Пропасть - 5 серия, конец

                титр:  1948 год Магадан


                Их вели колонной в добрые две сотни человек в сопровождении многочисленной вооруженной охраны и специально тренированных овчарок.
                Зэки  были связаны меж собой веревкой, пропущенной через кольца, болтающиеся на шеах, и каждое неловкое движение кого-либо ломало движущуюся толпу, сбивая ее или в кучу, или создавая бреши.
                Овчарки безразлично поглядывали на людей, высунув длинные языки и изнывая от жары.
                Арестанты и охрана, жадно глотали раскаленный воздух.
                В Магадане стоял на удивление самый знойный июнь за последние десять лет и солнце безжалостно выжигало и без того мертвую землю.
                Заключенные, еле передвигая ногами, в исступлении отсчитывая метр за метром, да их, собственно, никто и не подгонял - впереди  распластались километры дороги, которая вела их на главную пересылочную зону, под названием  «транзитка».
                Кто-то в середине колонны, стал задыхаться, споткнулся и рухнул на раскаленную гальку. Его попытались удержать и колонна притормозила. Послышалась ругань охранников, рык собак...
                - Всем стоять!! - заорал охранник.
                Зэки даже не оборачивались - как их остановила команда, так они и продолжали стоять.
                Расталкивая заключенных, охранники добрались до упавшего навзничь, развязали узел рядом стоящего и освободили от каната полностью потерявшего сознание зэка. Схватив за руки, они оттащили его к кромке дороги и не задумываясь выстрелили  короткой очередью...   
                Отрезав пальцы, как вещественное доказательство, они толкнув тело в обрыв и тут же последовала команда.   
                - Колонна, шагом марш!Любая симуляция - расстрел! Любая попытка к бегству - расстрел.
                Охрана зашагала рядом, готовая в любую минуту открыть огонь из автоматов.




                Под вечер зэков пригнали в зону и выстроили в одну шеренгу сразу же за воротами.
                На вышках  часовые с крупнокалиберными пулеметами, у ворот тоже стояла охрана с  откормленными овчарками.
                Капитан, подхлестывая плетью по голенищу сапога, медленно и надменно прошелся вдоль длинного строя, вернулся к середине колонны и стал вытягиваться на кончиках носков.
                - Слушайте меня сюда, бараны, - советской власти тут нет и вы у меня временные, то есть - никто. Как говорится - ни там, ни сям. Через два дня поедете на настоящую каторгу, потому шо тут, пока,  - курорт..... Вас приговорили к расстрелу, и каждый из вас ждет, когда его хлопнут, как таракана. А так, как вас нету, а на самом деле вы еще есть, то спрос на вас тоже есть. Завтра с моими вы дадите двойную норму. Если не дадите, то там....
                Он махнул рукой куда-то за спину.
                - Там... кладбище... Его размеры в пять раз шире чем зона и места хватит на всех и по отдельности.. И еще - кто глянет в мою или в их сторону... - он показал на охрану с собаками, -
из-под лоба, - расцениваю, как попытку к бегству и расстрел на месте. Вы, бараны, знаете, что это такое?
                Капитан вытащил из кобуры пистолет.               
                - Стреляю в точечку со ста метров, так что помните об этом каждую секунду.
                - Ты какой-то шустрый, барсучонок.... - кто-то сказал зло и безо всякого страха. - Или тебя давно в задницу не петрушили...
                Остальные молчали.
                - Кто сказал? - спокойно спросил капитан.
                Зэки молчали.
                - Спрашиваю еще раз - кто сказал?
                Строй в упор смотрел на бычившегося начальника зоны.
                В непостижимо короткое мгновение капитан вскинул пистолет и выстрелил наугад в первого попавшегося... Тот рухнул с дыркой во лбу.
                - Кто сказал?
                Зэки продолжали молчать.
                Капитан выстрелил в очередного...
                - Я сказал, шалава ты моя ненаглядная...  - сплюнул зэк и прищурился.
                - Ну-ка, отведите его во-о-о-н к тому сараю... А мы глянем сколько у тебя говна в жопе... Промажу - пойдешь дальше этапом. Попаду - тут слова твоей песни и закончится.
                Охранники вырвали из строя заключенного и готовы были потащить к сараю, как один из заключенных  сказал капитану.
                - Эй, шакал, ты не хочешь меня послушать?..   
                - Еще один? - заорал начальник.
                - Он сказал, правду. Но ты не знаешь, что думаю про тебя я и поэтому пойду вместо него. И стану в метре от тебя, чтобы не промахнулся. А промажешь, дай нам возможность позубоскалить.
                Капитан зло, но с любопытством смотрел на заключенного...
                - Давай. Иди. Становись где хочешь, для меня роли не играет...
                Зэк, на вид лет пятьдесят, худощавый, с суровым лицом мужик, с пристальным взгля-дом прищуренных глаз, - внешне напоминал грузина - медленно вышел из строя, сделал  десяок шагов и остановился.   
                Повернулся к начальнику зоны.
                - Так удобно? Может поближе? - спокойно спросил он.
                Капитан долго смотрел заключенному прямо в глаза, а потом медленно стал подни-мать руку с пистолетом...
                Выстрел прозвучал как-то оглушительно и пуля обожгла заключенному голову чуть выше левого уха... На его лице не дрогнул ни один мускул.
                Все оцепенели и только стая ворон отхлынула с близ стоящих деревьев...
                Чтобы всем показать, что капитан  (почему-то)... пожалел заключенного, он вскинул руку с оружием и  выстрелил  по воронью серию, до тех пор, пока не закончилась обойма...Семь тушек, одна за другой, попадали на камни и  наступила странная тишина.
                - Давайте, смейтесь.... - он вытащил обойму, вставил новую и неожиданно выстрелил в голову зэка, назвавшего его «барсучонком»...
                - Тепреь я все сказал, - капитан засунул пистолет в кобуру и крикнул охранникам, - Этому стаду жрать не давать и  гнать на работу. А утром, для взбадривания духа - во вторую смену.





