Возвращение

1

Хорошая привычка - рано вставать. Иногда она приводит к неожиданным результатам.

Муж ехал на машине в село к родителям. Я тоже хотела поехать, но не могла - дела заставляли остаться в городе. Рано утром муж должен был заехать в отдаленный спальный микрорайон за сестрой и маленькой племянницей, которые с удовольствием согласились стать его попутчиками в этой поездке, и оттуда уже выезжать из города. Я прикинула, что смогу проехать с ними хотя бы часть пути, а потом вернуться домой на маршрутке, и поставила будильник на шесть утра. Конечно, я нашла тысячу рациональных объяснений своему порыву. Хотя на самом деле мне просто хотелось прокатиться на машине тем ранним утром.

В семь утра мы встали, в девять выехали, в десять были на месте, а в десять тридцать они высадили меня возле строительного гипермаркета на окружной дороге, а сами поехали дальше. Наверное, в глубине души я уже знала, чем все закончится, все уже было предопределено. Но то, что все буде так, как случилось, я конечно, знать не могла.

Сначала я зашла в гипермаркет и минут двадцать послонялась по отделу бытовой техники. Попросила консультанта показать пару мясорубок, повертела в руках барабаны для нарезки овощей, сфотографировала ценники с названием приглянувшихся моделей... Потом поехала на эскалаторе на второй этаж, погуляла в отделе посуды, купила баночку для сыпучих веществ, за которой, собственно, и зашла сюда. Вышла из магазина, перешла дорогу, купила хачапури в киоске на остановке. Можно было сесть на маршрутку и уехать домой, но все уже было предопределено. Я прошлась вдоль киосков, нашла в них проход, перешла еще одну маленькую дорогу и оказалась в микрорайоне, где, с перерывами, прошли четыре года моего детства, с трех до семи лет. Улица Лятошинского, Теремки-2.

Я знала, что то, что я задумала, нереально, но все равно шла туда - к своему старому дому, к своей бывшей квартире в девятиэтажной высотке.

С тех пор, как я снова вернулась в город (с твердым намерением больше никогда его не покидать), я уже несколько раз бывала в этих местах. Каждый раз с кем-то, кто не имел отношения к моему детству, и каждый раз мимоходом. Казалось, это место заколдовано, нереально, исчезло, не существует и никогда раньше не существовало. Дом можно было легко найти на карте, но в реальности он ускользал, как мираж. В родной когда-то двор невозможно было попасть. Мы (с кем я тогда была неподалеку отсюда за компанию) все время спешили, все время были какие-то другие, более важные дела, все время было не до того... А мне хотелось разыскать это место, свой дом и двор, и остаться там подольше. И... одной.

Много раз в разные периоды жизни я представляла себе картину: я захожу в свой бывший подъезд, поднимаюсь на лифте на седьмой этаж, звоню в свою бывшую дверь. Мне открывают. Я изобретаю какой-либо повод, чтобы попасть внутрь, и вот я внутри. Я хожу по своей старой квартире и вспоминаю, как там все было. Расположение комнат. Их размер. Вид из окна. Вид с балкона. Может быть, там еще остались обои, которые поклеила моя мама тогда, когда было решено поменять эту квартиру на полтавскую. Обои были дорогие, очень красивые, мне было так жаль, что появились они именно тогда, когда нам нужно было съезжать. Белые в березках в корридоре (из-за этого он стал напоминать березовую рощу), чисто белые с тисненным узором в детской (белым по белому - шикарный эффект). Розовые цветы в спальне. Кажется, зеленые, а может быть, я что-то путаю, но такие же красивые в зале. Я многое забыла, и сейчас мне кажется, что зал и детская в какой-то момент поменялись местами. Но картинка, которая осталась у меня в голове, картинка квартиры, из которой меня увезли в шесть лет, осталась очень четкой. Родители придумали этот переезд, они хотели уехать, я - нет. И вот до сих пор меня не покидала мысль: зайти хоть раз в свою старую квартиру, хотя бы на пять минут, и окончательно попрощаться с ней, что ли. Но как это сделать? Там же давно уже живут другие люди.

Я шла по Лятошинского, смотрела на таблички домов. 26, 22. Шестнадцатиэтажные великаны, стоящие торцом к трассе. Помню, как в дестве мы бегали туда с дворовыми друзьями кататься на грузовом лифте. У нас в доме был только обычный лифт, а тут их было два.

