В погоне за градусом, и Каминский тоже

ПРЕДЫСТОРИЯ

Февраль 1943-го, середина войны, ночь, белорусский городишко Лепель. Гауптман ОД (Ordnungsdienst) – вспомогательной полиции Третьего рейха – Прокоп Тесленок, проживавший по улице Канальная, 26, нервничал. Гестапо поручило ему арестовать двух соплеменников: стало известно, что они повинны в распространении подозрительных слухов – будто все жители Лепеля будут расстреляны 14.02, собравшись по приказу бургомистра. Жертвы были выбраны не случайно – донесли, что Зубрицкий и Тухта, повинные в «совращении населения», планировали ночью выехать в деревню и сбежать в лес, к партизанам. Тесленку поручалось предотвратить побег…

В сопровождении полицаев Сорокина и Мирголовского гауптман ворвался в квартиру Зубрицкого. Тот, одетый, лежал в постели, жена сидела за столом.

- Встать! – скомандовал Тесленок и схватил лежавшего за руки. Но в ответ получил удар ногой - в живот…

Из дальнейших показаний Тесленка, зафиксированных в протоколе гауптшарфюрера полиции безопасности и СД ЕК-9, хранящемся в Витебском государственном архиве:

«…Сломив сопротивление… доставили в СД… Был сильно пьян… Несколько раз падал по пути…»

Второго, Тухту, взяли проще. Тоже был одет и лежал. При появлении наряда хотел «вспрыгнуть», но «из-за сильного опьянения упал на пол»…

Опускаю описание насильственных мер, которые были применены к задержанным. Судьба их, конечно, печальна. Однако я привел это событие по иной причине  – показать, насколько важно сохранять самообладание и трезвый ум, а не доверять свое будущее «зеленому змию». В преддверии важного, судьбоносного поступка Зубрицкий и Тухта, видимо, расслабились, решив перед побегом «набраться храбрости», - и… судя по всему, поплатились жизнью.

Тот, кто нетрезв, подвергает себя непредсказуемым последствиям. Спиртное, если собрать воедино все случаи употребления, окажется чуть ли не главным «виновником» перелома судеб людей, расстройства намеченных планов. И, наоборот, кто использует водку как инструмент в своих целях, подчиняет чужую волю и управляет людьми…


ВЕЛИКОЕ  ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

Спустя шесть месяцев после «ночного происшествия» Лепельский край всколыхнула ошеломляющая весть – едут массы русских беженцев. Под напором Красной армии захватчики покидали районы оккупации, отступали. Вслед за ними уходили на запад пособники – коллаборационисты.

Область междуречья – между Березиной и Западной Двиной – Витебщина была выбрана в качестве пристанища для Русской освободительной народной армии (РОНА), которую возглавлял ставленник рейха Бронислав Каминский. По некоторым подсчетам, число бежавших, вместе с домочадцами - их семьями, составляло до восьмидесяти тысяч человек (С.Веревкин). Представляете, какая нагрузка легла  на плечи местных крестьян!

Но почему Лепель был использован в качестве «спасительной соломинки»? В первую очередь, понятно, – чтобы помочь оккупантам удержать распадавшийся фронт и закрепиться на Западной Двине, историческом естественном рубеже (еще в середине XVIII века здесь проходила разграничительная линия – граница между Российским государством и Великим княжеством Литовским).

Район расселения беженцев был выгоден немецкой администрации по двум причинам.

Во-первых, область между названными реками «кишела» лесными солдатами - ненавистными рейху партизанами, которые оградились от фашистов свободной зоной и доставляли массу хлопот тыловым службам. С помощью «освободительной русской армии», сформированной под «крышей» Локотского окружного самоуправления, Гитлер намеревался покончить с отрядами «лесной братии» и укрепить власть.

Во-вторых, после отступления красноармейских частей в июле 41-го, здесь осталась обширная армейская база с уцелевшими продовольственными складами и не занятыми казармами. К тому же, пустовали дома и квартиры после экзекуций над местным населением. Возможно, новая волна кровавого насилия готовилась также в преддверии «великого наплыва», о чем успели рассказать, рискуя жизнью, Зубрицкий и Тухта. 

