Пропасть - 5 серия, начало

                БОЖЕСТВЕННЫЙ  ВЕТЕР
                пятая серия


             А потом они - Майкл и Ирэн - были вдвоем...
                И... никого больше.
                Она и Он
                Они сидели под разлапистой ветвью самого настоящего дерева, в углу самого настоящеего летнего ресторана, где-то на окраине Лондона и Майкл смотрел на Ирэн глазами чуть ус-тавшего, чрезвычайно взволнованного и невероятно счастливого человека.
                Смотрел и... улыбался краешком глаз.
                Лицо его было изрезано морщинами и покрыто загаром, словно он то и делал, что валялся под солнцем... Кисти рук лежали на краешке стола спокойно и он не делал никакой попытки, чтобы  прикоснуться к ее руке, как это часто бывает в затасканных фильмах о романтике...               
                Майкл смотрел на Ирэн глазами впервые за пятьдесят лет влюбившегося мужчины исовсем не скрывал этого...
                - Да, я знаю... - неожиданно ответила Ирэн.
                Майкл вздрогнул...
                - Ирэн... - улыбнулся Майкл  - Ты разрешаешь мне хотя бы иногда... задавать вопросы? Ведь я могу разучиться говорить...
                - Майкл... это тоже очень важно... У нас... не может быть детей... Из-за меня... Из-за той катастрофы... 
                - Я не хочу пока об этом думать, Ирэн...
                - Но... ты думаешь...
                - Я не буду... 
                - Я тебя люблю...
                - Я за тебя отдам жизнь...
                - Ты лучше береги ее и ради меня тоже...
                - Сегодня моя жизнь обрела смысл...
                - Я знаю.
                - Ты не можешь все знать...
                - Тогда я буду очень чувствовать, а это еще сильнее...
                - Нам никуда не надо уходить... 
                - Мы... летим на честном слове и на одном крыле...



                Потом они ехали в машине.
                Приехали в дом, где жил Майкл - старый Бродяга, который то и делал, что мотался по миру, без женской любви и женской ласки...
                Он нес ее на руках, ногой пнул дверь и она открылась с каким-то нетерпением и яростью...
                Майкл снимал с нее одежды медленно, путаясь в женских застежках, теряясь, как младенец в лесу, а она хохотала...
                Потом они упали, словно провалились во временное пространстве и никак не могли найти опору...
                Так оно и было на самом, деле — Ирэн неожиданно сказала. Очень тихо.
                - А ты знаешь, у нас одинаковая группа крови... У тебя и у меня... Очень редкая...Это значит, что я для тебя... единственная... Единствен-ная в этом мире.
                Неожиданно кто-то осторожно постучал.
                Майкл сначала не поверил.
                - Как ты думаешь, кто это? - спросила Ирэн               
                В дверь снова постучали. Очень осторожно.
                Майкл  заглянул в «глазок» и тут же резко открыл дверь.            
                На пороге стоял Родионов.
                - Майкл...На Царева совершено покушение. Мне нужен ты и самолет вашего посоль-ства .Ты же знаешь, мы здесь инкогнито.
                - Заходи. Ирэн, нам кофе пожалуйста...
                Ирэн вышла из спальни.
                - Дима, когда это случилось?
                - Около десяти вечера...
                - Он жив?
                - Никто  толком не знает... Только одно - он в тяжелом состоянии...


               


