Созидая Бога 1 начало

                Виктор Решетнёв      
               
                Созидая Бога               
               
                «В отношении жизни нужно допустить
                некоторое дерзновение и риск, тем более, что в
                худшем случае, впрочем, как и в лучшем, мы всё
                равно её потеряем».               
                Фридрих Ницше.
               
                От автора:

     На третьей планете от Солнца, в галактике Млечный Путь, на нашей прекрасной Земле живём мы, люди, разумные существа. Как мы появились здесь, и был ли в этом Божественный замысел, мы не знаем.
     Многие верят, что Бог есть, что Он был всегда от безначального начала времён и что это Он сотворил окружающий мир. Бог всемогущ и всеведущ, и ничто во Вселенной не происходит без Его воли.
     Другие в это не верят и думают, что Бога нет, и никогда не было. Материальный мир возник сам по себе и развивается по непреложным законам бытия. Это происходит уже целую вечность и продлится ещё столько же.
     Но мир без Бога пуст и холоден, а человеческая жизнь лишена всякого смысла. Поэтому в этой книге я предлагаю третий вариант, о котором недавно узнал. 
     Да, Бога не было в нашем мире, нет Его и сейчас, но природа для того и существует, чтобы Он появился в ней, а вся Вселенная лишь материал для этого. В этом глубинный смысл её бытия... и нашего тоже. Более того, мы – земляне (я имею в виду не только людей), сыграем ключевую роль в Его появлении.
     Ниже я постараюсь об этом рассказать.               
               
                Пролог
                Смоленск 2042 г
                Ноябрь, середина месяца

     Я сижу в кресле-качалке первого этажа своего дома и смотрю в окно. Холодный ледяной дождь стучит замёрзшей крошкой по стеклу. Пронизывающий ветер сгибает голые ветки до самой земли. Середина ноября на смоленщине не лучшее время.
     Мне семьдесят пять. Я насытился жизнью. Пора подумать о предстоящем переходе. Дрова в камине разгорелись, и жар от их пламени достигает моих ног.
     Глядя в окно в промозглую тьму, мне становится тепло… тепло на душе и в теле. Это тепло напоминает мне другой ноябрь – жаркий, случившийся в моей жизни двадцать пять лет назад на другом краю земного шара.
     Мысли-воспоминания плавно текут в моей голове. Приятно вспоминать о былом, даже о былых невзгодах, ведь всё худшее уже позади (да и лучшее тоже, –  добавлю я), а впереди мой собственный выбор.
     Пора, друзья мои, пора… давно пора сделать следующий шаг. Мне вспоминается Сергей, я его буду так называть – молодой красивый парень, первый из созидающих на Земле…

                Глава I
                Утро и день.

