Мемуары разведчика. Глава 37 - Дорога в Асгард

"Светильник обесточь, вновь наступает полночь,
А значит, я придти к тебе готов.
Едва погаснет свет, мой мощный силуэт,
Мелькает среди стен, среди шкафов.
Дверь мне открой, поцелуем с порога,
Я поприветствую тело твоё.
Дай опознать, дай губами потрогать,
Пальцы и милых ногтей остриё..."
Группа «Облачный Край».
                Сквозь дымку сна я почувствовал кошачье мурлыканье и то, что неведомая кошка, расшалившись, покусывает мне мочку уха. Не раскрывая глаз, отмахнулся рукой, но не тут-то было! Мурлыканье надвинулось на меня с другой стороны и как будто бы стало громче, в нём появилась даже некая требовательность.
- Вот я тебя, живность! – с досадой буркнул я, пытаясь спросонок ухватить с пола тапок и запустить им в источник звука, но в руке оказалось лишь что-то мягкое и пушистое. Пушная рухлядь! Я в пещере с валькирией, как я мог забыть? Раскрываю глаза и вижу обнажённый силуэт, она сидит совсем близко на шкурах и с немым обожанием глядит на меня своими глазищами. Фигура её очерчена золотистым светом, который проникает снаружи, будто ореолом.
- Ра, здравствуй любимая, улыбнувшись, я присел на ложе и обнял свою «наречённую». Можно тебя так называть иногда, ведь ты моё солнышко спозаранку?
- Зови меня, как хочешь, серьезно произнесла валькирия, глядя с нежностью мне в глаза. Теперь ты муж мой, предсказание Вельды сбылось и я счастлива.
Сказав это, она зарумянилась подобно Эос и в великом смущении спрятала голову у меня на груди. С удовольствием я гладил шёлк её роскошных волос, шепча на ухо девушке миллион нежных словечек, которые как множество ручейков в половодье, наполняли весеннюю реку безудержной силой и страстью и грозили прорвать плотину нашего благоразумия.
                "На стыке интересов рождается в борьбе,
Искусство совмещения отверстий,
Ты мне себя подаришь, а я дарю тебе
Вселенную от центра до предместий".
                Рамира откинулась на спину, дыхание её стало учащённым. Лично я вообще дышал через раз, мне просто было не до того. Белая кожа девушки буквально помрачала мой разум. Она будто светилась немного тем вездесущим золотистым светом, как и всё вокруг в этом таинственном Мире Вечного Сумрака. Высокая грудь валькирии мерно вздымалась, подобно океанской волне, той что, появляясь внезапно у берега, валит с ног зазевавшегося туриста. Я сам был в нокауте и сгорал от непреодолимого желания.
- Ты мой мир, говорил я девушке. Как же я жил без тебя все эти годы?
Кюсюльтю (желанная), эс миа мор (любовь моя!), Юлдуз (Звёздочка), белиссимо…
                "Дай «ключ на старт», да не бойся, смелее,
К звёздам сейчас устремимся вдвоём,
Я оседлаю комету Галлея,
Ты оседлаешь начало моё".
                Потом были качели, и мы то взмывали в бирюзовое небо, то земля неслась нам навстречу. Сердце, с каждым взмахом увеличиваясь в размерах, теснило грудь, сжимая её в сладкой истоме удивительного, неизведанного никем доселе чувства, с названием Любовь. И словно чудесный апофеоз лететь без крыльев в объятиях друг друга (ты можешь быть рядом, но не ближе чем кожа). Как со стороны услышал я протяжный слитый воедино крик, который прозвучал в унисон и фортиссимо и был наполнен обертонами счастья и подголосками первобытного восторга. Парад планет! Ликуйте, звёзды, и падайте ниц!..
                "Во власти моей силы ты радостно кричишь,
Кричи, да только голос не сорви,
Пока мы строим мост, она займёт свой пост,
На страже у фундамента любви".
