Глава 8. Скорбь

Через несколько дней, окончательно восстановив силы, Хорахте решил навестить догонов. Пережитый страх тянул к ним, потому что казалось, только они в состоянии его понять. Догонов поселили в голове Сфинкса, переделав для этого одно из развлекательных мест.

Заглянув к Амма, Ра в нерешительности остановился на пороге. На него повеяло безысходностью и отчаянием. Стены и потолок, задрапированные в черную ткань, мрачно нависали над маленьким чернокожим человеком, словно тень сидящим на полу посреди просторной комнаты. Плечи Амма дрожали, а вокруг него белели шарики скомканной бумаги. Ра поднял один из них и осторожно развернул. Листок был исчеркан странными каракулями. Фалконец вопросительно взглянул на Амма.

– Я не умею рисовать, – выдавил тот, а затем взвизгнул резко и высоко так, что Ра вздрогнул. – У меня нет даже их портрета! Ни одной даже самой крошечной картинки, что напоминало бы мне о них. Ничего. А я не умею рисовать!

Он упал на пол и зарыдал, словно ребенок.

– Но ведь ты любил их не только за внешность, – растерянно сказал Ра, садясь на корточки рядом с догоном. – Почему же сейчас тебя больше расстраивает, то, что никогда не было главным? Тебе не обязательно воспроизводить их облик, чтобы помнить о них. Ведь если бы они вдруг изменились, ты бы не разлюбил их, не правда ли?

Амма, словно затравленный зверек, с надеждой взглянул на Ра.

– Ты пытаешься воссоздать их хотя бы на бумаге. Но, пойми, даже если величайший художник в точности скопирует их черты, это все равно их не вернет. А то, что нарисовал ты – это твоя скорбь. Твоя память о них... И не важно, как они выглядели. Они навсегда останутся здесь.

Кончиками пальцев Ра дотронулся до груди догона, но Амма схватил его руку и с благодарностью ее поцеловал.

– Спасибо тебе… Я почти сошел с ума с этими рисунками, – прошептал он и дрожащими руками потянулся за скомканными шариками. Собрав их в кучку, он принялся их бережно расправлять. – Да, моя семья навсегда останется в моем сердце!..

– Мне очень жаль, – сказал Ра. – Жаль, что все произошло так нелепо. Я ведь хотел остаться на Догоне. Я влюбился в твою могущественную планету. Подобной ей нет во всей Вселенной. Но что случилось – то случилось. Это может исправить лишь Время. Знаешь, со временем, Догон восстановит сам себя, и твои потомки, рано или поздно, смогут вернуться домой.

– Ты думаешь это возможно?

– Я уверен. Главное, чтобы время не стерло память о нем.

– Время?.. – Амма развернул плечи и поднялся с пола. – Да, да, дорогой Ра, ты прав! Это наша миссия! Это наша обязанность – сохранить память о Догоне, и не дать ей исчезнуть! Я найду способ, как это сделать!

– Сфинкс сейчас летит к новой системе. Она не так далеко от вашей, и, возможно, оттуда вы все еще увидите свет своей Дигитарии* . Жители тех планет умеют летать к звездам. Они помогут вам.

– Твои советы, о великий Ра, бесценны! Ты вернул меня к жизни. Указал мне дорогу. Навеки я твой должник! И если когда-нибудь тебе потребуется моя помощь… я буду счастлив!

Влажное от слез лицо догона светилось. В его воспаленных глазах сверкнули молнии уверенности.

– Что ж, Амма, возможно мне и пригодится твоя поддержка… однажды. Ведь я тоже собираюсь остаться.

– Ты – остаться? Но почему? Хотя нет, не отвечай. Кто я такой, чтобы задавать тебе вопросы? Я счастлив иметь такого друга… такого мудрого советчика, как ты.

И Ра впервые увидел перед собой склоненную в почтительности голову…

Возвращаясь к себе, он чувствовал непонятное волнение. Он не ожидал ничего подобного, но, что бы там ни было, он уже не один. Теперь уже не так страшно остаться. А Маат… вряд ли она решится. Что ж, по крайней мере, почтительная энергетика догонов хоть немного восполнит отсутствие любви Дикой Кошки.

