Русскоязычная сказка российского народа

               
     Нюра Беляшова, как известно, крутила самолет за хвост, ибо пулемет заклинило и Чонкин мог стрелять не куда хотел, а куда мог. Но руки Нюры изменили ситуацию кардинально.
     Впечатав эти две фразы, я надолго задумался, уйдя в омут стремных ассоциаций. Ситуация, она, товарищи, сложная. Как патриот говорю. Харьков оккупирован. Прилепин есть. Сирия пиз...ц. Коррупция. Просвирнин. Кашин. Ваенга, бля. Очень сложная ситуация. И тут - Нюра с руками. Изменяет. И смутная фигура невидимого кардинала, много курящего и веселого, запутавшего всех, прячется в серой зоне, между светом и тьмой. Да и слово это - кардинал. Составное. Не русское ни х...я. Кар - машина, типа, " Порше". Ди - приставка, херня итальянская, украденная у франкских аристократов. Де Сад - это де Сад, а вот уже ди Маджио или Роберто Баджио - фуфло, подъеб...о армянское, вид один, понты голимые, как автомат золотой или космодром " Восточный", воссоединение Крыма или дальневосточный гектар. Шуму много, толку нету, а если спросить людей по-чесноку, так они прямо скажут : на х...й. Крым Крымом, но маловато будет. Вот если бы ядерный удар по Вашингтону... Или Кремлю. Это народ одобрит. А Крым что ? Далеко, говенно, скучно. Третья составная самая простая. Нал. Тут говорить нечего, тут считать надо. Количество нолей. Одно дело - семь нолей, совсем другое - ни одного. Но когда ноль шестнадцать лет, это уже, понимаешь, внушает.
     Еще стремная штукенция : чую, что нет у меня талантов, дар небольшой имеется, слова складывать, смыслами играть, а талантов нет. Поэтому подгоню я тебе, любовь моя, стихи. Белые. Я ж расист.
     - Над седой равниной моря... Нездоровая х...ня : море и оно - седое. Словно бабки волосня, словно деда борода. Как Розалия Землячка, обнаженная впотьмах. К ней ручонки тянет Троцкий, запотевший и в очках. Тянет, злится, возбужден, хер звенит от напряженья, ледорубы, Скалозубы, саблезубые хорьки, сплошь в шинелях, в сапогах. Луначарский. Гершензон. Френкель. Коган. Розенбаум. Айсберг. Вайсберг. Рабинович. Нету жизни сто уж лет. Заводским гудком вздымая массы в смычку и полет, пролетарским саморезом, скороходом, короедом, бабынинистым внучком, той старушки, легендарной, не стоявшей за ценой, песни певшей, кал жевавшей, вся страна летела на хер, если Штаты - это хер. Есть еще страна Израиль. Есть Чичваркин. Биарриц. Много есть краев и весей, но забавней всех земля, где любая мелочь - через жопу. Нет дорог и гаснет свет. Все в руинах, на понтах. В прошлом, что-то там кого-то, хер пойми, но - э-ге-гей ! Вроде, было. Вроде, сплыло. Все украдено до нас. Не корзинкой, не лукошком. Тупо спиз...но страной. Мелкой крысой ленинградской. Тоже странно. Непонятно. Ведь Ульяновск - не Ижевск. Мавзолей - не Эрмитаж. Бланк - не Ленин ни х...я. Снова, заново, опять : я и граждане евреи, задолбало дежа-вю.
     Надоело мне писать стихи, честно скажу. Пишешь-пишешь, а выходит антисемитизм. Лучше вот сказочку послушай. Про то, как царь Петр арапа женил. Арапа, кстати, Ганнибал Абрамычем звали. Странно, да ?
     - Зови.
     Государь московский ткнул Ртищева в плечо, так, что тот покатился по Наклонной. Внизу, на пересечении с Неглинной его поймал Владимир Семеныч Высоцкий, с гитарой и рожей, намазанной сажей. Их вместе с Ларисой Долиной Карен Шахнавозов приспосабливал для съемок в " Пиратах двадцатого века", но не вовремя и некстати застрелился Щелоков и группу кинематографистов раскидали по разным площадкам. Высоцкого - жениться, Долину - на х...й.
     - Ты чего ?
     Сладко икая от только что съеденного теплого супчика да с потрошками ( сучьими, между прочим ) Высоцкий был благодушен и миролюбив. В одной руке он держал гитару, в другой маленькую девочку, которая скоро вырастет и нарисуется на НТВ. Клевая такая. Я, как ее вижу, сразу в экран плюю.
     - Да вот государь, - забормотал Ртищев, сладко обмирая в мускулистых руках Высоцкого, жадно вдыхая густой запах мужского пота и репчатого лука, исходивший от кумира миллионов, - зови, грит, а кого, куда и зачем - не сказал.
     - Гы-гы-гы, - заржал  Высоцкий, откидывая девочку в сугроб, любуясь ее стройными ножонками, подобно ножницам стригущих морозный воздух столицы. Она воткнулась в сугроб головой, провалившись в глубины снежной кучи по пояс, так, что на поверхности торчали лишь ноги, вот она ими красиво и задорно стригла. Туда-сюда.
     И тут - х...як ! - по улице идет дочь боярина Ртищева, Мазуркевич. С сиськами. Полный разврат и профанация. Это как если бы Удо Кир передовиком производства в ГУЛАГе орудовал бы. Или, например, Клаус Кински на Нине Усатовой женился. Или Зинаида Гиппиус оказалась бы Дмитрием Мережковским, а Ибрагим-оглы - сыном Басмана.
     Короче, много чего еще было. Всякого-разного. Общего одной характерной чертой, даже не чертой, мыслишкой фундаментальной. Страна - пародия, народ - ошибка. Причем, национальность этого самого народа не имеет вообще никакого значения.
     Вот такая сказочка, любовь моя.