                К середине ночи два охранника зэка, который заступился за своего, «сняли» с работы и потащили за собой.               
                Через некоторое время они втолкнули его в небольшую комнатенку где находился капитан.
                Это было убогое помещение, прогнившее и вонючее.
                - Свободны, - приказал капитан солдатам  и, когда они ушли, сказал ему, - садись...
                - Ничего, я постою.
                - Ты знаешь, почему я тебя не хлопнул, как муху?
                - Мне не интересно. Что дальше?
                - Тут такое дело, говорю, как есть...Тебя зовут Нико - так или не так? То, что ты идешь этапом, все бандюки знают. Еще на прошлой неделе узнали.. Откуда, кто - я никогда не догада-юсь. Узнали и все. Расстреляй  тебя там, - воры заметут меня сразу, а мне, как ни странно, - мне надо... еше пожить на этом свете... Понял?
                - Что хочешь от меня ты?
                - Курить будешь?
                - Прикури... У меня руки дрожат...
                Капитан подошел к Нико, сунул в зубы папиросу, чиркнул спичкой и поднес огонек.   
                Зэк приподнял руки, будто прикрывал огонек и неожиданно ударил капитана ладонями в уши... Хлопок был такой сильный, что барабанные перепонки взорвались, он в мгновение потерял сознание и рухнул на пол...
                Нико... не торопясь  поднял тело, посадил на стул... Не торопясь стал раздевать капитана и сбрасывать с себя зэковское барахло... Проверил пистолет, нашел еще одну обойму, вогнал патрон в патронник и прислонился к некому подобию двери.
                - Часовой!, - крикнул он и специально закашлялся.
                Тот приоткрыл дверь и увидел перед собой ствол...
                Либерти медленно втащил его за нос в комнату и тихо сказал.
                - Жить хочешь?
                Выпучив от испуга глаза, охранник что-то промычал.
                - Сколько человек в охране?               
                - Со... мной... еще один...
                - Меня интересует сколько у ворот
                - На вышке, у ворот, по углам... ччч...еловек сорок...
                - Транспорт есть?
                - Грузовик... Тут, под окном.               
                - Охрана проверяет, когда  капитан уезжает?
                - Нет.
                - Еще раз спрашиваю - жить хочешь?
                - Меня все - равно расстреляют...
                - Тогда почему не кричишь? Страшно?
                - Да..
                Нико отбросил автомат охранника в сторону.
                - Хорошо, когда страшно, - значит ты еще человек...А я уже забыл, что такое страшно. Зови второго...
                - Ты нас убьешь?
                - Убью, если не будешь слушаться... Ты умеешь слушаться старших?
                - Вот и умница... Давай, зови второго...




