Лицо

— Привет, Артур!

— Боже мой! Привет! А ты не изменилась... Как ты? Где ты?

— Так, работаю. А ты?

— И я. Видаешь ли кого из класса?

— Нет, давно, лет десять никого не видала. А ты?

— Я по работе пересекался с мамой Женьки Боковой. Так, поговорили. Женька замуж вышла, двойню родила...

— Ого!..

— Да! Хорошо всё у неё... А так, больше ни о ком ничего не знаю.

— Да, я тоже никого не встречала... Как-то быстро все разъехались, кто куда... По слухам только. Как сам? Как родители? Может, и дети уже есть?

— Есть. Двое: старший — во втором классе, младшая — в садик ходит.

— Здорово! Я рада за тебя! Остепенился, хулиган — гроза шпаны дворовой... Ты, случайно, не в полиции работаешь?

— Ааа, смеёшься... Нет, я по теплосетям, инженер. Это я, когда мелкий был, всё хотел порядок навести... Сейчас не хочется: неблагодарная эта работа.

— Это уж точно. Как мама? Небось счастлива с внуками повозиться?

— Нет. Нет...она... Бизнес у неё. Редко видимся.

— Да ладно?! Она же все праздники  проводила, возилась с нами, как с родными!... Меняются люди...

— Время всех меняет... Мы приезжаем к ней на Новый год, и на её день рожденья.

— А на твой день рожденья?

— А на наши дни мама присылает перевод на подарки... Нет, ей правда, некогда. Слышала, может, фирма по пластиковой мебели "Пластик плюс"?

— Да, сотрудничаем с ними. Летние кафешки стульями обеспечиваем.

— Так это — её фирма. Она с головой в работе. Две квартиры у неё, машина, дача.

— Круто... Ну... Молодец она! Всегда была молодец. Теперь — особенно!

— Спасибо. Я рад, что ты понимаешь. Жена обижается, говорит, свекровь от внуков откупается... А ведь каждому — своё...

— Конечно. Не расстраивайся.



Я вспоминала её несколько дней.

Смешливая, курносая... Мы безумно любили выезды с классом, потому что она — Анжела Андреевна — всегда ездила с нами. И всегда было весело. Всевозможные игры, конкурсы, эстафеты, шутки... Ей, как и нам, постоянно попадало от классного руководителя: то она устроит конкурс по скоростному залезанию на "очень удобную" берёзу, и весь класс потом полчаса уговаривает перепуганного Тучина с этой берёзы слезть, а то на пикнике вытащила "Детское Шампанское", и все мы торжественно открывали бутылки, говорили тосты, чёкались...


Когда Анжелу Андреевну ругали, она внимательно выслушивала критику, а потом всплескивала руками, и неизменно, говорила: "Ну кто бы мог подумать, что так получится?! Однако, согласитесь — детям полезно для общего развития. Нужно уметь находить выход. Уметь красиво вести себя в любых ситуациях..."

При этом брови её поднимались, словно выражая недоумение, глаза округлялись, выражение её лица будто говорило: ну как вы не видите очевидной пользы от произошедшего?!, но веснушки её смеялись. Смеялись искорки в глазах, смеялись покрасневшие уши, с жемчужинами серёжек, смеялся сморщившийся девчачий нос.

Прощали её всегда.


Никогда наши ребята не позволяли себе диких шалостей на выездных мероприятиях. В школе — сколько угодно, на выездных — никогда. Потому что Анжела Андреевна перед каждой поездкой предупреждала:

— Ну, друзья мои, смотрите... За все беспорядки отвечаю я. Если что не по плану — мне голову снесут. Тогда я на вас обижусь, и с вами больше не поеду.

Весь класс, это во времена атеистической-то России! — молился за здоровье Анжелы Андреевны перед каждой поездкой.


— Я уехал за эскизами, — выдернул меня из мира воспоминаний мой начальник.

— Сергей Анатольевич, а давайте я с Вами съезжу.

— Зачем?

— Надоело сидеть в офисе — душно... Я эскизы на месте просмотрю, заказ сразу обработаем, оформим.

— Ну хорошо. Поехали. Только я тебя тогда на обратном пути за два квартала высажу: мне ещё в одно место заехать надо... Добежишь?

— Добегу! Хоть прогуляюсь.

Я переобулась и выключила компьютер.


