I.
Был жаркий летний день. Солнце находилось в зените и дарило всем свои тёплые яркие лучи. По обе стороны улочки над копошащимися людьми возвышались двух и трёхэтажные белые каменные дома. Над их крышами виднелись массивные городские стены. У порога одного из домов закреплял тюки на седле своего коня высокий широкоплечий юноша. Одет он был в лёгкую походную одежду с плотным суконным плащом с капюшоном, светлые волосы коротко подстрижены, в голубых глазах боролось сомнение с непреодолимым желанием вырваться на волю, освободиться от неких незримых оков. Скакун мотнул головой, фыркнул. Это вырвало юношу из пучин раздумий и мечтаний о далёких землях и приключениях. Он в последний раз грустно взглянул на родной дом, на балкон, с которого он и начал изучать мир. Там он впервые задался для себя сложным вопросом: кто же такой человек? Эта загадка на протяжение столетий не давала покоя ни философам, ни писателям, ни мудрецам. И собирающегося в дорогу юношу этот вопрос терзал всю его недолгую осмысленную жизнь. В детства он просыпался со звоном храмовых колоколов и шёл молиться. А затем, если не было важных дел, возвращался домой, выходил на балкон и глядел с него на городскую площадь, наблюдая за тем, как ведут себя купцы, ремесленники, солдаты. Поселение это называлось Березцами и располагалось невысоко в горной долине, и было от него день пути до побережья Тиэрийского моря с маленькими портовыми поселениями, куда прибывали торговцы, наёмники и путники. Среди них находились не только люди, но и тщеславные гномы из Смертоземья, и горделивые эльфы с западного Простора, и воинственные орки с Углушских степей и болот, и хитрые гоблины из Кориальских пустынь. Всякий из этих народов имел свои недостатки и достоинства, но люди нашему юноше казались хуже всех. Ведь только человек с превеликой радостью напивался до беспамятства вечерами в тавернах и придавался различным утехам, только человек видел смысл жизни в поиске удовольствий. А замолив грехи в храме, опять же, лишь люди спешили грешить дальше. Утехи и лицемерие - вот предел человеческий.
- Богорад! Погоди! - в дверном проёме дома показалась женщина, державшая в руках сумку, - вот, тут неиного трав и мазей, если что произойдёт.
- Спасибо, мама, - улыбнулся юноша, приняв сумку и прикрепив её к седлу.
Мать Богорада была городской травницей. Она научила сына распознавать множество растений, рассказала о их свойствах и научила готовить простейшие мази и отвары.
- Жаль дед не видит, какой у него внук, - грустно вздохнула мать.
- Да, жаль, - горько кивнул юноша.
Дед научил много городских детей грамоте, в том числе и своего внука. Он был смотрителем в библиотеке. Дедушка любил поговорить с Богорадом на любые темы, будь то жизнь, политика, военное дело. Однако более всего сердце старика радовалось, когда мальчик читал. Так юноша успел прочесть огромное множество книг, с того момента в его сердце и загорелась искра, желание увидеть мир, побывать в далёких, загадочных землях. К сожалению, однажды дед умер от болезни и Богорад уже не радовался походам в библиотеку - это напоминало ему о горе, но мечта покинуть город и его окрестности всё ещё горела ярким пламенем. По улице шагал отряд стражников. Их лидер, экипированный куда лучше подчинённых, отделился от группы и подошёл к Богораду.
- Ну что, орёл, в путь-дорогу?
- Да, отец, - кивнл юноша, инстинктивно проверив ремни, державшие ножны.
Его отец и глава семьи был очень успешным, в плане карьеры, стражником. Даже как человек он постоянно развивался, успевая уделять внимания и семье, и работе, приятно удивляя каждый раз близких ему людей день ото дня. Он приучил сына с детства держать в чистоте одежду и оружие, научил ездить верхом, владеть мечом, копьём и щитом, помог освоить ненавистную мальчику стрельбу из лука, а позднее и из самострела. Когда сын подрос, глава семьи начал брать того на охоту. Позднее отец поднялся по званию до капитана городской стражи и времени на семью у него почти не оставалось. Инициативу своего "орла" он не одобрял, но поделать ничего не мог - пора дать юноше самому решать за себя.
- Не боишься?
- Нет, отец, - мотнул головой Богорад, - разве что немножко.
- А то смотри, оставайся, - капитан хлопнул сына по плечу, - работу найдёшь поинтереснее, женишься, дом себе построишь!
На это юноша печально усмехнулся:
- Не могу я оставаться. Всё окрестности уже знаю, а сам хочу увидеть другие страны, культуры! Где ни работаю, чем ни живу, всё приедается...
- Да, зря книжек начитался, - с сарказмом произнёс отец, - ладно. Куда собрался-то хоть?
- В столицу империи, для начала. Говорят, там живёт народу больше в сто крат, нежели в нашем городке.
- Может и больше, - засмеялся капитан, приобняв жену за талию, - эх, балбес, езжай давай. И помни - ты наш единственный сын, так что не позорь семью.
- Не опозорю, - вскочил в седло Богорад, - уже восемнадцать зим повидал, "здоровый лоб" - вас не опозорю.
- Конечно-конечно, - мягко произнесла мать, положив голову на плечо мужа, - уже восемнадцать зим, а всё не женат. Позорник.
- Не говори, - столь же мягко улыбнулся юноша и тронул коня пятками. Впереди был долгий путь, а сзади стояли родители, тихонько благословляющие сына. Так не хотелось оборачиваться, но удержаться от того Богорад не мог: он боялся, что уже не вернётся.
Неоправданные амбиции.
«До сих пор многое неизвестно о происхождении и расселении дреславов по Тиэрии, однако ривазийские историки делят их в сегодняшний день на этславов, расселившихся в Кланьянских горах, раславов в бассейне Ирсальской реки и мрачников с Мрачного острова. У каждого народа свои быт и особенности, однако, об их родстве между собой говорят схожие традиции и легенды, кои, кстати, тоже, скорее всего, достоверны: раславские богатыри часто в былинах встречаются с этславскими витязями и дружинниками мрачников. Более того, все эти народы пишут и говорят на разных наречиях одного языка – Дреславского Глагосвета» , - отрывок из второго тома «Расы и народы Тиэрии», написанного Карлаусом де Дерианом, историком Эитенестского уневерситета провинции Мерсьена.
« Ривазийские «историки» есть в сути своей брехуны и шарлатаны, ибо нельзя говорить, а уж тем более писать в научном труде «в сегодняшнем дне» и допускать тучу ошибок в каждом слове. Хотелось бы добавить, что нет никаких этславов, раславов и мрачников. Мы – дреславы, один народ! А вашим «научным» «трудом» только подтираться и можно, так как истины в нём ни на грош!» - записка неизвестного дреслава, оставленная под дверью Эитенестского университета.
Вторую неделю Богорад брёл по Долинному тракту. Эта дорога представляла величественное сооружение, напоминающее колоссальный по размером мост, вот только вместо воды под ним пролегали бескрайние долины или росли одинокие берёзки. Некогда белый камень, служивший строительным материалом для тракта, спустя почти четыреста лет посерел, стал грязным и скользким. Массивные опоры, держали дорогу на высоте сосны от земли и тянулись настолько же ещё вверх, заканчиваясь острой аркой. Между вершинами арок был протянут канал акведука.
Через каждые сорок миль, на тракте построены бастионы, в коих размещались патрульные и ночевали путники. Восемь ночей подряд Богорад останавливался в таких гарнизонах, и, к слову, не жаловался ни на еду, ни на условия ночлега. Одинокий юноша довольно быстро трусил на лошади, обгоняя обозы и патрули имперской стражи. Погода держалась прекрасная, Богорад надеялся оказаться в Строгхоре через пару недель, если бы не одна неприятность, довольно серьёзно затянувшая путь до столицы.
***
Копыта лошади Богорада монотонно отбивали звонкую дробь о каменную кладку, в лицо дул прохладный летний ветерок, а солнце, сияя на безоблачном небе, щедро одаривала округу своим теплом. Походный тюк юноши заметно отощал, однако денег в кошельке по-прежнему хватало на покупку овса для кобылы и ночлега под крышей. Сбоку, прямо у самого края тракта, безмятежно покачивались верхушки одиноких берёзок, на ветвях которых сидели воробьиные стайки. Игривые птички кучно слетали, заслышав стук копыт, а затем, убедившись, что незнакомец скрылся в дали, возвращались на насиженное место.
Ветерок донёс голоса до ушей Богорада. Юноша перестал клевать носом, приподнялся в седле и увидел вдали плавную остроконечную вершину арки. Затем показались стены бастиона, на которых гордо развивались имперские пятиугольные знамёна: свернувшийся в клубок грифон на багровом фоне.
Навстречу одинокому путнику двигалась длинная вереница обозов. Лица у грузных купцов, восседающих на резных облучках, были самые что ни наесть скверные. Вдобавок к кислым физиономиям, торгаши со злостью ругались и трясли вожжами, пытаясь нечто доказать друг другу. Богорад ничего не стал спрашивать, а ему никто ничего говорить и не собирался.
Чем ближе подъезжал юнец к заставе, тем громче слышал гомон толпы. Когда одинокий путешественник сумел увидеть, что происходит, то сперва, ничего не понял. Стража загородила подход к арке, у ворот проезд перекрыли наскоро сколоченными козлами и забавными баррикадами из винных бочек. Под этими баррикадами собралась уйма народу, кричащего, махающего руками и возмущённо пожимая плечами. В свою очередь, стража на баррикадах пыталась объяснить в чём дело, а когда очередной всплеск недовольствия заглушал речь, то принимались покрывать толпу ругательствами. Но оружия охрана моста в руках не держала, что говорило о пока что ещё мирном желании разрешить ситуацию.
Богорад подъехал вплотную к возмущённым путникам, спешился и, держа своего скакуна за узды, стал выискивать более-менее подходящего для беседы индивидуума. Таким индивидуумом стал гном, отвернувшийся от всех и тщетно чиркая огнивом, пытаясь закурить самодельную трубку.
- Добрый день, - учтиво поклонился юноша. Бородатый гном в ответ поднял глаза, сделал затяжку и, убедившись, что табак всё ещё не доведён до необходимой дымящийся консистенции, пробурчал нечто под нос, смутно напоминающее приветствие.
- Позвольте, помогу, - юноша дружелюбно улыбнулся, принял огниво из рук собеседника и пару раз быстро чиркнув, вернул предмет владельцу. Из трубки вверх потянулась струйка дыма, а гном, сразу после глубокой затяжки, улыбнулся в ответ, поклонился и представился:
- Друзденсторк, к вашим услугам.
- Уважаемый мастер Друзденсторк, знаете ли вы, что тут происходит?
- Самопроизвольное закисание выдержки из народного сброда пред доблестными хранителями закона.
- Эм, простите? – Богорад не совсем понял, что имел в виду его собеседник. Да и разъяснять не пришлось: бородач ткнул пальцем в сторону баррикад. На бочки встал офицер имперской армии, взял в рот свисток и что есть мочи свистнул. Видимо, стража это уже пробовала, а потому старый добрый метод не возымел никакого действия. Тогда офицер, не церемонясь, снял со спины мушкет и выстрелил из него в воздух. Естественно, толпа мигом затихла, а птицы со всей округи слетели с веток. Когда эхо от хлопка стихло, офицер принялся громко и уверенно изъяснять происходящее:
- Всем слушать сюда! Навострили ухи, я повторять не стану. Дорога на ремонте, дальше вы не проедете, а если даже прорвётесь, то обнаружите разобранный тракт и всё равно завернёте назад.
- Дык а что делать то? – вышел вперёд коренастый дреслав, - мы торговцы, товар пропадает, семьи голодают! Как нам ехать? Как торговать?
Народ поддержал недовольными, но уже тихими: «Да! Именно!».
- Всё просто, - офицер ткнул пальцем за баррикады, - там, в заставе, есть спуск. Сейчас вас организованно, по одному, пропустят!
- И что вы нам предлагаете? – раздался голос немолодой женщины, - идти по глуши, ожидая нападения душегубов и некромантов?
Толпа и на сей раз поддержала выскочку. Стражники принялись перешёптываться.
- Во-первых, - офицер опять попытался взять ситуацию под свой контроль, - некромантов никто уже в округе не видел сотню лет. А во вторых, все душегубы прячутся по лесам, а под трактом одни поля да степи. И потом, вы же не днями напролёт будете колесить по дикой местности! Вам только и надо пройти сорок миль до следующего гарнизона. Там подниметесь на тракт и продолжите путь!
Народ вновь принялся спорить и кричать, но внимание Богорада привлёк гном, пробурчав:
- Дело мужик говорит. Нет, чтоб по-быстрому ситуацию исправить, надо им припираться. Давно бы уже эти сорок миль прошли.
- Ну, - пожал плечами юноша, - закат не за горами.
- Вообще-то за горами, - гоготнул Друзденсторк, - вон за теми, Южными.
Название гор напомнило Богораду о доме. О родном городе, знакомом с детства балконе и о перезвоне колоколов храма.
- Ладно, - вырвал бородач юнца из мечтаний, - пойдём, вдруг пока те остолопы грызутся, мы уже спуститься успеем и проехать эти несчастные сорок миль. Всё-таки ты прав – до заката не так уж и долго, а ночевать под открытым небом как то не прельщает.
Гном вытряхнул тлеющий табак, сунул трубку за пояс, взял за уздечки двух серых пони и направился к баррикаде, распихивая толпу направо и налево. Богорад еле поспевал за своим инициативным товарищем. Люди вокруг, конечно же, ругались и толкались в ответку. А тем временем нагрянула новая волна народного возмущения. Гомон стал таким громким, что уже, скорее всего, и хлопок от выстрела не поможет.
Друзденсторк таки сумел пробиться через толпу, жестом показал страже, что не имеет оружия и хочет поговорить, вручил вожжи Богораду и запрыгнул на бочки, повиснув на краю заградительного заслона. Офицер присел на колено и начал беседовать с гномом. Как ни странно, люди не предали этому значения, продолжая свои шумные выступления. Юноша воспользовался моментом и кинул взгляд на пони своего товарища. Один из серых скакунов был осёдлан, у боков весели тощие мешки неизвестно с чем. Зато его брата-близнеца нагрузили по полной: на спине красовалась массивная поклажа из множества сумок, мешков и бочек разного размера. Двое пони казались коротышками по сравнению с откормленной лошадью юнца, однако незнакомого животного не боялись, а стояли себе спокойно на месте, понурив головы, будто искали траву на каменной кладке.
Минуло пара минут, и Друзденсторк с довольной улыбкой спрыгнул вниз, взял узды своих пони и повёл их к краю баррикад. Юноша поспешил за ним. Там уже несколько стражников убирали бочки, образуя тесный проходец. В него-то и прошли товарищи, проведя следом скакунов. Толпа, заметив, что эту странную пару пропустили, недовольно закричали и ринулись к бочкам. Тогда появился отряд стражи с алебардами и пыл недовольных остудился как-то сам собой.
- Вот как решаются проблемы, - пробурчал гном. Богорад кивнул, полностью одобряя действия товарища.
Так они дошли до одной из каменных дуг арки, в которой были сделаны ворота. Привратники отворили одну створку, и товарищи спокойно прошли в тёмный коридор, плавной спиралью опускающийся вниз. Гном зажёг фонарь, и путники спокойно спустились до самого низа, где им тоже отворили ворота, уже более узкие, и пара друзей оказалась под Долинным трактом в бескрайних дреславских степях. Путешественники заскочили в сёдла, после чего неторопливо поскакали к следующей арке.
***
Прошло несколько часов, солнце краешком своего круглого бока касалась вершин Южных гор, небо на западе постепенно наливалось багровыми тонами. Гном с юношей ехали по страшной, изрытой и ухабистой колдобине, оставив тракт по правую руку. Вы можете спросить, отчего же ехать по столь ужасной колдобине, когда кругом сплошь степные равнины? Но да будет вам известно: степь с каждой пройденной милей становилась всё более холмистой, и чаще можно было встретить редколесья, а эта дорога, какой бы она не была ужасной, пролегала между всяческими холмами и деревьями. Более того, Друзденсторк предположил, что эта колдобина всё-таки куда-то ведёт, а так как вырыли её люди, то и ведёт она к ним.
Пели птички, предвещая близость сумерек, ветерок бережно ласкал конские гривы, мягкий, можно сказать, золотисто-пурпурный закатный свет озарял долину. Кругом царила красота и покой, какими можно наслаждаться вечно. Богорад, с блаженной улыбкой дурака, вертел головой по сторонам, гном же докуривал свою трубку, время от времени обращая внимание спутника на то, какое ровное у него получилось испустить дымное колечко. Такого умиротворения юноша в городе никогда не испытывал, а по красоте виды с балкона в стократ уступали видам с тракта. И каждый раз, смотря с высоты деревьев на степи, мальчик хотел прогуляться по ним, вдохнуть свежесть трав и ощутить вязкую слякоть под ногами. Теперь его желание сбылось, можно расслабиться, ведь на стороже рядом чуткий пыхтящий гном, держащий на коленях заряженный самострел.
Испустив очередное табачное колечко, Друзденсторк встрепенулся, взял арбалет и медленно обернулся. Богорад стиснул пальцы на рукояти меча, проверил, хорошо ли лезвие достаётся из ножен, после прислушался. Откуда-то сзади раздавался неспешный, однако, вполне быстрый перестук копыт и скрип деревянных колёс. Вскоре, из за холма, появилась пара конских голов, а за ними и телега с толстым, тепло одетым купцом. Увидев путников, торгаш засиял от счастья, поравнялся с ними и, вытирая платочком пот со лба, приговаривал:
- Ой, как хорошо, что вас нагнал, ой хорошо-то как! Вот думал, боялся я, нападут душегубы, а вместе с вами не нападут. Ой, хорошо!
- Погоди, почтенный, - ответил гном, не вынимая трубки изо рта, - вы, собственно, кто? И что у вас в руке?
- Я – купец. А в руке вон, краюшечка с салом. Ох и хорошее сальце! Я ведь вас на тракте увидел, аккурат, следом хотел пойти, а народец-то буйный ныне, не пропустили, черти! Будь им неладно.
- Зачем нас догонял? – заинтересовался юноша, - и чем вы торгуете?
- И как вас зовут, скажите, - добавил Друзденсторк .
- Звать меня Милош. Торгую я вона, шкурами, пушниной и провиантом чуть-чуть. Хотите ветчинки?
- Нет, благодарствую, - отмахнулся гном, арбалет не убрал. Богорад же подумал, что хорошо бы иметь где-нибудь маленький ножик, чтоб незаметно выхватить его, ежели какая неприятность случиться, а то меч на поясе даже слабовидящий замечает.
Так двинулись они втроём. Купец всё время болтал, а оканчивая речь, предлагал отведать что-то из его запасов. Гном забурчал, юноша перестал замечать ту самую блаженную идиллию вокруг. Колдобина плавно сворачивала в лесок. Милош забеспокоился:
- Господа почтенные, я так подумал. Темнеет ведь, верно? А мы в лесок! А там нам посреди ночи товарищи разбойнички ножиком вжиг!
- Для начала, достопочтенный товарищ, - ответил гном, всё так же стискивая трубку зубами, - перестаньте жевать ваше сало и говорите внятно, а затем, гляньте.
- Что это?
- Это табличка. Написано на ней: «Таверна». И звать её вона как: «Под сапогом следопыта».
- Нет, табличку я вижу, - мотнул головой Милош, проглотив сало, - я про это.
Он ткнул ладошкой со следом от капли гному в лицо.
- Ничё не вижу, - буркнул Друзденсторк. Однако тут же матушка природа дорассказала то, что хотел сказать торгаш. Пузатая капля с громким всплеском и шипением упала прямо на трубку, потушив табак. Гном ругнулся, сделал последнюю затяжку, вытряхнул тлеющую траву на землю и поспешил надеть капюшон. Начался дождь.
Милош, укутавшись в плащ и ёрзая на облучке, приговаривал, что указатель установили разбойники, и нет впереди никакой таверны, однако его никто не слушал, а как вскоре оказалось – правильно делал. Путники двинулись дальше, миновав старый растрескавшийся указатель, на котором густой чёрной краской было написано название таверны, затем некие умельцы перечеркнули его крест-накрест, ниже накарябав ножиком: «Жопа мира». После такого, конечно, создавалось впечатление, что в округе водятся неприятные типусы.
Тропинка вывела тройку к покосившемуся гнилому забору из заточенных кольев. Над сосновыми створками ворот возвышалась дощатая площадка, на коей нёс службу широкоплечий откормленный детина с почти полностью заросшим светлыми грязными волосами лицом. Лоб его опоясывал кожаный ремешок, препятствующий буйной гриве лезть в глаза. Страж, одетый по-крестьянски, заметил путников, перехватил поудобнее косу, служившую оружием, и на всю округу провозгласил:
- Кто такие? Чаго надобно?
Хриплый басистый голос раскатом эха спугнул бы всех птиц в округе, если б не шёл дождь, однако всё же Милош, с глазами будто блюдца, сглотнул.
- Я - мастер Друзденсторк, к вашим услугам, - поклонился гном, - а это мои спутники.
- Твои спутники могут сами за себя сказать – пробубнил часовой.
- Моё имя Богорад, - представился юноша, - путешествую, ищу работу и приключения.
- А я – Милош, торговец, ваша милость. Ищу тепла и ночлега.
- Ждите, - кивнул страж и скрылся.
Богорад поёрзал в седле, по спине и рукам пробежали мурашки от сырости и холода. Солнце уже скрылось за верхушками гор и кронами деревьев. Наступала тёмная ночь.
Ворота тем временем со скрипом отворились, часовой пригласительным жестом поманил троицу за стену. Двор у таверны оказался просторным. Посередине располагалась сама корчма. То было деревянное одноэтажное сооружение с соломенной крышей и окнами из бычьего пузыря. Справа к сооружению вплотную примыкала тесная конюшенка, справа – добротная бревенчатая баня. Из её трубы валил густой дым, правда, из-за сырости не поднимался высоко. Около входа в таверну выложили аккуратную поленницу, сверху накрыли её навесом из соломы и прутьев. Около, возвели квадратную конуру, из которой показалась откормленная собачья морда и залилась раскатистым лаем. На этот самый лай из корчмы вышел второй охранник, тоже со светлыми грязными волосами, но в руках держал внушительную на вид кувалду.
Тройка путников спрыгнула с сёдел и за узду повела своих скакунов к конюшне. Богорад насчитал шестнадцать стоил, половина пустовала. Конюшенка оказалась не такой уж и маленькой. Из неё юноша заметил, что за таверной возвели просторную сарайку, в которую без проблем Милош завёз свою телегу, а напротив чёрного входа корчмы вырыли выгребную яму. Юноша продолжил бы осматриваться, если б не гном.
- Ну всё, хватит сопли жевать, - сказал он, - пойдём внутрь, а то я промок до последнего волоска на бороде.
- У нас говорят: «Промок до нитки».
- Что?
- Ничего, пойдём.
Внутри было просторное хорошо освещённое помещение. Пахло липой, тёплым элем и жареным мясом. Справа от двери стояли в ряд необычные шкафчики. Слева, вплотную к стене поставлены восемь длиннющих столов, в центре ещё восемь, менее длинных их деревянных собратьев. У правой стены возвышалась полукруглая каменная сцена, внутри которой выложили камин. Рядом за своей протяжной стойкой протирал кружки сам трактирщик, за ним то открывалась, то закрывалась дверь на кухню, из которой всякий раз выбегали пышные белокурые девицы с подносами. Богорад закрыл глаза и ещё раз втянул тёплый сухой воздух, дразня пустой живот запахом горячей еды, а когда открыл свои очи, вздрогнул. Перед путниками внезапно оказался тот самый мужлан с кувалдой:
- Выкладываем всё оружие и проходим.
- А где гарантии, что вы моё оружие не свистните, - нагловато поинтересовался Друзденсторк.
- С оружием не можно. Его вы закроете во-он в тех шкафчиках, а ключ у себя сохраните.
- Ну, коли на ключ – хорошо, - удовлетворённо кивнул гном, польщённый таким подходом к хранению. А вот Богорад так и не понял, откуда в лесной глуши нашлись шкафчики с замками и ключами.