                В кабинете Царева сидело, стояло - кто, где попало -  восемь человек.
                У всех, как подбор профили для надгробных плит - старые, упитанные, роскошные.
                Точь в точь, как на огромных портретах во время праздников - там их несли на флагштоках один за другим, -  все молодые, светлые, любимые и  с претензиями на... «вечно молодые»...
                Если откровенно - Царев ничем от них не отличался, разве что был чуть-чуть подвиж-нее, что ли...
                - Если мы хотим остаться на плаву, - понимаете о чем я, нет? - если мы действительно хотим, чтобы наши шкуры не пошли на барабаны и озверевший люд не прошелся маршем, громыхая в этот народный бубен, - мы должны... нет, - мы обязаны перевернуть с ног на голову этот дурман, который  называется Советская власть! Температура тела у народа сейчас вот здесь... - Царев поднял руку и ладонью показал под подбородком... - Нас могут понести не на флагшто-ках с портретами, а... на колах в заднице...
                - Царь, по-моему у тебя полный аут! - вскочил на ноги один из них. -  По-моему, Сталин сейчас переворачивается в гробу, - забегал по кабинету один из старожилов ЦК... - Хорошо, что здесь стены толстые и ни хера не слышно на улицу. Ты понимаешь, что значит убрать из Конституции руководящую роль партии??
                - Скажи, а ты, - лично ты - имеешь представление,что  это такое - Кон-сти-ту-ция?  Ты ее когда-нибудь читал? Сталин, говоришь переворачивается? Ты когда последний раз заглядывал к нему в Мавзолей, к Сталину, - а? За всю свою вечно партийную роскошную  житуху - ты хотя бы один раз  туда заглядывал?  Во-внутрь?  Сказать?  А я знаю - с кем, когда и сколько раз. По прошлой работе помню - обязанность такая была, паскудная. Ты... запах... в Мавзолее помнишь?  То-то же... и  не надо мне басни рассказывать. А чтобы этот... гроб ...-  где мы  все-равно окажем-ся - чтобы этот гроб не шатался, давайте, ****ь, наконец проснемся и сделаем что-то для людей полезное!. Может они потом за нас и помолятся...
                - Хорошо, - что именно? - кто-то заблеял, как коза.
                -  Я от тебя дурею, Прокофий. Ты всю жизнь ждешь, что кто-то обязательно возьмет тебя за жабры и направит в нужное русло!
                - Ну... не, Царь, в самом деле, мне твои мысли, чтобы дать людям решать, что им делать, а что нет -  это... по душе... Вот, скажем, спроси у мужика - сеять в этом году или не сеять - и он точно скажет и никогда не ошибется!
                - Ни хера ты не понимаешь, Прокофий. Я предлагаю десять экспериментальных зон для всей страны - десять специальных (на их усмотрение) Республик, которые будут жить по собственному сценарию. И нам ни в коем случае не вмешиваться - пусть это будет... этим... ну, как его... этим... - Царев стал перебирать пальцами, ... - тьфу ты, прости Господи, наконец вспомнил -  пусть это будет нашим...****ским социалистическим соревнованием. Ненавижу это слово, но хер с ним - вы же только такие слова и воспринимаете... Но вот (!) лучшее, что из этого получится, мы будет-  бе-реж-но...  Прокофий, ты понимаешь значение этого слова - БЕ-РЕЖ-НО - хранить и внедрять, если это приносят пользу!
                - А Госплан? Куда деть  эту бодягу? - сказал тучный и очень древний человек, молчавший до поры до времени и вдруг рассмеялся...
                Все очаровано глянули в его сторону.
                - Я тут анекдот вспомнил... Парад на Красной Площади, идет плотным строем... диви-зия черных воротничков, с портфелями, - чеканят шаг, морды к покойникам - Ленину, Сталину...Кто это? - спрашивают западные корреспонденты, а им говорят - страшное оружие массового поражения - Госплан!
                - Скоко живу, а такое слышу впервые... - засмеялся кто-то.
                - Значит... живешь не так, Степан.  Или глухой... - съязвил сосед и сплюнул. - Царь дело говорит.  Мне по хер, как нас будут давить - как клопов или тараканов, но... Царь прав на все сто. Ежели  мы хотим, чтобы это не произошло послезавтра или... не дай Бог завтра - нам надо меняться и менять все в этой стране до херовой  матери!.
                -  Я вот о чем подумал... - тихо вмешался в разговор худощавый, хрупкий на вид муж-чина, очень ухоженный, подтянутый - удивительно не вписываю-щийся в компанию под лозун-гом   «Внести Политбюро»...
                Почему-то все притихли и повернулись в его сторону.
                - Если мы решили посоветоваться и наметить свои шаги перед Пленумом, что и как нам быть, - моё предложение состоит в следующем... Действия наши должны быть очень  простыми. Первое и самое важное - забыть или вовсе выбро-сить из головы, что мы есть сверхдержава, перестать вмешиваться по... любому поводу в дела других стран, никакой военной помощи никому, прекратить торговлю оружием и на каждом шагу доказывать с автоматом Калашникова за пазухой, что мы строим мир, что мы самые лучшие  и... начать, наконец,  относиться к своему народу с... уважением. Я не хочу говорить - с любовью, нам никто не поверит, но с уважением - обязательно.
                - Мужики, так это же... программа! - вскочил Прокофий. - Вот она, самая истина. Распахнуть перед народом двери... - даем тебе волю вольную!!
                - Можно мне вставить свои пять копеек мнения? - неожиданно поинтересовался единственный из компании, чей возраст был явно ниже собравшихся стариков...
                Он, как актер театра, правильно выдержал паузу
                - Я здесь... самый молодой...
                - Да ранний... - ляпнул кто-то и «молодой» кинул на него откровенно злобный взгляд,
                - Может и ранний... Как говорили - молодым везде у нас дорога...Она у меня еще длинная и я в самом её начале...
                - Ну, давай, давай - послушаем... Люблю, когда начинает... начало...
                - Я вот о чем, Сергей Николаевич... В конце концов народу можно объяснить, что кончина коммунистической партии...  - результат того, что она переродилась и больше не защищает интересы трудящихся...Это - раз.  Второе... Сидящие здесь... могут неправильно подумать, что грядет какая-то... свобода, неза-висимая печать, как здесь только что выразились - «воля вольная» и тому подобное. Глобальные, полномасштабные чистки нашего сознания,  которые предлагает Сергей Николаевич, все это может потребовать даже возрождение... очень жестокого контро-ля. Да, это будет непопулярно среди народа, но я об этом говорю именно потому, что   консерваторы - большевистский  утиль - может утопить в демагогии все благие начинания!
                Один не вытерпел и почти заорал
                - Царь, ты где откопал это чудо? И кто он вот это вот?
                - Я инспектор ЦК по кадрам, Прокофий Игнатович, пора бы знать, - жестко ответил «молодой». -
                - Не цапаться! - Царев резко поднялся. - Мы здесь не для этого.
                - Ты ничего не хочешь добавить, заграница? - Порфирий  обратился к худощавому, ухоженному и совсем непохожему на остальных, который до этого высказал точную мысль по поводу программы действий.
                - Я здесь действительно, как... заграница... Хотя бы потому что я глава МИД-а... Последнее время... лет пять, шесть - моя задача сводилась к тому, чтобы ваши... задницы за границей выдавать за... лица, а многие... даже подтирать... А это... унизительно,  и... стыдно. Мы совсем потеряли лицо, одна большая...
                - Ну, ты зря, Виталий Захарович... - подошел к нему Царев и по-дружески положил ему на плечо ладонь. - Хотя, я очень понимаю тебя, мне тоже... стыдно бывает, поэтому мы и... собрались...на чай... порассуждать, что и как, не так ли, товарищи? А на Пленуме все и выскажем.
                - Будет война, Царь... - сказал кто-то, - страшная... Жопой чувствую...
                - Если мы все вместе- не будет, сказал Царев.





