Н. М. Карамзин и его альманахи

К 250-летию со дня рождения писателя


Альманахи Николая Михайловича Карамзина «Аглая» и «Аониды» - явление в истории русской журналистики уникальное. Составлены сборники исключительно из произведений отечественной словесности, написанных современными авторами, и составлены с выбором писателем-сентименталистом. Роль составителя в этом выборе была определяющей. Солидные книжки, пронизанные чувствами, «полезными для сердца и разума», вызвали небывалый всплеск интереса к чтению в среде самых разных сословий и во многом повлияли на литературные предпочтения произведениям нового стиля, «чуткого» к мироощущению просвещённого человека.
Альманах «Аглая» выходил в свет по одной книге в год в 1794 и 1795 годах. Своё поэтическое название получил от хариты, античной музы, которой Николай Михайлович уподобил воспеваемую им грацию, Елизавету Ивановну Протасову, будущую свою жену (с 1801 г.). «Аглая» предназначалась как преемница «Московского Журнала», но с более свободным сроком выпуска, чем журнал, и с «более выработанным слогом». В обращении к читателю Н.М. Карамзин заметил: «Наконец – вот первая книжка! В ней одни Русские сочинения, переводов нет. На этот раз приятели мои сообщили мне только две пиесы: басню «Чиж» и «Разлуку», написанные И.И. Дмитриевым и М.М. Херасковым. В первой книжке «Аглая» Н.М. Карамзин поместил «Путешествие в Лондон» - отрывок из второй части «Писем Русского Путешественника» и статьи: «Что нужно знать автору» и «Нечто о науках, искусствах и просвещении», уточняющие мировоззренческие позиции составителя.
Во второй книжке «Аглаи», выпущенной в свет в 1795 году в Москве, в той же Университетской типографии, опубликован ряд важнейших произведений самого Н.М. Карамзина – воображаемая повесть «Сиерра-Морена», литературная зарисовка «Афинская жизнь», было и продолжение «Писем Русского Путешественника» - отрывок «Париж». Западнические иллюзии потускнели и окончательно исчезли. Европа позади: «Там лежит страннический посох мой, и тлеет во прахе!» - восклицает Николай Михайлович. Родина, своя национальная культура отныне будут питать его душу. Завершает второй выпуск «Аглаи» богатырская сказка «Илья Муромец», по складу напоминающая народную былину. Альманах также посвящён Е.И. Протасовой: «Тебе, любезная, посвящаю мою Аглаю, тебе, единственному другу моего сердца!» Сколько здесь личного, и во всём издании – семейного, альбомного. Такие книжки читали, не выпуская из рук, так что вскоре пришлось прибегнуть к переизданию «Аглаи».
Другой альманах Н.М. Карамзина «Аониды» выходил в свет тремя книгами в 1796, 1797 и 1799 годах. Название дано в честь муз искусства, обитающих, согласно сказанию, на горе Геликон. Все эти книжки по составу оказались непохожими на выпуски «Аглаи». Там был, по существу, один автор стихотворных и прозаических текстов, за исключением оговоренных, здесь же участвовало множество поэтов из близкого круга Николая Михайловича, либо из начинающих, подающих надежды. Само собою, все тексты отбирались лично самим издателем. Под собственными произведениями он подписи не ставил – у него право преимущественное, остальные авторы обходились намёками на свои фамилии, чаще прозрачными, или весьма затейливыми, жеманными, во вкусе века, криптонимами. Издатель во вступлении заметил: «Надеюсь, что публике приятно будет найти здесь вместе почти всех наших известных Стихотворцев; под их щитом являются на сцене и некоторые молодые Авторы, которых зреющий талант достоин её внимания». Из маститых поэтов в «Аонидах» печатаются: М.М. Херасков, Г.Р. Державин, Н.А. Львов, И.И. Дмитриев, В.В. Капнист и В.Л. Пушкин. В тех же книжках помещены произведения стихотворцев второго ряда: Н.П. Николева, М.Н. Муравьёва, Ю.А. Нелединского-Мелецкого, В.В. Измайлова, Д.И. Хвостова. В образцах представлены менее известные, а то и просто начинающие поэты: Д.И. Вельяшов-Волынцев, Д.А. Кавелин, А.Ф. Малиновский, М.Л. Магницкий и А.Л. Магницкая, А.И. Клушин, Е.П. Свиньина, Ф.М. Брянчанинов и др. Словарь псевдонимов И.Ф. Масанова (М., в 4 т., 1957) во многом улавливает, раскрывая, подлинные имена, скрытые под криптонимами. В «Аониадах» в отличие от «Аглаи» печатались и переводные произведения. Так, в книге первой помещены: «Гектор и Андромаха» - из «Илиады» Гомера и «Любитель нынешнего света» Вольтера, а во второй книге – «К луне» и «Минвана» Оссиана. Третья книга знакомила читателей с произведениями Лафонтена в переложении Александра Васильевича Храповицкого, с другими переводами зарубежных писателей. Разумеется, выше по мастерству и вдохновенному восторгу в книжке первой стало переложение Шестого псалма «Господи, да не яростию Твоею обличиши мене…», выполненное Иваном Андреевичем Крыловым с названием «Ода». Ермил Костров переложил Восемнадцатый псалом царя Давида.
Программа издания сборников «Аониды» ставила главной целью – собрать вместе литературные силы и раскрыть возможности дальнейшего роста отечественной словесности. «Я с удовольствием беру на себя должность издателя, желая с своей стороны всячески способствовать успехам нашей Литтературы, которую люблю и всегда любить буду», - заявлено было Н.М. Карамзиным в первой книжке «Аониды, или собрание разных, новых стихотворений». По её выходе, кроме благосклонных откликов, раздавались и упрёки за публикацию некоторых слабых стихов. Николай Михайлович в следующем выпуске сборника на это ответил так: сделано это было «отчасти для ободрения незрелых талантов, которые могут созреть и произвести со временем нечто совершенное; отчасти для того, чтобы справедливая критика публики заставила нас писать с большим старанием…, чтобы не очень хорошее тем более возвышало цену хорошего». Таким образом, проблема литературного мастерства выдвигалась на видное место. Живость мысли, истина, непритворная чувствительность, искренность и простота изображения – вот необходимые признаки качества произведения. Истинный поэт и в обыкновенных вещах найдёт поэтическую сторону, и она полюбится читателям.
Если альманахи Н.М. Карамзина «Аглая» и «Аониды» целиком были посвящены русской словесности, то его сборник «Пантеон иностранной словесности» 1798 года (Кн. I и II) знакомил русскую публику с литературой мировой и тем первым сборникам родственен разве что эстетическому вкусу и предпочтениям самого составителя. Здесь продолжились «Письма Русского Путешественника» и перевод из Оссиана. Из «Освобождённого Иерусалима» Тасса выбран «Армидин сад», дан в переводе. Много внимания уделено красноречию Цицерона, его мыслям о творческом начале бытия. Персидская поэзия представлена сочинением Саади. Шутки и затейливые рассказы рассчитаны на развлечение. Таким образом, Николай Михайлович Карамзин привнёс в отечественную литературу и своё, и чужое. Чужое, но не чуждое нашему просвещению.

А.Н. Стрижев и М.А. Бирюкова.