                Надо ли говорить о том, что наше доброе утро затянулось до обеда? Обессиленные мы, выбравшись из пещеры, добрели до ручья и долго плескались в прохладной и чистой как слеза горной воде. Затем, плотно пообедав, начали собираться в путь-дорогу. Прощаясь с пещерой, я разглядел в её древних стенах вмонтированные бронзовые кольца с остатками звеньев цепей, на которых когда-то висел хрустальный гроб Брюнхильды. Дорога до Асгарда и впрямь шла красивейшими перевалами. В горах было свежо, чувствовалось близкое дыхание ледника. В одном из мест дорога пролегла рядом с пропастью. Далеко внизу простиралась цветущая долина, которую скрывал полупрозрачной кисеёю золотистый туман. Шагалось легко, в бодрящем горном воздухе разлилось, казалось, благоухание цветов, которое приносил тёплый ветерок из долины. Вообще, пейзаж вокруг был настолько умиротворяющим, что почему-то вспомнилось о войне. По всей видимости, во мне «проснулся» дремавший где-то глубоко на задворках подсознания ген агрессивности, свойственный всем без исключения мужчинам, даже ботаникам собирающим «бульбарии». Поэтому я спросил у идущей рядом со мной валькирии:
- А что, Рамира, если вообразить, что мы бы встретились с тобой не в зелёном тоннеле, а на поле брани. Выбрала бы ты меня тогда среди сотен воинов для жительства в Валгалле? Или, может, пролетела бы на своём крылатом коне мимо, не заметив героически умирающего в жестокой сече Студента?
Девушка рассмеялась, сверкнув при этом клыками, а потом сказала весьма серьёзно:
- А я тебя и так уже выбрала. И не для Валгаллы, а для своего сердца. Ты поселился в нём давно и навсегда, ведь мы валькирии отдаём своё сердце лишь однажды и на всю жизнь. Несколько смущённый такой непосредственной откровенностью я всё же почувствовал себя неожиданно счастливым. У меня на мгновение даже голова закружилась, не то от нахлынувшего счастья, не то от горного воздуха.                «Как всё-таки чувствительны мужики к комплиментам, особенно из уст красивых девушек» - справившись с головокружением, подумал я про себя, а вслух сказал:
- Но вот Валгалла, для чего она Одину? Зачем он собирает на протяжении многих веков вокруг себя столько искусных воинов? В чём смысл всего этого?
- Видишь ли, когда-нибудь страж богов Хеймдалл затрубит в свой рог, отвечала Рамира, возвестив о наступлении Дня Рагнарок, что означает гибель богов и всего Мира и призовёт воинов Валгаллы к защите Асгарда. Многие тысячи великанов-ётунов из диких джунглей с окраины нашего Мира, направляемых падшими богами и лярвами, выйдут на мост-радугу Биврёст, и Хеймдалл, не в силах сдержать нашествия варваров, призовёт Одина и его храброе воинство на помощь. Это будет Судный день для нашего Мира и Последняя битва.
- А почему последняя? – спросил я в недоумении. И откуда такие сведения?
  - Последняя битва потому, что после неё наш Мир прекратит своё существование, спокойно произнесла валькирия. А написано об этом в «Книге Судеб Мира». Только точная дата Дня Рагнарок неизвестна, она скрыта даже от глаз Верховной жрицы Гекаты – Вельды. Всё в этом мире имеет своё начало и своё окончание, такова жизнь – обратная сторона смерти. Они всегда вместе как сиамские близнецы, как две стороны одной медали. А вот, кстати, за разговорами мы почти дошли. Смотри, вот там внизу долина, которая приведёт нас прямо на мост-радугу.
                Я огляделся с высоты перевала. Тропа, по которой мы шли, уходила вниз, многократно петляя среди мрачных валунов и оползней щебня. Там внизу находилась узкая долина, стиснутая исполинскими горными хребтами с обеих сторон. Скорее всего, это был даже какой-то безнадёжный в своей неприветливости каньон, лишённый всякой растительности. Дно и стены этого каньона были чёрными и визуально гладкими как закопчённое стекло.