Через минуту все колющие, режущие и рубящие опасные «железяки» заперли, тройка друзей углубилась в залу. Многие столики гости заняли, сцену использовали как арену для кулачных боёв. Друзденсторк даже забыл, что промок и голоден, увидав задорный мордобой, однако повертев головой, мигом ринулся к столу у стены. За ним расположилась компания из четырёх гномов. Они плотно уселись вдали от людей и тихонько беседовали. Увидев сородича, встали, обменялись любезностями, стукнулись кулаками. Пока они разговаривали, на своём языке, Богорад осмотрел бородатых крепышей с головы до ног в буквальном смысле. Одевались все в грубые толстые кожаные кафтаны, исписанными угловатыми узорами и квадратными железными пуговками, подпоясывались широким поясом с металлическими пластинками, сбоку у пояса отводился специальный кармашек для рукавиц. Рукава стягивались верёвочками на кистях, полы свисали до колен. До колен так же доходили массивные сапоги на квадратном низком каблуке, носы у сапог квадратные, застёжки большие и тяжёлые, чтобы толстым пальцам было легче с ними управляться. Юноша тихо восхищался этим народом. Пусть одежда у гномов и была на вид громоздкой, зато её всегда держали в чистоте и порядке. А вот люди, имея даже одеяния из шёлка и атласа, часто не обращали внимания на то, что рукав помят, на спине дырка, а у живота здоровое жирное пятно. Это напомнило мальчику о доме, о его размышлениях.
Тем временем Друзденсторк позвал к себе юношу.
- Вот, это – Богорад, - представил он юношу соплеменникам, - хороший малый. Правда, я с ним познакомился недавно, хотя и не могу сейчас за него ручаться своим именем, но…
Гномы переглянулись. Каждый широкоплечий и дружелюбный. О возрасте можно судить по длине и седине бороды. Самый молодой, с рыжей порослью на подбородке, протянул мальчику руку:
- Дракенсторк, к вашим услугам.
Второй, чуть повыше и постарше поклонился:
- Грограсторк, к вашим услугам.
Третий шмыгнул носом, улыбнулся:
- Борбосторк, к вашим услугам.
Четвёртый, самый старший, вовсе рассмеялся, хлопнул юнца по плечу:
- Ргограсторк, к вашим услугам.
Вся компания дружно села за стол. Буквально через мгновение к ним подбежала молодая девица с косой до пупа и, обращаясь к Богораду, спросила:
- Что будете заказывать?
Юноша ничего не успел сказать. Он только открыл рот, как Друзденсторк выпалил:
- Мне жареного окорочка, немного сыру, желательно, козьего, ещё можно похлёбочки, мясной с наваристым таким бульоном и ржаного хлеба.
- А пить что будете?
- У меня своё питьё, - лукаво прищурился бородач, хлопнув по одной из фляжек на поясе.
Служанка повернулась к Богораду, глупо улыбаясь и ожидая заказа. Юноша поймал себя на мысли что слишком долго задержал взгляд на девице, которая всё время была будто сонная или больная, хлопала ресницами и смотрела непонятно куда.
- Я буду эм… просто мясной суп. Только тоже наваристый. И хлеба, пеклеванного, если можно. И если есть, то пить я буду какой-нибудь отвар из трав.
Служанка кивнула, удалилась. Компания осталась сидеть, пристально осматривая друг друга. Богорад решил начать беседу:
- Могу ль поинтересоваться, а вы узлы на бородах согласно правилам завязываете или просто кто как?
Бородачи переглянулись. Говорить начал Ргограсторк, положив свою седую и самую длинную породу на стол, остальные продолжили трапезу, перешёптываясь на своём наречии.
- Вот смотри, юноша, - начал старший гном, - наши узлы и косы означают наш жизненный путь. Количество узелков или сплетений кос – ранг, достигнутый в определённом мастерстве. У меня, например, две прядки по сторонам сплетены с узелком по центру, а затем разделены на две косички, тоже переплетающиеся между собой. Это означает, что я принадлежу к касте торговцев, я обладаю двадцать четвёртым рангом, а значит – очень уважаемый гном. Остальная борода собрана в прядки, но никак не завязана, значит, я ничем в жизни больше не занимался. У твоего товарища Друзденсторка есть точно такая же коса, только он двенадцатого ранга в касте торговцев, а ещё рядом по бокам по три узла – он третьего ранга в касте ремесленников. Однако после узлов и кос много бороды просто без дела пушится, следовательно, он мог бы получать ещё ранги, но давно, видать, с гномами из каст не контактировал, а это позор – иметь на бороде много свободного места после кос и узлов. Кузнецы, как наш Грограсторк, бороду сплетают в одну толстую косу. С ней переплетаются несколько тоненьких прядок – знак принадлежности к касте жрецов. Точно такой же жрец и Борбосторк, а вот Дракенсторк у нас воин – у него борода разделена на две толстые косы. Только коротковата она ещё и места для нужного числа рангов нет, но ничего. Это почётно у гномов – если ты уже до многого дослужился, а места на бороде нет, стало быть, ты очень усердный. А на голове волосы завязываем и сплетаем по желанию, как кому удобно.
Затем гномы поведали юноше о своём языке, обычаях и традициях. Так он узнал, что слово «сторк» на гномьем означает борода и это единственное слово языка, в котором есть глухие согласные. Узнал так же, что по тем самым традициям и обычаям гном не может называть никому кроме сородича названия города, из которого родом, а говорит: «Вот у нас под горой…». Богорад, в свою очередь, начал рассказывать о преданиях дреславов, как вдруг подошла та же служанка с подносом, поставила на стол деревянные миски с едой, кружки и два глиняных кувшина. Друзденсторк с Богорадом подали ей пару монет за еду, а девушка, похлопав ресницами, приняла плату и ушла работать дальше. При том каждый второй из многочисленных посетителей норовил её ущипнуть или тыкнуть. Гномы, видя это, с неприязнью, поморщились.
- Ну, ребяты, - начал Борбосторк, - по нашей подгорной традиции, перед едой выпьем.
- Да, наливай, Друзд! – поддержал Дракенсторк.
Друзденсторк открыл флягу и начал по очереди наполнять кружки соплеменников. Запахло ужасно крепкой выпивкой, от которой даже на приличном расстоянии слезились глаза, и щипало нос.
- Нет, Друзденсторк, я буду свой отвар, - поморщился юноша. К алкогольным напиткам он добрых чувств не питал, - кстати, что там?
- Эт гномья согревалочка. А ты пей свой отварчик, всё равно не дорос ещё. Ну…
Гномы встали. Мальчик последовал их примеру.
- Дродроборг адрагрон грогра. Бронрорг. Грогра адрагрон дродроборг! – провозгласили бородачи, вознеся кружки.
- За ваше здоровье, - кивнул Богорад, после чего все сделали глоток, сели и начали есть.
Тишина продлилась недолго. Вскоре начались разговоры с набитыми ртами. Юноша поначалу не обращал внимания, вкушая густую похлёбку. Кто-то выиграл в кости, один драчун на сцене нокаутировал соперника. Громкий хохот в конце залы обозначил конец матерного анекдота, а пронзительный собачий скулёж после пинка и вовсе раззадорил посетителей. Бедная псина свернулась клубком под столом, продолжилась травля смешных историй, сопровождающих игру в кости и поедание всяческой снеди. Тем временем Богорад отвлёкся от общей суетливой атмосферы окружения, уделив больше внимания беседе бородатых товарищей.
- А что за дребедень твориться с трактом? – интересовался Друзденсторк, - нам сказали, мол, ремонт, ток я в это не верю. Нет ни каменщиков, ни камней. Да и люди чинить-то не умеют.
- Нам тоже так сказали. Мы ехали из Строгхора. Ну что поделать, спустились, пошли через леса. Там мы встречали много люду с тракта так же сосланых. От туда много вещей узнали, - начал рассказ Грограсторк.
- Ага, - Бробросторк подался вперёд и заговорил тише, - слыхали про кочевых эльфов из Ирсальского и Ирильского лесов? Просили они давненько о том, чтоб перестали люди леса валить, эльфийские руины засирать да вообще над остроухими измываться прекратили. Тогда император Стентор, уважаемый мною мужик, пошёл на уступки, небольшие, правда, но всё же. Сейчас владыка имперский на войне в Большой Сельтии, а его наместники начали условия указа нарушать. Эльфы опять просить стали, а их взашей гнали. Ну, они собрали отряд и захватили один форпост на Долинном тракте, угрожая прервать торговлю между дреславами и фертами. А наместникам имперским не выгодно об этом распространяться, они по-тихому всё пытаются уладить. По мирному.
- Вот только мир этот, походу, бутафорским окажется, - усмехнулся Дракенсторк, - прошёл слушок, что император вернётся скоро, а если он по возвращении узнает, что тут такая херь творилась, полетят головы. Посему и не могут не поджечь форпост, ни разрушить, а только пытаются по-бырому выкурить засранцев.
- И так, чтоб не раздолбать самим тракт, и чтоб остроухие его на раздолбали. Иначе опять придётся гномов нанимать.
- Зачем? - заинтересовался Богорад.
- А кто, по-твоему, тракты эти строил? Лесная фея? Гномы их вам строили, сами бы вы не смогли такое возвести!
- Почему это? – возмутился юноша.
- Да потому что всё, что вы строите, либо говном воняет, либо шатается будто берёзка на ветру, - нагло подметил Ргограсторк, - а тракты все из белого камня, стоят не одну сотню лет и даже от этого вашего «ремонта» им хуже не становиться, что кстати, странно. Там даже дорога по уму сложена: как холмик с еле заметным уклоном, по которому вода к обочинам сливается, а оттуда по трубам в речки. Вы же такого не сделаете, вы только раздолбать можете!
- А вот и нет, - возразил Богорад.
- А вот и да, - продолжил спор уже Грограсторк, - стены у крепости вашей, Эстад именуемой, стоит что на Вершинном перевале на севере Великой Дивизии, гномы возвели! Как всегда на славу построили, а то, что мы, гномы, строим, стоит безотказно и надёжно, навроде каменного дуба в поле! Так вы, люди, во время этих ваших войн и эти стены умудрились раздолбать. А потом «достроить». Хотели починить, а получилось, что как будто в ямку насрали, с землёй прировняли и сказали: «Так и было»!
- Тише, тише, господа,- поспешил примирить всех Друзденсторк, - поговорите о торговле, а мы с Богорадом пока посмотрим, чем там мастер Милош занят.
Юноша кивнул, взял свою пустую тарелку и кружку и понёс их трактирщику. Его товарищ гном, видимо, не зная хорошо людских традиций, поступил так же. По пути на бородача все бросали презрительные взоры, а за спиной шептались, обсуждая невиданного чужеземца.
- Ты не сердись, мы, гномы, немного горды и вспыльчивы, - объяснился Друзденсторк.
- Я не сержусь, честно, - вздохнул Богорад, чуть не столкнувшись с разносчицей, - просто это моё первое подробное знакомство с вашим народом и…
- Понимаю. Уже не будет второй оказии создать первое впечатление о нас. О! смотри, наш знакомец-купец с хозяином таверны беседует. Давай поднажмём, плохое у меня предчувствие.
Милош действительно говорил с корчмарём. Он, с привычной ему чертой желания угодить собеседнику, рассказывал нечто, улыбаясь и иногда плавно жестикулируя руками. Юноша, подталкиваемый в спину товарищем, ускорил шаг, а оказавшись около трактирной стойки, оставил на ней грязную посуду и прислушался:
- Вы только подумайте, каково бедным торговцем в наше время! – причитал Милош, - эх, я вот побывал в Мерсьене, оттуда добрался до Охтарии, после преодолел раславские леса и горы этславов…
- Нету! – возбудился корчмарь, - нету ни этих этславов, ни раславов! Мы – дреславы! Мы – один народ! Мы…
- Не в этом дело сударь, - испуганно взмахнул руками купец, будто пытался остановить атаку негодование собеседника, - я только хотел сказать, что многим торгую. Есть пушнина, шкуры и отменная провизия! Вам готов продать её в полцены!
- Провизия? Хм… - задумался хозяин таверны, руки его тряслись, видимо так близко к сердцу он воспринял речь о раславах и этславах, - не знаю, еды у нас много. А выпивка у вас есть?
- Конечно! – засиял улыбкой торговец, надеясь расположить к себе потенциального покупателя, - есть просто отменный мерсьенский яблочный сидр!
Друзденсторк расхохотался, тем самым влезая в разговор:
- Серьёзно? Хозяин, вы простите меня, но позвольте сказать правду и только правду: мерсьенский сидр – моча с привкусом навоза! Даже разбавленный «Фертарский пехотинец», этот дряной эль, и тот будет крепче да вкусней!
- Да как так можно! – возмутился Милош, выпучив глаза так сильно, будто собирался ими выстрелить, - в Мерсьене делают вина и сидр с тончайшей вкусовой палитрой!
Гном после таких слов и вовсе зашёлся необузданным хохотом:
- Да вы серьёзно? Вкусовая палитра? Я сейчас лопну, вот умора! Можно подумать, похмелье после вашей «палитры» мягче будет? Или блевать вкуснее станется?
- Обождите-обождите, не бранитесь, распри тут плохое дело! Вы, мастер, кем будете, коль уж начали мы с вами говор говорить?
- Извините, - гном поклонился, - Друзденсторк, к вашим услугам. Выслушайте меня, ведь мне на жизнь зарабатывать помогает именно производство напитков всех сортов и градусов горения! И если изволите, можете испробовать мои напитки и товар мастера Милоша, а затем решить, чью продукцию купить.
- Ну, у нас денег немного, хотя еда и выпивка всегда нужны. Давайте, милсдари, пройдём, посмотрим на ваш товар.
Богорад вздохнул, проводил глазами корчмаря, товарища гнома и купца, а затем уселся на ближайший табурет. Идти на улицу, под дождь и сырость ради того, чтобы узнать, чей товар будет предпочтительней, юноша не хотел.
Прошло несколько минут. Кто-то успел выиграть турнир между участниками кулачных боёв, кто-то опять обыграл в кости соперника. Несмотря на всё спокойствие и безмятежность, царившее внутри одинокой корчмы, юноша всем своим нутром ощущал скорее суету. Вскоре к нему подошла служанка и, присев рядом, спросила:
- Вы впервые у нас?
- Да, - кивнул юноша.
- И как?
- Мило. Тепло. Сухо. Еда вкусная, конюшни убраны.
Девушка улыбнулась, шатнулась, будто бы сонная. Она хотела ещё что-то спросить, как вдруг в зале кто-то окликнул её. Богорад вновь остался один. Один в этой большой, набитой посетителями зале. Юноша не раз посещал трактиры в Березцах и там делал свои наблюдения касательно поведения людей. Тогда он видел каменщиков, лесорубов и плотников, разговаривающих о ремесле, стражников, гогочущих над солдатскими анекдотами или торговцев, обсуждающих цены на товар и безопасность маршрутов. Но здесь не было ни ремесленников, ни солдат. Большинство посетителей – грязные оборванцы разного возраста и размера, обросшие, побитые и безграмотные, так же можно было разглядеть и путников с тракта, ушедших с дороги по понятным причинам. Многие торговцы, остальные – их охрана.
Одиночество длилось недолго. Вскоре место, которое недавно освободила служанка, занял темноволосый мужчина лет тридцати, одетый в портки и рубаху. Голова его была мокрая, лицо красное, от одежды несло салом и солью, от кожи веяло свежестью и пахло мылом.
- Ух и хороша же здесь баня! – провозгласил незнакомец, - вы ведь не против, если я тут отойду от парилки?
- Отнюдь, готов даже поговорить.
Мужчина уважительно кивнул, протянул юноше руку и представился:
- Ратимир. Охотник, следопыт, простой дорожнный мужлан.
- Богорад, - мальчик пожал руку, - никто, никто и ещё раз никто.
- Странно. Как по мне вы наверняка тоже странник.
- Как и все в этой зале? – юноша совсем не хотел распространяться о себе пред незнакомцем и перевёл тему.
- Нет, - мотнул головой Ратимир, переждав всплеск радостных и не очень эмоций после окончания поединка кулачных бойцов, - большинство здесь – бандиты. Но есть и охотники, и торговцы, и путешественники.
- А разве разбойники не должны грабить и убивать, а не сидеть в людных местах?
- Они, конечно, бандиты, но не глупцы, - усмехнулся следопыт, подзывая рукой служанку, - эта корчма единственный источник пропитания во всей округе. В наше время купцы путешествуют по великому имперскому тракту, где нет ни грабителей, ни чудовищ, следовательно, значит, на колдобинах в глуши грабить некого, кушать хочется, а если разграбить эту корчму, то поставки сюда прекратятся и есть придётся только жареное мясо и пить родниковую воду, опасаясь самых разных тварей в чащобах. Посему тут, в этом зале, все забывают о былых обидах, о прошлом и просто отдыхают. Вот и всё.
Служанка подошла, вежливо улыбнулась следопыту. Глаза её смотрели куда-то вперёд, вроде бы и на того, кто её позвал, но вроде она его и не замечала.
- Будешь пить, Богорад? – спросил Ратимир.
- Только не горячительное.
- Вот и правильно! Значит так, милая, снаряди нам две миски горячего молока с земляникой и черникой, я плачу за обоих.
Девушка, в привычной ей манере, молча кивнула, шатнулась, развернулась и начала прорываться через лес похотливых рук пьяных посетителей на кухню.
- Вы ведь тут не в первый раз? – поинтересовался юноша, созерцая с отвращением борьбу разносчицы с пьянчугами.
- Верно. Я тут иногда останавливаюсь. Сейчас держу путь в Строгхор. По своим делам. А вы? Куда вы, юноша, направляетесь?
- Я путешествую. И накопленный опыт позволяет мне не доверять первому встречному.
- Понимаю, - кивнул следопыт, - вот только вы, юноша, молодой и опыта у вас мало. Он скорее книжный, где герои умные и знают, что никому доверять нельзя. А знаешь, что бы посоветовал действительно опытный путешественник?
- И что же действительно опытный путешественник посоветует?
- Действительно опытный путешественник скажет, что если не вписаться в крупную компанию, то долго не проживёшь. В одиночку здесь никто и ночи не протянет.
- И ты такую компанию ищешь?
- Да ты, я гляжу, смекалистый.
- А что, если мне всё-таки нельзя доверять, - ухмыльнулся Богорад.
- Я же намекнул, что являюсь опытным путешественником, а значит, в людях на Диких землях, разбираюсь.
Вернулась служанка, поставила на стойку перед собеседниками две доверху наполненные густыми сливками вперемешку с лесными ягодами, а вдобавок вручила каждому по свежей горячей булке. Ратимир громко отблагодарил девушку, взглядом дал понять, что та свободна, а затем принялся за еду. Богорад последовал его примеру.
Стоило только девушке отойти, как через дверь в конюшни в залу вернулись корчмарь, Друзенсторк и Милош. Все трое счастливые, шутящие, довольные. Купец сразу же устремился в баню, корчмарь с гномом дошли до трактирной стойки, за которой вовсю уплетали летнее лакомство следопыт с юношей.
- А! Господин хозяин! – с набитым ртом улыбнулся Ратимир, - я то вас и ждал. Вот, примите оплату вместе с моими благодарностями.
Путешественник вручил в трясущиеся руки корчмаря тощий мешочек, наполненный горстью звенящих монеток, после чего добавил:
- Баня как всегда великолепна, всё остальное тоже.
Трактирщик, улыбаясь улыбкой идиота, взвесил кошель дрожащими пальцами и пробормотал нечто напоминающее: «Приходите ещё». Гном сел на табурет рядом с юношей, заглянул тому в миску и, недолго думая, заказал то же самое.
«Странно здесь, - думал Богорад, заканчивая трапезу, - разносчицы будто пьяные, но, на удивление, спокойные».
К трактирщику подошла одна из служанок, описывая заказ посетителей. Тот, периодически кивая, протирал кружки у стойки, с трудом сдерживая дрожь в руках.
«Так, если приглядеться, - продолжал размышления юноша, - то… то можно заметить: она потеет, но это от жары в помещении, у неё расширены зрачки… хм. Мать говорила, это обычно происходит либо в тёмном помещении, либо от разных снадобий. Рядом стоит подсвечник, а у трактирщика и Ратимира зрачки узкие. Значит, она чем-то опоена, это объясняет странное поведение. Теперь бы понять от чего у корчмаря руки трясутся»…
Минул час, кончился дождь, в лесу завыли волки на луну. В зале стало тише – большинство посетителей отправилось спать. Те, что остались, вели себя тихо. За это время юноша старался не отходить от гномов: они казались самыми надёжными друзьями среди всех незнакомцев, которые, со слов следопыта, были ещё и в большинстве своём бандитами. Богорад старался не бродить «хвостиком» за Друзденсторком. Вскоре гном присоединился к игрокам в кости, выигрывая и проигрывая одинаковое количество раз. В принципе, юноша не любил азартные игры, считал их вредным способом скоротать время, но ничего лучше, чем наблюдать за игроками, выслушивая разные небылицы, он придумать не смог. Затем к их компании присоединился Дракенсторк, самый молодой гном из всех присутствующих. Он не стал бросать деревянные кубики, а сразу достал из-за пояса колоду потрёпанных, замызганных карт, липких от грязи. Ликованию наблюдателей не было предела, даже часть болельщиков с кулачных боёв пришла разведать, в чём же дело, да так и осталась глазеть на картёжные партии. А время медленно шло…
Ратимир уже который раз выиграл в карты, Друзденсторк внимательно слушал рассказ Богорада о культуре дреславов, иногда переспрашивая и прося разъяснить некоторые особенно непонятные аспекты. Вдруг, дверь в корчму распахнулась, сторож с кувалдой вскочил на ноги, однако моментально сообразил, в чём дело, и отошёл в сторону. В залу вошёл отряд одетых в латы воинов. На багровых балахонах поверх доспехов изображался свёрнутый клубком грифон – герб Тиэрийской империи, ниже грифона красовались три десятиконечные звезды – отличительный знак князя Несторона Рыныча, прозванного в простонародье Чёрствым. Скорее всего, людям Чёрствого князя уже не впервой было посещать здешние края, и стража корчмы прекрасно знала, что лучше у этих вояк оружие не отбирать, даже не заикаться о каких либо своих правилах. Вокруг воцарилась мертвецкая тишина. Посетители, глядя на солдат, напряглись, по глазам и атмосфере нависшего напряжения Богорад понял, что с приходом латников ничего хорошего никогда не случалось.
Корчмарь засуетился и быстро засеменил в сторону пехотинцев, как вдруг один из них, видимо главный, остановил хозяина трактира властным жестом, неторопливо прошёлся по залу, вскочил на сцену и громко объявил:
- Да будет всем известно: мы, представители закона и власти этих земель, выполняем важный приказ! И, дабы правосудие восторжествовало, нам нужен доброволец, коий доставит это письмо в славный град Строгхор. Есть тут такие, что туда направляются?
По залу прокатилась волна лёгкого шёпота. А пока люди шептались, трактирщик, пыхтя, взобрался на сцену и начал говорить с главой солдатского отряда, поглядывая на разных своих посетителей. Когда же его взгляд остановился на Богораде, солдат вновь провозгласил:
- Юноша! Иди сюда!
Мальчик встал, осторожно направился к пехотинцу, украдкой поглядывая на остальных вояк. Все они держались расслабленно, перешучивались и иногда сами бросали взгляд на юнца.
- Не бойся. Подойди ближе. Как тебя звать?
- Богорад, - юноша от растерянности чуть было не заикался.
- Послушай, Богорад. Мне нужно доставить как можно скорее это письмо в Строгхор. Это дело государственной важности!
Вдруг на плечо юноши упала тяжёлая рука. Мальчик вздрогнул и чуть не вскрикнул.
- А если он не захочет? – раздался голос Ратимира. Ловчий сжал плечо юноши. По другую сторону рядом с Богорадом встал Друзденсторк, всем видом показывая, что готов вступить в драку. Это заметили остальные гномы, после чего и они встали на случай защиты друзей. Их примеру последовали все наблюдатели картёжных партий, а за ними и все остальные. Даже охранник с кувалдой не остался в стороне. Так, за плечами у Богорада собралась небольшая армия, готовая встать на защиту юноши. Такого поворота событий ни мальчик, ни солдаты не ожидали.
- Нет, стойте! – прервал затишье корчмарь, стараясь предотвратить разрыв струны напряжения, натянутой меж постояльцами и пехотинцами, - кровопролитие ни к чему! Господин Богорад согласен, ведь верно, господин Богорад?
