусики, вытерлась и сунула их в карман юбки. «Что с тобой было? Что тебе мешало? Муж?», -  спросил Эльдар.
-Не знаю. Нет, не думаю.

 Об Иварсе она упоминать не собиралась. Эльдару об этом знать было не обязательно. Эльдар взял какую-то бумагу с соседнего стола, нашёл авторучку, записал для Нади свой служебный телефон и отправился на разведку. Все уже разошлись. Путь был свободен. Эльдар хотел отвезти Надю, но она попросила поймать ей такси. Домой она вернулась к часу ночи, Вадима ещё не было. Вадим пришёл к пяти утра, осторожно пробрался в спальню и лёг. Надя проснулась, но притворилась, что спит. На следующий день Надя попросила Вадима, если он, конечно, хочет сохранить с ней хорошие отношения, приходить домой со своих вечеринок не позже часу. Так у них к одному соглашению: не заводить отношений внутри компании, прибавилось второе – ночевать дома.
 
 Надя время от времени брала ключи у своей подруги Веры. «Неразлучные» родили второго ребёнка, дочку, и жили теперь с родителями.  Их квартира на Сретенке большую часть времени  пустовала. Иногда брал у приятеля ключи Эльдар. Если свободной квартиры не было, они ходили вместе обедать в какой-нибудь ресторан. Они много разговаривали обо всём, в том числе и о семье, и о любви. Эльдар женился рано, уступив просьбам родителей. У него было много женщин и родителям это не нравилось – избалуется. Родители его предупредили, что к ним приедут друзья с дочерью, он собирался дать отпор их планам, но девушка оказалась такой молоденькой и прелестной и такой робкой и податливой, что Эльдар влюбился. Его жена, воспитанная в мусульманских традициях, была хорошей хозяйкой, хорошей матерью и никак не ограничивала его свободу.

 Эльдар поинтересовался, как Надя проводит отпуск. В мае его семья уезжала к родственникам в Крым и оставалась там до сентября. Эльдар проводил с ними месяц, как правило август, и они вместе возвращались в Москву. Узнав, что Надя уезжает из Москвы на весь июль, он очень огорчился.
-Ты не можешь перенести отпуск на август?
-Нет, Эльдар, уже всё рассчитано. В июле мы идём в поход на Южный Урал, на речку Сылва.  Билеты уже купили.
-Кто это мы?
-Моя компания.
-Я не представляю тебя в походе. Палатки, рюкзаки – с тобой всё это не вяжется.
-Почему?
-Твоя манера одеваться, маникюр, косметика… Не знаю…
-Для походов есть специальная одежда. Маникюр я срезаю. Мы ходим в походы с первого курса института.
 
 Надя рассказала о своей первой любви, о Денисе, о том, что он бессменный организатор и командир в их компании, что после похода она и сын ещё неделю будут жить у Дениса на даче, там же вся компания соберётся на «послепоходную» пьянку.

-Денис то, Денис сё…По-моему, Дениса слишком много в твоей жизни.

 Он прав. Хотя для Нади это и прозвучало странно. Она никогда не смотрела на их дружбу с такой стороны. Кроме того, теперь она знала, что стоит за всей видимой деятельностью Дениса. Но и об этом Эльдару знать не стоило. Действительно, всё продолжалось как в юности. Они ходили по маршрутам, которые выбирал Денис, читали одни и те же книги, смотрели одни и те же фильмы. Но это было естественно, так жила вся их компания, кроме тех, кто обзавёлся вторым ребёнком и у них не на всё хватало времени. Неужели и это стало зависимостью? Может быть они упускают что-то важное, сузив свой круг информации до единственного источника? Может быть пора сделать шаг в сторону?

  Однажды они с Эльдаром, получившим гонорар, обедали в «Берлине». Надя вышла в уборную и остановилась покурить в вестибюле. Её окликнули: «Надя!» Надя обернулась. Ба, да это Григорий Михайлович! Поседевший, но вполне узнаваемый.
-Здравствуйте, Григорий Михайлович, какая неожиданная встреча!
-Для вас - Гриша. Что вы здесь делаете, с этим смазливым мальчиком? Молчите.  Я опять лезу не в своё дело? Вы изменились, Надя, но что-то в вас осталось от той, прежней. Вас, как и раньше, хочется опекать, защищать. Как поживает наш общий знакомый?
-Ничего о нём не знаю.
-Вот как? Он стал значительной фигурой, неоднозначной, конечно, но фигурой. Вы правильно делаете, что держитесь от него подальше. Жаль, что вы мне не позвонили. По-прежнему не жалуете журналистов? Напрасно. Я знаю очень много интересного. У меня много друзей и в КГБ и в ГРУ. Многие воевали, побывали в тяжёлых переделках. Я мог бы вам многое рассказать о реальной политике и реальной жизни. Спуститесь с небес на землю, Надя. КГБ не сводится к пятому управлению и воюет не только с интеллигенцией.
-Мне пора вернуться, Григорий Михайлович.
-Возьмите мою визитку. Звоните. Буду рад.
Надя выбросила в урну окурок и ушла. Встреча оставила неприятный осадок.
Единственный человек, с кем она могла бы посоветоваться – это Денис. Так Надя и сделала.
-Ты уверена, что это случайная встреча?
-Скорее всего. Он не пытался выяснить мой телефон или назначить свидание.
-Всё ещё впереди. Может быть, ты его интересуешь только как женщина, а может… Держись от него подальше. КГБ, конечно, не сводится к пятому управлению, но идеалистов там нет, а сволочей - предостаточно. Ты не Мата Хари, не стоит в это играть.
Денис был прав. Григорий Михайлович позвонил, трубку снял Вадим, позвал Надю.
-Добрый день, Надя! Кто взял трубку, муж?
-Да.
-Вы мне об этом ничего не сказали. А тот молодой человек?
--Мой сотрудник. Как вы узнали мой телефон?
-Для старого разведчика это не трудно. Это шутка. Не пугайтесь. По справочной. Может быть, пообедаем вместе?
-Григорий Михайлович, вы  же видите, я замужем.
-Жаль. У вас есть мой телефон. Передумаете – звоните.
Надя рассказала о разговоре Денису. «Видишь, я был прав. Это смоляное чучелко, стоит раз дотронуться. В следующий раз посылай его на х…»
Больше Гриша не звонил. Скорее всего, Гришу она интересовала как женщина и никакой подоплёки там не было, но как-то появлялся он в странные моменты.   Обедать в «Берлине» Надя больше не соглашалась.
 
 Один из бывших сокурсников Эльдара уехал с семьёй в Японию работать, попросил его присматривать за квартирой и проблема места для встреч перестала для них существовать. Эльдар не на шутку увлёкся, первое время они виделись так часто, как позволяла работа.

               
                Гл.46(Мама)
  Надежда Осиповна с удивлением вспоминала на какие ухищрения она шла, чтобы увидеться с любовником, как могла в любую погоду мчатся на другой конец города, чтобы провести вместе хоть пару часов. Это были не просто свидания, это был её глоток свободы.
Она, вспомнила, невольно улыбаясь, как однажды прибежала домой, опоздав на три часа, какой счастливой она была, как ворчала подруга, сидевшая с Сережей. Надя шутила с подругой, заставила её смеяться, весело тискала почему-то смущенного сына и это воспоминание вдруг потянуло за собой другое. Она вспомнила себя школьницей, вспомнила как пришла домой задержавшаяся на работе мать, полная какой – то непонятной, принесенной извне радостью, которая морщила  улыбкой её губы. Как она ревновала мать к этому счастью, родившемуся вне дома. Мама была радостна не оттого, что любит дочь и счастлива её видеть, а наоборот мама рада её видеть, потому что пришла такой счастливой.
 
  То, что она в этот момент поняла, её ошеломило. Разные эпизоды стали выскакивать в памяти один за другим и она уже не могла понять, как же она не догадалась раньше.  Стал понятен смысл улыбки матери, её ответов отцу и его  холодный тон, и много,  много мелочей, запомнившихся именно потому, что имели второй скрытый смысл. Надежда Осиповна неожиданно для себя разволновалась: «Что же я за дура такая! Как можно было не догадаться раньше!»
   
 В жизни её матери она не была главной, это она поняла давно. В детстве она долго жила у бабушки, там же потом проводила все каникулы. Надя считала, что мама просто не хотела себя ничем обременять. Раз в году Надю возили в Крым, где она хоть и скучала, но рада была побыть рядом с мамой и  папой.  Мама истово загорала все дни отпуска и возвращалась домой с гладкой от моря и солнца  кожей, покрытой ровным розовато-коричневым загаром, с выгоревшими светлыми волосами и её яркие серые глаза светились на загорелом лице. Считалось, что мама ездит в Крым ради здоровья дочери. Теперь уже всё вызывало сомнение.
 
  А ведь она видела его, главного человека в маминой жизни! По крайней мере один раз, когда ей было лет четырнадцать. Надя забыла дома ключи и приехала к матери на работу. Надя стояла около маминого стола со счётной машинкой «Феликс», когда открылась дверь и в проёме двери Надя увидела его. Высокий, худой, черноволосый, он показался ей очень красивым. Его взгляд задержался на Наде, он улыбнулся и в его глазах загорелись весёлые огоньки. Надя выпрямилась и напряглась под его взглядом. Он перевел глаза на одну из женщин ,  попросил: « Татьяна Фёдоровна! Зайдите ко мне»,-и скрылся за дверью. Та, которую он позвал, поднялась из-за стола и направилась в кабинет с какими-то бумагами. Женщина смотрела на Надю с добродушной и слегка насмешливой улыбкой. Надя обвела глазами комнату и увидела, что все женщины, кроме мамы, смотрят на неё с похожей улыбкой. Нынешняя, взрослая  Надя хорошо себе представляет, что сказали маме её товарки, когда Надя ушла.  Пожалуй, они правильно оценили искру, которая проскочила между Надей и тем человеком из кабинета.  Если у мамы и был шанс соединиться с ним, то теперь подросшая дочь, светловолосая и сероглазая как мать, была явно опасным для их счастья соседством.

 За два года до пенсии маму перевели на другое место работы с повышением, с прибавкой в зарплате. Свой переход мама тяжело переживала. Надя была в недоумении. Почему мама так огорчена? Ответ матери : «Состарилась, не нужна стала.», Надя поняла только сейчас. Через три года мама умерла. Рак не беспокоил её и был обнаружен, только когда мама начала стремительно худеть. Надя и отец  некоторое время бегали по врачам, не могли поверить, что уже ничего нельзя сделать. Надя вспомнила несколько неловких попыток матери разговаривать с дочерью как с подругой. Взрослая Надя не смогла это принять. Теперь уже ничего нельзя исправить. Бедная мама!

                               
                Гл.47(Хроники. Денис).

 Шли годы. Они по-прежнему ходили в походы, по-прежнему делали всё возможное, чтобы чаще собираться вместе, по-прежнему старались читать и смотреть всё, что представляло для них хоть какой-то интерес. Надя жила напряжённой жизнью её семьи и жизнью  своей компании, за внешними событиями следила мало. Газеты она не читала, не выносила этот казённый язык, скучную идеологическую бубниловку. Фальшивые новости, передаваемые по телевидению, не слушала. Вадим иногда пересказывал ей то, что удавалось услышать по «голосам».

 Тем временем умер Брежнев, умер на посту Генерального, больной старик, давно ставший карикатурой на самого себя. Пришёл Андропов и первый раз главой партии и государства стал начальник спецслужб.. Надя давно уже не работала с девяти до пяти и «андроповские» облавы на сотрудников по магазинам и парикмахерским с целью повысить рабочую дисциплину и производительность труда,  её никак не коснулись. Новые веяния не ограничились облавами: начались аресты среди диссидентов, очередное «закручивание гаек».
 
 От Дениса Надя знала, что аресты подобрались совсем близко.  Ожидавшийся выпуск «Хроник» не вышел. Связи оборвались, Денис остался без информации. В ноябре его  вызвали для беседы в КГБ. Надя и Ляля ждали Дениса дома, на Арбате. Он приехал такой усталый, что разговаривать не мог, сказал только: «Они ничего не знают». И опять повис вопрос: кто «стукнул»? В своей компании они были уверены, да и не знал никто, кроме них троих. Могли, конечно, найти телефон в чьей-то записной книжке. Денис узнал через своих друзей на работе, что из Комитета звонили к ним в первый отдел и  начальник первого отдела посоветовал Дениса уволить «на всякий случай». Зам. по кадрам колеблется, зная , что Дениса некем заменить. На следующий день Надя позвонила Денису на работу и договорилась с ним вместе пообедать. Они встретились в кафетерии.
-Денис, тебе нужно уехать. Взять отпуск и уехать. Есть вариант. С кем-нибудь из компании поезжай в Кировск кататься на лыжах. Вот адрес человека, у которого можно остановиться. Есть шанс, что всё утрясётся. Заму кто-то должен посоветовать не увольнять тебя до твоего возвращения.
-Я не умею кататься на горных лыжах.
-Вот и хорошо. Будешь учиться. Если придёт ещё повестка, мы тебе сообщим. Договоришься с врачом, полежишь там в больнице, как бы со сломанной ногой, вернёшься в гипсе. Вот телефон и имя врача, это надёжный человек. Мне это моя двоюродная сестра дала. Она однажды проделала такой финт. Ты можешь на неё сослаться.
-Спасибо. Я подумаю.

  Через два дня Денис и трое молодых ребят из компании, уехали в Кировск. Надя звонила Ляле, Ляля каждый раз отвечала, что всё в порядке. Денис вернулся через полтора месяца, как и предполагалось – в гипсе. Надя заехала на Арбат его навестить. Денис лежал на диване, с горой подушек под спиной.  Его грязный гипс был весь в надписях и рисунках, сделанных  шариковой ручкой.
-Денис, что ты там делал так долго? Тебя не уволили?
-Нет. Сначала я был в отпуске, потом сломал ногу и лежал на вытяжке в их больнице.
-Так ты что..?
 Денис расхохотался.
-Я сломал ногу, по-настоящему сломал, понимаешь? С врачом я познакомился. Хороший мужик. Приходил ко мне потрепаться.
 -Ты Ляле сказал?
 -Сказал, что перелом со смещением, она ничего не поняла, но перепугалась, приехала ко мне туда. Там и поговорили. Зато я научился кататься на горных лыжах. Это не хуже, чем сплавляться по порогам, даже лучше.
-Я рада за тебя.
Дениса больше не трогали.

  Потом произошла эта немыслимая, кошмарная история с корейским пассажирским самолётом. Наде до сих пор кажется, что Андропова подставили, что жёсткий, но не безумный Андропов не мог отдать приказ сбить этот самолёт. Весь мир содрогнулся и отвернулся от «империи зла». Тяжело больной Андропов окончательно слёг и через два месяца умер. На место Генерального секретаря пришёл старенький Черненко. Тут же появились анекдоты, типа «Давно я не слышал гудка заводского…». Схоронили и Черненко.  И вот настал момент -  Генеральным секретарём партии стал мягкий, округлый Горбачёв.

 Надю удивляли странные паузы в его речи, когда он говорил «без бумажки». У неё было впечатление, что Михаил Сергеевич в уме переводил свою речь с одного языка на другой, поэтому задерживался перед каждым предложением. Не понятно было только с какого языка на какой он переводил, с партийного на рабоче-крестьянский?  Жесты Горбачёва странно не соответствовали смыслу его слов. Началась «перестройка».

 Надя и её друзья поначалу присматривалась с Михаилу Сергеевичу с недоверием и любопытством. Над антиалкогольной компанией не потешался только ленивый. Горбачёва  прозвали «Лимонадным Джо».  Но даже эти смешные меры против российского пьянства приняли зловещий характер: безжалостно и бессмысленно были вырублены виноградники в Грузии и в Молдавии. Потом – Чернобыль. Просачивались страшные слухи о тех, кто принял на себя первый удар, о солдатах, о  вертолётчиках, о запоздалой эвакуации Припяти, о Первомайской демонстрации в Киеве и в Минске, когда демонстранты шли с детьми на плечах, не зная, что над ними облака с радиоактивной пылью. По традиции всё замалчивалось: размеры катастрофы, количество жертв, возможные последствия.
 
 И всё-таки слово «перестройка» не сходило с языка. С трибун звучали всё более смелые речи. Перемены, как ни странно, продолжались. Вернули из ссылки Сахарова. В 1987 –ом был принят закон об индивидуальной предпринимательской деятельности, о кооперативах.   Стало ясно, что-то  зашевелилось, перемены это не пустые разговоры, непонятно только надолго ли всё это.

  Первой реакцией на перемены в Надиной семье было появление в доме самогонного аппарата. Вадим натаскал из лаборатории химоборудование и слепил вполне элегантную перегонную установку. Занимался он этим поздно вечером, когда Серёжа уже спал. Надя выходила и нюхала за дверью, не пахнет ли в подъезде. Ей казалось не пахнет, пока однажды не пришла Люська, Славкина жена: «Ребят, отлейте чуток. Славка от запаха на стенку лезет.»  «Разве пахнет?», - наивно спросила Надя. «Не просто пахнет, благоухает на весь подъезд»,- ответила Люся. Для Славки Вадим жалеть не стал – отдал бутылку готового продукта.

  Денис взялся за оформление кооператива. Группа программистов решила вместе с ним рискнуть и уйти на вольные хлеба. Надя по-прежнему зарабатывала переводами и с лёгкой руки Эльдара, стала водить по Москве англоязычных туристов. Прежние порядки уже катились в тартарары и никаких доносов, никаких дополнительных услуг от Нади не требовали.

 В это время Вадим переживал кризис. Застряла докторская, институт не мог получить финансирования, что-то произошло с его очередной возлюбленной. Своё плохое настроение он срывал на всех. Надя старалась не обострять ситуацию, но устала все время быть на чеку и однажды на возглас Вадима: «Мне нужно побыть одному!» ответила: «Да. Тебе действительно нужно побыть одному. Имей в виду: на то, чтобы привести себя в порядок у тебя два месяца. После этого можешь не возвращаться.» Вадим растерялся, но уехал к себе в коммуналку, где один жилец уже съехал, а другого ещё не нашли.

               
                Гл.48(Приглашение)

Не прошло и трёх дней как  позвонил Иварс.
-Здравствуй, Надя. Почему ты смеёшься?
-Удивляюсь твоей интуиции, Иварс. Три дня назад от меня сбежал Вадим.
-Совсем сбежал?
-Правильный вопрос. Боюсь, что нет, не совсем.
-Надя, я думаю ты понимаешь, наступило время больших перемен.
-Не стоит обольщаться, Иварс.
-Послушай меня, Надя. Вся эта система, вся эта советская власть скоро развалится. Это многие понимают, но никто не знает, как и когда это произойдёт.  Сейчас события развиваются медленно, но ситуация может изменится в любой момент. Ты можешь приехать ко мне на неделю? Мне нужна твоя помощь. Ко мне приезжают люди , англичане, это неофициальная часть переговоров, знакомство. Мне нужен переводчик, не из наших, человек со стороны, которому я мог бы доверять. Лучшей кандидатуры, чем твоя не придумаешь. Это работа и она будет хорошо оплачена.
-Когда?
-Они приедут 17-го мая, тебе нужно приехать накануне.
-Хорошо. У вас холодно?
-Днём 10-12 градусов. Одевайся теплее. Билеты на пятнадцатое тебе принесут домой, предварительно позвонят. Будь готова.
- Хорошо. До свидания, Иварс.
-До свидания, Надя.

  Просить Вадима пожить с Серёжей, пока она будет в командировке, Надя не стала. Она позвонила тёте Зое. Тетя Зоя вышла на пенсию и после смерти мужа жила вместе с бабушкой Дашей. Тётя Зоя пообещала приехать четырнадцатого утренней электричкой. У Нади оставалась неделя, чтобы подготовиться к отъезду.
Надя сделала стрижку у Марины в салоне, у хорошего мастера, маникюр-педикюр, тщательно подобрала одежду и бельё. Она довольно-таки хладнокровно подумала о возможной близости с Иварсом и оценила этот вариант как маловероятный и, уж во всяком случае, нежелательный. Работа её не смущала. Последнее время у Нади была большая практика в языке, она привыкла к общению с иностранцами, умела быть любезной без заискивания и чутко ловила интонации.

 Она поедет в джинсах, в кроссовках, свитере и в коричневой замшевой куртке с поясом. С собой возьмёт расклешённую шерстяную юбку в коричнево-бело-рыжую клетку, коричневый свитер и белый джемпер из ангоры, коричневые сапоги на устойчивом каблуке, шёлковый платок, с абстрактным рисунком , возьмёт, пожалуй, своё любимое блёкло- голубое облегающее платье-джерси с воротником – хомутиком и широкий кожаный коричневый пояс. Надо ещё взять тёмно-синие брюки с жилетом и пару подходящих блузок. У неё есть новая «неделька» с изображением разных фруктов на самом интересном месте и несколько трусов с кружевами под платье. Колготки и пару чулок нужно , конечно, купить новые.

  Надя всегда любила хорошо одеться, благо последнее время с барахлом не было проблем. Кое-что приносили в бюро, как всегда что-то случалось у Марины. Блондинка Надя не была конкуренткой жгучей брюнетке Марине и  Марина всегда звала её к знакомым тёткам, распродающим наряды. Кое – что присылала с оказиями кузина. Кроссовки привезли для Серёжи его дедушка с бабушкой, Андрюшины родители. Кроссовки скорее всего из посылки от Андрея, но они побоялись Наде сказать. Серёже белые кроссовки оказались малы, а Наде в самый раз. Красивый, коричневый с голубым шёлковый платок ей подарила туристка из Англии. Надя её познакомила с художниками-нонконформистами из тех, кто ещё не уехал за границу. На всякий случай Надя положила ещё итальянские лодочки на шпильке цвета кофе с молоком, собрала несессер и косметичку, взяла любимые духи «Анаис». 
Надя подошла к зеркалу.
 "Да, теперь она уже не та девочка, которую можно было бы снимать для «Плэйбоя»." Она прибавила килограмм пять-шесть, вроде бы ничего лишнего, но это уже фигура не девочки, а женщины. Красивой женщины, соблазнительной, зрелой, совсем не похожей на прежнюю Надю. И взгляд стал другой, закрытый, не пускающий к себе и в то же время это  взгляд женщины, уверенной в своей привлекательности.  Что ж, ей нравится, что она теперь такая спокойная, защищённая, защищённая тем, что больше не смотрит в будущее с любопытством, спрашивая: что там? Трудно сказать, счастлива ли она, но она определённо не несчастна. Она уверена, что встретится с Иварсом без смущения и спокойно посмотрит ему в глаза. Она благодарна ему за всё. Она могла бы никогда не узнать, что такое взаимная любовь, близость, настоящая страсть. Она благодарна ему и справедливо благодарна и она ему об этом скажет при случае.

 Надя подумала: оставить или снять тонкое обручальное кольцо и решила оставить. Вместе с обручальным кольцом Надя надела кольцо с тремя камушками, подарок бывшей свекрови, тоже ещё не ношенное.  Надя видела так носили свои кольца пожилые туристки из Америки. Неожиданно ей пришла в голову хорошая мысль. Она подошла к письменному столу, выдвинула нижний ящик и у задней стенки нашла запылившуюся коробочку. Надя совсем забыла о ней. Коробочку Надя сунула в свою большую коричневую сумку на длинном ремне. Два года назад Надя проколола уши. После мамы осталось несколько пар хороших серёг. Надя собиралась носить их, но поняла, что не сможет и только сейчас, через девять лет после маминой смерти, через два года после того, как проколола уши, отважилась первый раз мамины серьги надеть. До этого носила маленькие золотые колечки, которые покупают детям, носила, чтобы уши не заросли. Теперь Надя надела мамины золотые серьги с жемчугом.
 
  В пятницу четырнадцатого около одиннадцати утра приехала тётя Зоя с тяжеленными сумками, полными литровых банок с огурцами, помидорами и грибами собственной закатки. В одиннадцать часов принесли билеты. Надя открыла дверь. Перед ней стоял прилично одетый мужчина, примерно одного с ней возраста, меньше всего похожий на курьера. Он улыбнулся Наде как старой знакомой и спросил, полуутвердительно: «Надежда Осиповна?».  «Да.», - ответила Надя. Мужчина протянул ей конверт, слегка поклонился и быстро ушёл. «Странный какой,-сказала тётя Зоя, вышедшая в коридор следом за Надей. «Не спросил ни документов, ни расписки…». Смутная догадка шевельнулась у Нади в голове, но додумать её она не успела. «Посмотри билеты, проверь» ,- посоветовала тётя Зоя. Надя убедилась, что с билетами всё в порядке и они вернулись к распаковыванию тёти Зоиных сумок.

 Все Надины вещи, в том числе лёгкий светлый плащ и портативный словарь на всякий случай, поместились в новый кожаный чемодан.. Надя, как всегда, отдала тётке ворох своих свитеров и юбок. «Где ты только такое находишь!», - восхищалась тётя Зоя, ненавидевшая походы по магазинам. Тётя Зоя приготовила обед. Они сидели за столом и разговаривали, когда пришёл из школы Серёжа. Он стойко вынес тётины объятия и причитания о том, как он вырос и при первой возможности улизнул в свою комнату. «Парень красавец становится, смерть девкам. Смотри за ним , Надя!»,  дала совет тётя Зоя и крикнула: «Серёжа, обедать! Я борщ твой любимый сварила.»
Накануне Наде пришлось выдержать бой с сыном, который хотел остаться один. Не то чтобы он не любил тётку, и её и её обеды он очень любил, но порыв к самостоятельности был сильнее. Ничего, переживёт. Ещё не время оставлять его одного. Серёжа с удовольствием ел тётин борщ. Тётя Зоя подкладывала ему куски чёрного хлеба. У Нади хлеба почти совсем не ели, только на завтрак и , конечно, Серёжа наелся борщом и от второго отказался. «Как же так,»- попробовала возражать тётя, но Серёжа крикнул: «Мне на каратэ…» и скрылся в комнате. «Вечером поест», - успокоила её Надя. «Ты с ним помягче, он взрывной, как отец.»
-Что слышно от Андрея?
-Ничего не слышно. Его папа с мамой привозят подарки Серёже, скорее всего от него. Они не рассказывают, а я не спрашиваю.
 -Не простила?
-Зла не держу. Если захочет общаться, пуст сам сделает первый шаг.
-Что у отца?
-Все то же. Иногда заезжает ко мне, вроде бы  на Серёжу посмотреть, но с Серёжей почти не разговаривает, ест, болтает со мной и перед уходом стреляет у меня какую-нибудь мелочь. Приезжает отдохнуть от своей  и при этом постоянно ей звонит, отчитывается.
-Правду говорят, отца потеряешь – полсироты, мать потеряешь – совсем сирота.                Тётя Зоя бросила быстрый взгляд на Надю и Надя поняла, что сейчас она задаст главный вопрос, который откладывала до удобного момента: «Вадим –то твой где?»
-Вадим заканчивает докторскую у себя на квартире. Мы ему мешаем, а ему нужно торопиться, неизвестно, что будет завтра, всё так быстро меняется.
-Мама говорит, опять НЭП начинается. Говорит, зачем было столько лет людей мучить, чтобы опять всё вернуть. Не любит она Сталина, зовёт его «Усатый».
Тётя, в отличие от Надиной мамы, выросла настоящей комсомолкой и Надя решила не продолжать эту тему.
 
-Меня по –новому постригли, что же ты ничего не скажешь?
-Как по-новому? Ты так стриглась, когда молоденькая была.
-Ну, не совсем так. А цвет? Меня красящим шампунем помыли.
-И цвет как у молодой. Папа говорил: «Под орех.» Ты что весёлая такая?
-Давно не ездила никуда одна. Погуляю.
-Я тебе погуляю.
Надя засмеялась.
-Ты, часом, Вадима своего не турнула? С тебя станется. Смотри , Надя, одной плохо жить. Мне вот без Коли моего так скучно, так плохо. Не дай бог, мать умрёт, совсем одна останусь.
-Тёть Зой, не надо. Бабушка ещё крепкая, сама со всем управляется и мы у тебя есть, не грусти.
Надя проспала до десяти утра. Серёжу покормила завтраком тётя Зоя , и он убежал к друзьям. Они с тётей ещё раз успели переговорить о Серёжином расписании и о хозяйстве. Надя, сдавшись перед тёткиной настойчивостью, пообедала и на пришедшем такси уехала на вокзал. Чемодан ей за мелкие деньги поднёс какой-то мужичок, их теперь много кормилось при вокзалах. Она заняла своё место в СВ и была уверена, что попутчика у неё не будет. Хорошо, что у Иварса много денег! Красивая жизнь началась уже с поезда.

                               
                Гл.49(Старая любовь)

  На вокзале в Риге её встретил незнакомый ей молодой человек. Он вошёл в купе сразу после остановки поезда и спросил: «Белопольская?». После утвердительного ответа он подхватил её чемодан и направился к выходу. Они подошли к микроавтобусу. Молодой человек показал ей на место рядом с водителем и поставил её чемодан на переднее сиденье в салоне: «Подождите немного, я встречу ещё двоих человек.» Он ушёл. Надя рукояткой открыла окно и закурила. Минут через десять вернулся водитель с двумя мужчинами предпенсионного возраста. Он помог им внести в салон чемоданы, занял своё место и они поехали в «Дзинтарс». Погода была прохладная, но солнечная. Уже вовсю лезла из земли новая трава, деревья ещё стояли голые, с незаметными серёжками цветов, но кое-где  уже проклюнулись молодые отчаянно-зелёные листья. Пахло морем.