18. Дальше начинался ряд киосков, и я повернула вглубь массива. Интуиция и память подсказывали, это где-то здесь. И я не ошиблась. На углу длиннющей девятиэтажки был написан номер - 14-а. Это был дом, который стоял напротив нашего. Когда мы заселись, он еще достраивался, и из окна в противоположных окнах были видны огни сварки. "Не смотрите на сварку, - предупреждала нас, детей, мама. - Нужно обязательно защищать глаза, а то можно ослепнуть". Но мы все равно немножко смотрели. Это было красиво. Когда дом заселился, лучше всего он выглядел поздним вечером и ночью. Яркие прямоугольники освещенных окон, за каждым - своя жизнь. С тех пор и до сих пор я люблю огни многоэтажек, для меня это символ чего-то теплого, уютного, родного, до щекотки в носу.

Я обогнула угол, вошла во двор и увидела его - мой старый 14-б. Хорошо, что я подошла к нему именно с этой стороны. Именно здесь, на этом самом месте, у меня появились первые подружки: мои ровесницы и девочки постарше. Здесь мы играли в мою первую в жизни командную игру "Светофор". Именно эту "дорогу" переходили, а кто-то нас ловил. Помню, у меня был сарафанчик с разноцветными полосками и рисунками. На нем, кажется, были все существующие в природе цвета. Поэтому мне не приходилось перебегать дорогу, у меня всегда был нужный цвет.

Я без труда узнала это место. Хотя оно сильно изменилось. Полузаброшенная бойлерная, где был наш любимый пятачок для игр. Мусорные баки. Изъеденный ямами асфальт. На огороженной (и такой маленькой, по сравнению с детскими воспоминаниями) детской площадке красовалась табличка, из которой сообщалось, что место для игр откроется 26 августа, а до этого им пользоваться запрещено. "Почему 26? Что там происходит сейчас?", - подумала я, прошла мимо через пустырь, на котором теоретически должен был быть газон, и оказалась на дорожке прямо перед средним подъездом своего дома. Достала телефон и стала снимать. И еще я решила вычислить подъезд, в котором жила, и свои бывшие окна. Мне казалось, что это последний, но на седьмом этаже с крайней стороны все окна были какие-то убогие. А поменялись мы квартирами не с кем-нибудь, а генералом. Не могли же у него быть такие окна, думала я. Возмжно, это был предпоследний подъезд. Там на нашем этаже красовались две спутниковые антенны. Я стала возле подъезда, сфотографировала его, и вид на двор, как будто я только что вышла из дома... Конечно, теоретически можно было войти, подняться на этаж, посмотреть на двери квартиры. Но я не была уверена.

...Еще подходя к дому, я заметила у первого подъезда женщину-дворника. Теперь она неторопливо шла по своим делам в мою сторону. Когда она проходила мимо, я неожиданно спросила ее: "А *** квартира в этом подъезде?". И почему-то кивнула на последний. "Да, - сказала она. - А что вам нужно, хостел?". "Да, - сказала я, не моргнув глазом (вот он, мой шанс!!!). - А можно зайти посмотреть? Меня попросили знакомые, они хотят приехать и ищут, где можно остановиться". "Да, проходите!"- женщина любезно открыла мне дверь в подъезд. - Шестой этаж". "А не седьмой?", - спросила я. "Да, точно, седьмой".

Она зашла следом. Пока я ждала лифт (когда-то в дестве я застряла там с соедями из-за того, что в доме выключился свет, хорошо, что все закончилось очень быстро) она сказала: "А вы звонили, предупреждали?". "Нет, - сказала я. - Мне дали адрес знакомые, я хочу сначала посмотреть, что там и как". "Если ваши друзья приличные, я не советую им там оснонавливаться", - сказала она. "Почему?" - спросила я. "А вы сейчас сами все увидете", - ответила она. И добавила: "Только если что, я вам ничего не говорила, вы меня не видели". "Хорошо", - сказала я.

В лифте были большие красивые новые кнопки с подсветкой. Кажется, это было лучшее, что было в этом доме.

Я вышла на своем бывшем этаже. Сделала пару шагов, позвонила в свою бывшую дверь. Мне открыли.

Я знала, что сейчас скажу. Я знала, что попаду внутрь. Я знала, что увижу все, что хотела.

(Постойте и вы со мной возле этой двери пока).

2


...

Я вышла на своем бывшем этаже. Сделала пару шагов, позвонила в свою бывшую дверь. Дверь была старая, обитая дешевым дермантином. Ничто не указывало на то, что здесь может быть частная гостинница.

Долго ждать не пришлось. Щелкнул замок.

Дверь открыла полноватая бойкая женщина лет за 50, с небрежным макияжем. Я сразу заподозрила, что она не может быть хозяйкой.

"Вам кого?" - спросила она.

