Попал

            Не успев испытать перипетий воинской службы, новоиспечённый высшим командным училищем офицер сразу попал под сокращение. Перспектива удручала: Артём — молодой красивый полный сил парень, получив престижное образование, вынужден был работать кем ни попадя.

            В Дальневосточном высшем общевойсковом командном училище конкурс среди абитуриентов частенько зашкаливал за двадцать человек на место. Желающие обрести статус курсанта съезжались со всех краёв и областей страны. Последние пять лет строй успешно сдавших вступительные экзамены внеконкурсно пополнялся пятёркой "шоколадных" подданных африканских стран. Согласно новым веяньям количество курсантов подверглось резкому сокращению. А вскоре и над военным училищем — единственным на весь Дальневосточный край — нависла угроза закрытия. Танковое ещё в перестройку прикрыли, разворовав имущество до последнего болтика. 

            Получив на выходе две специальности — военную и гражданскую, — Артём остался не у дел. Под два метра ростом, мускулистый, поджарый, с по-детски распахнутыми васильковыми глазами в ореоле длинных чёрных ресниц, пухлыми губами — неизменным предметом вожделения женского пола, копной вьющихся каштановых волос, лишённых ежемесячной стрижки — принц, да и только! Обладатель горделивой осанки, аристократических кистей рук с длинными пальцами, привитых семьёй правил этикета в обществе, теперь трудился грузчиком на местной подкопытной Москве кондитерской фабрике. Должность старшего менеджера согласно гражданской профессии, обещанная в перспективе хлипкими связями в руководстве фабрики, не торопилась приближаться. Многочисленный список остронуждающихся в «доходном» месте возглавляли дети и ближайшие родственники начальства. Артём, заняв выжидательную позицию, решил осмотреться: стоит ли вообще здесь «корни пускать». Чужак, седьмая вода на киселе основному костяку фабрики, как и большинство сотрудников конфетного цеха, был лишён особых привилегий и поощрительных выплат. Обрастая периодически штрафными санкциями, принудительно-добровольной  работой по двенадцать - шестнадцать часов в будни, сверхурочной в субботы пред праздниками, применял на практике основы маневрирования. Увиливал от ненужных перегрузок, налаживая нужные знакомства. Принудиловка, закреплённая подписями рабочих в приказе о добровольном согласии (не желаешь - увольняйся),  обещала сверх зарплатные барыши. На деле материализовываясь пятьсот рублёвой бумажкой. В лучшем случае – тысячной. Весомые премии получали в зависимости от настроения начальницы цеха избранные фавориты.
      
            Город, хоть и областной, но наличием рабочих мест похвастаться не мог. Два крупных завода, производящих ещё недавно разноплановые электроприборы, швейная и хлопкопрядильная фабрики закрылись в перестройку. Оставшиеся: Судоремонтный и «Металлист» выживали, как могли. Хорошее местечко с весомой зарплатой обреталось по «великому» блату. Не Москва. И даже не Питер. 

            Власть в конфетном цеху, временном пристанище Артёма с надеждой на скорое повышение, сосредоточилась в сугубо женских руках. Пара слесарей, грузчиков, изредка забегающий на проверку подчинённых, инженер — весь арсенал сильной половины человечества сладкого места. Разнокалиберные, разномастные, разновозрастные сослуживицы со всех сторон липли просьбами поднести, унести что-либо, обильно «сдабривая» призывы никчёмными разговорами о личном с беспардонными заигрываниями неопределяемых изгибов тел в бесформенном неликвидном инкубаторном обмундировании. Униформа: распашонка с шароварами, прикрываемые застиранным фартуком, обретшие стойкий землистый цвет путём коллективных постирушек - бесплатных услуг руководства трудящимся, вряд ли возбуждали воображение. Да и редкие индивидуумы, предпочтя эксклюзивный костюм за свои кровные с домашней стиркой, внешний лоск в условиях нестерильного производства сохраняли в лучшем случае до обеда. Блондинки, брюнетки, рыжие, шатенки, толстые, худые, злые и добрые, юные и престарелые — на любой вкус и воображение — самоотверженно пыхтели, галдели, потели на ответственных фронтах конфетного производства, сражаясь за сомнительное качество сладкого блаженства. Из советских достойных представителей коих  остался пшик: «Птичье молоко» на сливочном масле и «Метеорит» — измельчённая смесь кешью-фундука в меду, облитая шоколадной глазурью в современной интерпретации — на дешёвых жирах. Качество сливочного масла, орехов и других необходимых ингредиентов производства конфет ныне стались под большим вопросом. Степень свежести соизмерялась с материальными затратами: чем дешевле, тем свежее. Средства экономили. Качество продукции на бумаге неизменно улучшалось. Некогда натуральные: масло, яйца, шоколад, мёд, ром и даже какао активно заменялись распоряжением сверху искусственными "вредителями".