 Они подъехали к стеклянным дверям пансионата. Водитель помог выгрузиться двум гостям, затем взял Надин чемодан и сказал: «Пойдёмте, я покажу вам ваш номер.» Надя получила номер на втором этаже, то ли тот же самый, то ли похожий как две капли воды на тот, что был у неё восемь лет назад. Молодой человек поставил её чемодан, положил на столик ключи от номера, вежливо попрощался и ушёл. Надя открыла окно и знакомый запах моря и сосен вместе со свежим воздухом вошёл в небольшую комнату. Надя вдруг почувствовала себя помолодевшей и сердце забилось как в молодости, как будто она по-прежнему ждала, что с ней вот-вот произойдёт что-то необыкновенное. «Какая же ты дура, Наденька!» -улыбаясь подумала Надя. «Какой была, такой и осталась.» Но чувство неизвестно откуда взявшейся радости не прошло. Зазвонил телефон, Надя сняла трубку. «Надя?» Иварс. «Здравствуй, Иварс!»
-Здравствуй, Надя. Как доехала?
-Отлично, Иварс, спасибо.
-Ты не могла бы ко мне зайти? Нам надо переговорить.
-Конечно, Иварс.
-Ты помнишь, где мой кабинет? Можешь зайти прямо сейчас?
-Через пять минут.
-Я тебя жду.

 Надя взглянула на себя в зеркало. Она отлично выспалась и выглядела неплохо, немного пудры и чуть-чуть туши для ресниц, пожалуй, всё. Она не должна выглядеть тщательно приготовившейся к встрече. Они – старые друзья и ничего больше.
Надя зашла в кабинет к Иварсу, прошла пустой «предбанник», открыла вторую дверь, увидела Иварса за столом, он поднял голову, они встретились глазами и… дружно рассмеялись. Надя села за стол напротив Иварса и протянула ему обе руки. Он взял её руки в свои.
-Что же ты делаешь со мной, Надя? Я был уверен, что ты мне теперь только сестра.
 -Я тоже пыталась думать о тебе как о старом друге. Не стоит себя обманывать. Правильно говорят: старая любовь не ржавеет. Даже  реанимация не нужна.
-Не говори много слов, Надя, иначе всё станет опять запутанным и сложным.
-Не станет, Иварс. Я уверена.
-А вот я уже ни в чём не уверен.

 Иварс встал и подошёл к Наде. Она поднялась ему навстречу. Они обнялись. Надя смотрела Иварсу в лицо. Он постарел. Около глаз – морщинки , виски седые. Надя подняла руку и провела ладонью по виску, по щеке, уже немного колючей. Иварс положил руку Наде на спину ниже талии и прижал её к себе. «Что же ты делаешь со мной, Надя?»,- ещё раз повторил он. Она чувствовала животом его напрягшуюся плоть. Другую руку Иварс запустил ей в волосы на затылке и сжал горсть. Ощутив боль Надя мгновенно вспомнила то, как это было между ними раньше и слабая вспышка, сполох того, что она испытывала раньше заставила её закрыть глаза и застонать. Иварс секунду колебался, потом запер первую дверь на ключ и притворил вторую. Он начал торопясь расстёгивать Надины джинсы, Надя, рискуя обломать маникюр, пыталась справиться с его новым кожаным ремнём. Потом, опомнившись, каждый взялся за свою одежду. Надя выпуталась из джинсов и кроссовок и осталась в белых носочках, трусиках и свитере, брюки Иварса упали к его ногам. Он повернул Надю лицом к столу взял за волосы и наклонил, содрал с неё трусы и от первого же его проникновения внутрь Надя закричала. Иварс отпустил её волосы , рукой зажал ей рот и продолжал двигаться. Ощущение было таким сильным, почти болезненным. Наде на мгновение показалось, что она теряет сознание, она испугалась, но вместо того, чтобы остановить Иварса, Надя вцепилась зубами в его ладонь и кусала её, пока всё не кончилось.  Иварс отпустил Надю и стал сразу торопливо одеваться. Надя поднялась со стола. Голова кружилась. Она повернулась к Иварсу, увидела носовой платок у него в кармане и выдернула его. Носовой платок был использован ею не по назначению. «Открой окно»,- сказала Надя. «Запах тебя выдаст.» Иварс пошёл открывать окно. Надя оделась. Иварс поцеловал её.
-Я сейчас буду занят. Ты приходи на старое место к восьми, не ужинай, поужинаем вместе, заодно поговорим о деле, потом поедем ко мне. Направо от моей двери, сначала дверь без названия, потом кабинет врача, потом туалет, если нужно. Подожди, я посмотрю… Иди.

 Надя зашла в туалет. Умылась холодной водой. Подняла голову. Из зеркала на неё смотрела лучистыми серыми глазами девочка Надя, тем самым взглядом, спрашивающим: «Что там, впереди?», наивно  уверенная, что там, впереди - счастье.
               
 Надя успела расположиться в номере, принять душ, постирать трусики и носовой платок, приготовить одежду на завтра. Завтра она собиралась надеть брюки с жилетом и белой блузкой из мягкой синтетической ткани, остальное - по погоде. Надя слегка подкрасилась и чуть-чуть надушилась. В половине седьмого Надя спустилась в бар, не надеясь, что бар будет открыт. Сезон ещё не наступил, отдыхающих в пансионате было мало. К её радости бар работал. Надю мучала жажда и она сначала выпила два стакана минеральной воды, потом заказала джин с тоником. Бармен положил лёд, налил на палец джина и добавил тоник, взял бутылку вермута «Мартини» показал её Наде и спросил: «Добавить?» Надя кивнула. Бармен положил на дно оливку и подал Наде со словами: «Ваш мартини.»  «Ага. Это мартини, то, что пил Джеймс Бонд. Stir, don’t shake», или он пил мартини с водкой? Не помню», -Надя продолжала изучать названия и состав коктейлей. В Москве она редко ходила по барам. Вадим не любил там бывать, а с Эльдаром время было дорого и они не тратили его на что-то другое, несколько раз обедали и  ужинали в ресторанах и всё.  Она выпила свой мартини с удовольствием. Джина было налито столько, сколько нужно для Нади, чтобы расслабится, но не захмелеть. Бармен, молодой парень лет двадцати пяти, спортивный, мускулистый, носил черные брюки и белую рубашку с черной бабочкой. Из-под коротких рукавов рубашки топорщились бицепсы. Надя сразу отметила эту приманку для баб. Бармен поглядывал на неё оценивающе и решился задать вопрос: «Вы здесь в первый раз?»
-Нет. А вы давно здесь работаете?
-Уже три года. Вы здесь одна?
Он много вложил в этот вопрос, вернее в интонацию, с которой он был задан. Можно было бы щёлкнуть его по носу, в фигуральном смысле, конечно. Но парень выглядел симпатично, ничего плохого в том, что он хочет склеить подходящую бабёнку, в общем, не было и Надя просто молча с добродушной улыбкой смотрела на него. Бармен рассмеялся: «Понял. Не дурак.» Надя расплатилась, сказала: «До свидания», бармен откликнулся: «Заходите ещё.»
 Надя, продолжая улыбаться,  пошла по знакомой дорожке до остановки автобуса. Там стояла машина, но Надя не была уверена, что это машина Иварса. Она попыталась заглянуть в окна, но сквозь тёмные стёкла ничего не увидела. Из машины вышел Иварс и открыл ей дверь. Надя села. Машина показалась ей очень просторной, особенно по сравнению с маленькими Надиными «Жигулями». Иварс занял своё место за рулём. Он включил зажигание и неожиданно предложил: «Хочешь повести?» Надя как-то оробела и заколебалась, но Иварс уже вылезал из машины.
-Иди. Садись.
Надя села на место водителя. Огляделась. Потрогала переключатель скоростей.
-Какая это машина?
-Мерседес.
-Ничего себе. Зажиточно живёт семья колхозника Клюева.
-Что?
-Не обращай внимания, старая шутка.
-Не бойся и не торопись. Машина мощная. Бери с места мягче.
Надя попробовала, но машина всё равно прыгнула как большой зверь. Надя поехала медленно, Иварс успевал подсказывать ей дорогу. Он вывел её на шоссе. Надя увеличила скорость.
-Жми, жми на педаль. Попробуй машину.
-Надя выжала педаль газа до полу и машина помчалась на такой обалденной скорости, что Надя завизжала: «А-а-а-а!». Иварс смеялся.
-Всё снижай скорость, а то милиция прицепится. У тебя права с собой?
Надя кивнула.
-Уже легче. Выезжай на обочину и вставай, а то долетишь до Риги.
Надя остановила замечательную машину и они поменялись местами.
-Хочешь такую?
-Нет. Зачем мне такая мощная? Мне бы что-нибудь поскромнее, вроде твоего Фольксвагена.
-Фольксваген я давно продал.
Иварс развернул машину и они довольно быстро подъехали к ресторану. Всего два столика были заняты и они устроились в общем зале в углу. Иварсу, не спрашивая, принесли сто пятьдесят водки и он выпил пару рюмок под закуски, видимо, это был обычный ритуал. Надя от вина отказалась и съела только рыбу с овощами. Прошли те времена, когда можно было объедаться свежей выпечкой и оставаться худой. Иварсу принесли огромный шницель. Иварс ел быстро, но без торопливости, очень аккуратно. Надя с удовольствием наблюдала за ним и пила минералку.  Разговор начался после еды.

-Завтра мы и ещё два человека охраны встречаем  наших гостей в аэропорту. Должны прилететь четыре человека, это представители гостиничного бизнеса. Мы хотим создать совместное предприятие. Пока неизвестно сможем ли мы это сделать, но они торопятся завести знакомства, установить связи. Нам нужно произвести на них впечатление деловых людей, которым можно доверять.  Вести себя любезно со всеми, никого не выделять. Первый день будет встреча, они прилетают в два пятнадцать, выйдут часа в три, пока доедем, около четырёх. Сразу показываем им пансионат, потом отпускаем на час, потом ужин в моей пивной и беседа. Я говорю, ты переводишь. Они отвечают –ты переводишь, если хочешь дать комментарии - делаешь это незаметно. У тебя одежды достаточно?
-Думаю, да.
-Если что-то понадобится, скажи мне, привезут. Наши отношения в их присутствии- только деловые.
-Мог бы этого и не говорить. Я всё-таки профессионал.
-Надя! Они не дураки и скорее всего догадаются, но поводов к обсуждению мы им давать не должны. Поэтому, пока они здесь, встречаться не будем.
-Я поняла.
-Если будут затруднения с переводом их речи, можешь передавать общий смысл, но мои слова постарайся переводить точно. Если я скажу тебе что-то сделать или чего-то не делать  выполняешь без обсуждения. Если я говорю: «Вы свободны.» - любезно прощаешься и уходишь. Вот и всё.
-Иварс, мы их встречаем на вашем микроавтобусе, на « Газели»?
_Да.
-Нужно убрать пару задних кресел, чтобы можно было ставить багаж через заднюю дверь, а то неудобно.
-Спасибо, Надя. Я распоряжусь. Ну что, поехали?
Иварс привёз Надю в знакомый ей коттедж. Там, как и в пансионате, мало что переменилось, только электроники стало больше. Ещё появились гантели и штанга. В углу гостиной Надя заметила прикреплённый к потолку турник для подтягивания.
 Иварсу теперь нужно следить за собой. Ничего удивительного, ему уже недалеко до пятидесяти, надо сказать ему, что он в отличной форме, во всех отношениях.
 Иварс поставил пластинку. Надя не сразу, но узнала оперу: «Норма» Беллини. Иварс принёс клубнику и шампанское. От шампанского Надя отказалась, попросила рюмку коньяку.
-У тебя переменились вкусы. Рассказывай.
-Что рассказывать?
-Ну хотя бы почему сбежал Вадим.
-Ничего интересного, Иварс. Вадим никак не может закончить докторскую, похоже, у него неудачно складываются отношения с его очередной подружкой, короче, он сделался совершенно невыносим, срывался по каждому пустяку и я попросила его пожить отдельно, привести себя в порядок.
-Так это не он сбежал, а ты его выгнала.
-Выгнала –это неправильное слово. Я ему посоветовала побыть одному, разобраться в себе, успокоиться. Он мог не уезжать, но он уехал.
Наверное, ей стоило упомянуть об Эльдаре, но как-то не хотелось.
-Что у тебя, Иварс? Где Магда и сын, что с Марией и её Иварсом, как твоя скрипачка?
-Магда большую часть времени живёт за границей, в Германии. Её врач развёлся и они живут вместе. Я теперь готов дать ей свободу и выделить её деньги из общего капитала, это дело ближайших месяцев.  Янис  живёт с  ними. Ему шестнадцать, он многое умеет делать сам. Я езжу повидаться с ним время от времени, иногда Магда привозит его  сюда. Мария живёт неплохо. Её муж работал раньше на верфи, теперь он личный шофёр у Вилли. Вилли -заместитель начальника порта. Моему Иварсу уже девять. Я настоял, чтобы его отдали в латышскую школу, хочу, чтобы он хорошо знал язык. Иварс младший - брюнет с серыми глазами, похож на меня. Была одна неприятность: мужа Марии сильно избили несколько месяцев назад. У нас люди настроены патриотически, он как-то неосторожно высказался, завязалась потасовка. Со скрипачкой я давно расстался. Она, кстати, узнала тогда о тебе и закатила мне страшный скандал.
 -Кто у тебя теперь?
-Ты уверена, что хочешь это знать? Ты мне не всё рассказала.
-Что ты имеешь в виду?
-Например, Эльдара.
Надя вспомнила курьера с билетами, который поздоровался с ней, как со старой знакомой.
-Ты что, следишь за мной? Что всё это значит?
-Успокойся. Никто не следит за каждым твоим шагом. Но я многое о тебе знаю. А как ты думала? Ты говорила со мной таким голосом, я не мог не узнать, что произошло. Мой человек отлично справился с этим поручением. Я знаю, что было с  Вадимом, знаю, что было с тобой. Уже два года у тебя есть Эльдар. Кстати, почему ты рассталась с ним, кажется, год назад?
-Он стал пытаться контролировать меня, ревновал.
-У тебя появился кто-то другой?
-Нет.
-Ты вернулась к Эльдару ?
 -Через несколько месяцев он позвонил, попросил о встрече. Обещал вести себя хорошо. Мы опять видимся время от времени. Теперь я могу спросить тебя о твоей подружке?
-А ты не хочешь меня спросить о любовницах Вадима?
-Нет, мне неинтересно.
Иварс засмеялся.
-Хороший ответ. Моя подруга - латышка, живёт в Риге, бывшая спортсменка, гимнастка. Она диктор Рижского телевидения. Ведёт новости спорта. Подрабатывает журналистикой.
-Неплохой вариант для брака, верно?
-Всё может быть. Ты расстроена?
-Нет. Не знаю.
-Надя! Я уже говорил, впереди большие перемены. Советская власть доживает последние дни. Это не моё мнение, это мнение тех, кто имеет гораздо больше информации, чем я. Люди, близкие к власти ждут удобного момента, чтобы освободиться от всех этих маразматиков из ЦК. Что при этом произойдёт – никто не знает, может быть всё, что угодно, даже война. Советский союз скорее всего распадётся и у моей страны будет шанс стать свободной и независимой.
-И ты будешь заседать в сэйме свободной Латвии.
-До этого ещё далеко. Я никогда не говорил с тобой на эту тему, но ты права, я хочу заседать в сэйме.
-О том, что ты мечтаешь о  свободной Латвии, догадаться было нетрудно.
-А о том, что я хочу заседать в сэйме?
-Мария подсказала.
-С ней я тоже ничего не обсуждал. Это болтун Вилли. 
-Иварс, отвези меня в пансионат.
-Ну всё, ракушка захлопнулась. Нет, не отвезу. Смотри, как ты меня искусала.
Иварс показал красную распухшую ладонь.
-Ты меня сделала инвалидом и тебя ждёт за это расплата.
Иварс подошёл к Наде , взял её за плечи и поднял со стула. Он начал стаскивать с неё свитер, но Надя не пыталась ему помочь. Тогда Иварс завернул свитер ей на голову, взял на руки и понёс в спальню. Надя сдёрнула свитер с головы, но Иварс уже положил её на постель , схватил одну её руку и продел в кожаную петлю, петлю не туго затянул, затем проделал то же самое с её другой рукой. Надя видела это в каком-то фильме, но немного испугалась. Иварс вышел и вернулся с большими ножницами в руках. С неопределённой улыбкой, щёлкая ножницами, он подошёл к Наде , потянул её свитер и поднёс к нему ножницы.
-Что ты делаешь?
-Будешь меня слушаться?
На Надю напал истерический смех. Не дождавшись ответа, Иварс сел на кровать, освободил Надины руки и стащил с неё свитер, снял лифчик и продел её руки обратно в петли, снял с неё  джинсы и трусы и проделал тоже самое с её ногами. Теперь Надя, отсмеявшись, лежала на постели голая и распятая, а  Иварс стоял и смотрел на неё.
-Какая ты стала…
-Какая?
-Все косточки скрылись. Ты мне напоминаешь гоночную яхту, такие же плавные обводки. 
-Поцелуй меня.
Иварс наклонился к ней, приблизил своё лицо к её лицу, но целовать не стал. Он поцеловал её грудь, тронул губами соски , поцеловал впадину пупка и провел по ней языком, спустился ниже к полоске волос, но опять не стал делать то, что Надя ожидала от него. Надя уже тяжело дышала. Иварс выпрямился, выключил лампу и, не отводя от неё взгляда, начал раздеваться. В комнате было ещё не совсем темно. Как же он всё-таки хорошо сложён. Наде показалось, что вокруг его тела – сияние. Может быть она увидела его ауру?
-Надя, ты светишься в темноте.
-Ты тоже. Иди ко мне. Опустись на меня, не держись. Я хочу почувствовать твою тяжесть.
Иварс осторожно лёг на неё. Какой он тяжёлый и тёплый!
-Как хорошо, Иварс, как хорошо.
Наде хотелось вжаться в него так крепко, как только можно, чтобы как можно полнее ощущать его близость. Иварс приподнялся на локтях и поцеловал её в губы, ещё раз и ещё раз. Фейерверк взорвался в Надином теле после первых его  движений. Иварс медленно продолжал, глядя на судорожные подергивания её пленённых рук. Надя чувствовала его так остро, что вспышки  шли одна за другой, разбегаясь по телу, и   они  угасали  в кончиках  пальцев .
-Освободи меня, я хочу быть сверху.

 Иварс снял петли. Они перевернулись. Надя сначала двигалась медленно. Волны возбуждения поднимались и накатывали, что бы она ни делала. Потом  она присела на корточки так, чтобы Иварс поддерживал её и управлял её телом, вскоре устала и растянулась на Иварсе, целуя его в шею и подбородок. Иварс прижал её к себе и перевернулся вместе с ней. Надя держалась за его плечи и помогала ему, подаваясь навстречу и немного поводя бёдрами. Она почувствовала, что приближается к опасной для неё границе, в этот момент Иварс кончил, замер на несколько секунд и лег рядом. Надя вытянулась на постели, совершенно изнурённая, мокрая от пота.
- Что-то не так, Надя?
-Ты спросил меня в первый раз, Иварс. Никогда раньше не спрашивал.
-Я старею, Надя.
-Ерунда, ты в великолепной форме.
-У тебя муж - твой ровесник, любовник ещё моложе.
- Иварс, то, что с тобой, может быть только с тобой. Только с тобой я поняла, почему говорят муж и жена – единая плоть.  Это совсем не похоже на то, другое.  Разве у тебя не так?
-Так, Надя, так. Надя, если ты…
-Даже не заговаривай, Иварс. Серёже тринадцать, тяжёлый возраст, я боюсь его потерять.
-Не все женщины так к этому относятся.
-Анна Каренина пожертвовала сыном, и что?
- Причём тут…Хорошо, отложим этот разговор.
-Отведи меня в ванную.
Иварс вместе с Надей залез в ванную и играл душем, поливая Надю, приказывая ей повернуться, нагнуться, присесть, они дурачились, но Наде вдруг захотелось ласки и она обняла Иварса, прижалась к нему, а он гладил её по голове и целовал в макушку. К Наде опять пришло странное чувство, что с ней это уже было когда-то, и от этого стало грустно. Чуткий Иварс сразу уловил  перемену её настроения.
-Что случилось?
-Дежа вю.
-Ты устала, пойдём.
Иварс вытер её и они вернулись в постель.
-Я смогу повидаться с Марией, Иварс?
-Тебе всё-таки мало меня одного.
-Иварс, что за шутки? Мы с ней так подружились в тот месяц. Какое-то время переписывались.
-Я дам тебе её  телефон.
- Ты ничего не сказал о своей маме, надеюсь…
-Да. Она жива и прекрасно себя чувствует. Она не работает, конечно, но продолжает давать частные консультации. Как твои уши, горло и нос?
-В порядке.
- Твой отец…
-Жив. Под каблуком у своей жены. Меня они к себе никогда не зовут, но отец приезжает ко мне  повидаться. Берёт у меня деньги, так, по мелочи, «на дорогу».
-Я тебе говорил…
-Я помню. Не могу. Жалко, люблю его. Иварс, ты все-таки отвези меня в пансионат.
-Мы завтра едем не раньше двух часов, я отвезу тебя завтра утром.
-Нет, пожалуйста. Мне нужно хорошо выспаться и утром привести себя в порядок.
Они оделись и Иварс довёз её до входа, не маскируясь. На её вопросительный взгляд, он только махнул рукой.
 
               
                Гл.50(Англичане. Встреча)

 На следующий день Иварс позвонил без двадцати два напомнить, что в два они встречаются. Ровно в два Надя вышла из дверей в своей замшевой куртке, тщательно отутюженных расклешённых брюках с большой кожаной сумкой на плече. Иварс и двое мужчин стояли возле микроавтобуса. Они вместе оглянулись на неё. Иварс окинул Надю беглым взглядом и, похоже, всё одобрил. Надя узнала мужчин, ехавших с ней в автобусе. «Иван Андреевич», представился высокий и плотный, «Константин Иванович», сказал худощавый среднего роста. Надя пожала обоим руки и тут же забыла их имена. Это был её недостаток, она об этом знала, ситуация застала её врасплох.

 «Это охрана», -  сообразила Надя. «Выписал отставных ментов из Москвы. Если так то, может быть, и её он вызвал исключительно по делу, а не для того, чтобы встряхнуться, получить, пока не поздно, допинг для будущих свершений».

  По дороге в аэропорт все молчали. Приехали рано. Полчаса ещё стояли и прохаживались в зоне прибытия. У шофёра в руках была табличка с надписью крупными буквами « Hotel Dzintars».  Можно было обойтись без таблички. Эти трое выделялись в толпе, как рисовые зёрна в гречке. Надя ещё раз удивилась, как сильно иностранцы, даже скромно и незаметно одетые отличаются от «советских».  Выбритость, промытость, ладно сидящая одежда, отсутствие случайных вещей в гардеробе, осанка – Надя пыталась определить отличающие их черты, как в игре, когда находишь десять отличий между одинаковыми на первый взгляд картинками. Их было трое, а не четверо, как предполагалось. Они не торопясь шли к выходу, всматриваясь в толпу встречающих. Попав взглядом на Иварса и Надю, задержались, и Иварс двинулся навстречу гостям, Надя поспешила за ним. Иварс сказал несколько приветственных слов, Надя перевела. Они пожали друг другу руки. Иварс не сильно отличался от англичан, что Надя с удовольствием отметила, и держался хорошо: дружелюбно и с достоинством. Иварс жестом показал шофёру и охране забрать чемоданы у гостей и пригласил их к выходу попутно объяснив, где они оставили машину. Надя переводила бегло, легко, без задержек. Иварс ей одобрительно улыбнулся. Надя знала-это результат вчерашней ночи с Иварсом. Хороший секс освобождал её от зажимов, правда на короткое время. Она очень надеялась, что вчерашнего хватит на пару дней, а там она уже втянется.   Надя разглядела гостей.

 Самый высокий, лысоватый, с высокомерным выражением лица, мистер Велс, Надя про себя окрестила его «Высокий». Среднего роста, крепкий, коротко стриженый брюнет, самый молодой из них, мистер Томпсон, Надя окрестила его «Толстяк» и худощавый, за пятьдесят – мистер Мак Керри, «Малыш». Надя придумывала прозвища, на ту же букву, что и имена, так ей было легче их запомнить. Она так и записала в своей записной книжке: Велс – Высокий, Томпсон –Толстяк, Мак Керри –Малыш. Они подошли к машине. Надя отметила, что машина хорошо вымыта. Водитель открыл заднюю дверь и поставил чемоданы. Гости и Надя сели в салон. Иварс занял место рядом с шофёром.
 Надя задала вопрос о дороге, выслушала комплимент своему английскому , спросила, как они себя чувствуют и расположены ли посмотреть отель сегодня, сейчас, или хотят прежде всего отдохнуть. Они переглянулись и согласились познакомится с отелем, прежде, чем разойдутся по номерам. «Надеюсь это не займёт много времени?» - спросил Высокий. Выяснилось, что четвёртого члена их группы остановила простуда. В Англии уже было очень тепло, а потом резко похолодало и мистер Грэхем пал жертвой неустойчивой погоды. У пансионата Надя коротко передала Иварсу их разговор и Иварс широким жестом пригласил их в «отель», сказав, что об их багаже позаботятся и доставят в  номера.  Дальше шёл простой текст, описание пансионата, его расписание, его службы, его персонал. Они посмотрели типовые комнаты, столовую, буфет, сауну с бассейном, концертный зал, библиотеку, комнату отдыха. Иварс держал короткую речь о том , каким он видит нынешний отель после перестройки и будущий корпус с номерами люкс. Затем гостей развели по комнатам и договорились встретится в холле в семь для ужина.  Иварс отпустил до семи охрану и обернулся к Наде: «Задержись на два слова.»
-У тебя есть, во что переодеться к ужину?
-Есть платье. Посмотри, если хочешь.
-Пойдём.
Они зашли и Надя показала платье.
-Для сегодняшнего ужина подойдёт. Завтра мы едем на экскурсию в Ригу, будет профессиональный экскурсовод с английским. Мы её берём в Риге и привозим потом на то же место. Обедаем в Старой Риге, в том ресторане, ты знаешь. Потом прогулка по пляжу, покажем им Юрмалу, ужинаем в ресторане с варьете. Туда приедет Андреа, журналистка, я тебе о ней рассказывал.
-А ей обо мне ты рассказывал?
-Нет. Я могу на тебя положиться?
-Можешь, Иварс, можешь. Ты уверен, что у неё не возникнут вопросы?
-Вопросы возникнут. Но она не станет их задавать. Наши отношения ей слишком удобны и она рассчитывает на мою помощь, сейчас и в будущем. Прости, она заказывала места в ресторане, договаривалась с музеями, я обязан был её пригласить.
-Не переживай. Всё в порядке.

 Ужин прошёл в той пивной, где они когда-то обедали. Столы ломились от закусок. Копченые угри, жареная белая, очень вкусная рыба с картошкой - это был Надин выбор. Англичане напились, особенно Высокий. Он стал часто обращаться лично к Наде, рассказывал ей какие-то истории. Надя была вынуждена напомнить ему, что она здесь на работе. «Зовите меня Эл,» предложил Высокий. «Не беспокойтесь о вашей работе. Я здесь единственный, кто может что-то решать. Питер – пустое место, а  Харри, он вообще никто и неизвестно зачем он здесь.»  Высокий замолчал, потом закурил трубку. Ужин продолжался до полдевятого, англичан весьма тёпленьких загрузили в автобус, за ними вошли охранники, Иварс указал Наде на место рядом с шофёром, сам сел с гостями. У пансионата он сказал: «Вы свободны, Надя», и шепнул: «Позвони.»
 
 Надя пришла в номер и, не раздеваясь, села на постель.
 "Завтра будет полегче. Часть времени займёт экскурсия, да и варьете отвлечёт от разговоров. Завтра я увижу его подругу. Они не просто любовники, они друзья, партнёры. Иварсу нужна информация, ей - его деньги и его влияние.  Андреа готова мириться со всем, она верит, что Иварса ждёт большое будущее. Может быть. Он сильный, дисциплинированный, хороший управленец, умеет рисковать, умеет просчитать ситуацию и при этом не лишён интуиции. Если жизнь повернётся так, как предсказывает Иварс…А если нет? Как бы то ни было, ты, Надя, просто женщина, не боец. Иварсу с его амбициями нужна не жена, нужна боевая подруга. Раньше между нами  был больной ребёнок, а теперь? Свободная Латвия? Или место в сэйме? Что это для него? Компенсация за униженные детство и юность? Любовь к Латвии  или к власти как таковой? Во всяком случае, Иварсу это не помешало сделать мне очередное предложение и я опять отказалась. Только ли из-за сына? Потом, всё потом."
Надя набрала телефон Иварса.
-Ты хотел о чём-то меня спросить?
-Надя, ты могла бы спуститься ко мне?
-Иварс, я так устала, хочется переодеться, принять душ.
-Даю тебе на всё полчаса, через полчаса я буду у тебя. Хочешь что-нибудь выпить?
-Мартини, если можно.
-Тебе всё можно.

