Приключения Калошки. 5-6

 Приключение 5.
Кузнечики стрекотали, приветствуя всякий новый закат, с каждым днем все громче, соединяясь в дуэты, затем квартеты и вскорости уже хор зеленых, резвых попрыгунчиков, оправдывал название месяца, пришедшего на землю.
- Это наш праздник, - пели они: - наш, наш! Мы короли месяца!
Июнь, первый летний месяц — «изок» — кузнечик, носил у наших предков название «червень», что означало «красный», «прекрасный». Червень особенно употребительное у малороссов, от червеца или червеня, так называются особенного рода красильные черви, появляющиеся в это время.
То тут, то там  кричали «ура, лето пришло»! И Калошка прислушивалась, стараясь понять, что же такое - это лето, какой он – июнь.  А вокруг шуршало, пело, радовалось, цвело Разноцветом.  «Иуний» пришел, будто ступила богиня Юнона на землю и окрестила своим именем. 
- Ха-ха! А вот и не правда. Кресник* пришел, значит, наше время настало: - прошептал, проползая мимо червячок. Просочился сквозь землю, бурча:  - Охо-хо, рассыплются маки, огнем красным, а там и Купала жди.
- Лето… - повторила Калошка. – Постой, расскажи, далеко ли до снега?
- Далеко-далеко… - звучало откуда-то снизу и повторялось эхом.
Загрустила Калошка, совсем размякла. Лежала, запылившись, под кучей хвороста и слушала гомон вокруг себя.
Одного дня, когда у нее уже и надежда на приход зимы ослабла, произошло нечто неожиданное. Женщина, разгребая сор во дворе, решила и совсем высохшие ветки рассортировать. Что бросить в сарай для растопки печи, а что сжечь сейчас, и наткнулась на маленькую, грязную Калошку. Подняла ее, покачала головой и понесла во двор. Помыла под проточной водой, положила на завалинку**.
- И зачем она тебе? – спросил мужчина, муж ее.
- Надо! – категорично ответила женщина.
- А кроме «надо», еще что-то сказать можешь?
- Не приставай, старый. В хозяйстве все пригодится.
- Интересно это для чего?
- Да хоть для крана в огороде, что течет постоянно.
- Он не течет, а увлажняет грядки.
Отмахнулась от него женщина и ушла, а Калошка, почувствовав себя чистой, вздохнула легко, словно заново родилась. И опять потянулись дни ожидания. Любовалась она переменами вокруг, да знакомилась со всеми, кто пролетал, проползал мимо, не уставая узнавать про зиму и спрашивать, не встречал ли кто ее сестрицу.
- Привет! – гавкнул Пес. – Чего сбежала?
- Здравствуй, уважаемый Пес. Я не хотела, так получилось. Как поживаете?
- Служу, да на охоту хожу.
- Интересная у вас жизнь.
- Не жалуюсь!
- Может, поиграем, как раньше? – спросила Калошка. – А вы поведайте мне про лето.
- Некогда мне играть, я теперь взрослый. Про лето… Можно, только вечером. Ты только не уходи.
- Я сама не хожу. Вот когда у меня сестра была, мы даже бегали, а сейчас…
- Сестра… Помню, рассказывала. Не нашла значит?
-Нет, пока. – и она вздохнула горько. – Зимы надо ждать, говорила Кошка.
- Кошка?! – насторожился Пес и, рыча, побежал по своим делам.
Калошка смотрела ему вслед, пока могла, а затем закрыла глаза, принялась вспоминать все, что узнала, да гадать, далеко ли до зимы.
- Стаарая знакоомаяя! – на распев промурлыкали рядом, и Калошка радостно заулыбалась своей подруге Кошке. – Где пропадала?
- Это не я пропала, это меня мыши утащили!
- Мыши?! – Кошка зашипела, округлила спину, и даже шерстка встала дыбом. – Гоняешь их, гоняешь, а они все не уймутся. Видно придется придушить парочку, да съесть одну.
- А может не надо, ну это, съедать?
- Еще как надо! А чего ты их жалеешь? Вот и тебя стащили. Кстати, а куда?
- В подвал.
- То-то я смотрю у тебя вид не очень.
- Это дети Мыши, я для них колыбелью была.
- Ну вот, одна беда от них. А еще говоришь, не надо их есть.
- Вам виднее… - как-то неуверенно отозвалась Калошка.
