Мой одноклассник Борис Гребенщиков

                В русле семейных традиций   

Впервые по радио я услышала знакомую фамилию в связи с песней «Дивный сад». Автором ее объявили  Бориса Гребенщикова, что в дальнейшем оказалось ошибкой: эту замечательную песню написал Алексей Хвостенко, а вот исполнил ее действительно мой одноклассник. И надо отдать должное, хорошо исполнил. Как-то потом слышала ее в исполнении самого автора. Так это еще вопрос, у кого из них лучше получилось...         

Эта песня про «орла небесного» привела меня в полный восторг, и я тут же сгоряча позвонила бывшему классному руководителю Берте Львовне, чтобы она порадовалась вместе со мной. Но она не обрадовалась, а сказала, что про Борю и слышать не хочет. Это было странно: учительница была вполне адекватная, интеллигентная женщина, а Борис не был хулиганом. Подумав, я решила, что директриса сильно ругала классную в связи с одной историей, о которой речь пойдет в конце статьи.
Школа в Питере на Мойке была физико-математическая, известная в городе. Были в ней тогда только старшие классы: десять девятых и столько же десятых. Я слышала, что и мама БГ училась в этой школе. А дочь Бориса, я знаю, поступила в свое время в первый класс физико-математической гимназии № 30 в Санкт-Петербурге. Видимо, это семейная традиция – получать хорошее образование с уклоном в сторону точных наук.

 Школа, где мы учились, располагалась в красивом старинном здании, которое украшало множество лестниц и прогулочных площадок с резными белыми перилами. Правда, потом с потолка стали падать куски штукатурки, угрожая кого-нибудь прибить... Внутреннее убранство школьного помещения чем-то напоминало лицей, где учился Александр Пушкин.

                Школьная жизнь чудесная!..

Боря хорошо смотрелся в таком обрамлении. Впрочем, не только он – молодежь вообще в нашем классе подобралась элитная в хорошем смысле слова. Поэтому впоследствии вуз,  студенческая группа лично мне показались шагом назад…

Скажем, на домашних вечеринках класса мы употребляли алкоголь, но ни разу никто не напился, чего про студенческую группу не скажешь. Да и школьная учебная программа была продумана так, что ничто не принималось на веру, без доказательства.

На уроках геометрии нам читали текст теоремы и предлагали тут же доказать ее. Кто первый - тому, естественно, ставили пять. И каждый считал ниже своего достоинства просто заранее заглянуть в учебник. Помню, что на вступительном экзамене в вуз по физике я вывела закон Ома из электронной теории, а закон сохранения импульса – с помощью производных. А какие у нас были учителя!.. Так, например, матанализ нам читала Фихтенгольц из университета, жена  автора известного учебника по высшей математике. Он же был и персонажем старой студенческой песни: «Анализ нельзя на арапа сдавать, тобой Фихтенгольц недоволен...» Окончив школу, мы подожгли свои конспекты и горящими бросили их в Мойку. Как я потом жалела!..

Во время обучения много было интересных встреч со знаменитостями, бывшими выпускниками школы. К нам приезжал и Александр Городницкий, учившийся в этих же стенах. Привез гитариста, читал свои стихи и пел свои песни.

                Его дивный образ всех пленил…

Мы с Борей не были ни друзьями, ни врагами. Я обращала внимание на его аристократическую, безупречно-глянцевую внешность, модную прическу. Но любовалась им как картинкой, а не как живым человеком. На нем даже распускавшийся по шву свитер  смотрелся как модная деталь. Я удивилась, когда учительница сделала ему замечание по поводу прорехи и поняла вдруг, что можно смотреть на вещи совсем иначе - может быть, даже более правильно.

Волосы у Бори не то что доставали до воротничка, а просто закрывали шею. Глядя на это, преподаватель военной подготовки просто из себя выходил, но поделать ничего не мог: Борис запасся справкой... из киностудии, что волосы ему крайне необходимы для съемок (!).

Я же была обычная девочка с толстой косой. И когда стала расспрашивать Борю о съемках, он рассказал, что фильм пока условно называется «Свидание». Нетрудно догадаться, что мой одноклассник играл в нем роль героя-любовника. Вышел ли фильм в прокат и под каким названием – до сих для  меня осталось загадкой.

      Но все же какие-то точки пересечения у нас возникали. Только нередко для Бори они были не очень приятными.