 Надя приняла душ и надела мягкий голубой халат на молнии, который ей прислала кузина из Америки. Иварс постучался и сразу открыл дверь. Надя встала ему навстречу, Иварс обнял её и желание вспыхнуло мгновенно, как будто выключатель повернули. «Я устала, Иварс. Я…». Он не дал ей договорить, целуя, потянул вниз молнию её халата, она почувствовала его руки и перестала сопротивляться. Они едва успели успокоить дыхание и одеться, как в дверь постучали. Надя открыла. Она увидела знакомого ей бармена с подносом, на подносе два бокала. Бармен стрельнул глазами вглубь комнаты, где у окна спиной к нему стоял Иварс, потом с улыбкой посмотрел на Надю. Взгляд был насмешливый и наглый, он говорил: «Вижу тебя насквозь, если бы не директор, была бы моя». Надя захлопнула дверь.
-Прости, Надя, я забыл о нём. Это твой мартини и мой коньяк.
-Он всё понял.
-Это не имеет значения. Я пришёл с тобой поговорить. Во-первых ты отлично справляешься, даже лучше, чем я ожидал. Во- вторых, что за тип этот мистер Велс?
Надя передала разговор с Высоким.
-Значит он тот, кто принимает решения?
-Или считает себя таким, или выдаёт себя за такого.
-Старайся уходить от разговоров с ним. Обращайся ко мне или к другим гостям.  Я думал, что представитель спецслужб – это Томпсон, молодой, а это - Мак Кэрри.
-Ты думаешь кто-то из них…
-Я уверен. И он мне нужен. Я устрою так, чтобы мы поговорили наедине. Не боишься?
-Моё дело маленькое. Я только переводчик.
-Спасибо, Надя. Спокойной ночи.

               
                Гл.51(Рига. Мак Керри.)

 Как и предполагала Надя, следующий день прошёл для неё много легче и проще. Женщина-экскурсовод прилично говорила по-английски и бойко произносила заученный текст об истории и архитектуре Риги. Время от времени Иварс обращался к ней с просьбой о каких- то дополнениях, но и с этим маленькая женщина с усталым лицом справлялась сама. Вероятно, Иварс попросил самого лучшего экскурсовода и, как всегда, получил то, что хочет. Надя и сама слушала и смотрела с интересом. С того злополучного вечера она ни разу больше здесь не была. Они пообедали в том же, знакомом ей,  ресторане у Домского собора. Затем их подвезли к пляжу, к длинным деревянным мосткам. Мостки шли почти до кромки воды. Иварс предложил немного пройтись по пляжу. Надя предусмотрительно захватила из ресторана хлеб и начала кормить чаек. Иварс кивнул ей , Надя передала хлеб Томпсону и поспешила за Иварсом и Мак Керри. Велс  устал от хождения по городу и остался с Томпсоном.
 Надя и её спутники отошли метров на двадцать. Иварс сказал: «Я хотел бы поговорить с вами наедине мистер Мак Керри.» Надя перевела. Мак Керри обернулся к Наде и сказал на хорошем русском языке: «Мисс Надя, спасибо, дальше мы сможем объясниться без переводчика. Позвольте вам сделать комплимент, ваш перевод всегда был точен, а комментарии доброжелательны. Я вам вполне доверяю, но для вас будет лучше не участвовать в дальнейшем разговоре.» Он говорил с неопределённым акцентом. По этому акценту трудно было угадать его родной язык. Надя поблагодарила «Малыша» и повернула назад.

 Водитель поставил на берегу два складных стула. Высокий и Толстяк, то есть Велс и Томпсон сидели, глядя на море. Погода благоволила удачливому Иварсу. День был солнечный и тихий, без ветра. На широком пустынном пляже прохаживались несколько человек, в основном пожилые пары. Надя подошла к гостям. Томпсон уступил ей место. Шофёр, сидевший невдалеке прямо на песке, встал и  поплёлся к машине. Через несколько минут он появился с ещё одним стулом. Теперь все сидели, подставив лица солнцу. Двое охранников стояли поодаль.

 «Are you sure, they don’t need your help?» - спросил Томпсон. «They were walking and not talking. So I decided  I could have a rest. I am very tired», - ответила Надя. «So am I…», - отозвался Велс.

 Через пятнадцать минут Иварс и Мак Керри вернулись и все отправились к машине. Они приехали  в пансионат около пяти. Иварс объявил, что варьете в ресторане начнётся в восемь, столик у них заказан на полвосьмого, в семь часов они встречаются в холле. Он сделал Наде знак задержаться. Все, в том числе охрана, разошлись по номерам.
-Надя, о чём вы говорили там, на пляже?
-Велс молчал. Он самый старый из них , по-моему он очень устал. Томпсон спросил, как вы обходитесь без переводчика, я ответила, что вы гуляли молча и я попросилась отдохнуть.
-Всё?
-Всё.
-Тебе привезли платье для выхода. Если с ним что-то не то , позвони мне.
-Иварс! Опять сюрпризы.
-Это работа. Ты должна выглядеть уместно. В семь, в холле.

   Надя поднялась к себе. Платье висело на спинке кровати. Платье из черного бархата сидело как влитое. Его верх, выше груди, и длинные рукава были сделаны из прозрачной чёрной ткани. В бюстгальтере с бретельками идти было нельзя. Бюстгальтера без бретелек   у Нади не было не только с собой , но и дома. Надя попробовала надеть платье  без лифчика. Получалось недурно, если бы не соски, которые выделялись под тканью. Это можно было бы сгладить, если приклеить к груди какую-нибудь мягкую ткань. Она могла бы вырезать кружки из своих трикотажных трусиков, но нужны были ножницы и канцелярский клей. Надя позвонила.
-Иварс, под такое платье нужен бюстгальтер без бретелек.
Иварс помолчал.
-А без него нельзя?
-В принципе можно, но…Ты можешь зайти посмотреть?
-Сейчас приду.
Иварс появился через несколько минут.
-Вот смотри.
Несколько секунд Иварс не понимал, что она имеет в виду. Потом понял. Ухмыльнулся.
-Иди так.
-Меня примут за шлюху.
-Тебя это до сих пор волнует?
-Иварс, ты столько говорил о респектабельности, о том, как мы должны выглядеть в их …
Иварс перебил её.
-Иди так. Всё в порядке.
Он ушёл. Надя ещё раз посмотрела на себя в зеркало. В комнате было тепло, соски уже не так сильно выделялись под платьем.
Чёрт с ним! Сойдёт. В конце концов, я вряд ли увижу эту публику во второй раз. Какая разница, что они обо мне подумают. Будет неловко только перед умным, тихим Мак Керри. Интересно, где Иварс взял такое платье? Привезли из-за границы? Вряд ли…Хотя, чему я удивляюсь? Он общается с партийной элитой, видимо имеет доступ к распределителям.
 
 Надя вспомнила, как однажды её маму вызвали делать инвентаризацию на базе генеральского уровня и она принесла домой три листка из списка товаров. Надя была поражена. Она уже читала  Автарханова, но представляла себе, что  жизнь номенклатуры, она в целом такая же как и у них, только без тех неудобств с какими сталкиваются обыкновенные граждане: там «у них» - просторные квартиры и дачи, машины с шофёром, прислуга. Посмотрев на этот список изобилующий названиями, которые Надя совсем не знала или знала только по книгам, такими как шампанское «Вдова Клико», коньяк «Наполеон» или соболиная шуба, она наконец поняла, что привилегии не просто облегчают жизнь номенклатуры, они делают эту жизнь принципиально другой и расстояние между жизнью простых граждан и партийной элиты, так же велико как расстояние между феодалом и его крестьянами.

 Надя сняла платье. Она приняла душ, расчесала, даже слегка начесала снизу волосы, чтобы они были попышнее, сделала поярче макияж. Порадовалась, что взяла не только колготки, но и две пары чулок. Надела светлые лодочки. Туфли сливались с ногой. Теперь платье. Немного духов. Чёрт! Платье комкается впереди! Надя бросилась к чемодану. Какое счастье, она захватила антистатик. Снизу –антистатик, сверху немного духов. Трусы пришлось снять, выделялись под платьем. В дверь постучали. «Кто там?». «Это я». Иварс. Надя открыла дверь. Иварс держал в руках меховой палантин из норки, оттенка близкого к цвету Надиных волос.
-Накинь. Спусти ниже. Вот так. Это тебя спасёт?
-На первое время , да.
-Когда начнётся варьете – выключат свет.
-Ты это купил?
-Нет, взял напрокат.
-Спасибо.


                Гл.52(Стриптиз)

 Надя спустилась в холл ровно в семь. Трое англичан уже были там, в костюмах и при галстуках. Каждый счёл своим долгом сказать ей комплимент. Надя поймала своё отражение в большом зеркале в холле и осталась довольна. Она в первый раз надела свой браслет. Бриллианты притягивали взгляды. Поразительно, но у Велса изменился тон. Он перестал брать её за локоть и нашёптывать ей на ухо анекдоты, часть из которых Надя не понимала, но на всякий случай сдержанно улыбалась. Иварс опоздал на пять минут. Тёмно- синий с тонкой светлой полосой костюм сидел на нём отлично, белая рубашка и яркий галстук – он больше был похож на диктора телевидения или киноактёра, чем на директора чего бы то ни было. Единственное, что Надя критически отметила, он был, пожалуй, чересчур наряден.

 Автобус ждал их у крыльца. Они добрались до ресторана  и вошли туда без приключений. Мэтр провёл их в один из отдельных кабинетов, напротив сцены, на возвышении. Надя как всегда заказала рыбу и салат, остальные долго выбирали, советуясь с ней и с Иварсом. Салаты и закуски принесли быстро. Красное вино стояло на столе, белое –рядом со столом в ведёрке со льдом. Наде налили белого вина. Надя старалась есть, делая как можно меньше движений, чтобы не нарушить положение палантина. Какое-то время все жевали, потом завязался разговор. Иварса спрашивали о его семье. Узнав, что его мама жива, выразили желание с ней познакомиться. Спрашивали об отце, о детстве, Иварс старался отвечать не сгущая краски, обходя тему тюрьмы. «Вы состоятельный человек?» - это спросил Велс. «Можно считать, да», -ответил Иварс. «I could say: “Yes”, - перевела Надя . «Don’t you have any problem with the soviet law?» - выстрелил Томпсон. Все засмеялись. « И вы в ладах с советскими законами?»,- перевела реплику Надя.
-Если бы это было не так, я не сидел бы сейчас в этом зале в такой приятной компании.
 Надя перевела. Все опять засмеялись. На сцену вышел конферансье и объявил начало представления. В этот момент официант подвёл к столу женщину в тёмно-зелёном платье с голыми руками и большим вырезом на груди. Её светлые волосы были коротко острижены.. Она обладала хорошей фигурой, может быть, чуть полноватой. Поражала её белая, как будто припудренная кожа. Иварс поднялся к ней навстречу. «Андреа, мой близкий друг.» -представил её Иварс. Надя перевела: «Andrea. Friend.». «Girlfriend?» - поинтересовался Томпсон у Нади. «Yes. Girlfriend.»- шёпотом ответила Надя. Погасили большой свет, остались только маленькие лампы на столах. Началось представление, одновременно с этим принесли горячее. Все занялись едой и поглядывали на сцену, где строились и маршировали дамы в блестящих бикини и в перьях. Надя расслабилась и старалась ненавязчиво разглядеть подругу Иварса. Иварс и она о чём-то тихо переговаривались.  Андреа производила приятное впечатление. Лицо почти без косметики, яркий румянец, как у человека, проводящего много времени на свежем воздухе. Около тридцати пяти. Энергичная, волевая, решительная. Надина противоположность. Внешне вполне ничего."Интересно, получает ли от неё Иварс то, что он так любит. Трудно сказать. Может быть. Он ведь всегда получает то, что хочет."
 Надя представила Андреа  с её плотным телом и молочно- белой кожей на четвереньках . "Многим бы понравилось." Надя заставила себя отвести взгляд и сосредоточится на рыбе. На сцене девушки в перьях выстроились в ряд и слаженно задирали ноги. Наде пришло в голову, что Иварс поедет после ресторана к Андрее и эта мысль её расстроила. На сцене что-то менялось, выходил конферансье, говорил много по-латышски и коротко по-русски и по-английски. Надя справилась с рыбой, от холодного белого вина и сквознячков, гулявших по залу, ей стало зябко. Она смотрела на сцену, думая о своём. Антракт застал её врасплох. Зажгли свет.  Надя огляделась и увидела что Томпсон, сидевший напротив, смотрит на неё пониже шеи. Палантин сполз. Оттого, что она озябла, соски сжались и привлекли внимание Толстяка. Надя поправила палантин. Томпсон поднял глаза на её лицо и Надя быстро отвела взгляд, чтобы не встретиться с ним глазами.  Она встала, извинилась, сказала, что покинет их на несколько минут и пошла в туалет.
 
 Когда она вышла из кабинки, у зеркала стояла Андреа и мыла руки. «Вы, Надя, верно?» . Чистый русский, без акцента. «Да. Как вы хорошо говорите по-русски.»- похвалила Надя и тоже начала мыть руки.
-Спасибо. Хотела бы я говорить по-английски также хорошо. Какой у вас красивый браслет!  Вы старый друг Иварса? Сколько лет вы знакомы?
-Представьте себе, восемнадцать лет. Да, восемнадцать лет. Мы встретились в шестьдесят девятом году. Я отдыхала в его пансионате со своим другом.
-И часто вы виделись с тех пор?
"Настоящий допрос. Не стесняется."
-Этот раз-четвёртый.
Надя подошла к двери и приоткрыла её. Так и есть. Там стоял Томпсон.
-Андреа! Мы не могли бы выйти вместе? Там крутиться Томпсон. Я не хочу с ним столкнуться один на один.
-Что, пристаёт?
-Примеривается.
Андреа засмеялась и взяла Надю за локоть. Они вышли вместе и Томпсону пришлось сделать вид, что он их не заметил. Они вместе вернулись к столику. Иварс бросил на Надю быстрый взгляд. Она улыбнулась ему, как можно более безмятежно. Все заказали чай, кофе, десерт. Наде всегда хотелось сладкого, когда она нервничала. Она заказала чай  и яблочный штрудель.  Иварс похвалил её выбор. Следом за ней все англичане тоже заказали штрудель.  Андреа воздержалась, Иварс тоже.
 На сцене тем временем начинался коронный номер программы – танец «стриптиз». Этого Надя не могла не посмотреть. На сцену вышла женщина с ярким броским макияжем, её светлые волосы были стянуты в конский хвост, голубое с блёстками платье туго облегало тело. «Не худая»,- отметила Надя. В высоком разрезе её платья были видны чулки, похожие на Надины. Надя вспомнила, что под платьем она голая и представила себе, как она встаёт, начинает танцевать и стаскивает с себя платье, оставшись только в туфлях и чулках. Она вообразила лица присутствующих и не удержалась, громко хмыкнула. На неё оглянулись. Пришлось сделать вид, что она закашлялась. Дама на сцене танцевала под ритмичную музыку, показывая себя со всех сторон, во всех ракурсах. Её наклоны, приседания с широко расставленными ногами показались Наде слишком откровенными, чересчур провоцирующими. Дама долго снимала чулки, кружилась виляя бёдрами, наконец она , стоя спиной к залу сорвала с себя голубое платье  и осталась в трусах и лифчике из серебристой ткани. Она продолжала танцевать, демонстрировала гибкость своего тела и высоко поднимала ноги. Затем, повернувшись спиной к залу, дама расстегнула лифчик, придерживая его рукой повернулась к залу лицом, выдержала паузу и сорвала с себя лифчик. Ей зааплодировали.  Соски на её красивой плотной груди были заклеены большими серебряными звездами. Теперь она поднимала руки, поворачивалась в профиль, нагибалась, чтобы все полюбовались её грудью, когда это уже стало надоедать, по крайней мере, стало надоедать Наде, дама взялась за трусы. С ними она тоже долго играла, потом повернулась к зрителям в профиль и, наконец вылезла из трусов. Она снова повернулась спиной,  нагнулась и  заглянула через расставленные ноги на публику. Опять раздались аплодисменты. Надя сначала изумилась её бесстыдству, но потом заметила между её ягодицами серебристую полоску. Женщина выпрямилась и триумфально повернулась к залу лицом. Низ её тела прикрывал маленький серебристый треугольник. Даже в таком, не совсем голом виде стриптиз был экзотикой. Будет, что рассказать Марине. Вот такая республика Латвия.

 Обед подходил к концу. Андреа говорила о спорте, о своей работе. Надя переводила. Андреа закончила на том, что, когда это будет возможно, она с удовольствием напишет об их начинаниях, после этих слов она встала и попрощалась, сказала, что завтра у неё тяжелый день. Иварс пошёл её проводить. Надя старалась держать нейтральное выражение лица. Как назло на неё всё время пялился Томпсон.  Иварс вернулся , все встали и направились к выходу. Иварс опять предложил Наде место рядом с шофёром. Она, наконец, догадалась в чём дело. Он не хотел оставлять её с подвыпившими гостями.

               
                Гл.53(Толстяк)
                В холле отеля все пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Малыш сразу ушёл, Высокий предложил Томпсону и Иварсу продолжить в баре. Оба отказались. Иварс сказал Наде: «Спасибо. Вы свободны.» и за спиной Томпсона сделал жест, обозначающий: «Позвони.» Надя пошла по лестнице к себе. На последних ступеньках её догнал Томпсон: «Вам не страшно ходить одной по этим пустым коридорам?» -спросил её Толстяк, который был совсем не толстый, просто плотный крепыш, но его фамилия начиналась на Т и поэтому он стал Толстяком. Надя удивилась: «Конечно, нет! Здесь нечего бояться.» Надя уже была напротив своей двери. Она вставила в дверь ключ, но не стала открывать. Надя повернулась к Толстяку и попрощалась: «Good night, sir.».
-Вы действительно хотите спать?

 Надя не успела ответить, Толстяк схватил её за плечи, прижал к стене и поцеловал в губы, стараясь протолкнуть ей в рот язык.  Надя упёрлась ему в подбородок рукой, но Толстяк прижал её всем телом к стене, левой рукой он схватил её за грудь, опять прижался губами к её губам, а правой рукой стал задирать её платье. Сейчас он обнаружит, что она без белья и всё, это конец. Его рука поднялась выше края чулок, ощутив голое тело он сделал быстрое движение вверх и сжал её голую ягодицу. Одновременно он прижал её к стене с такой силой, что Надя начала задыхаться. Толстяк отпустил её задницу и попытался повернуть ключ в двери. Надя одной рукой старалась отодвинуть его лицо, другой держала его за рукав, мешая ему открыть дверь. Наконец она отодвинула его от своих губ и по-русски сказала: «Убирайтесь вон! Вы с ума сошли! Я закричу!» ,- потом спохватилась и повысила голос: «Take your hands off me! Go away! You,  bloody bastard !». Надя увидела Костю из охраны, только когда он положил руку на плечо  Толстяку.
-Мистер Томпсон!
Толстяк растерянно оглянулся и отпустил Надю.
-Вайн! Ту мач вайн!
Костя говорил спокойно, не отпуская плеча Томпсона и щёлкнул себя по шее, чтобы было понятнее.
-Гоу хоум! Домой пойдём. Спать.
Костя прижал к щеке две сложенные вместе ладони. Толстяк подчинился и Костя повёл его в номер на третий этаж.

 Надя трясущимися руками открыла ключом дверь, вошла в комнату и тут же заперлась. Сегодня она в первый раз будет спать с закрытым окном, иначе ей не уснуть.  Костя прав. Вино, стриптиз, Надино платье – и вот результат. Сейчас бы выпить пару рюмок коньяку. В дверь тихо постучали. Надя подошла, прислушалась, спросила : «Кто там?»
-Это Костя.
Надя открыла дверь. Костя держал в руках Надин палантин.
-Всё в порядке, Надежда Осиповна?
-Просто Надя. Всё в порядке. Как вы догадались?
-Это Ивар Оскарович догадался. Попросил посмотреть. Чтобы спокойно, без конфликта. Вы не бойтесь, этот Томпсон спит теперь, утром вряд ли что-то вспомнит. Напился, свинья. Коньячку хотите?
Костя достал из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку, отвинтил крышку и подал Наде.
-Костя, вы просто добрый волшебник!
Надя сделала два больших глотка, коньяк ожёг горло. Надя подумала и сделала ещё два глотка. В желудок пришло тепло. Надя отдала фляжку.
-Зажгло.
-Вот и хорошо. Ложитесь спать и ничего не бойтесь.
-Спасибо, Костя. Спокойной ночи.
Двери Надя всё-таки заперла на два оборота. Она ещё не успела раздеться, когда раздался звонок. Это был Иварс.
-Костя мне рассказал. Ты в порядке?
-Нет. Надеюсь, завтра утром буду.
-Ты была так соблазнительна в этом платье. Я могу прийти?
-Ты же собирался соблюдать конспирацию.
-Какая конспирация, Надя?  Я сейчас приду.
Стук в дверь раздался через две минуты. Надя открыла.
-Как хорошо, что ты не сняла платье. Повернись спиной.
Иварс расстегнул молнию, не снимая платья, просунул руки и взял её за обе груди.
-Сегодня можно?
-Можно.
Иварс снял с плеч платье. Надя сама вылезла из рукавов и Иварс стащил платье вниз.
-Останься в чулках.
Надя слышала, как он раздевается у неё за спиной, надевает презерватив. Иварс взял её за талию и подвёл к кровати.
-Держись за спинку.
Надя взялась за спинку, отступила немного от кровати и нагнулась.  Она была взвинчена, напряжена, не могла кончить.
-Скажи что-нибудь, Надя. Будь плохой девочкой.
-В….и меня, Иварс! В….и меня до потери сознания.
-Ты ****ь, Надя! Какая ты *****! Ты просто грязная шлюха!
 Надя понимала непечатные слова и другие эпитеты это только игра, подстёгивающая игра и она почувствовала это и всё таки что-то в ней сжалось. Иварс продолжал разговаривать с ней, провоцировать на всё более откровенные фразы. Надя с трудом выталкивала их из себя и каждый раз ощущала его реакцию. Наконец пришла разрядка, поглотившая её до темноты в глазах, до хриплого крика. Надя забылась полностью и очнулась, на мгновение осознав: дольше она не выдержит. Она попробовала подавить подступившую истерику.
-Не могу. Не могу больше.
Иварс не желал останавливаться.    Надя не поняла, что произошло, но голос Иварса стал звучать глухо и она перестала различать слова. Иварс подхватил и прижал к себе сомлевшую Надю и так дошёл до постели.
-Что с тобой?
-Не знаю. В глазах потемнело. Ещё чуть-чуть и я действительно могла потерять сознание.
-Ты моя пленница до конца недели. Придётся тебе потерпеть.
-Иварс!
 -Прости, Надя. Не сердись.
Иварс вернулся из ванной и Надя всё-таки задала ему этот вопрос.
-Скажи, с Андреа ты тоже это делаешь?
-Мы с Андреа делаем всё, что нравится ей и мне.
-Лучше бы я её не видела. К ней трудно придраться. Она привлекательна, с характером, она знает, чего хочет.
-А ты, Надя, знаешь, чего хочешь?
-Нам нужно отпустить друг друга, Иварс. Совсем отпустить. Не надо больше за мной присматривать.
 -Надя, я тебе повторяю, но ты как будто не слышишь меня. Я скоро разведусь с Магдой, буду свободен. Если ты решишься, ты станешь моей женой. Через год, другой  может быть поздно. Даже если я останусь один, может так получиться, что ты не сумеешь приехать.
-Иварс, я просто женщина, я не смогу стать твоей соратницей, боевой подругой.
-Мне и нужна просто женщина. С боевыми друзьями не обязательно спать. .               
-А Андреа ?
Иварс встал и прошёл по комнате.
-Надя, если ты скажешь «да», я постепенно переведу наши отношения с Андреа в дружеские. Не сразу, конечно, мне понадобится время, я не хочу её терять.
-Не обманывай себя. Если всё пойдёт так, как ты предсказываешь, если ты собираешься делать политическую карьеру, зачем тебе русская жена с русским ребёнком? Ты сам говорил, у вас сильны патриотические настроения.
-Я думал об этом. Мы сделаем так, что ты приедешь из-за границы, из Англии например. И вообще, до моей, как ты говоришь, «политической карьеры» так далеко, что все забудут, откуда вы взялись. Надя, я не верю, что причина твоей нерешительности во мне. Мне кажется, дело даже не в ребёнке. Я понимаю, подросток может стать проблемой. У моей матери был друг, он и сейчас есть. Она вышла за него замуж, когда мне было двадцать пять. Ждала. Боялась меня обидеть. Сейчас уже очень поздно, давай отложим этот разговор.
-Полежи со мной.
Иварс прилёг на постель. Надя положила голову ему на плечо, потёрлась щекой о его волосы на груди и тихо спросила: «Почему я, Иварс? Ты жил без меня, ты многого добился. Ты уверен, что я тебе нужна?»
-Надя! Ты так и осталась девочкой, которую не любила мама. Не можешь поверить, что тебя можно любить, сильно любить. Я тебя люблю, Надя. Мне не нужно много женщин, мне нужна одна, моя. Ты самая « моя»  из всех, что у меня были. Я  долго не мог поверить, что так может быть только с одной. Но нельзя же искать бесконечно. Я стал выбирать наиболее привлекательные, удобные для себя варианты. Пока отношения устраивали обоих, они были, если отношения портились, я расставался без особых проблем. Я сегодня замучил тебя, да?  Что будет завтра? Ты проснёшься разбитая, недовольная, будешь зевать и заикаться?
-Нет, что ты! Наоборот. Для меня это такой допинг! Во мне как будто развязываются все внутренние узлы, я даже по-английски говорю намного лучше, свободнее. Рядом с тобой я вообще становлюсь другая.
-Я тоже.
Они замолчали. Надя так хорошо пригрелась у Иварса на плече, что задремала.
Сквозь сон она слышала, как Иварс положил её голову на подушку, встал. Утром она проснулась от звука открываемой двери. В дверях стоял Иварс.
-Я тебя вчера запер. Вот ключ. Спи. Сегодня встречаемся в двенадцать в холле. Надень джинсы и удобную обувь.
Он ушёл.
 Следующий раз Надя проснулась около одиннадцати, но вставать ей совершенно не хотелось. Она долго стояла под душем, делая воду похолоднее-погорячее. Надя вспомнила их с Иварсом неприличный диалог и поразилась тому, что она всё это говорила. Потом подумала о вчерашнем унизительном эпизоде с Толстяком и поняла - это совершенно её не волнует, как будто было много лет назад. Интересно, как будет вести себя Толстяк? Сделает вид, что ничего не помнит или предпочтёт объясниться?  Хорошо, что сегодня форма не парадная, «боевую раскраску» можно свести к минимуму.
 Надя положила тональный крем под глаза, чтобы скрыть тени, немного румян на бледные щёки, припудрилась. Она надела джинсы, свитер, в котором ехала в поезде, кроссовки. Надо ещё успеть позавтракать. У неё всего пятнадцать минут.

 Надя взяла сумку и спустилась в столовую. Не смотря на вчерашний поздний ужин она была зверски голодна. Надя взяла яичницу, её любимую запеканку и чай с булочкой. К её столу подошёл Томпсон.
 Надя ела  запеканку и не собиралась прерываться. Толстяк был чисто выбрит и бледен. Надя жестом предложила ему сесть.
 
-Miss Belo-pol-kaya! Please, let me speak to you. I am very, very sorry… What I did yesterday… is unforgivable. I am so ashamed. Believe me, I am not a bad guy. Yesterday I…
-Mister Thompson! Please, don’t explain anything. I got your excuses. Nothing more is required.  Don’t worry, everything  will be as usual.
- I understand, I insulted you. May I have a hope  you forgive me? You are a good interpreter.  I have visited Moscow. You could work for me.
-I’ll give you my answer before your leaving . We are late, mister Thompson. Please, let’s go.

Они немного опоздали и их совместное появление из столовой было отмечено всеми, особенно Иварсом.


                Гл.54  (Иварс и Мак Керри)
 
 Этот день был легким для Нади. У станции пригородных поездов они подобрали ту самую женщину- экскурсовода по имени Дайна, что водила их по Риге.  Вместе с ней вся компания отправилась в Сигулду, в Турайский замок. Они подъехали близко, но последний подъём пришлось сделать пешком.  Надя уже бывала там когда-то, много лет назад, за это время и замок и окрестности не сильно изменились. В замке велись реставрационные работы, башня выглядела подновлённой. Они медленно пошли вокруг замка. Надя слушала об Архиепископе Альберте, об истории Ливонского Ордена и думала о другом.
 
 "Почему Иварс не боится связать себя со мной и почему я этого боюсь? Чего именно я боюсь? Он будет вскоре свободен и он хотел понять, сохранилось что-то между нами или нет, поэтому он меня и позвал. Как всегда, отличная комбинация. Вчера он сказал мне больше, чем за все последние восемнадцать лет. Если я сейчас отвечу: «Нет», это будет окончательный разрыв. Надо увидеться с Марией. Мария смотрит на жизнь просто. Мне  будет полезно с ней поговорить."
 
 Они вернулись к автобусу. Пока их гости садились, Надя спросила Иварса, когда она сможет выкроить время, чтобы увидеться с Марией. «В пятницу. У тебя будет свободный вечер в пятницу.» Так ей ответил Иварс, но что именно будет вечером в пятницу, не сказал. Иварс и Дайна сели вместе со всеми в салон автобуса. Иварс объявил, что они едут в Цесис и Дайна сейчас расскажет им о замках Ливонского Ордена на территории Латвии.  Полилась быстрая плавная речь Дайны, под которую Надя едва не задремала, к счастью они быстро приехали к живописным руинам старого Цесисского замка. Они подошли поближе, потом зашли внутрь толстостенного замка, разрушенного страшным взрывом. Дайна продолжала рассказывать. Надя мысленно перебирала: «Крестоносцы, русские, Ливонский орден, поляки, русские, короткий период независимости, русские, опять немцы, опять русские…».                Я от всей души желаю им независимости, мира и покоя насколько это возможно. Европа умудряется жить мирно уже сорок три года. Не такой большой срок, если подумать. Интересно, если у них был бы выбор под кем жить… Вряд ли они выбрали бы русских. Немцы? Может быть."