Юноша вздохнул. Если он откажется выполнить приказ, который пусть и замаскировали под просьбу, то действительно может начаться резня. Более того, вдруг снаружи, во дворе таверны располагается ещё отряд людей князя? Тогда всех постояльцев прирежут, а корчму разграбят. Мальчик слишком долго наблюдал за людьми с балкона своего дома, а потому быстро понял, чем может окончиться необдуманный ответ. Если же он, Богорад, согласится отнести письмо, то как и намеревался, попадёт в Строгхор, однако в письме может быть написано всякое. А дела государственной важности в действительности опасная вещь, и называется она – политика. Когда-то давно, будучи мальцом, он хорошо изучил человеческую природу и знал: от политики нужно держаться настолько далеко, насколько можно. Более того, не просто так солдаты ищут посланника, небось, сами боятся в это влезать. Мальчик ещё раз за мгновение взвесил все свои возможные действия, после чего ответил:
- Хорошо, я передам.
Корчмарь с облегчением вздохнул и запричитал, насколько благодарен за мудрое решение. Глава же княжеского отряда с удовлетворением кивнул:
- Отлично! Хозяин, налей нам как обычно! Господа, драки не будет, так что можно расслабиться и заняться своими делами. А ты, юноша, садись с нами, мы те всё расскажем, что нужно делать.
Сев за стол с вояками, Богорад отказался от вежливо предложенной дреславской бражки, выждал, пока солдаты отогреются, поедят, хорошенько выпьют, а, следовательно, станут разговорчивей, и спросил:
- А почему вы сами не можете доставить письмо?
- Ох, сука крепкая брага, - поморщился глава отряда, после чего обратился к юнцу, - а, чё? А, ну мы это, государ… госдар… госдарсную волю вершим. Просто вершить волю здесь и в Строг… Строг-хор-ре одновременно нельзя, а потому срощно нужен добро… добволес… помощник, чтоб письмо доставить.
- А можно узнать имя государственного деятеля, - за стол подсел Друзденсторк, рядом пристроился Дракенсторк, тот самый молодой гном с заплетениями на рыжей бороде, характерными воину.
- Звать меня Терномир, для своих Терныч. Я, сука, сотник князя Рыныча из Вершиги. И я тебя не приглашал в нашу, мать твою, компанию. Так что, коротышка, вставай и топай в свою подгорную яму, из которой вылез.
Друзденсторк побагровел, сжал кулаки, заскрипел зубами. Впрочем, зубы могли скрипеть и у Дракенсторка, тоже красного от накопившегося гнева.
- Что, суслики, злитесь? – Терныч со стуком опустил тяжёлую липовую кружку на стол, - ну, давай, ударь меня. И мне станет интересно, кто выйдет из этой таверны, а кого закопают рядом со сральней.
Ратимир бесшумно подошёл к гномам и что-то им шепнул. Бородачи молча согласились со следопытом и, сотрясаясь от ярости, пошли за стол к своим сородичам.
- Что, испугались, недодолбыши?! – крикнул им в след сотник, порадовался громкому смеху ратников и подозвал корчмаря, грубо заметив, что кувшин опустел, а этого допускать впредь не следует.
Богорад ждал. Ждал, когда бойцы подобреют, забудут конфликт. Ждал и хотел расспросить солдат о задании, однако Терныч заговорил сам:
- Ты, сука, письмо даже не пробуй читать. Если печатку сломаешь, тебе ни гроша не заплатят. Отдашь «посылочку» лорду Варгану. Скажешь: «Старый школяр просит об услуге». Повтори.
- Старый школяр просит об услуге. Передать лорду Варгану.
- Потом ты, сука, свободен. А чтоб тебе в дороге никто костыли из наших не вставлял и люлей не навешал, держи, вот, перстень. На нём знак князя. Покажешь её солдатам – препятствий чинить не будут, покажешь трактирщику – за свой счёт накормит, да лошадь вдобавок свежую даст. А как к лорду придёшь, ты, сука, перстень отдай, так надо, слышишь?
- Слышу. А можно вопрос?
- Ну?
- А почему князя прозвали Чёрствым?
Сотник огляделся по сторонам, словно боясь, что их подслушивают, одним глотком опустошил кружку и, наклонившись ближе к Богораду, начал рассказ:
- Много чё говорят о князе. Я вот считаю – Рыныч, нормальный мужик, а вот жена его – долбаная ведьма, чтоб ей пусто от этого было. Родила она ему троих детей: два сына и дочь. Все трое нормальные были, сука, дети. Пацаны стали воителями, а девка за ними стремилась мечом овладеть, только ей не разрешали. Сыновья в батю пошли, большие выросли, бородатые, сука, рыжеволосые, харизмы в каждом столько, что хоть голышом ходить станут, их всё равно уважать, как мать-перемать, королей будут. А дочь пошла, сука, в хер знает кого. Волосы будто молоко, глаза рыжие, что янтарные, характер буйный. Как только её за фехтованием застукают, так орут и прогоняют, а она бежит в деревню, берёт, сука, пращу и начинает по горшкам на заборе херачить. Выучилась из пращи долбать всё вокруг, что меткий охотник, а на мечах продолжала тренироваться, несмотря на порки и запреты. И тут вдруг, однажды опять сельтики, ядрить их гарпунами, набег опять совершили, обнаглев так, что аж до Вершиги дошли и взять попытались. Я тогда десятником был, сука пять раз меня ранили в ту ночь! Младший сын решил вылазку сделать, а там засада. Его отряд окружили и вырезали всех на глазах у князя. Рыныч орёт, мол: «Суки вы все, чтоб вам соль на раны», - и всё такое. Я собрал ребят и тело чудом каким-то отбил у злодолбучих варваров. А заодно и их этого ярла зарубил.
- Не ты зарубил, а Скунсяй, - возразил один из солдат.
- Заткнись, Мудлон, - по лицу пьяного сотника Терномира прокатилась слеза, - умер тогда Скунсяй, а так как он ярла-мудярла под моим командованием зарубил, сталбыть моя заслуга. Дык вот, выиграли мы благодаря тому битву и отогнали сельтиков до их кораблей. Терныч оплакивал сына, а потом оказалось, долболомы-варвары сумели дочь захватить, ибо пропала она. Видимо опять в деревню убежала, а там-то её и взяли. Ну, второй сын отца ослушался, сел на ладью боевую, взял дружину из тридцати и трёх человек и уплыл сестру отбивать да за брата старшого мстить. Так и не вернулся. Меня вскоре сотником сделали, да вот только князь всех детей потеряв, совсем сухим и бесчувственным стал. Ни радости, ни гнева в нём не осталось. Чёрствый князь. Ну, ты, сука, всё услышал. Трудно мне говорить, товарищей, земле преданных, вспоминать. Коли пить за них не будешь, свали нахер.
Богораду так и не удалось разговорить больше вояк, потому он и ушёл, даже не решив для себя: отвращение или понимание он испытывает к их обществу. Насколько юноша знал, замок Вершиги, вотчина князя Несторона Рыныча, располагался на границе с Фертарией. И, несмотря на то, что Рыныч носил дреславский титул князя, его солдаты вели себя скорее как Фертарские пехотинцы. Дреславский ратник никогда б не позволил себе вести столь распущенно в тавернах и никогда не внушал страха честным людям. Богорад вспоминал, что во время скачек с отцом они вдвоём часто выезжали за стены Артаса и могли заночевать в какой-нибудь деревушке. Иногда в эту деревушку заходил отряд солдат князя Коресвета. Детишки радовались бойцам – те часто приносили им сладости, давали подержать секиру или просто играли в салочки наравне с ребятнёй. Другие солдаты помогали деревенским мужикам выкопать или расчистить колодец, поставить забор или, по просьбе женщин, таскали воду в дома и бани. Взамен, жители деревень кормили ратников, давали им вымыться и отдохнуть. Эти солдаты казались добрыми защитниками, готовыми поговорить, утешить и никогда не бранились. А вот люди князя Рыныча скорее напоминали обычных разбойников без чести и доброты, хотя сострадания их никто не лишал. Возможно, это от того, что жили они вдали от городов и от тягот местной жизни превратились в головорезов, а может, на то повлиял сам их правитель, коего в народе, получается, не зря и прозвали Чёрствым.
Пока Богорад думал да размышлял, успел дойти до трактирной стойки, за которой переминался с ноги на ногу корчмарь, с опаской поглядывая на пехотинцев. Одновременно с юношей к хозяину трактира подоспел и Милош, весь красный после купания в бане. Купец вручил корчмарю несколько медных монеток, поблагодарил и скрылся среди постояльцев.
- Юноша, вы хотели что-то? – поинтересовался хозяин таверны.
- Да, мне бы переночевать…
- Ну, места на чердаке все заняты, можете устроиться где-нить в углу. Могу дать вам подстилочку.
- Неплохо бы. И сколько с меня?
- Да вы что, какие деньги! Вы ведь на службе у государства! Спите себе на здоровье.
Корчмарь принялся рыться в сундуке дрожащими руками, ища подстилку. Юноша же, чувствуя, как слипаются глаза, спросил:
- Можно поинтересоваться? Вы где-то наняли охранников и служанок, или нашли?
- Ну, - раздалось из стен сундука, - моё заведение процветает, господин. Мы его построили с женой, она и по сей день на кухне готовит. Два моих сына – охрана. Есть ещё три дочки.
- Три? Я видел только две, - заметил юноша.
- Ну да, три, - корчмарь достал нечто вроде потёртого мехового плаща, - две еду разносят, и готовить помогают, а третья в бане работает.
- Вам баню дочка топит?
- Ну да. И не только топит. Много чего она там делает. Коли доплатите, она для вас всё сделает.
Юноша принял свёрнутую подстилку, кивнул в знак благодарности и пошёл искать подходящий уголок для сна. И из-за того, что засыпал на ходу, только наутро понял, почему за баню Милош заплатил три медяка, а Ратимир отдал целый кошель.
***
Ночью Богорад спал неспокойно. Ему снился дом, балкон, на котором он смотрел вниз, на площадь. Вот только располагался балкон не на втором этаже, а будто бы на вершине башни и люди внизу казались маленькими. Как муравьи. Вдруг, дверь в дом загорелась. Юноша пытался её выбить, но ничего не получалось. Более того, пламя перекинулось на стенки балкона. А тем временем внизу, на улице, начался бой. Мальчик не мог разглядеть, что за солдаты боролись: сверху все казались одинаковыми чёрными точками. А огонь охватил пол, начал жечь ноги. И тут юноша увидел внизу ещё одного «муравья». Он стал прямо под балконом и голосом Друзденсторка кричал: «Прыгай, Богорад! Прыгай!». И Богорад прыгнул. Всё оставшееся время он летел вниз. Летел долго, мучительно долго. А когда должен был коснуться земли, то проснулся в холодном поту.
- Богорад, - около юноши сидел Друзденсторк и тряс его за плечо, - вставай. Нам пора в путь.
- Куда? Зачем? - юноша протёр глаза, вытянулся и протяжно зевнул.
- В Строгхор. Давай, вставай, мы уже собрали все сумки, еды раздобыли, оружие достали…
- Кто «мы»? Что вообще происходит?
- Ну ты видать вообще не выспался, - гном затряс друга пуще прежнего, - я, Ратимир и Дракенсторк надыбали еды, собрали сумки и ждём тебя! Давай, вставай!
Богорад с невероятным трудом оторвался от тёплой подстилки, ещё раз зевнул, разгладил помятую одежду и поплёлся за гномом. В зале царила тишина, иногда раздавался храп спящих постояльцев. Солдаты, видимо, надравшись брагой вдрызг, уснули прямо за занятыми столами, так и сжимая в руках полупустые кружки. Остальные постояльцы спали кто по углам или у стен, кто под столами, а кто на тёплой сцене, камин под которой ещё давал немного тепла.
Гном вывел Богорада в конюшни, где в пустых стойлах тоже храпели и посапывали спящие посетители. От ещё крепкого ночного холода и сырости после дождя, они укутались в плащи и свернулись клубком, однако не дрожали и не бредили. Глядя на такую идиллию, юноше всё ещё хотелось прилечь и задремать.
- Ничего, в седле носом поклюёшь, - тихо подбадривал друга Друзденсторк, чтоб не разбудить спящих.
Во внутреннем дворе пару друзей уже ждали Ратимир с Дракенсторком, держа за поводья четыре осёдланных скакуна. Каждый вскочил в седло, четвёрка путников пересекла мокрый и грязный внутренний двор, попрощались с привратником, выезжая в лес, и лёгкой рысью поскакали на северо восток, держа Долинный тракт по правую руку.
Первые пару часов пути Богорад всё же умудрился заклевать носом, пока всадники двигались не особо быстро, опасаясь, что лошади поломают ноги о бурелом. Когда юноша окончательно проснулся, отряд уже выезжал из леса на каменистую равнину. Мальчик протёр глаза и, помотав головой, спросил:
- Погодите, а разве Милош не едет с нами?
- Мастер Милош решил вернуться в Аго и там продать свой товар, - ответил следопыт, - а мы едем с Строгхор. Я тут поговорил с людьми и вот что узнал: скакать по Диким землям нам предстоит никак не менее пяти дней. Потом можно будет вернуться на тракт. Наверное…
До обеда было прохладно. Утром, под копытами лошадей роса падала с травы на землю, постепенно развеивалась туманная дымка. Самозабвенно пели птицы в недалёком лесу и стрекотали кузнечики в полях. Шелестела высокая трава от ветра, дразнил запах летних цветов. Солнце неторопливо плыло по небу, периодически скрываясь за многочисленными пушистыми облаками, белыми и густыми, будто сметана.
Завтракал отряд прямо в сёдлах, сбавив темп скачки. Остановок не делали, и сколько бы Богорад не отдыха, Ратимир отвечал категорическим отказом, замечая, что не помешало бы ускориться. Гномы не спорили, а молча подгоняли резвых пони. Но, после полудня, юноша всё же сумел уговорить следопыта остановиться на привал, объявив, что лошади устали и им отдых нужен даже больше, чем людям.
Отряд остановился за землистым заросшим кустами холмиком, возможно курганом. Неподалёку протекала речка, у которой Дракенсторк поил скакунов. Ратимир лёг за кустами, не сводя глаз с округи и тракта. Богорад растянулся на травке у подножия насыпи, рядом уселся Друзденсторк.
- Ну как, вчера продали свою продукцию корчмарю? – поинтересовался юноша, прихлопнув комара на щеке.
- Ага, - кивнул гном, доставая свою трубку, - я сбагрил ему половину «продукции» за хорошую цену, а Милош почти полностью опустошил свою поклажу с провиантом и тоже прекрасно заработал. А как у тебя дела с той солдатнёй?
- Ну, поговорил с ними, узнал чуть больше о задании, о их князе.
- Эй, господа! – Дракенсторк возвращался с «водопоя», держа во рту травинку, - пора обедать!
- Тише, мастер гном, - окликнул товарища следопыт, - вы хотите, чтобы все узнали, что мы здесь?
- А что такого, мастер охотник, - оправдался бородач, - чего бояться-то? Вы толком ничего не объяснили, заявили только, что де шуметь нельзя, идти надо быстро, всё опасно!
- Не волнуйся, позже скажу. А пока просто прошу довериться моим словам.
Ратимир так и остался на дозоре, попросив Друзденсторка не закуривать трубку – дымок от неё увидят издалека. Остальные, не разводя костра, отобедали солониной, запили её водой из фляги, благо день был тёплый. После сытного «пиршества», Богорад достал из сумки чистую книгу, перо с чернилами и, отмахиваясь от мошкары, начал писать. Дракенсторк сим сразу же заинтересовался:
- Чего малюешь?
- Описываю наши «приключения», что надо сделать, что видели, чего добились.
- Тогда ничего не утаивай. Напиши про трактир «Жопа мира», про…
- Трактир назывался «Под сапогом следопыта», - поправил Ратимир.
- Ну, на табличке было исправлено на Жопу мира, - пожал плечами Дракенсторк.
- Погоди, - встрепенулся Друзденсторк, - почему он «назывался»? Вроде и сейчас называется.
Следопыт не стал отвечать, а только ткнул пальцем на юго-запад, откуда они и выдвигались утром. Там, из леса, вверх тянулись клубы дыма.
- Стой, это корчма горит? – заметался Богорад, - как так? Ты знал? Вот почему мы уехали так рано?
- Я не знал, но догадывался, - Ратимир слез с холма, держа плащ так, чтоб тот не путался под ногами, - я много слышал о сотнике Терномире. Вечерами он хвастается о подвигах в битвах, а по утрам грабит деревни да сёла. Было вполне очевидно, что он разграбит таверну. Залезайте в сёдла, пора.
- Погоди, дай же лошадям отдохнуть, - заартачились гномы.
- К вечеру я надеюсь добраться до Родников. Там и мы, и лошади сумеем нормально отдохнуть. Вы со мной?
Выбора не было, все запрыгнули в сёдла и продолжили путь. Солнце пекло, посему отряд решил «нырнуть» в образовавшиеся впереди редколесье. Благо, разбойников там не оказалось, зато было много травы, грибов и черники. Гномы, всё ещё хмурые после происшествия с корчмой, даже начали бурчать, мол, грех проезжать мимо таких вот природных благ, но ничего не предприняли. Зато дико обрадовались, увидев пчелиный улей на далёкой берёзе и копошащихся вокруг него трудяг-пчёлок.
Выехав на поляну, запах резко переменился. Теперь он был не еловый и грибной, а горький от густой травы и сладкий от земляники, красным ковром тянущейся во все стороны, покуда хватало глаз. Ягод было так много, что копыта лошадей буквально топтали и давили их. На сей раз забурчал уже сам Богорад. Тогда-то и завязалась тихая беседа. Лошади ехали рысью, всадники наслаждались и видом, и запахом прекрасной округи.
- Почему ты не предупредил всех, что таверну сожгут? – спросил Богорад, почёсывая комариный укус на руке. Он не хотел выбирать столь неприятную тему в столь приятный день, но ничего другого в голову не приходило.
- Ты хоть понимаешь, каково бы это было сказать? Меня бы осмеяли и прирезали первым. Оглянись вокруг. Видишь?
- Что?
- Природу. Всё красиво, цветут цветочки, летают бабочки, щебечут птички, солнышко светит. Красота, а? Это видно тебе, верно?
- Верно, - кивнул юноша, ещё раз вдохнув летнего цветочно-земляничного аромата.
- А знаешь, что видит тот, кто прожил в этих краях с десяток лет? Вон в тех лесочках за нами следят головорезы, на тракте по слухам, сейчас и вовсе резня, а ночью по полям бродят разные невиданные твари. Некроманты никуда не исчезли, просто о них не говорят, чтоб народ не пугать. А стоило мне только предупредить тех бандитов в таверне, как они бы, возможно, начали биться с солдатами за жизнь, а победитель бы всё равно разграбил и сжёг корчму. Вот что такое Дикие земли. Для того и строили Долинный тракт: отгородиться от разбойников, чудовищ, некромантов, ведьм, дать им перебить друг друга, а затем быстрыми рейдами сократить численность оставшихся. Да, гномы, эта долина мало чем отличается от вашего «Смертоземья», и те, кто живут здесь, прекрасно понимают, что каждый день может стать последним. Тот корчмарь тоже это понимал. И, чтоб вы знали, построил он таверну в лесу потому как был изгнан из Аго за ужасные вещи. Его хотели казнить, но приняли взятку и дали подлецу уйти. Не спешите жалеть ни его, ни тех, кто у него останавливался на ночлег.
- Да как же так можно! – возмутился Друзденсторк, - может, он раскаялся? Столько лет жил тут, детишек растил!
«Ага, конечно, - мысленно вздохнул Богорад, - не раскаялся. И я знаю почему»:
- Он прав, Друзден, - тяжело произнёс юноша, - во всяком случае, тот корчмарь думал только о своей выгоде.
- Почему это? Мужик как мужик, - недоумевающе пожал плечами Дракенсторк.
- Корчмарь торговал телами своих дочерей, - пояснил мальчик, - и чем-то опаивал их.
- Ты заметил? – удивлённо спросил Ратимир, начиная уважать юнца.
- Они постоянно улыбались, зрачки расширены, когда стояли – шатались, когда их лапали - шли дальше, будто ничего не чувствовали. Мать у меня травница, многому научила, так что в таких вещах я разбираюсь.
- А с чего ты взял, что они распутницы? – ухмыльнулся Друзденсторк, подгоняя усталого пони.
- С того, что трактирщик сам на это намекнул. Да и мытьё там стоит несколько медных монет, а кто-то, - Богорад с укором бросил взгляд на ловчего, - кто-то выложил за баню целый кошель.
- Верно, - подтвердил следопыт, - более того, в бане пахнет дурманом. Не спешите жалеть корчмаря. Я не раз останавливался у него на ночлег и знаю, что сыновья его часто пользуются услугами своих же сестёр, а раненных или одиноких посетителей корчмарь ночью убивает, жарит и ест с какими-то наркотическими специями вместе с женой. От того у него и трясутся руки, а порою кажется, это всё реакция испуганного доброго толстячка. Хотя, может это и слухи…
Ни гномы, ни Богорад не знали чем ответить. Юноша только сумел проронить:
- Ты знал и всё равно останавливался там?
- Да, - преспокойно кивнул следопыт, - ел тамошнюю еду, пользовался услугами дочерей. Я же говорю – в Диких землях опасно, а пристанище, пусть даже такое, жизненно необходимо. Для всех. Что, мальчик, думал, небось, как хорошо попал на ночлег? Принял работу государственной важности. Появились амбиции. Вот только оправданы ли эти самые амбиции, м?
Богорад молчал, понурив голову. Мир ему представлялся до сегодняшнего дня категорически другим.
***
Наступал закат. Где-то там, на юго-западе, Южные горы казались совсем маленькими, а вскоре они и вообще скроются за горизонтом, перестав напоминать Богораду о доме. Ратимир заметив коровью «мину» и шалаш козопасов, заявил, что до ближайшего поселения осталось совсем ничего. Путники взбодрились, а Друзденсторк вообще решил развязать разговор:
- Мастер следопыт, можно спросить? Вот вы тут нам рассказали про жестокость здешних земель, намекнули, что и сами жестоки, раз прожили тут долго. Но ничего не рассказали о детстве, о прошлом.
- Я и не обязан, - усмехнулся Ратимир, - вы же, гномы, чтёте свои обычаи и не говорите, из-под какой горы прибыли к нам, так с какой стати я-то должен пред вами исповедоваться?
- Во-первых, правильно говорить не «чтёте», а «чтите традиции», во-вторых, вы сами намекнули, что тут никому нельзя верить, посему хотелось бы убедиться: вы-то хоть нам немножко доверились, потому как мы целый день топаем за вами и слушаемся ваших советов. Вы говорите: «подождите, верьте, потом объясню». А вдруг не объясните? Мы хотим иметь хоть какие-то гарантии, что вы откровенны с нами, а не просто в ловушку ведёте.
- Гарантий нет, гном, - грубо ответил Ратимир, - можете не доверять. Вот только я держу путь в Строгхор, как и вы, верно? Один я до туда могу не добраться, с вами – шансов больше. Еду в столицу по личным делам. И я очень благодарен, что вы мне доверились, прошу лишь потерпеть несколько дней, пока мы не доберёмся до безопасного отрезка тракта. А сейчас, вон, видите арку Долинного тракта? Там застава, у ворот заставы, внизу, располагается хутор, зовётся он «Родники». Там мы переночуем. Надеюсь, будем в безопасности.
- Мы будем в безопасности, если не отберут оружие, - недовольно пробубнил Дракенсторк, - а то, как задуматься, всю ночь в той таверне мы висели на волосок от смерти. Хер знает, что бы было, если б солдаты решили корчму ночью по пьяне сжечь, а не утром после опохмела.
- Правильно сказать: «если задуматься», - улыбнулся Ратимир, - не волнуйтесь о своей безопасности, на то у Бгорада есть княжеский перстень. Мы его предъявим и сразу станем почётнейшими гостями. И да, Друзденсторк. Если получится, попробуй продать в хуторе побольше своего самогона: твоя поклажа здорово пони утомляет, а нам надо быть быстрыми.
- Не переживай за это, лучше скажи: зачем мы прёмся до этих Родников, когда могли пройти от таверны сорок миль до ближайшего гарнизона и вернуться на тракт.
- Это вам так сказали? Сказали пройти сорок миль? Нет, я говорил с охотниками и торговцами, там нас на тракт не пустят. Даже от Родников мы на тракт не поднимемся. Я же говорю, придётся топать ещё четыре дня по Диким землям.
- А что такого масштабного-то происходит на тракте, - оживился Богорад, - раз на расстояние пяти дней пути целый отрезок стал недоступен?
