Встреча с Шаламовым

Было начало зимы - середина декабря. В Киеве морозов ещё не было, можно было ходить в демисезонном пальто. И Вера пока ездила в нём на работу издалека в переполненном троллейбусе, где иногда даже и теперь бывало жарко. В него всегда на её остановке набивалось столько людей, что казалось, его борта непременно когда – нибудь разопрёт, и он лопнет. И почти все ехали в центр города, где находился и институт, в котором она работала. Микрорайон, в котором она жила, располагался на окраине города и был, так называемым спальным. И он был не единственной новостройкой в этой части растущего города. Но этот переполненный троллейбус был единственным транспортным средством, которое доставляло всех счастливых обладателей новых отдельных квартир к местам их работы.

     Вера была не из тех людей, которые имеют много знакомых и широкий круг общения. Она не была коренной жительницей этого города. Жизнь её была довольно напряжённой и оставляла ей мало времени для контактов вне семьи и работы. Поездки на работу и с работы каждая продолжительностью более часа, маленький ребёнок и отсутствие многих удобств, хотя уже и в отдельной квартире без соседей, отнимали у неё много времени. Она не умела работать в пол силы. И потому на работе она всегда тоже была загружена до предела. Ведь это известная истина: кто везёт, на того и грузят. Но как раз это обстоятельство способствовало тому, что её знали не только в её отделе, но и в других подразделениях. Иногда начальство подключало её к совместным работам с другими отделами. В этих работах она показала себя надёжным сотрудником, на которого можно было положиться. По окончании этих работ у неё сохранялись дружеские отношения с людьми – участниками совместных работ. Они порой сталкивались в коридорах института, здоровались, обменивались новостями.

     И вот подобная встреча произошла тогда же в середине декабря с одной из сотрудниц соседнего отдела. Эта женщина была ровесницей Веры. Изящная блондинка пользовалась особым покровительством директора института. Она была, несомненно, способным архитектором, добросовестным работником и, к тому же, весьма обаятельна. Между прочим, в короткой беседе она успела сообщить Вере, что в институт пришли приглашения по её специальности на семинар в Москву. Таких приглашений было два. Одно из них уже было зарезервировано, но второе было ещё свободно. «Я ещё ни разу, за все годы моей работы здесь, не ездила ни на какие семинары. То сын был слишком мал, то проблемы со здоровьем не позволяли, то муж бывал в командировках. В этот раз у меня нет к такой поездке никаких личных препятствий. Если только начальство отпустит, я бы поехала. Тем более, что у меня там родной брат, и я с ним уже давненько не виделась» - сказала Вера в ответ на сообщение сотрудницы. «Я скажу директору о твоей кандидатуре. Если он даст добро, то и твоё начальство вынуждено будет согласиться. К тому же, у тебя есть ещё и обстоятельство, которое побуждает тебя принять участие в этом семинаре» - поддержала Веру собеседница -  «Он учитывает такие обстоятельства». И они расстались. Каждая продолжила свой путь в нужном ей направлении по своим делам.


     Эта встреча состоялась в четверг, а семинар начинался в среду на следующей неделе. В случае положительного решения этого вопроса, у Веры ещё было время подготовиться к поездке. В пятницу её вызвал к себе в кабинет непосредственный начальник и сказал, что он посылает её на семинар в Москву. «Думаю, что эта поездка будет для тебя полезной и для отдела тоже» -  добавил шеф к своему сообщению. Вера ответила, что она не возражает и поедет на семинар с удовольствием. Тогда же в пятницу она успела ещё оформить командировочное удостоверение, а в кассе бухгалтерии, на её удачу, ещё была нужная ей сумма денег. В субботу она могла ехать в городскую железнодорожную кассу за билетом на поезд.