 Надя, глядя на Иварса, стоявшего в его любимой позе – полы пиджака отодвинуты, руки в карманах, ноги расставлены, голова поднята вверх, неожиданно представила его в немецкой форме, такой как в фильмах про войну –фуражка с высокой тульей, длинное кожаное пальто, сапоги. Чёрт побери, как он был бы хорош в этой форме! Нужно срочно убрать этот образ из её сознания. Помяукать что ли? Нельзя. Не поймут. Надя потрясла головой, но навязчивое видение не проходило и это испортило ей настроение. Дайна закончила свою лекцию и Иварс пригласил всех пройти к Новому замку. В Новом замке был музей, но Иварс не собирался утомлять гостей ещё одной лекцией. Он зашёл внутрь и вышел с мужчиной и двумя женщинами. Иварс познакомил всех с директором музея и двумя сотрудницами. Музей был закрыт, но гостей провели по комнатам и показали реставрационные работы . Потом двое реставраторов , шофёр Иварса и их охранники вытащили из залов на лужайку у музея столы, из машины всякую снедь и накрыли на стол. Надя удивилась, что накрыть на стол не предложили женщинам. В России это бы делали женщины, сто процентов. Тарелки и рюмки предоставил директор. Вилки и ножи - Иварс.

 Надя, Дайна и одна из сотрудниц говорили по-английски. Завязалась оживлённая беседа. Разговоры были пустяковые: расспросы об Англии, кто где живёт, нравится ли им Латвия, какие у них планы и далее в том же духе. Иварс, видимо, почувствовал произошедшую в Наде смену настроения и поглядывал на неё тревожно. Англичане охотно пили водку и произносили тосты, хорошо ели, нагулявшись на свежем воздухе, только Толстяк слабо участвовал в общем веселье, должно быть ещё мучился похмельем. После обеда все отправились к церкви Святого Яна. Они подошли к прекрасному собору. Его стены были укреплены стальными стяжками, в стрельчатых проёмах не было стекол, на двери висел замок.. Дайна опять приступила к рассказу, но Надя слушала её плохо. Единственное, на что она обратила внимание, что пострадал собор во время войны, сначала взрыв поезда с боеприпасами, потом бомбёжка. Кто кого бомбил Дайна не уточняла. Директор отпер своим ключом замок на двери в церковь и Иварс предложил всем подняться наверх. После обеда с возлияниями лезть наверх никто не захотел, кроме Малыша Мак Керри. Иварс составил ему компанию и кивком головы предложил Наде идти с ними вместе
 "Всё продумал, вот уж где никто не подслушает."

 Надя неожиданно легко преодолела лестницу, но всё же отстала от мужчин. Она нашла их на смотровой площадке наискосок от входа. Надя убедилась, что снизу её нельзя увидеть, и остановилась, не подходя ближе к этой парочке. Церковь стояла на прекрасном месте. Надя любила простор и дышала полной грудью. Всё вокруг было ярким, по весеннему свежим и радовало глаз: черепичные крыши Цесиса, зелёные поля, перелески с кудрявой нежной листвой. Мужчины говорили минут десять, потом Иварс махнул Наде рукой. У входа на лестницу Иварс пропустил Мак Керри вперёд, Надю придержал за локоть.
- Что случилось?
-Пустяки, Иварс. Вечером расскажу.
- Мы вряд ли сможем поговорить  сегодня вечером. Мне нужна твоя помощь.. Выходи в девять на наше место. Я отвезу тебя в коттедж. Я уйду, ты останешься ночевать в коттедже. Завтра мы встречаемся не рано, утром я тебя заберу, ты всё успеешь. 

               
                Гл.55(Странная ночь)

 Вечером в семь часов в концертном зале пансионата должен был состояться концерт латышского фольклорного ансамбля. Надя надела клетчатую юбку с белым джемпером и сапоги, взяла с собой куртку. После ужина в обществе Толстяка Питера, у которого к вечеру прорезался аппетит, Надя пошла с ним в концертный зал. Ансамбль оказался вполне приличным, не халтурным, и Надя смотрела на сцену с любопытством. Одеты участники ансамбля были по-разному, видимо, в костюмы разных районов Латвии. Аккордеон , скрипка, гусли и трещотки звучали по-варварски и очень натурально. Перед каждой песней ведущий коротко рассказывал по-русски содержание. Надя переводила Питеру. В половине девятого Надя сказала, что хочет пораньше лечь спать, Питер было привстал, чтобы пойти с ней. Надя так на него посмотрела, что бедный Толстяк сел и смирно пожелал ей спокойной ночи.
 Надя вышла на улицу. Если её кто-то видел, всегда можно сказать, что она ходила прогуляться перед сном. На их месте уже стояла машина Иварса. Надя села к нему и Иварс тронул с места.
-Что с тобой сегодня случилось?
-Иварс, давай не сейчас.
У Нади было ощущение, что они не одни в машине. Ей почему-то не хотелось заводить интимный разговор.
-Как скажешь, дорогая.
Он не называл её обычно «дорогой». Надя убедилась, что она права, в машине кто-то есть и она знает кто. Зачем Иварсу разговаривать? Их прослушивают?
-Иварс, где ты нашёл эту Дайну? Столько знаний  и английский у неё очень приличный. Сегодня было так интересно. А куда мы едем завтра?
Иварс посмотрел на неё и улыбнулся.
-Завтра мы с Дайной посмотрим ещё два замка, один очень старый, а второй очень красивый. Потом пообедаем в том ресторане, где мы с тобой первый раз ужинали вместе. Вечером – театр.
-Театр?
-Да, театр, пьеса с Вией Артмане. 
-Какая пьеса?
-По-моему, Шекспир. Завтра уточню. Мы приехали, дорогая. Иди в дом, я сейчас приду.
Надя взялась за ручку двери, но Иварс окликнул её.
-Надя! Я забыл купить шампанское для тебя. Я быстро, ты не успеешь соскучиться.
Надя вошла в дом. Через пятнадцать минут приехал Иварс и демонстративно поцеловал её перед открытым окном. Потом они задёрнули занавески.  Иварс обнял её и прошептал на ухо: «У нас есть время, пока не стемнело.» Они пошли в спальню и быстро разделись. Иварса явно возбуждало, что их могут слушать, Надю – тормозило. Иварс несколько раз сказал ей: « Громче, Надя, громче.»  Надя только приглушённо стонала, в конце концов Иварс  ущипнул её за бок, Надя громко вскрикнула, впилась ногтями в его плечи и больше не сдерживала себя. За то время, что они занимались любовью, вполне стемнело. Иварс оделся, везде погасил свет, поцеловал Надю и ушёл через вторую дверь.

 Надя включила ночник и посмотрела на часы: пол-одиннадцатого. Надя покрутилась немного в постели, но сон не шёл. Она встала и босиком прошла на кухню. В холодильнике лежала бутылка шампанского и больше ничего. Надя поставила чайник и порылась на полках. Она нашла половину плитки шоколада и съела её, не дождавшись чая. Потом выпила сладкий чай. Вот теперь у неё стали слипаться глаза. Надя погасила свет, проверила обе двери, вернулась в постель и заснула. Среди ночи она проснулась, сама не зная отчего. Включила ночник, половина третьего. Иварса не было. Она не стала отключать ночник и опять заснула. Следующий раз она проснулась рано утром. Уже стало светло. Рядом спал Иварс. Надя тихо встала, сходила в уборную, легла и опять заснула. Иварс её разбудил. Вид у него был помятый, но бодрый.
-Семь часов, Надя. Быстро одевайся, поспишь у себя.
Они выехали через пять минут. До их места доехали молча. Надя вышла из машины.
-Иди открыто, через главный вход. Спросят, скажешь, что любишь ранние прогулки. Я распоряжусь, чтобы тебя разбудили в девять тридцать.
-В десять.
-Хорошо, в десять.
Будить Надю не пришлось, она проснулась сама. В одиннадцать все приветствовали друг друга в холле.

 Они забрали на станции Дайну и поехали сначала в Баускский  замок. Под плавную речь Дайны они ходили внутри старых развалин, потом осмотрели герцогские покои, работу реставраторов и художников в тех залах, куда ещё никого не пускали. Все двери открывались перед магическим ключом Иварса. Надю речь Дайны убаюкивала и после беспокойной ночи она постоянно боролась со сном. Надя с ужасом думала о том, что впереди длинный день и ещё театр! В театре она точно заснёт. Иварс видел как она зевает, стараясь, чтобы никто не заметил. Он подошёл к Наде и спросил: «Хочешь, я в театр возьму Дайну?», Надя обрадованно кивнула.   Следующим был Рундальский дворец. Здание стояло на открытом месте и было так красиво, несмотря на обшарпанный вид, что Надя на какое- то время оживилась. Она старалась не слушать усыпляющую скороговорку Дайны, просто гуляла и смотрела. Они прошли внутрь. Там их встретил новый экскурсовод и опять перед ними открылись двери в залы, куда другим был вход воспрещён. Их гости и не догадываются чего стоят их экскурсии. А жаль.

 Надя видела, что англичане уже устали и им надоела культурная программа. Наконец  Иварс поблагодарил экскурсовода и они вышли из дворца. На солнце было тепло. Все расстегнули куртки. Иварс произнёс спич в честь Дайны и предложил ей вместе с ними посетить театр. Приглашение в театр на спектакль с Вией Артмане так обрадовало Дайну, что Наде стало стыдно за свой отказ.  Все вместе они поехали обедать.

 Ресторан был неузнаваемо переделан, обновлён. За столом гости опять оживились и по вопросам, которые они задавали Дайне, Надя поняла, что они довольно внимательно слушали её лекции. Всех интересовал Ливонский орден. Только сейчас за обедом Надя вспомнила о вторжении Войск Ливонского ордена в Россию, битву на Чудском озере, Александра Невского. Мак Керри и Велс видели фильм «Александр Невский». Они с удивлением и интересом узнали, что это сражение действительно было и подо льдом погибли рыцари именно Ливонского ордена. При упоминании о фильме возникла неловкость. Дайна начала горячиться и говорить о том, что изображение Ливонского ордена в этом фильме карикатурное и его нельзя принимать всерьёз. Надя в первый раз попыталась оценить этот фильм, с великолепными актёрами и музыкой Прокофьева, с точки зрения латышей, для которых Ливонский орден – часть их истории. Она вспомнила как магистр бросал младенцев в огонь, какое злобное и уродливое лицо было  у священника, как смешно и неуклюже погибали рыцари… Интересное получалось кино! Но по отношению к латышам рыцари были захватчиками и угнетателями и латышей такое изображение рыцарей-меченосцев должно было бы радовать. Неужели они забыли историю и отождествляют себя с орденом? Или это она чего-то не понимает в их истории?

 Дайна попросила подвезти её к станции и договорилась с Иварсом, что без пятнадцати семь она подойдёт к театру. Наконец все вернулись в пансионат. Надя всю дорогу поглядывала на Мак Керри. Ночные приключения не оставили на нём следа, такой же аккуратный, вежливый и скучный. Может быть она ошиблась? Навоображала себе чёрте что?  Нет, вряд ли. Просто он профессионал. Наде бы такую стойкость.
В холле Иварс назначил встречу в шесть, времени оставалось немного и все разбежались по номерам. «Надя, вы свободны.», отпустил её Иварс. Надя вернулась в номер с ощущением, что она что-то упустила. Она приняла душ, разобрала постель, расчесала волосы и взяла книгу. Книга вызвала цепочку ассоциаций и Надя, наконец, поняла то, что так долго от неё ускользало.

 В театре будет Андреа. Надя сама своим сонным видом подала Иварсу идею этой комбинации. "Надя, Надя, он соображает быстрее и лучше тебя. То, что тебе неприятно было её видеть, ты ему сказала сама. Андреа своим ранним уходом тоже дала ему понять, что их лучше не совмещать. Ему следовало сказать мне прямо. Может быть он удалил меня, чтобы проводить Андрею до дома? И зайти к ней на чашку кофе? Если бы не эти шпионские игры, я бы раньше обо всём догадалась."
 Настроение испортилось безнадёжно, даже спать расхотелось. Надя походила по комнате, постояла перед открытым окном, пока не замёрзла. Тяжёлое чувство не отступало.
 
 "Ты ревнуешь, Надя, ты ревнуешь. Ты думала, что приобрела стойкий иммунитет от этой болезни. Почему вдруг сейчас? Что изменилось? Неужели потому, что он говорил с тобой о любви, о том, что ты для него особенная, единственная? И ты поверила… Дурочка ты Надя! Скоро состаришься, а всё ещё хочешь быть любимой и единственной. Наверное, ты всегда этого хотела, только прятала от себя. Если ты станешь его женой, а он будет прокладывать свой путь наверх, кто знает, что ещё придётся вытерпеть. Для него это путь к цели всей  жизни, а для тебя –  только ожидание возвращения домой его, мужа, полного непонятных и чужих тебе переживаний, которые ты никогда не сумеешь с ним разделить. Ты не сможешь быть рабой любви. Ты правильно сказала, нужно отпустить друг друга и не мучить больше себя несбыточными мечтами. Все эти восемнадцать лет вы шли слишком разными путями. То, что он тогда, при первой встрече, не попытался тебя оставить любой ценой, было его ошибкой, то, что ты не рискнула и не осталась – твоей. Мы оба заплатили за это высокую цену – годы без любви, а сейчас уже поздно. Поздно, Дубровский. Вряд ли Иварс позвонит, когда вернётся. У него найдётся удобная отговорка: не хотел тебя будить. Сколько времени? Начало десятого. Мне нужно выспаться. В таком состоянии я вряд ли засну. Господи, есть же бар! Надо выпить и успокоиться."


                Гл.56(В баре)               
 Надя надела джинсы и свитер, сунула в карман деньги и спустилась в бар. Бармен встретил её широкой улыбкой, но Надя взглянула на него мрачно.
-Сделайте что-нибудь сладкое и крепкое.
Бармен кивнул . Он уверенно и быстро брал с полок бутылки , что-то смешивал. Надя насчитала пять разных бутылок. Он тряс миксер с полминуты, потом поставил на стойку высокий стакан со льдом, налил туда  коричневато-красную прозрачную смесь и положил пластмассовую трубочку. Надя попробовала через трубочку и не ощутила в коктейле крепости. Она вынула трубочку и отхлебнула.
-Он не крепкий.
- Так только кажется. Там  на два пальца рому, пятьдесят градусов.
Коктейль был вкусный, пился как сок, и Надя довольно быстро выпила весь. Нет, всё-таки коктейль не крепкий. Бармен не сказал названия. Может он этот коктейль только что придумал? Что там было? Сухое вино, ром, какой-то ликёр….  От одного коктейля она не расслабилась и попросила бармена дать ей второй. Если бы она видела как бармен ухмыльнулся, она может и не стала бы пить второй, но она этого не видела. В баре кроме неё сидели за столиком двое мужчин с пустыми рюмками перед ними и о чём-то вполголоса разговаривали. Один из них подошёл к стойке, заказал два коньяка и вернулся с коньяком к приятелю. Надя пила медленно, не чувствуя результата, и уже собиралась сказать бармену, что он её обманул насчёт рома, как вдруг  пружина сжатая у неё внутри ослабла и скачком пришло опьянение. Надя отметила этот приход и  поняла, что пора домой.  Она попыталась слезть с барного стула, но голова закружилась, а ноги стали ватными. Надя не очень ловко вернулась в прежнее положение на стуле. Кажется, этот коктейль из тех, что укрепляют душу и расслабляют тело. Захотелось курить, но сигареты остались в сумке, а сумка в номере. Надя попросила бармена дать ей закурить и услышала, что голос у неё пьяно плывет.   «Сейчас эти мужики уйдут и я как-нибудь доковыляю к себе», - решила Надя. Выкуренная сигарета помогла мало. Хотелось одного: положить голову на руки и уснуть. Мужчины встали и вышли из бара, попрощавшись с барменом. Надо идти сейчас. Она сжала зубы  и встала, придерживаясь рукой за стойку,  сделала несколько нетвёрдых шагов к двери, покачнулась. К ней подбежал бармен: «Я помогу вам.» Бармен одной рукой взял её за руку у плеча, другой за талию. Ей ничего не оставалось, как подчиниться. Перед глазами всё кружилось и она тратила  много сил, чтобы держаться на ногах. Они вышли из бара и уже направлялись к лестнице, как дверь открылась и вся компания во главе с Иварсом вошла в холл.

 Иварс сразу подошёл, за ним подошли остальные. «Как глупо», - подумала Надя. Под взглядом Иварса бармен убрал руку с её талии и сказал: «Хотел помочь…».
-Спасибо, Саша. Костя, помогите Надежде Осиповне.
Подошёл Костя и предложил Наде опереться на его руку. Надя попыталась взять Костю под руку и для устойчивости вцепилась в рукав его куртки. Бармен ушёл. Надя подняла голову и взглянула на Иварса. Все разошлись, рядом остались только Иварс и Питер. Иварс стоял ближе и смотрел на Надю холодно. Надя перевела глаза на Питера, собираясь твёрдо вынести насмешку, но встретила взгляд полный сочувствия. «Странно»,- подумала Надя.
-Завтра у нас сложный день. У нас важная встреча в Риге в одиннадцать часов. Когда вас разбудить?
-В половине один-надцатого.
Надя старалась звучать твёрдо, но «одиннадцать» разделились пополам.
 -Вас разбудят в девять. В двадцать минут одиннадцатого мы встречаемся в холле.
 Иварс кивнул Косте и ушел.
 «Пошли», - сказал Костя. «Держитесь крепче.»  На лестнице помогли перила. В коридоре Надя придерживалась одной рукой за стенку. «Давайте ключи»,- попросил Костя. Надя достала из кармана ключи и отдала ему. Костя открыл дверь. « Не переживайте так. Обойдётся.»- сказал на прощанье Костя. «Спокойной ночи. Запритесь обязательно. Не забудьте.» Он отдал ей ключи. Надя заперлась. И, как была, рухнула на постель. Она закрыла глаза. Всё стало неприятно качаться и Надя почувствовала дурноту, она открыла глаза – перед глазами всё вертелось, она опять закрыла глаза, потом вскочила, держась за стенку, дошла до уборной, и вовремя успела: её вывернуло, потом ещё раз и ещё. Некоторое время она провела на полу в ванной в обнимку с унитазом. Потом почувствовала себя легче и встала. Надя умылась, прополоскала рот, заставила себя раздеться и лечь под одеяло. Ночью она проснулась от жажды. Выпила воды, одела рубашку и халат, открыла окно и легла опять. В девять часов раздался телефонный звонок. Звонил сам Иварс.
-Надя, ты в состоянии ехать?
-Иварс, клянусь, всё в порядке. Я сейчас соберусь.
-Не торопись. Сейчас Костя тебе принесёт тройчатку и горячий кофе. Кофе чёрный, но с сахаром. Обязательно выпей. Потом соберёшься, зайдёшь в столовую и съешь плотный завтрак. Обязательно. Это нужно, чтобы от тебя не несло перегаром. Мы сегодня едем в ЦК Партии Латвии. Жду тебя в холле в пятнадцать минут одиннадцатого.

 Не успела Надя повесить трубку, в дверь постучали. Надя открыла. Пришёл Костя с таблетками и кофе.
-Надя,  мой вам совет: выпейте пару глотков коньяку, сразу станет легче.
Надя несколько раз подносила фляжку ко рту и опускала руку. Потом всё таки сделала один глоток и второй -  побольше.
-Теперь – кофе. Тройчатку возьмите с собой, может понадобиться. И позавтракайте, Ивар Оскарович правильно говорит. 
 Костя ушёл. Надя быстро приняла душ, оделась, тщательно накрасилась и спустилась в столовую. Англичане сидели за одним столом и дружелюбно её приветствовали. Она ответила им с самой бодрой и радостной улыбкой, на которую была способна. Она позавтракала и готова была выйти в холл, когда к ней подошел Питер.
-Nadya? Are you in trouble? Do you have a problem?
-No, Peter. I am not in trouble. I have low alcohol  tolerance, that is my only problem.
-If you need help, please, let me know. I could have a word with ….
-O no, Peter. Thank you. Very kind of you.
Надя и Толстяк опять вышли из столовой вместе. Все были в сборе и смотрели на них.

               
                Гл.57(Дом ЦК)

 С каждым днём становилось теплее и сегодня Надя надела своё голубое платье, светлые шпильки, повязала свой красивый шёлковый платок и сверху – лёгкий плащ. Вид у неё был вполне весенний, если не приглядываться. Плащ Надя не застёгивала. В сущности, плащ был не нужен, но Наде показалось неловким выходить без верхней одежды. По дороге в Ригу Иварс счёл необходимым сообщить, с кем именно произойдёт встреча и насколько зависит от этих людей успех предприятия. Надя добросовестно переводила. Встреча произошла в здании ЦК. К ним вышел хорошо одетый молодой человек.  Они сдали ему паспорта, их фамилии сверили со списком и на каждого выписали пропуск. Потом этот же человек повёл их по коридорам, в лифт, опять по коридорам . Их привели в просторную приёмную. Насколько Надя поняла, это был кабинет кого-то из заместителей первого секретаря. Сначала к ним вышел мужчина лет пятидесяти, грузноватый, с грубым крестьянским лицом, прекрасный типаж для фильма про революцию.  Рядом с ним стояла женщина, в строгом сером костюме, который мог бы сидеть на ней хорошо, если бы был на размер или два меньше. Какую этот человек занимал должность, Надя уже не помнит. Он всем пожал руки. Надя выдвинулась вперёд. Перед каждым пожатием она произносила: «Мистер Питер Томпсон, мистер Элджернон  Велс, мистер Харрис Мак Керри»,-и называла фирмы, которые они представляли.
 Женщина оказалась переводчиком и речь этого господина переводила теперь она. Дойдя до Иварса этот тип тоже пожал ему руку, затем повернулся к Наде. «Надежда Осиповна, наш переводчик.», -представил её Иварс. «Хорошего переводчика ты себе нашёл, Иварс», - сказал господин с крестьянским лицом. Надя заглянула ему в глаза. Глаза были злые и цепкие.  Не прост этот крестьянин –революционер, ох как не прост. Он протянул руку в сторону женщины в сером костюме. «А это мой переводчик …» , и назвал длинное латышское имя. Надя широко улыбнулась и произнесла: «Очень приятно!» Женщина ответила: « Мне также», но без улыбки. Они говорили по-русски с сильным акцентом.

 Господин Кто-то-там произнёс речь о перестройке, о свежем ветре перемен, о первых ласточках и прочее и прочее. Его дама перевела всё немного неуклюже, но чётко. Между собой они переговаривались по-латышски. Пока он произносил речь, пока его дама в сером переводила, Надя их рассматривала. Она подумала, что если костюм этой дамы сделать поуже, распустить волосы, стянутые в пучок и изменить выражение лица, она была бы очень ничего. Видимо, таким зрелищем наслаждается только господин, произносящий речь. Он, по-моему, даже не сомневался, что Надя любовница Иварса. С другой стороны, он и не ошибся.
 
 Речь закончилась и всех пригласили в кабинет. Зам. Первого поднялся из-за большого стола и сделал несколько шагов к гостям. «Больные почки», - подумала Надя, всматриваясь в бледное отёчное лицо  с тёмными кругами  под глазами. Зам Первого также пожал всем руки и Надя, стоя сбоку и немного сзади, представила всех по очереди. Иварс стоял во втором ряду и зам. ему кивнул, как хорошему знакомому. Всех пригласили сесть. Зам. говорил по-латышски, переводила та же дама. Это были формальные фразы о перестройке и перспективах сотрудничества. Потом он попросил поделиться своими намерениями господ бизнесменов.  Наде не пришлось работать. Всё, что сказали гости, нашёптывала на ухо заму их переводчица. Зам поблагодарил всех за возможность знакомства, пообещал со своей стороны полное содействие. Ради этой фразы, видимо всё и было затеяно. Зам встал и все встали. Он распрощался со всеми за руку, после чего они вышли из кабинета.

 В приёмной Иварс и рабоче-крестьянского вида тип многозначительно переглянулись. Они вместе вышли из приёмной. «Тип», Иварс и Надя оказались рядом. «У вас усталый вид, Надежда Осиповна», - Обратился к Наде «тип» и взглянул ей в глаза так, что она отвела взгляд. «Иварс обещает нам сегодня вечер отдыха, вам тоже нужно отдохнуть». «Тип» и Иварс пожали друг другу руки. «Что он имел в виду?» - потихоньку спросила Иварса Надя. Иварс пожал плечами и поморщился: «Не обращай внимания». Группу встретил тот же молодой человек, который их сюда привёл и все двинулись в обратный путь по коридорам власти.
 
 Похмелье сказывалось.  Надя за этот приём измучилась больше, чем за всю неделю. Она знала, что все эти люди существуют и в какой-то степени определяют её судьбу, но она привыкла жить так, как будто их нет. Вот уж с кем ей меньше всего хотелось бы общаться. Оказавшись на улице и она и, как ей показалось, англичане с облегчением вздохнули. Охрана, ожидавшая в вестибюле, присоединилась к ним. Водитель пошёл за машиной. Поехали сразу в пансионат.

 В холле пансионата Иварс объявил, что сегодня  всех, кто пожелает, ждёт морская прогулка. Надя перевела.  Пожелали все. О, им предстоит прогулка на Эндорфине! Замечательно! Но Иварс сказал, что сегодня вечером она сможет встретиться с Марией…
-Надя, задержитесь.
-Да, Иварс Оскарович.
-Надя, сегодня вечером у нас встреча на Эндорфине. Во встрече участвуют люди с английским. Ты нас проводишь до катера и свободна. Ты собиралась встретится с Марией? Я предупредил её. Она ждёт твоего звонка. Надя, не обижайся, это будет мужская встреча. Дождись меня. Я позвоню. Нам надо поговорить. И, пожалуйста, не ходи в бар.

 Надя позвонила Марии. Мария сняла трубку сразу, как будто сидела у телефона.
-Надя!
-Привет, Мария! Мы можем встретится?
-Конечно! Я знаю, они сегодня собираются на Эндорфине. Скажи шоферу, пусть подвезёт тебя к станции. Доедешь на электричке до… Я тебя встречу.
-Я же не знаю точно, когда я буду.
-Я знаю расписание. Я буду тебя ждать. Если ты меня не увидишь на платформе, никуда не уходи, я приду.
-Договорились.

 Надя встретила в холле гостей и двоих охранников. Костя сказал: «Все в сборе. Поехали.» Надя оглянулась вокруг. «Ивар Оскарович уже там.»,-добавил Костя. Они поехали в сторону Риги, потом – к морю. В небольшом заливе стояло много катеров и яхт. Эндорфин был пришвартован к мосткам. Надя объяснила, что яхта «Endorphin» принадлежит  Иварсу и ждёт гостей. Костя, как бы невзначай, взял Надю под руку.

 Надя помахала рукой англичанам и они, сопровождаемые Иваном, нерешительно пошли в сторону яхты. Питер растерянно оглянулся на Надю. С ним всё понятно. Непонятно, когда же его так зацепило, когда он тискал её у стенки или раньше? Костя осторожно потянул её за руку, как бы приглашая уходить. Поздно! Она увидела женскую фигурку на палубе Эндорфина. Кудрявая блондинка смотрела в сторону приближающихся гостей. Так вот, что значит «мужская встреча» . Вот почему Костя меня придержал и не пустил ближе к кораблю. Напрасная предосторожность. Надя освободилась от Костиной руки и строго взглянула на него из-под бровей.  Они подошли к машине. «Отвезите меня к станции.»,- обратилась она к водителю. «Я в курсе»,- откликнулся водитель. Они сели, дождались Ивана.  Надя молчала, не замечая, что хмурится. «Не огорчайтесь, Надежда Осиповна. Пусть выпустят пар. Им полезно. Особенно Питеру.» Оба охранника засмеялись. «Неужели не знают?», - удивилась Надя и слегка усмехнулась им в ответ.

   
                                                
                Гл.58(У Марии)

 Они с Марией обнимались на платформе так, как будто не чаяли застать друг друга в живых. Обе прослезились.  «Мы сейчас пойдём на квартиру моих родителей. Они уже выехали на дачу. Прости, у себя не могу, надо обо всём поговорить, а там муж, дети…Здесь недалеко.». Они шли минут пятнадцать. День был по-весеннему тёплым, воздух свежим, дышалось легко. Мария и Надя подошли к кирпичной пятиэтажке. Родители занимали двухкомнатную квартиру на втором этаже. В квартире было чистенько, много ковров и на полу и на стенах, душновато.  Мария открыла окна, проветрить. Они сели на кухне.
-Мария! Мы с Иварсом говорили о тебе. Скажи мне какие у вас отношения? Я не имею в виду… Как вы ладите, насколько он вмешивается в твою жизнь? Пожалуйста, это не просто любопытство, это очень важно для меня.

-Ты опять взвешиваешь все за и против, думаешь остаться или уехать? Я тебя не понимаю. Если бы он любил меня так, как он любит тебя… Мне кажется, я бы не нуждалась ни в чьих советах, я не стала бы спрашивать детей, просить прощения у мужа, думать о том, что будет через год…Ты никогда не была по-настоящему одинока и несчастна. Поэтому ты не умеешь дорожить счастьем.
 