Пока ехали, обсудили предстоящий заказ, попутно утвердив все дизайнерские наработки.


В офисе "Пластик плюс" нас уже хорошо знали. Мы довольно быстро подготовили документы, и были проведены в приёмную директора.

Наконец-то я увидела её. И готова была поклясться на библии, что это не она.


За столом сидела статная женщина. Макияж, укладка. Длинные красно-белые ногти. Деловой стиль. Всё понятно... Но лицо!  На первый взгляд, она напомнила мне египтянку: прямой длинный нос, миндалевидные глаза, высокий лоб, тонкие брови... Только губы не египетские: полные, правильно-очерченные, сухо-поджатые.


"Ладно, волосы можно перекрасить, — размышляла я, открыто разглядывая бизнес-вумен, — Ладно, подтяжки там, ботакс в губах, причёска... Но хоть что-то должно остаться!? Ничего. Это — не она. Ровная кожа оливкового цвета, глаза,... и нос этот, будь он неладен! Нет, не она. Директор? Ну и что? Может, их тут два — генеральный и исполнительный."


Я уже собиралась выйти из приёмной, чтобы спуститься вниз, выпить бесплатного кофе, но тут вошла секретарь:

— Анжела Андреевна, подпишите, пожалуйста.

Меня как током ударило. Я резко обернулась. Надменная женщина за столом просматривала, принесённые секретарём, бумаги.

— А это что? — Гулким железным голосом спросила она. Секретарь — ухоженная молодая девушка, стоявшая по  стойке смирно, вздрогнула, и вытянулась ещё больше, — Ты не знаешь, в каком порядке подаются документы на подпись? Что это?

Анжела Андреевна вытянула из стопки бумаг внушительную папку:

— Ежемесячный отчёт? Когда он должен быть на моём столе?

— В среду утром. Ежемесячные отчёты подаются Вам на подпись к восьми часам утра, в ближайшую среду.

— Сегодня — среда? — Директор просто впилась взглядом  в лицо девушки.

— Сегодня вторник, Анжела Андреевна. Смею Вам напомнить, о Вашем распоряжении — предоставить отчёт срочно.

— Да. Чтобы отдел не филонил до следующей среды, — отчеканила та. Она бросила папку в урну и подписала несколько бумаг, — Чтобы завтра, в восемь утра, отчёт за месяц лежал на моём столе. Ясно?

— Да, Анжела Андреевна. Я могу идти?

— Тебя никто не держит.

Секретарь пробкой вылетела из кабинета, едва не сбив меня с ног.

— Простите, — обратилась я к директрисе, — Вы несправедливы!

— Вы на меня не работаете, милочка, — отозвалась та из-за компьютера, даже не удостоив меня взором, — но Вас я тоже не задерживаю.


Я вышла из приёмной, спустилась в холл. Бесплатного кофе не хотелось. У дверей меня догнал начальник:

— Ну что? Всё хорошо, договор подписали. Поехали?

— Сергей Анатольевич, а можно я пешком пойду? Так хочется прогуляться... Я отработаю лишний час обеда вечером.

— Да гуляй, на здоровье, — босс, похоже, растерялся, — у тебя ничего не случилось?

— Нет, — я улыбнулась  изо всех сил широко, — просто душно очень... В офисе.

— Забери у меня вентилятор, — начальник пожал плечами, — Ладно, я уехал тогда.

Он ушёл. Я постояла на крыльце, в раздумьях, куда бы податься. Мысли путались. Анжела Андреевна... Да... Анжела Андреевна.


Дорожка, ведущая от крыльца, делилась на три направления, одно из которых вело в маленький скверик. Туда я и пошла.

Завернув в сквер, я сразу увидела ту девушку-секретаря. Она плакала, сидя на скамейке, а двое рядом — утешали: женщина, лет за пятьдесят, и молодой мужчина, лет тридцати пяти.

— Простите, — подошла я к ним, — Это несправедливо. Я хотела ей сказать, но она не слушает.

— Да мы привыкли уже, — девушка вытерла последние слёзы, и виновато улыбнулась, — Всем отделом совещались, что значит — "срочно"? Не угадали...

— Пойдём, — не глядя на меня, сказал ей  мужчина, — надо копии собирать. Да и переписать много чего придётся... Некогда. Пойдём.

Они ушли. А женщина за пятьдесят осталась.

