2. Секреты хранят только мертвые

В этом мире неверном не будь дураком:
Полагаться не вздумай на тех, кто кругом,
Трезвый оком взгляни на ближайшего друга —
Друг, возможно, окажется злейшим врагом.
 
Ариный лес всегда был полон звуков даже ночью. Осенняя листва шелестела, сыпались переспелые дикие яблоки. Нельзя было и пары метров пройти, чтобы не увидеть, как охотятся хищные птицы, не услышать писк загнанной серой мыши или рык раззадоренного боем волка. Но сейчас лес утонул в тишине, как в вязком киселе. Алиса сняла с пояса нож и насторожилась. Ухнула сова и, захлопав крыльями, исчезла.
Охотница осмотрелась. Лагерь был все еще пуст, значит, задание они до сих пор не выполнили. Ночной костер давно потух, у одного из серых шатров рыжая листва была особенно примята — решали боем, кто главнее — лучницы или несколько мечниц, присланных на подмогу. Алиса высунула синий язык, ступила в центр импровизированного полигона. Кровью не пахло — решили быстро и, скорее всего, только разговорами. Меж деревьев вела тропа, по которой ушли мечницы. Хмыкнув, Алиса направилась к веревочной лестнице, ведущей на пост лучниц. Придется опять читать лекции и объяснять, что все Охотницы равны и обязаны быть друг другу товарищами. А не серпентарием взбалмошных девиц!
— Тц! — шикнула Алиса, забравшись на деревянные подмостки. Они сеткой уходили в безмолвный лес, петляли меж деревьев и едва заметно покачивались. Охотница прищурилась, разглядывая лиловые метки вдоль мостиков лучниц. Крохотные кристаллы сияли, указывая дорогу, и Алиса бросилась по ним.
Но чем дальше она уходила в медный лес, тем тише он становился. А ведь она не отдавала приказа отогнать зверей и птиц — слишком долго и хлопотно. Звуки словно исчезли. Только скрипел расшатанный мостик и стальные петли веревочных поручней. Ни листочка не упало с дерева, ни яблока. Тишина опутала туманом все вокруг. Алиса сглотнула. Коснулась пальцами последней оставленной метки и замерла, вглядываясь в лес. Они так торопились, что не нашли и минуты, чтобы повесить следующий лиловый кристалл на ветку.
— Тц! — Алиса поморщилась и направилась к другому дереву и развилке мостиков.
Жуткие мысли заполняли ее голову, а руки так и чесались. Она проверила оружие — меч легко вынимался, перевязь клинков плотно лежала на поясе, метательные ножи в кожаных наручах выщелкивались от одного прикосновения. Хотела проверить спрятанный в сапоге кинжал, но осеклась. Алисе вдруг вспомнилось, как, защищая ее, Люция в одиночку прикончила три отряда кошек голыми руками. Меток могло не остаться просто потому, что некому было их развесить.
— Черт! Черт! Черт!
И она бросилась со всех ног по мосткам, выглядывая внизу едва различимые тропинки мечниц.
Развернулась у дряхлого дуба и едва не слетела. Чертыхнулась, встала. Мостик накренился и, скрипнув, качнул неподвижную лучницу. Алиса, держась за веревку и проверяя ногой прочность деревяшек, подошла к телу. Лезвие скальпеля вошло в горло несчастной до середины рукояти. "Люция метнула", — догадалась Алиса. Лучница упала, зацепившись лодыжкой за веревки, и повисла. Наклонившись, глава Охотниц расстегнула ремешок сапога на голени мертвой девушки, и та рухнула наземь. Мостик качнулся, возвращаясь в обычное положение, и Алиса поспешила к знакомой поляне. Больше трупов не замечала, но на душе стало слишком тревожно.
Охотницы стояли на мостках по периметру поляны, следили за каждым движением попавшей в тупик добычи. Алиса подошла к ближайшей лучнице в темно-зеленой форме.
— Докладывай!
— Пятеро убитых, одна раненая. Люция цела, — бойко протараторила девушка и опустила оружие, давая отдых рукам. Следующая Охотница подняла лук со стрелой и натянула тетиву к губам.