Ставка была сделана на личность предводителя «пришельцев» – Бронислава Каминского, лидера антисоветского государственного образования. Привычки и склонности Бронислава Владиславовича сочетались с задуманным и прекрасно вписывались в план фашистской затеи.

В чем же заключалось соответствие?


ОТКУДА  ВЫ, ГОСПОДИН  КАМИНСКИЙ?

По сведениям, изложенным в настоящее время, Каминский родился 16 июня 1899 года в г. Добжине Липновского повета Плоцкой губернии Царства Польского. Такие данные всплыли недавно в труде московского писателя Веревкина, основанные якобы на свидетельствах родных и близких. Странно, ибо до сих пор местом происхождения «незаурядной» личности считался созвучный польскому местечку Полоцкий район Витебщины (до сих пор так записано в Википедии).

Слово «Липновский» благоволит к слову «Лепельский», а «Плоцкий» - к «Полоцкому», однако не одно и то же. Из каких же соображений внесена путаница?

Фамилия Каминский – очень распространенная. Ее легко отыскать на просторах Витебщины. Однако даже архивная служба ФСБ России затрудняется привести данные о «польском» выходце. И всплывают случайные аналогии.

В конце позапрошлого столетия МВД Российской империи «раскручивало» одно очень щекотливое дело – выявить в западном крае всех так называемых чиншевиков (жителей местечек, которые взяли у помещиков земельные наделы, чтобы строить на них жилье или коммерческие предприятия, главным образом, винно-водочные). Царскую власть не устраивало, что договора между нанимателями и хозяевами составлялись по-старинке – на взаимных обязательствах, без документального оформления. Следовательно, прокручивались неучтенные крупные суммы наличности. Исправники и становые проделали колоссальную работу, чтобы выявить всех неучтенных «арендаторов». Наиболее охваченной ими оказалась Витебская губерния и, в частности, Лепельский уезд. Как правило, чиншевики доминировали среди еврейского населения, проживая в местечках. Так вот, в списках нанимателей земельных угодий в Чашниках, 2-го  полицейского стана, отмечен некто Каминсон.

Я не склонен думать, что Каминсон – это Каминский, прародитель будущего предводителя русских националистов. Ассоциации напрашиваются в связи с другим предположением – относящимся к сфере деятельности Каминского.


ГРУЗОВИК  ВОДКИ  В ПОДАРОК

Как известно, Бронислав Владиславович учился в Петрограде на инженера-технолога, а перед войной поселился в Локоте и устроился работать на местный спиртзавод инженером. В некоторых советских публикациях его характеризуют как радетеля трезвого образа жизни. Один из приказов, изданный бургомистром Локотского округа, гласил: «Лиц, виновных в изготовлении самогона, и лиц, употребляющих его при исполнении служебных обязанностей, судить… через военно-полевые суды, вплоть до расстрела...» А по другим сведениям, «на день рождения Геббельса 29 октября 1943 года Каминский прислал ему довольно оригинальный подарок… грузовик водки». Более того, Бронислав Владиславович проявил невероятную прыть, чтобы восстановить разрушенный Локотский спиртзавод, и добился этого. Предприятие выпускало при нем 2000 литров спирта в сутки!

Если сопоставить названные выше факты, то получится однозначный вывод: «фюрер» русских националистов стремился к монополии – единоличному распоряжению спиртовым хмельем. Вполне возможно, что со временем в обращении жителей оккупированных территорий появилась бы поллитровка с надписью «Каминский». Мечта сорвалась, но надежду вселил другой захваченный фашистами район на букву «Л» - Лепельский. Здесь исторически сложилась благодатная почва для воплощения идей приверженца антисталинского курса.


«ЛАКОМЫЙ»  КУСОК  -  ПЛЕБАНУ

Михаил Кусцинский, лепельский помещик, член Московского императорского археологического товарищества, в солидном энциклопедическом «Географическом словаре Царства Польского и других славянских стран», изданном в конце XIX века в Варшаве и проверенном дотошной цензурой, отмечал: «Когда в 1541 году очередной король польский Сигизмунд I основал витебскую плебанию, то, с согласия Вильнюсского кафедрального собора, закрепил за ней ряд имений, в том числе и Лепельское, а для содержания ввел монополию на продажу спиртных напитков». Если заглянуть в академический словарь, то прочтем: «плебан – это католический священник городской церкви, не стоящий в зависимости от монастыря, народный».