     Мы встретились с ним на Таити. Случайно. Ещё до того известного теперь всем События, которое всё изменило и, с которого начался новый отсчёт времён.
     Тогда всё было по-другому. Был жаркий душный день  привычный для таитян, но не для меня, пятидесятилетнего упитанного русского мужика в насквозь промокшей от пота футболке, который жадно дышал, а вернее хватал ртом воздух, будто вытащенная из воды рыба, и пытался на своём французском выспросить у торговца фруктами дорогу на видневшуюся невдалеке гору. Французский был именно мой, не тот, на котором говорят во Франции, и не другой, который в ходу у местных таитян, а мой собственный, выстраданный мною за пять лет учёбы в школе, потом ещё за три в техническом вузе, и плюс весь прошлый год я штудировал его в пединституте с персональной преподавательницей. В результате я очень прилично научился мычать в нос, произнося букву N, но понять меня никакой француз никогда не сможет, а местный продавец фруктов тем паче. Однако я был настойчив, растопыривал пальцы, кивал в сторону близлежащей возвышенности и постоянно произносил в нос слово montagne (монтань), что по-французски значит гора. В ответ смуглый худощавый креол брал в руки очередной фрукт манго, как бы взвешивал его на ладони, цокая при этом языком от удовольствия, и постоянно повторял:
     — Pas cher, pas cher (Па шер, па шер).
     Я понимал, что это значит – недорого и что на самом деле эти вкуснейшие манго были недорогими. Но мне нужны были не они, мне нужна была дорога к вершине горы, которая виднелась на горизонте и возвышалась над всеми остальными на четверть. Ради этого я и прилетел сюда, преодолев расстояние в пол Земного Шара, и решился-таки, наконец, осуществить свою мечту – пожить в тепле и уединении хотя бы пару месяцев.
     Когда уже стало ясно, что от худощавого креола мне ничего не добиться, и первые проблески отчаяния засветились в моих глазах, я вдруг почувствовал, как кто-то аккуратно, но властно взял меня за предплечье.
     Я обернулся.
     — Вы, наверное, русский! – спросил он, мягко улыбаясь, и слово «наверное» прозвучало у него не в современном смысле, выражая сомнение, а в первоначальном, будто из произведений Достоевского, означая уверенность без капли сомнения.
     — Я вам помогу, – продолжил он, – я знаю, как туда добраться, вот уже полгода, как я там живу.
     Всё ещё не отпуская моей руки, он обратился к аборигену-продавцу:
   — Donnе;-moi un kilo de mangue, s’il vous plait!
      (Доннэ моа ан кило дё манг, силь ву пле)!
     Продавец сразу всё понял и начал быстро отбирать ещё более спелые и сочные фрукты, чем те, которые мне до этого показывал.
   — Познакомимся! Я Сергей, – он протянул мне руку и крепко пожал мою, – я москвич, мне тридцать восемь лет. Для первого знакомства, я думаю достаточно.
     И он посмотрел мне прямо в глаза, по-прежнему мягко улыбаясь. На минуту я замялся, потому что французский Сергея сразил меня наповал. Красота языка, его мелодичность, уверенность в произнесённой фразе (то-то так сразу засуетился таитянин), всё было в одном флаконе. Я всю жизнь мечтал о таком общении – лёгком, уверенном, без тени смущения или заискивания, но в то же время не грубом и ненавязчивом, и всю жизнь у меня ничего не получалось.
   — Ну а мне полтинник стукнул, – неохотно признался я, выйдя, наконец, из ступора, – зовут меня Пётр Сергеевич, или проще Пётр. Я смолянин, то бишь родом из Смоленска.
     Сергей смерил меня оценивающим взглядом, затем положил фрукты в рюкзак, оказавшийся мною незамеченным за его широкими плечами и уже наполовину заполненный, усмехнулся чему-то задумчиво, и мы, не спеша, двинулись в путь.
Помнится, мы сразу разговорились с ним, как старые приятели. Больше откровенничал я. Я рассказал, что бизнес мой в провинции совсем захирел, доходов почти никаких, одна работа осталась. С грустью поведал о том, что уже три года никуда не ездил, а до этого частенько бывал в Таиланде. Последний раз провёл там три месяца. Три удивительных незабываемых месяца. Потом по срочному звонку вернулся домой поправить оставленный на друзей бизнес. Думал, пару-тройку месяцев напрягусь и всё налажу. Но прошло больше трёх лет, а налаживанию не видно, ни конца, ни края.