- Может быть ты права – мне всегда было что терять. Пойми меня, я не взвешиваю, где мне выгоднее, теплее. Я разрушаю очень многое, я ставлю под удар сына, бросаю друзей и родных, я хочу трезво оценить, что меня и сына ждёт здесь. Если я всё разрушу там и приеду сюда, я оказываюсь полностью в его власти, ты понимаешь? Вот он позвал меня и, ты видишь, я прилетела по первому зову. Он хотел понять осталась ли я для него той, единственной, а он для меня, и - да, мы это поняли сразу, но теперь он как будто испытывает меня.  Показывает мне свою подругу, оставляет меня одну. Я рискую, чтобы ему помочь, из кожи лезу вон, чтобы сделать хорошо работу для него, а он уезжает на «мужскую вечеринку» с девками.
 
-Надя, как ты не можешь понять? Вот такой и будет твоя жизнь. Ты будешь ждать и обижаться и ревновать. И да, ты будешь зависеть от него. Неужели ты ему настолько не доверяешь? Он и позвал тебя работать вместе с ним, чтобы ты увидела жизнь, которой он живёт. Ты же знаешь, он умудряется ловить нескольких зайцев сразу. Ты выложишься, сделаешь для него работу, ты никогда его не предашь, он проверит себя и тебя и даст тебе возможность трезво оценить твоё будущее. Вы взрослые люди…
-Мы сегодня были в здании ЦК. Я толком не поняла, кто нас принимал, какие-то партийные шишки. От всего, что я там видела меня тошнит. Я эти рожи видеть не могу, а он с ними в друзьях.

-Это тебя не будет касаться. Хорошо, Надя. Давай поговорим спокойно.  Я держу Иварса в курсе нашей жизни и жизни Володи. Не могу сказать, что он не ставит мне никаких условий. Его категорическое требование - латышская школа. Младший Иварс -  здоровый, красивый, умный мальчишка. Его учитель говорит, что у него способности к математике. Естественно, Володя не считает себя латышом и в латышскую школу ходить не хочет. Не все латыши хорошо относятся к русским , не все русские нормально относятся к латышам. Володя  во дворе и в школе слышит много разного, от этого трудно уберечь. У нас в доме антилатышские разговоры запрещены. Это тоже его требование, но я и раньше этого не позволяла. Устроить моего мужа к Вилли шофером попросила я сама, после той драки, ты знаешь.  Время от времени я беру у Иварса деньги, немного, так, побаловать детей. Теперь, Надя, скажи мне, насколько я могу тебе доверять?

-Мария, ты что? Ты можешь мне рассказать всё. Мне перед Иварсом выслуживаться не надо.

-Мой муж настаивает, чтобы мы уехали в Россию, ему после той драки всё здесь опротивело. Дети переживают за него. Иварс меня предупреждал, что Советский Союз может развалиться и неизвестно, что будет потом. Никто не знает. Здесь много националистов, даже фашистов. Русским здесь будет плохо. Иварс не захочет, чтобы я увозила сына. Рассчитывать на его помощь, на его деньги, я не могу.
 
-Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Поживёте у нас.

-А твой муж?
-Можешь не сомневаться. Мы с ним единомышленники, у нас нет такого рода
разногласий. Мы научились за эти годы быть друзьями.

-Надя, мы говорим так, как будто ты уже всё решила.

-Сегодня нам предстоит разговор. Мария, когда он рядом, я не могу сопротивляться. Я как воск в его руках.

-Что он тебе предлагает?

-Говорит, вскоре разведётся с Магдой, разделит с ней капитал. Слова-то какие. Предлагает быть его женой.

-А его Андреа?

-Говорит, если я соглашусь, он постепенно переведёт отношения в дружеские. Не хочет её обижать.

-Ты знаешь, что у Андреи отец тоже какая-то партийная шишка?
-Нет.

-Ты думаешь, на телевидение попадают просто так? Боюсь, что ему не легко будет перевести отношения в дружбу, если она сама этого не захочет.

-Вряд ли он меня обманывает.

-Он ищет подходящую комбинацию и он её найдёт, я не сомневаюсь. Только вот когда? Ты права в одном, если ты переедешь, он будет хозяином положения , он будет решать где тебе жить, где работать и когда вы поженитесь. Как он себе представляет твой переезд?

-Не знаю. Мы не говорили об этом.

-Надя, я хочу тебя попросить.  Ты скоро уедешь. Пожалуйста, не отказывайся от денег. Он богатый человек. По-настоящему богатый, как нам и не снилось. Я знаю, ты очень щепетильна в денежных делах. Но я тебя прошу – не отказывайся. Деньги помогут пережить тяжёлые времена и нам, и нашим семьям и, может быть, не только нашим.

-Понимаешь, Мария, не думаю, что Иварс будет раздавать деньги без всяких условий. Может так получиться, что я не смогу их принять.

-Он даст тебе деньги без всяких условий. Поверь мне. Он рыцарь. Ты совсем его не знаешь.

-Да, Мария. Я не так уж хорошо его знаю, а может быть отвыкла верить в хорошее и предпочитаю всему не доверять. Кстати, твой рыцарь сейчас на корабле с девочками.

-Ну, знаешь. После всего, что он перебрал и перепробовал, к девочкам можно и не ревновать.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Хохотали до слёз.

-Ты знаешь, я иногда жалею, что не ходила в ваш клуб. Мне бы следовало быть трезвее. Давай, попьём чаю и я поеду. Ты меня до станции проводишь?

-Конечно. Я сейчас посмотрю расписание и мы позвоним в пансионат. Они тебя встретят.

Надя вернулась в пансионат. На станции её встретил Костя и отвёл к машине. Попутно Костя сообщил, что морская прогулка затянулась и они вернутся не раньше завтрашнего  утра.
Надя восприняла эту новость спокойно. Разговор с Марией ей помог. К тому же, когда Иварс был далеко, Надя становилась гораздо умнее. К сожалению, это заканчивалось, как только он оказывался рядом.

 В одиннадцать утра в Надину дверь постучали. Надя лежала на постели с книжкой в руках. Она решила, что это горничная и крикнула: «Открыто!». Вошёл Иварс, прикрыл и запер за собой дверь. Надя видела: он в хорошем настроении. Иварс присел к ней на кровать.
-Как Мария? Вы встретились?
-Да. Жаль, что мы редко видимся. Тебе – привет.
-Если ты будешь жить здесь, вы сможете видеться часто.
Надя хотела ответить, но Иварс прижал пальцы к её губам.
-Не сейчас, Надя. Мы ещё успеем поговорить. Сегодня все свободны до вечера. В восемь у нас прощальный ужин в нашей столовой. Наши повара постараются. Тебе попозже принесут платье. Думаю, в этот раз проблем не будет. Завтра утром мы поедем их провожать, потом вернёмся в пансионат. У тебя билеты на воскресенье? Хорошо. Я зайду в столовую, потом буду у себя. Звони, если что-то нужно.
Иварс наклонился к Наде и прошептал ей на ухо: « Надень вечером свои красивые чулки.»
-Иварс! Я видела…
Иварс опять положил руку на её губы.
-Не говори глупостей. Обычная декорация. Хотя некоторые воспользовались такой возможностью. Всё. Поцелуй меня и я пойду.

 Надя продолжала смотреть недоверчиво. Иварс сам поцеловал её. Он улыбался, глаза его смеялись. Иварс ушёл, а Надя ещё долго лежала, думая о том, что рядом с ним она чувствует себя моложе, чем она есть на самом деле и гораздо более женщиной, чем она привыкла быть в Москве. Он ничего ей не объяснил, но она почему-то успокоилась и перестала думать об их морской прогулке. Последнее, о чём она подумала это, кого он имел ввиду, когда сказал «Некоторые…», видимо Питера.
Надя ещё полежала с книжкой, но так и не смогла как следует «вчитаться» в текст. Наступило время обеда и Надя решила пообедать. Вечером предполагается много вкусной еды, но ей придётся переводить тосты, спичи и ответы на спичи и поесть ей будет некогда.


                Гл.59(Петля времени)

 После обеда Надя спустилась на пляж. По небу плыли облачка и Надя видела движение их тени по широкой полосе белого песка. Пахло морем и водорослями и, как всегда, море, простор, этот запах вызвали у Нади радостное возбуждение, она улыбалась и неторопливо шагала в кроссовках по кромке мокрого песка. Незаметно для себя Надя ушла очень далеко. На пляже было пусто на километры, может быть потому, что дул сильный ветер и нёс понизу песок, от которого Надя была защищена кроссовками и джинсами. Она огляделась. Неожиданно у Нади возникло странное чувство, то же, что было у неё, когда она приехала сюда в первый раз. Это чувство  необъяснимой печали  повторилось так отчётливо, как будто машина времени перебросила её в тот момент или она попала во временную петлю. Она ощутила себя на несколько мгновений той девочкой, которой она была когда-то и очень ясно поняла: ничего не могло быть иначе. Это только сейчас кажется, что они могли что-то сделать по-другому. Нет, они не могли быть вместе. Они оба интуитивно боялись осуществить свою мечту, предчувствуя трагическое , гибельное для них течение событий. То же самое происходит и сейчас. Надя очнулась. Её погружение в прошлое заняло не больше минуты, но казалось, что прошло не меньше часа. Надя увидела себя на пустынном пляже и испугалась. Она повернула в сторону пансионата и зашагала так быстро, как могла. На полпути обратно она заметила, что кто-то идёт ей навстречу. Ещё немного и Надя поняла кто это: Питер. Ну, если насчёт «некоторых»  она догадалась правильно, то Питер сейчас не опасен. Они подошли друг к другу. «Hello, Peter!». «Nadya!»

-Don’t be afraid of me .
-I’m not afraid of you. I see now, you’re not a savage .
-I understand, Nadya. You’re right. I was acting as a savage. Forgive me.
-Let’s go, Peter. Hurry up. I have to change for diner.
-Nadya! I’m going to be in Moscow in two, maybe three months. Our firm will renovate one of Moscow hotels. We have Russian partner. I offer you work as an interpreter and I would like to take few lessons of Russian language.
-I don’t have neither pan or paper.
Питер вынул из внутреннего кармана записную книжку и авторучку. Надя продиктовала телефон.
-This is my agency phone number. Call them if you have work for me. Did you go to the beech just to get a phone number?
-Nadya, please! I’m not a fool. I don’t trust him and I don’t believe in his great future.
 - I don’t want to talk about it, Peter.

 Остаток пути они прошли молча. Надя вернулась в номер. В номере на кровати лежало новое платье . Иварс сказал: «Проблем не будет», и, действительно, это  новое, тёмно-коричневое платье было закрыто до ушей. Надя осмотрела его и осталась довольна. Узкая юбка за колено, отрезное по талии, с жёстким поясом, с длинными узкими рукавами. Открытые косые складки,  идущие от пояса вверх и вниз подчёркивают талию и грудь, воротник-стойка с отворотом, сзади молния. Платье замечательное! И в пир, и в мир, и в добрые люди. Как бы Питер опять не впал в буйство. Да, интересно. Питер тоже счёл своим долгом предупредить, что Иварс опасный человек. Что у Иварса с этим Мак Керри? Зачем была устроена вся эта история? Чтобы тайно встретится с кем-то? Иварс ведёт какую-то свою, непонятную мне игру. Можно спросить его, только ответит ли он, вот вопрос. С такими мыслями Надя отправилась в душ. Сегодня она должна выглядеть сногсшибательно.
          
                Гл.60(Ужин)

На дверях столовой было вывешено объявление по-русски и по–латышски: «Закрыто на спецобслуживание. Буфет работает на 3-ем этаже.» Надя заглянула в столовую. Стойки закрыли светло-серыми чехлами. Столы сдвинули к стенкам, а посередине зала сделали один длинный стол. Стол уже накрыли белой скатертью, сервировали, украсили  букетами очень светлых чайных роз. Вокруг суетились официанты. Никого пока не было. Иварса тоже. Надя вышла и решила ждать на кресле в холле. Мелькнула мысль пойти в бар, но  от этой идеи Надя, не без сожаления, отказалась. Англичане пришли все вместе. Они надели свои костюмы с галстуками, только Велс красовался в темно - красной бабочке. Все трое поприветствовали Надю и расположились  на креслах около неё. Первым начал благодарить её за отличную работу и очаровательную компанию Малыш, потом Питер подошёл к ней и поцеловал её руку, за ним это сделал Велс. После чего  Велс достал свою трубку и приготовился закурить.

 В этот момент вышел Иварс. И этот костюм на нём сидел великолепно. Ни Велс, ни Мак Керри этим похвастаться не могли, только крепыш Питер выглядел также элегантно, но проигрывал Иварсу в росте и сложении. Иварс попросил всех немного подождать, он проверит всё ли готово, заглянул  в столовую, потом прошёл в свой кабинет. Оттуда он появился с полной женщиной лет пятидесяти и мужчиной, в котором Надя не без труда признала Петериса. Навстречу им все встали. Надя отметила взгляд, которым её оглядел Питер. Иварс представил женщину, главного бухгалтера пансионата, и Петериса, своего помощника , фактически исполняющего обязанности директора. Надина работа началась.
 Все вместе они прошли в зал столовой . У каждой тарелки стояли карточки с именами. Надя сидела посередине, справа от неё Мак Керри, слева – Велс. Напротив сидели Иварс и Питер, рядом с Питером его тёзка Петерис, рядом с Иварсом-бухгалтерша. Как и ожидала Надя, Иварс и англичане много говорили, обменивались комплиментами, предлагали дружить , приглашали Иварса в Англию вместе с его очаровательной подругой и с его замечательной переводчицей. Через некоторое время Петерис и бухгалтерша откланялись, сославшись на усталость и домашние заботы. Тогда Иварс поднял тост за Надю, которая прекрасно справилась со своей работой и была не только переводчицей, но и заботливой нянькой для наших гостей. Надя перевела с комментарием, что её нельзя считать нянькой, напротив её гости были так внимательны к ней, она так многому научилась у них и так много узнала за эту поездку, что для неё  это стало не работой, а очень полезной школой. Ей поаплодировали. Иварс предложил выйти в холл покурить и дать отдохнуть нашей очаровательной переводчице.

 Надя осталась одна и принялась за еду . Рыба, мясо, салаты - всё было потрясающе вкусно. У Иварса отличный повар, надо напомнить ему пригласить шеф-повара и поблагодарить. Надя вышла в холл, доставая из сумочки сигареты, подошла к Иварсу, сказала про повара. «Ты права»,-согласился Иварс и отдал распоряжение накрыть стол для чая.

 Когда они вернулись к столу, посередине стоял роскошный торт, на котором латинскими буквами было выведено « Дзинтарс». Иварс сказал, что право разрезать этот торт он предоставляет человеку, чьи золотые руки создали сегодня все чудеса кулинарии,  в том числе - этот торт. Иварс зашёл на кухню и вышел за руку с плотным усатым брюнетом в фартуке и поварском колпаке с большим ножом в руках. Все встали и  захлопали в ладоши, Иварс поднял руку и из-за стоек вышли ещё пять человек, готовивших парадный ужин. Шеф – повар положил нож и тоже похлопал в ладоши. Иварс сделал жест и эти пятеро исчезли за стойкой.. Шеф разрезал торт, положил по куску каждому, поклонился и ушёл. Иварс посмотрел на Надю и показал ей большой палец, прикрываясь салфеткой.

 Надя устала, мышцы лица окаменели в постоянной улыбке, горло саднило. Наконец Иварс встал и сказал, что для желающих он может предложить коньяк у себя в кабинете. Для тех, кто пойдёт спать , завтра сбор в холле в девять тридцать. Питер и Велс отправились спать. Мак Керри и Иварс не торопясь пошли к дверям кабинета. Надя убедилась, что все ушли и, обращаясь к Иварсу спросила: «Я вам больше не нужна?». Малыш деликатно отвернулся и отошёл на пару шагов. Иварс шепнул: «Я приду» . Надя покачала головой: «Устала. Завтра.» Иварс поцеловал ей руку и пожелал спокойной ночи.

 Слава богу, он кончился, самый утомительный ужин в её жизни. Надя поднялась к себе и поняла, что сразу уснуть не сможет. Она заставила себя снять макияж и умыться, включила ночник и легла с книгой. На пятой-шестой странице Надя начала зевать, отложила книгу и уже готовилась выключить ночник, но увидела, что ручка на её двери шевельнулась и дёрнулась пару раз. Надя замерла. В дверь тихо постучали. Надя стараясь не шуметь  подошла к двери  и прислушалась. «Иварс, это ты?» Никто не ответил. Надя вернулась в постель и решила не отключать ночник. Минут пятнадцать-двадцать она прислушивалась, потом уснула.

               
                Гл.61(Доллары)
                               
   На следующий день в девять тридцать все стояли в холле, залитом дрябленьким утренним светом. Бледные от этого света англичане неброско, по-дорожному одетые, переминались с ноги на ногу около своих чемоданов. Надя сразу почувствовала возникшее отчуждение, некоторый холодок в поведении гостей. Они уже немного «уехали» и перешли к заботам своей обычной жизни.. Надю это огорчило, хотя она понимала, что обижаться глупо и непрофессионально. Конечно, их дружелюбие было всего лишь любезностью, хорошим воспитанием, привычным поведением и ничем больше. Даже Питер старался не смотреть в её сторону. Понятное дело. Зелен виноград. Иварс и охранники помогли гостям справиться с багажом. Надя помогла им пройти регистрацию. Они проследили за англичанами до паспортного контроля, помахали им последний раз рукой и отправились обратно. «Когда вы едете в Москву?», - спросил Костя.
-Завтра.
- Жаль. А мы -  сегодня.
Надя согласилась, что жаль. Иварс молчал, думая о своём.  Скорее всего Иварс позвонит ей после того, как проводит Костю и молчаливого Ивана. У неё есть время до трёх часов. Гулять она сегодня не пойдёт, она ещё не забыла пережитый вчера на пляже ужас. Кто же всё-таки стучался к ней вчера ночью? Питер? Питер, конечно. Последняя попытка не удалась.  Жалко терять из виду Костю. Хороший мужик, умный, надёжный. Иварс его сразу выделил. Но и давать свой телефон глупо и неосторожно. Надя пожала руки обоим охранникам и попрощалась с ними. Костя пошёл вместе с ней и перед тем как свернуть в коридор успел сказать: «Надежда Осиповна, если что-то понадобится, Ивар Оскарович знает как нас найти.» Надя ответила: «Спасибо» и подумала:  « Умница  Костя, мысли читает».

  Все разошлись. Надя поднялась к себе в номер. Тут же позвонил Иварс: «Надя, я зайду»,- и повесил трубку.  Пришёл и сразу предупредил: «Я не надолго. Выйдем в коридор».
-У меня к тебе предложение. Оставайся ещё на три дня. Всё прошло отлично, мы оба заслужили хотя бы три дня отдыха. Я хочу эти три дня побыть с тобой и ни о чём не думать. Останешься?
-Останусь. Надо только срочно позвонить в Москву тёте Зое, сказать, что я задерживаюсь на три дня.
-Позвонишь завтра, по дороге, отсюда не звони. Завтра сделаем вид, что ты уезжаешь. На самом деле тебя отвезут на Эндорфин.  Дай мне билеты.
Иварс ушёл. Надя набрала домашний номер. Трубку взяла  тётя Зоя. Надя спросила как обычно, всё ли у них в порядке.
- У нас всё в порядке. Ты когда приедешь, завтра?
-Нет. В среду. Может быть, в четверг.
-Не беспокойся. Работай.
И гораздо тише тётя Зоя прибавила: «Вадим вернулся. Ты там не очень… Поняла меня?». Надя поняла, что ей опять предстоит сложное объяснение, но думать об этом она сейчас не будет.

 Вечером позвонил Иварс и попросил её зайти к нему в кабинет. Надя спустилась и открыла дверь в комнату секретаря. За столом сидел Петерис.  Он встал, пригласил её пройти и вышел.
 Перед Иварсом на столе лежали две плотно упакованных в серую бумагу пачки. «Для меня – многовато и размер странный», - мельком подумала Надя.
-Надя, ты отлично справилась с работой. Ты хорошо переводила, прекрасно держалась, ты выполнила мои требования на двести процентов. Я удвоил твой гонорар.
Иварс выдвинул ящик стола и достал две пачки денег в банковской упаковке купюрами по 100 рублей. На каждой было написано: «10 000». Иварс протянул деньги Наде и показал жестом, чтобы она что-то говорила.
-Спасибо Иварс. Это очень щедро, много больше, чем я ожидала.
-Тебе спасибо, Надя. Ну, деловая часть окончена, давай немного прогуляемся. У меня разболелась голова.
-Я не взяла куртку.
-Надень мою.
Иварс положил обёрнутые серой бумагой пачки в карманы своей куртки и надел куртку на Надю. Подал ей её гонорар. Надя подумала и сунула свои деньги в карманы джинсов. Иварс одобрительно кивнул, надел пиджак и они вышли из офиса. Надя уже раскрыла рот, чтобы задать вопрос, но Иварс покачал головой и Надя промолчала. От двери пансионата они пошли туда, где среди сосен стояла скамейка, там  Иварс, наконец, заговорил.
-То, что лежит в карманах куртки –это доллары. Самая надёжная валюта в мире. Мне нужно, чтобы ты перевезла их в Москву и спрятала где-нибудь у себя понадёжнее. Когда они  мне понадобятся – я тебе сообщу. Возьмёшь? Если боишься, скажи сразу.
-Я думаю, теперь это не так опасно, как раньше.
-На всякий случай, о деньгах больше не слова.
-Ты даже не спрашиваешь меня…
-Ты собираешься броситься мне на шею и сказать: «Да»?
-Ну зачем ты так.
-Пожалуйста, Надя, ничего не говори. Пока дверь остаётся открытой. Если ты захочешь приехать насовсем  - хорошо, если захочешь навестить меня - тоже хорошо. Но я не могу обещать тебе, что со временем в моей жизни ничего не изменится. Я не настолько рыцарь.
-Иварс, а не может быть так, что реформы будут свёрнуты  и прижмут всех, кто успел высунуться?
-Может.
-Дай мне слово, что если у тебя будут проблемы, любые проблемы, я узнаю об этом?
-Только в обмен на такое же обещание.
-Я обещаю.
-Вот и хорошо. Сегодня я поеду на Эндорфин с моим приятелем. Он уже проверял его насчёт прослушки, пусть проверит ещё раз. Потом я перегоню Эндорфин в док поближе к Риге.
Они вернулись в пансионат. Иварс свернул в столовую, а Надя в его куртке поднялась на свой этаж. В номере Надя вчерне собрала чемодан. На дно чемодана легли сапоги, в каждом по пачке долларов, сверху всё остальное.

  На следующее утро после завтрака Надя решилась пройти по пляжу. Солнечная безветренная погода собрала на пляже собачников, пенсионеров и отдыхающих. Надя хорошо прошлась, подставляя лицо солнцу, без всяких мистических событий. Как много вопросов у неё накопилось к Иварсу. Она боялась, что оказавшись рядом с ним , она забудет о том, что собиралась спросить. Зачем ему Мак Керри? С кем они тайно встречались? От кого они прятались? Почему он с ней сначала собирался соблюдать конспирацию, а потом передумал? Стал ли его бизнес легальным? Почему его прослушивают? С  кем будет оформлено совместное предприятие? Кто был на Эндорфине? Какую роль во всём этом играет Андреа? Что, в конце концов, происходит в Латвии?

               
                Гл.62(Опера)
                В три часа за Надей зашёл их водитель. За эту неделю Надя к нему привыкла и даже выучила его имя –Язепс.   Язепс забрал её чемодан, Надя надела на плечо сумку. Палантин она ещё вчера отдала Иварсу, вместе с его курткой. Надя немного постояла на крыльце перед пансионатом. Пусть те, кто интересуется её передвижениями увидят, что она уезжает. Потом села впереди  рядом с водителем. Они доехали до Риги, но свернули не к вокзалу, а в другую сторону, в сторону порта. По территории порта ехали долго, Эндорфин стоял у самого дальнего пирса. Из Мерседеса, припаркованного рядом, вышел Петерис.   Он пожал руку Наде, взял её чемодан и помог ей подняться на яхту.  Иварс ждал их на борту. Они с Петерисом обменялись несколькими словами, потом Петерис отдал ему ключи от машины и  уехал на том же автобусе , на котором привезли Надю. Иварс и Надя молча проводили его глазами.
-Я отпустил команду до завтра. Пойдём я тебя устрою. Ты не устала?
Надя, улыбаясь, помотала головой.
-Тогда переодевайся. Надень своё новое платье. Мы идём в оперу.
-В оперу? На что?
-На «Риголетто». Труппа наша, а Джильду поёт какая-то восходящая звезда из Москвы.
-Ты не боишься с кем-нибудь встретиться?
-У нас билеты в ложу. В перерыве выходить не будем. Андреа в опере не бывает. Она предпочитает концерты Паулса и Вайкуле. Говорит, что любит джаз, но я ни разу не застал, чтобы она его слушала. Здесь ты можешь распаковать свои вещи, вот шкаф. Спать будем там.
Иварс указал на большую спальню и закончил: « Пообедаем в городе.»

 Иварс ушёл в спальню, дверь не закрыл. Надя видела, как он снял джинсы, достал из шкафа костюм, бросил его на постель и начал стаскивать майку. Надя прикрыла дверь в свою каюту и открыла чемодан. Она достала плащ, светлые шпильки, нераскрытую упаковку с чулками и коричневое платье. Вынула из сумки косметичку и свою черную коробочку. Через двадцать минут она была готова. Путаясь в дверях нашла вход в комнату отдыха.  Иварс сидел на диване.
-Хочешь что-нибудь выпить?
-А что у тебя есть?
-Вино, коньяк, джин.
-А ты что будешь?
-Я бы выпил вина, мне ещё вести машину.
-Я тоже выпью вина. Иварс, почему ты сначала сказал: «Пока они здесь, встречаться не будем.», потом вообще перестал скрываться, а сейчас опять скрываешься?
-У меня действительно было намерение не спать с тобой, пока мы не проводим гостей. Но в первый же вечер мне это показалось таким глупым, что я передумал. Я перестал скрываться не от наших гостей, а от своих людей. После вечера в варьете Андреа поступила со мной также, как ты с Вадимом. Сказала, что она меня отпускает и даёт мне срок разобраться в себе. К приезду её дочери ситуация должна определиться. Дочь приезжает в августе.
-Я ей ничего не говорила.
-Я знаю. Она сама догадалась.
-Почему?
-Не скажу. Сейчас я скрывался сам. Мне хотелось сбежать от всех и я не хотел, чтобы за мной проследили. Нам пора.  Поехали.

 "Конечно , Иварс тебе не хочется говорить о том, как Андреа догадалась, что я - твоя женщина. Браслет её очень заинтересовал. Не потому ли, что серьги она видела на Магде? Подарить браслет Наде, серьги Магде, а колье переправить за границу и таким образом окупить затраты – комбинация вполне в духе Иварса."
Надя вдруг обиделась на Иварса за то, что серёжки он подарил Магде. "Господи, Надя, что с тобой? Иварс, как же ты плохо влияешь на меня!"

 Иварс запер все двери. Они сели в машину и отправились  в Ригу. Иварс нашёл уютный ресторан недалеко от старого города. Пока они обедали, Надя задала ещё один из накопившихся вопросов.
-Ты весь свой бизнес сделал уже легальным?
-Да. Помнишь встречу в доме ЦК, того первого, с переводчицей?
-Да.                -С ним вместе на основе фабрики и пансионата мы оформили кооперативы. Два ресторана удалось записать на меня одного, третий – вместе с Петерисом. Фабрику мы сейчас расширяем, скоро переедем в новое помещение. Сырье теперь получаем легально. Пансионат собираемся перестраивать с помощью англичан или немцев.

-Вы должны заключить официальный договор?

-В июне приезжают немцы. Посмотрим, что могут предложить они. Немецкий я знаю хорошо. У нас многие знают. Переводчик нам не нужен. Это уже плюс в их пользу.
Наде после обеда принесли чай,  Иварсу – кофе. Иварс достал из кармана конверт, сложенный вдвое и положил перед Надей: «Посмотри» . Надя взяла конверт. Там лежало что-то твёрдое. Надя вытряхнула это на скатерть и её щёки вспыхнули от прилившей крови, а на глаза навернулись слёзы. Она похлопала веками, чтобы нечаянные слезинки не размыли тушь. Перед ней лежали серьги « баронессы Штауфенбах».
 
-Что такое, Надя?

-Спасибо, Иварс! Серьги баронессы Штауфенбах?  Ты прости, я думала, ты подарил их Магде.

- Фон Штайнбах.  Я тогда отдал за этот гарнитур все свои деньги и не только свои. Колье и серьги я спрятал в  тайнике в нашей рижской квартире. Если бы меня убили, они достались бы Магде и Янису. Но я остался жив. Колье переправили в Данию, из Дании в Бельгию на аукцион. Серьги должны были прийти туда же, но другим путём. Там что-то не получилось и они вернулись ко мне.  Колье ушло за крупную сумму. Серьги остались у меня и я решил, что подарю их тебе, когда ты…когда мы увидимся.
Надя вынула из ушей мамины серьги, спрятала их в сумочку и вдела в уши серьги из гарнитура. Как когда-то с букетом Aurora Spei, она почти угадала, но как же она была не права! "Ты опять удивил меня, Иварс!"
 
-Иварс, как Андреа догадалась о нас с тобой? 
-Надя!
-Ну, Иварс, пожалуйста, скажи.
-Она всё поняла в первую минуту. Смешное совпадение. Её отец купил ей такое же платье.  Я об этом не знал.
У Нади округлились глаза.
-Какое счастье, что Андреа не надела это платье в ресторан.
-Она сказала  тогда эту же фразу. Пойдём, нам пора.