      Она решила приехать в Москву за день до начала семинара, то есть во вторник. Для этого надо было выехать в понедельник после работы. И этот день - вторник, который не укладывался в сроки командировки, взять в счёт отпуска. Семинар должен был продлиться три дня, то есть до пятницы. Обратный билет она взяла на субботний вечер. Таким образом, она могла пробыть в Москве со вторника до субботы включительно, принять участие в семинаре по полной программе и наговориться с братом.

      Поезд Веры прибывал в Москву в десять часов утра. У неё с собой была лёгкая дорожная сумка. В дорогу она надела зимнее пальто, так как в Москве уже были ещё не крепкие, но морозы, и уже лежал свежий снежок. Было пасмурно, и дул северо-западный сырой пронзительный ветер и гнал по земле и асфальту позёмку. Было совсем не уютно. Спустившись в метро, она с Киевского вокзала перебралась на Рижский, откуда электричкой можно было доехать до городка, в котором жил брат. Он был в это время на работе, но его жена работала в городке, и Вера могла взять у неё ключ от квартиры. 
Встреча с женой брата была короткой. У той было много срочной работы. Она не надолго отвлеклась, они обменялись приветствиями, отложили подробный разговор на вечер, Вера получила ключи и пообещала забрать младшую девочку из детского сада. К возвращению жены брата с работы они должны быть дома.

      Вечером в квартире собралась вся семья: приехал брат с работы из города, пришла из школы старшая девочка. Вера с женой брата накрыли на стол в кухне. Все ужинали вместе. Потом дети ушли в свою комнату, а взрослые ещё долго сидели в кухне и обменивались новостями. У брата были друзья, которые участвовали в диссидентском движении. Время от времени они давали ему кое-что из самиздатовской литературы. Он был в курсе многих событий, происходящих в этих кругах. Но сам не был активным участником их акций, однако, явно им сочувствовал.

      Уже прежде Вере, в прошлые её наезды к брату, приходилось читать кое-что из этой литературы. Это были небольшие брошюры, в которых объяснялись различные пункты советских законов и подзаконных актов, которые начисто перечёркивали, казалось бы, правильные законы страны. В одной из таких брошюр разъяснялось значение правил, которые были вписаны в паспорт гражданина Союза. При внимательном прочтении оказывалось, что строгое следование одним правилам влекло за собой несоблюдение других, что всегда позволяло властям держать на крючке всех граждан страны и предъявить им, в случае необходимости, обвинение в невыполнении тех или иных правил, вписанных в паспорт. Все жили, порой, не подозревая об этом, под Дамокловым мечом, который мог обрушиться на их головы сегодня или завтра. 

      Но на этот раз он предложил ей для чтения нечто совсем другое. Он вышел из кухни и вернулся с красной папкой с тесёмками из плотного картона. Папка была пухлой. Вера развязала тесёмки и заглянула внутрь. В ней лежали листы бумаги с машинописным текстом. «А что это?» -  спросила она у брата. «Я не хочу тебе ничего рассказывать. Читай и ты всё поймёшь» - ответил он. И она тогда же вечером, уже в постели, которую ей постелили в гостиной комнате, при свете настенного бра начала читать.
 
      Это были рассказы. Каждый рассказ начинался с наименования. Но имени автора она нигде не нашла. По их стилю можно было предположить, что они являются произведениями одного автора, однако, уверенности в этом у Веры не было. Эти рассказы погружали её в неведомый для неё до селе мир. Это был страшный, жестокий, бесчеловечный и абсурдный мир, который существовал параллельно с тем, в котором жила она. В том, что он существовал почему – то не возникало никаких сомнений. Это не было фантастикой, это была жесточайшая реальность. И описывал её человек, прошедший через круги этого ада, это чувствовалось по всему: по деталям, по глубине чувств, которые мог описать только человек, их переживший.