                Царев шел по коридору неспеша,  находясь под впечатлением от разговора.
                Кузьмич - на пол-шага сзади и сбоку. За ними - в трех метрах позади -  охрана...
                - Кузьмич, спорим, ты никогда не отгадаешь слово, которое я тебе скажу... - с улыбкой сказал Царев и хитро ему подмигнул.
                - Ты так думаешь?
                - Уверен, даю руб за сто...
                - Ну...
                - Что такое... клинкер?
                - Ё-моё... - рассмеялся Кузьмич, - тоже мне...Тебе про цемент рассказать или про металлургию, как медь добывают? И там и там - клинкер. Есть даже... клинкерный кирпич... 
                - Кузьмич, это все правильно, а вот этого ты не знаешь - когда-то были... клинкерные байдарки, понял? Я сам в такой байдарке греб, понял? И даже был чемпионом области и ты не строй из себя знаменитость!
                - Ну, и что из этого?
                - Из этого то, что мы сейчас  махнем с тобой в Химки, - а?  На водную станцию... «Динамо», Кузьмич...
                - Царь, ну и шуточки у тебя забавные... Теперь все менять, взрывать надо...Все вверх тормашками, Царь...
                - В Химки, Кузьмич, - я хочу развеяться... У меня голова разла-мывается, понял? Давай, все взрывай, ломай, без звонка и от... не хер делать - Царь захотел в Химки! На... волю.. И не выкобенивайся, поехали.






                Менты, как одурелые быки, бежали от перекрестка к перекрестку, тяжело дыша и хрюкая, как боровы... Морды вспотели, форменные рубахи промокли насквозь и никто не знал, что делать, как делать, куда бежать и... зачем вообще бежать?...
                Мотоциклы разлетались, как шарики на бильярдном столе - постовые занимали свои мета после внезапно неожиданной команды «сделать все возможное»
                Кортеж Царева подъехал к воротам в Химки в тот момент, когда мокрые от жары и беготни задерганные милиционеры их только-только стали открывать...
                Когда кавалькада автомобилей проезжала мимо них, они замерли в стойке «смирно» со сбившимися фуражками на бок, с отвисшими животами и мокрыми,
как после ливня...
                Царев даже не смотрел в их сторону - ему было... стыдно...               
                - Что поделаешь, Царь... Шо имеем, то имеем ...
                - Кузьмич, сделай пожалуйста так, чтобы ни одной... чтобы никого из твоих я не видел рядом, ладно?
                - Как хочешь... Не видно, так не видно...





                Царь сначала подошел к эллингу, где находились лодки... Заглянул во внутрь, будто боялся, что его... прогонят... Снял пиджак, перебросил  через плечо, растегнул рубашку... «до пуза» и прошел чуть в глубину...
                На стеллажах лежали академические лодки - восьмерки, распашные двойки, а  у задней стены  он увидел современные байдарки - узкие, красивые, из красного дерева...Одиночки, двойки... В специальных гнездах - весла... Таких весел он никогда не видел..
                В эллинге было много детишек, редко попадались взрослые, но никто его не узнал и вообще - никто на него даже не обратил внимания...    
                Царь прикоснулся ладонью к поверхности лодки, потом... почему-то понюхал пальцы и улыбнулся...
                Неожиданно возник... Кузьмич...
                - Кузьмич, ты нарываешься на клизму... Не попадайся мне на глаза!.. Ну, хотя бы здесь я могу побыть один?!?
                Кузьмич исчез.
                Царь вышел из эллинга и медленно пошел по плотику - в конце гребного плота было некое возвышение для тренировки  начинающих академистов и он присел на краешек...





