Откровение свыше...

                « Как же я не видал прежде этого высокого неба?  И как я счастлив,   что узнал его наконец.  Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба.» 
                Л.Н. Толстой. "Война и мир".            


Кирилл Иннокентьевич любил сидеть в небольшом зелёном скверике недалеко от дома, где он жил.

Обычно он садился на лавочке рядом с детской площадкой, наблюдая за играми малышей.
 
Иногда какой-нибудь карапуз подходил к нему поближе и начинал с детской непосредственностью его рассматривать.
 
Другой, проходя мимо, мог опереться на его колено, как на какой-нибудь предмет, словно не замечая, что оно принадлежит живому существу.

Пение птиц, детские голоса успокаивали его. Примиряли с необходимостью скорого уже теперь перехода в иной мир, говорили о бесконечности жизни.

На самом деле, близость смерти, совсем тоненькую полоску, отделяющую его от неё, он чувствовал всегда.

Даже мальчишкой, даже в самом цветущем возрасте... Когда и море казалось по колено, и до Луны было рукой подать...

Это «memento mori » присутствовало в нём с самого раннего возраста.
Иногда уберегая от слишком уж безрассудных поступков, иногда заставляя острее переживать внезапные приступы счастья. Оттого, что жив... Оттого, что любил или любим...

Когда он почувствовал эту близость, соседство смерти впервые, он не помнил. Может быть, в детстве, когда ещё мальчишкой увидел покойника...

Тот лежал в гробу, в большом коридоре семейного общежития, где они тогда жили.
Вид мёртвого, холодного тела, которое вчера ещё двигалось, говорило, произвело на него сильное впечатление. Неужели смерть живёт так близко и от него тоже?!

Какое-то время он даже боялся засыпать ночью: вдруг уже никогда не проснётся?!

Но, к счастью для него, также в очень раннем детстве ему посчастливилось узнать и другое чувство. И он хорошо помнил тот момент, когда испытал его впервые.

Это было зимой. Ему было лет семь или восемь. Он катался на санках с горки вместе с другими ребятами из их двора. Был морозный солнечный день. Голубое небо, белые сугробы. Цветные пятна людей, двигавшихся по снегу. Светлый парок дыхания изо рта...

Они соревновались с мальчишками, кто дальше всех съедет с горки. Сначала сидя. Потом, лежа на животе. Потом, лёжа на спине.

И вот в какой-то момент он, видимо, укатив дальше других, то ли от усталости, то ли от охватившей его внезапно лени, не вскочил, как до этого, на ноги, а остался лежать на санках лицом вверх.

И вдруг он увидел небо. И вдруг отстранённо, словно издалека, словно внезапно обретя слух,услышал голоса людей, крики детворы, играющей на горке... Услышал скрип снега под чьими-то шагами... Далёкие удары палок по выбиваемым коврам...

Он не видел на людей, ни ковров, ни снега - ничего, кроме неба. Но знал, что они здесь, они существуют...
 
Он почувствовал себя как бы растворённым в этом воздухе, в этих звуках, в этом мире... Словно бы он и был, и не был одновременно... Стал частицей мироздания... Он был нигде и ни в чём и, одновременно, везде и во всём...

Он словно вырвался из оболочки собственного тела...

И он понял, что умирать совсем не страшно... Что смерти как бы и нет... Есть только переход из одного состояния в другое... Как это только что произошло с ним самим...

Он вдруг почувствовал бесконечность мира и сам стал бесконечен...

Такое радостное, такое умиротворённое, такое объёмное и спокойное ощущение...

Сейчас, на склоне лет, он понимал, что это была благодать, откровение, посланное ему свыше и наполнившее его существование особым смыслом, приобщением к некой тайне...

Иногда он даже спрашивал себя, даётся ли это ощущение всем или только избранным.

Но мысль о собственной исключительности его никогда особенно не грела. Возможно, всё из-за той же растворённости в мире, которую он тогда испытал...

За всю его теперь уже такую длинную жизнь он пережил это чувство ещё раза два или три. Ну, может быть, четыре...
 
Но всякий раз оно являлось в самый необходимый для него момент... Словно вновь и вновь открывая ему уже знакомую и такую очевидную тайну бытия...

Предстоящая смерть его не пугала. Единственное, чего бы ему хотелось,  – передать это чувство бесконечности мира своим самым близким и дорогим.
 
Чтобы и им было не страшно... Чтобы и они ощутили себя частичкой бесконечной и бессмертной материи...