       Постепенно её начинал быть озноб. Но в комнате было тепло, да и укрыта она была тёплым одеялом. Нет, она не простудилась, и этот озноб не от холода. Она решила, что надо прекратить чтение. Завтра к десяти утра она должна быть в помещении, где будут проводить семинар. Она должна поспать. Но сон ещё долго не шёл к ней. Перед её мысленным взором проплывали картины только что возникавшие у неё в процессе чтения. Она ещё долго ворочалась в постели, пока ей удалось заснуть.

      В среду, назавтра, она без труда нашла помещение, где проводился семинар, встретилась с сотрудницей из другого отдела, которая приехала тоже на семинар, и они вместе нашли себе место в просторном зале. Участников семинара было довольно много – человек пятьсот со всех концов Союза. Большинство участников были слушателями. Часть из них приехала с докладами и сообщениями. Речь шла о перспективах развития монолитного железобетона: о высотном строительстве, о новых методах в таких работах, о новейших научных разработках и зарубежном опыте в этой области строительства. Доклады и сообщения были рассчитаны на два дня работы семинара.

       На третий день для участников семинара проводилась экскурсия на строительство в Северное Чертаново. Это строительство велось американцами. Они возводили целый комплекс зданий как жилых, так и тех, что должны были обеспечивать автономное существование района. То есть там же и тогда же строились здания инфраструктуры района. Кое-какие службы быта были встраиваемыми в первые три этажа жилых домов. Строительство несущих конструкций осуществлялось в монолитном бетоне, что соответствовало теме семинара. Все встраиваемые конструкции поставлялись американцами в полиэтиленовой упаковке. Здесь всё было не таким, каковым все участники семинара привыкли видеть у себя. Чувствовалось, что на подготовку строительства, проработку деталей при проектировании было затрачено время. Как раз на этот этап проектирования у них на местах никогда не давалось время, не отпускались средства. Стройка была чистой. Здесь впервые им довелось увидеть квартиры в двух уровнях в многоэтажных жилых домах. Всё увиденное там произвело очень сильное впечатление. Вере казалось, что они со своими методами работы отстали от Штатов лет на двести. И это было грустно. Ведь не может быть, чтобы у американцев были на столько умнее головы. Ведь всё, что они увидели, можно было бы уже давно применять и в Союзе. Неужели это была военная тайна, которую американцы не разглашали? Но эти риторические вопросы так и остались при Вере.

       Вернувшись  в дом брата после работы первого дня семинара, Вера обнаружила, что она теперь не единственная гостья гостеприимных хозяев. В этот день приехал в командировку с далёкого севера тесть брата. Его тоже приютили всё в той же небольшой трёхкомнатной квартирке семьи. После ужина и короткого общения, как всегда на кухне, Вера опять набросилась на чтение листов из папки. Тесть брата заинтересовался её чтением, и Вера стала передавать ему прочитанные ею листы тоже для чтения. В квартире вечером все были заняты своими делами: гости читали, хозяева решали домашние проблемы, дети играли в своей комнате, не докучая взрослым.
 
        Вера лихорадочно глотала рассказ за рассказом. Они наводили её на смутные воспоминания, которые теперь раскрывались перед ней в новом свете. Она вспомнила, как на первом курсе, во время одного перерыва между лекциями, их группа гурьбой шла по коридору. Вдоль стен, свободных от дверей, стояли канцелярские столы, которые, по-видимому, были вынесены из аудиторий. На столах сидели пятикурсники. У них в этот день было распределение по будущим местам работы. Они угрюмо сидели на столах и пели: «Я помню тот Ванинский порт...». Вера впервые тогда слышала эту песню. Она звучала не громко и торжественно, и в ней Вере послышалась тоска безнадёжности, с которой ждали своего распределения без пяти минут инженеры. Но она тогда не знала, где этот Ванинский порт,  историю этой песни, и что её  связывало с тем миром, о котором она сейчас читала. Веру опять бил озноб.