— Почему все еще не застрелили? — прошипела Алиса, оглядывая поле боя. Три мечницы были мертвы. Тело одной прибито мечом к дереву сквозь живот, кожаную куртку уже пропитала кровь. Труп второй лежал с подвернутыми ногами посредине поляны, голова отброшена к кустам, а рука все еще держала рукоять клинка. Третья сжалась бездыханным клубком в луже собственной крови. Всхлипы четвертой доносились из-под мостика.
Люция сидела на другом конце поляны, укрытая крыльями, как броней. Трофей — черный обсидиановый меч — поблескивал меж перьев.
Лучница замялась, но, сглотнув, продолжила.
— Не имею возможности, товарищ командир. Крылья плотные, — отчеканила каждое слово и вновь натянула тетиву, прицелилась.
— Сеть? — шикнула Алиса, считая боеспособных лучниц. Всего шесть, негусто.
— Порвала, товарищ командир.
— Выманить не пробовали? — раздраженно огрызнулась Алиса и тут же осеклась.
Что же здесь произошло между Люцией и Охотницами, что они к ней даже спуститься боятся, трясутся на своих мостиках и ждут командира? Она послала дежурных, но не учла, что маршал, даже больная, не по зубам одному отряду. Глянула на лучницу, но та виновато подбирала слова и бурчала под нос. Боялась, кусала губы.
— Тц! — шикнула Алиса и спрыгнула с мостков, не дожидаясь вразумительного ответа. — Стрелять по команде!
Люцифера все так же сидела под деревом в ворохе крыльев, даже не шелохнулась. Алиса вынула из-за плеча меч, готовясь к внезапному нападению, но ничего не произошло. Фыркнув, она отсчитала от крылатой пять метров и очертила по листве границу носком ботинка. Ровно такое расстояние было безопасным. Шаг ближе, и Люция сможет, как обычно, рывком достать ее и ударить ногой. Или мечом. И Алиса отошла еще на метр и начертила новую линию. Но крылатая не собиралась нападать. Сидела спокойно, словно и не чувствовала тошнотворной вони после боя, запаха крови, пота, распотрошенных внутренностей. Словно не слышала, как спрыгнула глава охотниц. Словно ей было все равно, кто нападет.
Алиса засмотрелась на грязно-белые перья: а ведь видела их перед собственным лицом каждый божий день все детство. Разглядывала их над своей головой. Мечтала о таких же.
Мечтала. Раз за разом выходя в круг таких же юных Охотниц и крылатых. Снова и снова поднимая кулаки к носу. Бесконечно получая от Люции по зубам, в лоб, уши, нос. Падая снова и снова от мощных ударов в бедро или легких, точечных, болезненных — в колено. Спотыкаясь, когда Люция хватала ее за плечо и швыряла в другой конец поля. Рыдая, когда та подходила к ней, подавленной и измученной, стиснувшей зубы от боли, баюкающей проступающие синяки и ссадины. Вытирая сопли грязной ладонью, перепачканной в крови, когда Люция подавала ей руку.
Эти чертовы крылья преследовали всю жизнь. Не достойна! Бескрылая Ящерица! Только в охотницы и годна! Не то что Люция — упрямая, грубая, самодовольная крылатая выскочка, мнившая себя совершенством!
Алиса сглотнула подступивший к горлу ком и вздохнула, выравнивая дыхание. Сколько, лет одиннадцать прошло с их последнего боя? Но теперь крылатая не в той форме. И даже не в своем рассудке. Был шанс убить ее — не стрелами, так мечом. Ножом! Руками! Зубами! Она ведь просто была прикована к постели, просто под вечными капельницами и уколами. Она просто должна была стать сильнее, так сказал Лион, не мог он врать. А значит, ждать можно было чего угодно. И Алиса стиснула меч до побелевших костяшек. Прикинула расстояние и поджала губы, думая.
Можно было ударить первой — от меча крылья не спасут. Но контрудар мог стать фатальным. Уж мечницам совсем не повезло напасть на Люциферу, и не хотелось повторить их участь. Опыта у крылатой куда больше, а силы, судя по ранам Охотниц, не убавилось. Заставить ее открыться разговорами — пустая трата времени, болтовня не возьмет. Злить и бесить бесполезно, если она решила сидеть в своем пологе, так и просидит.
Но ведь могла и сама кинуться, первой напасть, вытащив обсидиановый клинок. И Алиса по привычке наклонила острие меча, защищая бедра и колени.
Фыркнула, утирая нос ладонью, опять кровь пошла. Но руку не убрала, Люция могла и в челюсть дать или, еще хуже, в висок.