                Боже... как давно это было...
                Он... сидел в клинкерной байдарке, непомерно тяжелой, непомерно громоздкой, невероятно неудобной...
                Тогда  Царь не знал, что когда-то все будет по-другому, но тогда...
                Он сидел в лодке... Сколько лет ему тогда было? Двадцать? Кажется двадцать... Может меньше... Да... и еще он вспомнил, - так же, как он сейчас, - напротив него сидел какой-то дядька - тренер, не тренер, вылетело из памяти... Царь на всю жизнь запомнил его слова. Честно, он не понял значения сказанного тогда, но почему-то запомнил на всю жизнь. Тогда тот дядька сказал.
                - Из тебя, Царев,  получиться или что-то очень хорошее или что-то очень плохое, но... ничтожеством ты не будешь никогда - это точно. Хотя пороть тебя надо бы... Из жеребят получаются настоящие скакуны, если их хорошо выездить... Тогда из него толк получится, тогда и люди за ним пойдут...




               Царь очнулся от воспоминаний и увидел пацана, который закончил тренировку, лихо
причалил  к плотику и стал умывать лицо, ладошкой хлюпая на себа водой... За ним подошел второй... Они положили весла рядом с лодкой...
                - Тебе сколько лет, пацан? - ни с того ни с сего спросил Царь мальчонку и тот удивился...
                - Ты, дед, тренером здесь сидишь? - спросил он задиристо.
                - А хоть и тренером... Слабо ответить?..
                - На... дедушку ты похож,  а на тренера ну... никак!
                - А хочешь, я тебя на пятьдесят метров сделаю?  - взвился Царь.
                - Ты?? Меня?? На пятьдесят метров? Серега, ты слышал такое?
                - Дед, он самый - пресамый в нашей области среди пацанов, ты с ним не тягайся, умрешь!
                - Спорим? - не унимался Царь.
                - На что?
                - На мороженое!
                - А.. купишь? И мне и ему? Может сразу побежишь, тут недалеко продают ?
                Пацаны стали радостно смеяться и хлопать себа по мышцам...
                - Ладно, пацаны, пошутил я... А тебя, как зовут? Его - Сергей, мой тезка, а ты?
                - А меня... Сергеев, - улыбнулся парнишка.... - Оба мы Сергеевы - он старше на год, а я на год меньше... Меня зовут Валентин... А вы... снаружи в самом деле на тренера смахиваете...
                - А я в самом деле тренер, только у меня команда чуть-чуть другая... И... побольше...
                Царь поднялся.
                - Я завидую вам, пацаны... - сказал он и медленно пошел по плотику... - Ей Богу зави-дую...




                Кузьмич ждал его возле эллинга - он все время там торчал, пока  Царь разговаривал с ребятами, пока (как ни в чем не бывало) шел назад - демон-стративно медленно - представляя из себя великолепную мишень даже для одноглазого с почти полной потерей зрения в оставшемся глазе, снайпера ...
                Охрана Царева тихо сходила с ума, а их количество, хлынувшее на совершенно неподготовленный объект, было таким большим, что их присутствие превы-шало количество... деревьев в парке.            
                Складывалось  впечатление, что они прятались один за другого...
                - Царь, - обозленно сказал Кузьмич, - ты хочешь, чтобы я ушел на пенсию без инфарктов и  прочих шрамов на сердце? Или ты мазохист и тебе доставляет  радость, когда люди дуреют от твоих выходок? Я делаю все возможное, чтобы законопатить любое отверстие, откуда  вылезет урод с наганом , а ты со своей стороны делаешь все, чтобы я стал заикой!  Тогда бери этот огнемет и вали уродов сам.!
                Царев не обращал на Кузьмича никакого внимания, даже не отмахи-вался рукой...
                - Сейчас тут моей  секьюрити больше, чем деревьев в этом парке и все пялят глазищи на семьсот двадцать градусов не дай Бог, чтобы кто-то...не то, чтобы выстрелить, - даже... перднуть  не успел!  Все же, как на ладони, Царь, ты в своем уме?
                - Кузьмич, не гундось... Успокойся... Побегал чуток и... расслабься - отмахнулся Царь и добавил.
                - Хватит бояться, Кузьмич. Я вообще думаю, что  надо принять решение ездить в метро или троллейбусах - больше пользы будет...
                - Вроде взрослый человек,а как был пацаном - пацаном и остался. Давай, давай - садись в трамвай, метро, - особенно зимой, пусть тебе там оторвут рукав или голову... Давай... А я на пенсию пойду, потому что с тобой я своей смертью не помру.             
                - Кузьмич, сядь рядом... Посоветоваться надо...
                Царев открыл заднюю дверь «ЗИЛ»-а - они сели в автомобиль.
                Как в сказке о волшебной палочке - всё одновременно  пришло в движение...
                Люди впрыгивали в машины, головная группа засверкала мигалками и резким собачьим визгом сирен, глаза ментов на выезде из парка, засверкали преданностью, бравым видим и таким тройным одеколоном, что листья парковой алле от нестерпимого запаха стали желтеть на глазах
                - Что... уже осень, Кузьмич?  - удивился Царев, - посмотри на листья!
                - Царь, это еще не осень - это менты облились тройным одеколо-ном, что-б не вонять на всю округу и листья от этой вони  пожелтели в секун-ду.               
                - Ну, ты и трепло, Кузьмич... Так хаять нашу советскую милицию... - рассмеялся Царев, - тебе позубоскалить, - хлебом не корми...
                Царев нажал на кнопку и внутренняя перегородка из пуленепробиваемого стекла отде-лила их от водителя..




