Печальная судьба Володьки Гуськова

С Володькой Гуськовым я познакомился на волейболе. В августе на День физкультурника на нашем стадионе мы попали с ним в одну наспех «сколоченную» команду. На удивление ребята в нашей команде попались все игровые, а Володька Гуськов в атаке у сетки был просто красавец; чуть выше среднего рост, он был очень прыгуч и наши соперники никак не могли справиться с его хлестким атакующим ударом. Я, играя роль распасовщика, старался вывести на решающий удар именно его…

В общем, турнир мы выиграли, получили грамоту и небольшую денежную премию, которой, впрочем, хватило, чтобы взять винца и посидеть на трибуне, вспомнить минуты нынешнего успеха и поболтать  «за жизнь». Часа через полтора из нашей «шестерки» игроков остались только мы с Володькой. (Перед волейболом он так и представился, чуть заикаясь: «В..В..Володька. Гу..Гуськов!») Бутылочка у нас заканчивалась, а мы сидели с ним как-то хорошо, домой мне лично идти не хотелось, и Володька предложил взять ещё одну «такую же». Я согласился. Мы скинулись на бутылочку, сходили в местную «Рябинку»  и возвратились на прежнее место. На стадионе ещё продолжались игры по мини-футболу, и на нас как на зрителей никто не обращал внимание. Мы поговорили с Володькой о волейболе – я похвалил его хлесткий удар, он – мое умение отдать точный удобный пас; потом мы говорили про футбол, про работу, ну и,  конечно, заговорили про «слабый » пол.

- Ты женат? – спросил я.
Володька как-то сразу сник, опустил голову и замолчал.
- Ну, если что не так спросил, ты извини! - Я  почувствовал, что коснулся больной для него темы.
- Да нет. Ничего. Женат, то есть был женат, сейчас в разводе! Живу с матерью! – (кстати, я отметил, что, выпив, Володька перестал совсем заикаться).
Мы выпили ещё по чуть-чуть. Помолчали. И вдруг Володьку прорвало.
- Вот, знаешь, мы с тобой почти незнакомы. Но я тебе все расскажу сейчас, - может быть, ты мне что-то подскажешь или в чем-то укоришь… Почему? Да, потому, что все у меня в жизни как-то наперекосяк пошло! Короче, женился я уже поздновато – было мне уже 28. Наташка – жена моя бывшая была младше меня на шесть лет. Женились по любви! Ещё по какой любви! Короче, я как-то раз с пансионата ехал на машине друга (он бухать там остался, а машину домой отогнать попросил), а Наташка с подругой поспорила, что пешком быстрей до города дойдет, чем та на дневном автобусе приедет. Но погода испортилась – дождик пошел, засверкало … Я еду, смотрю: подруга в мини-бикини голосует. Но подобрал её, конечно. А она в меня … влюбилась сразу. Сама потом говорила. Я её до дома подкинул, поверь, даже и не знакомился, и телефон не спрашивал, хотя девка тоже сразу понравилась. Ну, гляжу, молодая, красивая, избалованная, - думаю, - не моего полета птичка. Да, я ещё тогда на работу опаздывал.
Короче, она потом сама меня нашла, сама в гости напросилась. Ну, и понеслось… И я так втрескался, что без неё дня уже не представлял. Через полгода мы поженились. Из семьи она была из зажиточной, - папаша её лесхозом заведовал. Денег как фантиков. Свадьба по полной! А я чё? Простой электрик. Жил с матерью (отец у меня давно помер) в простой «двушке». Мать мне, правда, говорила перед свадьбой: «Володя! Подумай! Подумай ещё раз! Не ровня ты ей! А как ты ей надоешь!» А я только смеялся. Ну, через девять месяцев после свадьбы у нас прибыль. Да, не простая, а двойная! Короче, Наташка двойню родила. Двух девочек! Машку и Сашку! Я был на седьмом небе от счастья! Две дочурки, жена – красавица, тестяга нам квартиру двухкомнатную купил! Ну, чего не жить-то!

Так и жили пять лет! Душа в душу! А уж нашими близняшками вся родня налюбоваться не могла! И Наташка прекрасной матерью оказалась – нежная, заботливая, трудолюбивая… Володька замолчал, отвернул голову в сторону, а когда повернулся, я увидел, что у него по щеке ползет слеза.
Я дипломатично кашлянул, взял бутылку и налил вина  в пластиковые стаканчики. Володька взял стаканчик, не чокаясь, выпил и, сам того не замечая, сжал стаканчик в кулаке.
- А потом с этой стервы все и началось! – как-то злобно произнес он.
- С какой стервы? – не понял я.
- Да, с её   ей подруги, они со школы ещё дружили. Она мне с первой встречи не понравилась – наглая, развязная, настырная. Везде лезет, всегда и везде в центре внимания хочет быть. А её наглость по жизни моей Наташке почему-то нравилась. Как придет к нам эта подруга, как начнет чего-нибудь рассказывать – моя хохочет как сумасшедшая. Я попытался отвадить эту Антоновку (так жена её звала от имени Тоня), но куда там, - моя так взвилась: «Она у меня последняя подруга осталась, я что уж совсем право на личную жизнь не имею!» Ну, я махнул рукой – хрен с ней, пусть ходит! А сейчас знаю – зря! Тонька мою-то и сбила с пути. Короче, как-то мы на соревнования по волейболу поехали в Нижний на три дня, а моя Наталья со своей подружкой-ехидной к кому-то на свадьбу из их одноклассников выпросилась.

- Володечка, я только в пятницу в первый день погуляю, а в субботу не пойду! Мама с детьми посидит!
Ну, я с большой неохотой согласился! Сам-то тоже ведь уезжал!
Вообщем, я приехал в воскресенье, в четыре часа, домой захожу, а теща глаза в пол! Я спрашиваю: «А Наташа где?» «Она, - говорит, - со свадьбы не приходила ещё!» Я говорю: «Может, случилось чего?» А теща говорит: «Да, она звонила час назад – сказала скоро приедет!»

