Кипрский дневник. День второй

          ЗАПИСКИ ПУТЕШЕСТВУЮЩЕГО СИНЕСТЕТИКА
          или МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ ОКРОШКА

          Времена старые и добрые
          случаются пока мы
          молоды и глупы.

          Чья-то мудрая мысль


          На обед я выбрал сардинки. Разглядел, что в меню указано – «свежие». В зимнюю пору море чаще штормит, рыба уходит на глубину, и местные рыбаки привозят улов не каждый день. А тут повезло.  Блюдо оказалось насыщенным и влюбленным.
          Ах, скажу я вам, до чего же эти рыбешки обольстительны. Маленькие и плотные. Похожи на нежные женские пальчики – в первые минуты не знаешь, что именно с ними делать: кусать или целовать. А как ярко поблескивают их тонкие хрупкие хвостики!
          Все на тарелке напоминает счастливую идиллию. Широкий душою салат бесстыдно обнимает огурчики. Его листья, раскроенные тончайшими хрупкими нитями, изящным кружевом  накрывают зеленые спинки овощей. Те молчат и очаровательно пахнут. Рядышком вожделенно улеглись дольки помидоров под ручку с лукавыми (луковыми, конечно же!) кольцами. А по краю тарелки в лучах полуденного солнца плавно кружится хоровод картошечки, жареной до золотистой корочки.
          Игривые сардинки переглядываются друг с другом, как закадычные подружки. Они тут немножко главные, и потому особенно привлекательны. Тихонько шепча в пузырьках кипящего масла, хрустяшки нехотя замолкают только под строгим запахом прохладного лимона.
          В шикарную композицию блюда вплетает свою трагическую ноту сокрушенный перец, еще не потерявший привкус стальных жерновов. А цвет запахов, словно узор лефкарского платка, завершен искрами горячего масла на спинках вкусняшек. Тут все знакомы, приятны и трогательно заботливы друг о друге.
          Чтобы никого не обидеть, я на блюде никого из них и не оставил. Но-о-о, должен признать, что разрушение идиллии сардинок – дело, которое требует крепких нервов и оставляет жалость в душе. Только два бокала прохладного пива, долгое созерцание заката поверх края чашки капучино и довольное урчание желудка помогли мне слегка заглушить тревожный голос совести. Вот вам совет: если отважитесь крушить идиллии, разрушайте только самые вкусные и не трогайте прочих!
          Обстоятельства помогли отвлечься. На горизонте, стремительно приближаясь к берегу, появился тайфун. Поначалу едва заметная  нить вытянулась из темной тучи, а после превратилась  в настоящую вертикаль трубы до самого моря.
          В лучах заходящего солнца нижний край тайфуна, тот, что упал на поверхность воды, засверкал белым облаком брызг. Постепенно наклоняясь, увеличивая размеры и приобретая тревожный образ, чудовище двинулось к берегу. Все это происходило совсем неподалеку, чуть левее того места, где располагались набережная, сотни отдыхающих и я. Взгляды присутствующих постепенно были привлечены грандиозной картиной – тайфун стал центром внимания и был запечатлен на множестве фото и видео кадров.
          Десятки людей, словно под знаком молчаливого заклинания, безмятежно выставив руки со своими фотокамерами перед собой, магически замерли в полном восторге. Всеобщий интерес, как мне показалось, даже заставил нить тайфуна приостановиться и слегка позировать окружающим перед тем, как добраться до береговой линии. А после он рухнул вниз и исчез. Вполне бесследно и безвредно.
          Хотя мне к тому моменту уже было не до шуток. Увидав этот лихо закрученный вихрь воды и воздуха, я ужасно разволновался. Вспомнил мигом, как наблюдал последствия урагана в Небраске: размолотые  в щепки стены домов, вывернутые стволы деревьев, павшие наземь столбы… 
          В общем, пока народ мирно любовался, искреннее волнение заставило меня выкурить пять сигарет подряд и выпить три бокала пива в состоянии легкого стресса и вынужденных рефлекторных реакций. Еще пива я заказать не успел, поскольку опасные природные явления скоротечны. А жаль!
          Впрочем, по мнению старожилов, которыми по воле случая оказались молодые люди за соседним столиком, такие ураганы здесь происходят часто. Иногда по пять штук за день. Особенно, если кафе уютное, а пиво вкусное.

