Жизнь играет с человеком

По своему обыкновению я  приехала рано на станцию с названием, известным, пожалуй, всем жителям России. Зашла во внутренний дворик, где благоухала сирень, села на скамейку и достала термос, отпила из чашки пару глотков, огляделась. У подъезда стояла пара мужчин. Судя по легкой одежде, они вышли покурить, но не курила, просто стояли. В глубине двора отливали желтизной конструкции детской площадки. Именно конструкции, другого слова и не подберешь для горок и лавочек, похожих на те, что она видела в Париже темным вечером начала весны, я брела по тихой парижской улице и, вздрогнув от неожиданности, повернулась на голос пожилой женщины, пристраивавшейся на каменный постамент забора:
- Мадам, вы не могли бы мне дать сэндвич?
- Какой сэндвич?
- А тот, что у вас в руке.
Но у меня не было никакого сэндвича, в руках я держала батон, называемый багетом. Конечно,  могла пойти в какой-нибудь ресторанчик, но из-за стеснения оставила эту идею.
…
Сегодня мне предстояло сделать себе сэндвич. Коллега, подвозившая меня, была отправлена в командировку, поэтому обед в ресторане никак не мог состояться. Обычно мы заезжали в Новый Петергоф в маленький ресторан, находившийся в здании бывшего  часового завода, где до революции делали надгробия для усопших царской семьи. Я старалась убедить себя в том, что камнетесы работали в другом месте, но мне это плохо удавалось. И придя к соображению, что лучше об этом не думать, я гнала от себя эту мысль.
Сегодня, будучи одна, в ожидании электрички, я решила пройти по рынку, купить что-нибудь перекусить. Продавщица, приняв меня за даму, с неподдельной улыбкой на устах, заговорила:
- Вы –первый покупатель…
- Но ведь времени час дня.
- У нас самое начало работы. Я надеюсь, что с вами сделаю план.
Набив сумку продуктами, я вышла на  улицу и направилась к кафе, к дочери моей покойной двоюродной сестры.
Жгучая брюнетка на этот раз оказалась на месте. Рядом с ней хлопотали две ее помощницы.
Я, подойдя к стойке бара, придвинула стул и поставила на нее сумки, облегченно вздохнув. Взглянув на родственницу, в очередной раз поразилась ее сходству с давно ушедшей в мир иной, ее матерью, обладавшей большей силой притягательности, называемой сексапильностью.
Улыбнувшись, родственница спросила:
- Что вы к нам не приезжаете в Ломоносов?
- Приеду осенью. Сейчас готовлю доклад. А потом в отпуск.Как папа?
-Перестал выходить на улицу.
- Не знаю как и сказать. Ирония судьбы. Я сейчас работаю там, где раньше был твой отец. Мне сказали, что у него было большая должность.
- Да, он дослужился до полковника.
- Вот как. Да, ведь он с отличием закончил учебу.
- А оказался на севере…
- Сам того захотел. Думал, что поработает пару лет, а потом вернется в Ленинград.
- Ему было бы не вернуться самому. Этот наш дядя, у которого были громадные связи, все провернул.
Я вечером, разговаривая с мамой, сказала:
- Специально придумывай, не придумать. Зять по своей воле  поехал на север, приехав на вечер в соседний крупный город гульнуть в ресторане, познакомился с моей сестрой. И в результате этого скоропалительного знакомства состоялась свадьба, а через несколько лет и мой переезд в город на Неве. А в конце жизненного пути я – там, где был он, совершенно случайно, без связей и знакомств. Это ли не утопия?
- Жизнь играет с человеком, - услышала я в ответ.
Да еще как. Я достала альбом, нашла фотографию, где я была запечатлена со своей родней: моей двоюродными братом и сестрой, ее мужем и племянником. От всей этой кампании осталось только двое. Зять и я. И как воспоминание об этом райском садике, засаженном черемухой, фотография.