"Здравствуйте, - сказала я, включая обаяние и напор. - У вас здесь хостел, правильно? Я бы хотела взглянуть на условия, меня попросили друзья, они хотели бы у вас остановиться".

Я не оставила ей шансов возразить и шагнула внутрь.

Ничего в корридоре не напоминало о березовой роще. Старенькие дешевые обои "советского" стиля, где-то поверх них был наклеен слой других, таких же убогих, невпопад и вразнобой. Планировка квартиры осталась прежней, такой, как я ее помнила, только все было гораздо меньше. В остальном - это было абсолютно чужое мне помещение.

Дверь на кухню была приоткрыта, оттуда торчал угол какого-то удодливого комода. Откуда он тут взялся?

Но мне было этого мало. Я решила осмотреть все по макимуму.

"Мне сказали только адрес, - говорила я. - Я не знаю условий. Сколько у вас стоит остановиться в сутки? Будет пять человек. На три дня. Покажите мне, как у вас в комнатах".

Женщина еще делала слабые попытки сопротивляться.

"Я не имею права ничего вам показывать, - загородила она собой проход в кухню. - Это же не вы тут будете жить".

"Да, не я, - ответила я. - Но мои друзья должны знать, где они будут ночевать. Им важно знать, что все в порядке. У вас есть душ? Сколько стоит одно место?"

"Душ есть", - ответила женщина и распахнула передо мной двери ванной.

Оббитая жалкая плитка, только ванная да душ, нет даже умывальника, нет, ничего не помню. (А я так любила купаться в ванной, помню, одно время это было мое любимое место - напустить теплой воды, улечься в пену, пахнущую бананом (шампунь "Кря-Кря"), уединиться, смотреть, как течет вода из крана, слушать ее шум, так могло продолжаться бесконечно).

"За сутки это будет 200 гривен", - сказала она.

Я достала из сумки блокнот и записала.

"А можно взглянуть на спальные места", - спросила я.

Уже чуть успокоившаяся женщина распахнула передо мной дверь детской. Той комнаты, которая когда-то была детской, а потом стала гостинной. Той, в которой, уезжая, мы оставили красивые и дорогие белые обои, с рисунком белым по белому. Той, где в самом начале стояла наша с братом двухэтажка, откуда мы втихаря наблюдали за огнями сварки. Однажды тут даже была съемочная группа с киевской киностудии документальных фильмов - сюжет о нашей семье вышел в одном из киножурналов того времени, и уже во взрослом возрасте я его видела (где бы найти эту ссылку сейчас?).

Белых обоев не было. А вот двухэтажка была. И не одна. А наверное, штуки три. Они теснились у стен, на всех было постелено старое белье. Нет, не узнаю. Не помню.

"Вот, смотрите, - сказала женщина. - В принципе, смотреть тут не на что. Пусть ваши хлопцы приезжают и сами все увидят".

"У нас там не только хлопцы, а еще и девочки есть", - сказала я. - Но в принципе, все понятно. Спасибо."

"А девочек мы поместим отдельно, - сказала женщина. - У нас мальчики и девочки ночуют отдельно. Вот, идемте, я вам покажу. Тут сейчас две отсыпаются, но можете взглянуть".

Мы прошли через бывшую детскую-гостинную (кажется, тут были все-таки какие-то детские обои, а не зеленые, как я решила сразу). Вся ее площадь была тоже заставлена двухэтажными кроватями. Кажется, сюда их влезло целых шесть. Это был не хостел, это была ночлежка, общий вагон поезда, грязный и ужасный, с грязным старым бельем. Одно из таких полотнищ прикрывало вход в бывшую спальню родителей - единственную комнату с балконом. Когда-то тут стоял спальный гарнитур, и когда к нам приходили гости, они играли с нами, детьми, в своеобразные прятки. Нас, детей, прятали в какой-то из отсеков шкафа (чаще на антресоли), а кто-то из взрослых должен был нас найти.

Когда-то меня засунули на антресоль, я залезла под самую стенку, а на оставшееся место всунули свернутые валиком одеяла. Кажется, тогда меня искал папа. Он открыл дверцы шкафа (у меня громко стучало сердце), немного потянул время, сделал вид, что ничего не заметил, и снова закрыл. Я выиграла.
Сейчас в этой комнате тоже стояли старые железные двухэтажные кровати. На двух из них мертвым сном спали женщины - головой в подушки. Нет, это была не моя квартира. Я никогда тут не жила.

И тут, внезапно, в коридоре я увидела нечто, одну-единственную деталь, улику, зацепку, указывающую на то, что я не сошла с ума, что мои воспоминания - реальны, и это - та же самая квартира, просто измененная до неузнаваемости.

