Рассказ о трепещущих крыльях бабочки

   Рано утром по аллее санаторного сада от жилого корпуса уходил мужчина. А из окна на втором этаже  за ним наблюдала  Елена Дмитриевна.

  - Даже не попрощался,- думала она, нервно теребя пуговку халата. – Почему? Ведь это так просто – постучать в дверь и сказать: «Я уезжаю, прощай».
При мысли о вчерашнем вечере у женщины на щеках выступил румянец. Он жег ее  всю ночь, и сейчас ей казалось, что щеки пылают, как маков цвет, и это привлечет к себе  всеобщее внимание, каждый начнет о чем-то догадываться, кто с осуждением, кто с удивлением покачает головой: и эта туда же, а как прилично выглядит. Хотя, если разобраться, ничего плохого она не сделала. И ни перед кем отчитываться не обязана.
 
   Она  зябко свела плечи и с обреченным видом опустилась на кровать. Соседка по комнате уже убежала на процедуры, и Елене Дмитриевне не мешали  разбираться в охвативших ее чувствах. А они были самые противоречивые. С одной стороны, в ее возрасте было глупо бичевать себя за легкомысленно проведенные несколько часов, а с другой она была потрясена тем, что так неожиданно смогла отбросить все принципы, которыми жила,  забыть всех и все и броситься в омут охватившего ее безумия.  У женщины перехватило дыхание, и она  судорожно облизнула сухие, опухшие губы. Движение отозвалось болью. Как он целовал! Господи, живут же женщины, которых так целуют!

  Идея бросить все и уехать, хоть на  десяток дней куда-нибудь подальше от дома, вечных склок и проблем, появилась у Елены Дмитриевны давно, но конец лета стал той каплей, которая переполнила чашу ее терпения. Хватит! Жить в этом бардаке больше не было сил, и она решила: « Соберу денег - сниму с книжки, что там есть, займу и уеду, иначе я просто сойду с ума.»
Собиралась она недолго, и вот уже автобус мчит ее в санаторий.
 
 - Вот и хорошо, - думала она, глядя на пробегающие мимо поля и перелески, - похожу на процедуры, успокою нервы, и хоть две недели поживу одна. Нет больше сил видеть и слышать пропитого, вечно недовольного мужа, сына-захребетника с его женой, крутиться с утра до позднего вечера на работе, подстраиваться под настроение хозяина. Я давно не  девочка, чтобы всем угождать, везде успевать, всех обслуживать, за всех решать их проблемы. Какая я все же молодец, что решилась на этот шаг.

   По натуре она была человеком сговорчивым, готовым любому угодить, не умеющим постоять за себя, тихим и скромным. Она и внешне была такой: маленького роста, худенькая, почти не пользовалась косметикой, скромно одевалась. Серая мышка.

  Рано оставшись без матери, она привыкла  заботиться о доме, чувствовать себя хозяйкой, ответственной за все. И жить весьма скромно: отец после смерти жены стал попивать, и частенько не доносил зарплату до дома. Но годы шли. Школа окончена: как быть? Ехать в город учиться дальше? Нужны деньги, а отец уже не помощник в этом деле. Брат Лены давно переехал в город, женился, получил однокомнатную квартиру, в семье родилась дочь. Отец решился: «Прими сестру, пусть поживет, пока будет учиться. Понимаем, что очень тесно, но свои ведь люди». Брат отказать не смог.

   В доме брата парадом командовала  его жена. Капризная, злая, всем и всегда недовольная, она изводила Лену попреками, язвительными замечаниями о ее невзрачности,  глупости, никчемности. Лена обязана была заниматься уборкой,  смотреть за ребенком, ни о каких подругах-друзьях, танцах не могло быть и речи. С утра до ночи учеба и дом. Девушка молча терпела. А отец, иногда заезжавший навестить детей, с горечью видел, как его любимица превращается в забитую, покорную рабочую лошадку, за кусок хлеба и крышу над головой вынужденная терпеть издевательства спесивой невестки.

 - Замуж тебе надо, чтобы был свой угол, опереться было на кого.

   А за кого выходить, когда нигде не бываешь, друзей не имеешь? Легко сказать, а как сделать?

   Лето. Весь курс едет в колхоз – студенческий десант. Лена по-настоящему счастлива: рядом подруги, ребята-однокурсники. Вечерами танцы на пятачке возле клуба. Днем – работа на току, в поле. Ее не утомляло скирдование под палящим солнцем или необходимость часами дышать пылью в зернохранилище, где ворошили зерно. Все это было делом привычным. И окрыляло чувство свободы. Она пила ее крупными глотками, захлебываясь и  не насыщаясь, будто предчувствуя скорый ее конец и кабалу, еще более тяжкую и мучительную.

