Love is...

                Натуралы – это геи нетрадиционной ориентации   (с)

          Сидим с любимым на кухне…
          Уж не помню, у кого я это «любимый» так удачно срисовал ещё в юности: никаких имён при хронически постоянном непостоянстве. Никаких «Миша-Серёжа-Слава». Или «Пупсик-Зайчик-Котик». Любимый. Коротко и ясно. И промашку не дашь с именами. А главное –  отражает суть. Мы ж с ним любовью занимаемся, или как? Даже если просто ****ся. Мы ж не дикари какие-нибудь…
          Так вот…
          Сидим мы с любимым. Он курит. Я пью кофе. Он нервничает. Я пытаюсь проснуться. Он ревнует. Я вяло отмазываюсь.
          –  Так ты  с ней спал?
          –  С кем?
          –  Ну с этой… твоей… как её… Ирой. Светой. Аней. Да какая разница!
          –  Кто? Я?
          –  Да, ты.
          –  Когда?
          –  !.... /драконий выдох через раздутые ноздри/
          Злится.
          –  Ну что ты завёлся с полтычка?…
          Сопящий вдох-выдох. Вдох-выдох. Огня ещё нет, но шуму много.
          –  Она у тебя тоже «любимая»?
          –  Она? Нет, конечно. Она просто Светка.
          –  Светка-минетка. Я всегда знал, что тебя тянет на баб. Натурал дырявый. И чего тебе не хватает? Сисек?
          А вот вам, господа и дамы, дилемма. И не о сиськах сейчас речь. Т.е. не только о них. Почему, скажите, если  любовник – парень, то одинаково-безлико «любимый», а с тётками – подробная именная персонификация? Потому что «боХини»? Или потому что с ними не так часто? Или потому что… сиськи, и сладкие глубоко подсознательные воспоминания зверёныша-млекососа?
          –  Кстати, минетка она так себе…
          –  Что?... Ах, вы уже и поорались…  Только она или взаимно?
          А я так и знал, что спросит. Ехидным противным голоском. Это ж типа «не по-пацански». Да чтоб он понимал, этот ротник, жопник и подзаборный шлюх! Как там у Бутусова? «Я пришёл целовать ворота, откуда я вышел…»  Вооо! Мужик знает, о чём поёт!.. Правильный такой мужик...
          Кофе мой окончательно остыл. Дракон тоже. Аж до окоченения. Обиделся, отвернулся, покрылся непробиваемым психо-ауро-панцирем. Смотрит в окно.
          Ну что же… Придётся вызывать его на жаркий безжалостный бой.
          Подхожу сзади. Прижимаюсь. Обхватываю руками. Вцепляюсь пальцами. Жадно. Голодно. Одна ладонь на груди. Другая ниже. Существенно ниже.
          Не сопротивляется. Но и не эрегирует. Пока.
          – Да что эти бабы… Иметь дополнительную дырку в теле это совсем не то, что владеть мощным, неутомимым агрегатом…
          Ммм…  Я знаю, что ты любишь, любимый. Знаааю. И пофиг, что на работу опаздываю. Пускай весь мир подождёт…

     ***

          Вместо гудков у неё выставлена какая-то любовно-страдательная попса, контрастирующая с жизнерадостным  позывным «алё?!».
          Привет, лю… /да какая она мне лю?!/. Привет, Светик. Ты прости, мы не сможем сегодня увидеться. Нет-нет, ничего не случилось… Просто пораньше нужно домой… Бытовуха, понимаешь, засосала по самые корнеплоды. Завтра? Ну, конечно… Я позвоню.
          Если жив останусь.
          Потому что «бытовуха» ночью обещает быть взаимной, жаркой, безжалостной. И много-много раз подряд.