В это время снова раздался лай и Пес бежал к ним, размахивая своими длинными ушами. Кошка запрыгнула на забор и принялась его дразнить.
- Все равно поймаю! – лаял пес.
- Не бахвалься***! – отзывалась кошка.
- Пожалуйста, не ссорьтесь! – попросила Калошка и они оба уставились на нее. – Вы же такие замечательные, умные. Столько мне рассказывали, поучали.
- Да, я такой! – гавкнул Пес и сел, гордо задрав голову.
- Ну, насчет тебя вопрос спорный, а вот я… - Кошка прогулялась по забору, держа хвост трубой, затем спрыгнула чуть ниже, готовая в любой момент умчаться. – Красива и умна.
- Дорогая Кошка. – снова заговорила Калошка. – Уважаемый Пес! Далеко ли еще до зимы и что такое лето? Какое оно.
- Жаркое и веселое! – отозвался Пес.
- Не могу не согласиться. Жаркое, нежное, расписное. – мурлыкала кошка.
- А долгое? – уточнила Калошка.
- Нет! – гавкнул Пес. – Как и все, три месяца.
- Точно. – подтвердила Кошка.
- Три месяца… - задумалась Калошка. – Дождусь ли?
- Н-да! – буркнул Пес. – Тут тебе трудно будет. Давай, унесу тебя в свою конуру.
- И ее опять утащат мыши! – насмешливо заявила Кошка и подошла к Калошке ближе. – Нет, все-таки я сама доброта! Отнесу-ка я тебя к себе, на чердак. Там целее будешь. Если конечно, этот ушастый, тебя снова не унесет.
- Не буду. Мне некогда! – пролаял Пес и побежал на зов хозяина.
 *Кресник или креса (огня), еще одно название июня, пошло от дня Иоанна Крестителя
(Ивана Купалы). 
** Завалинка – насыпь из земли, досок либо жердей.
***Бахвалиться - Самонадеянно хвастаться, преувеличенно восхвалять свои силы и способности.
 
Приключение 6.
В этот раз Кошка положила Калошку у самого чердачного окошка, с отколотым уголком. И снова началась у Калошки спокойная жизнь, с беседами по вечерам, когда Кошка, сытая и довольная, в прекрасном расположении духа, возвращалась домой. Из этих разговоров, Калошка, узнала, что время бежит и все меняется по кругу, что неизменно, за Зимой приходит Весна, за Летом – Осень. И люди это называют циклом, временами года. В каждом цикле три месяца.
- Значит, - вздыхала Калошка, - мне ждать еще целое Лето и Осень?
- Ага! – умываясь, кивала Кошка. – До зимы пять месяцев.
- Это больше, чем мы знакомы.
- А ты умнеешь.
- Спасибо вам. А насколько больше?
- Что же ты такая приставучая? Сама считай - в году двенадцать месяцев, ровно по три в каждом цикле. У месяца есть дни. У дней – часы.
- Спасибо! И сколько же это дней?
- Торопыга! В году триста шестьдесят пять дней. В високосном больше, на один.  У месяца тридцать или тридцать один день. И только февраль короткий, в нем всегда двадцать восемь дней и очень редко двадцать девять.
- Февраль! – неожиданно перебила Калошка. – Я его помню. Я в нем потерялась. А потом мы с вами познакомились.
- Да, так и было.
- Так сколько дней мне ждать?
- Я тебе что, счетная машина? Придет время, сама все поймешь. – устав от долгой беседы, Кошка свернулась калачиком и заснула. 
 А Калошка, сосредоточив свое внимание на верхушке дерева, подросшего выше ее окна у которого она лежала, стала ждать и подсчитывать дни. Вроде вокруг ничего не менялось – все так же тепло, шелестит листва, щебечут птицы. Кошка, то хвалит себя, то рассказывает ей что-то забавное и обязательно поучительное. А вечерами, когда закат окрашивал чердак в малиновые оттенки, повторяла: «Ну вот, еще один день прошел.» И Калошка, обязательно, шептала, боясь разбудить подругу: «Еще на один денек меньше».
Этим утром юркие стрижи раскричались звонче обычного. Калошка, скосила глаза в одну сторону, затем в другую – все на месте. Все та же листва шелестит у оконца, все тоже голубое небо, мелькает за вереницей проплывающих облаков. Все так же солнечный зайчик прыгает по ее носу, старясь как можно сильней оттолкнуться и доскакать до самого дальнего угла.