                «Мусорщики» повернули налево, сначала покатили медленно, в ожидании, когда вся группа «станет в строй», а потом...сорвавшись, как цепные псы из цепей, -  понеслась по трассе,  которую уже «приготовили» для проезда главы государства...

 

                Эскорт Генсека насчитывал более полусотни машин - они на бешенной скорости мчали по шоссе, уставленном милиционерами, как телеграфными столбами на каждом перекрестке.
                Три головных автомобиля марки «Мерседес» на огромной скорости и с интервалом в пятнадцать секунд, мчали в голове колонны правительственного кортежа по трассе из Москвы в резиденцию главы государства
                Один, точно, как прошлый раз, как вчера и каждый день, -  шел по осевой линии, двое других чуть позади и у самых  бровок - слева и справа.
                Водитель машины справа,  - все тот же мужчина лет сорока, сорока пяти, с цепким взглядом, кинул короткий взгляд на  грузина, не то чечена, в руках которого был готовый к работе  пистолет... Он не отрывал взгляда от трассы и, как в прошлуй раз, -   «шморгал» носом....
                - Казбек, и все-таки... -  сказал водитель. - Ты так и не ответил - почему нас, все же  называют «Вайперами»?  Я тут в словарь залез... еле нашел по английски... Так там говорят, что «Вайпер» - это... гадюка...а  ты, что это  «мусорщик»... От я и не пойму - где правда, а где ты заливаешь... Все шипят, мол,-  «Вайпер», «Вайпер», а с чем его едят - ума не приложу... И опять
же - спросить стесняюсь - водилы затюкают...       
                - Ты спрашивал. Я - ответил. Мое дело - убирать мусор. Твое дело - держать скорость.
                - Понял. Молчу.




                Небольшой, старой модификации,  винтомоторный самолет «ЯК-18ПМ» на высоте пятисот метров, шел параллельным курсом мчавшегося эскорта и пилот хорошо видел ленту растянувшихся правительственных автомобилей. 
                Лицо летчика, без очков, без шлемофона, -  не выражало никаких эмоций - ни страха, ни ненависти, ни сожаления только движения рук, ног и корот-кие взгляды вниз на трассу и длинную колонну автомобилей.
                Он увеличил скорость и начал набор высоты.
                Когда эскорт остался далеко позади и машины стали похожи на  игрушечные, пилот с разворотом бросил самолет вниз и ринулся на  мчавшееся... автомобильное безумие, как коршун.
                Он понимал, что его заметят в самый последний момент, когда  уже будет поздно...
                Камикадзе  воткнулся в основную группу колонны и в это же время раздался оглушительный взрыв - кроме всего, самолет  был набит... взрывчаткой и сработал детонатор....
                Все пошло вверх тормашками...
                «Мерседесы» налетали один на другой, сталкивались, их отбрасывало на обочины.               
                Там они продолжали кувыркаться вместе с оторванными колесами, взрывы следовали один за другим - и все заволокло дымом.
                Машины, которые шли впереди и проверяли дорогу, одновременно затормозили, раз-вернулись и помчали к месту катастрофы, а водители истошно вопили по рации, что на трассе Генсека крупная авария и кажется......
                Отовсюду - откуда только можно и нельзя, из ближайших больниц, завывая сиренами, мчали  гражданские «Скорые»,  испуганно подъезжали зеваки...Кое-где и неожиданно продолжа-ли взрываться бензобаки, брызгая во все стороны пламенем.
                Оставшиеся в живых бросились искать машину с Царевым...
                Медицинский автомобиль эскорта лежал на «спине» и оттуда выползали чудом уцелев-шие люди...
                Кто-то бегал с огнетушителем и поливал, что попадало под руки, кто-то выламывал дверь с криком «Он здесь, здесь он!!»...
                Царева нашли между задним сиденьем и спинкой переднего - его успел накрыть своим телом сидевший с ним рядом  Кузьмич.
                Было непонятно - жив Кузьмич или нет, на Цареве - кровь... То ли его собственная, то ли Кузьмича... Оба без сознания и признаков жизни...
                Царева вытащили из дымившегося автомобиля и внезапно возникшее пламя стало очень быстро разгораться... Кто-то бросил на землю свою одежду, кто-то стал кричать «Подальше отсюда, сейчас взорвется»... Люди - и милиция, и охрана главы государства, и гражданские стали помогать очумевшим от ужаса пострадавшим...               
                Кузьмича... и Царева понесли на руках, подальше от этого ужаса...
                Много человек лежало без движения и каких-либо признаков жизни...
                К ним бежали люди с носилками в руках....
                Царева бережно уложили  в подъехавшую машину скорой помощи и автомобиль, в окружении усиленной охраны, ринулся в ближайший госпиталь, объезжая покореженные от столкновений автомобили сопровождения...





