О том, как скромность и ум превозмогли гордыню

 В предместье Потерянного города, на улице Забытых героев стоит двухэтажный кирпичный  домик из тех, что строили после Великих войн. Которые, как все знают, закончились нашими сокрушительными победами. Победы были настолько сокрушительные, что не осталось ни прежней столицы, ни большей части страны. Уцелели небольшие городишки вроде нашего. Да с несколько сотен деревень в еще большей глуши. А в страну хлынули толпы побежденных, надо же было им куда-то деваться.
      Поначалу было немного не по себе - уж больно они были смуглы и золотозубы.  Но проигравшие мало нас трогали, поскольку взять у нас было уже совсем нечего. Поэтому ни мы на них, ни они на нас почти не обращали внимания.
      Жили мы в двухэтажном доме. Он был полон удобств - на нем была крыша. Многие из жильцов могли похвастаться наличием четырех стен, а некоторые счастливцы - даже целыми стеклами на окнах. Удобства  - колодец и выгребная яма были во дворе. Мы же не жадные, поэтому щедро делили их с немногочисленными соседями по улице.
     Жила в нашем доме  семья. Отец  в меру пьющий инвалид. Подбирать его у подъезда приходилось не чаще пяти-семи раз в неделю, и мать, работающая продавщицей в сельпо. Хмурая тетка белесой наружности. Зарплату ей выплачивали всякими нужными в хозяйстве вещами - хомутами, карамельками и банками с томатным соком. Иногда и деньги давали. Так что жили они богато. Но вот дочка у них была и не в мать, и не в отца. Высокая, синеглазая, русоволосая. Зубы, что твой сахар и поступь горделивая. Платья она себе шила под стать, яркие, заметные. То в красное нарядится, то в серебряное. И все ей шло. У нас же победители по большей части шмыгали осторожненько, все бочком, бочком. Особенно, если что несешь домой нужное. Ведь попасться может побежденный, которому это нужней. Мы же терпимые все и сдержанные. А куда деваться? По большим государственным праздникам побежденные и победители в знак всеобщего примирения менялись местами и любили кататься на мотоциклетках с флагами, насвистывая бравурные марши. А  девице этой, звали ее под стать повадке - Златой, как бы и невдомек, что надо осторожней быть, чтобы побежденных случайно не оскорбить, тем более пойми, кто сегодня в них ходит.  Долго так продолжаться не могло, конечно, и однажды машина, битком набитая побежденными, затормозила рядом со Златой, горделиво вышагивающей от выгребной ямы домой. Дверца авто гостеприимно распахнулась и ее вежливо, под ручки так пригласили прокатиться. Злата проявила характер и заверещала на всю улицу, отчего  глядевшие на эту сцену из окон жители благоразумно поспешили заняться неотложными делами. Каталась Злата с новыми друзьями недолго, через три дня ее привезли обратно. Не знаю уж, какие беседы она вела с ними, но приехала она притихшей и поскромневшей. Неделю ее видно не было. Наверное, думала. А потом вышла и не узнал ее никто. Волосы обрезала, а то что осталось, под серенький берет убрала. В маминой кофточке старой и бочком, бочком, как и все по своим делам прошмыгнула. Была у нас Злата красавица, а стала умница.
      История эта очень поучительная.  Мораль ее в том, что ум и скромность всегда лучше  гордыни и спеси. И новый друг лучше старых двух. А если новых друзей много, то это вообще лучше всего. А к побежденным надо проявлять милость и терпимость.