            От назойливой болтовни, грубого флирта и открытых приставаний Артёма подташнивало. «Наевшись досыта», он выбрал единственно правильный путь, руководствуясь собственными симпатиями: хотел — отвечал шуткой, не хотел — молчал, скривив дежурную улыбку, кабы не обидеть. Обижать априори было опасно: достанут шуточками и анонимными жалобами начальству. Таскать «помощь» по первому зову прекратил. Многообещающе бросив: «Некогда. Вот освобожусь», — испарялся в кулуарах огромного цеха. Работа грузчика тяжёлая, насыщенная до предела перетаскиванием и перевозкой груза по всей территории трёхэтажного здания цеха оплачивалась минимально, мало разнясь, с зарплатой сотрудниц. Мужчинам в «террариуме» прощалось и невнимание, и грубые шутки, благодаря «дефицитности». Достопочтенные матки-старейшины — шпыняли ядом беззащитных новичков-сотрудниц вне возрастных ограничений.

            В долгожданные выходные Артём отрывался, следуя выверенному плану по полной: встречался с друзьями, гонял в футбол, играл в теннис, «качался» в спортзале, основную часть времени посвящая невесте Маше, — студентке выпускного курса педагогического университета. Летом, после предполагаемого распределения Артёма, они собирались расписаться. Только что теперь он мог ей предложить? Ещё намедни остро стоял вопрос: бросать ей учёбу и ехать с ним по распределению или задержаться на годик до окончания университета. А сейчас будущий специалист-филолог, длинноногая рыжеволосая красавица с томными карими глазами должна была выйти замуж за грузчика? Молодые страсти кипели, а нынешнее положение Артёма хлестало эго почище кнута. Скоропалительный переезд родителей жениха в Петербург, загрузив сборами, отложил намечавшуюся свадьбу на конец сентября.

            Перед отъездом отец, полковник в отставке, отправляясь на прощальную охоту с бывшими сослуживцами, взял с собой Артёма. С подросткового возраста, выезжая на сезонную охоту мужской компанией друзей отца закалённых афганскими и чеченскими боями, Артём обретал уверенность и спокойствие, окунаясь в суровое братство военных. С ними он чувствовал себя собой, настоящим. Постреляет не по дичи, так по банкам, анекдотами новыми заправиться, шашлыков из свеженины отведает. Сколько себя помнит, всю зиму питались добытой дичью: козлятиной, кабанятиной,  утками и гусями, переполнявшими морозильную камеру.

