эмэс

Верно ли говорить  о плохой погоде в начале мая, когда  вслед жарким  апрельским  денькам,  мокрое небо в облезлых тучах  провисло низко?
 И  второй и третий день дождь,  и грязь, и солнце сырым  пятном за сизой завесью,  что волочится  от хмурого горизонта.

Нынче  не хватало решеток  на окнах. Я зримо представил клетушку, коей второй месяц  стращал следователь. Мерзопакостное ощущение собственной незащищенности.
Ужасно осознавать невиновность и понимать – впереди срок обозначенный представителем закона.
Я не планировал преступления, но, увы, жизнь выкинула эдакое коленце.

 
Мы, с зав. отделением, ощущали на «тонком уровне» взаимную неприязнь. Он - врач высшей категории, толковый  специалист. Я - тоже.  Правда, правда! Совершенно не лучше, не хуже. Более того, без апломба заявляю: круче нас, спецов и не было в окрУге.

- Савин, - шеф прохрипел  в трубку. (Он никогда не называл меня по имени).
- Я на больничном, оперируй Казлова. Сам  знаешь, такие ждать не любят.

И всё! Солнечный луч выскочил из-за занавески и больно кольнул меня в глаз.
 Наглый воробей дерзко чирикнул   из открытой форточки и как-то шумно оттрепетал крыльями.
Казлов никак не отреагировал на замену оператора и, отблагодарив меня на следующий день дежурным улыбчивым «спасибо», в понедельник оказался во власти заведующего.
Рядовая операция  не запомнилась, как и  благодарный пациент.

 А на четвертый день начальник  потребовал от меня  денег.
Хотя я  не видел их, как Казлов удаленной опухоли. Но этого не знал мой патрон, а я - оговоренной  суммы. Прикидываться  удивленным ниже моего достоинства, но и объясняться не желал. Ясен пень, пациент лихо «кинул» "хозяина".
Отказ  ординатора «изъясниться», мой командир воспринял по-своему и, понятное дело, уверовал в моё «кидалово».
 Ну, так тому и быть. Мне было параллельно, фиолетово, начхать, или как там еще говорят пофигисты. Хотя, я совершенно не  обозначал себя таковым но, нынче,  откровенно порадовался  возникшему камуфлету.

Меня  считали «непробиваемым», «толстокожим», с «канатными» нервами типом, эдаким слоном,  лишенным эмоций, хотя имел я невеликий рост, и  весу  не более семидесяти кило, а  при них была жена и дети, и  вечный дефицит обычных денег.
 Семья  супругов-врачей неполноценна по умолчании, она ущербна в бедности своей. Эт я так думал. Возможно, какая другая врачебная ячейка общества была полноценнее, моя же…
Хотите верьте, хотите…  К своему сорокалетию я  не истребовал ни разу   «благодарности» от пациента. Но, врать не буду – от предложенного не отказывался, будь то бутылка коньяка, иль  редкие бумажные деньги.

О нас, о врачах давно перестали говорить с придыханием, частенько заменяя «ч» на «г» и…  мы привыкли.
Или нет? Или…
По-моему нам уже начхать, как и любому из народа, и из минздраву и всем, кому мы не нужны, но лишь до времени, когда  вдруг, даже скаредному пациенту  не жалко денег, лишь бы выжить. А выживши, он вдруг видит эдакого оборотня-вампира белохалатного, взалкавшего его кровных.
Да-а-а. За что меня не любит пациент? За то, что я к нему прохладен нынче, когда не вижу уголка конверта из-за запазухи тщедушной… Тьфу!

А как иначе будет рассуждать люд, коли нас и не представляют по-иному? Вот он - мой зав,  вот – я.  И что?? Прям, мрачно как-то в жизни этой.  Об этом меж врачей переговорено немало, а толку?
 Страшно!
 Я давно ощущал присутствие мрачной, «Неведомой Силы» с улыбкой мерзкой на устах, шепчущей всяко и  белому халату и больному.