Улавливаете, откуда «ноги растут»? Из далекого прошлого, очень далекого. Уже тогда сильные мира сего грезили спиртным достоянием. В сочетании с духовными проповедями оно представляло собой неоценимый «коктейль» - средство, чтобы повелевать разумом человека.

Долгое время исходным материалом для хмельной «браги» служил мед, медовые напитки воспринимались как дар людям от богов, ритуальные. Право приготовления меда и пива давалось особыми привилегиями королей, и этим правом широко пользовались также церковные братства.

Эпоха «медового месяца» завершилась с появлением винокурения. Согласно В.Похлёбкину, кандидату исторических наук СССР, у истоков добычи водки путем перегонки опять-таки стояли монастыри. Их причастность к выделке спирта можно обнаружить в исторических хрониках и архивных документах. Так, «епархия» Тадулинского монастыря под Витебском еще в 1842 году содержала две винокурни и четыре корчмы.


ДЕЛА  ВИНОКУРЕННЫЕ

О дальнейшем размахе питейных дел в западном крае можно судить по «Памятной книжке Витебской губернии на 1866 год». Всего в то время в губернии было 163 винокуренных, 82 пивоваренных и 34 водочно-ликерных завода. Предвижу возглас антироссийски настроенных читателей: «Так то влияние восточного соседа, его образа жизни! О чем тут говорить?»

Не так. В той же книжке приведены исторические сведения о Беларуси Без-Корниловича, свидетельствующие: до 1851 года «винокуренных заводов было впятеро больше…» А самый старейший, которому не менее ста лет, находился в Креславке Динабургского уезда, принадлежавший наследникам графа Плятера (кстати, это самый древний завод из всего фабрично-заводского списка).

В связи с этой фамилией вспоминается характерный исторический эпизод – как во времена русского царя Ивана Грозного пал замок Динабург на Двине.

Когда царь со своим войском вступил в Ливонию, то очень быстро взял расположенные там города, в том числе и Динабург. И приказал построить на его месте каменную крепость – такую, чтобы стойко защищала западные рубежи Русского государства, а также дорогу на Полоцк.

Однако неожиданно Динабург вновь перешел в руки ливонцев. А случилось вот что.

Комендантом крепости был полковник Плятер, потомок одного из немецких рыцарей, которые осели в Прибалтике. Плятер решил переметнуться к противнику. Подпоив русский отряд, он ночью впустил казачью хоругвь...

Род Плятеров активно занимался спиртным бизнесом. Сохранился архив де Броэль-Плятера - ведомость за 1848 год, в которой подробно расписано, сколько галонов водки отпущено как в шинок Богинского, так и по другим застенкам, весям, фольваркам и корчмам.

Водка лилась рекой. Если подсчитать, сколько ее произведено и выпито за всю историю производства, то вряд ли хватит всех рек и озер Витебщины, чтобы заполнить. Не приведи Господь!

При этом навар вливался в частные руки - владельцам предприятий. Доходы текли также арендаторам питейных заведений. Спрос был настолько высоким – просто «ужасающим», по словам «короля» русской статистики А.Сементовского.

Почему?


ГОНКА  ЛЕСА  И МОРЕ  ВОДКИ

Посмотрим, чем занимались местные жители. Берем статистическую таблицу промыслов на начало XX века. Самыми распространенными видами занятости были рубка леса, вывоз его на сплавные пункты и гонка. В немалой степени развит был также отхожий промысел – то есть поиск рубля на стороне. И потом только идут «домашние» увлечения: плотничество, портняжество, сапожное и кузнечное мастерство, совсем незначительно представлены выделка из лесных изделий, постройка барок и лодок…

То есть, ловкость рабочих рук заключалась в добыче сырьевых ресурсов – освоении лесной промышленности. Этому способствовала развитая сеть рек и озер Витебщины, а также построенная в начале российского господства Березинская водная система. Общая длина сплавных рек составляла 1256 верст.