- Почему здесь всё такое, я помолчал, подбирая нужное слово, обугленное?
- Эхо войны, пожав плечами, ответила Рамира. Периодические набеги варваров заканчиваются всегда одинаково. Хеймдалл «огнём и мечом» производит зачистку местности от этого отребья, руководимого лярвами. Ну что, спускаемся вниз?
И легко перебирая своими босыми ножками, с грациозностью горной серны устремилась по тропе засыпанной щебнем. Стараясь не отставать от девушки, и временами съезжая «пятой точкой» по осыпающимся камням как Суворов через Альпы, я осваивал это нелёгкое искусство спуска с горного склона. Наконец, через пару часов, несколько потёртый в некоторых местах, усталый как собака, но живой и здоровый я стоял уже в долине, обнимая девушку за плечи, ибо колени мои с непривычки от таких нагрузок весьма ощутимо дрожали.
- Присядем, отдохнём, деликатно предложила мне Рамира. Время у нас ещё есть.
- Отлично, ноги мои подкосились, и я рухнул на один из валунов, которых вокруг было в изобилии. Слушай, а кто такие лярвы, которые верховодят, как я понял, у этих «лесных культуристов»?
- Лярвы, пояснила мне валькирия, присаживаясь неподалёку от меня, это энергетические сущности, которые могут навязывать психически восприимчивым биологическим видам свою волю. Ну, что-то вроде энергетических вампиров, только подавляя и «пожирая» чужую энергетику, они заставляют «доноров», которые попали под их влияние, исполнять их приказы как собственные желания.
- Лихо, воскликнул я, и откуда такие твари берутся?
- Тут дело довольно тёмное, произнесла девушка задумчиво, лярва есть «дитя порока», продукт близкого взаимодействия падших богов с крылатыми исчадиями ада горгульями. Поэтому эта сущность от рождения бестелесна, но может, воздействуя на сознание «донора», являться под видом знакомых ему в прошлом людей. Для этого лярва забирается глубоко в подкорку головного мозга поражённого существа и проецирует туда новую реальность, не имеющую с действительностью ничего общего.
- Вау, не удержался я от восклицания, да это просто как галлюциногенные наркотики, «промокашки», «грибочки» и прочие амфитамины с барбитуратами. Затем, вспомнив молодость, пропел негромко:
                "Очередь за солнцем на холодном углу,
Ты сядешь на «колёса», я сяду на иглу".
                - Вот именно, кивнула головой валькирия, вся эта «атрибутика» неспроста появилась в подлунном мире. Это сатанинские изобретения падших богов для того, чтобы лярвы, постепенно «забирая в свои руки бразды управления» человечеством, правили миром.
- Ты хочешь сказать, слегка «обалдев» от услышанного спросил я, что на поверхности Земли давно уже «правят бал» какие-то сущности?
- А ты обдумай всё спокойно, предложила девушка, с учётом вновь открывшейся тебе информации. И ты поймешь, что всё это так и есть.
Хмельная, обколотая и катящаяся на «колёсах» буйная молодость промелькнула как поезд мимо забытого всеми полустанка перед моим мысленным взором. Сколько друзей ушло из жизни в расцвете лет, сколько талантов сгорело в адской печке суетных желаний в лихом «бесбашенном» существовании? Будто услышал я подспудно один мотивчик из тех беззаботных времён:
                "Друзья, давайте все умрём,
К чему нам жизни трепетанье?
Уж лучше гроба громыханье,
И смерти чёрный водоём".