       Потом она вспомнила, что ей довелось прочитать рассказ тогда ещё совсем не знаменитого Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Он, как появился, так же быстро и исчез из библиотек. Он был, как замочная скважина, в которую удалось подсмотреть крошечную часть того мира. А теперь перед Верой разворачивалась большая его панорама, которую можно было видеть через окна чьих-то рассказов -  честных, искренних, выстраданных.

        Потом позднее, после четвёртого курса, когда неуёмное любопытство привело её на практику в далёкий знойный Джамбул, она столкнулась с людьми, прошедшими этот ад. Но никто из них при ней не вспоминал, не рассказывал о пережитом. Эта тема была долгие годы табу. И вот нашёлся человек, который не побоялся рассказать об этом запретном мире. Но кто он этот смельчак? Это потом ещё долгие годы оставалось для Веры тайной.

        Она читала рассказы и пыталась представить себя на месте их героев. «Нет – думала Вера – я, наверное, не выдержала бы всё это». Ей было не понятно, как люди, вернувшиеся оттуда, сумели сохранить интеллигентность, ясность ума, желание жить дальше. А ведь именно такими эти люди предстали перед ней там, на практике в Джамбуле. Ведь многие из них потеряли всех близких и дорогих людей. И, выйдя оттуда, они были лишены права выбора во всем. Им были определены свыше места их «свободного» жительства, чаще всего, на вечное поселение.

        На второй день чтения рассказов тесть брата поделился с Верой, что при чтении и после него его буквально колотит внутренняя дрожь. Он уже много лет работал за полярным кругом в тяжёлых условиях. Но он добровольно поехал туда работать и жил в нормальном тёплом доме, работал восемь часов в день и хорошо питался. Над ним никто не стоял с наганом, его никто не травил собаками, никто не оскорбляя, у него была добротная тёплая одежда. И если Вера, читая эти рассказы, прикладывала все ужасы, переживаемые их героями  к себе умозрительно, то тесть брата в эти минуты чтения думал о своих близких, замученных в лагерях Гулага. И у него вставали волосы дыбом, когда он понимал, что им пришлось пережить до того, как они ушли из жизни.
 
        Вере удалось до отъезда дочитать до конца эту страшную сагу, полную страданий невинных людей, доведённых до состояния бессловесных животных. Эта встреча с неизвестным героем - автором произошла у Веры в середине семидесятых годов. Все последующие годы вопрос: «Кто же он?» - не давал ей покоя. Она уже не надеялась, когда – нибудь узнать его имя.

       Пришли девяностые годы. Страна начала преображаться. Но ещё до этого, в период так называемой перестройки, когда стали открывать различные тайны уходящей эпохи, и эта тайна тоже стала явной. Однажды в одной из солидных Московских газет на последней странице мелким шрифтом были помещены рассказы. Их было несколько и под ними было указано имя автора. Вера, не читая имени автора рассказов, сразу стала читать тексты. По мере чтения, она всё больше убеждалась, что это и есть те самые рассказы, которые произвели на неё такое сильное впечатление много лет назад и врезались в её память.
Она даже узнавала запомнившиеся ей обороты речи автора. Под рассказами стояла фамилия автора «Шаламов».

       Позднее, уже после его смерти, ей довелось прочитать о его личной судьбе и судьбе его произведений. И та и другая были несчастливыми. Он написал в своё время о том, чего многие не хотели знать по разным причинам. Были живы ещё те, кто служил режиму с верностью собаки. А собака не способна анализировать и иметь своё отличное от хозяина мнение. Она способна лишь выполнять его приказы. Были в расцвете сил и здоровья их  «собачьи» дети, были живы «собачьи» хозяева и их дети. И их было много. Многие из них ещё были у руля и хотели при нём оставаться и при новых обстоятельствах в стране. И никому из них не надо было, чтобы всплыли их имена в подобных делах прошлых лет. Он -  автор этих рассказов был им по-прежнему неудобен и опасен. И от него избавились.


Кёльн, август 2007 г.