В пологе крыльев раздался щелчок, и Алиса вздрогнула. С таким звуком откупоривался только походный пузырек бутираля. Она что, вскрытые вены заливать собралась?!
Ящерица высунула кончик языка, пробуя воздух. Точно он. Встрепенулась, поморщилась, вспомнив, какую адскую боль причинял бутираль, растравливая, плавя кожу и затягивая мерзкой жгучей пленкой. Можно ногу в бою потерять, и одна ампула спасет тебе жизнь, не дав умереть от потери крови, если ты переживешь болевой шок, конечно же.
Еще пахло спиртом. Глоток для храбрости?
Алиса пожевала губами и прищурилась, пытаясь прикинуть, зачем Люции бутираль и спирт. Лучница сказала, что та не ранена, значит, был другой повод.
Люция неторопливо поднялась и, покачнувшись, оперлась спиной о дерево. Тяжело выдохнула, даже дрогнули крылья. Алиса отдала приказ готовиться. Удобнее перехватила рукоять меча, следя за каждым движением крылатой. Сделала несколько шагов по кругу, стараясь сохранять дистанцию. Высунула язык, пробуя воздух на вкус. К запахам порванных кишок и крови примешивался дурной аромат грязной плоти и мокрых перьев. Алиса вдруг осознала, что не видела Люцию одиннадцать лет. Сильно ли постарела маршал с их последней встречи? Изменился ли взгляд ее изумрудных глаз? Неужели она все та же? Жесткая. Грубая. Хищная Гарпия. Если так, то стоит застрелить сразу же, иначе она всех перебьет.
Но эта же Гарпия спасла ей жизнь, и так и не потребовала долг назад. Эта же Гарпия из каждого провального боя выносила Ящерицу на руках и поручала медикам. Эта же Гарпия за свои четыре десятка лет смогла изменить тысячи жизней, а ее — перевернуть с головы на ноги. Волю Люции должны были сломать, ведь колба с наркотиком так мерзко холодила грудь под курткой. Ее должны были сделать иной. Если им это удалось, то какой они ее сделали? Какой стала Гарпия?
И любопытство пересилило. Алиса приказала лучницам ждать. И Люция, словно почувствовав это сквозь плотный полог, распахнула мощные крылья. Она была в старой форме Охотниц — болотного цвета штанах и грубой отделки высоких сапогах на шнуровке. Должна была быть еще куртка, но ни на какие крылья она не налезет, а вот байка была как раз, только разорвана со спины. Никаких ран на теле. Лишь плечо оцарапано стрелой, замызганы кровью и грязью сапоги. Алиса не понимала, зачем маршалу ампула с бутиралем. И ждала, сомкнув пальцы на рукояти меча.
Алиса нервно бегала взглядом по телу Люции, подмечая малейшее напряжение мышц. Замечая, как постарела крылатая. Перед ней стояла не семнадцатилетняя блондинка с перемотанными кулаками, задирающая и драконившая ее, а седая измученная женщина. Если ее и сделали лучше, совершеннее, то этого не было видно. Разочарование от увиденного мерзко нахлынуло на Ящерицу, заставив усомниться в правильности своих решений. Командовала, беспокоилась, нервничала, опасалась, а на деле стояла перед постаревшей и ослабевшей крылатой. И меч сжимала так, будто готовилась к равному бою, хотела убить. Да Люцию же за руку можно в госпиталь вернуть, у нее сопротивляться сил не хватит.
Иллюзия. Алиса одернула себя. Она уже видела ее такой, даже хуже. Двадцать лет назад Люция, бледная, как покойник, тощая и седая, пробралась в тюрьму Кошек и спасла Алису. Это — лишь иллюзия слабости, обманка, способная ослабить бдительность любого врага. Мечницы не восприняли изможденную женщину всерьез, растерялись, пожалели и заплатили за это жизнью. Алиса кивнула сама себе, крепче сжала клинок. Иллюзия. Люция выбралась из охраняемого госпиталя, выкрала лекарства, одежду, обвела вокруг пальца Ангельские посты, убила четырех Охотниц и теперь просто стояла, ощутив свое превосходство. Иллюзия силы — одна лишь воля, поддерживающая ее всю жизнь.