                Передо мной словно появилась ранее неизвестная система координат, в которой можно было отчаянно «раскинуться и поскрипеть» мозгами. И ведь было о чём задуматься. Сколько раз на моей памяти случалось так, что некто бросал пагубные пристрастия, переставал «бухать» или «колоться». Некоторый промежуток времени этот человек вроде бы жил в гармонии с собой и окружающим миром, но потом словно кто-то неведомый щёлкал тумблером переключателя. Человек «срывался», пускался во все тяжкие и как результат сгорал как свечка. Я спросил Рамиру, что она думает по этому поводу, и девушка рассказала следующее:
- На какое-то время человек с сильной волей, которым завладела лярва, действительно может одержать временную победу над своими искушениями. Так называемый эффект «розового облака». Но бестелесная, а главное бездуховная сущность будет постоянно напоминать о себе, и подталкивать своего «донора» уйти в «штопор». Чем больше человек «держит себя в рамках» трезвой жизни, тем более слабеет и хиреет лярва, напоминая о себе всё реже, приступами, которые раз за разом теряют свою активность. Проходит пять лет или пятнадцать, человек воображает, что он победил свою болезнь. Расслабляется и, вот тут-то скрыто истинное коварство, сущность не умерла, она всего лишь ушла в «спящий режим» ожидания. Один стакан спиртного на весёлой вечеринке у друзей, инъекция морфия или героина и всё, лярва восстаёт из пепла подобно птице Феникс, словно грозный Левиафан или Великий Краббен и «пожирает» своего «донора» с особой жестокостью и в кратчайшие сроки, будто в отместку за столько лет «спящего режима» своего существования.
                В задумчивости оглядывал я чёрные стены каньона, сидя на валуне, затем встал, проверяя собственные ощущения, и произнёс нарочито бодрым голосом:
- Что ж, я вполне в состоянии продолжить путь. Мы, наверное, и так потеряли много времени?
- Всё в порядке, улыбнулась мне девушка, легко поднимаясь на ноги. Мост-радуга уже недалеко, за ближайшим поворотом долины, а там и Асгард – рукой подать.
Мы продвигались вперёд по мрачному, выжженному беспощадным атомным огнём, ущелью. Было заметно, что Хеймдалл особо не церемонился с пришельцами, чьи гигантские обугленные кости попадались то тут, то там на пути нашего следования. Через час блужданий по этому «коридору смерти», мы, следуя причудливым изгибам каньона, миновали поворот, и я остановился, глубоко поражённый увиденным зрелищем. Нет, стены и дно ущелья по-прежнему представляли собой расплавленный в чёрное стекло песок и камень, но на них играли, дрожа и переливаясь всеми цветами радужного спектра, сполохи, лучи и блики. Словно неведомый художник щедрой рукой смешал на палитре свои солнечные краски. Шоу света завораживало, хотелось смотреть на это сверкающее великолепие бесконечно долго.
- Мост-радуга Биврёст, с благоговением произнесла валькирия. Неприступный для всякой лесной нечисти форпост, настоящий бастион для защиты Асгарда и его обитателей от внезапного вторжения варваров.
Мост был «переброшен», если так можно выразиться, через глубокую расселину. Подойдя к краю пропасти и с опаской заглянув в неё, я не увидел дна, видимо, находясь на необозримой глубине, оно было скрыто от глаз вечным мраком. Сам же мост был словно «соткан» из цветных «нитей», и гудящего как тысячи пчелиных ульев, напряжения.
- Это силовое поле, пояснила Рамира, оно взаимодействует и выполняет приказы только стража богов Хеймдалла.
- А где же он сам? - спросил я, озираясь по сторонам. Или он такой мелкий, что его не видать, может, он типа гнома?
- Хорошая шутка, кивнула головой девушка и подмигнула мне. Затем, запрокинув лицо куда-то  ввысь, крикнула пронзительно что-то на неизвестном мне наречии.
В ответ будто посыпались чередой тяжкие раскаты грома. Посмотрев в направлении взгляда Рамиры, я увидел, что скала, возвышающаяся над самыми высокими пиками ущелья, на самом деле исполинский витязь в каменных доспехах. «Так вот он какой – северный олень, подумал я, бедные великаны из диких джунглей, наверное, они ему в пуп дышат». Меж тем, мост-радуга полыхнул как-то особенно ярко, и частота пульсации интенсивности его свечения заметно изменилась.
-  Мост открыт для прохода, сказала валькирия, беря меня за руку. Нам пора на ту сторону.