                …И разразилась гроза по «Грозе»

Помню, как едва начались занятия, как нам на уроке предложили без подготовки написать сочинение по «Грозе» А.Н. Островского. Я писать сочинения вообще не умела  -  не понимала, чего от меня хотят. (Но, забегая вперед скажу, что после этого случая поняла: сочинение – это возможность высказать свои, именно свои, мысли в связи с конкретной темой).

К счастью, накануне я прочла статью Писарева, в которой содержалась жесткая критика произведения. Терять было нечего, и я стала храбро высказывать собственное мнение, споря с известным литературным критиком 19 века. Сдала работу и... с ужасом вспомнила свои смелые высказывания, но было уже поздно.

Учительница Светлана Геннадьевна была, по меркам того времени, человеком весьма свободомыслящим. Это я потом поняла, когда выяснилось, что ей можно задавать любые вопросы. Она никого не обрывала грубо, а старалась ответить по возможности честно, иногда рискуя карьерой из-за публично высказанных диссидентских воззрений.

На следующем уроке она объявила, что есть отличное сочинение, которое будет прочитано сейчас... И это сочинение было мое (!). Началось обсуждение. Встал Борис и произнес буквально следующее: «Ну, я только одно скажу. Это сочинение написала не девчонка!»

             Я уткнулась носом в парту. Учительница стала выяснять основания для такого заявления. «Слишком логично написано», - объяснил БГ. Учительница сказала: «Тогда, с позволения автора, я назову фамилию... Ира Монастырская!» Это была моя девичья фамилия.

           Сам того не ведая того, Боря сделал мне комплимент. Я же была не столь снисходительна к его творчеству.

                Слон... на дереве

Следующее сочинение мы писали по «Войне и миру» Льва Толстого. Тут уже Боря постарался и проявил оригинальность. Мои одноклассники как раз увлекались рассказами  О. Генри. Читали тайком на уроках, иногда не выдерживая и хихикая в самый неподходящий момент. Так вот, свое сочинение Борис написал в стиле этого чрезвычайно остроумного писателя. В частности, в нем была такая фраза: «Представить себе князя Василия в кругу семьи – все равно, что слона на дереве!»

Класс стонал от хохота. Но когда началось обсуждение, я встала и, вытирая слезы от смеха, все же высказала замечание. Дескать, нельзя писать про Льва Толстого в стиле О. Генри. Однако в глубине души я понимала, что высказывать общепринятую точку зрения легче, а защищать заведомо провокационную и «неправильную» - труднее, но и почетнее. И легкую зависть я испытала именно к этой смелости.

Позднее я перечитала «Войну и мир» и решила, что вообще была не права: Лев Толстой тоже приводил сравнения весьма красочные.

Мы еще учились в школе, когда «Комсомолка» опубликовала стихотворение БГ. Что-то про тоненькую девочку, которая куда-то шла… Кажется, к Солнцу. Звучало красиво. Девочка из стихотворения казалась бесплотной тенью, не имеющей реального прототипа. Мне понравилось.

                «Мысленно с вами...»    

Я вообще некурящая. Но на какой-то классной вечеринке я на спор закурила. Спор был – закашляюсь или нет. Как ни странно, выиграла. А через несколько месяцев, когда класс, волнуясь, ждал результата выпускного экзамена по физике, все ребята наперебой стали предлагать мне сигареты. И Боря один из первых.

На встречу бывших одноклассников он не пришел. Прислал записку: «Мысленно с вами. Ваш Боб Гребенщиков». Эту записку мы прикрепили к стене в комнате, где танцевали.

Однажды я шла по Дворцовой площади в Питере (еще при правлении Л.И. Брежнева). Группа музыкантов, среди которых была и девушка-скрипачка, исполняли песню Бори «Полковник Васин». Утопия, конечно, но смело, а иногда и метко... Особенно про детей генералов, которые сходят с ума, потому что «им нечего хотеть». Естественно, имелись в виду не обязательно генералы в прямом смысле слова, а вообще власть имущие.

              На память «о друге знаменитом»

Был еще эпизод, послуживший поводом для создания стихотворения. Хочу к нему - к стиху, который публикуется ниже, - сделать кое-какие пояснения.

В школе была традиция: ученики перед  уроком по очереди делали небольшие доклады на разные темы. Вот, например, Боря рассказывал о Вертинском, что вызвало, естественно, очередную волну недовольства у классного руководителя: не нашел, мол, более достойной темы!.. Ведь Вертинского в СССР в то время не жаловали.