  С Володей девушка познакомилась там же.  Лена была счастлива, что ее заметили. Ей казалось, что вот это и есть то, о чем говорят «любовь нечаянно нагрянет». Через четыре месяца они подали заявление в ЗАГС.

   Отец сокрушенно крутил головой: «Не пара он тебе, бросай все, не надо никакой свадьбы!». Но Лена его успокаивала: «Ну что ты, папа, чем он тебе не нравится? Все будет хорошо». Ей так хотелось изменить жизнь!

   Через неделю после свадьбы отец умер. Лена осталась одна. Наедине с отчаяньем и безысходностью. В доме день за днем « свадьба пела и плясала»: родители Володи гнали самогонку, и сами же ее уничтожали. Методично и целеустремленно. Запущенное хозяйство, безразличие ко всему, что происходило вне дома, да и в нем самом, враждебное отношение к молодой невестке, пытавшейся хоть как-то отвлечь от пьянства мужа, угнетали Лену. Она  старалась что-то изменить, наладить быт, обустроить дом, но натыкалась на еще большее непонимание и раздражение новых родственников.

   Однако  в полное отчаянье ее приводили отношения с мужем. Точнее, полное их отсутствие. День шел за днем, шумное свадебное застолье отступало все дальше в прошлое, а Лена  по-прежнему оставалась не целованной девушкой  на выданье.

    Встречи с Володей до свадьбы были короткими, не частыми. Они не давали  Лене пищи для серьезных оценок характера и поведения парня. Он не стремился сблизиться с ней, редко целовал, да и то как-то вскользь. Наивная, неопытная девушка считала это проявлением  заботы о ней, уважительным отношением к ее скромности, стыдливости. Домой к себе Володя ее никогда не приглашал. Лену это удивляло, но она молчала, не хотела сказать что-то лишнее: он знает, что делает. И лишь после свадьбы, столкнувшись с действительным положением дел, она узнала истинную цену его «заботе».

 -Боже мой, как было стыдно, как горько! Зачем надо было жениться, если я совершенно не нужна?  Но я старалась  предугадать и выполнить  любой его каприз. Я так хотела быть нужной и желанной! Так жизнь и прошла. Скажи, чем я такую участь заслужила? Мне уже 55. Сын вырос непутевый. Женился рано, невестку привел себе под стать – малолетку сопливую, ленивую, ничего не умеющую и не желающую уметь. Работать не хотят, сидят на моей шее. Да еще и ребенок. Димочке уже пять лет, а они за ум не берутся. И все на мне.

  А у меня своих проблем хватает. Я ведь до перестройки экономистом работала, очень нравилось. А как начали предприятия закрывать, преобразовывать и все такое, попала под сокращение. Мне бы подсуетиться, пойти на курсы, научиться работать на компьютере, глядишь, и пригодилась бы где. А я растерялась. Да и какие курсы, когда столько ртов прокормить надо? Кем только не работала: на трех работах сразу вертелась – уборщицей в двух местах, сторожем. Хорошо встретила свою бывшую сотрудницу, она помогла, похлопотала перед своим начальником за меня, и он взял кладовщицей на частное предприятие. Хорошего маловато, но вот уже сколько лет я при постоянном заработке, хотя и небольшом. Но как я устала от такой жизни…

  Вечер длинный,  соседки по  комнате сидели, сдвинув головы над столиком,  говорили « за жизнь».


  Они столкнулись на лестничной площадке: Елена Дмитриевна не спеша спускалась вниз, а навстречу поднимался мужчина. Широкоплечий, стройный, слегка тронутые сединой волосы. Он поднял голову, и их взгляды встретились. Она неожиданно ощутила возникшую внутри пустоту. Ей показалось, что серо-зеленые глаза проникли в нее, заглянули в самый потаенный уголок души. Куда никому не было хода, о котором она сама заставила себя забыть. Худощавое лицо, тонкий прямой нос, щеточка усов. Она поспешно прошла мимо и, лишь выйдя из корпуса, перевела дыхание: что это я? Испугалась? Растерялась? Но я его не знаю!

   Оказалось, молодого мужчину поселили на ее этаже и даже в одном коридоре. Они встречались по несколько раз в день, начали разговаривать, перебрасываться шутками, порой говорить друг другу легкие двусмысленности, как это происходит, когда вместе собирается большое количество людей разного возраста, возникают мимолетные симпатии, завязываются знакомства.

   Чем дольше Елена Дмитриевна общалась с Виктором, тем определеннее понимала, что ее неудержимо тянет к нему. Где бы ни находилась, она непрерывно искала  глазами знакомую фигуру. Его мимолетный взгляд, улыбка приводили женщину  в радостно-возбужденное состояние, а ночами мечталось о невозможном: так хотелось прикоснуться к нему, провести рукой по волосам, близко-близко заглянуть в глаза, ощутить на себе его руки. Эти мысли преследовали ее, мучили.