                С замиранием сердца вступил я на путь сотканный из света, но ничего особенного не ощутил при этом. Мост как мост, если бы не океан бушующего радужного спектра, словно северное сияние или праздничный салют. Вот мы с Рамирой уже на другой стороне, окружающая нас обстановка значительно изменилась. Никаких следов обугливания, сразу видно, что враг никогда не вступал на эту территорию. А на лугу, покрытом сочным разнотравьем, пасся крылатый конь ослепительно белой масти.
- Хлекк, повелительно выкрикнула Рамира.
В тот же миг раздался глухой топот и могучий конь, взрывая копытами землю, остановился как вкопанный рядом со своей госпожой. К седлу коня были приторочены блестящие доспехи и тонкий, изогнутый в виде полумесяца, меч с золочёным эфесом.
- Моя униформа, объяснила мне девушка, снимая с седла доспехи, как говорится, дресс-код, принятый в нашей корпорации валькирий.
- А что означает Хлекк? – поинтересовался я у Рамиры. На мой взгляд, такому крылатому скакуну больше подошло бы имя Пегас.
Конь фыркнул, будто понимал о чём идёт речь, и яростно скребанул копытом, вырвав при этом целый пласт дёрна.
- Ему не понравилось, усмехнувшись, заметила Рамира. Хлекк означает «шум битвы» и это имя вполне соответствует доброму нраву этого зверя.
- Ладно, брат, извини, сказал я, слегка похлопав коня по шее. Брякнул не подумавши, с кем не бывает?
Хлекк заржал, обнажая зубы, я бы мог поклясться чем угодно, в добродушной усмешке.
Облачившись в доспехи, Рамира увенчала свою голову золочёным шлемом с навершием в виде кручёного рога, изображающего, по всей видимости, рог нарвала. Кривой меч на поясе в инкрустированных самоцветами ножнах довершил наряд валькирии. Я смотрел во все глаза, приоткрыв рот («раззявив хлеборезку» как сказали бы пацаны во дворе) и наслаждался бравым видом моей «амазонки».
  - Как всё-таки девчонкам к лицу военная форма, в восхищении заметил я. Так арестуй же меня, красавица! Их бин капитулире. Я сдаюсь в плен, очарованный Тобой, о черноокая!
- Вообще, подыграла мне девушка, был приказ по армии – пленных не брать! Но для тебя, тут она нахмурила брови и, не выдержав, всё же улыбнулась, так и быть, я, пожалуй, сделаю исключение. И вспрыгнув в седло своего крылатого скакуна, добавила, похлопав по крупу животного:
- Тут найдётся немного места и для одного пленного.
- А «Боливар» выдержит двоих? – чуть озабоченно спросил я.
- Выход всегда найдётся, заверила меня, окончательно «вошедшая в роль», валькирия. А пока я беру тебя условно…в качестве балласта. Ну, не стой – замёрзнешь. Лучше прыгай скорее сюда!..
С этими словами, Рамира, чуть склонившись из седла, протянула мне руку. И вот мы уже летим, поднимаясь всё выше, и над нами раздаётся мерное хлопанье могучих крыльев Хлекка. Я сидел на конском крупе позади Рамиры, крепко обняв свою «наречённую» за талию. Светлые локоны девушки, выбивающиеся из-под шлема, изредка щекотали мне лицо. Панорама, открывшаяся с высоты конского полёта, радовала глаз. Страна Вечного Золотистого Сумрака, освободившись от каменного объятия Одиноких гор, распахнула перед нами свои необозримые просторы.                                Слева по пути нашего следования тянулись аккуратно возделанные поля, на которых были заметны фигурки людей собирающих урожай. Сверху люди выглядели не крупнее муравьёв и, довершая сходство с насекомыми, трудились так же целеустремлённо и сосредоточенно. Справа протекала довольно широкая река, по ней, встречным курсом, двигалась небольшая парусная флотилия. Дальше за рекой виднелось поселение, состоящее из множества добротных срубов и обширной площади, на которой возвышался храм в лучших традициях деревянного зодчества. Поселение было обнесено мощными каменными стенами, вокруг которых находился широкий ров, доверху наполненный водой.