          В отель я отправился после заката. Темнело как из ружья! Половину дороги меня сопровождали трепетный шорох, который падал в сумерки с крыльев летучих мышей, и серебряный свет тонкого месяца, что родился накануне. Но когда я пробирался по узкой полосе берега мимо оградки знаменитых The Tombs of the Kings, со мной остался лишь шум морского прибоя. Из глубины невидимого горизонта он звучал все более грозно, волны все плотнее и чаще ударялись о скалы, словно предупреждая о чем-то из кромешной темноты.  Мне захотелось изо всех сил прибавить шагу. Тучи сгустились, нависли, и как только я миновал порог временного прибежища, хлынул дождь. Все же и в правду – зима.
          И ведь чем примечательна она здесь? На берегу моря можно запросто встретить женщину в меховой шубе, плотно закутанную в шарф, шапку и теплые сапоги, а мимо нее, гляньте только, неспешно прогуливается девушка в легком платье и шлепках на босу ногу.
          Скорее всего, думал я, утопив оливку в первый глоток мартини, ночь обязана темноте, еда – вкусу, чувства – состоянию души, а эта самая кипрская зима – нашему к ней отношению. Или вообще все обязано только нашему отношению? Может и так. Эх, дай-ка пропущу второй стаканчик, покуда не подкрался склероз.

          Как бы там ни было по поводу ночи и зимы, а самое внимательное отношение  все-таки должно быть отдано кухне. Ну, после женщин, разумеется.