                Родионов, одетый в гражданское, подошел к двери, где  находился Царев и предъявил документ охране,  несмотря на то, что его узнали.
                - Проходите, товарищ майор.
                Кроме медицинских светил, врачей и медсестер, - он увидел генерал-армии, невысокого роста, с лицом... удава. Тот стоял у изголовья Генсека и резко повернул голову, когда Родионов появился в комнате.
                - Разрешите, товарищ генерал, - майор Родионов.
                Легким движением рули, генерал подозвал майора к себе.
                Неожиданно Царев открыл глаза...
                Он узнал стоявшего генерала, Родионова и попытался улыбнуться...
                Жестом подозвал генерала поближе и что-то прошептал - генерал глянул на Родионова  и утвердительно кивнул. Потом наклонился еще ближе и выпрямился.
                - Майор, жди меня здесь.
                Царь что -то ему говорил, а генерал торопливо   
записывал.               
                - Выйдем в коридор, майор.
                В длинном коридоре было пустынно - кроме усиленной охраны ни одного человека.
                Они отошли подальше.               
                -  Первого заместителя министра обороны, доставить в эту комнату сейчас же, - резко приказал он  и вырвал из блокнота листок с текстом. Передал Родионову и он пробежал глазами на длинный ряд фамилий.
                - Пошли группы своих людей и вот... этих, - он ткнул пальцем в листок, который держал Родионов, - найти из-под земли и арестовать. Ясно?
                - Так точно, товарищ генерал.
                - А... зам министра привези лично.
                В этот момент в глубине коридора показалось четыре  человека - один торопливо по-старчески шел впереди, трое за ним.
                Генерал Громов и Родинов стали у двери, где находился Царев и перегородили дорогу подошедшим. Часовые подняли оружие на уровень груди....
                Это был Зельдович               
                - Нельзя, товарищ Зельдович.               
               - Ты знаешь кто я, генерал?
               - Знаю, Вольф Исаакович, но уже... поздно.
                На лице Зельдовича появилась самая настоящая, человеческая нескрываемая тревога и вопросительный знак.
                - Он что...
                - Тебе поздно, Зельдович, - сказал  Громов, сделав ударение на слово «тебе» и без прис-тавки «товарищ». - У него был трудный день - Царь просто устал.  Всего лишь.

          


                Больница была оцеплена в несколько рядов охраны - даже стояли «БТР»-ы, а подъезд к зданию окружили постами и милиции, и военных со всех сторон...
                Все чем-то напоминало... войну, не хватало только противотан-ковых «ежей»  или окопов по всему периметру               
                Валентин отдавал короткие приказы группам своих бойцов и машины уезжали по ука-занным адресам.
                Родионов отвел Валентина в сторону и они обнялись после почти двухнедельной рязлуки.
                - Ну, привет, дружище... Извини, сразу не подошел...
                - Привет, Дима... Не уберег я Царя, как ты просил... 
                - Главное - он жив. Там  разберемся.....
                - Дима... у нас... не все в порядке...
                - Что ты имеешь в виду?
                - Они... убрали две куклы Царя... Причем - основных.  Одновре-менно, понимаешь?
                - Кто - «они»?
                - Не знаю, Дима.  Сняли всю охрану - те даже не пикнули, думаю, наши приняли их за своих... Я сразу понял, что готовится срань...А тут Царь со своей придурью - носится, как угорелый - туда, сюда.... Как с цепи сорвался.... И в это время  исчезают две куклы... Ну, а дальше... ты знаешь...
                - У нас... крот?
                - Не думаю... Хотя, уже не уверен...
                - Тогда - кто?
                - Тогда - кто, Дима?   На, почитай...
                Родионов развернул сложенный пополам листок и стал читать.
                Прочитав  короткое послание, он посмотрел на Валентина и принялся читать тект снова.
                - Откуда это?
                - Здесь, в больнице, в этой суматохи, ко мне подошел полковник - по форме из наших - вручил листок и ушел... Больше я его не видел...
                - Валя, - Родионов вернул ему листок с текстом, - оставь здесь  наших, другим я не доверяю, а сам жми по этому адресу и... обложи все и вся, как здесь -  в три слоя...  Я думаю, что нас приглашают не зря... Мы едем на встречу.