А труд сплавщика, ох, как нелегок! Я знаю об этом не понаслышке. Мне пришлось еще застать тот час, когда масса толстых бревен потоком стекала по Эссе, а рабочие баграми орудовали так, что дух захватывало. Причем, смело бросались в воду, перепрыгивая с бревна на бревно, чтобы «расшить» затор, рискуя и здоровьем, и жизнью. Торопились.

А расслаблялись, естественно, за рюмкой водки. Число «злачных» мест в Лепеле - где винно-водочная продукция отпускалась жителям, то есть вливалась в их рты, - зашкаливало. 111 питейных домов, шинков, корчем, буфетов и лавок на 2556 единиц городского населения во второй половине XIX столетия! Одно заведение на 23 человека (при средней по губернии 52)! При этом обострялись продовольственные проблемы, исходное сырье шло на хмель. Стоимость зерна составляла: ржи - от шести до семи рублей за четверть, а пшеницы – порядка девяти рублей.

Вот тут-то власть обеспокоилась: вино, считавшееся «домашним продуктом» - чтобы успокоить нервы, выпить по-божески, то есть подлечиться, превратилось в повальное зло, источник прибыли, ради денег. Водку стали делать на продажу – как товар.

В погоне за «длинным рублем» изготовители перешли рубикон – начали использовать для выделки не хлебные злаки, а корнеплоды, картофель, завезенный из Америки. А это подрывало здоровье населения, ухудшало качество питий.


КТО  ВИНОВНИК,  ПО  СЕМЕНТОВСКОМУ?

Что же делать? Секретарь Витебского статистического комитета, историк, этнограф и экономист А.Сементовский «корень зла» приписал еврейской диаспоре. Водочные и ликерные заводы «почти исключительно находятся в руках жидов», - сообщал он. И пояснял: «Заводы эти не требуют значительных затрат капитала, в то же время дают возможность приготовлять такого рода изделия, при продаже коих можно взять какой хочешь процент».

Что верно, то верно: относительно процентов. Винокурение не требовало больших затрат. В 1901 году в уезде было 13 винокуров и один пивовар, на производствах трудились 18 рабочих и один ученик. А прибыль приносили несопоставимую. В исследовании «О ходе акцизного дела и казенной продажи питий в губернии» за 1903 год только по двум заводам – Иванскому и Смолянецкому – «учтено» акцизного налога на сумму почти 200 тысяч рублей!

Что касается исключительно «жидовского управления», то не вырисовывается оно. Олицетворяя власть (статский советник) и класс помещиков-собственников (владел 279-ю гектарами земли в Рожанщине Жолновской волости), статист Сементовский, естественно, искал «козла на стороне», ужасаясь размаху спиртопроизводства.

Во-первых, диктовали экономические условия не евреи, не они были «хозяевами положения». Да, в местечках концентрировалось население еврейского происхождения (в Лепеле, например, половина от всей численности), пили много - особенно вина, по праздникам. Но евреи не имели поместий, более того, их проживание ограничивалось зоной оседлости, которую ввела еще Екатерина Великая.

Во-вторых, евреи в полной мере использовали местные возможности, предоставленные властью. Закон, кстати, не запрещал в уездном центре варить пиво купцу Зальману Рабиновичу и борисовскому мещанину Янкелю Минкову, что они и делали, основав выпуск легкого напитка в Лепеле.


«ОЛИГАРХИ»  ИЗ  ДВОРЯН

А винокурение, получившее широкое распространение, ставилось на широкую ногу не евреями, а местными, так сказать, «олигархами». Почти поголовно винокуренные заводы уезда принадлежали панам-помещикам. Скажем, заводик в Завидичах Франца Кусцинского выпускал ежегодно продукции на 2000 рублей, а в пышнянском имении Станислава Щитта – почти на десять тысяч рублей! Занимались этим делом не только мужики-помещики, но и женщины – крупные землевладелицы. Так, в Губино, где был открыт большой римско-католический костел, а по соседству функционировал православный церковный приход, варила вино дворянка Валерия Селляво, а конкуренцию ей составляла Ева Спасовская из пышнянского Заболотья.