- Это-то точно я и хочу узнать в Родниках, - пояснил Ратимир, прибавив ходу.
Через пару часов сумерки окутали округу. Путники слезли с сёдел, разминая спину и потирая болящие ягодицы. Стрекотали кузнечики в океане душистой травы. Солнце уже скрылось за горизонтом, от него стался лишь тусклый свет, при котором ещё можно было спокойно видеть дорогу и даже вести лошадей за узду, не спотыкаясь о камни. Очень скоро отряд достиг арки Долинного тракта, у которой и расположился хутор. Для экономии места он был построен на дубовых лесах, вплотную прилегавших к опоре арки, домики казались неуклюжими, однако построенными куда качественнее и заботливее, нежели корчма «Под сапогом следопыта». Хутор окружали поля, пасеки, карьеры и вырубки. Мимо всего этого протекала стайка резвых ручейков, спустившихся прямиком с низенькой горы, выросшей чуть западнее селения. В честь тех ручейков и было названо поселение. Подход преграждала плетёная изгородь из еловых, берёзовых и липовых палочек. Между полями и изгородью был вырыт ров, утыканный на дне своём кольями. Служили сии укрепления скорее как защита от диких животных. От разбойников такой уровень защиты селение бы не спас. Зато спасли бы два десятка опытных фертарских стражников, дежуривших этой ночью. Они-то и заметили путников.
- Кто там шляется в ночи?! - окликнул незнакомцев часовой, подозвав жестом подмогу.
- Мы пришли с миром, - спокойно ответил Ратимир, - у нас дело государственной важности! Пропусти нас, добрый человек.
- Как я могу быть уверен в искренности ваших слов?
Богорад выехал вперёд, ощущая на себе взгляды и друзей, и стражников, подвёл лошадь к мостику через ров и поднял руку, держа в ней княжеский перстень.
Ворота приоткрылись, навстречу юноше вышел закованный с ног до головы в лёгкие латы сержант с фонарём. Осветив перстень, он кивнул и дал знак, что тут всё верно и путники эти действительно имеют отношение к государственным делам. Тогда ворота распахнулись полностью, и небольшой отряд путешественников сумел въехать внутрь двора при хуторе.
На удивление, никто кроме детей в Родниках не спал, более того, кто-то умудрялся ещё заниматься повседневными делами. Некий пожилой плотник ругал двух своих учеников, возрастом не уступающие Богораду, травник объяснял охотникам причину задержки некой партии снадобий, парочка новобранцев отрабатывала базовые приёмы на чучелах под бдительным присмотром десятника, четверо мужиков грузили в сарай ящики, явно тяжёлые, так как сами грузчики, взяв очередной ящик, ругались и пыхтели подобно сапожникам. А неподалёку и сапожник покрывал самой тёмной бранью пса, что мешал пришивать застёжки к кожаным сапогам. Где-то неподалёку кузнец чинил вилы, а его подмастерье затачивал топор. Управитель следил за всем со второго этажа лесов, на коих располагались низенькие одноэтажные домики. Прямо над ним на протянутых верёвках сушилось выстиранное бельё, которое женщины спешили снять на ночь, дабы не выходить из дому в случае неожиданного дождя.
Управитель заметил парочку резких жестов сержанта и поспешил спуститься вниз.
- Господа, - торопливо заговорил он на идеальном в плане произношения всеобщем наречии, - позвольте представиться – Орнадо Торп, я отвечаю пред людьми и чиновниками за сие селение. Звать меня можно просто Орни.
- «Пред людьми и чиновниками», - процитировал Ратимир, - как же верно подмечено. Слушай, добрый человек, нам нужно поесть горячего и переночевать в тепле, а так же дать отдых скакунам. Можешь обеспечить?
- Естественно! Эй, жена! Готовь ужин! Не спорь, да, готовь ещё раз! А вы, господа, гости тутоньки в Родниках, у меня переночуете, а за лошадями мои детки посмотрят, я им сейчас всё скажу. Давайте, попрошу пройти за мной.
Богорад нехотя отдал свою лошадь в руки конюха и последовал за остальными. Здесь уже не пахло душистой травой и цветами. Тут стоял запах гуталина, стиранного белья и горящих в горне кузницы углей. Юноша признал, что это поселение довольно богато, ибо и не в каждой большой деревне есть свой кузнец, а тут, в хуторе, он присутствует в полном здравии. А пока мальчик, озираясь по сторонам, это признавал, успел споткнуться о собаку сапожника, которая, виляя хвостом, радостно путалась под ногами, норовя укусить за штанину исключительно в целях вызвать незнакомца поиграться. Юноша её обошёл, а страдающее от переизбытка эмоций животное, тявкая, побежала мешать следопыту, кусая его за полы плаща. Ловчий не стал церемониться и просто отопнул псину.
Затем Богорад начал подниматься по ступенькам дубовых лесов, оценив качество проделанной плотниками работы. Дом управителя располагался на втором и самом верхнем уровне лесов. Там же были несколько других, добротных жилых сооружений и общественная баня. Первый уровень оказался застроен тесно, домишки там прилегали вплотную друг к другу. А на «нулевом» этаже, на земле, жители устроили себе конюшни, сараи, амбары, кузницу да прочие мастерские.
Пока Орнадо тараторил, как рад принять у себя гостей, Богорад не упустил возможности осмотреться. Все жители хутора были фертами, со всеми народными чертами фертов, а именно черноволосые, немного костлявые, жилистые, не высокие, но и не низкие, с тонкими бровями и губами, высокими скулами. Никаких признаков дреславов в них не проявлялось. Для юноши стало очевидно – он уже точно за пределами родных земель.
Тем временем Орни зашёл в свой, единственный двухэтажный дом в хуторе, наказал своим детям вымыть и накормить лошадей путников, а после позвал внутрь и самих гостей.
- Вот, садитесь, - пригласил друзей к столу в центре тесной гостиной управитель, - сейчас подадут горячее. А пока можно немного побеседовать.
Богорад опустился на табурет, облегчённо вздохнул. Здесь пусть и тесно, зато уютно, а тело ныло после долгой скачки. Хотелось отдохнуть.
- Можно и побеседовать, - кивнул Ратимир, - знаете, мы шли долго и нам не дали пройти по тракту. Что там такое твориться?
Орнадо Торп впал в ступор.
- Так как же так, - промямлил он, - вы же на службе государства! Я ничего не знаю, вот честное слово – не знаю!
- Не бойся, добрый человек, - заговорил Друзденсторк, ёрзая на стуле, - нам правда важно это знать. Мы не с проверкой пришли и вам ничего не угрожает.
- Ну, коли так, - управитель сжался, будто боясь удара, - слушайте. Несколько дней назад пару гарнизонов атаковали эльфы. Говорят, вырезали стражу, закрыли ворота и теперича мешают торговле. Я честно скажу, не знаю, зачем им это и как так вышло, только теперь в округе столько пехтуры собралось, что, не ровен час, они заставы тракта штурмовать начнут! Вам бы по сему поводу с сержантом поговорить, он всяко больше меня знает.
- Благодарствуем, - кивнул Дракенсторк, - вот только не сходится одна вещь. Эльфы-то в своём Просторе живут, а это далеко-далеко. Смысл им так далече забираться от родных земель, плыть через Морозное море и Мрачный пролив для того, чтоб захватить несколько застав на Долинном тракте?
- Говорю же! Спросите сержанта, я ничего не знаю наверняка!
- Тише, господин Орнадо, успокойтесь, - утешил управителя следопыт, после чего обратился к гному:
- Мастер Дракенсторк, видите ли, многие народы считают, что эльфы проживают только в своём эльфийском Просторе. Уверяю вас: это не так. Например, есть племена кочевых эльфов, как называем их мы, дреславы. Они проживают в Ирильском и Ирсальском лесах, а последний, кстати, не так уж далеко от сюда. Эти эльфы относятся к людям не так агрессивно, как скажем, их соплеменники с Простора, а посему к ним и внимания меньше. Скорее всего, молодым эльфам надоело такое пренебрежительное отношение к их народу, и они собрали ополчение, захватили пару застав на тракте, вырезали стражу, а затем просто растерялись. Зато люди не растерялись, а поскольку в округе я знаю, располагаются только два частных надела: княжество Рыныча и земли графа Бодда, то и прищучить остроухих пытаются солдаты этих князя и графа. Сержант – мужик под предводительством Бодда, а значит, есть ещё фертарские отряды в округе. Я прав, господин Орнадо?
Управитель пожал плечами. Положение спасла его жена, вышедшая из кухни с подносом. Она поставила перед каждым из гостей миску наваристого мясного супа, а на центр стола попали пять деревянных кружек, тёмная бутылка с неизвестным внутри напитком, нарезанная ломтями буханка ржаного хлеба, а так же две крынки, одна со сметаной, другая с кефиром. Гости принялись за еду. Богорад, нисколько не стесняясь, одну ложку сметаны размешал в супе, другую намазал густым слоем на хлеб. Гномы, переглянувшись, последовали примеру юного друга, вникая в задушевность дреславской трапезы. Даже следопыт, улыбаясь, заметил, что забыл, каково это: есть в домашнем деревенском уюте.
Первым с супом справился Друзденсторк, после чего сразу потянулся к бутылке, зубами вытащил пробку, понюхал, поморщился, налил немного себе в кружку, попробовал и заявил:
- Хозяин! Извините мне мою выходку, но такой напиток у нас под горой даже собакам было б стыдно подать, не то, что гостям!
Жена управителя, будучи на кухне, громко фыркнула.
- Ну, простите уж, коль не угодил, - понурился Орни, - только бражник наш помер год тому назад, а ученики его по городам разъехались. А так как у солдат выменять выпивку труднее, чем вот такое вот княжеское колечко, то и такие … помои пить и приходится.
- Ладно, не боись, - отмахнулся гном, - не в обиде я. Даже выручить готов!
Он достал знакомую Богораду флягу с пояса и наполнил свою кружку доверху. После в кружке Дракенсторка тоже не сталось пустого места. Управитель попросил налить и ему, что было встречено хитрыми улыбками гномов, хотя содержимого фляги не пожалели. Ратимир попросил буквально один глоток, хотя ему уделили два. Богорад вовсе отказался от выпивки, поспешно наполняя свою кружку кефиром. Когда все были готовы выпить, гномы, следуя своей древней традиции, встали и громко провозгласили, вознеся кружки над головой:
- Дродроборг адрагрон грогра. Бронрорг. Грогра адрагрон дродроборг!
- Золото стоит стали, подобно тому, как сталь стоит золота, - кивнул им в ответ Ратимир.
- Перевод не совсем точный, хотя знание наших обычаев и языка, это всегда уважительно для человека, - заметил Друзденсторк.
- Ну, традиции традициями, а я выпью за ваше здоровье, - заявил управитель, сделав большой глоток. Через секунду его лицо искривилось, глаза выпучились. Орни замахал руками, словно пытаясь потушить пожар во рту, залпом выпил весь суп из миски, пролив часть на пол, и крепко прижал к носу рукав. Гномы зашлись хохотом, каждый из них опустошил треть кружек, и принялись за остальную еду. Когда дар речи вернулся к хозяину дома, он спросил:
- Что это, ядрёна вошь, было?
- Гномья согревалочка, - улыбнулся следопыт, выпив малое содержимое своей кружки, крякнул, глубоко вдохнул и столь же сильно выдохнул. Ухнув, он решительно выхлебал добавку супа и попросил ещё. Жена управителя, удивляясь такому аппетиту, ушла наполнять тарелку гостя. Завязалась беседа:
- Так что у вас с бражником-то случилось? – поинтересовался Друзденсторк.
- А, старый мужик был. Скончался, засранец, так и не наварив нам выпивки сколько надо. Вот, сейчас помои хлебаем. А почему вы интересуетесь?
- Дело в том, что я сам гоню самогон. То, что мы сейчас пили – моя работа. И если вы предоставите мне жильё и ингредиенты, то я мог бы остаться у вас…
- И научить наших брагу готовить? Конечно, я согласен! – управитель вскочил на ноги, - всё устрою! Вы ж у нас самым уважаемым жильцом на хуторе станете! А коли мы начнём вновь с солдатами брагой торговать, то столько б заработали!
- Да, - кивнул Друзден, - я б такое вам варил, что все бы сразу у вас всё покупали. Но мне нужна будет заработная плата.
- Что? – проморгался Орнадо, - а! выручка, стало быть, да?
- Да. Пятьдесят процентов.
Управитель упал на стул, почесал затылок, подумал и спросил:
- А чё за монета такая, этот процент? Я только вот знаю дреславские бранники да златники и фертарские новы. Редко у нас Дивизийские, ну и Ривазийские, то бишь, получается, валюты ходят. Но процент – впервые слышу! Это у вас, гномов, деньги такие?
- Нет, - начал пояснять Ратимир, - проценты, это часть от общей вашей выручки за продажу. Пятьдесят процентов – половина.
- Ну, господин гном, нет, половину я вам отдавать не могу, - замотал головой Орни, - мне же людей содержать надо!
- Тогда я согласен на тридцать пять процентов! – гордо заявил гном, всем видом показывая, что торговаться не намерен.
- Эм, я в счёте и этих ваших проценах не силён, - замялся управитель, - вы проще, господин, скажите.
- Чуть больше трети, - вновь разъяснил следопыт.
- А, ну чуть больше трети можно, - кивнул Орнадо, - это легко и справедливо. Мы вам всё обеспечим!
- Вот и славно, - кивнул Друзденсторк, одновременно споря о чём-то с Дракенсторком на родном языке.
Трапеза продолжалась недолго. Очень скоро все тарелки, кружки и миски опустели. Гномы последними ломтиками хлеба собирали остатки сметаны и кефира со стенок крынок. А Богорад тихонько спросил у Ратимира:
- А что это значит: «Золото стоит стали, подобно тому, как сталь стоит золота»?
Следопыт перестал ковыряться ножом в зубах и так же тихо ответил:
- Гномы очень отличаются от людей. Видишь ли, у них принято, что всё в этом мире можно получить либо золотом, либо сталью. То есть либо обмен деньгами, либо поединок. Даже за дружескую услугу, согласно традиции, нужно заплатить хотя бы маленькой монеткой, а если два гнома не сошлись в решении проблемы, то они решают вопрос «судом стали».
- А почему именно сталь? Почему не железо?
- Всё просто, - ловчий налил себе в кружку остаток «позорного пойла», - у их народа принято, что железо, как и любой другой металл в чистом виде, это как этот напиток, что нам любезно предложил хозяин дома. Благородным и достойным работы над собой у гномов считается сплав металлов, а сталь – самый известный и надёжный из многих. Вот так вот.
Богорад зевнул, встал, поблагодарил Орнадо и его супругу за всё и спросил, где же можно заночевать. Тогда жена управителя отвела его на чердак, постелила шубу, дала коптилку на жиру и, пожелав хороших снов, удалилась. Мальчик зажёг коптилку, дописал пару строк в свой дневник, сделал зарисовку хутора, задул огонёк и, подложив сумку под голову, лёг на мягкую шубу. Заснуть не получалось долго. Примерно через час на чердак поднялись гномы, продолжая шёпотом спорить друг с другом, боясь разбудить товарища, а вот Ратимир не появлялся долго. Богорад заснул и не видел никаких снов за всю ночь.
***
Утром всю компанию разбудил следопыт. Он тихонько коснулся плеча каждого из друзей и спокойно заявил:
- У нас сегодня опять трудный день. Я вижу, вы устали после скачки и знаю, как болит у вас тело. Однако, нужно спешить. Нам необходимо преодолеть около трёхсот миль за три дня по Диким землям.
- Что?! – мигом оживился Дракенсторк, - невозможно! Мы за вчерашний день еле-еле пятьдесят проскакали! У нас даже сменных лошадей нет!
- Возьмёте моего пони, - зевая, ответил Друзденсторк, - я всё равно остаюсь.
- Эх ты, пустая башка! – закачал головой Дракен, - вот борода-то большая, а мозгов нет! Я ж с тобой вчера весь день спорил. Говорил: «Не надо оставаться», - а ты упрямился тогда и сейчас упрямишься!
- Если наш друг решил остаться, то пусть и впрямь остаётся, - прекратил спор следопыт, - нам его пони пригодится, и тащить все его бочки и аппараты уже тоже не нужно. Он тут хорошо устроится, а мы сумеем добраться до Строгхора живыми.
Товарищи, понурив головы, собрали сумки, спустились на улицу. Семья управителя спала сладким сном. Снаружи тоже мало кто бодрствовал. Кузнец выполз из своего дома и выплеснул на себя целый ушат колодезной воды, дабы взбодриться. По двору бегала собака сапожника. Сладко посапывали стражники на посту, опёршись на алебарды.
Все скакуны уже были осёдланы. После короткого прощания с Друзденсторком, отряд выехал за пределы хутора. Псина затявкала вслед уезжающим. Их провожал сержант, который в самый последний момент добавил:
- Следопыт! Веди их так, как знаешь. И помни: доберёшься до Касно, долго там не задерживайся.
- Всё помню, сержант. Будьте здоровы!
- И вам не хворать.
А впереди пролегали всё те же опасные Дикие земли, котрые так и манили к себе всех путников, скрывая опасность под занавесом природной красоты и спокойствия.
***
Утром небо было чистым и лазурным, солнце хотело поскорее раздарить последние летние лучики. Вокруг простилались бескрайние зелёные степи, местами каменистые, холмистые или лесистые. Если можно так выразиться, даже «кустистые» участки не являлись редкостью. А от такого простора небо казалось столь низким, что требуется только протянуть руку, и вот ты уже можешь дотронуться до ласкового солнышка. Однако, если повернуть голову в другую сторону, то пред тобою вырастает громадный тракт и всем своим величием доказывает, что он невообразимо высок, а небо простилается так ещё выше. Тогда-то становиться понятно, насколько ты мал в этом мире… . Подобным размышлениям предавался Богорад во время скачки. В детстве он с отцом часто совершал прогулки верхом, приучил тело к долгому галопу и теперь мог спокойно думать, о чём захочет, а не уделять время всепоглощающей сосредоточенности, что, кстати, делал Дракенсторк, хмурый и молчаливый после расставания с сородичем. Ратимир тоже не позволял пустым размышлениям оккупировать своё сознание, рыская глазами по местности.
- Ты вчера разговаривал с сержантом? – ни с того ни с сего поинтересовался Богорад .
- Ага, - кратко кивнул следопыт.
- А о чём вы беседовали, если не секрет, - оживился гном после долгих минут угрюмого молчания.
- Я разузнал всё, что мог, о ситуации с трактом. Мало чего прояснилось.
Никто больше вопросов не задавал.
К полудню с севера подул холодный ветерок и пригнал пунцовые тучки, пока далёкие, но уже навивающие тоску на округу. К слову, в той же северной стороне и местность начала меняться: трава покрывала уже не ямки да кочки, а целые каменные плиты, выпирающие из земли. Некоторые из них почти скрылись под слоем зелёного ковра, другие наоборот: никак не давали себя занять душистому покрову. Увидев эти большие плиты, сложенные «домиком» и напоминающие пещеры в горах, Богорад спросил:
- Что это?
- Курганы и склепы, - пояснил Ратимир, - тянутся отсюда ещё на семьдесят миль вдоль той дорожки, по которой мы едем. Не знаю, кто их возвёл и когда.
- Кстати о дорожке, - наконец вышел из очередного долгого молчания гном, - она всяко лучше тех колдобин, по которым мы ехали раньше. Куда вот только заведёт нас…
- Ясно куда, - усмехнулся следопыт, - в деревушку с милым названием Касно.
- Чего же в нём милого? – буркнул Дракенсторк.
- А то, что на фертарском языке означает ровно те сооружения, которые мы в данный момент проезжаем.
- Да уж, - кашлянул бородач, глянув на курганы, - миленько, не поспоришь.
Дорожка вела друзей ещё несколько часов. За это время Богорад успел немного разочароваться: юноша полагал, что курганы будут беспрерывно тянуться долгое время, а от того представлять собой нечто величественное и древнее. Однако могильники располагались плотными кучками на большом друг от друга расстоянии. А холодный ветер тем временем усиливался, где-то вдали прогремел гром…
Тропа вывела тройку на край пролегающей впереди низменности, а дальше, у одной из колон арки Долинного тракта, рассыпались маленькие деревянные домики. Дракенсторк обрадовался, заметив, что до вечера ещё далеко, а отдохнуть можно уже через час. На такой восторг Ратимир ответил грустной насмешкой и посоветовал отъехать подальше от тракта. Он явно знал то, о чём товарищи даже не догадывались.
Менее чем через полчаса стало понятно, почему в деревне тёплого приёма ждать не следует. Теперь путники подъехали достаточно близко, дабы увидеть, что все пока ещё далёкие постройки в селении разрушены после масштабного пожара. Происшествие сие произошло достаточно давно, так как земля вокруг успела зарасти новой травой. Вдруг, с северо-востока на краю низменности показался отряд всадников. Они быстро заметили путешественников и устремились к ним, растянувшись вширь, желая окружить тройку незнакомцев. Всего Богорад насчитал шестнадцать человек, один держал в руках штандарт с прямоугольным знаменем: свернувшийся в клубок грифон на багровом фоне, а под ним изогнутая человеческая фигура в белой тунике с расправленными крыльями за спиной и полуторным мечом в руках, вознесённых над головой.
- Кто это? – заёрзал в седле от волнения гном.
- Всё в порядке, - поспешил успокоить товарища Ратимир, - под имперским грифоном изображён ангел графа Бодда.
- Графа Бодда? – переспросил Богорад, - того самого Могильного Лорда?
- Ага, - кивнул следопыт, - того самого.
- Чёт мне не нравиться его прозвище, - пробубнил Дракенсторк, украдкой проверив, как вынимается топор из-за пояса. Поймал укоряющий взгляд ловчего.
Богорад присмотрелся к всадникам: коренастые, видно, ферты. Одеты относительно в лёгкую амуницию, без каких-либо тяжёлых лат и объёмных шлемов. Значит, обычный разведотряд. Вооружены подобающе: лёгкие пики в руках, у некоторых были самострелы. На поясах мечи. Один ездок в тяжёлых латах. Юноша затаил дыхание: неизвестно что могло сейчас случиться, лишь бы перстень выручил…
Тем временем кавалеристы уже начали окружать путников. Вперёд, для ведения диалога, выехал незнакомец в латах. Скрипя своими доспехами, он поднял забрало шлема, пробежался глазами от одного окружённого путешественника к другому и сказал:
- Два человека да гном. Компания что надо.
- Будьте добры представиться, - прервал речь гном совсем недружелюбным тоном.
- Я рыцарь на службе у короны, а вот вы кем являетесь?
- Главным зубодёром округи, - столь же грубо буркнул бородач.
- Я погляжу, вы, подгорные карлы, и впрямь невежды из невежд.
- А вы, наземные дылды, высокомерные лизоблюды.
Рыцарь недоумевающе хмыкнул, посмотрел по сторонам, в надежде увидеть то же недоумение в лицах соратниках. К его разочарованию солдатам было просто похрен. Более точное описание выражений тех усталых физиономий подобрать невозможно.
- Ну ладно, - латник подъехал ближе к незнакомцам, - моё имя вас не касается. Сказать по правде, мне и ваши-то неинтересны. Вот только что вы делаете здесь, в Диких землях, вдали от тракта?
- Ясно дело: обходим стороной опасный участок военного конфликта, - еле успел опередить очередную выходку гнома следопыт.
- А откуда вам известна эта информация? – не унимался рыцарь, действуя на нервы своим надменным голосом.
- Мы тоже на службе у государства, - Богорад ткнул заветным перстнем в лицо наглецу и «контратаковал», - а поскольку мы оба на службе у короны, то настал наш черёд вас опрашивать.
- Верно, - кивнул Ратимир, одобряя смекалку юноши, - нам известно, что в Касно стоит с отрядом сотник князя Рыныча, а вот вы, уважаемый рыцарь, возглавляете отряд графа Бодда. Что вас сюда привело?
- Не ваше дело, - латник надулся как пузырь от непривычного к себе обращения, - это мой отряд и срал я на вашего Чёрствого князя. Тут, сейчас, военное время, а я представитель закона. Каким таким раком вы служите короне? Что у вас за задание?
- Секрет государственной важности, - почти шёпотом ответил Ратимир, чувствуя, что всадники, увидев перстень, вряд ли нападут. Даже по приказу своего лидера, который, как оказалось, никакими лидерскими качествами не обладал.
