Сила обстоятельств

Весь день она чувствовала себя молодой и здоровой. В движениях была легкость и непринужденность, в обращении с коллегами тактичность и интеллигентность, в речах логичность и мудрая ирония. Усталость навалилась сразу, как только она перешагнула порог своей квартиры. Виски сжало, сердце защемило, тело ослабело и просило отдыха. Она положила букет тюльпанов на журнальный столик и села в кресло. Свет в комнате включать не хотелось.
Да, сегодня был не простой день в её жизни. Этот день она про себя назвала итоговым. Сегодня ей исполнилось 55 лет. Сегодня она отработала последний день в школе, сегодня провела последний урок литературы в 8 «б». Тридцать три года она проработала в этой школе учителем русского языка и литературы. Может быть, проработала бы ещё больше, но её же бывшая ученица Леночка Красильникова, а нынче строгий врач-кардиолог Белова убедила – работу нужно оставить, сердце просит покоя. Пора и на заслуженную пенсию. Пенсия, конечно, маленькая, но ей хватит. Всю жизнь она была неприхотлива в еде и аскетична в одежде. Дело, конечно, не в деньгах, а в образе жизни. Она привыкла быть в школе, привыкла учить ребят, была в курсе жизни родного городка. И вот теперь одна в четырех стенах…
Да, итоговый день.
А сегодня-то, в общем, прошло все хорошо. Она провела четыре урока. Ребята еще раньше знали, что она уходит на пенсию. Сказать, чтобы их глаза как в кинофильме «Доживем до понедельника» с мольбой смотрели на неё и не отпускали? Нет, этого, пожалуй, сказать было нельзя. Нынешние дети более равнодушные. Уйдет одна учительница – придет другая. Да, раньше дети были более душевные.… Попрощалась с классами: кого-то похвалила, кому-то что-то пожелала, кому-то погрозила пальцем.
Потом был педсовет. В конце его директор Иван Павлович очень прочувственно поблагодарил её за многолетний труд, за вклад в обучение и воспитание подрастающего поколения. Да, и вот в этот самый момент, когда директор сказал о воспитании подрастающего поколения, сзади кто-то (вероятнее всего физрук, - он никогда дипломатом не был) сказал глубокомысленно: «Н-да!» И вот в этом «Н-да!» заключалась вся её боль, вся её горечь. Это «Н-да!» было сказано по поводу её детей. Её сына, её дочери. В этом коротком «Н-да!» был такой смысл: чужих детей учила и воспитывала всю жизнь, а своих воспитать не смогла. И всем это было понятно. Городок был маленький, и все про всех знали всё.


Как же так получилось? Почему? Где она не досмотрела? Где не додумала? На что не обратила внимание? Почему судьбы её детей сложились так трагично? Она задавала себе эти вопросы и не находила ответа. В бога она не верила. По своему времени, по своему воспитанию она была, как говорили часто в 60-70-е годы, воинствующей атеисткой. И с выражением «на все воля божья» она была не согласна в принципе. Но.… Да, вот именно «но…»
Сердце щемило все сильнее и сильнее. Она с трудом встала, достала из домашней аптечки валидол, сунула таблетку под язык и снова обессилено опустилась в кресло.


Картины  семейной жизни стали появляться перед глазами.
Вот после педагогического института она по распределению приезжает в этот городок, устраивается в школу учителем русского языка и литературы. Первые уроки, волнение, катастрофическая нехватка времени для подготовки к урокам, кипы тетрадей, первое классное руководство, родительские собрания, на которые она шла ни жива, ни мертва, посещение её уроков завучами и директором. Тот самый первый год работы был самым тяжелым. Летом она поехала подработать воспитательницей в местный пионерский лагерь, где и познакомилась со своим будущим мужем. Он тоже был педагог. Правда, работал учителем по трудовому обучению не в обычной школе, а в коррекционной для умственно слаборазвитых детей. Через год знакомства они поженились, а ещё через год появился первый ребенок – доченька Оля. Им повезло с жильем. Как молодым специалистам городское начальство выделило им двухкомнатную квартиру. Живи и радуйся! Зарплаты у учителей. конечно, были маленькие, но им хватало. Да, и муж был, как говорится, с руками. Постоянно что-то мастерил и для себя и по заказам. У него всегда был небольшой приработок.
Оля росла здоровенькой, умненькой девочкой. С ней не было никаких хлопот. А когда она пошла  в первый класс, у них родился Игорек. Такой желанный малыш! Муж и Олюшку-то сильно любил, ну, а в сынишке просто души не чаял.
Годы летели. Это были счастливые годы её жизни. В семье все было ладно. Дети росли. В школе учились на 4 и 5. Оля в старших классах была душой всех проводимых в школе внеклассных мероприятий. Она прекрасно читала стихи, пела, танцевала. Игорек же, наоборот, не любил компаний. Он предпочитал побыть один, даже в школе у него не было друзей.
Класса с пятого у него появилось необычное увлечение. Он стал коллекционировать ножи. Разные ножи – перочинные, охотничьи, самодельные. Их накопилось у него штук 50, и он очень гордился своей коллекцией. Часто раскладывал их прямо на полу и любовался. Они с отцом дивились его увлечению, но не запрещали. Кто из мальчишек не играл в детстве в «войну», кто что-то не собирал. В 8 классе сын неприятно однажды удивил её. Как-то раз вместе они возвращались из школы. Она приостановилась с родительницей. Игорь не стал её дожидаться и потихоньку пошел вперед. Она видела, как сын повернул за угол дома. Попрощавшись с родительницей, она решила догнать сына. Когда она вышла в переулок, то увидела, как Игорь изо всей силы пинает валяющегося у стены дома пьяного. Мужичонка был так сильно пьян, что не мог даже привстать. Он только что-то мычал, закрывая голову руками. Увидев мать, Игорь быстро пошел домой. У своего подъезда она, наконец, нагнала сына и спросила, за что он пинал пьяного. Ответ был странным.
- Да так! Пусть не орут под окошками!
Она отругала тогда Игоря, но отцу ничего не сказала. Может тогда, тот случай с сыном должен был насторожить её? Может быть, нужно было с мужем ещё раз разобрать поступок сына?
Пропущенная необъяснимая жестокость, в общем-то, тогда осталась безнаказанной…