Есть мнение – хирург жесток и обязательно циничен. Возможно! 
Бывают дни, когда профессиональное однообразие помноженное на удачное завершение оперативных вмешательств и «легких» больных, расслабляет  врачебную душу.
И несведущему кажется - персонал есть бесчеловечные твари, при ежедневных физических муках их пациентов. Врач  улыбается, смеётся там, где  страдания и боль…  И это цинично, неправда ли? А о жестокости  оператора что режет мышцы, ломает кости, сверлит череп -  и  не говорю,  известно это всем.

- Ха-ха-а,-  расхохоталась «Темная Сила», - ты расскажи, как все вы хороши, уставшие в жестокости  циничной. Честны, чисты, бескорыстны, полны сострадания и целью святой  спасти угасающие жизни? Давно не верит уж никто в сей бред, доктор! Вы, пациентов клиентами обзываете  и простыни вонючие меняете под ними, когда самим от смрада чадно. И наркотик не введете умирающему от страха перед законом, что растоптал и вас и вашего больного. Вы – эскулапы  и есть больные! А лечить вас некому…

 И вот такие мрачные мысли почти каждый день и нынче даже в парке свеже-зеленом, под томным ликом благостной луны.
Аллея зеленью дышала, а я её экспирациями. Сверчок стрекотнул где-то рядом, луна моргнула из-за фиолетового облака,  фонарь  брызнул желто в глаза, и отчего-то звездануло-полыхнуло!
Серая, шершавая поверхность открылась  взору.

- Асфальт? – подумалось.
- Асфальт, - вторил незнакомый голос, - не отдашь деньги шефу, будешь под ним, под асфальтом, доктор, - и хохотнул мерзко.

Обидно лежать на грязной дорожке   ухоженного  парка, меж зеленых газонов со сверчками и, расслышав резкое «спи-иррь» загулявшего стрижа, ощутить больной тычок в затылок.

                #

- Да, неприятность, - Колян поправил форменную фуражку. Друг детства, нынче подполковник полиции, большой человек, смотрел на звездное небо.
- В парке говоришь…  Нет, не найдем.
- А кого искать-то, Коля? Заказчик в кабинете. Не знаю сколько его ущерб  «весит», но он же из-за взятки, к преступлению готов!
- Не докажем, Лёнь. Ты же знаешь кто его тесть. Твой зав. давно в негласной разработке, но «фас» не будет никогда. И по секрету: я чую в парке  «оприходовал» тебя кто-то из наших,  ментовских.



Заведующий слыл пунктуальным малым. Михал Сергеич в семь тридцать всегда за руководящим столом, в ожидании ровно в восемь,  медсестринского доклада. Я появился в кабинете  без двадцати!
ЭмЭс смог раздышаться лишь без десяти восемь.
Я так и не понял; от  удивления, или от боли произошла задержка респирации у зава? Хотя, мне  важно было лишь  сказать:  я не имел с Казлова денег и не позволю чистить своей физией асфальт.
Никто не видел нашей «беседы» и ЭмЭс предстал перед сестричками вполне кавалеристо…
От нашей неприязни не осталось и следа!
Теперь мы ненавидели друг друга и месяц, и вот уже полгода. За те «неотбитые»  тыщи, родственник всесильного тестя отказался закатывать меня в асфальт, лишив серьезных, дорогостоящих  операций. И здесь, не в силах  мне никто  помочь, как и летом прошлого года.

Да, в жизни часто имеют место странные повторения, но обстоятельства, обычные жизненные коллизии, порой предательски позволяют забывать о них.
  эМэС заболел…
Мне пришлось  исполнять его обязанности, а я не любил этого  более всего. Моя работа - пациент, палата, операционная, положительный исход, выписка здорового «клиента» (ох, как права «Неведомая Сила» с клиентом-то!). Здесь же – бумаги, нередкая муштра персонала, беседы со здоровыми родственниками больных, планерки, отчеты и прочая, прочая, прочая… И хоть на дней  пятОк  весь этот тарарам, но муторно и скверно.
                -#-

- Разрешите, - в дверях девица лет сорока, - Леонид Ильич, я сестра Хабарова, вы оперируете его завтра, - дверь прикрыла и смотрит сквозь меня стеклянно, - спасибо, вот, как и договаривались.
И на стол мне  конверт пухлый... Пальцы изящные с ноготками в лаке перламутровом   сверкнули жемчужно, дверь и отворилась шумно.