Люция сняла с пояса старую веревку и закинула за спину, петлей затянула крылья у основания. С силой дернула, пережимая сосуды. Алиса облизнула губы кончиком раздвоенного языка, она не понимала. Но нападать боялась, это тоже могла быть лишь приманка. Крылатая вынула меч из земли, плотно обхватив рукоять, и подняла над головой. Точно! Сейчас бросится и ударит. Алиса присела, готовясь отразить нападение.
Тяжелый клинок в руках Люции в одно движение нырнул за спину, отсекая мощные крылья. Хрустнул, с трудом справившись с костями. Люция швырнула его Охотнице под ноги: обломок ей не нужен. Едва не рухнула на колени, спешно разлила содержимое пузырька над лопатками.
Все ждали. Не Люции, а знака командира. Ее решения, ее приказа. Алиса сглотнула, облизнула потрескавшиеся губы, вслушиваясь в глухие удары сердца. Чувствовала себя все той же маленькой девочкой с жиденькой косичкой.
 
Снова утро. Снова в кругу воинов. Снова лицом к лицу с Люцией.
— Начинай, — пробурчала маленькая Алиса под нос, выставляя ладони. Она на голову ниже Люции, мельче, бледнее. Но настроена была решительно, трогала высунутым языком воздух, пробуя на вкус. Соленый от пота и горький от пыли. Пропитанный болью и превосходством. Которая по счету она сегодня для Люции?
— Я так не играю! — рыкнула Люция, с разбега настигла ее и, резко развернувшись, ударила ногой в ухо.
Ящерка не успела уклониться, упала на землю и перекатилась.
Все вокруг затихли в ожидании: и крылатые, и будущие Охотницы. Маленькая Ящерица вот-вот поднимется! Но она рыдала, уткнувшись лбом в землю. От стыда — пять секунд боя, а она уже ничком. От обиды — неделя тренировок почти без сна, без отдыха, и все напрасно.
— Ты обещала мне, что станешь главой Охотниц! — Люция сложила руки на груди.
— Не стану, — взвыла Алиса, чувствуя, как хлюпает ухо.
— Станешь! — крылатая подошла и, грубо схватив за шкирку, подняла маленькую Ящерку, потрясла ее. — Алиса! Вытри ухо и еще раз, — крикнула она в другое ухо, поставила ее на ноги. — Будешь руки подставлять — будешь получать. Мы не на тренировках!
И снова эти треклятые крылья. Бело-бурый полог, закрывающий солнце и небо над головой. До чего красивы, до чего прекрасны. Драгоценные. Сокровенные. Желанные.
— Не стану! — плакала Ящерка, вытирая ладонью дорожку крови с щеки и шеи.
— Ты же не полная дура. Возьми себя в руки. Не вынуждай меня бить тебя в другое ухо, — огрызнулась Люция, замахиваясь снова.
Алиса только всхлипнула, опустила глаза, лишь бы не видеть роскошные крылья. Лишь бы не чувствовать на себе хищный взгляд Гарпии.
Люция действительно ударила. В другое ухо, поставив Ящерку на колени. Заставив ее дрожать и рыдать под звон в собственных ушах, перебиваемый звуком хлюпающей крови.
 
И эта больная женщина так спокойно рассталась с самым драгоценным, что можно вообразить — с крыльями. Они упали грудой мяса и перьев, никому не нужные, ни на что не годные. Алиса бы душу продала, вырасти у нее такие. Тогда она не стала бы командиром Охотниц — жалкого отряда зачистки, сборщиков податей, делающих всю грязную работу за Ангелов. Была бы самим Ангелом и указывала Охотницам, что делать. Была бы счастлива! Но Бог распорядился иначе, и у нее, как у десятков таких же девчонок со всех округов просто не выросли крылья.
А будь они, смогла бы отрубить ради свободы? Алиса смотрела на крылья, упавшие в листву, и понимала, что она бы не сумела поступить так же. Ее бы остановила боль. А Люция ее не чувствует. Ее бы сковал страх. Но этой солдафонше он, похоже, даже не знаком. Она бы лучше пожертвовала гордостью и свободой, но только бы обладать крыльями, только бы иметь возможность летать. Укрывать себя ими. Прятаться в них ото всех. Алиса чувствовала себя все той же глупой девчушкой, всякий раз верившей, что уж завтра-то она утрет нос той самой Люцифере. Но «завтра» все не наступало.
