Почему?

Почему я НИКОГДА не принимал участия в таких водных походах, как «сплав» на любых спортивно-туристических плав. средствах, таких, как байды, катамараны, «резинки» или рафты? Воды боюсь? Да ни боже мой! Плаваю, как… да как угодно и сколько угодно! Переплывал Обское море от пляжа Академ-городка до ВАСХНИЛ и обратно (примерно 5,5 км в один конец). Проныривал 50 м., оставаясь под водой до 2-х минут. Находил на Сибинских озерах оброненные часы на глубине 11-12 метров. Люблю ходить на веслах и под парусом. «Моторок», правда, не люблю: по моим убеждениям, мотор должен работать на асфальте или на колхозном поле, но не воде. Тут место парусу!

Или, может, в нашей области горных рек мало? Опять же – нет! Сколько угодно, на любой вкус и цвет. Например, Белая и Черная Берель, Коксу («Зеленая вода»), Быструха, Громотуха, Катунь, Ульба, Уба, Тургусун… господи, да разве все перечислишь?!

Так может быть, я просто трус? Может быть, конечно. Только вот однажды заплыл на фарватер Усть-Каменогорского водохранилища, и слышу по воде – мотор работает. А где – не вижу. Вылетает из-за поворота русла «Метеор» (кто не помнит или не знает – пассажирское судно на подводных крыльях) и прет на меня прямиком! Уплыть с курса нет ни малейшего шанса: у меня скорость максимум 4, а у него – не меньше 80-и км/час. Махать руками – никто не увидит, а и увидит, так не успеет отвернуть. Пришлось нырнуть поглубже. Когда эта махина надо мной пронеслась, меня гидроударом в баранку свернуло! Где верх, где низ – не понять. Выплыл, ориентируясь по пузырькам воздуха. Но купаться не расхотелось ни тогда, ни потом.

«Крутануло» у парней катамаран на Ульбе, по весенней воде. Долго Малышева искали. Я в спас. работах участвовал. Нашли под корягой с проломленным об камень лбом. Испугался я? Что-то не помню. Наверное – не очень.

Думаете: я очень хвастлив? Правильно думаете. Только ведь хвастаться мне есть чем!

Так в чем же дело? А в том, что:
В 1962 году мы с приятелем возвращались из небольшого похода по левому берегу Горной Ульбинки. Апрель. Лыжи не катят, хоть через каждый шаг с них «подлип» счищай. Вдобавок река уже вскрылась, по льду не пойдешь. А по берегу – сплошные увалы. То вверх лезешь, то вниз… нет, не катишься, конечно! Ползешь, скорее. Тяжко, в общем. И вдруг обнаруживаем на берегу, на прижиме возле пасеки, что на горе стоит, дощатую лодку-байду. Это такая, у которой что нос, что корма – острые. Ну, спустились на берег. Весел, конечно, нет и в помине, да нам-то – вниз по течению! Обойдемся! А лодку потом вернем, когда вода спадет.
Покидали в байду рюкзаки, вырубили себе пару шестов, и оттолкнулись от берега.
Нечего и говорить, что бурному потоку мы пришлись явно не по вкусу. Перевернуло нас моментально. Я, как только в воду попал, перевернулся на спину и с помощью рук развернулся ногами вперед. Плыть в такой воде, которая – почти сплошная пена, конечно, невозможно. Не держит она на себе. Но голову над водой мне удавалось удержать. Швырнет меня на очередной валун, я ногами в него упрусь, самортизирую, да и дальше меня несет стремнина. Пока не сумел на одной из излучин на пологий галечник выбраться.
Только вот Вовку ни я, никто другой никогда больше не видел. Унесла вода неведомо куда.

А я не участвую в разных «сплавах».
С тех самых пор.