В раздумьях фалконец пришел к Маат. Она еще спала, улыбаясь чему-то во сне. Ра прилег рядом и не мог оторвать взгляд от прекрасного смуглого лица. Лица, которое было для него совершенно чужим и странным, но которое стало краше всего на свете… Тыльной стороной ладони он нежно погладил ее по щеке, затем его рука осторожно, едва касаясь кожи, скользнула к шее, груди, очерчивая лилию ее тела. Кровь застучала в висках, когда пальцы ощутили мягкую влажность лона. Маат тяжело задышала, ее руки обвили пернатую шею, и она прижалась к разгоряченному телу Ра, полностью отдаваясь его ласкам…

Фалконец словно насыщался энергией живительного источника. Духовные чистота и любовь усиливали остроту наслаждений, делая их полными и осмысленными в отличие от ощущений, полученных в распутных оргиях. Маат счастливо улыбалась.

– Я хотела бы просыпаться так каждое утро, – мечтательно прошептала она.

– Все в твоих руках, любовь моя, – металлическим басом произнес Ра. – Ты знаешь все мои желания.

Маат тяжело вздохнула и села в изголовье кровати, подобрав колени.

– Я ничего не могу с собой поделать. Наверное, я не стою твоей любви, если я боюсь в ней признаться.

– Да, это сделало бы все намного проще, но я не хочу тебя торопить. Поступай, как знаешь. Мне дороги наши отношения, и я не хочу испортить все, из-за общественного признания. Ты же знаешь, мне наплевать на всех. Пусть думают, что хотят. И чем хуже думают, тем лучше для меня.

Хорахте раскатисто расхохотался, обнимая Маат за плечи.

– Не буду скрывать, мне проще быть грязным фалконцем, чем избранником самой обворожительной женщиной во Вселенной, из-за которой идут буйные споры среди мужского населения Сфинкса.

– Да скажешь тоже! – смущенно откликнулась Маат.

– И это абсолютная правда, дорогая моя, – вздохнул Ра, немного грустно усмехнувшись и поглаживая руку Маат. – Единственная проблема, что мне с каждым днем становится тяжелее и тяжелее скрывать правду. Не то чтобы я не любитель соврать, совсем наоборот! Дело в том, что темная сторона моей жизни тянет меня слишком сильно, и я не могу найти этому противовес. Шу постоянно жалуется, что я их совсем забыл, и мне труднее и труднее придумывать оправдания, почему я их бросил...

– Да, я знаю, он со мной тоже говорил по этому поводу. Интересовался, не появился ли у тебя кто-то … Кажется, он ревнует, – Маат хрюкнула. – До меня дошли грязные слухи про вас с Шу.

– Не обращай внимания, – равнодушно отозвался Ра. – Шу прекрасно справляется и без меня. Да и я без них пока тоже не страдаю. Видать хорошо я погулял… а может из-за тебя… Не знаю. Меня к ним не тянет. Но если ты не хочешь обнародовать реальную причину, то я должен там хоть раз появиться. Иначе становится слишком сложно врать.

Маат взглянула в глаза фалконца.

– Нет, я не могу… считай меня ханжой, трусом… кем угодно; но я не могу признаться не только капитану, но даже и Шу!

– Тогда выбора нет. Сегодня мне придется пойти туда. Хотя бы ненадолго.

Маат уткнулась головой в подушку. Она молчала. Как можно спокойно относиться к тому, что ее любовник решил поучаствовать в оргии и ничего не предпринять…

– Я пойду с тобой.

– Что? – Ра чуть не упал с кровати. – Со мной?

– Да, – твердо ответила Маат. – Но не обольщайся слишком сильно! Да, я приду, но переоденусь, чтобы меня никто не узнал. Мы побудем там немного, а потом исчезнем.

– Не знаю, получится ли. Ты отдаешь себе отчет, что там с тобой может произойти?

– За это не переживай. Справлюсь.

– Боюсь, ты сразу же себя выдашь! Да и Шу тебя узнает…

– Не успеет! Кажется… у меня появилась идея!


-------------------

*Дигитария - у Догонов звезда, соответствующая Сириусу Б.