— Вижу, ты смогла стать главой Охотниц, — просипела Люция, прислонившись к дереву спиной. Ноги ее дрожали, но Алиса этого не замечала. — Помнишь, как обещала размазать меня по полю тонким слоем, — усмехнулась, тяжело дыша. Ящерица же смотрела на крылья как загипнотизированная. — Чего же ты ждешь? Я бескрылая — мне так проще сбежать. Прикажи им убить, — кивнула на лучниц, чьи руки начинали затекать от напряжения и боли, — или как раньше, — кивнула на меч, судорожно пытаясь выровнять дыхание.
Охотница достала из куртки инъекционный шприц с наркотиком. Прохладное стекло так приятно на ощупь. Будь в нем драгоценное лекарство, она, даже не задумавшись, забрала бы его и поделила между своими Охотницами. Но наркотик предназначался Люции. И только врачи знали, что он делает с маршалом.
— Пойдем назад. Я должна вернуть тебя, — нет, она даже не надеялась на удачу.
— Ты знаешь, что я отвечу.
Алиса кивнула и бросила маршалу под ноги стеклянную колбочку. Пыталась понять свои эмоции, принять решение. Как учили — пятнадцать секунд, не больше.
Стеклянный пузырек покатился к ногам Люции. Тонкая игла блеснула в защищенном корпусе. Прозрачная жидкость переливалась под сапогом, дрожала. Цок. И толстое стекло разбилось от удара пятки.
Алиса вздрогнула. Она решилась.
Выщелкнула из наручей ножи, пересчитала, не глядя. Пятясь, сложила между пальцев, ровно шесть. Однажды она уже пыталась убить Люцию метательными ножами. Получила ногой в лоб и сотрясение мозга. Алиса глубоко вдохнула, чувствуя, как вонь кишок и порванного желудка, запах крови и пота смешались, наполняя легкие. И выдохнула, собираясь с мыслями, понимая, что все ждут. Чувствуя на себе взгляд восьми пар глаз.
Осторожно осмотрелась, фиксируя все окружение сразу. Чувствуя, как начинают дрожать руки. Однажды ей подобное удалось. Всего однажды.
Шаг, поворот, переступами вкруг, резко и плавно отпуская тончайшие лезвия по одному.
Остановилась, боясь поднять голову. Зажмурилась, вслушиваясь в хрипящие, хлюпающие стоны и вопли. До крови закусила губу. Ей хватило смелости обернуться, увидеть всех, с кем прошла целый ад, чтобы стать главой Охотниц.
Лучниц смело с мостков. Они лежали в кустах бездыханные. И только одна из них, кашляя кровью и сжимая вспоротое горло пальцами, смотрела Алисе в глаза. Не с обидой, не с горем. С презрением. Ящерицу передернуло и она метнула тонкий клинок ей в лоб.
Алиса обернулась и едва не отскочила, увидев бело-бурые крылья прямо перед собой. Люция держала их на вытянутых руках. Они пахли мокрой дичью и сладко — эфиром, будто пропитались им насквозь.
— Правильно понимаю, что я могу уйти? — тихо произнесла Люцифера, заглядывая в глаза.
Охотница кивнула, взвалила ношу на плечо. Может, этот дар спасет ее от казни. Она скажет, что маршал убила всех, а Алиса отрубила ей крылья — так та умрет от потери крови, звери ее сожрут. Вдруг поверят.
— Я попробую выжить, — горько прошептала Алиса, поднимая носком ботинка черный клинок. — А потом мы встретимся снова, — вздохнула, — я хочу боя. Не умирай до нашей встречи, пожалуйста, — провернула меч в свободной руке, отвернулась и пошла прочь. Ее терзали сомнения: может, стоило убить ту, что предала всех Ангелов, а не самых верных слуг империи. Может… Она обернулась, но Люции на поляне уже не было.
— Не убивайте меня! Пощадите! — услышала в нескольких метрах от себя. Повернулась на голос.
Мечница со сломанной ногой лежала на земле, защищала руками лицо.
— Я никому не скажу! Клянусь! — пищала она, вжимая голову в плечи.
Алиса даже забыла о ней, и прошла бы мимо. Но…
Подошла, склонив голову на бок, и заглянула мечнице в глаза: всего лишь страх. И засадила черный клинок меж ребер. Та всхлипнула и затихла.
— Секреты хранят только мертвые.