А на кухне, скажем… закускам. Никогда не стоит недооценивать то, с чего начинается добрая трапеза. Это, конечно, не Большой взрыв и не библейское Слово, но и тут требуется внимательное уважение.
          За всеми кипрскими столами эта часть лакомства обзывается startles. Одним из ярких ее представителей оказался простецкий, как деревенская рубаха, крестьянский салат, который выглядит, пахнет, на вкус и ощупь ровно такой, как его готовят: длинные грани крупно порезанных помидор, порванные извилины лука, растрепанный перец, брошенный огурец и мелко тертый сыр. Все перемешано с запахом водорослей, клочками трав, песчинками соли и заправлено оливковым маслом. А подано с горячим белым хлебом.
          Если не считать изумительной свежести морского воздуха, который стоит отнести к основным приправам этого салата, как и теплые оттенки рассвета, сам он давно является устойчивым иммигрантом во все страны, примыкающие к средиземью. Да и страны, расположенные поотдаль. Крестьянский салат совершенно не способен удивить, подобно ампелопулье, или напугать, как например, местная дьявольская курица, но умело порадует и насытит. Он мне напоминает объятия родной бабушки, в которых уютно и тихо (а что вы думаете, в свои девяносто я еще кое-что помню!)
          О закусках для развлечения желудка можно поговорить отдельно, но есть одна славная традиция на острове и материке под названием «мезе» (болгары, греки и киприоты делают ударение на вторую «е», а македонцы на первую), которая в переводе с персидского означает собственно «закуска» и, на самом деле, является плодом дружбы пары десятков блюд, подаваемых по мере съедания (или восхищения, или вкушания – кому как нравится). Вот о нем-то смолчать не удастся.
          Мезе для каждого кипрского заведения, где его готовят и подают, – истинный повод к импровизации и свободе фантазии. Все узнаваемо, как обычно просто, но совершенно непредсказуемо по порядку и наполнению.
          Вереница блюд будет содержать тяжеленькие пасты из кунжута со сливками, прохладные огурчики с чесноком, густую соленую икру трески с вареным картофелем, луком, лимонным соком и оливковым маслом.
          Вкус каждого блюда, как правило, очень заботливо помещен в точку равновесия между соленым и сладким, одновременно балансируя между светло-бежевыми и розовато-нежными  оттенками. К ним может присоединиться молодой и мягкий, чуть горьковатый и снежно-белый сыр. А по соседству устроится мед или бальзамический уксус. Компанию дополнит сочетание веселого гороха, тертого кунжута и колючей петрушки…
          Искупавшись в богатстве одних вкусов и запахов, пора быть готовым нырнуть в роскошество других: их составит мягкий картофель  в лимонном соке; пронзительно маринованная цветная капуста; сахарная свекла; скользкие оливки и зеленый салат, которым немедленно поспешат на помощь  забавные колечки кальмаров; горячие мясные колбаски с кокетливыми глазками кориандра; не менее мясные тефтели, завернутые в жировую пеленку; неповоротливый телячий фарш с рисом в теплых виноградных листьях, изящно связанных стебельком травы; копченая свиная вырезка, маринованная в красном вине и запеченный козий сыр, закутанный в облако мятного аромата…
          И если есть желание далее приветствовать кулинарный парад, придется отдать честь блюдам с гордым тунцом и краснобородкой в сопровождении  сочной курочки и печеной телятины; фаршем из баранины, запеченным вперемешку с сыром и яйцом; картофелем и баклажанами, орошенными неведомыми уже пряностями; маринованной в вине говядиной под яблочным уксусом с избытком лука и доведенными до изнеможения кусочками молодого барашка, что стыдливо прикрылись лавровыми листьями…
          Душой большинства этих кушаний остается оливковое масло, которое появится на пальцах тонкой пленкой, в глазах сытеньким взглядом, а в итоге благоговением и наслаждением укроет  воспоминания о прекрасно проведенном времени.
          Вереница неизбежно продолжится шарами-апельсинами, готовыми превратиться в брызги собственного сока, волшебным инжиром, неугомонной оранжевой дыней, классической сладостью арбуза, парой виноградных кисточек…
          Успокоение в бешенстве ощущений прекрасного надо поискать, опустив нос в облако вязкого и насыщенного напитка, скрывающегося под псевдонимом «кофе по-кипрски». Этот загадочный субъект, известный также, как «кофе по-турецки» и «кофе по-гречески», доставляет особое удовольствие.
          Я хорошо усвоил его цвет, с радостью воспринял вкус и, может быть с большей опаской, но глубоко проникся его запахом. Тем не менее, их сочетание рождает все новые и новые ощущения, ассоциации и относится к тем «букетам», которые продолжают не только цвести, но и расти, преподнося сюрпризы даже в мыслях.
          Такой кофе дарит яркий звук заключительных аккордов, плавно успокаивая ощущения, явно возбужденные чередой съеденных лакомств.         
          При этом стоит обратить внимание, что вершину кулинарного удовольствия украшают не одна, а целых две великолепные изюминки. Если первая уже названа – и это кофе, то вторая должна быть представлена с не меньшей помпой и так же громко, как прибытие в императорский дворец королевы-матери. А и правда… есть что-то чертовски заботливое в безмерной сладости ее величества принцессы Коммандарии…
          Таково самое сдержанное, краткое и минимально насыщенное нежностью чувств описание той вереницы цветов, запахов, вкусов, тепла и прохлады, свежести и радости, удивления и восторгов, любви, ласки и сытости, которая сопровождает кипрский кулинарный фестиваль под названием «мезе».
          И только смущение и честное желание не показаться невежей сдерживает меня от более подробного выражения искренних эмоций.
          Аплодисменты посетителей в завершение трапезы достаются хозяину заведения, даже если (а это как правило) он не повар. Мезе всегда принадлежит хозяину. Как и вино во Франции – собственнику земли, на которой растет виноградник, даже если он никогда на нем не был.

          Я съел дольку ананаса для радостного сна. И вы, если еще не решили, что хотите увидеть предстоящей ночью, непременно попробуйте.


          Продолжение следует...