Огромная-огромная

Существо, пахнущее воблой, пивом и куревом, в красных коротких шортах, засаленной бежевой майке взошло на террасу. Ника взяла сорванный сантехнический краник и нерешительно приблизилась к нему.
— Вот, — сказала она как можно спокойнее,— сорвало.
— Понятно, — пробубнило существо и выдохнуло в сторону крепким перегаром и сигаретным дымом.
Слегка покачиваясь, но сильной, почти тяжелой поступью к ним подошел Зеккер. На нем были черные, облитые чем-то похожим по запаху на пиво, спортивные штаны и синяя, неряшливая, безразмерная футболка.
— Ну, где у тебя случилось? — обращаясь у Нике, воззвал Зеккер требовательно.
— Там, за домом, — заторопилась Ника. — Я воду перекрыла, сильно хлестала.
— Посмотрим, — ответствовал Зеккер и вдовем с существом в красных шортах они отправились в овраг недалеко от дома, проросший густым лесом.
Ника смотрела вслед уходящим неспешной уверенной поступью хозяев, на их большие плотные фигуры, загорелые мясистые шеи и думала, что в сущности, она никогда их не знала, всегда побаивалась и не доверяла. Они были инопланетянами для нее, так же, как она — для них. Каждая встреча с ними напоминала Нике экзамен по высшей математике: слишком сложный, чтобы быть интересным, но неотвратимый, обязательный, как утренняя чистка зубов. Терра инкогнита — мужской мир близких по рождению существ, но таких далеких и бесконечно непонятных. Ника, вздохнув, посмотрела на свои длинные тонкие пальцы, нежную, почти прозрачную кожу на кистях, сквозь которую просвечивали голубые ветви-вены. Неужели те двое — ее семья?
— Включи воду! — донеслась из оврага громогласная зеккерова фраза.
Ника бросилась в подвал, по пути чуть не сбив с ног шедшего навстречу долговязого худосочного Суню, пасынка своего брата. Суня, смущенный не то неожиданным столкновением, не то собственной неуклюжестью, отскочил в сторону. Ника побежала дальше, почему-то улыбаясь. Нырнула в темный сырой подвал, отвернула тугой металлический кран и стала прислушиваться к звукам потекшей по трубе воды.
— Хорош! — услышала она даже отсюда отцовский клич.
Она закрыла кран, выбралась на улицу. После сырого темного подвала солнечный свет ослеплял и обжигал. Ника видела, как Суня обреченно плелся к оврагу. «Бедный парень, — думала она ему вслед, — тебе предстоят жесткие инициации на мужественность, они будут длится всю жизнь, и кто знает, выдержишь ли ты их, не откажешься ли от роли мужчины? Те двое не отказались, хоть и сделались слегка безумными от непомерного этого давления жизни. Играть с ней наперегонки — всеобщая мужская судьба, не позавидуешь. Она ведь всегда выигрывает...»
Ника надела на тонкие белые кисти рабочие перчатки и принялась за цветочную рассаду. Она умела и любила сажать цветы. Возможно, они были единственными существами, которых она по-настоящему понимала. Ветер доносил до Ники обрывки разговора отца с братом, они о чем-то спорили, ремонтируя сорванный сильным напором воды кран.
«Эти сильные люди пьяны, но все равно приехали, оторвались от отдыха, чтобы помочь, — продолжала думать Ника, копаясь в земле. — Чтобы помочь. Чтобы помочь... чтобы... чтобы что?»
Ника тряхнула головой и посмотрела в упор на жирные комья перед собой. Темно-бурая, влажная после дождя, кое-где с мелкими корешками, обрывками сорняков земля дышала горьковатой прелостью. С минуту Ника разглядывала почему-то ставшую очень красивой почву, медленно вдыхала горький ее аромат. «А иначе не может быть! — вдруг поняла Ника. — Мои усилия в сравнении с их — смехотворны. Я никогда не догоню мужчин ни в труде, ни в решениях, ни в достижениях. Все, что им по-настоящему нужно от меня — благодарность и принятие».
Спустя полчаса Ника провожала в путь трех мужчин, двое из которых были ее отцом и братом. С потными красными лицами, в засаленной рабочей одежде, пахнущие рыбой, пивом и табаком, неприятно щурясь на солнце, они выходили из калитки гордой поступью хозяев.
— Спасибо, выручили! — бросила Ника, щедро, открыто улыбаясь обоим.
— Это тебе, чтобы поняла, как без мужика живется, — осклабился Зеккер-отец, у брата лицо вовсе расплылось в блаженной масляной улыбке.
Ника ничего не ответила, продолжая широко улыбаться. Дождавшись, когда черный джип с тонким Суней за рулем исчезнет за поворотом, Ника вернулась к грядке.
— Ты не прав, отец, не для этого, — сказала Ника вслух, обращаясь в пространство. — Как живется без мужика — я давно поняла. Я не понимала, чего вы хотите. А теперь знаю. Точно знаю. И за это — маме-земле спасибо. И тебе спасибо, и брату. И всем мужчинам огромная-огромная... благодарность.