И это мне не приснилось...

Вчера, то есть двадцать восьмого мая в субботу поздно вечером раздался телефонный звонок!
Я её узнал сразу. Это была Марина. Все, кто читал мои рассказы «Марина Маринка», «И снова Маринка», «Марина», тот знает, что они написаны об одной и той же женщине, моей крестнице, как я её называю и сейчас.Возможно, это будет целая серия рассказов про Маринку, при условии, если ей что-то не надоест. У неё своё восприятие жизни, у меня своё. И ещё неизвестно, подойдёт ли ей моё восприятие жизни. Есть у людей определённые потребности в жизни. Одним хватает определённых потребностей, и они с этим живут, другим нужно нечто большее, и они хотят получать эти потребности. В этом всё и дело. Вот так может быть и с Мариной. Увидим.
На протяжении последних двух лет мы три раза встречались на улице, радовались этим встречам, она быстро выкладывала все новости о своей жизни, и торопилась. В последней встрече я, слушая её рассказ, откровенно разглядывал её, как женщину. Я уже писал: она была хорошенькой, миниатюрной, маленькие руки с остатками маникюра. Сквозь очки блестели зелёные глаза. Я тогда задумался об этом впервые. Телефон мой у неё был, а у меня не было. Она всегда, убегая, обещала позвонить, но так и не звонила, ей было некогда. А, может, и не хотела, кто её знает.
А тут- звонок: Маринка!  Я не поверил своим ушам. Но это была она, более того, она сказала: «Я сейчас к Вам приду, какой домофон?»  Мы никогда с ней не встречались, кроме тех раз, что были на улице.
Через десять минут раздался звонок не в домофон, а в дверь. Я открыл, она обняла меня, а я –её! Это было дружеское долгожданное объятие, и ничего в нём такого не было. Я дал тапочки, показал где вымыть руки. Она шла из гостей, и решила завернуть ко мне.
Я предложил ей один из своих элитных чаёв. Она согласилась. Но пить ей было некогда. Её обидела сноха, и её обида выплёскивалась на меня, но чай она почти не пила.
На ней были джинсы с прорезями, как сейчас модно, кофточка почти из газовой ткани, волосы заколоты заколкой.
Чай выпил один я, и мы пошли осматривать квартиру. Бегло пробежала взглядом, и пришли и сели за компьютер.
Она спросила: «Можешь ли ты (она перешла на ты, я не возражал) найти мне такие-то песни?». Мой компьютер мог всё. И через несколько минут они уже звучали. Она сказала, что в детстве и юности хотела быть балериной, но такой студии у нас не было. Она ходила в какой-то танцевальный кружок. Потом встала и потянула меня за руку, приглашая танцевать.
Накануне, я ехал в электричке, окна все были раскрыты, я был весь мокрый, и, естественно, меня продуло. За два дня до её прихода, я был никакой. То ли вирус, то ли ОРЗ. Всё тело горело, а температуры не было. Я чувствовал себя довольно плохо. Лечился, как мне казалось сразу параллельно и от вируса, и от простуды. Подвигалось плохо.
Но она тянула меня за руку, на ковёр. Места было много и стали танцевать. Я был весь мокрый от болезни. Она вытирала рукой пот с моих глаз и под глазами. Я держался изо всех сил, зная, что она больше не придёт. Кофточка была короткая, и моя рука лежала на её талии. Это не было телом пятидесятилетней маленькой женщины (она была уже бабушкой). Это было тело тридцатилетней стройной женщины без единой лишней складки. Тело её было прохладным и удивительно гладким. Руку мою она не убирала. Я наслаждался ею, так как в последние двадцать лет моя рука не касалась такой прелести.
Она называла танцевальную музыку одну за другой, я набирал их на компьютере, и мы снова танцевали. Какое-то родство душ жило в нас. Муж давно её бросил, и ушёл к молодой. Она рассказывала прямо в танце, что всегда была бита им. Он гонялся за ней с топором. Он сам был гулящий и пил. Нежности она не знала. В перерывах я обнимал её за плечо. Ей это нравилось. Её волосы, русые и удивительно мягкие заструились к плечам, когда она сняла заколку.
Мы снова продолжали танцевать. Она, словно машина, без устали, я – из последних сил. Тем не менее в танго я крепко прижал её к себе, и стал целовать её в волосы, в щёки, в серёжки, целовал ей кончики пальцев. Хотелось поцеловать её в губы, но она не давалась. И тут к моему удивлению она решила мне показать танец живота. Мы нашли подходящий танец, и она танцевала одна. Её ещё стройное тело изгибалось в ритме музыки, и она была бы хорошей артисткой, если бы ей было где учиться. Танец живота- вещь очень привлекательная. Хорошо исполненный танец показывает всю сексуальность женщины. Я не ожидал, что в этой скромной, тихой женщине заложены такие способности. Время было половина двенадцатого ночи. Я не знаю, что она думала обо мне, а я думал, что она – прелесть. Её бы переодеть из этих модных лохмотьев, вообще поработать над макияжем опытному визажисту, красивый маникюр, и она была бы на все сто! Стала собираться домой. В дверях я ещё обнимал её, потихоньку целовал в глаза и руки. Она обнимала меня.
Дверь закрылась и она, лёгкая, как стрекоза, побежала вниз по ступенькам. Она ничего на лестнице уже не говорила.  Она ушла. Я был без сил, но собрался, мне нужно было пить ещё таблетки. Пот струился по лицу. Это была сильнейшая простуда. И, когда я лёг спать, то взмокал от малейшего движения. На часах было два часа ночи, а я всё ещё приходил в себя. Потом уснул.
Утром я почувствовал себя несколько лучше. Возможно, танцы заставили меня пропотеть, и часть простуды вышла вместе с потом, как от аспирина. Может быть.
Я вспоминал этот вечер. Романа быть не могло. Мы слишком далеки друг от друга, да у неё внук. Буду считать, что это было наваждением. Но нежность её талии долго не забуду.
Вот так, неожиданно, персонаж реальных моих рассказов, шагнул прямо мне в руки. Это было очень приятно. Может, ведь, такого случая уже и не быть.

29 мая 2016 год.