                Родионов быстро шел по коридору Министерства обороны в сопро-вождении трех офицеров КГБ и то, как они шли, вызывало понятное состояние настороженности и тревоги.
                За всю историю страны такое случалось почти регулярно, всё держалось в тайне, но об  этом все знали, как и знали о последствиях... 
                Не останавливаясь, они вошли в приемную, где адьютант - майор, лет пятидесяти, быстро вышел из-за стояла и стал у двери.
                - Мы... ненадолго, товарищ майор и вас это не касается, поверьте... - сказал Родионов и вежливо отодвинул его в сторону.
                Они вошли в кабинет заместителя министра обороны страны и Родионов  сказал.
                - Игорь Михайлович, вас ждет Царев.
                - Тогда почему не позвонили, почему тогда... знаменитая «тройка»? - появление офицеров КГБ застало замминистра врасплох.
                - Чтобы вы, Игорь Михайлович, случайно не наделали глупостей, - ответил Родионов и через неуловимую паузу добавил, - вы очень нужны новому Министру Обороны, генералу-армии Громову.
                Так же молча и быстро они повшли по коридору в обратном направлении. Длинный коридор был пуст - ни одного человека...



                Перед тем, как закрыть дверь автомобиля, Родионов сказал.
                - Вы один из немногих, кто к случившемуся не имеет никакого отношения, Игорь Михайлович.  До встречи.
                И отдал честь.
                Майор сел в другую машину, взглянул на часы, завел двигатель , включил «мигалку» и стремительно поехал в условленное место, где его уже ждал Валентин.



 
                Стрелка  большого циферблата как-то странно дернулась и замерла на цифре «6». 
                Родионов и Валентин автоматически глянули на свои часы.
                - Странно... первый раз вижу, что часы на столбе идут идеально точно...
                Именно в этот момент к ним подъехала «Волга», остановилась рядом и водитель прис-
пустил окно.
                - Вы вдвоем?
                - Нет, нас тут много... - откровенно ответил Родионов. - Человек... десять...
                - Ну, десять не надо было... Все не поместимся... Тада скажите, пускай или тут гуляют или пускай ездиють за мной, как хочете... Здесь все под боком, даже выпивон есть... Как грицца - на халяву и тёща за девочку сойдет...
                По тону разговора, по манере разговора, по тому, как выглядел водитель - короче, по всем явным признакам - ни враждебностью, ни опасностью даже не пахло...
                - Не... Мы поедем вдвоем... Мои целую неделю режимят, если им разрешить по сто грамм - обопьют всех с ног до головы, знаешь - лучше не риско-вать...
                - Ну, тада айды - залезайте.
                Когда Родионов направлялся  к двери, он все же сказал в микрофон.
                - Присматривайте, но так, чтобы не мозолить глаза...



               