                Часовой на вышке, - это было в каких-то ста метрах от него - видел, что из землянки   вышел арестант,  вслед за ним капитан... Оба сели в кабину, включились фары и грузовик подъехал к воротам.
                Охранник как-то поспешно открыл их перед начальником лагеря и так же поспешно закрыл...



                В десяти километрах от лагеря грузовик свернул в лес, отъехал подальше от трассы и остановился. Нико вышел из кабины и сказал охраннику.
                - В ста километрах отсюда живут сектанты «крестники». Они не признают никакую власть. Иди к ним. Найдешь - будешь жить.  Не найдешь - сдохнешь. Ничего другого посовето-вать  не могу. Там...  - Нико махнул  рукой в сторону лагеря, - там тебя расстреляют, как это делал ты


               


                Около двенадцати ночи грузовик остановился возле  «КП»,  Нико в форме капитана НКВД вышел из машины и спросил у часового               
                - Самый короткий путь где живет начальник «Дальстроя».
                - Это... значит... Так - прямо, в самый конец, там  в три ряда стоят двухэтажки.... Край-ний - его.
                - Крайний справа или слева? Номер дома знаешь?
                - Та, не знаю я... Там охрана, спросите у нее...
                - Давай, служи... - ответил Нико
            

                В десяти метрах от шлагбаума Нико остановил грузовик и, чтобы создать видимость непредвиденной ситуации, достаточно быстро, почти бегом,  приблизился к контрольному пун-кту.  Вышедший им навстречу лейтенант НКВД даже растерялся от неожиданности.
                - Срочно к генералу, - сказал Либерти.          
                - Товарищ капитан, первый час ночи...
                - Именно поэтому, - резко сказал Нико. - У нас «ЧП».Побег большой группы из «тран-зитки».
                - А почему не в управление, а сразу к генералу?               
                - Потому что управление спит, а зэки пьют водку.
                Показался второй охранник - он остановился у двери небольшого домика.
                Лейтенант сделал шаг в сторону, пропуская Нико, и последовал за ним.
                - Где его дом? Кто еще в квартире генерала? - резко спросил он лейтенанта
                - Один он... Жена недавно уехала во Владивосток... Вот этот... - показал лейтенант.
                Нико несколько настойчиво постучал в дверь и ее, наконец, открыли.
                Невысокого роста, неимоверно толстый, с тройным подбородком и расплывшимся животом человек, смотрел на капитана с каким-то остервенением... Он тяжело сопел, если не хрипел, то и дело поправляя сползающий китель с генеральскими погонами.
                - Какого хера? - выдавил он из себя.
                Нико вытащил пистолет и приставил его ко лбу начальника Гулага.
                - О хере потом... Давай о деле... - дулом пистолета он подвел генерала к табуретке в прихожей. Тот буквально грохнулся на крошечный стульчик. -  Ты, Бульдог, слушай меня очень внимательно.
                Придя в себя от внезапного шока, он глянул  на капитана бычьими глазами.
                - Ты, ****ь, знаешь - кто я? - прохрипел он.
                - Знаю. А ты подумай бычьими мозгами,  как я ушел из твоей «транзитки», прошел всю бандитскую охрану и беседую с тобой в твоем же доме. Сейчас ты снимаешь телефонную трубку, вызываешь экипаж своего самолета  и мы на твоем «ЗиС 110» едем на аэродром. Вылет по  тревоге - через пол-часа. Одно неверное слово и я выпущу в тебя всю обойму.
                - И куда ты собираешься улететь?
                - Лично мне надо в Хабаровск и ты полетишь со мной. У тебя одна минута времени. Все. Звони.
                Нико взял маленькую подушку и приставил ее с пистолетом к голове генерала, что-бы заглушить звук выстрела...
                Генерал наконец понял, что капитан не шутит.
                Он дотянулся рукой к телефонному аппарату, набрал короткий номер и снова засопел, но уже по другому, словно ему полегчало.
                - Савельев, вылетаем через пол-часа, в Хабаровск. Да, да - по тревоге, еб твою мать! - на другом конце хотели что-то сказать, но генерал властно перебил, - это ты меня послушай - через тридцать, ноль-ноль минут я должен быть в воздухе, ты меня понял? Вот там и побеседуем. И захвати что-нибудь выпить, - меня в Хабаровске, по-моему, будут резать по живому...
                Он просто кинул телефонную трубку на пол, тяжело поднялся, попытался выпрямиться,  и вперился в капитана блеклыми глазами. Неожиданно сказал.               
                - А ты знаешь... капитан, или хер его знает кто ты... Ты, ****ь, мне нравишься... Есть у тебя что-то такое, от чего яйца мокрые... Ну, давай... В Хабаровск, так в Хабаровск...