- Почему это я, рыцарь благородных кровей, должен слушать бродяг с дороги и верить им? С чего мне знать, что перстень не краденный?
Было видно: предводителю конницы хотелось добавить ещё пару слов к претензиям. Нужно было его опередить.
«Так, спокойно, - за долю мгновения мелькнуло в голове у Богорада, - он молод и не кичиться своим именем, видно, не из древних родов. Может многого не знать»… На этом юноша и сыграл, совершив довольно смелый и очень рисковый поступок.
- Заткнись, холоп! – крикнул он, вспоминая на ходу слова разных харизматичных личностей, что ранее встречал, - слушай сюда, рыцарёк: надоело мне с тобой сюсюкаться. Сейчас ты пропустишь нас и извинишься за своё поведение! Твоя благородная кровь сколько поколений насчитывает? Я сын князя Коресвета из Кора, мать твою! У меня важное дело, а ты, молокосос, кичишься предо мной своим титулом, только вот о заслугах твоих я не слышал!
Рыцарь побагровел, скрипнул зубами на всю округу, но промолчал, даже был готов пропустить незнакомцев. Богорад выдохнул и собрался было поехать дальше, в Касно, как вдруг положение испортил гном. Дракенсторк обратился к незадачливому предводителю всадников:
- Извиниться забыл, молокосос.
Тут рыцарёк вскипел от злости, достал меч из ножен и яростно произнёс:
- За это ты ответишь, презренный карл! В атаку, воины мои!
Сам рыцарь пришпорил лошадь, замахнулся для удара и остановился, озираясь вокруг. Его люди преспокойно посиживали в сёдлах, зевая и жуя свои языки.
- Ну, чего застыли? Я вас предателями на родине выставлю! В атаку!
Обычно в таких ситуациях солдаты просто теряются. С одной стороны надо исполнять приказ вожака, с другой атаковать по этому же приказу государственных деятелей тоже негоже. Тогда боец оказывается в патовой ситуации: исполнит приказ – вздёрнут как изменника, нарушит – вздёрнут как предателя. Разницы нет. Только вот всадники, видать, были вояками с опытом и понимали что к чему. Они не шелохнулись, взвесив заранее все последствия. Тогда горе-предводитель повторно замахнулся на гнома и повторно остолбенел. К нему навстречу со стороны деревни скакало два десятка всадников, уже под знамёнами князя Рыныча. Когда они оказались на месте конфликта, один из людей Чёрствого князя выехал вперёд и обратился к рыцарю:
- Убери железяку, мудак. А вы, ваше княжеское превосходительство, больше не брешите на всю округу о своём происхождении. А теперь все за мной. Ежели кто решит драпануть, то среди моих ребят есть арбалетчики. Это так, на всякий случай.
- Стало быть, он не сын Коресвета? – рыцарь чуть было не поперхнулся.
- Старшему сыну Коресвета пять лет, - усмехнулся Ратимир, - вы же знатных кровей, должны знать родословную высших господ.
- Я с вами, бродягами, ещё поквитаюсь, - незадачливый рыцарёк вновь скрежетнул зубами, - все вы ещё у меня попляшете.
- Тише, ваше благородие, - хохотнул в ответку гном, - кодекс чести запрещает себя так вести, или вы забыли вашу клятву?
- Я ничего не забываю, карл.
Отряд рысью двинулся к деревне. Поселение представляло собой нечто вроде серпа полумесяца, опоясывавшего одну из необъятных колон тракта. Обгоревший частокол заметно покосился, все дома сгорели, местами сохранились части стен. Из земли, будто солдаты в постойке смирно, стояли каменные трубы и печи. Причём печи эти были маленькими, зачастую в каменной кладке трубы выложили только камин. Земля успела зарасти сорняками, на более-менее ровных местах солдаты разбили шатры. Но самым странным Богораду показалось огромное полотно, сшитое из льна и парусины, растянутое от трубы к трубе и покрывавшее всю деревню.
Всадников без вопросов пропустили за частокол. Тогда глава княжеской конницы спрыгнул на землю, приказал спешиться остальным и после обратился к тройке друзей да неудачливому рыцарю:
- Так, вы! За мной, не отставайте.
Богорад послушно поплёлся за незнакомым ему предводителем, осматриваясь по сторонам. В лагере было не темно, но довольно мрачно, так как солнечный свет не пробивался через крышу-полотно. Между шатрами тоже часто виднелись натянутые льняные лоскуты. Нередко встречались стойки с оружием, пни-табуретки, самодельные стойла для лошадей. Солдаты князя Рыныча собирались в группы, пошло шутили, точили оружие и чистили боевые одежды, ругали поваров, а затем выпрашивали у них же еду. Пахло потом, грязью, где-то неподалёку давала о себе знать выгребная яма. Другими словами: атмосфера соответствовала наскоро разбитой солдатской стоянке, хотя и удивлял тот факт, что не было разведено ни одного костра. Богорад так и не смог понять: для чего над деревней растянули полотняный навес, а ощущая на себе подозрительные взгляды воинов, спросить побаивался, да и из его спутников никто этим особо не интересовался.
Вскоре, пеший всадник, что вёл группу по лагерю, жестом приказал всем остановиться:
- Ждите здесь. Я к сотнику. И прошу вас: не поубивайте друг друга.
Стоило солдату скрыться в шатре, как рыцарь демонстративно отвернулся от тройки друзей и отошёл на десять шагов. Товарищи не придали этому значения.
- Ох, аукнется нам наши слова, - тихо вздохнул Ратимир, поглядывая на рыцарька.
- Да ладно, - отмахнулся гном, тоже негромко, - мы ж не виноваты, что он сопля.
- Не виноваты, - кивнул следопыт, - но впредь, мой коренастый друг, старайтесь не быть столь вызывающим.
- А что такого?
- Богорад рискнул и сказал глупость, очень, кстати, удачную. И мы бы тогда спокойно разошлись по сторонам, если бы не то самое вызывающее поведение. Кстати, юноша, где вы научились такой благородно-борзой манере разговора?
- Книжек много читал.
- Так вы умеете читать! А о чём ещё были эти книжки? - не унимался следопыт.
- О фехтовании, религии, родословных, о политике и магии, были разные пособия для травников и лекарей, строителей и ремесленников. Много чего было.
Богорад надеялся увидеть удивление на лицах друзей или хотя бы искорку уважения. Напрасно. Вдруг, из шатра высунулась голова того самого всадника, что вёл товарищей через лагерь:
- Заходите. Все.
Друзья послушно вошли внутрь, за ними последовал рыцарь. В шатре пахло еловыми шишками, которые дымились в каких-то железных стаканчиках и отпугивали комаров. Последних Богорад в поле толком и не замечал, но, видимо, мелкие кровососы всё же летали неподалёку. У противоположной стенки шатра, опёршись руками на стол с картой, стоял широкоплечий и высокий мужчина с рыжей кудрявой бородой до груди и коротко стрижеными волосами на голове. Одет он был в самую простую дреславскую распашонку, портки подвязал верёвкой, а на ногах и вовсе носил берёзовые лапти. Слева от него стоял манекен в виде обычной наскоро сколоченной крестовины из толстых сучьев, на котором весел боевой доспех воина.
- Итак, - сотник повернулся к гостям, - пару часов назад я получил весточку от сержанта в Родниках. Оказалось, мне стоит принять тройку личностей, состоящих на государственной службе. Затем я узнал, что некий рыцарь с отрядом зачистки спровоцировал конфликт.
- Я ничего не провоцировал! Я проверял путников… - замямлил рыцарёк, как вдруг его перебил Ратимир:
- Ваше превосходительство, нам предстоит долгий путь, и мы торопимся. Нам бы побыстрее узнать, что в округе твориться и где на тракт можно вернуться.
- Ну, хорошо. Коли так, давайте представимся друг другу. Моё имя – Ратибор. Я командую здешними войсками князя Несторона Рыныча.
Друзья назвали свои имена. Настал черёд рыцаря:
- Я – сэр Леван де Деренсье, защитник и покорнейший воин своего господина, графа Бодда из Сахран-Куна, властителя…
- Мы знаем, кто такой граф Бодд, - прервал речь Ратибор, - а теперь непосредственно к делу. Что вы хотели спросить?
- Что вообще происходит с трактом в последнее время? – поинтересовался Ратимир.
- Хорошо, слушайте, - сотник подозвал гостей к карте и начал рассказ, тыча пальцем на необходимые точки и объекты, когда то было нужно по ходу повествования, - года четыре тому назад император Стентор отправился с очередной военной кампанией в Большую Сельтию, а поскольку сыновей у него нет, то оставил узды правления своему троюродному племяннику. Парень оказался не промах, однако опыта ему не хватало, а, чего греха таить, сейчас тоже не хватает. Посему многие чиновники и прочие деятели почувствовали свободу действий. Стоит заметить, что Стентор стал первым императором, который решил прекратить все конфликты между разными расами и подписал пару договоров с кочевыми эльфами. Как только императора при дворе не стало, люди вновь взялись за старое: нарушили все договоры, эльфов вновь начали сильно притеснять. Естественно, остроухим это ой как не понравилось, и в Строгхор прибыли разные эльфийские послы, а затем не все вернулись обратно. Во всех прошениях им было отказано. Чиновники, лесорубы, охотники вновь стали зарабатывать, используя с излишком лесные ресурсы. Конечно, стоило только императору вернуться, как полетели бы головы вышеупомянутых личностей, а посему следовало поскорее что-то предпринять и сбросить с себя всю вину за незаконную деятельность. В то время, молодые и порывистые эльфы из разных племён решили собраться и пойти на людей войной. Они-то и дали тот самый долгожданный повод, развязав всем людям руки. Теперь чиновники могут свалить всю свою вину на остроухих перед гневом императора. Но, вернёмся к эльфам. Они предприняли довольно умный план: решили напасть на тракт. Как бы странно это не прозвучало, но Долинный тракт – самое безопасное место для службы в империи, а посему туда отправляли одних новичков. Таким образом, обманом проникнув внутрь и захватив ночью пару гарнизонов, эльфы и сопротивления не получили, и торговлю подорвали. Но воевать они всё же не умеют. На их месте я бы дорогу порушил, попортил и ушёл, а они, балбесы, остались. Теперь мы их окружаем, берём осадой и штурмом, а разные конные отряды зачистки, как у сэра Левана, отлавливают тех остроухих, кто решил бежать домой.
- А зачем их отлавливать? Они ж уходят, - с явным недовольством спросил Ратимир.
- Они убийцы, следопыт. Они участвовали в захвате гарнизонов. Ночью, подло, резали глотки спящих юнцов, навроде вашего Богорада. Я тогда потерял сына и племянницу. И если они считают, что можно вот так просто убить парочку людей и убежать, то наши конные отряды им объяснят обратное на языке меча и топора. Для более наглядного примера скажу вот как: это поселение, Касно, сожгли именно эльфы, а всех жителей вырезали.
- А разве этот ваш наместник ничего не смог предпринять? И почему в округе только войска князя Рыныча и графа Бодда? Где регулярная армия? И к чему такая спешка во взятии гарнизонов? – возмутился гном.
- Всё просто, мастер Дракенсторк, - Ратибор сделал глоток из фляги, - наместник отправлял дипломатов в эльфьи леса. Ни один не вернулся. Насчёт спешки, я удивлён: вы заметили спешку или сказали наугад?
- Заметил, - гордо ухмыльнулся гном, - трудно ж не увидеть.
- Действительно. Нападения на тракт случилось прямо на границах наделов Рыныча и Бодда, регулярная армия сражается в Сельтии, а прочие графы да лорды спешат нам «на помощь». На деле, их войска разграбят наши деревни, съедят весь провиант и затопчут поля с урожаем. Потому и спешка: отобьём тракт и развернём «подмогу» обратно.
- Где мы сможем вернуться на тракт? – спросил Богорад, чувствуя, что диалог отошёл от первоначальной цели.
- Скачите на восток вдоль тракта ещё двести вёрст. Там поднимитесь, - равнодушно отмахнулся сотник.
- А зачем вы натянули полотно над лагерем? – задал последний вопрос юноша.
- Эльфы отменные стрелки, а сверху, с тракта, для них мы как на ладони. Через натянутый «потолок» они нас не видят. Я и костры запрещаю разводить, дабы они даже примерно не знали, где мы располагаемся. Скачите вдали от тракта, а то и вас стрелами пришьют. Ладно, я так понимаю, это всё?
- Нет! – возмутился рыцарь, - а как же я!
- А что вы?
- Они оскорбили мою честь! Обманули меня! – брызнул слюной рыцарёк.
- Ты сам нарвался, - заартачился гном, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
- Молчи, карл!
- Сам молчи, дылда!
- Тихо! – Ратибор треснул кулаком по столу, - я не намерен слушать ваши споры! Леван! Заткнись и слушай. Сейчас ты отвечаешь за сохранность этой группы. Если мне через три недели не придёт сообщение, что господа Богорад, Ратимир и Дракенсторк не добрались до Строгхора, то тебя либо вздёрнут, либо посадят на кол.
- Но… они же оскорбили… - заканючил незадачливый лидер как наказанный ребёнок.
- Заткнись и выполняй приказ! – рявкнул сотник, - я не намерен ни с кем сюсюкаться. Можете идти. Все! И да, Богорад, это единственный в мире перстень-печатка князя Рыныча. Откуда у тебя он и письмо?
- Сотник Терномир отдал, - уходя, ответил юноша, - сказал, у него есть другие дела государственной важности.
- Спасибо, молодой человек и будь здоров! – крикнул вдогонку Ратибор, затем прошептал, для себя, - князь об этом обязательно узнает.
Шатёр сотника остался позади. В нос Богораду ударило зловонье военного лагеря, на путников уставились любопытные глаза солдат, жаждущих узнать всё, что происходило в шатре. Первым молчание нарушил Леван, эмоционально развернувшись на пятках и очень громко прорычав тройке товарищей:
- Я вам ваших слов не забуду. Сопровождать и сюсюкаться тоже не стану.
- Мы и не ждали, - учтиво поклонился Ратимир, - всего хорошего, сэр де Деренсье.
Рыцарь ничего не ответил, только энергично зашагал меж рядов палаток, со злости пнув чей-то шлем, оставленный на земле около стойки с алебардами и гизармами. Вдали прогремел гром.
***
Богорад, Дракенсторк и Ратимир выехали из лагеря почти сразу после разговора с Ратибором. Следопыт повёл друзей сначала на север, подальше от тракта, чтобы меткие эльфийские стрелы не долетели до их маленького отряда. Затем тройка свернула на восток и направилась в сторону Строгхора. Тучи, которые недавно были совсем далеко, быстро нагоняли товарищей, подгоняли лошадей молниями и громом, внушая страх седокам своей пунцовой массивностью.
Богорад устал, но боялся признаться в этом. У него болела спина, затекли ноги. Примерно то же самое чувствовал гном, однако, так же в виду своей упрямости, сего факта вслух не оглашал, а только поругивался под нос и протяжно зевал. Совсем скоро начало темнеть, с неба посыпались первые капли дождя, такие мелкие, что даже лёгкий ветерок заставлял их кружиться, подобно снежинкам.
- Пора бы остановиться на ночлег, - заметил следопыт, - ночью здесь лучше не скакать: местность каменистая, лошади ноги поломают, а любой патруль нас за бегущих эльфов примет.
- Где ж мы остановимся-то на ночь? – усмехнулся Дракенсторк, - ближайшее подходящее место – тот лагерь в Касно, вот только мы от туда как ошпаренные бежим!
- Ибо там нам делать нечего, - пояснил ловчий, натягивая на голову капюшон, - чуть дальше мы опять поедем чрез могильники. Там и остановимся.
- Где? В склепе?
- Увидете, мастер гном. Но не волнуйтесь: не в склепе.
Действительно, не прошло и часа, как относительно ровная долина, пусть и довольно каменистая, сменилась холмами и плитами курганов. Ехать в сумерках становилось всё тяжелее, а дождь усиливался с каждой минутой. Благо, Ратимир вовремя приметил убежище: над двумя насыпями нависала здоровенная каменная плита. Раньше, видимо, то был вход в некое захоронение или пещеру, только вот дверь засыпала земля, плита осела, и получилось нечто вроде маленькой пещерки. В ней и расположился отряд на ночлег.
Прошло пара часов. Лёгкий дождь перерос в сильную грозу с градом, а гроза, в свою очередь, грозилась стать настоящей бурей.
- Эх, не хорошо сейчас в сёлах: град урожай погубит, - вздохнул Богорад, сидя на своей сумке и обнимая колени руками, положив сверху голову. Его лошадь, тоже прячась под плитой и привязанная к выросшему кустику рядом с остальными, легонько захрипела, полностью соглашаясь с хозяином.
- Дери эту погоду черенком да без мыла, - ругался Дракенсторк, свернувшись в дальнем углу калачиком, укутавшись в плащ и дрожа от холода, - мы, гномы, к холоду привыкли, но от такой мокрой, зябкой… хрени, по другому и не скажешь, совсем нехорошо мне. Разведём костерок, а? Просохнем хоть… в хорошем смысле слова!
- Нет, уважаемый, - возразил следопыт, сидя на торчащем прямо из земли камне, - наш костерок сразу заметят все кто надо и не надо. И что вы собрались жечь? Мы с собой хвороста не тащили .
- Так вона, кустик, к коему мы рысаков привязали, можно использовать.
- Его на ночь тоже не хватит, - дрожа, заметил Богорад.
- Ну хоть обсохнуть бы, - заныл гном, рыхля землю у щеки знобящимися пальцами, - кто нас в такую бурю-то заметит? Никто не станет шастать ночью да вдобавок в грозу по могильникам.
Ратимир взглянул на юношу. Тот молчал, стуча на всю округу зубами. Даже лошади ими стучали.
- Ладно, - кивнул следопыт, сам одобряя своё решение, - давайте разведём. Не дай Бог разболеться ещё. Иди, Дракенсторк, руби кустик, ток хоть веточку оставь – скакунов больше не к чему привязывать. Богорад, доставай из сумок бересту с огнивом. А я пока место подготовлю.
Вскоре радостный и резвый огонёк трепетал на аккуратно сложенных веточках, расположенных в ямке, что заботливо обложили камнями. Не менее счастливый, нежели огонёк, гном, улыбаясь, грел руки и травил байку за байкой, периодически подкармливая пламя очередной сухой и вкусной, разумеется, только для костерка, хрустящей и трескающейся от жара, палочкой. Ратимир же принял все меры предосторожности: загородил очаг сначала лошадьми, затем собой и растянутыми для сушки на мечах плащами. Естественно, свет, в непроглядно-тёмной ночи, всё равно просачивался за пределы убежища, но слабо и как бы нехотя. Зато внутри пещеры царило полное спокойствие да уют. Гроза понемногу стихала, гром слышался где-то далеко-далеко, град перестал стучать по плите. Друзья хрустели поджаренным над огнём хлебом, слушали истории гнома. Богорада потянуло ко сну. Он растянулся на мягкой травке, подложил под голову руки, а под них походную сумку. Последнее, что перед сном юноша слышал, это то, как Дракенсторк вызывается подежурить в первую смену…
Ничего не снилось. В ушах стоял монотонный гул беспрерывно сыплющихся с неба капель. Но даже если ничего не сниться, несуществующий и бесцветный сон может быть беспокойным. Он прерывается от лёгкого ржания лошадей, от посвистывающего храпа, оставшегося на дежурстве гнома. И от лёгких, почти неслышимых в монотонном шуме ливня, шагов где-то неподалёку.
Богорад проснулся интуитивно, сжал в пальцах рукоять своего меча, лежащего рядом, привстал, коснулся плеча храпящего Дракенсторка. Бородач тоже мгновенно открыл глаза, понял резкие жесты товарища, поднял топор. Ратимира в пещере не было видно. Костёр тихо тлел, давая совсем слабый и конвульсивный свет. Лошади заржали чуть громче. Сквозь пелену ослабшего дождя и стекающей с края плиты воды показалось несколько силуэтов. Они передвигались в полуприсяде, плавно и бесшумно. Дракенсторк сделал уверенный шаг вперёд, преступив дымящиеся угли. Один из силуэтов резко поднялся на ноги и натянул тетиву длинного тисового лука.
- Больше ни шагу, - распевно произнёс лучник на всеобщем. За ним в убежище пробрались ещё четверо силуэтов. Двое остались на дозоре у входа, другие двое принялись быстро отвязывать от обломанного кустика лошадей, успокаивая животных тихими и мягкими песнями на неизвестном юноше языке. Все как один одеты легко: грубые штаны из кожи, вязанные белые рубахи, поверх них тёмные и жёсткие куртки, на плечах крепкие суконные плащи, на головах – капюшоны. Незнакомцы были на голову выше гнома, но на полторы ниже Богорада, тощие, дрожащие от холода и отчаянные от голода.
Вдруг откуда-то сбоку, из тени у стены убежища, появился Ратимир и приставил кончик меча к шее одного из дозорных.
- Отойди, - прошипел следопыт.
На первый взгляд застигнутый врасплох дозорный вовсе не оказался застигнут врасплох. Он ловко извернулся, так скрутив тело, что даже самый гибкий угорь бы сгорел прямо под водой от зависти. Затем дозорный в одно мгновение выбил меч из рук Ратимира, а к горлу следопыта приставил уже свой клинок. Всех трёх друзей поставили в ряд на колени около тлеющих углей. Сверкнула молния, на мгновение осветив округу, но поскольку ночные пришельцы стояли к вспышке спиной, то лица их так и остались в тени капюшонов. На товарищей нацелили два лука, дозорные остались на месте, последний, развязав лошадей, накинулся на походные сумки путников. Он, не отпуская вожжи, терзал тюки и разбрасывал вещи по разным углам, а находя еду, спешно распихивал её по карманам.
- Кто это? – шепнул Богорад на ухо рядом сидящему Ратимиру.
- Эльфы, - ещё тише ответил следопыт.
Как только походные сумки были разграблены окончательно, незнакомцы принялись быстро и мелодично переговариваться на странном, напевном языке. Юноша вдруг услышал бормотание Ратимира. Следопыт будто бы переводил речь грабителей:
- Всё, уходим.
- Но погоди, они же о нас расскажут солдатам.
- Мы уже будем далеко. Можем просто связать их и бросить.
- Так они развяжутся.
- Да. А мы будем далеко.
Наступило молчание. Где-то вдали раздался раскат грома, фыркнула лошадь. Эльфы продолжили спор:
- Нет, их надо убить.
- Ты с ума сошёл? Вся эта затея с войной оказалась безумием! Мало тебе крови было пролито?
- Да. Я не пролил ни капли.
- Мы все никого не убили, надо радоваться этому. Мы не убийцы. Просто свяжем их.
Лошадь Ратимира встрепенулась, пони Дракенсторка заржал.
- Кони нервничают, пора уходить. Мы взяли у них всё, жизни же оставим при них.
- Нет! Они все до одного убийцы! Я должен отомстить за свой народ…
- …и уподобиться тем, кого так сильно ненавидишь.
- Если такова цена, её придётся заплатить хоть кому-то из нас пятерых!
Сквозь шум дождя раздался пронзительный свист и один из дозорных издал странный, то ли хриплый, то ли булькающий звук, упал на землю. Из его шеи торчал арбалетный болт. Затем донеслись и перестук копыт, и улюлюканье солдат. Началась суматоха. Кто-то из эльфов запрыгнул верхом на лошадь следопыта. Тот незнакомец, что хотел убить друзей, издав яростный крик, замахнулся тонким длинным мечом на Богорада. Молниеносно среагировал Дракенсторк, отбив удар топором и откинув грабителя в сторону. Эльф, разбиравший сумки, кинулся с кинжалом на гнома сзади. «Нет! Стой!» - только и успел крикнуть Ратимир. Крикнуть не эльфу, а Богораду, который, сжимая свой клинок изо всех сил, рубанул по грабителю с разворота. Тот навалился на юношу, взглянул ему в глаза своим печальным, полным сожаления и страха взглядом, после чего последний раз в своей жизни выдохнул и упал на траву, одной рукой держась за рассечённое горло, другой так и сжимая кинжал. Богорад разжал пальцы, его меч упал рядом с истекающим кровью трупом. Руки страшно дрожали. Губы тоже. Дыхание прерывалось, в глазах защипало. Нос заложило, и что-то тёплое потекло из глаза юноши по щеке.
Между тем в живых остался только один эльф, да и тот, с которым дрался гном. Мгновение назад он желал смерти всем людям, теперь тонким голосом клянчил сохранить ему жизнь. К убежищу подъехал отряд всадников. Несколько человек спешились.