                Валентин и Родионов вошли в кафе.
                Это было довольно просторное и светлое помещение, внутри которого не было ни од-ной души... Кроме обслуживающего персонала и охраны - ни одного живого человека...
                Водитель, - приличного размера парень, по всему - недалекий и добродушный, - странно учтиво их остановил и сказал.               
                - Я это... донесу, шо вы уже тут, а то как-то неприлично без докладу... Постойте чуть меньше секундочки...
                Действительно, он вернулся мгновенно.
                Родионов и Валентин вошли в просторную комнату, где в самом деле был накрыт роскошный стол, с очень дорогим коньяком, черной икрой, балык, нарезан-ный так искуссно тонко, словно его готовили на стол Генсека страны...
                За столом сидел удивительно маленький человечек и смешно выгляды-вал из-за графина с водой... Спинка стула была на уровне его макушки...
                За этим маленьким человечеком стояли... двое  невероятных верзил... Они были такими огромными, что на их фоне все остальные казались  лили-путами.
                Было похоже, что приглашать  гостей за стол или никто не собирался, или просто об этом  забыли, или здесь садились без приглашения...
                Родионов и Валентин выбрали последнее и сели напротив.
                Так они молча смотрели друг на друга минуту, может меньше, но почем-то показалось,  что долго...
                - Наконец, здравствуйте...- внезапно сказал маленький человек.
                Когда  он сказал первые два слова, Родионову показалось, что он ослышался - сомнений не вызывало, - был русский язык,  но, как это  прозвучало  - было необычно и... смешно.               
                Родионов даже встрепенулся от неожиданной манеры говорить, посмотрел на Валентина,  не выдержал и рассмеялся...
                Сидевший напротив совсем не смутился и даже обрадовался.
                - Вы...или строите мне глазки или думаете, шо я такое... Так я вам заставлю такое не думать и скажу, шо я такое есть -  я... сеятель добра...
                Родионов был готов подпрыгнуть до потолка от услышанного... Самое поразительное, что сказанное не было фиглярством - человек умел говорить именно так и ни в коем случае по другому...
                - Не... ну я не возражаю, Бога ради, сейте себе  на здоровье - Родионов  попытался ответить в его же манере, - но я тогда в сильном интересе - где это поле, куда вы кладете  пшеничные яйца?
                Родионов попал в десятку, - этот странный маленький человек, на лице которого отчетливо было видно тавро шикарного блатного - он вдруг расхохо-тался и поднял кверху большой палец восторга.
                - Дима, вы знаете, - у меня на лице отдых, за то, шо вы думаете совсем , как я...
                Он обернулся и показал рукой на стоящих за его спиной здоровенных мужиков, приблизился  к кромке стола  и почти прошептал.
                - Это, Дима, советские урки.. Послевоенные,  с интеллектом инкубатора, но... урки... И все они переняли херовую привычку вашего коммунисти-ческого  курятника, -  как токо человек выбивается в цацу, - его сразу начинают охранять...Скажите -  оно мне надо?  Вот вы, Дима, имеете такой коклюш, как охранять своего Царя? Ну, и как? Поэтому на моём лице вы видите вопрос, а  на вашем, Дима, - я уже знаю ответ - Царь в больнице, под неусыпным глазом медицин-ских светил. И здесь я от лица нашей братвы скажу вам такое, шо от сказанного мною, покроетесь пятнами радости - то, шо они сделали с Царем -  нам  не душе, поэтому  хотим знать от вас - как он там, Дима?
                - Он там живой,  - красиво ответил Родионов.
                - Не, ну то шо он живой, - мы знаем вместе с вами, а то как же... Но...какой - он живой? Сильно живой или... так по себе?
                - Он уже сильно живой. А вы шо, - вы за него переживаете?
                - Очень, Дима. Мы переживаем за него так убедительно, шо даже забрали у тех пидоров  - он махнул рукой куда-то в пространство, -  твоих близняшек... Немного,  побили им хари - (по другому не получилось), - но...они у нас... А Царя мы уважаем, падла буду...
                - Кого забрали, я не понял... И... кому намылили хари?
                - Шо, их у вас так много, шо вы уже не видите недостачу? - искренне удивился собеседник, -  У нас сегодня  уже трое сутков  на балансе две двойняшки вашего Царя!  А хари мы побили тем сукам, которые испортили вам настроение...
                Без всякого сомнения Родионов был в шоке... Он так растерялся, что первые несколько секунд не знал, что ответить. Он посмотрел на Валентина и увидел те же... расширенные глаза друга...
                - Майор, ты токо скажи где их скинуть, или забери сам. Они уже обосцали все наши царские покои - не верят, шо мы не те суки, которые их схвати-ли три дня тому назад...
                Родионов понял, что их «прицепили на ответку» - по другому жест бандюков не выглядел... Он молча смотрел на переговорщика и понял, что надо говорить по делу...               
                - Что  взамен?, - прямо спросил Родионов и тот странно скривился.
                - Майор, ты сказал очень правильно красиво... Так вот, наши большие люди делает намек - надо  потолковать с Царем... Око в око. Ты скинь ему нашу маляву, лады?  Царь сегодня по всем правилам - Царь. Даже мы его признаем. Но у нас - по нашим Законам, - тоже есть свой Царь и нам кажись, что они могут сесть за стол и глянуть один другому в глаза, шо-б  сказать за жизнь... Ты, майор, может не знаешь, но мы, со времен еще той Революции всегда были плечом... пролетариату и нам есть о чем потолковать. Мо-ж и договоримся.
                - Я передам ему слово в слов, обещаю.
                - Ты ему просто намекни человека... Он должен помнить... Скажи - «Нико», запомнил? Человека, которого зовут Нико, - это наш Царь, - добавил он и неожиданно спросил, - так ты сам заберешь тех близнецов  или  нам скинуть их - скажи куда?
                - Куда приехать? - спросил Родионов.
                - Манюня... - он поднял руку и позвал одного из охранников. - Ехай с ними и дай  метку где те швонди сидят.
                - Понял.
                - А... когда Царь, это самое, даст - согласие, ты... загляни к нам здесь, весточку оставь... Мы всегда под боком, лады Дима?


                продолжение следует