После окончания школы Оля тоже пошла учиться в педагогический на учителя начальных классов. На третьем курсе она вышла замуж за своего бывшего одноклассника Толика. Они стали снимать квартиру. После свадьбы дочь перевелась на заочное обучение. Стала вести уроки в начальных классах соседней школы. Со своим мужем Толиком Оля жила дружно. Вместе делали домашние дела, любили организовывать гости и ходить по гостям. В первые годы совместной жизни ребенка решили не заводить, хотели пожить «для себя». Застолья дочь организовывала по самым различным поводам – то премию дали, то день всех влюбленных, то Толику разряд повысили на работе, то стресс снять нужно. Очень часто, когда мать с отцом приходили навестить их, они были навеселе. Толик трезвый – молчаливый и застенчивый, после выпивки становился разговорчивым, улыбчивым, радушным. Всех обнимал, для всех становился добрым и нужным. Да, и дочь, видимо, любила мужа таким больше, чем трезвого. Дочь втягивалась в пьянство. Тогда по-матерински она выговаривала Ольге, но дочь, отводя глаза, пожимала плечами и успокаивающе говорила: «Ну, чего ты, мам, панику наводишь? Ну, выпили немножко,… что тут такого?» Но выпивки требовали денег. Дошло до того, что дочь израсходовала деньги школьников, собранные на питание. Через три года работы в школе дочь уволили из-за жалоб родителей. И с Толиком у Ольги мирные отношения совсем разладились. Ссоры и потасовки стали возникать то и дело. Ольга начала сторониться отца и мать. Что-то нужно было тогда предпринимать! Что-то нужно было тогда делать! Но что? Казалось, время поможет, и дочь спохватится и возьмется за трезвую жизнь.
Но закончилось тем, что Толика посадили за воровство на два года, а Ольга вскорости сошлась и стала жить то ли с каким-то цыганом, то ли с гуцулом. Работала на рынке. Торговала яйцами. Неряшливая, пополневшая, постоянно поддатая. Тогда с мужем они хотели везти её кодироваться от пьянства. И день назначили. А накануне Ольгу сожитель зарезал, из-за того, что она не нашла ему денег на опохмелку. Зарезал в день рождения Ольги.


С мужем тогда случился первый инфаркт. Гибель дочери потрясла их. Как-то не верилось, что их хохотушки и насмешницы Олюшки больше нет. Муж пролежал два месяца в больнице, потом его направили в санаторий. Три месяца она жила тогда вдвоем с Игорьком, который замкнулся ещё сильнее.
Убийцу Олюшки посадили на 12 лет. Помнится, после суда Игорек встретил её дома  вопросом:
- Сколько ему дали? – и, когда узнал, помолчав,  неожиданно сказал:
- Если он выйдет из тюрьмы живым, я все равно его найду и убью!
Помнится, как она закричала тогда на сына. Но он упрямо повторил:
Найду и убью!
И он убил. Только не того, кого хотел.

 
 Тот цыган так и сидел тогда ещё. Ровно через пять лет после гибели Ольги городок потрясло известие о жестоком убийстве пожилой женщины, которая всегда торговала разной мелочью у входа на рынок. Как потом выяснилось, убийцы её жестоко пытали перед смертью, очевидно, хотели узнать, где старушка прячет деньги. Помнится, придя из магазина, она  рассказала тогда Игорю об этом зверском убийстве. Сын сидел, смотрел телевизор. Она возмущалась и возмущалась, а Игорь сказал ей: «Да, ладно, мам! Ты чего разошлась. Сейчас это сплошь и рядом!» А ночью его забрали в милицию
Оказалось, что один из трех убийц старушки-торговки был Игорь. Да, тогда она  ходила, опустив голову, не смела смотреть людям в глаза. К сыну на свиданку не ходили ни разу, ни она, ни муж. Когда состоялся суд, она сама лежала в больнице в прединфарктном состоянии. Игорю дали 10 лет строгого режима.