- Значит еще не время. – подумала Калошка и не заметила как произнесла это вслух.
- Не время, не время. – повторили за окном и постучали.
- Кто там? – насторожилась Калошка.
- Чик-чирик! – показалась юркая голова.
- Здравствуйте! – сказала вежливая Калошка. – Заходите в гости.
- В гости? А кошка? Нет, нет, нет! – гость пропрыгал мимо, спрятался за другой половинкой стены, снова постучал и заглянул в окно.
- Кошки нет, она убежала по своим делам. Если вы не спешите, можете зайти.
- Не спешу, не спешу. Пока некуда.
- Простите, а вы кто?
- Я?! Я Воробей! Здравствуй!
- А я Калошка!
- Знаю-знаю! Слышал-слышал!
- Так приятно.
- Мне тоже. Все говорят про вас, вот я это, того, решил заглянуть.
- Говорят? Ой, не знала. А что говорят?
- Ну, это, того, вы потерялись.
- Да. Вот жду. – она вздохнула. – Зиму. Не подскажите, долго ли?
- Точно не скажу. Вон на тех ровняйтесь. – он кивнул в сторону пролетевшего мима стрижа. – Как орать перестанут, да на юг потянутся, так и жди холода.
- Понятно. Спасибо. Скажите, а вы где бываете?
- Так везде. Я же птица, а мы народ вольный.
- Не встречали ли вы мою сестру?
- Близняшку. Слышал, но не видел.
- А может, знаете девочку Машу?
- Ой, какая же ты смешная! Ты хоть представляешь, сколько их, этих Маш!
- Моя - в белой шубке и красной шапке, с большим бубоном.
- Все они в шубках, шапках… А ты разве не в этом доме жила?
- Нет! – Калошка чуть не заплакала. – Я даже не знаю, как тут оказалась. Вернее, смутно помню, тот момент.
- Ну, а дома там, какие были?
- Дома? Ой, я не разглядывала. Помню только, что детей много было. Мы с Машей к ним в кабинке ездили, а потом еще по ступенькам спускались.
- Так это ты в многоэтажке жила. Ну и занесло тебя.
- Мы тогда с мальчишками в догонялки играли, бежали и вот, я потерялась.
- Бывает. Ладно, мне пора! А то Кошка вернется, ни хвоста не перьев не останется.
- Постойте! Пожалуйста.
- Что еще? – прочирикал воробей, выпрыгнув за окошко.
- Если получится, как-нибудь, вдруг, встретить мою Машу.
- Да, да! Конечно-конечно! Чем смогу – помогу. – и упорхнул.
А стрижи,  проносясь мимо, все громче и громче кричали. И вот, Калошка, в этом крике, начала разбирать новое слово, которое до этого еще не слышала:
- Июль, июль! Пришел Июль!
- Июль? Это что же, новый месяц? – говорила она, стараясь высунуться из окна.
- Так точно! – отозвались на ее вопрос и постучали.
Голос и стук был громче, чем у воробья, поэтому Калошка сказала:
- Здравствуйте, новый гость! Не хотите ли в гости, Кошки нет.
- Нет, кошки, нет! Тук, тук!  Знаю, видел. Тук-тук! – в окне появилась красно-черная голова с белыми украшениями.
- Я – Калошка. А вас, простите, как величать?
- Дятел мы. Санитар. Деревья оберегаем, от червяков, жуков.
- Червяков. Как же знаю. Видела. Они мне про июнь говорили. А сейчас, я слышала, новый месяц. Июль кажется?
- Ага! Второй значит, «макушкой лета».
- Как интересно. А какой он, июль этот?
- Июль  или липень, липец, страдник. Это от того, что цветут липы, и дикие пчелы собирают в густых лесах запасы меда.  Иулий, он, значит, в честь Юлия Цезаря, ну, у Римлян. У нас же, в старину он назывался, как и июнь- червень - от плодов и ягод, которые, созревая в
июле, отличаются особенною красноватостию, не простой, червленой краснотой.
-Как интересно! А страдник отчего?
- Так тут все понятно.  Это же от страдных летних работ. Кто-то еще и  «грозником» кличет - от сильных гроз.
- Сильных гроз… - повторила Калошка. Хотела было уточнить, да не у кого уже было. Тук-тук раздавалось все дальше и дальше.
И снова Калошка погрузилась в ожидание, заглядывая в окошко, да поджидая Кошку, чтобы найти ответы на возникшие вопросы.