Не преминул похвастать, что пишу рассказы, в основном философские и размещаю их в интернете. Откликов пока немного, но главное, я сделал на этом ударение, к пятидесятилетнему юбилею я аттестовался на чёрный пояс по каратэ.
     Серёжа одобрительно кивал, будто всё это слышал не один раз и не только от меня. А я, рассказывая всё это, забегал вперёд, загораживая ему путь, оборачивался, неуклюже жестикулировал, пытался даже продемонстрировать какие-то удары. То есть, для первого знакомства я вёл себя крайне несолидно. Чувствуя, что проигрываю ему в весомости своей доли общения, я попытался, как можно красочнее обрисовать мои дальнейшие планы... очень значимые, яркие, и обязательно осуществимые. Совсем не те мелкие, которые уже осуществились и которые мне ничего не дали. Эти осуществившиеся планы, а вернее планчики, не решили ни одного моего жизненного вопроса, а только ещё сильнее всё запутали.
     Я говорил, что пишу сейчас роман, «Роман» с большой буквы, и это будет прорывом в современной литературе. Он взорвёт виртуальное пространство и станет бестселлером. По нему снимут фильм в Голливуде, настоящий блокбастер. Я и актёров на главные роли уже присмотрел: Леонардо ди Каприо, Тома Круза, а главную женскую роль я доверю нашей бывшей соотечественнице Миле Кунис.
     Увлёкшись этими бреднями, я совсем загородил Сергею дорогу и стал размахивать руками так, что он невольно сделал шаг назад, дабы, ненароком, не схлопотать по лицу. А я всё напирал и напирал, уже плохо соображая, говорил отрывисто, вдохновенно, брызжа слюной во все стороны. Сергей отступил ещё на шаг и поднял вверх правую руку, словно желая защититься от моего напора. Я заметил это его невольное движение и спохватился. Должно быть со стороны я теперь выглядел совсем уж несолидно. Старый упитанный дядька с небритой физиономией что-то рьяно доказывает симпатичному стройному парню, а тот в ответ загораживается руками.
     На секунду эта картина мелькнула в моей голове, но я уже не мог остановиться и продолжал разглагольствовать о своих планах. Я поведал, что собираюсь сдать на второй Дан, потом наберу учеников, которые обязательно проявят себя и в скором времени обеспечат меня материально. Наконец, в совершенстве изучу французский язык. Тут я достал порядком потрёпанный карманный самоучитель французского и потыкал им перед носом Сергея...
     А лет-то тебе сколько, дядя, ты не забыл? – неожиданно огорошил он меня прямым вопросом, из которого я понял, что мы давно с ним на «ты», и затем прибавил жёстко и не по товарищески, – ничего не выйдет, как не вышло у меня в прошлой жизни.
     Я опешил, запнулся, если не сказать заткнулся. Подспудно я подозревал, что это правда, что у меня уже давно ничего не получается, я давно уже следую чужим фарватером и разучился прокладывать собственный путь. Поэтому я не очень обиделся на его слова. Глядя на Сергея, трудно было обижаться, весь облик его располагал к доверию. Открытое лицо, прямой нос с небольшой эллинской горбинкой, густая чёрная шевелюра, чуть показавшая серебро на висках и выразительные большие глаза с длинными ресницами, словно у девушки. Но волевой рельефный подбородок говорил больше о мужских качествах: решительности, твёрдости, уверенности в себе и, может быть, даже бескомпромиссности.
     — Я сюда для того и прилетел, – начал я оправдываться, – чтобы расстаться с недавними иллюзиями, – и, хлопнув ладошкой по французскому самоучителю, воодушевлённо добавил, – всё плохое и не комфортное надо оставить в прошлом, а ещё лучше забыть.
     — В прошлом ничего нельзя оставить, – веско возразил он, подфутболив носком ботинка круглый камешек, лежавший на дороге, – можно всё оставить только в прошлой жизни. В ней я всё и оставил.
     — И какая же эта у тебя по счёту жизнь? – спросил я с неподдельным любопытством.
     — Четвёртая и последняя. Мне осталось двенадцать земных лет.
     — На вид по тебе не скажешь, – попытался я успокоить его, – может ещё лет пятьдесят протянешь.
     — Нет, – сказал он упрямо, – столько мне не нужно, да и уговор у меня с Ним.
     — С Богом что ли? – попытался пошутить я.
     — Всё может быть, – задумчиво произнёс Сергей, – может Его и стоит так называть.
               

            http://www.proza.ru/2016/05/31/1075