На дверях туалета и ванной висели таблички. Писающий мальчик и девочка, принимающая ванну. Белые фигурки на черном фоне. Такие же фигурки были на этих дверях в детстве. Или могли быть.

Я искренне сказала спасибо женщине. Записала ее телефон. Сделала вид, что соображаю, подсчитываю в уме, сказала, что компания приедет дней на пять. Оказалось, что я неправильно ее поняла, и койка на одного стоит 40 гривен. "А постель? - спросила я, вспоминая грязные простыни. - Надо брать с собой?". "Желательно. Но если будет нужно, то что-то найдем, - сказала женщина. - Но это будет стоить 10 гривен".

Мы попрощались.

"А вы не знаете, давно тут этот хостел?" - спросила я напоследок.

"Не знаю, - сказала женщина. - Я тут работаю всего два месяца".

"Хорошо. Большое вам спасибо!" - сказала я.

Я вышла из своей бывшей - и давно уже не своей квартиры. Вызвала лифт. Пока он ехал, сделала пару кадров лестничной площадки, окна подъезда во двор. Спустилась. Вышла из подъезда. Асфальт в ямах. Убогий, хоть и свежеубранный двор. Это место не красят даже разросшиеся деревья.

Я сделала пару кадров, обошла дом вокруг.

В принципе, в любой момент я могу вернуться сюда и даже переночевать здесь. Это будет стоить всего 40 гривен. Наверное, можно было бы выкупить на ночь целую комнату. Это обойдется всего в 240 гривен без белья. Это возможно, в этом нет ничего сложного. Но только зачем?

(Разве только пронести с собой какую-нибудь взрывчатку и взорвать эту богадельню к чертовой матери).

Я прошла по аллейке, ведущей от 14-б к 14-а вдоль старой бойлерной. Сфотографировала открывающийся вид на соседние дома, живописно разросшиеся цветы. Круг замкнулся.

В этом месте можно было бы подвести какой-то итог. Про травму детства, незапланированный перезд, череду незапланированных перездов, да что там, про гонку от одного места жительства к другому, без объяснений, без каки-либо видимых причин, просто потому, что так надо. Про полное ощущение беспомощности, невозможности ничего изменить - образно говоря, нас просто засовывали в мешок, как котят, и перевозили в новый дом, где нужно было устраиваться заново, заново привыкать ко всему, заводить новых друзей, учиться любить это все - каждый раз заново. Но нет, не об этом я думала. Все это было, конечно, так, но и я была не против. Мне нравилсь перезды, новые места, новые друзья, все новое. Мне только не нравилось оставлять старое - навсегда. Вот если бы можно было забрать его с собой... Ведь в каждом из этих старых мест оставалась часть меня. Но это все равно было не то, и я решила ничего не подводить.

Все, что пришло мне в голову по пути к остановке - это причудливая связь меня и тех мест, где когда-то жила. Когда-то я думала, что худшее, что могло с ними случиться - это физическое разрушение. Когда дом, где ты провел детство, больше не существует. Когда он существует только в твоей памяти, а та, чем дальше, тем больше, уничтожает кажущеся ненужные детали, и нет от этого никакого спасения. Но сейчас я, кажется, готова поменять свое мнение. Возможно (хотя я не уверена), хуже всего, это то, когда в когда-то родных тебе стенах живут варвары. Люди, которые готовы угробить твой мир, красоту, уют и все, что было важно для тебя когда-то. Толпы зевак, топчущие резной паркет царских дворцов и прилепляющие жвачку к спинкам стульев XVІІI века; толпы переселенцев-захватчиков, превративших в свинарники когда-то уютные, пахнущие травами и увешанные рушниками и образами хаты роботящих селян, выморенных голодомором по всей Центральной и Восточной Украине, и толпы, отсыпающиеся теперь в стенах, где в каком-то отрезке времени и пространства вечно существую я, брат, папа, мама, моя семья, - это явления одного и того же порядка. Это те, кому не нужно там быть, те, котму там не место. И хотя сейчас они не мешают мне лично, больше не мешают, я, как никогда раньше, понимаю, откуда взялось во мне стремление создать неприступную и мощную преграду убогости, которая идет по пятам за нашей семьей, всеми нами, еще из детства. Это сделать необходимо. Иначе она пожрет все, как лангольеры. Я видела. И любой из вас, при желании, может увидеть тоже.

Уют, красота и гармония. И яркие прямоугольники окон, разливающие теплый свет в ночи. Только так. Должно быть только так.

22 августа 2015 г.
Киев, Украина