 "Я представляю, как она разозлилась. Браслет разозлил её ещё больше. Ларчик-то открывался просто… Платье надо отдать Марине. Марина худее и грудь у неё меньше, на ней платье не будет выглядеть так вызывающе."
В опере Надя в первый раз сидела в ложе. Это было удобно, но довольно далеко. Она бы предпочла первые ряды партера. У всех голоса были  хороши, и у герцога, и у Риголетто, Надя удивилась. Хотя чему было удивляться в стране с такой певческой культурой. Пели на итальянском со смешным акцентом.  И восходящая звезда из Москвы была хороша. Ария Джильды «В храм я вошла смиренно…» вызывала слёзы.  Джильда получилась трогательной, целомудренной, но не страстной, Риголетто – недостаточно язвительным и  злобным. Они вернулись на Эндорфин. Иварс ещё в машине спросил Надю о певице.
-Голос очаровательный, но для итальянской оперы им всем недостаёт темперамента. Ей бы Маргариту петь в «Фаусте».
-Какая ты строгая, а мне она понравилась.
В комнате отдыха они сели допивать вино, открытое перед выездом. Надя не выдержала.: «Иварс, когда ты мне всё расскажешь?»
-Пойдём покурим на палубе.

 
                Гл.63(Вечер на Эндорфине)
               
 Уже совсем стемнело. Вдалеке были видны огни Риги. Небо над городом отсвечивало розовым. Рядом в порту горели редкие фонари. В тишине  тёмная вода слегка плескалась об опоры причала. Надя и Иварс вышли на корму и закурили.
-Что ты хотела узнать?
-Что у вас здесь происходит?
Иварс засмеялся.
 -Здесь - это значит в Латвии? У нас всё кипит. Ты знаешь кто такой Дайнис Иванс?
-Нет.
-Это журналист. Вокруг него объединяются люди, которые, как и я, хотят как можно скорее увидеть Латвию свободной и без коммунистов.
-Андреа…
-Да. Андреа входит в его активную группу.
-А ты?
-Я им помогаю. Тайно.
-Почему тайно?
-Пока власть в руках у коммунистов, я буду зависеть от этих людей из ЦК.  Они не заинтересованы в том, чтобы Латвия стала свободной. В этом случае они потеряют всё. Но и там есть разные люди. Надя, ты всё равно не разберёшься за пять минут в том, что здесь происходит, хватит об этом.

-Что было в тот день, вернее вечер, когда ты уходил? Ты возил Мак Керри с кем-то встречаться? С тем из ЦК?
 
-Вот видишь, ты сама обо всём догадалась. С ним и не только с ним.

-А зачем им встречаться с Мак-Керри ?

-Хотели выяснить отношение Европы к Народному фронту.

-А что, разве коммунисты поддерживают Народный фронт?

-Таким коммунистам как Эдгарс  Блауманис нужно только одно –не утонуть, остаться на поверхности. Часть людей из КГБ, тоже хотят только одного: сохранить своё влияние и вовремя примкнуть к победителям. Именно это их волновало, когда мы встречались на Эндорфине. Прогнозы, перспективы. Надя, пожалуйста, не надо больше вопросов. Могу я провести эти дни с женщиной, которая не заговаривает о политике сразу после секса?

-Последний вопрос. Почему тебя прослушивают?

-Сейчас такое время, что все за всеми следят и все всех подозревают. Пойдём спать.

 Они спустились вниз. Надя пошла в свою маленькую каюту. Иварс сзади обнял её за плечи и прошептал: «Спальня там.»
-Я хочу почистить зубы.
-Хорошо, почисти зубы, но не снимай платье. Я хочу это сделать сам.

 "Конечно, Иварс рассказал мне не всё. Не стоит продолжать расспросы. Это может  вызвать подозрения. А ведь ему на руку мой приезд и размолвка с Андреа. Вряд ли он это планировал. Просто он удачливый игрок."

 Первое, с чем пришлось справиться Иварсу, было расстёгивание пояса на её платье. Он стоял в пижамных брюках с голой грудью, слишком близко от Нади и Надя уткнулась к нему в грудь, вдохнула его запах и уже не могла оторваться. Она целовала его в середину груди, трогала языком его соски, потом прижалась к нему щекой. Иварс расстегнул и снял пояс, взял Надю за плечи и повернул к себе спиной. Он потянул молнию на платье и медленно его расстегнул, потом вынул Надины руки из рукавов. Платье сначала повисло у Нади на бёдрах, потом сползло вниз. Иварс расстегнул лифчик, снял с плеч бретельки и поцеловал каждое плечо, снял лифчик и продолжал целовать её плечи, шею под волосами и те места , где шея переходит в плечо, осторожно сжал её грудь, добился того, что Надя начала стонать. Она услышала  как Иварс за спиной у неё сбросил пижаму. Он лёг на постель, подложил под спину вторую подушку и поманил Надю: «Иди ко мне».
  Надя сняла белые узкие трусики из «недельки» и осталась только в шпильках и чулках. Она медленно вышла из шпилек, заползла на коленях на постель так, что его ноги оказались между её ног, приостановилась, нагнулась, её грудь скользнула по его ногам, потом подвинулась ещё, дотронулась губами и языком до его члена, хотела сделать несколько более уверенных движений, но  Иварс потянул её к себе, она подвинулась выше и они поцеловались Она опустилась на него, сказала: «Лежи. Не двигайся. Я всё сделаю сама.» Всё сделать ей не удалось, она  устала. Иварс поменялся с ней местами. Он  стоял на коленях над ней около её груди, потом нагнулся и его член коснулся ложбинки между её грудями. Надя руками свела свои груди и Иварс двигался в пещерке между ними. Иварс делал это всё быстрее и быстрее и кончил, пролив семя ей на шею и на грудь. Он схватил первое попавшееся под руку, чтобы вытереть сперму. Эта была его майка, которую он снял перед выходом в театр. Надя вытерлась и, не выпуская из рук майки, пошла в душ в свою каюту. Она плотно свернула его майку и спрятала её под своим бельём. После душа Надя вернулась и легла рядом с Иварсом.

-У меня тоже есть вопрос. О чём с тобой разговаривал Питер?

-Наутро после того, как он меня зажал, он подошёл ко мне в столовой и долго извинялся за своё поведение. Я ему сказала, что наши рабочие отношения не пострадают.

-А потом, когда он побежал за тобой на пляж?

-Он опять просил прощения и говорил, что ему в Москве понадобится переводчик и учитель русского. Я дала ему телефон агентства.

-Дала телефон?  Не переводчик ему нужен…

-Может быть он только хотел загладить свою вину, а может быть, он даст мне какую-нибудь работу в надежде на другое. С переводами сейчас совсем плохо. Никто не заказывает.

-Надя, всё-таки, ты – шлюха.

-Кто бы говорил…

-Что ты имеешь в виду?

-Кто продался коммунистам, с потрохами, а?

-Надя, это большая игра, а не мелкие деньги.
-Видишь, дело только в цене.

-Как ты его зацепила, удивительно.

-Кого, Питера? Что тебя удивляет?

-Я спрашивал Мак Керри обо всех. Питер сын богатого отца и все годы молодости прожигал жизнь. Только к сорока стал участвовать в бизнесе.

-Ну и что?

-Ты уже не молоденькая девочка…

-Тебя что-то во мне не устраивает?

-Не сравнивай. Ты моя женщина. Я тебя люблю.

- В меня часто влюбляются такие как Питер.

-Какие «такие»?

-Питер – это тот же Вилли. Они, не знаю даже, как сказать,  организованы внутри себя просто. Это не значит, что они не умны или примитивны. Но я для них женщина – загадка. Это притягивает. И, может быть,  ещё то, что я их никогда не полюблю.

-Кого же ты можешь полюбить?

-Я уже полюбила, тебя.

-А твой первый муж?
 
-Это тот же тип, что и ты. Завоеватель. Я часто вспоминала тебя. Из-за этого порвала с Игорем. Но девичье сердце не может жить без любви. Я  влюбилась в Андрея.

-Эльдар?

-Эльдар-это «Вилли». Мужчина, который не может заставить меня плакать.

-По-моему, в этот раз ты не плакала.
 
-Вместо этого я напилась.

-Зря ты мне это напомнила. Ты не видела с каким лицом тебя тащил Саша-бармен. Если бы мы не вошли вовремя…

-Ничего бы не случилось. Голова у меня прекрасно работала, только ноги не шли. Я бы его остановила. Сказала бы, что пожалуюсь тебе…

-Да, кстати, что с тобой было тогда, в Цесисе? У тебя испортилось настроение и ты не хотела мне сказать почему.

-Это в первый день  после Риги? Мне даже неловко рассказывать. Ты только не обижайся, ладно? Дайна рассказывала историю Латвии, ты стоял в своей любимой позе и я вдруг представила тебя в фашистской офицерской форме и…

Иварс громко расхохотался.

-Ну, Надя! От тебя не ожидал. Ты знаешь сколько русских баб мне это говорили? Я был молод и пользовался предложениями от отдыхающих женщин. Почти все меня представляли в немецкой форме. Их это очень возбуждало. Одна режиссёрша с Мосфильма собиралась привезти мне такую форму. Почему ты так расстроилась?

-А ты не понимаешь? Я хотела прогнать этот образ, но как назло он стоял у меня перед глазами. Форма тебе очень шла.

-Так тебе тоже понравилось?
 
-Нет, мне не понравилось!

-Тише, Надя! Ты представь, что я,  офицер СС,  спасаю пленную девушку из концлагеря. Такие случаи были. Не один и не два. Почему ты молчишь? Надя, в чём дело? Что с тобой? Если ты сейчас же не заговоришь, так и знай, тебя ждёт допрос в гестапо.

 Иварс взял её за руку, повернул носом в подушку и быстро оказался верхом на её ногах. Иварс смеялся, но Надя почему-то испугалась. Она была беспомощна и не знала, что он затеял. Иварс нагнулся и прикусил зубами её ухо..
-Иварс, больно!
-Вот ты и заговорила, Надя! Ну, проси прощения за свои выдумки.
-Не буду!
-Не будешь?
В этот момент Иварс крепко шлёпнул её по ягодице. Надя вскинулась и взвизгнула. Иварс придержал её рукой и шлёпнул ещё раз.. Он вошёл в неё сзади, придавил её  своим телом  к постели, сдвинул её ноги, зажал их между своими ногами и начал двигаться сильными толчками. Наде было тяжело и неудобно, она ещё обижалась на шлепки, но  скоро забыла обо всём и теперь хотела только одного: продлевать и продлевать эту желанную пытку. Она опять устала раньше, чем он, и оказалась на грани истерики, уже готовая сказать: « Не надо, не могу», -  но тут и  Иварс кончил и отпустил её. Надя встала, чтобы пойти в душ. «Я тебя провожу», - предложил Иварс. Он помог ей войти под  душ и ждал её с полотенцем в руках.  Надя вышла.  Иварс, вытирая её присел, а она стояла, слегка пошатываясь под его крепкими движениями.
-Иварс, я хочу пить. И есть.
-Тогда пойдём на кухню, посмотрим, что у нас в холодильнике.

 Иварс подал ей свою пижамную куртку. Длинная куртка всё прикрывала, только пришлось закатать рукава. Надя села на диван в комнате отдыха, как она часто сидела, поджав одну ногу под себя. Пижама сползла с её плеча. Иварс принёс белый хлеб, сыр, молоко. Взглянул на Надю.
-Сейчас ты опять напоминаешь фотографию из «Плэйбоя». Ты кому – нибудь показывала тот журнал?
-Своей подруге Марине. Первое, что она сказала: «Когда это ты успела?». Я объяснила, что это не я. По-моему, она вздохнула с облегчением. Больше я никому не показывала.
-Даже Эльдару?
-Нет, конечно. Это наше с тобой.
 Надя сделала бутерброды с сыром и налила себе молока. Иварс вылил в свой бокал остатки вина из бутылки.
 
-Я недавно воспользовался своими знакомствами и попросил найти в архиве КГБ дело моего отца. Он был арестован в сорок четвёртом за сотрудничество с фашистами. Мама рассказала мне об этом не так давно. Она тогда взяла свою девичью фамилию, уехала из Риги и всю жизнь боялась, что это откроется. Дело моего отца нашли и выдали мне на час. Он из семьи прибалтийских немцев. Арестован в 44-том и расстрелян. Его отец, мать и брат тоже. Какое сотрудничество ему ставили в вину, я так и не понял. Отец продолжал работать в школе и вероятно какие-то отношения поддерживал, но он не имел никакой должности, его даже не использовали как переводчика. Он попал в списки вместе со всей семьёй и никто не разбирался, сочувствовал он фашистам или нет.  Может быть я должен воображать тебя, Надя, в военной форме с голубыми погонами? Что ты так смотришь?
 
-Это как-то повлияло на тебя, то, что ты узнал?

-Думаю, что нет. Я давно хочу видеть мою родину свободной и независимой, ты это знаешь. Ты поела? Иди спать, я тоже скоро лягу.
 
-Не сердись, Иварс!

-Иди спать, радистка Надя. Я не сержусь.


                Гл.64(Вентспилс)
                Надя уснула до того, как вернулся Иварс и, когда проснулась, Иварса в каюте не было. Она сразу почувствовала вибрацию и движение. Яхту покачивало, был слышен шум мотора. Они уже куда-то плыли. Надя быстро умылась и оделась. В её шкафу поверх её замшевой куртки висела тёмно-синяя непромокаемая куртка с капюшоном. Надя улыбнулась. Иварс, опять всё предусмотрел. Она надела куртку и поднялась на палубу.
 Иварса она увидела в рубке у штурвала. Рядом с ним стоял мужчина в кепке с кокардой и разговаривал по рации. Он оглянулся на Надю, улыбнулся ей и кивнул, не прерывая разговора. Надя улыбнулась и кивнула в ответ, потом вошла внутрь. Иварс  оставил левую руку на штурвале, а правой обнял Надю и поцеловал в лоб, у корней волос. Некоторое время они стояли обнявшись. День, а это был уже час дня, выдался солнечный, по небу бежали белые облачка и всё напоминало картину «Свежий ветер». Слева в дымке был виден берег, справа- море до горизонта.
-Куда мы идём?
-В Вентспилс. Ты завтракала?
-Нет.
Иварс оглянулся и жестом позвал мужчину в кепке с кокардой.
-Познакомься, Даниэл, наш капитан.
Надя пожала капитану руку.
-Пойдём, я накормлю тебя завтраком.

 Капитан встал к штурвалу. Иварс с Надей спустились в комнату отдыха и Иварс сразу ушёл на кухню.  Надя не могла привыкнуть к тому, что ей нечего делать и не о чем заботиться. Она понимала, что Иварс поступает так, как он привык и следует его заботу о ней принимать как должное и всё-таки её не покидало ощущение, что она гостья, обременительная для хозяина. Иварс крикнул из кухни: «Достань тарелки и вилки.» Надя подошла к буфету и, открывая все подряд дверцы и ящики, нашла и тарелки, и вилки с ножами, и чашки для кофе. Иварс вышел со сковородой и кофейником в руках, поставил кофейник на стол и разделил яичницу на две тарелки поровну.
-Что мы будем делать в Вентспилсе? 
-Посмотрим город, погуляем. Я покажу тебе дом, где мы жили. Заночуем в порту. Мы будем там через час- полтора. На корме есть скамейка, можешь там покурить, только осторожней с огнём. Хочешь – будь наверху, не хочешь – поскучай внизу. Мне нужно связаться с портом.
Иварс взялся за посуду, но Надя остановила его. Он накинул куртку и поднялся на палубу. Надя вымыла тарелки и чашки. Что же ей делать? Пойти покурить? Потом они сделают это вместе. Лучше просто лечь, закрыть глаза и подождать Иварса.

 Небольшая качка не мешала, скорее убаюкивала. Надя лежала и думала о вчерашнем разговоре: « Я призналась, что вообразила его в немецкой форме, он в ответ рассказал мне о своём отце. Хотел что-то проверить? Имеет для меня значение, что его отец мог сотрудничать с фашистами? Нет, конечно, нет. При чём тут Иварс? Но освободиться от навязчивых образов немцев – фашистов, врагов, очень трудно. Это впитано мной ещё в детстве, в посёлке. Все эти  игры в войну… «Наши» и «немцы»… «Немцы» значит «фашисты». Через десять лет после войны, да и позже… Получается, Иварс свободнее от стереотипов, чем я. Как он сказал о Латвии – «я хочу видеть мою родину свободной» и это не звучало фальшиво или напыщенно. Я никогда не говорю - родина. Я бы сказала «Россию», «мою страну».
 
Мысли о родине и сейчас беспокоили Надю: «Мы стесняемся любить свою родину. Как и в советские времена, мы отождествляем родину и государство. При слове «родина», я представляю себе карту Советского Союза – «широка страна моя родная…», но никакого чувства гордости или умиления не испытываю.  Может быть, мы слишком долго жили «под собою не чуя страны»?» Как и в юности, короткий период очередной «оттепели» поманил нас и опять… Мы столько ездили по России, в стольких местах побывали… Неужели ни одного клочка на этой огромной территории мы не ощущаем по-настоящему своим, родным?

 Рабочий посёлок, в котором Надя выросла, давно снесён и застроен большими домами. Любимый лес вытоптан и загажен горами мусора. Скоро он совсем исчезнет. Те, кто боролись за него, ничего не достигли. Москва? В доме, где жили её родители в Мерзляковском, сейчас банк, ворота заперты, за ними стоят охранники. Денису пришлось переехать с любимого Арбата на Крестьянскую заставу.. Да и прежнего Арбата уже нет. Москва фантастически переменилась. Теперь это европейский город , красивый, ухоженный, но чужой.

 Что же для неё по-настоящему дорого, от чего она не может оторваться, что она боится потерять? Ответ один. Это её компания, её друзья.
 "Это и есть моя родина?  Друзья разъехались по всему миру, но никто не потерялся.  Мы все перезваниваемся, переписываемся, ездим друг к другу в гости. Кто мы – вечные туристы, странники, пилигримы, везде свои и везде – чужие? Космополиты? Может быть. Слово это, правда, опорочено. «Люди мира» звучит лучше.  А как же тётя Зоя и бабушка Даша? Бабушка Даша родилась в Финляндии, росла в Псковской губернии, переехала в Петроград перед революцией, пережила с тётей Зоей и Надиной мамой блокаду, провела два года в эвакуации в деревне под Матвинуром,  потом не захотела возвращаться в Ленинград и они осели в рабочем посёлке под Москвой. Что есть их родина? Вряд ли это пространство от Калининграда до Владивостока. Может быть для них родина это тоже люди, общность людей, говорящих с ними на одном языке, переживших с ними одни и те же беды. Люди, связанные с ними одной общей судьбой. Несчастливой судьбой. Но не  у всех в России одинаковая судьба и одни и те же беды. Значит и родина у них  разная ?"
 "Нет, об этом она подумает потом," отмахнулась Надежда Осиповна от навязчивых  мыслей. Она хотела опять быть там, в далёком прошлом, на  катере с таким удачным, ею же придуманным названием Эндорфин – гормон счастья.
 
 Надя проснулась. Не было ни качки, ни стука мотора. . Она спала на кожаном диване в комнате отдыха, её ноги прикрывала куртка. Надя вышла на палубу. Эндорфин стоял у причала. Она подошла к рубке, дёрнула дверь. Дверь не открывалась. Ни на палубе, ни внизу никого не было. Надя спустилась, проверила каюты –никого. Куда же ушёл Иварс? Почему ничего мне не сказал? Она какое-то время постояла, глядя на пустой причал, потом решила не привлекать внимания к тому, что она одна на яхте и ушла вниз. Иварс вернулся через полчаса.
               
 -Прости, ты спала. Мне нужно было съездить в администрацию порта, поговорить с людьми. Начальник порта дал нам машину с шофёром на сегодняшний вечер. Надень другую куртку, поедем в город.
-О чём ты разговаривал в порту?
-Выяснял кое-какие возможности. Тебе совершенно не нужно этого знать.
-Ты мне сказал, что хочешь отдохнуть, скрыться от всех.
-Я отдыхаю. Ты даже не представляешь себе как выглядит мой день, когда я работаю. Пошли скорей или я тебя съем.

 Иварса и Надю отвезли в ресторан, который больше напоминал чистенькую столовую, но накормили их там так вкусно, что Надя забыла об умеренности и объелась. Они покружили по городу, немного прошлись. Надя видела дом Иварса, его двор, школу, где он учился, больницу, где работала его мама. Вентспилс был небольшой город и большой порт. Потом они вернулись на Эндорфин.

  Иварс хотел отдохнуть. Он поставил Наде фильм «Горец», а сам дремал растянувшись рядом на диване. Когда «Горец» кончился, Надя окликнула Иварса, но он крепко спал. Надя посмотрела на часы. Было без десяти десять. Надя порылась среди кассет. Надписи были сделаны по-латышски. Она выбрала наугад и поменяла одну кассету на другую. Ей повезло , это был американский фильм с русским переводом. Он назывался «Shining». Режиссёр Стэнли Кубрик был ей известен. Она видела на фестивале «Одиссею 2001». По первым же кадрам Надя поняла, что наткнулась на что-то хорошее. Через полчаса она попыталась разбудить Иварса и потрясла его за плечо. Иварс проснулся, сел на диване.
- Пошли спать.
-Я хочу досмотреть, Иварс, пожалуйста.
-Я лягу, Надя. Разрешаю тебе меня разбудить, когда придёшь.
-Не уходи, Иварс, не уходи. Сядь сюда!
-Что случилось?
-Я боюсь, Иварс! Иди сюда, я буду за тебя держаться.
-Надя, ты меня удивляешь…
-Ради бога, Иварс, не говори ничего, просто посиди со мной.
Иварс сжалился над ней и остался. Он откинулся на спинку дивана, подложил под голову подушку и задремал опять. Наде было достаточно того, что она держит его за руку и прижимается к его плечу. Оторваться от экрана она не могла. Это был первый фильм ужасов, который она смотрела и впечатление оказалось ошеломляющим. Проснулись все её детские страхи, а их было множество. Самый мучительный из них - страх темноты- ей удалось преодолеть только после рождения ребёнка. И вот теперь мысль о том, что ей придётся пройти через тёмный коридор,  опять вызывала панику. Фильм кончился. Иварса пришлось разбудить. Он встал и они отправились в спальню. Надя шла сзади и держала Иварса за ремень. Она ворочалась в постели, не могла заснуть, прижималась к сонному Иварсу, беспокоила его. В конце концов он повернулся и они занялись любовью самым традиционным способом.  Надя вроде бы успокоилась, но всё-таки положила руку на лежащего к ней спиной Иварса. Иварс взял её руку в свою, так они и заснули, держась за руки.

                                                
                Гл.65(Лиепая)

 Утром Иварс поднялся в семь. На Эндорфин пришли его капитан и матрос. Надя осталась в постели, но уснуть ей не удалось. Она решила встать, сварить кофе и  отнести его  Иварсу. Иварса она нашла в рубке, кофе он принял с удовольствием. Они шли в Лиепаю. Надя немного постояла у борта . День был холодным, намного холоднее, чем вчера. Надя замерзла и спустилась вниз. Завтрак она себе сделала сама, помыла посуду и поняла, что чувствует себя скорее хозяйкой, чем гостьей. Пришёл Иварс. Надя предложила ему омлет и ещё кофе. До Лиепае оставалось не меньше двух часов. Надя попросила выбрать ей киношку и Иварс поставил для неё Индиану Джонса. В Лиепае Иварса у причала ждала машина. Он поехал общаться с портовым начальством, пробыл там два часа, вернулся на машине, привёз картонную коробку, в которой стояли судки с горячей едой, накормил  Надю.
 
-Я хотел показать тебе город, но сегодня холодно и идёт дождь.

-Иварс, скажи правду, я тебе была нужна для прикрытия?

-Какого прикрытия?

-Тебе нужно было пообщаться с людьми, не привлекая к этому внимания, и ты решил сделать вид, что едешь кататься с любовницей.

-Мне действительно нужно было пообщаться с разными людьми в порту. Я понял, что у меня будет много свободного времени и я могу провести это время с тобой.

-Как всегда безупречная комбинация приятного с полезным. Твои ребята на борту?
 
-Нет, уехали в гостиницу.

-Что будем делать?

-Давай, я поставлю тебе кино, а сам буду спать. Я столько недосыпал последнее время, хочу выспаться.

-Что у тебя есть?

-На русском у меня есть « Полтергейст», не пойдёт . Он страшный, ты меня будешь будить, как вчера. У меня  есть ещё один Индиана Джонс.
 
-Сейчас ещё рано, найди второй.

-«Жемчужина Нила», я не смотрел. Если будет страшно, возьми меня за руку.

 Надя посмотрела Индиану Джонса, хотя и недоумевала, как взрослые могут смотреть настолько неправдоподобные приключения. Зато «Жемчужина Нила» её порадовала. Фильм оказался с немецкими титрами. Голоса героев были прекрасно слышны и текст большей частью понятен. Она влюбилась и в актёра и в актрису и смеялась от души. Иварс сначала посматривал вполглаза Индиану, но потом опять крепко заснул и спал, пока Надя не начала его тормошить.

 Иварс проснулся, подумал и попросил Надю: «Посмотри, что у нас есть, я бы поел чего-нибудь.» Надя пошла к холодильнику, усмехаясь про себя: «Кажется, началась семейная жизнь.»
-Сосиски тебя устроят?
-Устроят.
 Надя отварила сосиски, разогрела пюре, оставшееся от обеда, нашла в холодильнике горчицу и поставила тарелку перед Иварсом. Он ел, Надя сидела рядом и разглядывала его. Иварс не брился на корабле. В его рыжей двухдневной щетине было много седых волосков. Как странно, всё-таки! Такой мой, родной и такой чужой непонятный со всеми его тайнами, недомолвками, сложными отношениями, хитрыми комбинациями. Всё-таки он использовал её как прикрытие. Её наверняка проследили от пансионата, и вот, пожалуйста, Иварс  всего лишь хочет уединится со своей любовницей. Все сразу и успокоились. 

-Иварс, клуб всё ещё существует?

-Нет. Меня это давно перестало развлекать. Вилли какое-то время держался, но теперь у него молодая жена и он тоже потерял к клубу интерес. Может кто- то из знакомых и продолжает, я не знаю. Почему ты спрашиваешь?

-Я думаю, если бы мы эти годы жили вместе, ты наверняка ходил бы на встречи в клуб время от времени.

-Не знаю, Надя. Может быть. Что тебя волнует?

-Я бы тебя ревновала.

-Ты бы ничего не заметила. Я окружил бы тебя такой любовью и заботой, тебе бы такая мысль и в голову не пришла.

-Ты думаешь меня легко обмануть?

-Тебя, Надя, очень легко обмануть. Я мог создать ситуацию и ты осталась бы со мной и ничего бы не заподозрила. Но я не стал этого делать. Не говори ничего. Я не хочу, чтобы между нами оказались какие-то слова, которые будут нам мешать. Я иногда думал, что было бы, если бы я не попал в тюрьму? Поступил в университет, стал врачом и мы с тобой встретились в пансионате? Тогда у нас могло бы что-то получиться, а Надя? Ты не думала о том, что мешает тебе принять моё предложение? Не ребёнок, нет. Твоя компания и все ваши предрассудки.

-Какие предрассудки?

-О, я понимаю, ты же привыкла себя считать человеком широких взглядов. Хорошо, вот, например, тех , кто протестует, выходит на демонстрации, пишет в подпольных журналах, тех, кто подпадает под статью об антисоветской деятельности,  вы уважаете, а тех кто имеет смелость нарушать нелепые экономические законы, не считаете достойными уважения. Желание заработать много денег вы презираете, сотрудничество с властями считаете преступлением. Я хорошо знаю нашу интеллигенцию, она такая же. Неужели лучше жить в стороне от жизни и делать вид, что неприятных вам событий и людей просто нет? Я не понимаю, почему сотрудничать с ЦРУ или  Интелледжент  Сервис хорошо, а с КГБ – плохо?

-Потому что КГБ стоит на страже режима, которому мы все желаем поскорее рухнуть.
 
-А службы других стран преследуют собственные цели.

-Они не требуют от нас, чтобы мы шли против совести. Их цели совпадают с нашими на этом отрезке пути.
 
-Значит, ты допускаешь, что они используют вас, а вы используете их, верно? Так делаю и я.

-Иварс! Это всё равно, что играть в карты с дьяволом. Он в любом случае заберёт твою душу! У него невозможно выиграть.

- Мне до сих пор удавалось. Ты преувеличиваешь их возможности.

-Я боюсь за тебя, Иварс.

-А я боюсь, что ты живёшь не своим умом. Не обижайся. Тебе ни бедность, ни суровые правила жизни не к лицу. Ты любишь комфорт, красивые вещи, блестящие побрякушки. Ты за восемь лет ни разу не надела мой подарок! Ты стеснялась, потому что интеллигенция презирает золото и бриллианты и носит серебро с поделочными камнями. Я видел, как загорелись твои глаза, когда ты смотрела на браслет. Если бы не твоя компания, ты бы его носила. Меня от предрассудков освободила тюрьма, но я  никому не желаю получить опыт такой ценой. Пойдём спать, Надя. В постели мы умеем избегать противоречий.
 
 Он поднялся сам и потянул её за руки, но Надя вырвала руки.

-Всё не так просто, Иварс. Да, я люблю  хорошо одеваться, но легко могу обойтись без красивых шмоток. Я не избалована.

Иварс стоял перед ней, сунув руки в карманы и улыбался знакомой ей снисходительной, насмешливой улыбкой.

-Я бы тебя избаловал.

