Титаник, утонувшее преступление

   Белфаст, 31 мая 1911 года.

   На крупнейшей судостроительной верфи «Харланд энд Вольф» в этот день собралось куда больше народу, чем обычно. На воду был спущен огромный корабль, равного которому ещё не видел свет.
– Мистер Эндрюс, вы гений! Войдёте в историю как лучший конструктор всех времён и народов. Ваш «Титаник» – само совершенство!
   Томас сдержанно улыбнулся. Он очень устал, но был вполне доволен собой. Ещё бы – осуществилось его самое заветное желание: создать корабль мечты. Ни на одном другом судне не было таких роскошных кают для пассажиров первого класса, ресторана, бассейна, читального зала и прочих благ цивилизации.
– Какое великолепие! Чего стоит одна парадная лестница! Как вам удалось создать такую красоту?
   Сэр Томас Эндрюс невольно вспомнил, как намеренно сократил перегородки между отсеками, чтоб увеличить пространство.
– За счёт чего вы добились такой ширины палубы?
– Убрал лишние шлюпки.
– То есть как – лишние?
– Не волнуйтесь, это судно непотопляемо. Уверен, что и двадцать остальных не понадобятся.
– Не слишком ли это опрометчиво, сэр? – вдруг спросил один из присутствующих. – В Атлантике полно айсбергов.
– «Титанику» они не страшны. Между отсеками предусмотрены перегородки. Даже если затопить два из них или четыре носовых, судно останется на плаву.
– Вы предусмотрели всё, кроме одного, мистер Эндрюс.
– Что вы имеете в виду?
– Волю случая.
– Не беспокойтесь. Даже Богу не под силу потопить «Титаник».
– Как вы можете такое говорить, сэр? Мой сын стал инвалидом после того, как уронил на себя одну из раскалённых заклёпок. Ему всего четырнадцать.
– Кто посмел пропустить сюда женщину?
– Я никого не спрашивала, мистер Эндрюс. Умоляю, помогите нам! Сыну необходимо лечение. После потери мужа мы живём в нищете. Поэтому мой Джим и устроился работать на верфь.
– Уведите её отсюда.
– Вы ещё пожалеете об этом, сэр!
   Томас Эндрюс поморщился.
– Беднякам не место на «Титанике».
– Но ведь на судне есть каюты третьего класса.
– Разумеется – в самом низу. Но поверьте, господа, они совершенно не стоят вашего внимания.

   Трагическая гибель «Титаника» волнует до сих пор. Что это – рок или преступление? После катастрофы началась «охота на ведьм». Стали искать виновников трагедии – и нашли. Обвинили капитана «Калифорнии» Стэнли Лорда – в неоказании помощи. Якобы его корабль находился ближе всех к месту катастрофы. Но это не так – куда ближе был «Самсон», занятый браконьерским ловом тюленей. Но капитан судна, боясь быть пойманным, поспешил ретироваться. И обвинили капитана Лорда, хотя с его корабля «Титаник» не был виден.
   «Калифорния» в ту ночь дрейфовала по самой кромке ледяного поля. Оно и понятно – идти в тёмную и безветренную ночь через льды даже не безумие, а преступление. Только счастливая случайность могла помочь «Титанику» не напороться на айсберг. Но счастье было лишь на стороне самоотверженного капитана «Карпатии» Артура Рострона – услышав сигнал, он развернул свой корабль и бросился на помощь погибающим. Мужественный поступок, но риск был колоссальный. Льды окружали со всех сторон. Всю дорогу капитан Рострон молился, а когда спасательная операция была завершена, велел отслужить молебен прямо на борту «Карпатии».
   Капитан «Титаника» Эдвард Смит показал себя трусом: боясь паники, не объявил о бедствии. Из-за этого пассажиры третьего класса почти не имели шансов спастись. Радист «Калифорнии» Эванс по приказу капитана Стэнли Лорда многократно предупреждал «Титаник» о ледовой опасности, но его обхамили. Тогда он прекратил посылать предупреждения и отправился спать. Вполне естественная реакция. Но и в этом обвинили Стэнли Лорда.
   Поражает полное безразличие капитана Смита. Услышав о ледовых предупреждениях, он даже не приказал снизить скорость, а преспокойно отправился ужинать, оставив на капитанском мостике старшего помощника Уильяма Мердока.
   После того, как айсберг заметили, у Мердока было примерно полминуты на то, чтобы принять решение. Он скомандовал «Право на борт» и «Полный назад». Потом его посмертно обвинят в этих решениях. А что ещё он мог сделать? Когда времени в обрез, человек принимает решение инстинктивно. Мердок пытался спасти всех – в отличие от капитана Смита. Ведь если бы «Титаник» врезался в айсберг носом, мгновенно погибли бы десятки пассажиров третьего класса. Зато корабль удержался бы на плаву. Во время заполнения шлюпок старпом Уильям Мердок действовал мужественно и самоотверженно. Его с полным правом можно назвать героем трагедии – недаром именно ему обязаны жизнью большинство спасённых.

   В целом складывается ощущение, что тонущие люди в ночь катастрофы были отданы на волю Судьбы и Фортуны. Многим пассажирам третьего класса откровенно не повезло. Третьим классом быть вообще невыгодно – особенно на «Титанике». С нижних палуб «отверженным» было крайне трудно даже подняться на палубу, а уж сесть в шлюпки и подавно. Почти все лодки уходили наполовину недогруженные, и к тому же, их было слишком мало. А желающих спастись куда больше. Понятно, что интересы бедняков совершенно не учитывались, их преступно заперли в трюме, чтобы избежать всеобщей паники.
   Оглядываясь назад, думаю, что в начале 20 века романтическая история Джека и Розы в духе блокбастера Джеймса Кэмерона была бы почти невозможна. Девушкам приходилось быть умнее. И ситуация на «Титанике» доказала: нет ничего романтичного в том, чтобы принадлежать к низам общества, – на них даже шлюпок не предусмотрено.
   Реальный виновник и главный конструктор «Титаника» сэр Томас Эндрюс бросил вызов Богу и людям, создав тяжеловесное и плохо маневренное судно, на котором совершенно не соблюдались права человека. Корабль был застрахован на гигантскую сумму – и кто-то явно хотел получить эти деньги. Разве приходится удивляться, что на пути «Титаника» случайно оказался айсберг, о который разбилось людское честолюбие?
   Говорят, в ночь катастрофы Томас Эндрюс до конца старался сохранять спокойствие и оказывал помощь пассажирам первого класса. В телеграмме его отцу сообщалось, что он погиб как герой, думая о людях.
   А в это время внизу были заперты сотни бедняков, которые тщетно пытались выбраться наружу. Они громко звали на помощь – но их голоса никто не слышал.