— Чего она? — спросила я, понимая всю глупость своего вопроса.

— А ты её знаешь что ли?

Я молча села рядом с ней на скамейку.

— Я-то ведь её совсем другой помню... — задумчиво проговорила она.

— Рыжей? С веснушками? — меня вдруг захлестнула такая жалость к тому, невозвратимому, прошлому, что я заплакала. Наверно, доконало ещё и осознание того, что это — не ошибка. Это она. Любимая, когда-то, всеми, Анжела Андреевна...


Моя собеседница совершенно не обратила внимания на мои слёзы:

— Слишком уж ты молода, чтоб её с веснушками помнить.

— Она у нас в классе в родительском комитете была... Мама моего одноклассника.

— Аааа... тогда понятно... Она ведь фирму быстро подняла. Всё с шутками, прибаутками... Даже детскую комнату при офисе организовала, чтобы сотрудницы могли с детьми приходить, если оставить не с кем. Наняла пару пенсионерок, водиться. Ветрянкой переболели, дружным коллективом: шестнадцать взрослых сотрудников поддержали детишек, — женщина улыбнулась, — Она к каждому домой ездила: им ведь выходить нельзя было. Продукты возила, лекарства. И всё с шутками. У иного работодателя истерику бы закатили... А у Анжелы Андреевны все улыбались. Умела она преподнести... с улыбкой. Прощали ей всё. Потому что с отдачей  работала: зарплату задержит — потом с премией выдаст, сверхурочно задержит, а там, глядишь, и прогул простит. Цеплялись за неё работники...


Женщина замолчала, вспоминая.

— Пришёл к ней юрист устраиваться. Судимость у него. По экономической статье. Долго беседовали, часа полтора, наверно. Приняла. Ну и шепотков было, в кулуарах: разорит, ограбит... такой-сякой... А он все дыры залатал. Все договоры переписал. Мы за пять лет ни одной неустойки не выплатили, вот как!... А год назад он ушёл. Так и сказал ей, прямо: Анжела Андреевна, не тот Вы уже человек.
Так она ему вслед крикнула: у нас престижная фирма, нам здесь зеки не нужны!... Вот как... И это после стольки-то лет успешной работы!

— Но почему?! Почему так?!

— А как?! Ты лицо её видела? Мозг — штука упрямая...
Вот ты. Смотришь ты в зеркало — что видишь? Девчонку молодую, правильно? А что подобает молодой девчонке? — хохотать до упаду, наряжаться, знакомиться, новое для себя открывать... Так и живёшь. И она так жила.  А потом выбелилась.  Веснушек нет — нос не тот: не идёт белому лицу нос-курнос. Сменила нос. Глаза не те: нос, как у царицы, глаза, как у куклы — лупоглазые... Сменила разрез глаз, подтяжка там... туда-сюда. Что в зеркале увидала? Столбовую дворянку. А разве ж подобает столбовой дворянке хохотать до икоты? Как улыбнётся в зеркало, так вздрогнет — не идёт. Спрятала улыбку. А дальше — больше. Это как "Тим Таллер или проданный смех" Нет улыбки — и глаза злые, и манеры соответствующие: без улыбки, без добра.

— Но Тим Таллер остался добрым.

— А ты внимательно перечитай. Когда он разбогател без улыбки, то и мыслил, временами, недобро... Да и не забывай — Тим стремился к собственному смеху, понимаешь? А она от своего смеха бежит, как чёрт от ладана.

— И что теперь?

— А что теперь... Фирма пока на плаву, но ненадолго: уходят люди. Специалисты — золотые головы убегают. Без них фирма долго не проживёт, даже по накатанной. На одной-то дисциплине далеко не уедешь, людям понимание нужно. А она своё понимание променяла на власть и надменность. Лицо — это что? Лицо — это всё, только, не в красоте дело, а в отношении. А отношение по манерам видно. Ей, видишь, лицо, оказалось дороже человечности...

— А почему Вы ещё работаете?

— А мне до пенсии немного осталось. Да и... интересно мне: чем дело кончится, чем сердце успокоится. А ты не плачь. Смотри, какая красивая, улыбчивая... Не теряй себя. Ступай с богом. Да не балуйся с лицом-то!  Кто-то ведь тебя такую любит... Как вы любили свою Анжелу Андреевну.     *