Вижу я завтрашнее расписание операций, так близко, как прошлогодний асфальт, и голос при нем знакомый, рожу мою в него и тычет.

- Вы задержаны при получении взятки, - коротко, без рассуждений и предупреждений, теперь.

Да, я не глуп и «въехал» моментально.
Мой персонал - понятыми, девица – пострадавшей. И голос вроде не мой: «Кто ж оперировать Хабарова-то будет, после подставы такой?»

- А вы не беспокойтесь доктор, - «Неведомая Сила» голосом опера, - честный человек и будет оперировать, Михаил Сергеевич.

Пятисотками конверт набили, вроде с мира по нитке насобирала девица сорокалетняя. А ментам-то каково, на каждой банкноте «взятка» писать. Я всегда говорил: после полицейского самая трудная работа у шахтера, затем вроде чиновники идут.

                -#-

Подполковник Коля верит мне пуще адвоката. Наемный юрист срок скостить обещает, а друг не сулит и этого.

- Если баба признается в подставе, «подтянут» всю группу, расписавшую эдакую «пульку». Тебя оправдают – им срок. Человек пять осудят. Плохая арифметика. Зачем букетом сажать, когда былинкой  обойтись и в масть. Тем более, врачи-педагоги нынче в лидерах коррупционных схем. Стати-и-истика, Лёня, её портить не велено. Ничего, зато выйдешь с чистой совестью, - и хохотнул, сука, как я когда-то, объясняя процедуру удаления его липомы без анестезии.


Сегодняшнюю  повестку я прочитал с особым трепетом.
 Должность «приглашавшего» - как неотвратимый приговор. Видимо вот он  день, когда в прокуратору  и с вещами.
Красавец следователь по особо важным делам  пригласил присесть к своему столу и приветливо улыбнулся.

- Леонид Ильич, от лица городской прокуратуры,  приношу свои извинения…

Что говорил он, далее?.. По сей день ощущаю крепкое рукопожатие и добрый взгляд колючих синих глаз.

Да-а, вот так май чародей…

Я как никогда ощущал цвет бесконечно-весеннего неба и неведомый ранее аромат свежетенистой аллеи, с отмытой  майским дождем асфальтовой дорожкой.
И в клинике так светло не было с момента моего вынужденного отпуска.

- Поздравляю, - улыбнулась старшая сестра, - с назначением Вас, Леонид Ильич.
Я взглянул на дверь своего начальника. «Савин Леонид Ильич заведующий…» блестела новенькая табличка.

- А как же эМэС? – совершенно глупо, вслух удивился я.

Старшая невероятным движением поправилась в накрахмаленном халате.

- Он, теперь главный врач.


Колян хитро улыбался. Вторая бутылка коньяка никак не помогала мне выудить и капли информации.
- Я тебе открою лишь одну тайну, - подполковник поднял стакан в приветствии, - поздравь меня с полковником!

- Хороша тайна! – возмутился я, - эт скорее приятная новость. Для тебя приятная, а мне-то что.

- Я об «эмэс», - шепотом, притворно-пьяно произнес Колян.

- И что «эмэс»?! Он главный врач и вновь я в  подчинении этой мрази, - мне расхотелось коньяка.

- Да-а, врачи не отличаются  проницательностью, - вальяжно, веером растопырив пальцы, вещал мой друг,- они  расскажут о таблетках и что хранит желудок,  побеседуют на тему предупреждения абортов, или прочитают лекцию о вреде алкоголя. С удовольствием отчитают пациента за непринятое вовремя лекарство, и пригрозят закрыть больничный лист, иль выгнать за курение с больницы, но никогда не задумаются от чего эдакое произошло…

- Эмэс, эмэс - вздохнул  полковник,- глянь в  Википедию, доктор, и более никаких вопросов по этому делу.