Самыми «крутыми» считались представители семейства Володковичей (Володкевичей). Именно им принадлежали Чашники – местечко с недвусмысленным намеком. Чашник – это «придворная должность, а также название монаха, заведовавшего в монастырях напитками и винными погребами» (Википедия). В ВКЛ должность чашника известна с 1409 года и была очень почётной, её занимали лишь представители знатнейших родов. В хозяйстве русских князей чашник прислуживал на праздничных обедах, ведал пчеловодством и медоварением…

В рассматриваемый нами период Чашники славились тем, что там варилось пиво, а сеть высокоградусных производств была развернута в окрестностях. В Иванске функционировал винокуренный завод, построенный еще в 1820 году, принадлежавший Викентию Володковичу. Его брат – Иосиф владел имением Смолянцы, где выкуривалось вино с 1835 года, еще один заводик он имел в имении Хараково.

Когда я говорю про Иванск, то невольно всплывает снова образ Ивана Грозного, царя русского. Какая связь между ними? В том же «Географическом словаре Царства Польского и других славянских стран», изданном в конце XIX века в Варшаве, описана битва, происшедшая на «иванских полях» 26 января 1563 года (современными историками называется год 1564-й, - авт.): был разгромлен экспедиционный корпус под началом русского князя Шуйского. «…Полегли замертво Петр Шуйский… и много сынов боярских…», - таков итог сражения.

Может быть, войска Грозного пытались проникнуть в Чашники, чтобы вскрыть винные погреба, из-за которых потеряли Динабург?


ДЕСАНТ  КАМИНСКОГО

В связи с этим невольно напрашивается аналогия с «русским десантом» летом 1943 года, когда с «легкой руки» Гитлера прописку на лепельской земле получили приспешники локотского «водочного короля» Каминского. Чего же добивался Бронислав Владиславович? Почему «король водочного бизнеса» Б.Каминский положил глаз на край, пронизанный речными артериями, покрытый синеокими озерами и одаренный зеленым изобилием?

К концу XIX века этот регион превратился чуть ли не в центральный по количеству выделываемого спирта.

Рассмотрим статистику. В 1895-м году из всех фабрик и заводов Лепельского уезда (109) почти десятую часть составляли винокуренные. В 1903-м их было уже 14 при неизменной губернской численности – 39. Чувствуете разницу? Треть всего количества хмельных выделок находилась между Березиной и Западной Двиной! Ради истории приведу весь перечень: Меницкий №2, Паульский №70, Жарский №60, Бешенковичский №97, Алинпольский №117, Бельский №124, Бочейковский №128, Иванский №130, Смолянецкий №134, Вороньский №125, Губинский №9, Пышнянский №148, Сокоровский №29, Меджицкий №11. Как видим, в самом Лепеле - «столице» уезда - ни одного, все производства в волостных селениях, на панских угодьях. Почему? Из-за близости дешевой крестьянской силы и наличия «под рукой» исходного сырья - ржи или пшеницы, картофеля, свеклы. Выкуренная жидкость стекалась затем в Полоцк, на ректификационный завод купца Андора Коритца и в Невель – на такой же завод действительного статского советника, чиновника особых поручений министерства финансов Николая Евреинова. Только за один 1903-й год ими выпущено хмельной продукции на шестнадцать с половиной миллионов рублей!

И это, несмотря на то, что царские указы ограничивали сеть добычи спирта. Если в 1860 году в целом по России было почти 5000 винно-водочных заводов, то в 1890-м их стало более чем наполовину меньше – 2050. Однако производимый спирт никуда не исчез, он покупался казной, в рамках так называемой винной монополии, и очищался  на государственных складах. Уже не церковный распорядитель – «народный священник – плебан», а армия государственных чиновников, имперские служащие стояли на страже.

А в Лепельском уезде количество винокурен не только не уменьшилось, наоборот, их стало больше, к тому же внедрялись новые технологии и совершенствовались способы доставки.