«Зачем мне это?» - Всё больше раздражалась Надя. «Мне приятен достаток, но безразлично богатство. И у меня нет честолюбивых целей, меня  не волнует  положение в обществе».
 
- Это ничему не мешает. Ты быстро привыкла бы к другой жизни.

-Это была бы уже не я.

 -Мне кажется, ты сама себя не знаешь.

Надя упорно сидела на диване и Иварсу ничего не оставалось как сесть рядом с ней и обнять её прямо здесь. Он целовал Надю, гладил её по голове, он был нежным и ласковым,  даже, пожалуй, слишком нежным и ласковым, как с маленькой.  Надя заглянула ему в лицо: он смеялся! Надя вцепилась Иварсу в волосы.
 
-Что ты делаешь, Надя?!

-Иварс, перестань смеяться или я сейчас расцарапаю тебя так, что ты месяц никому не сможешь показать свою спину!

Надя попыталась вытащить из-под ремня его рубашку и майку и добраться до голой спины.

-Ничего, до августа заживёт.

-А что будет в августе?

-В августе я должен буду предложить Андреа руку и сердце.

 Чёрт побери! Это было не вовремя! Надино настроение рухнуло с двенадцатого этажа на первый и разбилось вдребезги . Он сказал это нарочно, он хочет её наказать. Она заслужила, она понимает это.  У неё нет никаких прав ставить ему условия. Но когда он был не свободен, Надя старалась обходить болезненные темы. "Нет, всё-таки он не должен был так меня задевать! Может быть мне лучше уехать прямо отсюда, из Лиепаи?"
 
-Что случилось, Надя? Через два дня ты встретишься с мужем, потом с любовником и что? Я тоже должен обидеться?

 "Возьми себя в руки, Надя. Нельзя скатиться в скандал со слезами и взаимными упрёками. То, что вы опять вместе и у вас было несколько счастливых дней и ночей – это уже подарок. Вспомни, что ты хотела ему сказать, когда собиралась сюда."

-Иварс, как ты можешь меня за это упрекать?! Ты восемь лет не давал о себе знать, только наблюдал со стороны.  Да, я не имею права обижаться, я знаю, но и выслушивать твои замечания спокойно я тоже не могу. И неважно справедливо это или несправедливо. Чего ты хочешь? Чтобы я в постели с тобой спокойно обсуждала твою будущую женитьбу? Извини, не могу. Понимаю, что несправедливо, но не могу. Нет, подожди, послушай меня!
 
-Надя, перестань! Мы сейчас наговорим друг другу лишнего. Я просто хотел тебя подразнить. Я не ожидал, что ты так обидишься.

-Ты прав. Я приехала к тебе спокойной зрелой женщиной, а теперь опять обижаюсь и вспыхиваю, как девчонка. Я, когда собиралась сюда, была уверена, что всё прошло и мы не окажемся в одной постели. Сказать тебе честно? Я не хотела этого. Ты думаешь мне легко потом отрываться от тебя? Я каждый раз немного умираю и это больно Иварс, очень больно.
 
 -Всё, Надя, всё. Прости. Я тебя люблю. Только рядом с тобой я  успокаиваюсь, хорошо и крепко сплю, не говоря уже обо  всём остальном. Мы с тобой родные люди и останемся такими, что бы не случилось. Иди ко мне. Садись сюда. Вот так.

Надя села к Иварсу на колени, одна нога на полу, другая коленом опиралась  на диван. Она обняла его за шею и прижалась щекой к его щеке. Длинная щетинка ещё чуть-чуть кололась.
-Мне кажется, я поняла, что мешает нам быть вместе. Дело не в моих предрассудках. Ты прав, они есть, но это не главное. Просто мы слишком разные и мы оба это понимаем, наш союз плохо кончится, он сломает нас обоих. Мне только жаль, что ты сделал для меня так много, а я для тебя так мало.
 
-Глупости, Надя. Что же я для тебя сделал такого, что ты не сделала для меня?
 
-Не смейся, Иварс. Я очень изменилась, благодаря тебе. Если бы не ты, я бы могла никогда не узнать…

Надя не удержалась, заплакала. Может быть именно этого Иварс и ждал - её слёз, просто слёз, а не слов. Он просунул руку ей под свитер, гладил её по спине, поцеловал в лоб, в нос и прижал рукой её голову к своему плечу.

-Ты опять плачешь, Надя. Ну, перестань, прости. Я тоже очень изменился после встречи с тобой. Я не шучу. Я стал читать другие книги, слушать другую музыку, выбирать других женщин. Я стал иначе разговаривать с людьми. Я выучил немецкий! Моя мама учила меня, она знает немецкий как родной. У неё родственники в Германии, она  в детстве подолгу у них жила, потом училась в Берлине. Когда я вернулся из тюрьмы, мама хотела снова начать уроки, но я отказался. Мне было некогда. Потом я узнал, что у тебя хороший английский и я  опять стал с мамой разговаривать по-немецки. Теперь неплохо говорю. Вот видишь, сколько ты для меня сделала?

-Ты опять смеёшься, Иварс.

-Я не смеюсь. У не хочу больше тебя дразнить. Я не верю в предчувствия, но что-то мне мешало заставить тебя остаться.
               
 Они перешли в спальню. Иварс лёг на спину и закинул руки за голову. Надя положила голову ему на плечо. Первый раз они лежали в постели и между ними не возникло острого желания, как будто они перешли какую-то черту, за которой его не может быть. Надя понимала, что состоялся разговор, которого Иварс избегал и ей следовало избегать, но так уж получилось.  Нужно что-то сделать. Надя вспомнила как Иварс мирился с ней в Риге. Тогда ей казалось, что уже ничего нельзя исправить, но он сумел это сделать. Сейчас тоже можно, она должна  придумать что-то, чтобы отвлечь его от её не вовремя сказанных слов, вернуть его желание. Надя встала, вышла из спальни, прикрыла дверь. В столовой на столе она увидела недопитую бутылку красного вина.
 Дальше Надя всё сделала очень быстро. Она вылила оставшееся вино в кастрюлю, поставила на плиту, бросилась искать в кухне специи, нашла стандартный набор, взяла немного гвоздики, корицы и перец горошком, бросила по чуть-чуть в вино, добавила сахара.  Лимона Надя не нашла, нарезала в кастрюльку половинку яблока. Пока вино грелось Надя стащила простыню с постели в маленькой каюте, завернулась в неё и завязала концы на шее, пустив крест-накрест на груди.
 В этот момент Иварс очень кстати позвал её. «Иду, мой господин», - отозвалась Надя. Она налила горячее вино в бокал, плеснула чайную  ложку коньяку и вернулась с бокалом в спальню. «Не желает ли мой господин вина?», спросила Надя не поднимая глаз. «Если ты тоже будешь пить, красавица», - ответил Иварс. Он улыбался. Хороший признак. «Господин слишком добр к своей служанке», -отозвалась Надя отхлебнула глоток вина и подала Иварсу бокал, опустившись на одно колено рядом с постелью. Потом она отошла на два шага. Вино было достаточно горячим, не кислым и пахло пряностями. Надя позволила себе один быстрый взгляд на Иварса. Он прихлёбывал вино, улыбался и следил за ней с интересом. «Что ещё я могу сделать для моего господина?»,- спросила Надя, глядя в пол. «Подойди поближе», - приказал Иварс. «Ты ведь знаешь как доставить удовольствие мужчине?»

-Я знаю много способов, какой предпочитает мой господин?

-Господин устал, выбери способ сама.

 "Понятно, чего хочет господин."
Надя, по-прежнему не глядя на Иварса, забралась на постель, откинула простыню и увидела, что игра сделала своё дело: Иварс был готов к продолжению и Надя начала очень старательно делать то, что она часто использовала как ласку, но редко доводила до конца. Сейчас она играла в рабыню и должна была потрудиться для Иварса. Через некоторое время Иварс почувствовал, что она устала и потянул её к себе, но Надя не поддалась и продолжила. Перед тем как кончить Иварс вцепился в простыню,  потом вскрикнул. Несколько последних движений, Надя отпустила его, встала и с поклоном вышла.
 Она накинула куртку, взяла сигареты, поднялась на палубу и закурила у поручней, на стороне противоположной от причала. Надя курила, смотрела на редкие огни, на их зыбкое отражение в тёмной речной воде, на тени других кораблей. Она ждала, что Иварс выйдет к ней, но его всё не было и не было.. Надя подождала ещё немного и спустилась вниз. Иварс спал, лёжа на спине.

 «Ты спишь, Иварс. А мне что же делать? Мне без тебя не заснуть.» Надя нашла коньяк в буфете , достала рюмку, выпила немного, потом ещё. Нет, ничего не получалось. Сон не приходил. Она вернулась в спальню и легла рядом с Иварсом, всё ещё не решаясь его разбудить. Иварс повернулся в её сторону, наткнулся на неё рукой, открыл глаза и тут же рука Иварса потащила Надю к нему. Он поцеловал её и прижал её своим телом, удерживаясь на локте, правой рукой раздвинул на ней простыню. Потом, когда всё закончилось, Иварс ещё долго лежал на боку, смотрел на неё, гладил кончиками пальцев её лоб, щёки, перебирал её волосы.. Сонная Надя повернулась к Иварсу спиной.  Он продолжал гладить её плечо и руку, потом прижал её к себе и они уснули.
 
 Проснулась она утром  от стука мотора. Иварса уже не было рядом. Первое о чём Надя подумала: как хорошо, что они помирились. Она бы не вынесла его обиды, его холодности. Ведь это была их последняя ночь.  Они возвращались в Ригу.
 
 После душа Надя сварила кофе, налила его в две чашки и собиралась выйти на палубу, чтобы выпить кофе вместе с Иварсом, но услышала быстрые шаги на лестнице. Иварс спустился к ней. Надя поставила кофе на стол. Иварс скинул куртку, сел и взял чашку.
-Что ты хочешь на завтрак?
-Пока ничего.
-Сколько осталось до Риги ?

-Пару часов, не больше. В начале третьего мы будем на месте. До Москвы ты поедешь с Петерисом, у него в Москве есть дела.  Он проводит тебя до дома. Запиши телефон. К этому человеку ты всегда можешь обратиться за помощью. Я буду наверху, в рубке.

 Иварс ушёл. Надя начала собираться. Наверху она оставила джинсы, шёлковую блузку, которую так и не надела ни разу, плащ. Всё остальное сложила кое-как. Чемодан не застёгивался.  Часть вещей пришлось отложить в плотный полиэтиленовый пакет, который приехал из Америки с подарками от кузины, а теперь служил для упаковки свитеров. Надя поднялась на палубу. Небо затянули облака, но было не холодно  даже на ветру. Иварс в рубке с кем-то говорил по рации на латышском, увидел её за стеклом и поманил рукой. Надя подошла к Иварсу, он отставил руку и она очень уютно поместилась под его рукой. Так они стояли вместе, пока Иварс заканчивал свои переговоры. Он отключил микрофон и попросил Надю сделать ещё горячего вина, сказал, что скоро спустится к ней вниз. Надя опять занялась этой нехитрой работой. Горячее вино она оставила на плите. Иварс пришёл и тут же полез в холодильник, вытащил ветчину, зелёный горошек, томатный сок , хлеб и масло.
-Будешь ветчину с зелёным горошком?
-Я не хочу есть.
-Мы не успеем пообедать в городе. Тебе нужно съесть что-нибудь.
-Налей мне томатного соку.
-И бутерброд с ветчиной?
-Нет. Спасибо.
 -Надя, запомни! Тебе нужно только взять билет до Риги и позвонить мне или просто позвонить мне. Больше тебе ни о чём не придётся заботиться. Ты слышишь меня?

Надя кивнула. Иварс прихлёбывал вино.
 
-Мы делали глинтвейн на Рождество, когда ещё были живы бабушка с дедушкой.
-Есть много разных рецептов. С кардамоном, лимоном, апельсином, другими пряностями.
-Я найду. Мама наверняка знает.

Капитан Дэниел  позвал  Иварса наверх.


                Гл.66(Москва.Серёжа)

  Через полчаса они пришвартовались в порту, на прежнем месте. Надю уже ждал Петерис около их автобуса. Оставался всего час до поезда, нужно было торопиться. Иварс взял Надин чемодан, Надя сумку. Иварс в последний момент заметил, что Надя оставила куртку, в которой ходила на корабле. Она не была уверена, что куртка принадлежит ей, спросить, значило разозлить Иварса.  Сейчас по его лицу было видно, что он разозлился, но ничего Наде не сказал, только сунул куртку в пакет. Иварс проводил Надю к автобусу. Он взял руками её голову, крепко поцеловал в губы и в обе щеки, отпустил и кивнул водителю. Зарычал мотор.  Петерис открыл Наде дверь автобуса, потом сел рядом с водителем и они уехали.
Ничего примечательного на обратном пути не произошло. Петерис вёл себя деликатно, ночью храпел не очень громко, Надя хорошо выспалась. Накануне вечером Надя предложила сходить в вагон-ресторан, но Петерис, сославшись на то, что он женатый человек, предложил ей домашнюю еду. Надя попыталась отказаться, но Петерис так настаивал, что Надя осталась с ним ужинать. Пока они ели, Петерис рассказывал о жене и сыне, потом извинился и спросил разрешения задать личный вопрос. Наде нетрудно было догадаться, что это за вопрос. «Вы, Надежда Осиповна, решили с Иварсом Оскаровичем пожениться?», -осторожно спросил Петерис. «Нет.», - ответила Надя. –«Мы решили подождать». Надя видела какое облегчение испытал Петерис, услышав её ответ. «Это правильное решение, Надежда Осиповна! У нас сейчас обстановка такая сложная. Антирусские настроения очень сильны. С этим приходится считаться.», - Петерис старался говорить мягко. « У Иварса Оскаровича большое будущее, но ему нужно время, чтобы утвердить своё положение, вы понимаете?» «Я понимаю.»,-ответила Надя. «Вы знаете, Петерис, я за эту неделю в Юрмале столько увидела…»,- и Надя начала рассказывать об их экскурсиях, чтобы сменить тему разговора.
 
  В Москве на вокзале Петериса встретил знакомый. Они сначала завезли Надю, Петерис донёс ей до дверей в квартиру чемодан и распрощался.

   В квартире никого не было. Надя прошла в спальню, поставила перед собой чемодан и открыла его. Она свалила барахло в крышку чемодана, вытащила из сапог пакеты с долларами и, не заглядывая внутрь, спрятала их под ванной. Потом взяла из ванной тазик, принесла его в спальню и поставила рядом с чемоданом, чтобы сложить туда всё для стирки. Разбирая бельё Надя наткнулась на скомканную мужскую майку. Она взяла эту майку и поднесла к лицу. Майка хранила запах его пота и спермы. Надя вдохнула этот запах и тут же задышала часто и тяжело от нахлынувшего желания. В этот момент она услышала звук открываемого замка во входной двери. Надя еле успела сунуть майку в таз  под своё бельё. Дверь в спальню раскрылась и вошёл Вадим. Надя встала и шагнула ему навстречу.

-Наконец-то ты вернулась! Я так соскучился.
Вадим обнял её, прижал к себе.
-Ты тоже соскучилась, да, Надя?

Он явно почувствовал её состояние, виновником которого не был. Неожиданно он запустил пальцы в её волосы на затылке, хотя раньше так не делал и Надино тело откликнулось на этот знакомый жест. Вадим ногой захлопнул дверь и повёл Надю к кровати.

-Не надо. Серёжа придёт.
-Не придёт. Он пошёл к приятелю.

  Вадим стянул с неё джинсы и трусы, лифчик и свитер задрал наверх. Он очень хотел её, но старался не торопиться и Надино тело предательски отвечало каждому его движению. Когда всё кончилось, Вадим упал рядом на кровать и довольно произнёс: «Как в лучшие дни нашей молодости. Иногда полезно пожить отдельно.» Вадим немного помолчал. Надя сжала зубы, чтобы остановить подступившие слёзы, и тоже молчала.
-Можешь поздравить сына.
-С чем?
-Он сегодня прошёл собеседование в математической школе.
-Какое собеседование? Почему я ничего не знаю? 
-Ты же знаешь, он занял неплохое место на городской олимпиаде. Я с ним позанимался, поднатаскал его немного и вот результат. Мы решили тебе не говорить, чтобы ты не нервничала. Он в списках. Теперь нужно сдать за восьмой класс без троек и всё.
-Он же хотел геологию.
-Передумал.
-Ты думаешь он потянет?
-Ему дали пять задач. Он все решил. Если будут затруднения, я помогу. В музыкальной школе он заканчивает дополнительный класс. Останется только каратэ. Потянет.

 Надя сняла с себя то, что на ней ещё оставалось, накинула халат и ушла в ванную. Такого поворота событий она не ожидала. После душа Надя натянула на себя старые джинсы. Они опять сидели свободно. Сверху надела старую клетчатую рубашку Вадима, завязала её узлом впереди и вышла в кухню. В холодильнике стояли кастрюли с готовой едой. Щи, картошка, котлеты. Тётина стряпня.
-Вадим! Где тётя Зоя?
-Прости, забыл сказать. Тётя Зоя вчера уехала, у бабушки Даши давление поднялось. Она просила позвонить.

 Надя положила в сковородку разогреваться котлеты с картошкой, достала овощи для салата и пошла звонить. Тётя Зоя её успокоила. Она поставила бабушке горчичники на затылок и давление снизилось. Надя пообещала завтра приехать.

 За ужином Вадим наконец поинтересовался её командировкой.
-Всё хорошо. Приезжала группа бизнесменов, предварительное знакомство, в перспективе – совместное предприятие. Я справилась.
-Хорошо заплатили?
-Двадцать тысяч.
-Недурно. Даже очень недурно. Где это было?

 Надя могла сказать в Ленинграде, в Таллине, но что-то в ней сопротивлялось спасительной лжи, может быть подсознательная надежда избежать ловушки.

-В Латвии. Частично в Риге, частично в Юрмале.

 Произнося эти названия Надя смотрела Вадиму прямо в глаза. Она видела как в его лице что-то дрогнуло при слове Латвия. Ей показалось, он испугался. Вадим помрачнел и ужин они закончили в тишине. Оба закурили. Неожиданно Вадим заговорил.
-Надя! Мы с тобой хорошо понимаем друг друга. Я тебе очень благодарен, что ты не держала меня на коротком поводке и на многое смотрела сквозь пальцы. Я старался то же самое делать для тебя. Как – то сами собой выработались правила поведения, которые позволяли нам пользоваться в браке известной свободой и не оскорблять друг друга, не доставлять друг другу неприятностей. Но теперь я бы предпочёл эту практику открытого брака прекратить. Давай попробуем жить, как все живут. Помнишь, у Токаревой? Мы с тобой «глубокие родственники». Нам нельзя расставаться. У тебя хорошие отношения с Олей и Полиной, для меня Серёжа…ты сама знаешь…  Но у меня есть одно условие. Я не хочу больше ничего слышать о Латвии. И дело не во мне. Встречи с этим человеком дорого тебе обходятся. Они разрушают тебя. Не хочешь думать о себе, подумай о Серёже. Он только нащупывает свой путь. Его опасно сейчас сбивать с этого пути. Ты знаешь, что он…
-Что, он…?
-Он сам тебе расскажет. О деньгах не беспокойся. Денис получил хороший заказ. Он начал работать на одну нефтяную кампанию. Я пока буду у  них внештатно, потом увидим. Надя, ты меня слышишь? Я не хочу, чтобы ты ездила в Латвию..

Надя молчала. Она смотрела на Вадима, пытаясь понять насколько он сам верит в то, что говорит.

-Дай мне слово, что ты больше туда не поедешь.

Вот ловушка и захлопнулась.

-Вадим, ты уверен, что ты этого хочешь – жить как все живут? Или ты хочешь этого только для меня?
 
-Надя,  я вполне отвечаю за свои слова. Сейчас появилась  возможность жить совсем другой жизнью и для этой новой жизни мне нужна только ты. Если я начну нарушать данное обещание, ты тоже от него свободна.

Что произошло? Наш юноша повзрослел? Или это очередная обманка? Может это подсказка нашего дорогого Виталия Борисовича? Пока Виталий Борисович был здесь, они общались время от времени. Теперь он работает где-то за границей. Может вернулся? Надо ему позвонить.

-Хорошо, Вадим. Давай попробуем, посмотрим, что получится.

Пришёл Серёжа, радостный, возбуждённый. Обнял Надю. Надя без улыбки смотрела на сына.
-Ну что, партизаны? Мне кто-нибудь расскажет о собеседовании?

 Серёжа засмеялся, начал рассказывать как будто нехотя, потом увлёкся, рассказал про задачи, про преподавателей, всё время оборачивался  к Вадиму. Надя плохо понимала суть задач и не могла оценить их сложность, но поняла, что сын одержал нешуточную победу и достоин уважения.
-Я поняла, сын. Ты заслужил хороший подарок. Что ты хочешь?
-Во-первых, я хочу с музыкальной школой поехать в Таллин. Нужны деньги на билет. Во-вторых, один парень в нашей школе продаёт велосипед, ему фазер из-за границы привёз. Классный велик, я его пробовал, но и стоит…
-Получишь.
-Спасибо, ма! И ещё… Бабушка и дедушка собираются к папе, к папе Андрею. Можно я поеду с ними?
Вот оно! Надя предполагала такой вариант. Она этого ждала и боялась.
-Ты уже большой мальчик, Серёжа. Если ты этого хочешь, я не буду возражать.
-Я позвоню?
Надя кивнула. Она оглянулась на Вадима. Вадима сын не спрашивал. Значит с  Вадимом  он уже это обсудил.


                Гл.67Тайник)
                На следующий день Надя взяла одну упаковку долларов и десять тысяч рублей и на такси приехала к тёте Зое. Своей машиной Надя воспользоваться не смогла. Их разговор с Вадимом заставил её забыть обо всём и она не предупредила его, что ей нужна машина.  У тёти Зои в квартире имелся тайничок. Знали о нём только тётя Зоя и Надя. Внешняя стена их кирпичного дома была сложена толщиной в три кирпича. На кухне между стеной и газовой плитой  стояла самодельная полочка для кастрюль. Она легко вынималась. За ней в стене один кирпич можно было  поддеть и вытащить, второго кирпича не было и в это свободное пространство величиной в один кирпич поместилась пачка долларов. Надя решила на всякий случай хранить доллары в двух разных местах. Десять тысяч тётя Зоя должна была положить на Надин счёт в сбербанке. Надя с тётей Зоей спрятали деньги, пока бабушка Даша дышала свежим воздухом на лавочке перед домом. Тётя Зоя часто упрекавшая Надю и Вадима, что они живут ничего не откладывая на чёрный день, теперь успокоилась.

  У бабушки уже несколько лет как поставили телефон и Надя позвонила Иварсу. Она не стала передавать свой разговор с Петерисом, просто поблагодарила за сопровождение и сказала, что «посылка» в надёжном месте. Иварс спросил, откуда она звонит, Надя ответила, что звонит от тёти Зои из Химок. Иварс почему-то уточнил где это, Надя удивилась и сказала:  «На северо-западе Москвы, по Ленинградской дороге». Иварс куда-то торопился и разговор на этом был закончен.
 Надя не задумывалась о смысле его вопросов, её занимало совсем другое. Сегодня с утра она звонила в бюро, работы не было, вакансий на сопровождение туристов тоже не было. Эльдар теперь работал в издательстве, экскурсиями больше не интересовался, да и обращаться за помощью к нему Надя не хотела. Пятьсот рублей Надя с трудом уговорила взять тётю Зою. Остальное - -на жизнь. Когда ещё будет возможность заработать -  неизвестно. Когда Вадиму начнёт приносить доход работа у Дениса тоже неизвестно.

 Тётя Зоя забрала со скамейки бабушку Дашу, они вместе пообедали и Надя с тётей Зоей, желавшей её проводить, направилась на электричку. Тратить деньги на такси она не стала.
Эльдар через две недели позвонил сам. Сообщение Нади о том, что встречаться они больше не будут, он принял спокойно, предложил оставаться друзьями. Наде показалось, он не поверил ей, решил, что будет как в прошлый раз, после небольшого перерыва Надя опомнится и всё пойдёт по-прежнему.  В издательстве готовили к изданию сборник статей по психиатрии и раздавали заказы на переводы. Сделать нужно было быстро, но и заплатить собирались хорошо, смущала  незнакомая тематика. Надя позвонила Виталию Борисовичу. Виталия Борисовича она застала дома и попросила о встрече сразу по двум вопросам.
 
 Они опять уединились в кабинете заведующего. Виталий Борисович просмотрел статью, коротко пояснил Наде её смысл и дал ей два словаря терминов, по химии и по психиатрии. Следующий вопрос был о Вадиме. Виталий Борисович подтвердил сам факт разговора с Вадимом, но комментировать их общение отказался. Вместо этого он предложил Наде попытаться сформулировать, почему ей так важно узнать смысл этого разговора. Она рассказала о предложении Вадима, о том, как трудно ей поверить, что Вадим неожиданно стал взрослым и ответственным за свои поступки человеком.
 
-Вадим - эгоцентрик и всегда найдёт оправдание своим желаниям, чтобы он вам не говорил и не обещал. Стоит ли к его заявлению относиться серьёзно? Не знаю. Возможно. Во всяком случае он  начал понимать, отношения между мужчиной и женщиной не данность, как отношения матери с ребёнком. Эти отношения устанавливаются каждый день и какие они, зависит от него самого.
 
-Я понимаю, что это ваша заслуга, Виталий Борисович. Спасибо.

-Звоните, если будут вопросы.
 
На третьей неделе после её приезда мужской голос в трубке попросил Надю. Голос казался знакомым, но припомнить, кому он принадлежит Надя не смогла.
-Я вас слушаю.
-Вы меня, конечно, не узнаёте. Не удивительно, прошло столько лет… Я вам напомню. Отпуск в Юрмале, журналист Григорий Михайлович. Мы с вами виделись в ресторане, в «Берлине»…
-Григорий Михайлович! Сколько лет, сколько зим…
Надя насторожилась.
- Мне звонили из Риги. Вы опять встречались с этим опасным человеком. Вас собирались вызвать в известную вам организацию, но, к счастью, обратились ко мне и разрешили задать вам несколько вопросов в частной беседе. Давайте встретимся где-нибудь в центре и поговорим.
-Григорий Михайлович, если у вас есть ко мне вопросы, пожалуйста, задайте их по телефону.
-Вы хотите, чтобы вас вызвали повесткой?.  Тогда это будет формальный разговор с формальными приёмами и последствиями.
-Не пугайте меня, Григорий Михайлович. Пусть присылают повестку. Я вообще не понимаю, почему вы мне позвонили.  Иварс уже давно вполне лояльный законопослушный гражданин. Мы были на приёме в ЦК Латвии.
-Да, я это знаю…
-В таком случае все вопросы вы можете задать ему самому.
-Почему вы так резки со мной, Надя?
-Вы выполняете поручения организации, которой я, мягко говоря, не симпатизирую.
-Вы же прощаете это своему другу. Вам не кажется, что у вас двойные стандарты?
-Я ничего не знаю об этом.
-Простите, но в такую наивность я не верю. Ответьте мне на один вопрос. Почему он пригласил переводчиком  именно вас?
-Причин несколько. Первая: я переводчик с английского, а гости – англичане.  Вторая: он хотел со мной встретится и поговорить.
-О чём?
-Это очень личное.
-Вы присутствовали на всех их встречах?
-Меня не было в театре и на корабле.
-Но всё остальное время вы присутствовали на переговорах?
-Да.
-И ничего необычного не произошло?
-Нет.
-Вы уверены, что вам нечего мне рассказать?
-До свидания, Григорий Михайлович.
-Напрасно вы так себя ведёте, Надя. Передайте своему другу, что если он… что он может крепко просчитаться.  Мой вам совет, не забывайте номер моего телефона. Я понимаю на что вы все надеетесь. Надя, жизнь полна неожиданностей и всё может измениться самым непредсказуемым образом.
Надя поколебалась секунду, но решила ничего не отвечать и повесила трубку.
Она сразу же  позвонила Иварсу.
-Здравствуй, Надя.
-Здравствуй, Иварс.
-Что случилось?
-Ты знаешь кто тобой интересовался? Помнишь, журналист –международник, Григорий Михайлович?
-Он тебе сказал, что я опасный человек.
-Да. Он не скрывал по чьему поручению он звонит. Вероятно, твои друзья в КГБ считают, что ты с ними недостаточно откровенен.
-О чём тебя спрашивали?
-Почему твоим переводчиком была именно я, всегда ли я присутствовала на встречах, не заметила ли я чего-нибудь необычного. 
-Что ты ответила?
-А как ты думаешь? Он хотел, чтобы я с ним встретилась. Я предложила поговорить по телефону.  Он стал грозить, что меня вызовут повесткой. Я думаю, такой вариант не исключён.
-Никуда не ходи. Григория Михайловича посылай на х…. Я постараюсь принять меры.

 Больше ни Григорий Михайлович, ни известная организация Надей не интересовались.
Иварс звонил ещё несколько раз. Отругал Надю за то, что она экономит и старается не тратить полученный гонорар, сказал, что в такой обстановке это глупо. В  этот момент кто-то к Иварсу пришёл и разговор прервался. И вообще их разговоры становились всё короче. Иварс каждый раз торопился, они успевали только сообщить друг другу самое главное: все живы, здоровы, ничего плохого не случилось. Потом он надолго исчез. Через полгода позвонил и сказал  Наде, что женился  и переехал в Ригу, живёт у Андреи, обещал позвонить и опять исчез почти на год. Потом снова позвонил, предупредил, что не может говорить долго, что от него придет человек и Надя должна сделать всё, что он скажет.

