Интерлюдия-2. Весталка - 1 часть

     ИНТЕРЛЮДИЯ-2. ВЕСТАЛКА

     Она родилась в семье рыбака, ходившего в море на наёмной лодке и отдававшего за неё львиную долю своего улова, и прачки, стиравшей на дому постельное бельё и одежду более состоятельным обывателям. Она была самым младшим ребёнком и с ранних лет чувствовала, что является обузой для своих небогатых родителей. Старшие сёстры уже вовсю помогали матери со стиркой и глажкой, а братишку, который был всего на год взрослее неё, отец начинал потихоньку брать с собой в море.
     У неё никогда не было ни одной новой вещи: всё приходилось донашивать за сёстрами, а из игрушек имелась только сплющенная редиска с нацарапанными на ней глазками и изогнутой полосочкой улыбающегося рта, завёрнутая в ветхую застиранную тряпицу. Она целыми днями баюкала эту «куколку» и пела ей колыбельную, которую слышала от матери.
     Несмотря на то, что отец по многу часов пропадал в море, а мать с сёстрами стирали и гладили с раннего утра до позднего вечера, денег в их семье почти не водилось. Большая часть заработанного отдавалась за право рыбачить в императорских водах и за аренду того клочка земли, на котором ютился их ветхий домишко да пятачок крохотного огорода. Нередко на ужин не было ничего, кроме ржаного сухаря, размоченного в тёплой воде, а порой и вовсе приходилось ложиться спать голодными.
     Отец, чтобы заработать лишний грош, выходил в море до поздней осени, до самого сезона тайфунов, когда другие рыбаки прятали свои лодки под навесами и принимались за копчение засоленной впрок рыбы, чтобы потом подороже продать её в городе, или шли наниматься на коптильни поселкового старосты – первого рыботорговца на всём восточном побережье.
     В один из холодных осенних дней, когда её отец и братишка уже возвращались с уловом домой, погода неожиданно испортилась, море разволновалось и налетевший ветер выбросил их лодку на прибрежные скалы, разбив в мелкие щепки…
     После скромных похорон, их домишко был продан за долги, а сами они, вместе с матерью и сёстрами, отправились в город, чтобы найти приют в одном из работных домов. Там им выделили угол в душной общей комнате, где кроме них ютилось ещё три или четыре семьи; выдали одинаковые серые платья из грубой холстины и накормили жидкой похлёбкой, основными ингредиентами которой были вода и гнилая капуста.
     Вскоре мать нашла себе и старшим сёстрам работу прядильщицами на ткацкой мануфактуре. Они уходили засветло и возвращались с первыми звёздами, а она, как самая младшая, да к тому же, очень маленькая и слабая для своего возраста, от постоянного недоедания, оставалась целыми днями совсем одна – сидела, поджав ноги, в пыльном углу и баюкала на руках свою уродливую «куколку». Редиска, из которой та была сделана, со временем ссохлась и пожухла так, что «куколка» стала напоминать теперь маленького сморщенного старичка, зачем-то завёрнутого в пелёнку.
     Однажды ночью ей привиделся страшный сон: снилось, что её мать и сёстры горят в огне, кричат, задыхаются, но никак не могут выбраться наружу. Видение было настолько ярким, что она проснулась с криком, а потом остаток ночи никак не могла успокоиться, заходясь в истерических приступах рыданий и вызывая ворчливое бормотание недовольных соседок.
     Утром она не смогла подняться с постели и одна из её сестёр – Феона – осталась дома, чтобы ухаживать за ней. А вечером они узнали, что на мануфактуре случился большой пожар и их сёстры вместе с матерью погибли в огне…
     Одна из соседок по комнате, поражённая страшным и удивительным совпадением, заподозрила у девочки дар предвидения и, отыскав на городском рынке монахиню-весталку, привела ту к её постели. Монахиня внимательно выслушала сбивчивые рассказы остальных соседок, дала Феоне несколько медных монеток и наказала заботиться о младшей сестре, пообещав вскоре вернуться и проведать её.
     Феона, подавленная ужасной смертью матери и сестёр, бледная, с сухими красными глазами, машинально взяла предложенные деньги, а тем же вечером, вусмерть напившись в портовом трактире, бросилась в тёмную воду городского канала…
     Но она узнала об этом не сразу, поскольку провалялась все последующие дни в лихорадке, и когда очнулась, то увидела себя лежащей на охапке сухого душистого сена, до шеи укрытая мягким шерстяным одеялом, едущая в щелястой крестьянской телеге, под тоскливые скрипы деревянных колёс. Рядом с телегой шла давешняя монашка и смотрела на неё с мягкой печальной улыбкой.
     - Теперь всё будет хорошо, девочка, - ласково проговорила она, нащупав под одеялом её руку. – Пречистая Госпожа позаботится о тебе…
     Так она оказалась в Лазурной Обители.
     В комнате, где её поселили вместе с двумя десятками других девочек – по большей части таких же сирот, как и она сама – было много света, свободного пространства и свежего воздуха. На окнах с широкими подоконниками трепетали невесомые полупрозрачные занавески, высокие потолки покрывали замысловатые завитушки лепнины, по гладкому паркету пола было так приятно скользить в домашних войлочных туфлях.
     Ей досталась уютная кроватка с невероятно удобными тюфяком, застеленным белоснежной накрахмаленной простынёй, нежнейшим стёганым одеялом и невообразимо мягкой пуховой подушкой, заправленной в наволочку с рюшами.
     Рядом с кроваткой стоял маленький деревянный комод с выдвижными шуфлядками. Одна из них даже запиралась на настоящий замок, ключик от которого лежал глубоко в кармашке её нового ситцевого платья, точно такого же, как и у всех других девочек.
     В этой шуфлядке хранились теперь все её сокровища – «куколка» из сморщенной редиски и маленькая толстая книжечка в кожаной обложке, полученная в подарок от настоятельницы. Точно такую же, вместе с платьем, войлочными туфлями, панталонами и длинной ночной сорочкой, получила каждая из девочек.
     Эти книжечки назывались «Святым Уставом» и по ним более старшие послушницы учили юных воспитанниц читать, а временами и сами читали им оттуда разные истории. Все они были о человеке по имени Осуд, который был богом, и поэтому иногда его ещё называли Всепрощающим.
     Некоторые истории были смешные, некоторые печальные, а некоторые поучительные, но все они были очень интересными. Раньше никто никогда не рассказывал ей таких чудесных удивительных историй, и она хотела поскорее выучиться чтению, чтобы можно было, наконец, прочитать их все самой.
     Всё свободное время она проводила сидя с ногами на удобном широком подоконнике в общей спальне, водя тонким пальцем по чёрным закорючкам букв и с удивлением осознавая, как они превращаются в слова и образы. Немудрено, что читать она научилась раньше всех прочих девочек, которые убирали свои книжечки в комоды сразу после окончания обязательных ежедневных занятий, и вскоре знала уже все истории о Всепрощающем.
     Это был самый лучший человек когда-либо ступавший по земле – добрый и мудрый, весёлый и щедрый, верный своим соратникам и беспощадный к врагам. Он немного напоминал её отца-рыбака, а в конце книги тоже погиб. И хотя по-настоящему он не умер, поскольку был богом, но всё равно было очень грустно.

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2016/05/29/953