                Проезжая мимо охраны, Нико притормозил.
                - Товарищ лейтенант, загони грузовик в закоулок. Заберу, когда вернусь.
                - Так точно, товарищ капитан.
                - Принеси «вертушку» генералу...
                Лейтенант притащил полевую телефонную станцию.
                - Набери начальника управления, - приказал генерал лейтенанту.
                Тот быстро соединил его с начальником НКВД Магадана.
                - Ты, вот это, ****ь, спишь, а твои бандиты бегают...  Откуда я знаю? А ты почему ни хера не знаешь? Поднимай всех своих волкодавов и найди их живыми или мертвыми, понял, ушлепок? Не надо мне докладывать утром, я улетаю в Хабаровск. Да, сейчас улетаю. Буду дома завтра вечером, может – послезавтра  утром и чтобы к моему приезду их головы торчали на колу.
                Генерал выкинул трубку в открытое окно и она брякнулась об землю, разлетевшись на части...
                - Поехали, капитан, - рявкнул он.
                - Молодец, - сказал Нико - я вижу жить хочется... Все вы суки оголтелые, а только яйца дверью прижмешь - продаете налево и направо...
                - Нет...у тебя, падла, голова варит, будь здоров... Красиво... И меня не подставил и свою жопу считай спас... Еще никто и никогда  отсюда не убегал, а ты, кажется додумался...Я, как ты
понимаешь, никому не расскажу - расстреляют... Даже не расстреляют - шкуру сдерут и натянут на барабаны...