. - Когда уезжаешь? – спросила она по дороге из столовой.
  - Завтра.

   К горлу подкатил ком: он уедет, а ты останешься со своими мечтами, вернешься домой и вновь окунешься в одиночество, горечь и обиды.

   Семьи не получилось. Ее и не могло быть, потому что под одной крышей оказались люди, не любившие друг друга, с разными интересами и взглядами, воспитанием и устремлениями. Каждый решал свою задачу, и если Лена, выходя замуж, надеялась обрести душевный покой, поддержку и понимание близкого человека, то какую цель преследовал Володя, она так и не смогла понять, а он ничего не объяснял. Но, так или иначе, идти Лене было некуда, и  она, сжавшись в комок, глубоко в себя загнав истинные чувства и желания, приняла предлагаемые условия существования.

 - До сих пор удивляюсь, что у нас сын родился, - печально говорила она соседке. – Бывало, скажу: «Володя, ну хоть поцелуй меня», а он: «Ты что, совсем сдурела?» и спиной ко мне. Плачу в подушку, кусаю губы. Как, думаю, жить дальше? Ведь молодая, живая, кровь играет.

    Спустя четыре с лишним года супруги получили квартиру. Лена была счастлива: наконец-то она уйдет из этого кошмара, станет хозяйкой. Уж она превратит свой уголок в рай на земле! И женщина все силы бросила на обустройство семейного гнездышка. Все знания и умения приложила она, чтобы квартира стала уютной и красивой. Но радость не вошла в дом. Володя продолжал пить, хлопоты жены злили его, сын не вызывал добрых чувств. Лена была нужна  лишь  как приложение к получаемым благам.

   «Господи! Ну, сделай что-нибудь! Прости меня, что прошу о грешном, но дай хоть глоток свежего воздуха. Хоть что-нибудь светлое»!

   Вечером она увидела его уходящим на танцы. Рядом шла белокурая девушка. Елена Дмитриевна, привычно загнав эмоции глубоко внутрь, весело шутила с соседкой, но в голове лихорадочно стучало: надо что-то придумать, что-то…

  Она вышла в холл и села у телевизора: он пройдет мимо.

  Виктор появился у нее за спиной часов в десять. Слегка хмельной, он добродушно заговорил о танцах, телепрограмме. Она предложила  посмотреть выступление юмористов. Он сел рядом. Разговаривая, она откидывала голову немного назад, будто тянулась к нему. Он внимательно смотрел ей в глаза. Похоже, он все понял. Программа закончилась, и неожиданно Виктор тихо сказал: «Пойдемте, прогуляемся, на улице сейчас очень хорошо». Кровь ударила  в лицо: « Не смалодушничай!"

  Они медленно шли по пустым аллеям парка, свернули на дорожку, ведущую за территорию санатория, к мосту через реку. Днем там всегда было многолюдно. Сейчас тишину нарушал лишь шум бегущей по камням воды, да огромная луна заливала ярким светом окрестности. Он говорил, она слушала, но с трудом понимала. Сердце колотилось почти в горле. Что будет дальше? Как себя вести? Решиться на отчаянный шаг, или пока не поздно повернуть обратно? Ее скачущие мысли остановило мягкое, едва ощутимое прикосновение. Виктор  повернул лицо женщины к себе. Силы мгновенно покинули ее,  забыв все сомнения потянулась ему навстречу.

   В номер Елена Дмитриевна пришла ночью, тихо прокралась мимо соседки, нырнула под одеяло и замерла. Сна не было. Лицо горело, губы болели. Она боялась шелохнуться, чтобы не растерять ощущения, хранимые телом.

   Как ни странно, утро не принесло облегчения. Исполнение безумно ожидаемого вылилось для нее в два совершенно противоположных  чувства. Одно – потребность  раз за разом восстанавливать в памяти каждую минуту из трех часов счастья. Другое – раскаяние о совершенном. Они рвали ее на части.

  - Его губы похожи на крылья  бабочки, трепещущие на ветру, когда она порхает с цветка на цветок, - вдруг подумала она, почти ощущая их прикосновения. Вот они пробежали по щеке, затрепетали на губах, скользнули на шею, коснулись уха… У  Елены Дмитриевны закружилась голова.

  - Нет, дорогая, так дело не пойдет,- прикрикнула она на себя. – Ты ничего страшного не совершила. Человек подарил тебе несколько часов счастья. Ты никого  не обокрала, ничего не просила. И надо быть благодарной этому молодому человеку за то, что он  сделал шаг тебе навстречу. Без смеха, иронии. Видимо, он прочел в твоих глазах больше, чем тебе  хотелось бы. А с тобой осталась память о трепещущих на ветру  крыльях бабочек. И это здорово!