- Благодарим, господа, за помощь! – прогремел гном, отсалютовав воинам топором.
- Придержи свою учтивость при себе, карл, - первым в пещеру вошёл одетый в латы рыцарь. Поверх нагрудника, на багровом балахоне чуть ниже грифона красовался ангел графа Бодда.
- Что же вы будете делать, сэр Леван? – поинтересовался Ратимир, подняв оружие убитого юношей эльфа. В глазах застыла готовность развязать новый бой.
- Всё очень просто. Ой, а что это вы плачете да хнычете как девчонка, а, Богорад? Сыну князя Коресвета не положено рыдать по пустякам, особенно из-за убитого эльфика. Вот, смотрите, - рыцарь пригвоздил причитающего у ног гнома грабителя мечом к земле. Но так, чтоб тот не умер, а закричал. Пронзительно и визгливо закричал.
- Вот так это делается, - сэр Леван достал меч из пронзенного тела и вытер кровь об ангела на гербе, - теперь он помучается часика два. Запомните это, юноша, и убивайте только так. Особенно эльфов. Эй, вы! Слушай сюда, солдатня! Берите лошадей, обыщите эльфов и сумки! Живо, мать вашу!
- Погодите, вы что, хотите украсть у нас лошадей и припасы, - опешил гном.
- Не украсть, а реквизировать, - ехидно заметил рыцарь, - скажем так, сие есть награда за спасение ближнего своего. Что такое, солдат?
- У этого эльфика продукты, кудой их?
- Оставь, убогим они нужнее, - Леван с ухмылкой взглянул на тройку друзей, - а теперь по коням, ребяты! Но!
Отряд ускакал вдаль. Сразу же кончилась гроза. На востоке прорезался рассвет, запели птички. Эльф, что недавно клянчил сохранить ему жизнь, с трудом перевернулся на спину и хрипел, захлёбываясь кровью:
- Помоги…те. Спаси…те. Прошу.
- Ох, прости меня, браток, - с искренней печалью вздохнул Дракенсторк, - но по-другому тебе не помочь.
Гном вознёс сжимаемый в руках топор над головой и со всей силы опустил вниз, разрубив голову эльфа пополам.
***
«Отче наш, да святиться имя Твоё, да прибудет царствие Твоё, да исполнится воля Твоя. Упокой души всех убитых нынешней ночью. Спаси и сохрани души их и наши. Прости меня, Отче, за содеянное мною…».
- Что ты там бормочешь? – хлопнул Богорада по плечу Дракенсторк.
- Молюсь, - с трудом ответил юноша дрожащими губами, всхлипнул и продолжил молитву.
- Слышь, Ратимир, мне это не нравится, - тихо сказал гном, чтобы юноша не слышал, - почему мы уже как полдня идём дальше на восток, а не возвращаемся в Касно?
- Потому что сэр Леван этого только и ждёт, - сухо заметил следопыт, - если мы вернёмся и попросим лошадей да провизии, то тут как тут объявится благородный рыцарь, уговорит сотника отдать письмо с перстнем в его благородные руки.
- И пускай! Хватит с меня и моей бороды всей этой чухни с политикой и интригами! Пусть забирает злодолбучее письмецо с колечком и топает в Строгхор, а мы бы вернулись в Родники и переждали, пока тракт снова станет безопасным.
- Ты совсем не разбираешься в людях, друг мой, - вздохнул Ратимир, перепрыгивая лужу, - стоило бы нам без письма и колечка отъехать от лагеря на десять вёрст, как нас бы догнал тот самый сэр Леван с ребятами, раскидал по округе и оставил бы мучиться, предварительно выпустив кишки наружу. Поэтому мы идём на восток, в Строгхор, подальше от рыцарей и солдат в Касно.
- Хм, - гном задумался, нагибаясь под низкой сухой веткой берёзы, - но у нас ведь из еды только тот свёрток от эльфа, хватит на двое суток, и то если будем есть один раз в день. А что нам сказал тогда Ратибор? До безопасного участка тракта двести вёрст. А мы сколько прошли? Пятьдесят?
- Тридцать на лошадях до могильников и десять сейчас, пешком.
- Ага, а сколько мы преодолеем за день-то пешкодралом?
- По лесу, как сейчас, ещё вёрст десять-пятнадцать.
- Ахренительно! – ругнулся Дракенсторк, воздев руки к небу, - насколько я понимаю, в округе нет ни одного поселения!
- Я могу охотиться. Оружие нам, слава богу, оставили.
- Тогда идти до тракта приблизительно, хм… две недели.
- Ты не учёл то, что по полям мы будем идти быстрее.
Гном на то только безнадёжно махнул рукой. И горько сплюнул в заросли крапивы.
Наступил полдень. Все лужи высохли, ибо день выдался довольно жарким, даже в лесу, где, обычно, всегда царила прохладная тень. Пел соловей, вдали была слышна дробь дятла. В крапиве шуршали ежики, в траве пели кузнечики. Листья стройных берёз и иглы величественных сосен да елей мягко шуршали от порывов ветра.
Руки у Богорада до сих пор тряслись. Он до сих пор молился и молитву опять прервал гном:
- Слушай, отвлекись ты от мрачных мыслей! Не зацикливайся на этом.
- Легко сказать, - выдавил юноша, чуть не наткнувшись глазом на ветвь рябины, - ты то по-другому себя чувствовал, когда убил в первый раз?
- Ну, - Дракенсторк почесал затылок, - тогда и ситуация была другая. Где-то года два назад, может даже чуть больше, я в составе одного отряда стражников сопровождал в трущобах ревизора. А у нас под горой, в трущобах такой бардак, что всякие банды плодятся словно кролики. Набросился из-за угла на старшину один балбес с ножом, здоровый такой гном. Я рефлекторно, как учился около десяти лет, сделал шаг вперёд да рубанул гада, покуда тот ещё в полёте был. Вошёл топор в затылок почти полностью. И тут поползли сукины дети с ножами из всех окон и дверей. Мы в защитный круг собрались и принялись отступать. Так уж вышло, что я в этой суматохе оказался в первых рядах.
Гном подобрал сосновый сучок в локоть длиной и, махая им как своим топором, продолжил рассказ:
- Щит пришлось отбросить, чтоб топор вытащить, эх, здоровая черепушка у того крепыша была! Ну дык вот: я без щита, в первом ряду, в меня все метят и пыряют, и режут! А я отбиваюсь, машу оружием во все стороны. Четверых положил, пока из трущоб не выбрались. Тогда я упал, мне кричат, мол, ранен я много раз, в артерию на бедре ранен! Перевязывать начали, а я из шлема нихера не слышал, руки трясутся, в башке шумит, боли не чувствую. Потерял сознание от потери крови.
- А что дальше, - спросил Богорад, на мгновение забыв о собственном горе и пытаясь не попасться под резвый гномий сучок.
- А дальше я чрез дня четыре оклемался, - выбросил палку Дракенсторк, - мне, тогда, старшина с друганами из строя в больницу тележку прикатил, а в ней целая канистра с десятью галлонами согревалочки! Ух, оприходовали канистру за вечер! А потом оказалось, что один из сыночков наших старейшин решил в разбойничков поиграть, собрал свою банду в трущобах и решил ревизора грохнуть. От него-то мы и отбивались. Тогда я сынка того зарубил, а старейшина мне расплату готовил. Судить собирался, а после либо казнь, либо изгнание, что в нашем Смертоземье равносильно первому, то бишь смерти.
- И как ты спасся? – юноша рефлекторно пнул шляпку поганки.
- Старшина нашего отряда по-бырому меня в охрану каравана записал, и я раньше суда из-под горы смотался. Теперь вот тут, с вами горе делю. А ты, Ратимир, чего молчишь? Давай, расскажи нам, как ты-то первого своего завалил?
- Я не обязан вам исповедоваться, мастер гном, - спокойно ответил следопыт, жуя травинку.
- Да ладно тебе! - по-товарищески пихнул ловчего Дракенсторк, - раз уж вместе пехом бредём, то времени много, делать нечего. Расскажи!
- Ну хорошо, - пожал плечами Ратимир, - как скажешь. Своего первого я завалил в четыре года. На нашу деревню напали. Один ублюдок ворвался к нам в дом и попытался изнасиловать мою мать. Я воткнул ему в горло кухонный нож. Мать сказала мне бежать. Я прыгнул в окно, сразу как в хату ворвались ещё двое тварей. Они отопнули труп и продолжили дело первого. Вдвоём. У меня потом неделю руки дрожали, а месяц я ни с кем не разговаривал. Кошмары снятся до сих пор. Ну что, интересно было, а?
- Прости. Я не подумал, - было видно, что гному стало стыдно.
- Да ладно, - махнул рукой Ратимир, - забудь. Ты-то хотя бы сможешь.
Через два часа лес начал редеть и вскоре друзья вышли на просторную равнину. Её лес обходил полумесяцем, южнее, совсем далеко, виднелись маленькие верхушки арок Долинного тракта. Богорад наконец заметил, что продираясь через бурелом, разорвал в клочья штаны и разодрал ноги в кровь. Дракенсторку повезло ещё меньше: там, где у юноши были ноги, у гнома начинался торс, одежду на коем кусты шиповника и крыжовника тоже нисколько не щадили.
Вдруг, в пяти шагах от ног путников в землю вонзилась стрела. Через секунду из северной части полумесяца-леса вылетела вторая. Тоже неудачно. Стрелки явно не умели стрелять метко на большом расстоянии, которое, кстати, равнялось почти сотне шагов. Затем из кустов, вдали, повыскакивали маленькие, совсем плохо одетые фигурки. Их юноша насчитал не более полутора десятка.
- Разбойники! – прошипел Ратимир.
- Ну, зашибись нам везёт! - рявкнул Дракенсторк, взяв в одну руку топор, а другой достал из-за лопатки спрятанный метательный нож.
Следопыт же снял со спины свой длинный, почти в три четверти человеческого роста лук, сделанного из нескольких пород древесины, скрепленных между собой массой из яйца, сухожилий и прочих ингредиентов. Рядом он воткнул в землю несколько не менее длинных стрел из колчана, одну положил на тетиву, сел на колено, поставив одно плечо лука на землю. Прицелился. Большинство разбойников одевались в самые примитивные накидки из шкур, многие не носили обуви. Вооружились грабители топорами, кувалдами, серпами, самодельными копьями и дротами. Лучники из леса пока не показывались, однако ещё один залп их стрел попал в землю, довольно далеко от путников. Выстрелил Ратимир. Стрела пролетело прямо у уха одного из молодых разбойников. Вторая стрела следопыта попала тому в бок, задев приличную часть живота. Парень свалился на колени, держа собственные кишки у себя в руках. Остальные приостановились, с опаской поглядывая на меткого лучника. Однако нашёлся один, видимо лидер всей банды, седой массивный мужик, одетый в более-менее приличную одежду, нежели его подчинённые. Он громко крикнул, на боевой клич отозвались остальные, вновь неудачно свистнули разбойничьи стрелы, и бандиты продолжили стремительное сближение с тройкой друзей.
Ратимир, похоже, не только следовал заветам сэра Левана, говорящего, что перед смертью жертву надо хорошенько помучить, а ещё преследовал свои интересы. Этим интересом и являлось выявление главаря группы грабителей.
Между путникам и бандитами было около полусотни шагов. Следопыт в очередной раз натянул тетиву, засвистела в воздухе его громадная стрела. Она прошила насквозь лидера разбойников, даже вошла по середину древка в грудь сзади бегущего мужичка с серпом. Главарь грабителей отлетел назад, столкнул собой товарища с серпом и оба замерли на траве в луже собственной крови. Разбойники остановились, как вкопанные. Ими овладел страх. Но тут из толпы послышалось: «Отомстим за вожака! Нас много, в куче – сила!». Все кинулись на несчастных путешественников. Если б в силу своего ума они понимали, что грабить уже нечего, (это можно было заметить по виду путников в рваных одеждах да без поклажи) то, может, и не стали бы жертвовать своим вожаком?
Когда расстояние между друзьями и бандитами сократилось до двух десятков шагов и во все стороны полетели дроты, камни и стрелы, неподалёку послышалось гудение боевого рожка. Его поддержало гудение нескольких таких же собратьев-рожков.
- Мужики, - раздалось откуда-то сзади, - мы уже спешим на помощь!
Разбойники бросились врассыпную. Богорад, по-прежнему дрожащий и не понимающий что вообще происходит, мотал головой по сторонам. Его чувства и мысли абсолютно полностью разделял Дракенсторк. А сзади, на помощь тройке путников, спешили пятеро всадников. Они не стали догонять грабителей. Одет каждый из них был не по-боевому, зато довольно богато. Конники подъехали к тройке товарищей, один за другим спешились.
- Ну вы и вовремя, - ухнул гном, немного разочарованный тем, что схватки не состоялось.
- Сказать по-правде, нам повезло, - усмехнулся в ответ незнакомец среднего роста, чёрными жёсткими волосами и волевыми скулами, - нас бы могли здорово потрепать.
- Да ну! – удивился Дракенсторк, - вы ж на конях! Да при оружии!
- Но воинов среди нас дай Бог полтора человека наберётся, - засмеялся самый высокий и худощавый из всадников, - вы куда путь держите?
- В столицу, - хмуро ответил следопыт, не убирая стрелы с тетивы.
- Ха, да вам и вправду везёт! Садитесь в сёдла, мы пододвинемся!
***
Для Диких земель было бы большой ошибкой предложить помощь трём ободранным незнакомцам, или, например, принять помощь неких всадников, что могли прирезать и бросить тебя где-нибудь в кусты. Однако незнакомцы по своей неопытности предложили свою помощь, а Ратимир, будучи наоборот очень опытным странником, оценил всадников и решил, что с ними действительно будет безопаснее.
А теперь, дабы не томить тебя, дорогой читатель, расскажу сразу о пятёрке спасителей. Все были молоды, даже моложе Богорада. Каждый являлся образованным человеком, более того, они закончили не просто городскую школу, но, как позже удалось узнать, проучились десять лет в Эитенесском университете, признанным лучшим образовательным учреждением в Тиэрии. Они прекрасно знали множество наук, несколько языков, были амбициозны и заинтересованы во многих вещах. А теперь о каждом по порядку.
Первый, по мнению Богорада лидер всего отряда, невысок, но и не низок, имел крепкое телосложение, широкие плечи и волевой характер. Стоит сказать, он никем не командовал и не распоряжался в группе, однако его харизма и упрямство давали очевидное преимущество в выборе дороги или споре. Вскоре Богорад разобрался, что он имел в виду, когда говорил, что воинов в их группе наберётся от силы полтора: имелся в виду он сам и его конь. Скакун обладал буйным нравом, иногда мог даже укусить другую лошадь или седока, едущего на ней рядом. Называли лидера странным и глупым прозвищем: Стремло. Он очень много знал о военной тактике, инженерии, тоже, кстати, военной, умел обращаться с целым арсеналом разнообразного оружия и быстро заслужил признание Дракенсторка.
Второму члену отряда дали прозвище Дедок, однако, ещё пару месяцев назад, называли Усобородом. Своё первое прозвище он заслужил тем, что наотрез отказывался бриться, посему оброс не особо пышными усами и козлиной бородкой. Позже был прозван Дедком за то, что каждый раз перед тем, как серьёзно заболеть, у него ломило суставы в коленях. Как бы Усобород не пытался быть харизматичным, он всё равно сильно зависел от спутников. Из всех товарищей мог похвастаться самой прилежной учёбой, однако это сказалось на жизненных умениях и навыках. Но, несмотря на всё, был добрый, общительный, иногда даже мог смешно пошутить, например тогда, когда шутки не казались слишком заумными.
Третьего прозвали Губожоп, и, насколько мог судить Богорад, прозвище ему нисколько не подходило. Этот член отряда являлся организатором и торговцем, больше всех своих товарищей разбирался в религии и экономике. Получил своё прозвище Губожоп за одну давнешнюю шутку, когда, под предлогом: «Дай кое-что скажу на ушко», - издавал ртом «на то же ушко» один звук характерный для другой части тела. Так же он имел привычку всем советовать что-либо, а иногда чересчур много раздражался по мелочам.
Четвёртого именовали Смехосмей. Из прозвища ясно, что он является самым юморным членом группы. Смехосмей обладал доброй душой, иногда разбрасывался глупыми, но смешными шутками, но тоже в большинстве своём добрыми. Он любил вспоминать разные истории и подобно Дедку часто зависел от внимания общества. Из плохих черт характера имел разве что легкомысленность и нередко к серьёзным вещам относился с юмором, причём неуместным.
Последний, пятый член группы, был прозван самым запоминающимся прозвищем: его называли Златосракой. Златосрака, как и его друзья, был скорее добр, но, в отличие от Дедка и Губожопа, не религиозен, имел свои нравственные понятия, иногда казался немного эгоистичным, однако, когда надо, проявлял необходимую ответственность и смекалку.
Теперь же следует уделить пару слов внешности каждого члена отряда.
Как уже сказано, Стремло имел не высокий, но и не низкий рост, тёмные жёсткие волосы. Так же он был широкоплеч и мускулист, ходил всегда гордо. Дедок, в свою очередь, мог похвастаться более высоким ростом, точно такими же чёрными жёсткими волосами, однако проигрывал в плечах, мышц было немного, иногда горбился и прихрамывал из-за больных колен. Губожоп оказался чуть ниже Дедка, имел светлые, всегда причёсанные волосы, силён, но всё же до лидера отряда ему далеко. Смехосмей ростом не уступал Усобороду, то бишь, Дедку, имел светлые короткие локоны. Как и Стремло мог похвастаться своей широкоплечестью и мускулатурой, хотя эту, казалось, недюжую силу использовать не хотел ввиду своей неподдельной доброты. Последний, Златосрака, ростом вышел выше всех, но при этом и плечами уже остальных, телом – самый худой, волосами – самый светлый. У него было плохое зрение, оттого он носил окуляры.
И вот собственно на том, многотонное описания для читателя закончилось, и теперь переходим непосредственно к повествованию.
До подъёма на тракт отряд добирался два дня. Юные всадники многое о себе рассказали, в основном то, о чём читатель узнал чуть выше. Богорад понемногу успокаивался, руки перестали дрожать, но каждый раз закрывая глаза, он всё ещё видел ту ночь, тех мёртвых эльфов и кровь на своих руках. Кошмары не оставляли его разума целую неделю.
Первую ночь путники провели под открытым небом. Юные всадники поделились едой со спасёнными, однако огонь разжигать не решились, да и ночка выдалась тёплой. Когда все набили животы, насколько это позволяло количество провианта, лошадей привязали к низенькой ёлочке. Местом привала избрали берег сильно обмелевшей речки. Все, кто не стоял на дозоре, растянулись на траве, плащах или спальных мешках. Ратимир решил познакомиться со спасителями чуть ближе.
- Можно спросить? Кто вы? Точнее, откуда? – начал он, выковыривая ножом кусочки солонины из зубов.
- Мы? Хм, мы родились все в Нуроне, - ответил Дедок, после чего получит тычок локтём в бок от Губожопа, призванный напомнить, что откровенничать с кем попало не стоит, да и Нурон настоящие дреславы называют Стольнгородом.
- Вы из знати? – нисколько не стесняясь поинтересовался Дракенсторк, массируя ступни, - и что у вас за клички дурацкие?
- Ну мы же не придираемся к гномьим традициям получения имён, - заметил Златосрака, - вот и ты не придирайся к нашим кличкам.
- Ну, хорошо, - нагловато буркнул Драенсторк, - что же такого придирчивого в моём имени?
- Хотя бы то, что его значение можно перевести как «Драчливая борода», - сумничал Дедок.
Смехосмей захихикал, повторив пару раз переведённое значение имени гнома, после чего вмиг успокоился, сделал серьёзное лицо и наигранно виновато процедил: «Не смешно. Извините».
Дракенсторк игру слов так и не понял, однако Губожоп, глядя на с трудом сдерживающего смех главного шутника отряда, подметил:
- Каждый думает в меру своей испорченности.
- Уа-ха-ха, - саркастично захлопал ладошкой об колено Смехосмей, - да ты шутник. Сам придумал, или кто подсказал?
В отряде начался небольшой спор касательно вещей, над которыми можно шутить или нельзя. Окончательно стемнело, хотя луна и не давала всепоглощающему сумраку окутать округу. Стрекотали кузнечики, журчала речушка. Все тихо болтали друг с другом. Пользуясь моментом, Ратимир подловил самого болтливого спасителя, Дедка, и спросил:
- Так откуда вы едете?
- Из Эитенеста. Мы закончили тамошний университет, теперь едем строить свою карьеру. Жаль, только, тракт перекрыли.
- А как вы преодолели патрули? Разбойников?
- Ну, разбойников мы не встречали. Из патрулей пересеклись только с рыцарем Леваном и его отрядом.
- И как же вы остались целы после эдакой встречи? – зло процедил Богорад. На мгновение воспоминания страшной ночи вернулись.
- Просто сказали, что слышали о его подвигах. Я, вон, по-бырому куплетик сочинил, типо барды о сэре Леване поют, Стремло пару баек придумал. Рыцарёк чуть не взорвался от гордости. Отпустил нас славить его честное имя.
- Это всё, конечно, хорошо, - вздохнул следопыт, - но разве из Эитенестского университета едут искать работу не в Алайэн? М? А вы едете в Строгхор. Как же так?
- Я вам достаточно сказал, - усмехнулся Дедок, - а вот вы нам нет. При всём уважении, хотелось бы узнать друг друга получше.
Спор по поводу шуток мигом утих и все закивали, мол, да, надо узнать друг о друге. Делать было нечего, Богорад начал с самого основного фактора:
- Мы на важном задании. У нас письмо для одной важной персоны.
- А сами-то вы кто? Откуда? – заинтересовался Стремло. Письмо его, казалось, волновало в самую последнюю очередь.
- Мы – дреславы, - сухо ответил Ратимир. Обычно такой ответ многие люди считали вполне корректным, но только не выпускники университетов.
- Мы, представьте себе, тоже. И хотели бы узнать, кто, в таком случае, ваши родители, чем они занимаются? Где жили?
- Мои родители мертвы, - ответил следопыт, - и вас они не касаются. Считай, я – скиталец. Это всё, что обо мне нужно знать. Но наши имена, а не прозвища, вы знаете. А мы ваши – нет.
Выпускники переглянулись, кивками решили дело без слов. Каждый назвал своё имя. Стремло звали Ратибором, он оказался тёской того самого сотника из Касно. Дедок носил имя Беримир, Смехосмей – Веселин. Губожоп назвался Истиславом, а Златосрака – Красимиром. Оставалось только догадываться, действительно ли они тоже дреславы, или же просто, дабы войти в доверие, быстро подобрали характерные имена, опираясь на полученный во время учёбы опыт. Как бы там ни было, на дреславов походили только Веселин, Истислав и Красимир. Беримир с Ратибором всё же больше напоминали фертов своей тёмной причёской и карим цветом глаз.
Тем временем, знакомство перешло в содержательную беседу и в очередной увлекательный спор. Тема сей словестной распри была проста: действительна ли теория о разделении дреславов на этславов, раславов и мрачников.
- Да мы один народ, - утверждал Богорад, яро долбя кулаком о травяной ковёр, - и пусть в Эитенесте говорят по-другому, мы всё равно один народ!
- Ага, конечно! – мотал головой Беримир, пытаясь поймать лягушку на берегу, - А как же тот факт, что у нас разный быт и некоторые легенды? И наречия языка Глагосветля тоже отличаются. Я уж не говорю, что живём мы на разных территориях…
- А ты хоть на десять лет две половины одной деревни стеной отгороди, так и у них наречие отличаться друг от друга будет, - усмехнулся Ратибор, кидавший камни в речку на том же бережке, - а быт разный от того, что одни в горах живут, а другие около лесов в низинах! Естественно, живя в лесу – обрабатываешь дерево, в горах – обрабатываешь камень! По-твоему, все лесорубы и все рудокопы есть два разных народа?
- А смысл спорить? – непонимающе обратился к друзьям Истислав, - все мы – люди! Какая разница, кто где родился, чем занимается и на каком языке говорит? Давайте не будем делить друг друга, а просто примем то, что как бы мы не отличались от ближнего своего, он нам всё равно дорог!
- Резонно, - кивнул растянувшийся на плаще Дракенсторк, жуя травинку и уставившись в усеянное звёздами небо, - а зачем тогда все эти разделения вообще придумали?