                Годы беспощадно потрудились над... Нико...
                Нет, узнать его было можно и даже... почувствовать энергию того времени, которая бы-ла  спутницей через всю жизнь, все это осталось - в цепком взгляде его прищуренных глаз и, разве что - уверенной походки, неторопливой, какой-то... надежной... Но многое неумолимо стало другим...
                Он шел один.
                Вернее - он находился в состоянии одиночества, несмотря на то, что рядом шел Родио-нов, который вел его к Царю.               
                Это был не госпиталь, куда чуть больше недели тому назад  доставили Царя после  покушения, - место было другим и оно было известно небольшому количеству людей - врачам, которые жили безвыездно, медсестрам и очень небольшому кругу людей - Громову, Родионову, Валентину...
                Родионов подошел к двери.
                - Это здесь, - сказал он и открыл перед Нико дверь в комнату. 
                - Спасибо, Дима... - неожиданно назвал его Нико по имени и улыбнулся. - Признаюсь, первый раз вижу тебя... рядом...
                Родионов очень удивился сказанному - он видел этого человека впервые, но неожидан- но почувствовал какой-то необьяснимый внутренний толчок...
                - Пожалуйста, проходите... - попытался скрыть удивление Родионов.
                Нико вошел медленно и сразу остановился. У порога...Он смотрел на Царева странно спокойно, не выражая эмоций и складывалось ощущение, что они... никогда не были знакомы и тем более - никогда не встречались...
                Родионов не знал, что делать - закрывать или не закрывать дверь...
                - Здравствуй Нико... - сказал Царев.
                - Здравствуй, Сергей... - ответил Нико.
                - Садись, Нико,  я... очень рад тебя видеть... Ты уж извини, что я... лежу, но... что поде-лаешь... Майор, останься...
                Родионов закрыл дверь и сел в глубине комнаты - так ему было хорошо видно двух мужчин.
                Нико пододвинул кресло к кровати и сел рядом.
                Не меньше минуты, - если не больше... - они смотрели друг на друга молча...
                - Это чья идея созвать пресс-конференцию с...совершенно целым и невредимым Царем? - спросил Нико.
                - Его... - сказал Царев и показал на Родионова... - Это... зять Димы Глухарева.
                - Впечатляет. Я, если честно, поверил...Когда ехал к тебе, думал - как так, ты на  пресс-конференци в госпитале, а мы едем черт знает куда...И двойник отменный... Когда я его увидел - обомлел...
                Нико повернулся в сторону Родионова.
                - Умница... правильно, что  спрятал Светлану... Даже... я... не знаю, где она... Я очень рад, что у нее есть ты, майор.
                Нико  приложил ладони к вискам и... выдохнул...
                - Ну, здравствуй Царь...
                - Здравствуй, дружище, здравствуй...
                Царев протянул руку и Нико, поднявшись с кресла, пожал ее, а потом... прижался щекой к щеке Царя... 
                - Там... - Царев показал рукой где, - там в тумбочке... бутылочка хорошего коньяка, Нико... Грузинского... и два стакана... Медсестры отказались притащить рюмки - они боятся... врачей, понимаешь? Меня - не боятся, а врачей бояться страшно.. Все, что я имею здесь - по блату! Хорошо,  Родионов достал два стакана,  - он же никого не боится... Давай, Нико,  вспомним, как  назывался город, в котором мы росли и... выросли... Камянское?  Это потом оно стало называться по другому...
                Нико открыл бутылку, разлил по стаканам - так символически, - они чокнулись, пригубили...
                - А я помню... забор, который разделял наши дворы... - вспомнил Нико, - Корявый та-кой, из горбылей... Подсолнечник помнишь? Он рос на моей территории, а вся головка залезла на вашу и семечки были.... твои... - сказал Нико.               
                - А я помню дедушку Важа...
                - Он давно умер... Перед войной вся наша семья вернулись  в Грузию, в Поти, там он и умер... Много позже я ему построил... большой дом в горах, перенес туда его прах... вместе с мо-ей мамой... Лэлой и отцом... Красивый дом, скажу я тебе - большой!...
                - Да... я тебя тогда и потерял из вида...- сказал Царев. - Последнее, что ты написал - ты  уже был на третьем курсе юридического факультета. Ты закончил?
                -  Нет. Я был на четвертом курсе, когда моего отца, как немца арестовали, потом выс-лали в Германию... Вскоре война...Чуть погодя арестовали  и мена, как сына немца. Мою мать, грузинку... прости, даже сегодня не могу вспоминать...Потом... Лэлу... Я убил этого ЭчКаВэдеш-ни-ка, ушел в горы...  Для мена тот наш мир, о котором  когда-то мечтали ты, я, Мишка Брылев, сегодняшний новый Министр Обороны - Валек Гром - все о чем мы бредили, Царь, все тогда и рухнуло... В один миг..
                - Нико, клянусь я... ничего об этом не знаю и не знал...
                - Конечно... Копали и под тебя, Царь... Твои же дружки и копали, поэтому и выбивали показание... Как тебя тогда не загребли  - для меня загадка...
                Нико выпил коньяк до дна...
                - Нико, зачем я тебе нужен? - неожиданно прямо спросил Царев.
                Нико долго не отвечал. Почему-то оглянулся и посмотрел на Родионова.
                - Это я тебе нужен, Царь. Сегодня, сейчас тебе нужен я, - так же прямо ответил Нико и снова умолк - молчал и ждал, что ответит Царь.
                Пауза затянулась и Нико нарушил ее первым.
                - Сейчас... ты и я, - мы во главе двух самых могущественных кланов в истории этой страны, Царь. Но, к сожалению, мы... по разные стороны. А знаешь ли ты, Серега, что в 1953 году - сразу после смерти Сталина  на нас вышли представители вашей верхушки, чтобы догово-риться с нами о житие-бытие?..
                По тому, как на него посмотрел Царь, Нико понял, что он действительно об этом ни-чего не знал...