Так вот, рассказанная мною в стихотворении история имела для Бори, по всей видимости, неприятные последствия. Конечно, мне следовало вмешаться и объяснить, что претензии надо адресовать не ему, а мне... Но я сама даже не сразу поняла, что происходит, ведь Боря никак не выказывал свое недовольство и никому не жаловался.

Вскоре после инцидента в школьной стенгазете  появилось стихотворение о вреде курения. Смысл его: в туалете так накурено, что ничего не видно. В этом опусе была такая строчка: «То ли это наш Борис, то ли это унита...?» Стихотворение было без подписи, но БГ знал, кто автор, и рассказал мне. Аристократ и эстет, он обиделся.

Закончу же я свой рассказ тем самым стихотворением «о друге знаменитом».

 

Один из соучеников

Моих – Борис Гребенщиков.

Он был красив, голубоглаз –

В кино снимался он как раз,

И от длины его волос

Наш военрук страдал до слез.

Но Боря, к счастью, не солдат –

С Ленфильма у него мандат.

Однажды выпал мой черед

Вести пятиминутку. Вот

Ее я помню до сих пор:

Предмет – Рабиндранат Тагор.

Я рассказала, как могла,

И благовония зажгла,

Чтобы воспринял лучше класс

О дивной Индии рассказ.

В благоговейной тишине

Побыть пришлось недолго мне:

Народ забегал, зашумел,

Упали стулья, тряпка, мел,

А свечки трепетной фитиль

Воткнули в парту, словно шпиль.

Лишь Боря взглядом голубым

Смотрел задумчиво на дым

И не спускал со свечки глаз...

А тут директор входит в класс!

Как ни задумчив был Борис,

Он мигом оценил сюрприз

И спрятал свечку за спиной.

Но вверх пошел дымок шальной!

Был страшен директрисы ор:

«Вы в классе курите? Позор!»

Молчала я, оцепенев,

Пока гремел начальства гнев.

А Боря мог бы дать ответ,

Да мне боялся сделать вред.

И мне неловко до сих пор.

И шепчет совесть свой укор.

И очень хочется мне, чтоб

Меня услышал ты, наш Боб!

              Справка

 Борис Борисович Гребенщиков родился 27 ноября 1953 года в Ленинграде. Его отец, Борис Александрович, был инженером, директором опытного завода Балтийского пароходства. Мать, Людмила Харитоновна, в то время — юрисконсульт Ленинградского дома моделей. Детство Бориса прошло на Алтайской улице, дом 22. В соседнем парадном жил Толя «Джордж» Гуницкий, с которым они вместе учились в школе 421 Московского района, только БГ на класс младше.

В 6-8 классах друзья одновременно увлеклись драматургией, писали абсурдистские пьесы.

В то же время Б. начал проводить лето на даче в Сестрорецке, где его бабушка работала в пионерском лагере ВТО (ныне Союза театральных деятелей), с обитателями которого Гребенщиков подружился. Эта детская компания позже переросла в "Аквариум" и компанию вокруг него.

Играть на гитаре Борис научился в 1968 году, а через год стал сочинять песни и исполнять их на английском в школьной группе. В 1970 году он закончил физико-математический лицей № 239. А спустя два года вместе с Гуницким основал группу «Аквариум», которая жила полуподпольной жизнью, делая домашние записи и изредка выезжала на короткие гастроли в другие города.

Первое публичное выступление Гребенщикова состоялось весной 1973 во время ночного рок-фестиваля в одном из пригородов Ленинграда, где он спел две песни Кэта Стивенса.

 В 1974 году БГ окончил факультет прикладной математики и процессов управления Ленинградского государственного университета и пошел работать в НИИ социологии, не бросая основного своего занятия — музыки. Он по-прежнему писал песни, выступал с концертами и сотрудничал с экспериментальным студенческим театром ЛГУ. Основал самиздатовский журнал «Рокси».

Песни «Аквариума» звучали в фильмах «Иванов» (1982), «Милый, дорогой, любимый, единственный» (1984), «АССА» (1987), «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» (1989) и «Дом под звездным небом» (1992). Члены группы были одними из героев документального фильма «Рок» (1987) и главными — в ленте Long Way Home (1989, США).