- Не знаю, - грустно вздохнул Истислав, - но те, кто это сделал, взрастили семя войны между людскими народами на почве расового превосходства. А однажды это семя даст не просто росток, а плоды, собирая кровавую жатву националистического строя. Другими словами, кто-то посчитает себя лучше остальных и только из-за этого развяжет настоящую бойню…
- Эх, юноша, - усмехнулся Ратимир, пытавшийся пораньше заснуть, дабы не участвовать в споре, кто же пойдёт на дозор в первую смену, - где ж вы были, когда ривазийцы полторы тысячи лет назад основали свою Великую Дивизию и начали истреблять остальные народы на своём пути развития?
- Но тогда население было меньше, и погибли тысячи, а теперь могут погибнуть миллионы! – заметил Ратибор, метнувший плоский кусочек кварца и насчитавший после этого девять кружков над водой, именуемых в простонародье «блинчиками».
- Да какая разница, - подытожил Беримир, наконец поймавший лягушку и не знавший, что теперь с ней делать, - человеческая жизнь бесценна. Ею нельзя измерять ни время, ни мотивы… ни количество других жизней.
- Сейчас ты немного неправ, - грустно опроверг друга Истислав, - однажды один человек пожертвовал собой ради нас всех. И ты знаешь, о ком я.
- Знаю, - кивнул Дедок, решив отпустить бедное земноводное в заросли камыша, - и согласен с тобой… но думаю, что я всё равно прав. И знаю, что ты тоже согласен со мной.
***
Всю ночь Богорада преследовали кошмары. Наутро юноша чуть было не расплакался – ему до сих пор не верилось, что он кого-то убил. Но надо было собираться в путь, завтракать, сворачивать лагерь и седлать коней.
Отряд не спеша ехал по равнинам Диких земель. Вскоре начался разговор о войнах и тактике их ведения. Тогда-то и блеснул Ратибор:
- Я считаю, что вскоре все войны будут вестись на расстоянии, - предположил он.
Дракенсторк закатился громким хохотом на всю округу, после чего, с трудом отдышавшись, заявил:
- Ты серьёзно? По-твоему, мы бросим топоры и мечи, а затем возьмёмся за мушкеты? Ещё скажи, что доспехи заменят на лёгкую одежду.
- Вполне возможно,- кивнул Ратибор, - я б так и сделал. Считайте, если до вас не доберутся, то и не убьют топором, следовательно – чем больше стрелков, тем больше шансов на успех. Более того, лишившись доспехов, бойцы станут меньше уставать и быстрее двигаться. И на оснащение мы будем меньше тратиться.
- А мне вот кажется, что старую добрую дубину ну ничто не заменит, - заупрямился гном.
- А вы посмотрите: с появлением пищалей появилось больше стрелков. Сейчас войска оснащают уже не пищалями, а мушкетами. Этих самых «мушкетчиков» у империи чуть ли не половина всей регулярной армии. Или чуть меньше половины… но не суть! Пуля пробьёт любой доспех! Более того, вскоре появятся новые мушкеты, после выстрела из которых не будет выброса пороховых дымов в большом количестве!
- И смысл? – не унимался Дракенсторк, - ну есть дымок после выстрела или нет?
- А представьте себе, - жадно начал излагать свою точку зрения Ратибор, - вы в Охтарских горах. Вокруг – одни скалы. И тут в вас стреляют! Вы осматриваетесь вокруг и если видите облачко дыма, то сразу узнаете, из какой расселины по вам палили. Если дыма нет, то вы не поймёте, от куда по вам стреляли, а, следовательно, сразу и не спрячетесь куда надо.
- Дык я по звуку пойму, откуда палили!
- А если эхо?
Наступило молчание. Ратибор в очередной раз переспорил собеседника и решил на достигнутом не останавливаться:
- Я вот думаю: а что если придумать такую штуку, которая бы заглушала хлопок от взрыва пороха при выстреле.
- А зачем тебе заглушитель такой? – на этот раз удивился Богорад, - обычно, чем громче бабахает, тем страшнее для тех, в кого бабахают.
- Лучше бы назвать не заглушитель, а просто глушитель! Звучит красивее. И потом, а вдруг придётся тайно пробраться куда-то и стрелять? Убрать часового по-тихому, издалека, например.
- Можно использовать лук или арбалет, - пожал плечами следопыт.
- А вы с двухсот шагов попадёте из лука часовому в голову?
- Да.
- И сколько вы учились так владеть луком?
- Всю жизнь.
- А я предлагаю идею, благодаря которой можно будет этому научиться за пару недель! – гордо заявил Ратибор, - можно сделать устройство, навроде трубы, а с обоих концов закрепить по линзе…
- Такое уже придумали, - выпалил Дракенсторк, - у нас, гномов, это зовётся «Орлиное око»! Стало быть, монокль у вас, у людей.
- Но оно слишком большое! – заметил юноша, - а я предлагаю маленькое. Его можно закрепить на пищали, сверху, типо как прицел, только более точный! Он-то в обращении куда удобнее и лука, и арбалета, верно?!
Возражающих не нашлось. Тогда Ратибор продолжил:
- И если на пищаль установить и глушитель, и линзы, то вполне можно обучить за пару недель людей стрелять довольно метко и бесшумно!
Такую тему все встретили весьма интересной для обсуждения. Обсуждения ровно на пятнадцать минут. Затем Ратибор с Беримиром принялись «разбирать на составляющие» военную тактику разных стран и времён. Богорад же стал свидетелем другого разговора, не менее интересного:
- Так значит вы религиозный человек, а, Истислав? - поинтересовался Ратимир. Юноша в ответ кивнул. Тогда-то вновь встрял гном:
- А чему же учит вас ваша религия? Чем она вообще хороша?
- Многим, - спокойно ответил Истислав.
- Я вот, например, не верю в вашего Бога и вашим учениям, - сказал Дракенсторк, - это означает, я не могу быть твоей веры?
- Ваше дело. Можете не верить в Бога, но если бы люди жили по заповедям, то создали для себя и своих детей доброе, светлое будущее.
Гном хмыкнул, подумал и решил продолжить беседу:
- А чему учат ваши заповеди?
- Доброте, любви…
- Я вот слышал, - перебил бородач, почесав затылок, - что у вас есть такая притча, что, мол, если с тобой поссориться твой сосед и захочет рубаху твою, то отдай и штаны ему. В чём суть не отстаивать своё мнение и имущество?
- Суть в том, чтоб не искать себе врагов, мастер гном, - вместо Истислава ответил Ратимир, - я, может, это и неправильно понимаю, но попытаюсь вам объяснить. Смотрите, вы поссорились с другом. Так ответьте на зло добром. Не грызитесь с ним, а дайте ему задуматься и понять, что он не прав. Не наживайте врагов, а наживайте друзей. Более того, новую одежду вы всегда найдёте, врагов тоже нетрудно отыскать, а вот друзей…
- Бред, - мотнул головой Дракенсторк, - эдак я всегда без одежды оставаться буду, если её постоянно врагу отдавать.
- Вы ничего не поняли, - улыбнулся Истислав, - но, оно, впрочем, понятно. А вот по поводу того, что вы без одежды останетесь, то тут вы не правы.
- Это ещё почему?
- Оставшись голышом, вы поймёте, что пора бы одеться, а то замёрзнете. Вам ничего не останется, кроме как раздобыть одежду, верно?
- Ну, да.
- Видите ли, - продолжил юноша, - есть в нашей жизни два состояния: когда вы можете что-то сделать или не сделать, или когда вы не можете не делать. Если вам что-то делать не обязательно, то вы не делаете, верно? А в противном случае вам придётся одеться, ибо иначе выжить нельзя. Как говаривал один человек, такое состояние называется: «жопа на голову села, и из неё надо выбираться». А кому-то с такой вот жопой на голове нормально! Да, Дедок?!
Беримир отмахнулся.
- Ну а что, если я не стану отдавать штаны? – не унимался Дракенсторк, - что, если то время, за которое я бы искал новую одежду, я потратил бы на то, чтоб раздобыть топор? Нет, отдавая всё кому-то, выгоды ты не получишь.
- Как знаете, - пожал плечами Истислав, - но, порой, чем ниже падение, тем выше последующий взлёт.
- И всё равно я в вашу эту религию не верю!
- Я тоже, - подал голос из хвоста процессии Красимир, - как по мне, религия – самый главный мошенник, который заставляет людей отдавать последние деньги.
- Так ты ни разу религиозных писаний и не открывал, - заметил Беримир, - ты сначала прочти их, а потом делай выводы, как впрочем, и во всём остальном. Не считай себя самым умным, услышав глупость другого и не зная сути вещей, в коих ничего не смыслишь. Никто тебя деньги отдавать не заставляет, а если всё же заплатил, то это ещё не значит, что ты искупил грех и сделал хороший поступок.
- А как же индульгенция? – подловил друга Красимир.
- А индульгенцию как раз покупают те, кто писания не читал и заповедей не знают, - усмехнулся Беримир, начиная обсуждать новую стратегию с Ратибором.
Всё это время Богорад молчал, хотя мог бы многое рассказать о религии. Как он сам считал, порой вместо слов и фанатичных убеждений лучше сделать доброе дело: отдать штаны и рубаху, скажем так, чем учить ближнего своего в том, что тот свою одежду отдать другому должен.
***
Вечером того же дня отряд добрался до очередной арки-заставы Долинного тракта. Там они, наконец, сумели подняться наверх и покинуть неприветливые Дикие земли. Богорад с большим удовлетворением наблюдал, как скрываются за стеной винтовой лестницы бескрайние поля и леса. А ведь раньше, когда он только начал своё путешествие, эти цветущие равнины казались ему такими живописными и мирными, яркими и красивыми, а, покидая их, он замечал лишь то, что стали они какими-то серыми и неприветливыми. Может, это от того, что лето уже кончается, а может, в этих самых долинах и дубравах он перековал себя, стал другим, чуждым для того мальчика, который в середине августа выехал из родного города…
Друзья остановились в одной из комнат гарнизона. Арка могла вместить в себя тысячу человек, но, так как сейчас не было ни войны, ни миграций, в комнатах гарнизона расположилось чуть более двух сотен человек, включая солдат, торговцев и путешественников, а остальное место отдано под склады для товаров. Стоит заметить, комнатка, снятая друзьями, была просторная и уютная. Стены каменные, в одной из них сделан длинный камин, на полу лежало несколько ковриков, а спать приходилось на скрипящих одноместных кроватях. Зато бельё было чистым, а еда, которую удалось выменять у торговцев, вкусной. Богорад наконец смог спокойно продолжить заполнять свой дневник. Пока он писал, в комнате находился только Беримир. Когда он увидел перо в руках друга, то подошёл, изучил глазами исписанный лист и спросил:
- Мемуары пишешь?
- Дневник.
- Я вот тоже пишу. Только не дневник.
- А что? – Богорад оторвался от своей работы.
- Повести, рассказы…. Хочу передать идею всеобщего единства.
- Как?
- Не смейся, ладно? Действия моих рассказов происходят на далёкой, ещё неоткрытой на карте земле. Там люди уже уничтожили все другие народы и воюют друг с другом. Я хочу передать читателю через аллегории и аллюзии о том, что всех нас может объединить не война, не народность, а простая такая вещь – человечность. Наша доброта, сострадание и вера спасут человечность внутри каждого, прекратят войны, истребления!
- А зачем через аллегории?
- Ну, проще говоря, я хочу, чтоб читатель сам додумался до того, что я хочу передать. Только тогда он над этим сумеет поразмышлять, понять, в конце концов, о чём я пишу.
- Так всё же это есть в религиозных писаниях, кроме, конечно, неизведанных земель, - вздохнул Богорад.
- Верно. Но когда были они написаны? Люди делают то, что им внушают. Если каждый день говорить: «Мы хотим воевать!» - все кто это слушал, вскоре захотят воевать. Но если человек каждый день будет читать или слышать о том, что нельзя воевать, что нужно любить и уважать друг друга, то тогда все станут любить и уважать. Да, я понимаю, это утопия, но…
В комнату зашёл Истислав. Зашёл недавно, но услышал достаточно. И тогда заметил:
- Вот ты, Беримир, говоришь. Очень много и умно говоришь. Однако мало делаешь. Я тебе каждый день говорю: «вынь ты голову из жопы», - делай что-то! Где твои повести? Я тебе даже идею для рассказа подал. Идею о том, как на нашем университетском выпускном, нам, школярам, досталась куча денег, и все начали её тратить. Чем не задел для нравственно-воспитательного рассказа?
- Так я пишу!
- Вот именно! Уже месяца два пишешь то, что можно начать и закончить за день. Ты мечтатель, Дедок, в этом твоя беда.
- Но не всё так плохо! – заметил Беримир, - ты же мне каждый день напоминаешь, а если каждый день человеку внушать, то он обязательно сделает! Я вот скоро с рассказом закончу!
На это Истислав мягко улыбаясь, кивнул. Было заметно, что он не верил в слова друга. Да и сам друг не верил своим словам. Однако, несмотря на это, к следующему утру рассказ и впрямь был закончен.
Утром, предъявив стражникам княжеский перстень, Богорад смог раздобыть пару лошадей для себя и Ратимира, а так же маленького пони для Дракенсторка. Отряд двинулся в путь по Долинному тракту и уже через десять дней был у ворот Строгхора.
***
Стоял солнечный, слегка облачный день. На широком, всё ещё высоком над землёй тракте царил гомон тысяч и тысяч глоток разных природных видов, пород и народностей.
- Ну и толпа! – буркнул гном, увидев, сколько народу пытается войти в город, - эдак мы тут ещё день простоим.
- А что вы предлагаете? – усмехнулся Дедок.
- Распихать всех и пройти спокойно, - заявил Дракенсторк, проталкиваясь через толпу. Остальным ничего не оставалось, кроме как последовать примеру своего бородатого товарища. Естественно, люди были, мягко говоря, недовольны. Они кричали, бранились, плевали под копыта лошадей и всяческими другими способами выражали своё недовольство. А пока отряд пробивался, начался очередной разговор:
- Я, кстати, рассказ дописал! – заявил Дедок.
- Молодец, - похвалил Истислав, - но это ещё не означает, что ты скинул жопу с плечь.
- Как это? Давай-ка, назови ещё что-то, что я не сделал!
- Ты не побрился.
- А я и не обещал!
- Ты который год не бреешься! Неужели весь обросший и ко двору пойдёшь?
- А при дворе меня поймут! – гордо заметил Беримир, - я ведь мужик, а не девчонка! Вот и не бреюсь!
- Дедок, тебе и впрямь не идёт, - вмешался Ратибор, - ладно бы весь оброс, а так, с козлячьей бородкой выглядишь, честно сказать, совсем нехорошо. А чем больше бреешься, тем быстрее нормальная борода отрастёт.
- Стойте! Погодите! – опомнился Богорад, - а вы что, тоже к императорскому двору направляетесь?
- Эх, глухня, - спокойно заметил Красимир, - уже, по-моему, при вас это даже обсуждали.
- Из Эитенеста мы едем в Строгхор, чтобы показать свои способности и найти достойную работу, - пояснил Беримир, - у нас даже вопросы к наместнику имеются.
- Ну и амбиции у вас, - прорычал гном, отпинывая от седла очередного крестьянина, - вы ж только- только учиться закончили, нигде себя не показали, а уже во дворец прётесь!
- А что ты предлагаешь? – усмехнулся Веселин, - ты-то, небось, опыту набрался.
- Я-то небось набрался, - кивнул Дракенсторк, одновременно матеря толстого купца, лезущего под копыта, - сначала надо обжиться, встать на ноги.
- А что потом? – перебил бородача Истислав, - многие всю жизнь на ноги встают. Есть у меня родственница, вышла замуж за одного ривазийца. Она тоже перед тем, как завести детей, хотела «встать на ноги». Сейчас ей уже за тридцать, а детей всё нет и нет. А знаешь почему?
- Ну давай, удиви меня, - усмехнулся гном.
- Я ведь уже говорил, что если можно что-то не делать, то ты не делаешь, так? И сейчас мы бы могли тоже «вставать на ноги» где-то в Мерсьене. Но сразу пошли к наместнику, потому как если этого не сделать сейчас, то мы уже никогда во дворец можем и не попасть.
- А, понял я твой ход мыслей, - закивал Дракенсторк, - это вам, так сказать, после университета, жопа на плечи села, а вы пытаетесь её снять, а не отмахиваетесь, мол: «И с жопой на голове жить можно», - я прав?
- Абсолютно, - подтвердил Истислав, - ты поразмышляй над этим – больше поймёшь. Может, даже, однажды согласишься отдать штаны соседу, а не спорить с ним и идти искать топор.
Гном выругался, но сделал это с улыбкой.
- Видать вас в университете действительно многому научили, - заявил он.
- Нет, - мотнул головой Дедок, - учили многому, но учились не многие. Человек должен сам находить информацию и думать, сам должен решать жизненные проблемы и выбирать, как жить дальше, а не ждать, что понимание придёт само. Мы сами влияем на свою жизнь, а те, кто говорят, что всё предопределено или ждут, когда же судьба их направит, те попросту слабы и бояться выбрать жизненный путь, поразмыслить о будущем. Думайте о своей жизни, дорогой друг, не ленитесь делать выбор сейчас, а не потом, и не отвергайте преждевременно всё, что понять сейчас не можете, а не кичитесь своим опытом, висящим у вас на плечах. Сколько бы вы ни прожили, этого опыта всегда будет не хватать…
Наступило молчание. Даже гомонящая толпа немного прислушалась. Дракенсторк почесал затылок. Смехосмей подбирал шутку по сему поводу. Но раньше всех заговорил Истислав:
- Ты, конечно, Беремир, молодец: пофилософствовал, поумничал. Но несмотря на всё это, пожалуйста… побрейся. А то жизнь пройдёт, а ты так и не научишься.
Дедок сделал вид, что не услышал. Веселин выдавил из себя мало-мальскую шуточку, сам же над ней посмеялся. А вот Богорад думал. Думал, может, действительно, если есть амбиции, то не нужно сидеть сложа руки, а надо их реализовывать. И могут ли быть оправданными слишком высокие амбиции? А если ты их так и не смог воплотить, если даже не попытался, являются ли они неоправданными? И нужно ли вообще себя оправдывать или искать оправдание своим действиям? В любом случае времени подумать хватало, а неподалёку уже маячили ворота, пройдя через которые, можно попасть в ту часть тракта, что стоит прямо над Строгхором.
***
Прикладывая недюжие усилия, отряд всё же сумел добраться до ворот, нажив себе на ближайшие пару часов целую уйму врагов из числа крестьян, купцов и путешественников. А ещё и стражника у ворот, который, поначалу хотел отправить наглецов обратно, в конец очереди, как вдруг перед самым носом увидал перстень с княжеской печаткой и поспешил за сержантом. Оставалось только ждать.
Чтобы скрасить ожидание, Дедок со Стремлом поспорили. Условие спора было следующим: если сержант молодой, то Беримир по прибытию в город бреет бороду и усы, если старый, то Ратибор стрижётся налысо. А пока ещё было время, Богорад решил спросить у Ратимира:
- Слушай, а цель оправдывает средства?
- Что?
- Ну, стоит ли искать оправдание поступкам? Или амбициям…
- Ах вот ты о чём… ну, пусть тут недавно и было сказано, что, сколько бы за плечами опыта не было, его мало всё равно, но… я вот как думаю: те, кто считает, что цель оправдывает средства, уже определились с тем, что они хотят оправдать. Зачастую это деньги, власть. Мой тебе совет: если приходится выбирать, то выбирай человеческую жизнь.
- А если приходится выбирать между жизнью одного или другого? Или между богатствами и властью?
- Выбирай то, после чего не будет стыдно. После чего не хотелось бы вернуться назад и выбрать другое, понимаешь? Это, как в сказках – прислушивайся к сердцу, будь на стороне добра, не причиняй зла и всё такое…
Этот разговор услышал Ратибор и, поскольку делать было больше нечего, решил вмешаться:
- Мне кажется, ни добра, ни зла нет. Это понятия относительные.
- Вот как, - улыбнулся следопыт, - расскажите-ка свою версию понимания мироздания.
- Делая добро одному, мы причиняем зло другому. Причиняя зло другому, мы, возможно, не даём причинить зло себе. А если разбивать всё на хорошее и плохое, то, при выборе между ними, делая добро одному, всё равно причинишь зло другому. Получается, мы выбираем между двух зол, не так ли?
- Приведите пример, - не прекращал улыбаться Ратимир.
- Да запросто, - усмехнулся Ратибор, - вот, например, берут налог с бедной деревушки. Крестьяне говорят, что отдать деньги не могут, иначе не переживут зиму. Вы убеждаете солдат не брать налог, однако деньги бы тогда пошли в дом сирот на содержание детей. А без налога сирот не смогут прокормить и уже они не переживут зиму. Выходит, выбирать приходится между злом большим и злом поменьше, архи-злом и злюшечкой. Только вот последствия от архи-зла могут быть не столь колоссальны, чем от злюшечки. Приходится думать и действительно многим жертвовать, оправдывать свои действия, свои амбиции стремления помочь людям. Приходится иногда выбирать большое зло, чтобы малое не выросло впоследствии в архи-злище.
- Так значит, вы не верите в добро? По моему опыту в него не верят те, кто в жизни встречал только зло. А как же обычная такая вещь, как человечность? Мораль? Священные заповеди? По-вашему они зло? Ведь зная мораль, поступая по совести, не приходится выбирать меж двух зол. Поверьте, всегда есть решение, когда выбирая добро, вы в итоге не получаете последствия в виде архи-злища. А порой, зная, что любое твоё решение приведёт к ужасному исходу, может вмешиваться и не стоит?
- Возможно, - кивнул Ратибор, - но, как я уже сказал: добро и зло – понятия относительные. Что одному хорошо, то другому плохо. И понимают эти понятия все по-разному. Вот только если бы всё было так хорошо, если б люди жили по совести и заповедям, нам бы сейчас приходилось выбирать меж двух зол? Нет. Но так как люди в большинстве случаях не руководствуются моралью, выбирать между плохим и плохим приходится. Просто иначе нельзя.
- Можно, - опроверг Ратимир, - у меня получалось. А если боитесь, что люди вас не поймут, когда вы делаете добро, то ничего страшного. Рано или поздно, глядя на вас, они, или быть может их дети, обретут ту самую мораль, человечность. О, вон и сержант!
Очередная дискуссия прервалась, а у Богорада опять вопросов осталось больше чем ответов. Но в одном следопыт был всё же прав: если отрицать добро, выбирая меж двух зол, злым человеком ты и остаёшься, оправдывая средства целями, но, если веришь в добро, если делаешь то, за что после не придётся себя жалеть и оправдывать, то может, действительно, можешь сделать мир лучше. Можешь сделать так, что люди поверят в добро и перестанут выбирать меж двух зол…
Тем временем в воротах открылась дверка, а из неё вышел высокий, одетый в парадный доспех мужик, очень похожий на своего коллегу из Родников. Сержант окинул путников взглядом, те, в свою очередь, сделали то же самое. Беримир, как следует взглянув в лицо вояке, шепнул Ратибору, что побреется.
- Так, - сержант ещё раз внимательно окинул глазами лицо каждого незнакомца, - кто из вас Богорад?
- Это я, - юноша вышел вперёд, предъявив письмо и княжеский перстень.
По затихшей толпе прокатилась лёгкая волна шепотков. Латник прищурился, убедился в подлинности перстня и кратко, звонко спросил:
- Что мне написать в письме сотнику?
- Какому? – поинтересовался Дракенсторк, опять вызывающе выехав вперёд на своём пони.
- Который из Касно, - пояснил сержант, - он просил отправить ему письмо о вашем прибытии, иначе сэра Левана ждёт незавидная участь.
- Ну и пусть ждёт, - опять встрял гном, - этот мудак нас ограбил. А должен был защищать!
- Но мы же прибыли целыми, - обратился к другу Ратимир, - и поступим по справедливости: посылайте письмо о нашем прибытии.
- Какая ещё справедливость? – зарычал Дракенсторк, - вон, Ратибор минуту назад был прав: нет никакой справедливости, есть выбор меж двух зол. Если мы отправим письмо, то Леван будет жить и дальше грабить людей, теша своё самолюбие путём ущемления слабых. А если не отправим, то его вздёрнут и на одного мудака в мире станет меньше.
- Вы не правы, мастер гном, - спокойным голосом парировал следопыт, - если мы не отправим письмо, то не факт, что его убьют, а вот тогда мы точно разбудим в этой размазне зверя. Если же отправим, то парень получит шанс исправиться. А если не исправиться – получит по заслугам.