               
                титр; 1953 год. Украина



                Небольшой металлургический городок, с населением в двести двадцать тысяч человек был выбран неслучайно - заброшенный, разрушенный войной, засыпанный тяжелой пылью аглолофабрики и задымленный остальными заводами, которые окружали  город. Здесь, в любое время суток, в городе стоял дым...
                Нико и парень сидели сидели на лавочке в парке, у подножья памятника Прометею и смотрели, как женщины укладывали небольшие корзинки с цветами, образуя некий рисунок.   
                Работали неспеша и без особой любови...
                - Они укладывают эти цветы каждое утро - с восьми утра... - тихо сказал Нико. - За день цветы умирают от тяжелой пыли и дыма, а следующим утром появляются свежие...Я вырос в этом городе...         
                - Как ты думаешь, почему именно здесь они наметили сходку? - спросил Нико сидя-щий рядом - парень лет тридцати.
                - Город небольшой, неприметный...  Здесь,  у людей, как я понимаю, одна цель - выжить и никому нет дела, что делается вокруг...
                К ним подошла большая группа людей,  среди которых был старый грузин.
                - Нико... - сказал он,  показал на людей, - это Тимур Ослоян, это Самвел, из Еревана... Это - Башкир из Краснодара...
                Нико поздоровался с каждым и каждого поприветствовал, слегка прижавшись, похло-пывая ладонью по плечу.
                - Спасибо, что приехали, - сказал Нико.
                - Это Ворон. Местный. Он будет присматривать за всем и всеми... - старик положил руку на плечо Ворона. - Он говорит, что группу держат на прицеле - они уже здесь и их ведут повсюду... С ними несколько человек из местного КГБ...
                - А мои люди сидят в школе, напротив театра... - добавил Ворон. - В театр лучше вой-ти со стороны парка, - там лаз по трубе, никто о нем не знает... Через него мы часто сигали в театр на концерты Эдди Рознера...
                - Гиви, что ты думаешь?  Братился к старику Тимур Ослоян, - совсем не похоже на правду... Они совсем подурели? Нико...
                - Надо послушать, - ответил Нико. - Не думаю, что будем стрелять, но быть к этому готовым - надо. Я им не верю.