- Жители приграничных земель, кивнув в сторону городка, произнесла валькирия. Наши землепашцы, рыбаки и воины. Потомки тех самых адептов, основавших в незапамятные времена вместе с Одином наш Мир. А вот за тем лесом, Рамира указала рукой на дремучий бор, к которому мы неуклонно приближались, находится Асгард, столица края и цель нашего путешествия.
На рубеже где закончились поля, и начался лесной массив, нас подхватил и понёс мощный восходящий поток воздуха. Хлекк, раскинув крылья, парил как орёл, следуя воздушным коридором. А под нами проплывали сказочные лесные чащобы, с могучими, будто раскорячившимися дубами-колдунами, и полыхающими багрянцем клёнами. Словно в дозоре стояли шеренги исполинских сосен. Подлесок и вовсе представлял собой непроходимое месиво из бурелома и колючих кустарников, перевитых плющом и лианами. «В натуре – сельва! - подумал я про себя. Не хотелось бы мне партизанить в здешних лесах». И, наклонившись к уху девушки, спросил:
- Как же ваши приграничные жители сообщаются с Асгардом? Вроде бы дорог через лес я нигде не заметил?
- Ты прав, ответила валькирия. Лес непроходим, единственный путь в столицу по реке. Или по воздуху как мы с тобой. Но гляди, вот он – Асгард.
Лес внезапно кончился. Перед моим взором простирался большой каменный город с виадуками, булыжными мостовыми и величественными храмами. Архитектура напоминала об эллинской культуре в период расцвета Эллады, но в то же время, отчасти, и  Древний Рим с множеством пантеонов и портиков, украшенных изящными колоннадами. Во многих местах били ввысь фонтаны, хитроумные, многокаскадные и радуга вспыхивала в облаках мельчайшей водяной пыли, больше похожей на пар.
                "Это город забытых игрушек, здесь не любят весёлых гостей.
Это город убитых желаний, просто город усопших друзей".
                А в центре столицы ослепительно как жар горела чешуёй, состоящей из гигантских позолоченных щитов, крыша огромного чертога.
- Это Валгалла, уважительно произнесла Рамира. Дворец ристалищ и состязаний в боевых искусствах, градообразующий проект для нашего города, где всё, так или иначе, крутится вокруг него. Горожане сами большие знатоки и любители боевых игрищ. Они посещают амфитеатры Дворца в качестве зрителей и даже заключают пари и делают ставки в тотализаторе на исход того или иного поединка. Всего во Дворце двенадцать амфитеатров, не считая того,  где проводятся ристалища на боевых колесницах. Воины, обитающие в Валгалле, зовутся эйнхерии и представляют собой различные эпохи и государства. Каждый день они облачаются в доспехи или в кимоно и сражаются насмерть. Но после окончания всех состязаний они каждый раз воскресают и садятся пировать. Таков неизменный распорядок Валгаллы, заведённый некогда Одином и поддерживаемый жрецами и простыми горожанами.
Хлекк, видимо повинуясь поводьям в руках Рамиры, сделал несколько широких кругов над Дворцом ристалищ, и устремился дальше, на окраину города, где находились изысканные и утопающие в тенистых садах кварталы.
- Это территория компактного проживания валькирий, пояснила Рамира. У каждой свой небольшой чертог с фруктовым садом и павильоном для стрельбы. Кстати, вот мы и дома.
  Крылатый конь уже нёсся к земле как пикирующий бомбардировщик. Перед самой посадкой, Хлекк, взмахнув крыльями, как это делают обычно голуби, мягко приземлился во дворе небольшого замка, самортизировав своими крепкими ногами.
  - Добро пожаловать в Асгард, любимый, нежно проговорила, почти пропела валькирия. Войди в мою скромную обитель и отдохни с дороги. Раздели со мной кров стол и ложе.