 Вот там – на этой свадьбе она и познакомилась с Тузом. Кликуха это одного «орла». Предприниматель, богатенький Буратино, «качок». Положил он глаз на мою Наталью, ну, а она … вообщем, схлестнулись они по полной программе. В воскресенье вечером явилась – совсем другой, чужой мне человек. Как будто подменили. На все мое возмущение только мне и сказала: «Не ори на меня! Я тебе не рабыня!» Вот так, чё там у нас осталось – давай наливай»
Я налил Володьке в свой пластиковый стаканчик вина. Он выпил и продолжил:
- Дальше все покатилось как снежный ком. Два дня мы не разговаривали. Я думал, она успокоится, одумается, - все-таки до этого жили мы неплохо, тем более двое детей! Куда там! На третий день её отец мне заявил: «Ты уж, Володя, извини! Не ты первый, не ты последний! Разлюбила она тебя. Завтра подаст на развод! А в эти дни она с детьми у нас поживет! Может, передать ей чего?» Представь такое – я сидел как оглушенный. Как кувалдой по голове ударили. Единственное спросил тогда у тестя, почему она сама мне это не сказала. Тесть вздохнул и сказал: «Боится она тебя!»
- Ага, значит, раньше не боялась, а теперь боится!

Он пожал плечами, встал и ушел. А я … Я запил. Я пил тогда, не просыхал целую неделю. Мать плакала днями и ночами…
Володька помолчал, проглотил душивший его ком в горле и продолжил:
- Утомил я тебя! Вообщем, дальше – хуже! Несколько раз я виделся с малышками у  родителей её в доме, а потом перед самым судом сделал такое, что до сих пор самому стыдно! Пришел я тогда  к дому её хахаля. Дом такой солидный, ну, целый особняк двухэтажный у нас на Поле чудес, где все наши местные богачи домов настроили! Знаешь? Я кивнул.
- Ну, так вот! Наташка с детьми уже к нему переехала! Пришёл я, правда, выпивши! Звоню. Выходит Туз. В халате полосатом каком-то.
- Чего надо, - говорит.
- Не тебя, - говорю, - козла, конечно! Дочки где мои!
Он ни слова не говоря, разбегается и ногой мне в грудь! Я упал, пока вставал, он мне несколько раз и с ноги, и с руки, аж искры во все стороны! Я поднялся все равно, он отскочил и говорит мне: «Ещё хочешь! » Ну, что я скажу – стоит передо мной амбал накаченный, выше меня сантиметров на 20-30 и больше килограммов на 40. Чего я ему сделаю! А из окошка Наташка, наверное,  смотрит, а может быть, и дети!
Опустил я руки, а он по-своему это понял:
- Ну, вот и хорошо, - говорит, - ты умный мужичонка! Ступай домой и больше к моему дому никогда не подходи!
Повернулся он и ушел в дом. А я стою, избитый  опозоренный, слезы душат! Вышел я за его ограду, увидел осколок кирпича, взял да сдуру и запустил в окошко второго этажа. А окошко это, потом выяснилось, было окном детской комнаты, где Машка с Сашкой были. И как на грех маленький осколок стекла Сашке по щеке чиркнул. Представь…

Володька откровенно плакал, уже не стесняясь меня. Я положил ему руку на плечо, стараясь утешить.
Размазав слезы по щекам, Володька несколько раз глубоко вздохнул и, отпыхиваясь, продолжил:
- Ну, это дело они развернули по полной программе. Несколько раз был суд. Нас, конечно, развели без отсрочек! Тут папаня её постарался! Кроме этого мне дали год условно за хулиганство и запретили на несколько лет к детям подходить. Представили меня алкоголиком и извергом. Тут они все постарались и свидетелей нашли. Первая против меня в суде её подруга выступила!
Отлучили меня от девочек, а их больше всего на свете люблю!
Володька низко опустил голову и разрыдался опять. Прошло минут пять. Мы оба молчали. Потом он извинился, сходил умылся и вернулся.
- В прошлом году девочки мои в первый класс пошли, а я стоял за забором школы и смотрел на них и подойти не мог!
- А с этим Тузом ты по трезвому мог поговорить! Человек он все-таки или нет!
- Какое там! – Володька махнул рукой, - меня потом ещё пару раз его друзья отметелили!
- А ты в милицию обращался, - я пытался следовать логике.
- Да обращался! А что толку! Там все схвачено, за все заплачено! Там дело так разворачивали, что я всегда сам виноватым выходил!
- Да, дела! – протянул я. – Не знаешь, что и сказать.
- Ладно! Ты извини меня, что я расхлюпался тут! – Володька как-то встряхнулся, подобрался, взял себя в руки. – Давай допьем! Все-таки мы сегодня всех сделали!
Мы допили вино.
Володька поднялся первым:
- Ну, пойдем! А то мать меня ждет, наверное, уже волнуется.
Мы вышли со стадиона.
Последний раз Володьку Гуськова я видел под Новый год. С огромной выдвижной лестницы он вешал гирлянду лампочек на нашу высокую городскую ёлку. Володька помахал мне рукой и прокричал:
- С наступающим!
Я тоже помахал ему рукой и крикнул:
- И тебя тоже!

Потом месяца через два я узнал, что Володька Гуськов пьяненький, один сидел с бутылкой пива, может быть, дожидался кого, на ограде крыльца налоговой инспекции, покачнулся, не удержался, упал с трехметровой высоты назад, ударился головой, и по дороге в больницу на «Скорой», не приходя в сознание, умер.