                Парадная дверь в театр открылась и человек в гражданском повел их в вестибюль, где в центре стоял большой стол, на два десятка (если не больше) человек, бутылки коньяка, рюмки, еда... И... около двух десятков кресел, обитых мягкой темно-коричневой тканью.
                - Располагайтесь, - сказал встречавший  и удалился по коридору в дальнюю комнату.
                Через некоторое время оттуда вышло восемь человек, одетых в дорогие костюмы. Возраст каждого - между пятидесятью и пятидесятью пятью... Они подошли к Нико и Гиви и пожали руки.
                - Вас только двое? - спросил один из них.
                - Нас восемь, - ответил Нико.
                Тимур Ослоян и остальные  вышли из соседней комнаты и молодой парень, встречавший Нико и старейшину Гиви, даже растерялся от неожиданности...
                - Это - Гиви Отарашвили. Он уполномочен вести  переговоры, - представил Нико. - Это наши братья из Армении, России, Ленинграда , Одессы Мамы и  Ростова Папы... Они будут вас слушать.
                - В таком случае - приступим. И я предлагаю... начать с рюмочки прекрасного грузин-ского коньяка... - сказал седовласый, сухощавый и длинными холеными пальцами открыл бутылку. - Вы не возражаете?
                - Мы не возражаем.
                После выпитой рюмки, люди расселись в кресла и некоторое время молча рассматривали друг друга... 
                Из-за угла, словно задержавшись от основной группы, тяжело сопя вышел человек, в котором Нико сразу же узнал начальника «Дальстроя», генерала, с которым он  в свое время... летел из Магадана в Хабаровск...
                Тот сел  в кресло подальше от всех и уставился на Нико бычьими глазами,  перебирая в памяти события тех  лет... Потом  кивнул головой - то ли Нико, то ли дал команду «начинать»...
                - Я уполномочен от имени правительства и Советской власти провести с вами переговоры по урегулированию некоторых вопросов нашего сотрудни-чества, - сказал худощавый  человек, которого  тут же окрестили, как «Седой»...
                - Советская власть стоит перед задачей, цель которой - искоренение криминальных  структур, то есть, - их ликвидация.
                На слове «ликвидация» Седой сделал ударение, чтобы подчеркнуть серьезность намерений и  их последствий.
                - Вместе с тем власть, моральный принцип которой всегда базировался на гуманных отношениях, идет на чрезвычайный по сути шаг, а именно: вступить с лидерами криминальных структур в доверительные отношения и... найти  способ договориться -  как нам жить дальше.
                Группа из уголовных лидеров слушала вступительное слово Седого, изредка переглядываясь меж собой. Когда Седой сделал паузу, после слов «Нам и вам», Гиви глянул на Нико и слегка кивнул ему головой.
                - Предложение - сказал Нико..
                - Да, пожалуйста, - согласился Седой.
                - Думаю, мои друзья согласятся с этим, потому что обозначенное вами определение требуют уточнения.
                - Что вы имеете в виду? И как вас называть по имени?
                - Нико.
                -  Меня зовут Платон Васильевич. Какой у вас вопрос?
                - Не вопрос - предложение и с этого мы начнем. В свое время большевики объявили «уголовный элемент» социальным попутчиком про-ле-та-риа-та, не так ли? Или я ошибаюсь?
                - Это так. На то были свои причины, - согласился Седой.
                -  Это как понимать?  Что за причины? Вам назвать имена большевиков, а сейчас руководителей государства,  которых в то время в народе называли бандитами? В одном случае вы оправдываете  бандитизм, когда  явные  бандиты  возглавили революцию, повсюду насаждая режим насилия, а в конкретном случае вы  отказываетесь признать, что криминализация общества,  - это результат деятельности вашего же режима. Где логика?
                - Это поза? - спросил Седой.
                - Нет. Это позиция. И я предлагаю вести диалог не с позиции, что вы гуманны, а мы изгои общества, я предлагаю сделать  акцент на том, что вы бандиты и мы бандиты. Нас отличает одно - вы объявили себя властью, но мы - тоже власть.. Если мы не примем это за основу переговоров - диалог не будет иметь продолжения. Теперь...Какую власть вы здесь представля-ете?
                - Я  сказал - Советскую, - в голосе Седого промелькнули раздражительные нотки.
                - Советская власть делится на четыре власти и все они криминальные. Первая – исполнителная - она занимается  обожествлением партийной верхушки.  Вторая власть - законодательная.  Это подневольная  структура занимается только одним  - законом сохранением власти нынешних руководителей. Третья власть - судебная. Она выборочно осуждает или оправдывает кого надо, когда надо и как надо. Эта власть полностью зависима от первых лиц, полностью неза-висима от общества, его морально-нравственных категорий и, самое главное, она -  вне Закона. Так какую власть вы здесь представляете?
                Кто-то из делегации Седого приподнял руку и сказал
                - Ваши рассуждения ставят под угрозу цель переговоров. Не путайте понятия власть и Родина.
               - Родина - это земля предков, которой тысячи лет. А вы представляете режим, который за неполные тридцать пять лет уничтожил в лагерях и на войне миллионы человеческих жизней, и который ведет сейчас переговоры с... - Нико посмотрел в сторону своих друзей и улыбнулся -… с криминальными структурами, и предлагаете...объединить... усилия... Это моральный Кодекс коммунистов?
                - Что ты здесь несешь? - рявкнул кто-то, скорее всего из военных или приближенных к силовым структурам. - Ты понимаешь, что ты сейчас сказал?
                - Кстати, - спокойно ответил Нико, - я забыл о... четвертой власти... Власти подавления и поэтому мы отлично  понимаем с кем имеем дело.
                Старый грузин  поднялся с кресла и медленно прошелся по большой комнате.            
                Вытащил пачку «Казбек» и закурил папиросу.
                -  Вы предлагаете, - Гиви остановился, постоял некоторое время, затем приблизился к Седому, - Объединиться?  Нам предлагаете?   Что же вы так быстро? Человек... только-только умер - плохой он был грузин, хороший - время рассудит, а вы его уже ... продали... Мы  живем по нашим Законам, и совсем не то, что вы называете - воровскими. Вот, когда ваша власть многое поменяет -  тогда мы и возобновим диалог.               
                Седой открыл папку и вытащил стопку напечатанных листков.
                - Здесь наши предложения... Вы можете с ними ознакомиться - они имеют очень серь-езную основу для будущих отношений.               
                Гиви  его  резко перебил, посмотрел на своих представителей и они незамет-но  кивнули в знак согласия.
                - Чтобы мы поверили, вам первыми надо сделать шаг навстречу.
                - Что именно?
                - Мы ознакомимся с вашими предложениями в том случае, если в ближайшее время вы сделаете амнистию всем заключенным. Тогда мы соберем съезд.
                - Мы обдумаем ваше предложение.
                Когда они расходились, начальник «Дальстроя» подошел к Нико. 
                - Ты умеешь держать слово... - сказал он. - И... это... - генерал скосил глазами в сто-рону, …- тебя там застрелили  при попытке совершить побег... Так и пошло по инстанции. Это для справки. Ты мне, ****ь, еще тогда понравился...
                - Генерал, меня нет в том списке убитых. Это тоже для справки.
                В ответ генерал только засопел...


                «Генарал-майор НКВД, Барчук Селиван Игнатович, начальник магаданского «Гулаг»-а - самой большой тюрьмы в мире, где было уничтожено  в общей сложности более четырех с половиной миллионов человек. ...  В 1957 году после развенчания культа личности Сталина, застрелился...»   



                конец пятой серии