Близкие люди, коллеги по работе спрашивали её тогда о здоровье, по выходу из больницы, но как-то формально, отстраненно, брезгливо. Быстро сказав что-то утешительное, сразу отходили от неё как от заразной больной. Тогда они хотели уехать из этого городка, но не успели. Муж скончался под Новый год. Он очень сильно переживал случившееся. В последнее время сидел и молчал. Принесет бутылку вина или водки из магазина. Выпьет стопку, обхватит голову руками, сидит и молчит. А выпивать ему вообще нельзя было после первого инфаркта. Так 30 декабря за столом и умер.
Смерть мужа, похороны, на какое-время отодвинули все, что было связано с Игорем.
Время шло. Потихонечку как-то психологически она восстановилась, и все время, и все силы стала отдавать работе.


Игорь не писал. А она и не пыталась узнать адрес его тюрьмы. Через два года  в городке прошел слух, что Игоря в тюрьме убили, но официальных известий никаких не было.
В душе она корила себя за такое безучастие в судьбе сына, но поделать с собой ничего не могла. Какое-то доброе чувство к сыну умерло в ней.  Какая-то воля вычеркивала его тогда из памяти, заставляла забывать о нем. Свое поведение она сама себе объяснить не могла. Неужели она была совсем никудышная мать, или гордость советской учительницы делали её такой? Всё было странным в том отрезке жизни. Странным и непонятным для неё самой. Толкователь русской литературы, где любовь, самоотверженность и доброта считались самыми важными качествами человеческой души, -  она не могла проявить эти качества к своей кровиночке, к своему павшему нравственно сыну, которому тогда-то, наверняка, её любовь была необходима.
Нашлись и недоброжелатели. На 8 марта она получила анонимное письмо. Письмо-обвинение, письмо-упрек. Вероятнее всего, автором был кто-то из её бывших учеников, когда-то чем-то обиженный. Она выучила это письмо наизусть. Автор обращался к ней в издевательски ироничном тоне.
« Ну что, уважаемая!
С каким настроением встречаем праздник? Да. Хорошего мало! Дочь – спившаяся алкоголичка, ушедшая на тот свет в пьяном угаре, сын – отпетый головорез, гладивший старушку утюгом  за тридцать сребреников. Зато, какая у них правильная мама. Как убийство Раскольниковым старушки-процентщицы интересно объясняла, и какие выводы вместе с Достоевским правильные делала. Внушала вместе с Максимом Горьким «Человек – это звучит гордо!» Сынок-то что-то не очень гордо в тюрьму «зазвучал»! Вот так-то любезная! « Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»
                До свиданьица, наша школьная совесть!


Это письмо, эти строчки ударили её тогда как ток огромного напряжения. Письмо безжалостно било прямо в сердце. И что скажешь? Да, ничего. Но так уж устроен человек, что ищет оправдание всему отрицательному в своей жизни. Всему плохому, к чему причастен. Оправданием трагически сложившихся судеб её детей стало словосочетание «сила обстоятельств», услышанное однажды ею в разговоре незнакомых людей. Да, как-то в июне она ездила на свой земельный участок за городом. На обратном пути пришлось долго ждать автобус. И помнится она и один мужчина стали свидетелями спора двух пожилых женщин. Те говорили о чем-то сначала тихо, но потом разгорячились и заговорили громко, ища поддержки своим словам у незнакомых попутчиков.
- Что ты мне не говори, а за детей родители должны ответственность нести. Нарожали, воспитывай и отвечай – какие они, детки-то, стали, - скороговоркой выговаривала своей собеседнице высокая женщина в белом платочке.
- Да, нет, матка, бывает так, что и родители хорошие. И заботятся, и воспитывают, а детки-то такое отчебучат, что хоть стой, хоть падай! Вон у меня соседка в своем Васютке души не чаяла. А Васютка-то вырос, работать не хочет, только вино лопает. Мать бить стал, деньги последние отбирать! Так однажды за червонец и забил мать-то насмерть! – возражала сгорбленная старушка в синих резиновых сапогах.
- А я про что говорю! Значит, воспитывала она своего Васютку-то неправильно! Слепая любовь тоже до хорошего не доведет! – не соглашалась высокая женщина. И помнится тут вмешался в их разговор молчавший до этого мужчина.
- Воспитание воспитанием! Но ещё обстоятельства в жизни так сложиться могут, что никакое воспитание не поможет! То дружки, то жена неверная, то ёще что-то… Сила обстоятельств, так сказать!
И она тогда в душе своей согласилась с этим мужчиной. И память её уцепилась за эти слова – сила обстоятельств.
Конечно. Неужели она хотела плохого своим детям? Неужели она растила их для такой доли.
Да. Злая сила обстоятельств…


У двери раздался какой-то шорох. Она повернула голову. В освещенном проеме открытой двери стояла… вся её семья – впереди маленький Игорёк, рядом дочка Олюшка, а за ними стоял муж. Они  молча смотрели на неё.
Её сердце рванулось к ним и остановилось.


P. S.  История жизни учительницы реальна.
         Изменены только имена.