 Через три дня Надю попросил о встрече мужчина от Иварса. Они встретились. Это оказался тот самый человек, который приносил ей билеты. Кирилл работал в милиции. Он дал Наде телефон квартирного маклера. Надя должна была на своё имя купить квартиру и дом за городом. Квартирному маклеру не пришлось ничего объяснять, он был в курсе дела и сразу предложил Наде очень подходящий вариант. В результате была приобретена кооперативная квартира у метро Аэропорт, по бумагам за двадцать тысяч рублей, а на самом деле за двадцать три тысячи долларов и за пять тысяч долларов был куплен дом в Фирсановке. Кирилл был Надиным доверенным лицом и ей понадобилось только достать из-под ванной доллары и отсчитать необходимую сумму. Дом оформили на тётю Зою.
 
 Квартиру у метро Аэропорт продали выезжающие в Израиль. Довольные тем, что Надя дала хорошую цену, они оставили часть обстановки, продали только антиквариат. В новой квартире быстро установили телефон, тоже с помощью Кирилла. От оплаты за свои услуги Кирилл отказался, сказал они уже оплачены, оставил свои телефоны и попросил звонить с любыми проблемами. Через неделю позвонил Иварс.

-Иварс, Кирилл всё сделал, мне ни о чём не пришлось заботиться, я только передала деньги. Что делать с квартирой и с домом в Фирсановке?
-Делай что хочешь, они твои.
-Как мои? Разве мы это делали не для тебя?
-Ну, конечно, нет.
-Иварс! Ты меня очередной раз обманул?
-Надя, я всё сделал открыто, как ты просила. Ты сама себя обманула.
-Иварс, я не могу принимать такие подарки. Я думала, мы готовим тебе убежище на случай плохого поворота событий.
- Ты же всегда посмеивалась над моей предусмотрительностью, умением всё учесть и просчитать. Неужели ты думаешь, что я не подготовился к такому повороту? Пока всё развивается как мы предполагали, правда не так мирно, как хотелось бы. Теперь послушай меня. Мария с семьёй собирается переехать в Россию.  Я бы хотел их отговорить, но там проблема с её  мужем, они не станут меня слушать. Пусть они первое время поживут у тебя, в твоей квартире. У тебя тысяч двадцать осталось?
-Немного меньше.
 Отдай им. Я потом перешлю, когда смогу. Вторую пачку пока не трогай. Если в течении года они мне не понадобятся – они твои, поступай с ними как хочешь. Квартира лишней не будет, у тебя растёт сын. Участок с домом отдай своей тёте Зое. Ты как-то сказала, что она скучает по земле. А я теперь буду знать, что ты ни в чём не нуждаешься   Надя, у меня не так много людей, о которых я могу и хочу позаботиться. Мама, Андреа, Янис, ты и Иварс младший, вот и всё.
-Спасибо, Иварс!  Я в курсе того, что происходит в Латвии, слежу за новостями.
-Приезжай отдыхать в новый «Дзинтарс» через год. У нас будет отлично.
-Не пропадай, Иварс. Звони.
-До свидания, Надя.
-До свидания, Иварс.

 Он оставил свой рабочий телефон, но предупредил, что застать его трудно. Попросил через секретаря ничего не передавать, а если будет что-то срочное, позвонить в пансионат  Петерису или Кириллу.
 Через день позвонила Мария. Они с мужем окончательно решили переезжать в Россию. Надя обрадовалась. 
-Мария! У меня есть квартира, она пустует. Приезжайте и живите, сколько вам нужно. Я могу вам дать денег на первое время, пока вы не устроитесь. Имей в виду: ваш отъезд для Иварса не секрет. Он сам просил меня вам помочь.
Мария с семьёй приехала через три месяца. От неё Надя узнала, что у Иварса успешно разворачивается бизнес. Он – один из соучредителей большой компании. Они зафрахтовали два грузовых судна и занялись перевозками, у них свои склады и свои магазины.
 
 На деньги, что дала им Надя, муж Марии купил машину, начал работать таксистом. Мария и Надя первое время  часто виделись, потом Мария устроилась в детский сад воспитательницей и встречи стали редкими.  Её старший заканчивал школу. Очень похожий на Марию, он остался небольшого роста, зато младший вымахал в свои двенадцать выше брата. Темноволосый, смугловатый, хотя и не такой смуглый как Мария, с серыми глазами, высокий, с фигурой отца, он обещал стать просто голливудским красавцем.

 Через полгода Мария приехала к Наде и сообщила: они покупают себе квартиру в Подмосковье.  Иварс помог с квартирой и оплатил машину с одним условием: Володя будет учиться в Рижском университете. Мария согласилась. Мальчик способный, может быть для него это единственная возможность получить хорошее образование. Документы на русское  гражданство они отдали и всё застряло без движения. Получить прописку в Москве без гражданства тяжело. На работе они на птичьих правах. У них по крайней мере есть где жить и есть работа, у других переселенцев много хуже. Мария ни в чём не упрекала мужа, но Наде она призналась: она жалеет о переезде в Россию и теперь лучше понимает Надю и её нерешительность. Мария передала Наде доллары в конверте. «Это деньги Иварса,-сказала Надя,-«их не нужно возвращать.» Мария спокойно ответила, что передаёт деньги как раз по распоряжению Иварса и должна будет отчитаться. Они получили от него крупную сумму– хватит на всё. Мария с семьёй переехала в Подольск. Надя добиралась до них изредка, чаще Мария приезжала в Москву, чтобы встретиться с Надей и побегать по московским вещевым рынкам.
 
 Последний раз Иварс позвонил в 91-вом году, за неделю до денежной реформы, велел им снять все советские деньги, обменять все сотни и пятидесятки на более мелкие или, по возможности, вложить во что-то ликвидное, например в авиабилеты, а лучше потратить. Надя обзвонила всех, кого смогла застать и сама с Мариной побежала в сберкассу. Они купили тогда с рук кучу дорогих шмоток, на которые до этого только облизывались, запаслись продуктами в магазине, где была знакомая заведующая, поделившись с ней информацией, естественно. Остальные купюры они любыми путями старались поменять, покупая мелочи в разных магазинах, и почти всё поменяли. Те из Надиных друзей, кто поверил Наде и принял меры, тоже ничего не потеряли во время грабительской реформы.

 На этом всякое участие Иварса в Надиной жизни закончилось. Надя  не сказала Иварсу о том обещании, которое с неё взял Вадим. Долгое время она Иварсу не звонила, потом не выдержала. Набрала его номер, оправдывая себя тем, что звонит только поговорить. По телефону ответил женский голос по-латышски. Надя говорила по-русски, но её собеседница на русский язык перейти не пожелала, попытка  поговорить по-английски тоже провалилась.  Номер Петериса не отвечал вообще. Независимая  Латвия начала жить самостоятельной жизнью. Иварс больше не позвонил ни разу.

 Они отпустили друг друга, но  у Нади не было ощущения, что странная связь между ними оборвалась.  Надя часто задавала себе вопрос, чувствует ли Иварс то же, что и она, ощущает ли до сих пор эту связь? Мужчины иначе устроены, не так как мы, женщины.  Они умеют освобождаться от того, что мешает им идти вперёд. Надеюсь, ты всё-таки  вспоминаешь меня, Иварс, и вспоминаешь хорошо, также как я тебя.
 
               
                Гл.68(Большие перемены)

 Во время путча в августе 91-го года Вадим был на конференции в Киеве.  Надя осталась дома с очередным переводом из журнала по психиатрии.  Серёжа сбежал на баррикады у Белого дома. Надя костьми ложилась, чтобы его остановить, но не смогла. Поздно вечером он пришёл и тут же сказал: «Я ненадолго. За тёплыми вещами». Наде удалось его накормить. Он выгреб полхолодильника и запихнул в сумку вместе со свитерами и тёплыми носками. Обезумевшая Надя встала у двери, чтобы его не пустить. Серёжа поморщился, явно мучаясь, сказал: « Не надо, мама. Я обещал», -  отодвинул её и ушёл. Три дня и три ночи Надя сидела у радиоприёмника, слушала непрерывный репортаж от Белого дома. Она  не сомневается: седая прядь на виске образовалась у неё именно тогда. Серёжа с новыми друзьями в эйфории от победы, которую они одержали, ещё две недели после краха ГКЧП колесил автостопом по России.
               
 Надя испытывала смешанные чувства. Рухнула Советская власть, власть ненавистной коммунистической партии и она радовалась вместе со всеми, со своими друзьями и большинством населения страны, но гэкачепистов, со всей этой серией загадочных самоубийств, было почему-то жалко, а свирепое ликование Ельцина и его команды показалось ей мелочным, мстительным и странно неприятным – «пир победителей». Коробило хамское обращение с Горбачёвым. Она никак не могла ощутить Ельцина или Руцкого своими кумирами и удивлялась восторгам большинства своих друзей.

 Как бы то ни было, но жизнь после провала путча и ухода Горбачёва начала стремительно меняться. Тяжёлый для всех период реформ Вадим с Надей и их друзья, те, кто не уехал,  пережили по-разному, но более менее благополучно. Вика осталась без работы. Викин муж, доктор наук, зарабатывал деньги чтением лекций в университетах Европы и Америки. Вадим, как и многие, бросил науку, ушёл работать в банк, в группу к Денису и сразу начал ездить в командировки в европейские отделения банка в Будапешт, в  Вену, в Прагу на месяц, а то и на два.. Если не было срочной работы, Надя ездила вместе с ним.

 Надя с Вадимом и сыном перебрались в квартиру у метро Аэропорт. К радости Вадима они стали жить в престижном районе, в хорошо отделанной квартире, близко к метро. Вадим видел только официальную стоимость нового жилья и ничего не заподозрил. К этому времени он уже хорошо зарабатывал. Новую машину, маленькую Тойоту, они купили на свои.  Трёхкомнатную в Орехово-Борисово обменяли на двухкомнатную в доме улучшенной планировки у метро Водный стадион и сдали семье бывшего командира подводной лодки из Владивостока. Тётя Зоя с бабушкой Дашей летом блаженствовали в Фирсановке. Надя была завалена домашними консервами. Добрую половину из них она отвозила Марине. Вот  Марине тогда пришлось не сладко.

 Рок – группа, где играл её Гриша, распалась. Гриша жестоко запил. Марина не знала, что ей делать. Даже дочь, говорила: «Бросай его, не мучайся». Дома  из-за Гриши Марина работать не могла. Их салон переходил из рук в руки, каждый раз хозяева предъявляли новые требования. Марина хотела открыть свой собственный салон, но боялась рэкета. Это была середина девяностых.
 «Гадалка! Именно тогда Марина сходила к гадалке», - неожиданно вспомнила Надежда Осиповна. «Как же я могла об этом забыть!»

  Какая-то из клиенток посоветовала Марине эту гадалку и дала телефон. Марина вернулась от гадалки сама не своя, позвонила Наде, попросила приехать. Они сели в кухне, Марина открыла бутылку вина, налила по бокалу себе и Наде, закурила и начала рассказывать.   Гадалка жила в районе Преображенки. Марина долго плутала прежде, чем нашла её дом. «Место такое странное. Я как будто попала в старую Москву или пригород. Стоят несколько зданий из красного кирпича, похожие на фабричные корпуса, на самом деле -  жилые дома. Между ними бельё висит на верёвках, асфальта нет, лопухи растут и репейник. Гадалка, обыкновенная толстая тётка, не старая. Сначала попросила Маринину руку, долго смотрела на ладонь: «Любишь его, а жить с ним не можешь. Пьёт он у тебя и ещё кое-чем балуется. Это пройдёт. Не сразу, но пройдёт. Ты тоже виновата. Мужиков ты не любишь, не веришь им и мужа своего из-за этого не так любишь, а он это чувствует. Это у тебя из-за отца. Ты на отца обижаешься. Не обижайся. Не было ничего. Всё мать выдумала. Он ни в чём не виноват. Просто алкоголик. Сходи к нему на могилку, прощения попроси.»

Первые фразы Марину не впечатлили. Многое могла рассказать общая знакомая, но потом Марина похолодела. Этого не мог знать никто. Отец умер давно, мать скончалась два года назад. «А что у тебя такое было с отцом?» - спросила Надя. «Ничего. Мать пришла с работы, поздно пришла. Отец спал в кровати пьяный и я спала рядом с ним. Мне лет десять тогда было. Мать разоралась, схватила ремень, стала отца хлестать, я за него заступилась, она и меня выдрала. Потом таскала меня к гинекологу проверять. Всё было в порядке, но они меня долго выспрашивали, пока я не начала в истерике биться. Я потом от отца шарахалась, как от чумы. Он меня очень любил, просил: «Подойди, дочка!», плакал. Я тебе первой рассказываю. Больше никто не знает и жили мы тогда в другом месте».
 После этого Марина слушала гадалку, боясь пропустить хоть слово. Гадалка раскинула карты. Колода старая, засаленная, видимо игранная. Перед тем как гадать, женщина посидела на колоде с полминуты. Теперь она говорила о будущем. Муж будет пить ещё лет пять, но не так сильно, у него скоро начнутся боли. Потом его скрутит, при смерти будет. После этого пить бросит, но здоровье не поправится, вернее поправится, но не совсем. С этого времени он всегда будет при Марине. Они родят ребёнка, мальчика. Всё будет хорошо. Очень богатой Марина не будет, но деньги будут, хорошие деньги. После разговора о деньгах  гадалка подумала и запросила с Марины пять тысяч рублей вместо обычных трёх. Марина вышла от гадалки на ватных ногах, не заметила как попала в метро. Только там очухалась. «Слушай, а дай мне…», начала впечатлённая рассказом Надя, но Марина оборвала её: «Нет. Не дам. Дам, когда припрёт, а сейчас не дам. Я сама жалею, что пошла. Плохо мне. Но к отцу на могилу схожу. Надо было мне на этом остановиться, дальше не слушать». Марина была непреклонна, Надя к гадалке не попала.

 Теперь она, пожалуй, понимает, почему Марине было  так плохо. Мы, как дети, продолжаем от будущего ждать чуда. А её этой возможности лишили. Дальнейшее, сказали ей, будет обыденным и трудным, и это всё. И хорошо, что Марина не пустила её к гадалке: как бы Надя жила все эти годы, если бы её лишили потаённой надежды ещё раз встретиться с Иварсом? А то, что происходит с ней сейчас? Лучше не знать.


                Гл.69

 Серёжа съездил к отцу два раза. Второй раз поехал в шестнадцать лет, когда получил паспорт. У отца в Калифорнии ему все понравилось, но мысли остаться у него  не возникло. Надя осторожно спросила об этом, сын ответил на удивление легко: «Я им там не очень-то нужен. Детей у них нет, они много путешествуют. Да они мне и не предлагали сейчас остаться. Говорят, вставай на ноги, захочешь перебраться – мы поможем.»

 После математической школы Серёжа легко поступил в институт. В награду ему от родителей достались двухлетние «Жигули». На первом курсе и случилась та история, которая чуть было не разрушила всё. Из химической лаборатории украли реактивы, пригодные для изготовления наркотиков. Серёжин приятель, просил Серёжу помочь вынести их из лаборатории, но Серёжа отказался. Приятель попался и, чтобы не подставлять свою любимую девушку, назвал заказчиком Серёжу. Пришлось обратиться к Кириллу. Вадим с его помощью сумел выкупить Серёжу и замять всё дело. Все деньги , что отдала Наде Мария, ушли туда. Серёжа перевёлся на другой факультет. После института ему предлагали аспирантуру, он отказался.  Серёжа постоянно переписывается с отцом, общается с ним по скайпу. Он давно уже «встал на ноги»,  но отъезд в Америку пока не планирует. Андрей передаёт Наде приветы, но Надя так и не смогла написать Андрею ни строчки.

 Старший сын Марии, Марат,   сразу после десятого класса работал на стройке, через несколько лет занялся с двумя приятелями строительным бизнесом и преуспел. Теперь у них своя лесопилка и скобяной магазин. О происхождении их стартового капитала нетрудно было догадаться. Иварс младший получил приглашение из Рижского Университета вместе с письмом от своего бывшего учителя математики. Учитель помнил  способного ученика и похлопотал за него. За этим приглашением тоже стоял Иварс, Надя не сомневалась. Володя уехал учиться в Ригу. Он бывал у Иварса в гостях. Иварс представился старым другом семьи. Володя получал стипендию из фонда  компании Иварса.

   В девяносто девятом году, уже после дефолта, когда Марина, наконец, открыла свой салон, Вика со своим профессором уехали на год в Италию, а Денис, наоборот, вернулся в Москву, когда  жизнь у всех начала опять налаживаться, Мария и её муж погибли в автокатастрофе на Каширском шоссе. Грузовик столкнулся с автобусом, его вынесло на полосу встречного движения и он подмял ещё несколько легковых автомашин. Надя долго винила себя в том, что редко к ним ездила, что не предчувствовала беды, как будто в Надиных силах было  предотвратить катастрофу, где погибли семнадцать человек.
 Володя-Иварс приезжал хоронить родителей. Он стал очень красив. Вот уж, действительно, «смерть девкам».   После похорон он подошёл к Наде.
-Тётя Надя,  я был у Иварса, у Иварса Сварбахса. Он сказал мне, что является моим биологическим отцом, сказал, что вы об этом знаете и можете подтвердить.
 -Да, Володя. Я понимаю, тебе не просто в это поверить и принять, но это так.
-Мама сама вам говорила?
-Да.
-Как это получилось?

Как это получилось? Чтобы что-то понять и не отвернуться от всех участников этой истории, нужно было бы шаг за шагом прожить заново их жизнь, прожить в том времени, которого уже нет. Коротко и правдиво ответить на вопросы Володи значило разрушить в его глазах и образ матери и образ отца. Иварс предпочёл, чтобы всё объяснила Надя. "Ладно, Иварс, приму этот грех на себя." Надя предпочла солгать, по возможности, близко к правде.

-Твоя мама любила Иварса. Она уже была замужем. Так случается. Они встречались. Когда она узнала, что беременна, она сообщила об этом Иварсу. Он в то время тоже был женат. Иварс предложил твоей маме уйти от мужа, но жениться на ней он не мог, ты ведь знаешь, у него больной ребёнок. Твоя мама решила не разрушать семью и осталась с мужем. Если бы не эта авария, ты бы никогда не узнал об этом.

-А папа, он знал?

-Об этом мы не говорили, но, думаю, что да, знал.  Он очень любил твою маму и любил тебя.
 
И это была правда. Но какая-то гримаса пробежала по Володиному красивому лицу. У него, конечно, будет много вопросов и Надя надеялась, что задавать он их будет не ей.

-Почему мама всё рассказала вам?

-Мы были очень близкими подругами.

Здесь Володе пришлось долго пережидать, пока Надя справиться со слезами.
-Вы давно знакомы с  Иварсом?

-Давно…

-Что вы о нем думаете?

-Он очень надёжный и очень ответственный человек. Ты можешь ему доверять.
               
 Постепенно не осталось никого, кто знал  и её, Надю,  и Иварса. Миша умер через шесть лет после переезда в Израиль. Два года назад пришло письмо от старшей дочери Миши и Зины, в котором она сообщала о смерти матери. К Кириллу Надя попыталась обратится ещё раз, чтобы помочь Марии с мужем получить гражданство, но ей ответили, что Кирилл Васильевич Рыжков, капитан милиции, погиб при исполнении служебного долга.
 Надя один раз видела Иварса в хронике. Он получил место в сэйме свободной Латвии. Надя старалась следить за событиями, но большая часть сообщений была теперь на латышском, русские источники освещали всё довольно скупо, в основном писали о несправедливых законах, притесняющих русских, о надругательствах над памятниками советских времён. Последнее время ходили слухи, что «новые» русские скупили большую часть вилл в Юрмале и вытесняют латышей из бизнеса. Надя не знала, насколько можно было этому верить. 

               
                Гл.  70(  Грустные мысли)

 Вадим старается даже не произносить этих слов: Латвия, Рига, Юрмала. Даже КВН, проходящий в Юрмале не смотрит. Надя не упоминает об этом тоже, не хочет мужа раздражать.  Никому из своей компании она об Иварсе не рассказывала и уже не расскажет. Возможно Денис мог бы её понять. Наде иногда кажется, что Денис знает больше, чем говорит. Но в чём она никому не могла бы сознаться, даже Денису, это в том, что она принимала от Иварса дорогие подарки, что он давал ей деньги. Конечно, она не хотела от него никаких подарков, но принимала их легко, ей было не стыдно ими пользоваться, как если бы это были  подарки от отца или брата.
 Иногда ей приходит в голову грустная мысль: что было бы, если бы у неё не появилась так вовремя машина и большая квартира? Начал бы Вадим опять страдать от убогости жизни, стал бы опять искать избавления от этого с другой женщиной, в другом браке? Мысль эта слишком горька и оскорбительна для них обоих и Надя всегда старалась «эту мысль» поскорее прогнать.

 Вот и сейчас Надежда Осиповна сначала сморщилась, как от зубной боли, а потом три раза повторила «Мяу!». Неприятная мысль хоть и ушла, но опять вернула Надю к проблемам нынешнего дня. Она стала вспоминать, все ли необходимые распоряжения она сделала.

Браслет и серьги она отдала жене сына , Лене, для внучки, для Даши. Лена заглянула внутрь коробочки и тут же бросила на свекровь удивлённый взгляд. Теперешняя молодёжь, не то, что они когда-то, хорошо знает что почём. « Ты, Лена, носи это, пока Дашка не подросла. Сама разберёшься, когда ей отдать». Лена обрадовалась, заулыбалась.
 
Пятьдесят тысяч долларов из второго пакета уже многие годы лежат на долларовом счету в Сбербанке. Недавно Надежда Осиповна сняла проценты и дала Серёже на новую машину.

 «Надя!- крикнул из соседней комнаты Вадим. «Иди смотреть Пуаро». Это было кстати. Она слишком разволновалась. Детектив её отвлечёт. Зазвонил телефон. Вадим, когда работал из дома,  обычно брал трубку сам. Надежда Осиповна зашла в ванную, потом потихоньку добралась до комнаты мужа, где стоял большой телевизор, и услышала последние слова телефонного разговора: «Да учу я английский, учу, не беспокойся. Целую. Привет маме.» Всё понятно. Вадим разговаривал с Полиной, с дочерью. Он учит английский, значит собирается уехать к ней, в Америку. Когда всё произойдёт, разумеется.

 Надежда Осиповна устроилась в кресле и включила телевизор.  В понедельник она ложится в Институт гематологии. Её хотят опять поколоть интерфероном, если она выдержит, конечно. Последняя попытка затормозить этот процесс.

               
                Гл.71(Последний аккорд)
               
 В понедельник Надежда Осиповна собралась в больницу как опытный пациент и старый походник– всё необходимое, ничего лишнего. Вадим отвёз её и дождался, пока её устроили в палату, потом уехал. В одной палате с ней оказалась молоденькая девушка. Надя сразу обратила на неё внимание. Высокая натуральная блондинка с молочно–белой кожей, длинные ноги, длинные руки, неустойчивая походка – совершеннейший ангел. Ресницы и брови у неё тоже были светлыми, глаза- серыми. Она немного напомнила Наде Андреа, только на этом нежном лице не было румянца. Надя заговорила с ней и девочка ответила со знакомым акцентом.
-Латышка?
-Да.                -Я бывала в Латвии и не раз, правда, это было много лет назад. Ты из Риги?
-Нет. Я из Резекне.
-Это далеко от моря?
-Да. Далеко.
-Ты, извини за любопытство, с чем ты сюда попала?
Девочка назвала Надин диагноз. Надежда Осиповна растерялась, даже не успела сделать лицо.
-Как тебя зовут?
-Эвелина. Вы не пугайтесь. Я всё знаю. Про мою болезнь.
-У меня тот же диагноз, Эвелина.
-Вы знаете, что появилось новое лекарство? Экспериментальное?
-Нет, не знаю. Где его сделали?
-В Америке. В США.

 Эвелина помнила  даже название лаборатории, разработавшей лекарство. Надежда Осиповна почувствовала облегчение. Это не был центр, в котором работала дочь Вадима.  Лаборатория находилась на другом краю Америки. Было бы неприятно узнать…
-Это очень дорого, но мои родители сделали подписку через интернет и собрали много денег. Нужно ещё. С этими подписками всегда так, сначала всё идёт быстро, а потом останавливается.

-Сколько тебе недостаёт?
-Я не знаю. Мама знает. Я могу с ней связаться по скайпу.
Эвелина попыталась связаться с мамой, но мамы не было дома. Мама ответила вечером. Девочке недоставало сорок девять с небольшим тысяч долларов, примерно столько, сколько лежало у Нади на долларовом счету. Надя верила в знаки, которые расставляет для нас судьба и всегда старалась следовать им.

-Спроси у мамы номер счёта, на который можно положить деньги.
Следующий звонок Надя сделала Марине.
-Марина! Ты можешь завтра ко мне подъехать? Мне нужна твоя помощь. Отлично. До завтра.
На всякий случай Надя позвонила тёте Зое и узнала номер и часы работы сберкассы. Эвелина внимательно слушала Надины переговоры.

-Вы хотите мне перевести недостающие деньги? А вы сами не хотите попробовать это лекарство?
-Обязательно. Я обязательно закажу себе это лекарство. Ты ведь мне скажешь как связаться с лабораторией?
-Мама скажет. Это она нашла статью об этом лекарстве  и договорилась. Скажите мне, как вас зовут?
-Надежда Осиповна.
-А фамилия?

Надя поколебалась, но назвала: «Белопольская». В конце концов её полное имя можно было узнать у врача. Эвелина ушла в коридор с ноутбуком и наушниками. Надя легла отдохнуть.

 "Завтра приедет Марина. Давно мы с ней не виделись. Марина пашет в своём салоне день и ночь. Хорошо, что хоть Гриша ей помогает."
 
 Непонятно, то ли предсказания гадалки были точными, то ли Марина невольно следовала заданному сценарию, но почти всё совпало. Гриша давно  завязал, не пьёт. У него панкреатит, хроническое воспаление поджелудочной железы , что-то с печенью и с желудком. Он постоянно на диете и глотает лекарства горстями. Сын у них уже взрослый, в прошлом году закончил институт, на последнем курсе женился. У дочери Марины – семейный бизнес, они с мужем открыли хостел, дешёвую гостиницу для студентов.
 Гриша с Мариной под влиянием Дениса тоже пристрастились к походам. Каждое лето старый состав компании неизменно собирается.  Командирское место по-прежнему у Дениса. Марк и Борис, с  жёнами и с внуками, приезжают из Израиля, Саша – из Австрии. Неразлучные Лера и Вера уехали в Америку и там разошлись, живут теперь в разных штатах, но даже Вера прилетает ради похода. Денис женат третий раз. Обе его бывшие жены со своими новыми мужьями тоже присоединяются к их компании. Удивительно! Они все много путешествовали, объездили Европу, побывали за океаном. Денис любит повторять: «Нам целый мир чужбина, Отечество нам Царское село». Он каждый раз зовёт Надю и Вадима пойти с ними, но Вадим давно остыл к походной жизни. Предпочитает комфортабельный отдых в Испании или в Хорватии. Да и какие теперь уже походы!

 На следующий день Марина, поразив медперсонал и всех больных оранжевым платьем и стремительной походкой, забрала Надю и  отвезла в отделение сбербанка. Надя сделала перевод. По дороге обратно Марина ругала Надю, называла дурой, всё это сквозь слёзы и с попытками Надю поцеловать, отвернувшись при этом от дороги.  Удивительно, что они никуда не врезались. Марина у палаты последний раз обняла и поцеловала подругу, пообещала завтра позвонить и уехала. Эвелина встретила Надю в палате , бросилась ей на шею.

-Мама пришлёт все данные о лаборатории письмом. Она на фэйсбуке напечатала список тех, кто помог собрать деньги, и письмо с благодарностью. Оно по-латышски, я могу вам перевести. Там о вас отдельные несколько строчек.
-Спасибо, Эвелина. Я обязательно послушаю, но не сейчас. Не прыгай вокруг меня, у меня голова кружится. Я устала.
-Конечно, Надежда Осиповна, отдыхайте, я в коридор выйду.

 Надежда Осиповна легла на кровать, закрыла глаза. Вот теперь она чувствовала, что поставила правильную точку в конце романа. Наверное, нужно было бы сообщить Иварсу о её болезни, они дали друг другу слово. Но прошло столько лет… Она оставила Марине телефон и письмо с адресом пансионата. Когда всё кончится, Марина позвонит и пошлёт письмо, вполне возможно сообщение дойдёт до Иварса.

 Неожиданно Надежда Осиповна вспомнила свой сон, в котором она летала над морем, над просвеченными солнцем волнами, а над ней парил орёл с кривым клювом и широкими крыльями. Она улыбнулась, не открывая глаз. Как жаль, что я тогда так и не рассказала этот сон Иварсу.  С тех пор Надя ни разу во сне не летала. Зато много раз видела другой сон. В этом сне она шла по улицам рабочего посёлка, где прошло её детство, шла  к мостику через овраг, чтобы попасть в лес, в берёзовую рощу, любимое место её детских прогулок, её «happy place».  И каждый раз что-то мешало ей вернуться туда, или мостик обрывался на середине, или в мостике оказывалась большая дыра, такая, что не перепрыгнуть, или мостик вдруг упирался в крутую горку, по которой не взобраться. Так она ни разу и не попала в тот лес. Тот лес… 
«Может быть тот лес – душа твоя, может быть тот лес  - любовь моя,   или, может быть, когда умрём, мы в тот лес отправимся вдвоём .»
    
                2013 -  2014