            Добравшись до намеченного места на паре внедорожников, разбили временную палатку для отдыха. За хворостом для костра отправили самого молодого — Артёма. Предстояла, как всегда, долгая «заправка» перед утренней охотой. С собой предусмотрительно захватили два ведра замаринованной свинины, овощей, «горючего».На всякий...      
            Подобрав по росту подходящую палку, Артём отправился в гущу диких зарослей навстречу прохладным лучам заходящего солнца. Полупрозрачный лес, лишённый части листвы,  позолочённым березняком, редкими соснами, багряными гроздьями рябины и лимонника радовал глаз, шурша под ногами разноцветным ковром. Свежий воздух пьянил ароматом смолы, можжевельника, сухих трав. Солнце, отражаясь медовой краской в росе опустевших паутинок, стволах берёз, жёлтом кружеве листвы, угасало закатом вместе с скороспелой красотой осени. Душа, разомлев природой, пела. Раздвигая палкой кусты, Артём выискивал сухие ветви. Вскоре увесистая связка хвороста, стянутая куском шпагата, ждала возвращения в лагерь.
            Здесь, в лесу, вдали от посторонних глаз  Артём мог от души выплеснуть накопившееся недовольство работой на кондитерской фабрике: срезанные ударом ветви  разлетались в стороны фейерверком жёлто-красных брызг: "А могло иначе! На тебе на сдачу! В рифму получилось". Артём улыбнулся. На сердце полегчало. Нагнувшись, было за вязанкой, заметил метрах в пятнадцати от него шевеление порослей молодого дубняка тронутого  «ржавчиной».

            Крикнул. Шевеление прекратилось. «Наверно, белка жёлуди собирает — к зиме готовится», — подумал Артём, запустив в притихшее место орудием поисков. После раздавшегося рёва, мобилизованное подсознание последовательность свершённых действий записать забыло. Как он в мгновение ока оказался на верхушке высокой сосны, удачно «остановившейся» в шаговой близости от него мог рассказать разве что, «выросший» из зарослей, как джин из бутылки, здоровый секач. Стекающую тяжёлыми каплями слюну в предвкушении достойного ужина - вознаграждения за потревоженный покой самца офицер запаса сверху вряд ли мог оценить сполна. Но и поблёскивающих прощальными искрами заката четырёхдюймовых клыков было вполне достаточно для перманентной лихорадки.
 
            Артём орал, перекрывая рёв кабана, призывая любую реальную и нереальную помощь, взывая к Господу не всуе. Секач разбегаясь, брызгая слюной, бил по сосне кинжалами клыков. Не сразу явившиеся на крик с ружьями, палками и факелами охотники, видимо сообразив, что важнее прихватить всего на всякий случай, выстрелами отогнали стадо, «уложив» рассвирепевшего вожака. Оцепеневшего Артёма уговорами спуститься с дерева не удавалось - конечности не слушались. Да и сам он, трясясь то ли от пережитого, то ли от пробиравшего насквозь осеннего холода, всё ещё не веря в счастливый исход, просьбам не внимал. Предусмотрительно припасённая багажником верёвка, долетев, наконец, раза с пятого концом до нужной высоты, была кое-как закреплена «ватными» руками лейтенанта запаса на ближайшей ветви. Внизу на всякий случай растянули брезентовый тент. Содрав посиневшие ладони, Артём вернулся на землю.

            Повеселевшая компания, удовлетворённая результатом внезапно начавшейся охоты и благополучно спасённым отпрыском, свежевала у костра добычу. Не забывая нервно подтрунивать над Артёмом: «Палку надо было потяжелей выбирать, глядишь, стрелять бы не пришлось!» Артём, залив пережитое изрядной дозой «горючего», не дождавшись шашлыков, спал во внедорожнике. Отец, молча переваривал произошедшее. Стоит ли жене об этом знать? А ведь сразу почует неладное. Пристанет с расспросами.
       
            О происшествии матери решили пока ничего  не говорить.  Артём, пересказывая историю избранным «сладким» сослуживицам всё больше самоуспокаиваясь, улыбался. Он пока смирился с пребыванием в конфетном цехе. Лечил душу искренне сочувствующими и симпатизирующими дамскими сердцами. Маше-то как такое сразу поведаешь? Тут: «Я не трус, но я боюсь», как в «Полосатом рейсе». Надо ещё придумать, как лучше преподнести. Позже. Или... 


17 апреля 2016 г.(с исповеди "снайпера")
опуб-но в 2016 г.