ПАЛЬМА  ПЕРВЕНСТВА  - У  ЛЕПЕЛЯ

В 1897 году за короткий срок был построен и введен в строй казенный «винно-очистительный склад №11» - солидное по тем меркам предприятие, на котором работало 17 человек, с ежегодной пропускной способностью 33000 ведер «зеленого змия». Лепель отнял пальму первенства у Чашник. Словно подчеркивая преемственность, красное кирпичное здание возвели по улице Новочашникской  (ныне Советская). Сюда теперь стекались потоки хмельного зелья с многочисленных винокурен.

А накануне Первой мировой войны был заключен небывалый договор между владельцем Иванского завода и министерством финансов Российской империи - как раз на объем нового «очистительного склада». Коллежский асессор Викентий Володкович обязывался поставить «для надобности казенной» тридцать одну тысячу шестьсот шестьдесят три ведра «сырого спирта по расчету на 40 градусов»!

Весь объем был расписан по месяцам 1914 года. Наибольшее количество приходилось на июль того же года.

Но первого сентября грянула война. Доподлинно неизвестно, удалось ли Володковичу исполнить весь заказ. «Разливанным морем» воспользовались большевики. Их агитация за свержение царского правительства и прекращение войны хорошо легла на пьяную почву солдатской массы и заразила умы рабочих и крестьян.

Войну Россия проиграла. Показателен в этом отношении последний рывок русской армии в ходе июльского наступления 1917 года. Русские войска, отбив у австрийцев Галич, были близки к окончательному успеху. То, что случилось далее, не поддается разумному объяснению. В один час наступательный порыв атакующих угас, испарился. Заняв следующий галицийский город Калуш, войска перепились, ввергнув в хаос весь российско-австрийский фронт. Солдаты взбунтовались, рухнула вся линия противоборства.

Закончилась война всеобщим братанием под призывы большевиков: «Долой самодержавие!»

Немцы всё же ненадолго овладели краем - в 1918 году, после срыва Брестского мира. Возможно, даже «допили» остатки «иванской сорокоградусной». Однако дальше местечка Свеча, что в двадцати километрах от Чашник, не прошли. Польская армия Пилсудского тоже «увязла» в лесах и болотах Лепелького уезда.


В  КРАСНОМ  ДОМЕ  -  ГЕСТАПО

После октября 1917 года водка была объявлена вне закона, частные производства закрывались, и продажа напитков свыше 20 градусов воспрещалась, а выпуск спирта, да и самогона тоже, приравнивался к уголовному преступлению.  В.Похлёбкин в книге «История водки» привел официальный отчёт делегации британских тред-юнионов, посетивших  Россию в 1924 году. Они констатировали, что «большевикам удалось создать новую психологию у рабочего класса – презрение и ненависть к пьянству как к классовому явлению, унижающему рабочий класс».

Здание Лепельской «винокурни» было приспособлено под образовательные функции – педучилище.

Но в дальнейшем Сталин «отпустил вожжи», основываясь на царском опыте: разрешил в 1936 году государственную торговлю крепким спиртным - видимо, чтобы окончательно развязать языки советским людям и «отсортировать» неугодных граждан.

В период войны, с 1943 года (практически после победы под Сталинградом), в Красной Армии впервые за всю её историю была введена так называемая «винная порция», то есть употребление 100 граммов водки в день. А как же без нее? Иначе «шнапс» мог сделать свое дело.

В тот же год, как мы помним, армия «бригадефюрера» Бронислава Каминского «десантировалась» в бывшем Лепельском уезде. Ее полки концентрировались в местечках, где ранее функционировали дворянские винокурни.

Показательно, что здание бывшей главной винокурни – Лепельского винно-очистительного склада №11 заняла политическая полиция Третьего рейха – гестапо. У Каминского был удобный момент – под крылом германских силовых структур возобновить водочную монополию по типу «народной» витебской плебании. Опыт использования спиртового завода (Локотского между Орлом и Брянском) у него уже был. Оставалось «вдохнуть жизнь» в утраченное наследие западного края – запустить «зеленого змия» по деревням и весям, восстановить разрушенные производства. Не потому ли сюда, как мухи на мед, слетались прихвостни всех мастей? Помимо Русской освободительной народной армии (РОНА), «засветились» и 1-й русский национальный полк «Дружина» Гиль-Родионова, и белоэмигрантская Русская национальная народная армия (РННА), и Русская освободительная армия (РОА) Власова. Все они «толкались» либо непосредственно на лепельских землях, либо вблизи их, словно кружа вокруг «лакомого» места, прокуренного самогонным варевом.


