Бульдозер

Из жизни молодого специалиста.
Степное запорожское село. Вечер. Зашли «с вещами» и грудным ребёнком на руках в недостроенный домик, который выделил для молодого специалиста колхоз имени Вождя мирового пролетариата. Жить там  летом конечно можно, но за окнами отчетливо маячил ноябрь.
         Назначили зарплату в 180 рублей и  рабочий транспорт – лошадку, запряженную в повозку типа «линейка». Мы этот транспорт должны были делить с агрономом. Кто первый пришел на конюшню, тот и поехал. К дальним отделениям туда да обратно трястись в повозке почти весь рабочий день. Пообещали отремонтировать дом. Этим хозяйством -миллионером в недалёком прошлом руководил Герой социалистического труда, известный в области человек. Говорят, люди его очень уважали.
         На следующий день я пошел знакомиться с животноводством и вверенной мне ветеринарной службой в лице трёх дедушек фельдшеров на мопедах и фельдшера центрального отделения Серафимы. На птицекомплексе узнав, что я новый ветврач, птичницы обступили меня, не давая проходу, чтобы узнать, что же за напасть такая нашла на их курей и что им делать дальше. Они называли эту болезнь по-своему - холерой. А мне об этом раньше никто ничего не сказал. Из ферм выносили на носилках горы трупов кур, сбрасывали на прицеп и увозили в степь на сьедение воронам и диким зверям. Во дворе птичника  стояла наскоро сложенная печь. На ней в выварках кипятили воду и затем в них ощипывали еле еле живую ещё птицу. Вот тебе бабка и юрьев день… Что делать? Не ехать же обратно в Харьков. Вечером дома засел за учебники по ветеринарии. Вычитал о лечении птицы  антибиотиками. Эпизоотология была тогда у меня настольной книгой.
         С большим трудом выделили деньги на лекарство для птицы. Тетрациклин в нужном количестве (несколько кг) оказался только в районной медицинской аптеке. Когда я его там получал, то с ужасом осознал, что он в таблеках, да ещё упакован в платы из фольги. А как же его давать птице? Деньги уже были переведены на счёт аптеки. Совсем расстроеный приехал  домой и пожаловался жене. Всю ночь мы с ней ножницами вычищали на пол таблетки из этих плат. Иногда жена подходила к детской кроватке, укрывала, убаюкивала, носила по комнате нашу грудную дочь, когда та просыпалась и плакала. Под утро на полу возвышалась желтая гора таблеток. Сизифов труд. А мы были уже никакие, сон валил с ног.
         Фельльдшеру говорю: «Делайте с этими таблетками, что хотите, но куры должны их употребить». Серафима оказалась весьма изобретательной женщиной - задавала таблетки курам, но уже в виде порошка, который она получала, измельчая таблетки дома на кофемолке.
         Вакцину против пастереллёза срочно закупили в Днепропетровске. Домой вернулись к ночи. По моей великой просьбе зав. гаражом по фамилии Зеленый поехал со туда да обратно мной по окресным сёлам объявлять «Полундру!» моим фельдшерам по случаю срочной вакцинации птицы. Оседлав мопеды и прихватив тормозки с бутербродами, дедушки на ночь глядя устремились на центральное отделение проводить вакцинацию.
        В птичниках погасили електроосвещение, зажгли кое – где керосиновые лампы. Птица легко поддавалась, так как в сумерках очень плохо видела. Эта вакцинация на следующий день закончилась для меня воспалением лёгких и постельным режимом. Ведь на дворе был коварный южноукраинский ноябрь, а мы с дедушками-фельдшерами со шприцами в руках и по пояс не в одежде.
       Чтобы окончательно оздоровить хозяйство от пастереллёза надо было провести хорошую дезинфекцию птицеферм, снять бульдозером вокруг них и вывезти в степь слой земли 8 см. Нужен транспорт, люди, инструменты. Но, их под всякими предлогами не спешили нам давать. Саботаж. Пришлось понервничать да побегать по начальсту от малого до главного.
        Главный врач района поехал выяснять отношения с руководством нашего хозяйства. Результатом этой встречи было выделение в моё распоряжение бульдозера. В пять утра, ещё затемно, чтобы не прозевать тракториста, я уже ходил вокруг  трактора ДТ- 54 в тревожном ожидании, докуривая пачку сигарет. К семи явился  бульдозерист, по виду упитанный подросток, довольный собой. Вид у него был весьма ленивый. Пока заправлялся, пока переговорил со всеми, кого встречал на пути, пока заехал на бульдозере к себе домой, солнце уже висело высоко над землёй. Надежды на выполнение работы с е г о д н я  быстро таяли.
        Наконец-то ДТ приполз к птицеферме. Юный бульдозерист оставил трактор рычащим, а сам в развалку ушел проведать знакомую птичницу-одноклассницу. Хожу вокруг трактора и сам начинаю рычать от злости. Сигареты давно закончились. Такое впечатление, что этого бульдозериста прислали специально из Пентагона, чтобы развалить сельское хозяйство нашей страны. Ну, всё! Терпение лопнуло. Лягу здесь, на этом птичьем дворе, костьми, а дезинфекцию проведу! Нас ведь учили в институте по плакатам на кафедре механизации управляться с трактором. Нет проблем, как мне казалось. Забираюсь в кабину, двигаю рычагами. Трактор неистово зарычал, дёрнулся и пополз вперёд. Но, не надолго… Лопата бульдозера упёрлась глубоко в землю. А, трактор продолжал неистово рычать. Я, как назло, не знал каким рычагом поднимается лопата. Дёргал все что были. Прибавлял газу в надежде подвинуть планету хоть на несколько сантиметров вперёд. А она упиралась изо всех сил. Из-за угла фермы к трактору со всех ног бежал бульдозерист. Он так истошно кричал, что изо рта вылетала пенистая слюна, и беспорядочно размахивал руками. Проворно запрыгнул на гусеницы, заскочил в кабину, с трудом оторвал мои руки от «штурвала» и покрутил пальцем у виска. Я ему ответил тем же. Заглушили мотор, тихо так стало. Мир напрягся в тревожном ожидании. После бурного выяснения, кто же из нас ненормальный больше, с применением ненормированной лексики, трактор наконец-то начал снимать слой земли в 8 см. Я из кабины не выходил до самого вечера. Наворотили вдвоём огромный земляной курган. Странно, но мне почему-то понравилось управлять трактором, похоже на танк. Наверное, гены сработали, поскольку отец в молодые годы был офицером-танкистом.
        Как-то не кстати пришла повестка из военкомата. На службу провожали уже из другого хозяйства имени старшего помощника Вождя мирового пролетариата. Перед окончательным уходом, в видавшей виды фуфайке, солдатских сапогах и с рюкзаком за плечами, зашел в детскую комнату попрощаться с дочерью. И никого на свете тогда роднее не было.
         Ночь на трассе, холодный моросящий дождь, попутка до Харькова.