КАК  «ВЫКУРИВАЛИ»  ПАРТИЗАН,  И  ЧТО  ИЗ  ЭТОГО  ВЫШЛО

В рядах «народников» был распространен «зеленый змий», и говорить нечего. Зная об этом, партизаны планировали ночные операции после активных возлияний «освободителей» - в период больших праздников. Показательно также  высказывание одного из власовских офицеров, посетившего РОНА в Нойхаммере  осенью 1944 года. «Мы были поражены царящим там хаосом и беспорядком…», - написал он в отчете. Комментарии, как говорится, излишни. А поступок Бронислава Владиславовича, не поддающийся здравому осмыслению? Когда 2-й полк РОНА, размещенный в Сенно, взбунтовался, Каминский единолично сел в самолет, прилетел и задушил опального подчиненного - командира полка Тарасова. В трезвом уме такое вряд ли сделаешь.

Расселившись в крае, «каминцы» занялись отнюдь не добрососедским делом: начали выкуривать из лесов «бандитов» - так именовались оккупационной властью партизанские отряды.

Не получилось. Бывший технолог-спиртовик, мечтавший развернуть с помощью зеленых мундиров - немцев купеческий бизнес, создать спиртовой «оазис», потерпел поражение. Формируя под фашистским крылом самоуправляемое территориальное образование, он не учел одного – свободная зона уже действовала. Объединив отряды, партизаны организовали между Березиной и Западной Двиной настоящую отдельную республику - Ушачскую, где распоряжались свободой по усмотрению. Эта зона была «костью в горле» для оккупантов. Да и Сталина она, видимо, беспокоила своим независимым положением. Номинально отряды подчинялись Москве – получали по воздуху оружие и боеприпасы, поддерживали радиосвязь, однако хозяйство вели самостоятельно, без вмешательства со стороны, коллективно. А их лидер – Федор Фомич Дубровский, местный житель, хорошо знал привычки, традиции и обычаи белорусов, и пользовался особым доверием. Изготовление водки – самогона никому не запрещалось. Она выменивалась на продукты, заливалось ею горе.

Поднимала ли она дух лесных солдат? Скорее, содействовала общности взглядов.

Каминский бросил силы на подавление свободного очага. Наиболее кровопролитные бои между партизанами и «народниками» развернулись за местечко Пышно. Именно там было одно из старейших и буйнейших виннодельческих производств…


БУДУЩЕЕ  - В  ЧЬИХ  РУКАХ?

Пребывая этой весной в Лепеле, я услышал взволнованный разговор на улице.

- …Бывшую винокурню хотят отдать под районный музей.

- Невероятно!

Действительно, как-то необычно выглядит затея: не сочетаются дела питейные с духовным наследием. А может, в этом как раз и есть показательное свидетельство? Знак того, что эпоха «спиртоварения» закончилась, что рюмка водки изжила себя?

А что взамен? Как-то не по себе становится, когда приходит на ум слово «наркотик». Сильнодействующий допинг запрещен, однако распространители дурмана находят всяческие пути и лазейки, чтобы затащить молодежь в расставленные сети. Недавно пришлось услышать историю про латвийского мальчика-восьмиклассника, открывшего пальбу по сверстникам из травматического оружия. Когда полицейские пришли к нему на дом, то обнаружили схрон наркотических препаратов. Он не скрывал, что приобрел их для продажи…

Духовность падает. Это признают эксперты общественного мнения. Не исключение и современная Беларусь. Бросающийся в глаза штрих: на автобусных станциях Витебщины, по дороге Браслав - Бегомль, на обозримых местах, красуются стандартные заводские киоски типа советских газетно-журнальных. Но вместо привычного «Союзпечать», вместо книжной и журнальной продукции, крупными, броскими, буквами выведено: «ТАБАК»…


На снимке: то самое историческое здание в Лепеле - винно-очистительный склад в царское время, педагогическое училище при Советах, geheime staatspolizei (гестапо) в период оккупации.
29.05/16