- Ага, щас же! – ухмыльнулся гном, - вспомни Терныча из той таверны, как там её, «Жопа мира» или чё-то там «…следпыта». Он тоже деревни грабил с твоих слов, при нас корчму сжёг. Его настигла справедливость? Он получил по заслугам? Даже если его посадят на кол, его смерть не искупит всех загубленных им же жизней.
- Слушайте, - прервал спор своим звонким голосом сержант, - может написать правду? Вы прибыли целы и здоровы, но сэр Леван вас в пути обокрал. Хорошо?
- Нет, - вздохнул Ратимир, - просто напишите, что мы прибыли. Сделаем парню поблажку. Если у него есть хоть капля мозгов – поймёт, насколько близко была его голова к плахе. Если не поймёт… долго уж точно не проживёт.
- Ну и зачем? – устало спросил Дракенсторк.
- Так сказать, отдал штаны соседу, - пояснил следопыт.
- Да как вы меня с этими вашими штанами задрали! – возопил гном, - думаете, будто соседу эти ваши портки нужны? Вот что я скажу: вы сейчас жалеете негодяев, а негодяи вас жалеть не будут. И если каждый раз проявлять такое гнилое милосердие, то скоро весь наш мир будут заселять одни негодяи!
- Как вы наивны, - склонив голову набок, мило улыбнулся Ратибор, - уже заселили. Видимо, ваши выводы людям стоило сделать полторы тысячи лет назад.
Тут Богорад наконец нашёл, что сказать:
- Может именно такие выводы полторы тысячи лет назад люди и сделали. Вот только убив всех негодяев, они сами превратились в тех, с кем боролись. Так бывает, когда борешься против врага вражьими методами. И кстати, Дракенсторк, та девчонка у тебя уже минут пять пытается кошелёк с пояса стащить.
Девчушка лет десяти отпрянула в сторону, стыдливо опустив голову. Гном выругался, отстегнул кошель с пояса и кинул воровке.
- На, малявка, - буркнул он, - это тебе, так сказать, мои штаны. А теперь сдристни нахер отсюда! С вами, людьми-негодяями, я, грешный гном, скоро в праведника обращусь!
***
Отряд не спеша ехал по тракту, пролегающему уже непосредственно над столицей великой Тиэрийской империи – городом Строгхором. Вид внизу с зелёных степей и лесов сменился на разноцветные, уходящие вдаль, насколько хватало глаз, крыши домов и башен. И поглядеть действительно было на что: всю столицу бесконечными паутинами пронизывали ровные дороги, между ними располагались бесчисленные дома, насчитывающие два, три, иногда четыре и даже пять этажей, каждое жилище могло похвастаться пристройкой в виде круглой или прямоугольной башни. Кровля сверкала на солнце и окрашивала собой город в красные, голубые, зелёные и жёлтые тона. То и дело на перекрёстке дорог и в каждом втором дворе можно было заметить фонтан, у дорог и любых строений красовались роскошные фонари, при крупных усадьбах, иногда более походивших на замки, вдаль простирались цветущие сады. Сам Долинный тракт тоже претерпел изменения. Он теперь пестрил всевозможными лавками, фонтанами, флажками и пристройками в виде разных по форме и величине башенок.
- Ну и большой же этот ваш Строгхор, - сказал Дракенсторк после долгого присвистывания, - сколько тут людей живёт?
- Около четырёх миллионов, - ответил Ратимир, - не считая предместий и окрестностей. Сейчас мы проезжаем над Нижним городом. Эти кварталы самые большие и молодые – насчитывают всего-то пятьсот или шестьсот лет. Некоторые двести.
- Ну так-то шесть сотен лет, это не такие прямо молодые кварталы, - усмехнулся Ратибор, осознавая величие произнесённых цифр, - Эитенест и тот стоит четыре сотни лет! А тут кварталы по половине тысячелетия.
- Я назвал молодые, потому как сам Строгхор заложили первоначально как крепость полторы тысячи лет назад. Тогда ривазийцы основали свой первый Великий Дивизион и, посчитав все народы людей дикарями, начали масштабную экспансию, - пояснил следопыт.
- Я так понимаю, свои зубы Дивизион об ту крепость обломал, - предположил с видом знатока истории Беримир. На самом деле, окончив Эитенстский университет, юноша мог спокойно похвастаться превосходным знанием истории, однако, как вскоре оказалось, у каждого народа версии исхода одних и тех же событий разнились, а потому Дедок нисколько не брезговал более глубоким изучением древних событий с точки зрения разных людей из разных государств. Сейчас же ответ Ратимира ни сколько не разнился с общепринятыми в университете «надёжными» источниками:
- Верно, - подтвердил следопыт, высматривая впереди возможные проходы через толпы солдат и торговцев с телегами, - войска Дивизиона не смогли взять крепость. После этого Строгхор разросся, образовалось королевство Фертария, сорок четыре года назад которое объединила все земли людского удела Тиэрии в могущественную империю. Естественно, Строгхор множество раз перестраивали, новые дома росли на руинах старых. Так, например, та самая первая крепость теперь называется Старым городом в Верхнем Строгхоре, однако от тогдашней крепости там ничего не осталось.
Отряд ехал дальше. Город внизу по-прежнему не давал увидеть у себя ни конца, ни края. Во всяком случае, конца не видел ещё где-то час пути. И вдруг, о чудо: из-за холма, на котором во всём своём древнем великолепии располагался Верхний город, показалось огромное, уходящее за горизонт озеро Харал. Его воды казались чистыми и прозрачными, днём напоминая цветом отшлифованный прозрачный сапфир, а вечером – столь же тщательно обработанный изумруд. Этот водоём никогда не замерзал, а при попутном ветре даже на самом быстром корабле его можно было переплыть вдоль за день, а вширь – за три. Такой гигант, как известно, всегда будет оспариваться, но, к сожалению, для тысяч бардов и сказителей, Харал всегда принадлежал фертам, на берегах озера стояли исключительно фертарские города, и не могло быть даже и речи о постоянных войнах за торговое пространство на этих водах. А ведь, сколько историй могло получиться, сколько людей погибнуть…
Если бы на небе можно было нанести разметку, то даже самый распоследний дурак заметил, что солнце уже перевалило штришок «полдень», а, следовательно, и желудки тех самых распоследних дураков непреклонно заявили: «Эй, хозяин! Пора обедать!». Представители нашего отряда дураками не являлись, однако есть хотели, причём очень сильно. Посыпались предложения поесть на ходу или остановиться рядом с какой-нибудь лавкой и зажевать кусочек солонины под навесом. Но всем наперекор стоял Ратимир, успокаивая друзей скорым прибытием в Старый город, где можно будет и в гостинице остановиться, и в кабаке нормально поесть.
Путь продолжался. Торговцы за лавками кричали, путники пытались их перекричать. Солнце светило исправно, прохладный ветерок дул тоже, стало быть, качественно.
- Эх, хороший день, - вытер пот со лба Красимир, маневрируя на своём скакуне средь телег, скота и людей, - наверное, последний тёплый день в году…
«Почему же последний?» - подумал Богорад. И понял. Осень! Уже наступил сентябрь! И тогда юноша начал считать. Выехал он из дома в начале августа, почти полторы недели скакал по тракту, около пяти-шести дней двигался по Диким землям и ещё десять дней двигались до Строгхора.
- Какое сегодня число? – взволнованно спросил Богорад.
- Второе сентября, - после недолгих раздумий ответил Веселин.
- В уме считал, или на пальчиках? – подстебнул товарища Красимир.
- Аха-ха-ха, - рассмеялся Смехосмей, после чего резко сделал кислое выражение лица и сухо заметил, - не смешно, Златосрака.
Ворота в Старый Строгхор неминуемо приближались. Не произнеся ни единого слова, а воспользовавшись только кивками, отряд как-то сразу решил ускориться с медленной рыси до неспешного галопа, тем более впереди народу поубавилось.
Старый город располагался на отвесном холме и потому возвышался над всеми остальными кварталами. Его древние стены вздымались ввысь по прикидкам Богорада на двенадцать косых саженей, а через каждую сотню шагов стояла прямоугольная башенка с крышей, имеющую форму четырёхгранной пирамиды, причём грани эти слегка прогибались вовнутрь. Ворота были ниже стены в три раза, а в ширину растягивались так, что одновременно могли разъехаться не менее двенадцати телег, а то и больше. Створки были настежь распахнуты, а проезд сторожило несколько десятков стражников и один всадник. Именно этот всадник, увидев друзей, окликнул стражу и, взяв с собой небольшой отряд, выехал вперёд. Одет он был как на карнавал: тело покрывали не менее пяти самых разных по размеру, форме и цвету одежд, у штанов одна половина желтела как кровли некоторых домов, а другая багровела, как императорское знамя с грифоном, которое, кстати, всадник поручил нести одному из сопровождающих. Подъехав к отряду, наряженный незнакомец поправил широкополую шляпу с пышным букетом павлиньих перьев на верхушке, кашлянул в кулак и громогласно объявил:
- Кто из вас есть достопочтенный господин Богорад?
- Ну, я есть достопочтенный господин Богорад, - выехал вперёд юноша, - а вы кем будете?
- Я посол лорда Варгана, моё имя значения не имеет. Прошу проследовать за мной до Императорского дворца, почтенные! – в голосе посла отчётливо слышались нотки пафоса.
- Почтенные очень устали и хотят оставшийся день отдохнуть, - харизматичным голосом заметил Ратимир.
- Нет уж, господа, - заартачился посол, выпучив глаза и поправляя жабо, - за вами могут охотиться. Послание должно прибыть сегодня же!
- Так доставьте его сами, - усмехнулся следопыт, взглянув фанфарону прямо в глаза, - и пароль тоже сами скажите.
«Какой пароль?» - испугался Богорад. Юноша помнил, что Терныч действительно говорил ему ключевую фразу к письму, даже просил повторить. Но слова, к сожалению, были забыты в свете недавних событий.
Посол тем временем для виду немного поспорил с Ратимиром и, приняв обиженный вид напыщенного павлина, чьи перья на шляпе и трепыхались при дуновении ветра, развернул коня, демонстративно медленно направившись к воротам. Зато отряд таким принципиальным не оказался, однако с той же демонстративностью вихрем обогнали посла и на скаку, будто разбойники, влетели в город. Ошарашенная стража ворот так и осталась стоять, раскрыв рты. Действительно: если с этими господами говорил сам посол, то, может быть, и не стоило насаживать всадников на алебарды?
***
И да простит мне читатель моё многословие, однако я просто обязан описать то, что увидел Богорад, въехав в Старый город. Перед юношей вдоль дороги шли длинные ряды домов. Каждый из них был трёх, а то и четырёхэтажный, имел высоко поднимающуюся вверх прогнутую крышу с красной черепицей. Так же каждый дом был просто обязан содержать при себе пристройку в виде какой-нибудь башенки. Обычно пристройки выпирали из стен второго этажа, который, как и во всех плотно застроенных городах, был больше первого. Башенки тоже имели разные причудливые крыши с красной черепицей, иногда в виде пирамидки, иногда в виде конуса. Под стоками от крыш располагались круглые или полукруглые окна с витражами из разноцветных кусочков стекла.
Около каждого дома стоял большой фонарь, между домами часто висели всевозможные флажки и бумажные фигурки. Дорога уже не как на тракте была сложена из массивных белых цилиндров, а из маленьких овальных серых камушков. По бокам дорог были возвышенности, которые жители Строгхора называли тротуаром. В Березцах дреславы ограничивались словом обочина.
Было много людей. Все одеты по-разному. Некоторые деловито расхаживали в дублете и брюках с сапогами, других вполне устраивали всевозможные фартуки, жакеты, плащи, мантии, жабо, шляпы, нередко виднелись густые перья, торчащие откуда только можно.
Второе, что бросилось Богораду уже не в глаза, а в нос, были запахи. Пахло крупным городом: люди источали аромат духов, мыла, однако всё это перебивали табак и еда. А вот что юноша слышал, то вообще описать невозможно. Как только он очутился за стенами города, на него обрушилась лавина голосов, смешков, объявлений, шушуканий, игры на музыкальных инструментах, в голову бил резкий лай собак и звонкие удары молотка. Именно таким и оказалось первое впечатление от столицы великой империи.
- Итак, - весело провозгласил Дракенсторк, озадаченно осматривая улицу, - где мы остановимся на ночь?!
- В гостинице «Гороховая перина», - хмуро ответил Ратимир. Следопыт вовсе не радовался пребыванию в Строгхоре.
- А где отобедаем? – не унимался звонкий гном.
- Вон, видишь вывеску. Отобедаем в таверне «Тёртый калач». Там и лошадей оставим.
- А разве для этого не конюшня нужна? – поинтересовался Беримир.
- Большие городские конюшни есть в квартале Патриотов и в Доках Верхнего города, - пояснил ловчий, отмахиваясь от мухи, - хочешь топать от туда – скатертью дорога.
Так уж вышло, что кроме Ратимира город никто не знал, и никому «топать до туда» совсем не хотелось.
Скакунов трактирный конюх принял бережно, а получив пару медяков, пообещал не только накормить, но и вымыть как следует. Таверна была большая, из камня, с просторным залом и недорогой пищей, комфортными столами и креслами. Никаких важных событий за время пребывания там юных и не очень товарищей внутри не произошло, хотя гном Дракенсторк со мной бы поспорил, так как проголодался сверх всякой меры и за какие-то полчаса опустошил столько тарелок и бочонков, сколько семеро не смогли. Когда сытный, а для кое-кого бородатого сверхсытный, обед подошёл к концу, друзья всей своей заметно повеселевшей командой двинулись в гостиницу. Там всё оказалось гораздо «цивильней», нежели в «Тёртом калаче», даже Дракенсторк нашёл сходство с гномьим банком в родном подгорном царстве, а это, считайте, нехилый такой комплимент.
- Хрена се, - выругался Веселин, глядя на выложенный мозаикой из крупной смальты пол. Стены украшали фрески, изображающие разные сцены охоты, битв или пиров. Сводчатый потолок подпирали тонкие каменные колоны с резными узорами. На нём же висела пара роскошных люстр, размером не уступавших каретам. У одной из стен такого длинного овального зала располагалась дубовая дверь. Пройдя через неё, у юноши появились сомнения, сумеют ли они оплатить даже час проживания в гостинице. Пред ними предстал круглый зал гораздо больше предыдущего. Пол был выложен паркетом из красного дерева, стены – досками из того же материала. Поверх досок висели картины с портретами в полный человеческий рост и, говоря полный, имеется в виду соотношение один к одному с изображённой личностью. В дальнем конце располагалось нечто напоминающее витрину, за которой над бумагами кроптели работники здания. По бокам вверх вели две винтовые лестницы на «внутренний балкон», как бы сказал Богорад. Пахло бумагой, чернилами и странными, но приятными благовониями, которые, к слову, Дракенсторк назвал просто «вониями».
Ратимир направился прямиком к витрине, остальные последовали за ним, однако шли уже скорее боком, выкручивая головы в попытке окинуть взглядом роскошное помещение. Работники же гостиницы к этому привыкли, а посему принимали донельзя важный и гордый вид, поймав на себе очередной восхищённый взгляд. Даже гном, проживший почти всю свою жизнь в одном из легендарных царств под какой-то там горой, время от времени посвистывал, не сдерживая себя в ругательствах-комплиментах строителям и архитекторам. Подобными словами, только на другом языке, разбрасывался Ратибор, Веселин и Красимир его на пару поддерживали.
Когда ругательства и восхищённые вздохи иссякли, следопыт, перекинувшись парой словечек с секретаршами за стеклом витрины, подозвал остальных.
- Вы какие покои предпочитаете? – спросил он.
- Подешевле, - откликнулся Беримир, по-прежнему не отрывая взгляд от красот интерьера.
- Мне с балконом. Чтоб можно было видеть площадь. Желательно, - выразил своё мнение Богорад, оценивая портрет на количество изведённых вёдер краски.
- А до туалета от какой комнаты ближе? – выпучив глаза, поинтересовался Дракенсторк.
- Во всех опочивальнях есть уборная, - мило улыбнувшись, произнесла секретарша.
- Ну, тогда ту, к которой ближе кухня, - теребя бороду, гном продолжил излагать придирчивые желания.
- В каждую опочивальню приносит еду прислуга.
- Эм… - озадачился Дракенсторк, - тогда пусть Ратимир решает. Я больше ничего не могу придумать.
***
Богорад , счастливый от того, что разложил вещи и наконец немного прогулялся по улицам города, мерил шагами свою комнату. Вернее, комнатищу. Просторную, свободную, и на некоторое время его, да только его, комнатищу.
Справа, за резной деревянной стенкой, больше похожей на ширму, расположился в точно такой же опочивальне Дракенсторк, слева – Ратимир. Следопыту пришлось потратиться и снять со своего счёта в банке немалую сумму денег, зато на пару дней весь отряд, включая ребят из Эитенеста, обладает прямо-таки королевскими покоями. Богорад же ещё раз решил полюбоваться своим съёмным жилищем – это ему всё никак не надоедало.
Посередине комнаты стояла четырёхместная перина с багровым балдахином, расшитым золотыми нитями. В паре метров от ног лежащего в кровати (именно не «на» кровати, а «в»: такой уж пышной оказалась перина) выложили камин, шагах в десяти от головы располагалась большая, полностью застеклённая дверь на балкон, который по размерам лишь слегка уступал комнате. На нём и располагался обеденный стол и пара кресел. Одно из них юноша внёс внутрь покоев и поставил около тумбочки, которая стояла аккурат между кроватью и книжным шкафом. На тумбочке, рядом с подсвечником, лежала раскрытая книга под названием «История славного Фертарского государства от начала времён и до наших дней». После недолгой, но здорово поднявшей настроение прогулки, Богорад пролистал весь труд «Истории…» и за последнее время, наконец громко посмеялся: настолько абсурдна была изложенная там версия завоеваний «славного государства». Любая война в глазах автора оставалась выигранной фертами, любые злодеяния оправданным, каждая ошибка безошибочной. А ближе к концу, когда речь зашла о возведение Фертарией Тиэрийской империи, автор вообще достиг апофеоза своей раздутой гордости за державу. Он холил не то, что крестьян, даже крыс, кои разносили чуму по вражеским крепостям. И тогда случилось то, что юноша ожидал с самого начала книги. Постепенно, фертарские войска, победа за победой, оккупировали Мерту, Воланский Господареат, Мерсьену и даже мощнейшее в истории государство – великую Дивизию. Но империя не смогла покорить ни Охтарские горы, ни земли Дреславов, даже Мрачный остров. Позднее ферты вторглись в малую Сельтию и Ялмарский Бахеулит, но дреславы не сдались. В итоге был заключён мир, князья согласились вступить в империю и поддержать соседей в войне с сельтиками, но не платили ни дани, ни преклоняли колено, если не хотели. Зато автор в своей версии выставил дреславов разобщёнными (что, кстати, правда) подлыми трусами (что уже дичайшая ложь), которые проиграли все схватки и на коленях скулили о пощаде. Притом слог описания оных событий захлёстывали невиданные ранее в исторической литературе волны пафоса, цинизма и расизма. Богорад над этим и посмеялся. Дома, в Березцах, прочитав данный труд – разгневался бы, однако сейчас у юноши в свете последних событий не осталось ни капли злости в сердце, а вот чего-то простого, весёлого не хватало. Теперь он понял, отчего так весело солдатам на войне: просто от нехватки добра, позитива, они ищут это во всём негативном. И находят в спиртном и азартных играх.
Богорад допил нежное на вкус вино, от которого никак не пьянел, потому как оно было не крепче кваса, прыгнул в воздушную перину и, накрывшись одеялом, загасил свечу, утопая в пучине сладкого сна.
***
На улице моросил дождь. Селяне попрятались по домам. Корчмарь по имени Кулька протирал недавно вымытые кружки. Он работал один в своём скромном деревенском заведении, сам готовил, сам разносил посетителям еду, а затем тоже сам мыл посуду и опять готовил. Как только закрыли Долинный тракт, люди вспомнили про обычные дороги и поехали по ним в города через деревни и сёла. Тогда Кулька начал получать бешеный доход от своей таверны. Затем, когда эльфов окончательно разбили, тракт опять открыли, но Кулька – мужик не жадный, однако деньги приберёг, а за славой и прибылью дальше гнаться не стал. И зачем: живётся хорошо да потихоньку, большего то ведь и не надо.
Вдруг парадная дверь со скрипом отворилась, в зал зашли двое мужчин. На них были серые плотные плащи с капюшонами, на поясах – мечи, за спиной у одного – длинный, в три четверти человеческого роста лук.
- Эй! Хозяин! – крикнул один на всеобщем. У него были тёмные волосы, больше разглядеть через капюшон не удавалось, - приготовь что-нибудь, есть охота.
«Ох, не к добру, никак не к добру, - запричитал Кулька, засеменив мелкими неуклюжими шажками на кухню, - чесный люд ноне на тракте. А энти видать, не чесный люд. Да с оружием». Но в еде им не отказал. Через час перед незнакомцами появились запечённый гусь, две кружки ароматного эля и теплый, только что вынутый из печки хлеб.
- Хозяин, - вновь окликнул трактирщика черноволосый, - сейчас будь внимателен. Мы с другом будем вести беседу, а ты заткни уши и скройся на кухне. Как бы тебе интересно не было, даже не думай подслушивать, понял?
Друг незнакомца, тоже в капюшоне, но уже светловолосый, ткнул Кульке в лицо злотым перстнем и буркнул:
- Государственные дела.
- Верно, - грозно согласился черноволосый, - так что попрошу оставить наше здесь присутствие… конфиденциальным.
- Чаго, простите? – скривился корчмарь.
- Чтоб никто о нас не узнал, - пояснил светловолосый, - даже если будут расспрашивать – молчи. А чтоб молчалось лучше, вот, лови!
Кулька поймал тяжёлый кошель, а когда увидел, какие в нём монеты, мигом убежал на кухню, забился в угол и послушно заткнул уши, выполняя просьбу незнакомцев. Он понял, что та самая бешеная прибыль за последний месяц не такая уж и большая, особенно если сумма в разы крупнее легко помещается в маленьком кошельке. Хотя кое-что всё-таки услышать смог…
***
Незнакомцы покинули корчму на следующее утро. Кулька облегчённо вздохнул, так как господа, чей разговор шёл о политике и дворцах, только казался задушевной и чрезвычайно умной беседой, однако всякому ясно, что после таких разговоров рождаются заговоры, а после заговоров и переворотов страдают бедные крестьяне и честные предприниматели, навроде тех, что держат маленькие сельские кабаки.
Прошёл час. Вся посуда вымыта, трактирщик мирно вынимал свежеиспечённый хлеб из печи, напевая под нос мотив старой и давно забытой песенки. День выдался солнечный, пусть и холодный. Крестьяне трудились в поле. Пели птички, мычали коровы. Стучали копыта…
Кулька встрепенулся, кинулся к окну и прильнул глазом к бычьему пузырю. Снаружи действительно были всадники. Их корчмарь насчитал три раза по пять, так как считать умел только до десяти, а три раза по пять загнутых пальцев были всяко больше, нежели два раза по пять пальцев. А пока кабачник считал незнакомцев, они уже быстро распределились и с разных входов ввалились внутрь, отрезав любой путь к отступлению. Каждый одет в кожаные штаны и жакет, на лицах капюшоны, повязки и маски, в руках шестопёры, клевцы и прочие прелестные орудия убийства. Один такой гость, поигрывая метательными ножами, вразвалочку подошёл к Кульке. Корчмарь сглотнул, опёрся руками о стойку, спиной чувствуя, что та ему не даёт сделать ни шага назад.
- Здравия тебе, хозяин, - сказал тот, с ножами, после чего взял кружку, по-хозяйски налил себе эля, - ты не против, если я задаром немного выпью, э?
Кулька полностью утратил дар речи, но в ответ закивал, издав звуки, характерные скорее глухонемому, нежели безграмотному.
- Скажи-ка, а тут случайно не проезжало два таких типуса в серых плащах? У одного ещё должен был быть княжеский перстень, - незнакомец перестал подкидывать нож и поднёс его к горлу трактирщика, одновременно опустошая содержимое кружки.
- Я… я… не мог-гу сказать. Меня просили оставить беседу коньпедальной!
Если Кулька и мог нанести вред незваным пришельцам, то одного он уж точно почти убил. Тот, что пил эль, резко поперхнулся и закашлял.
- Прости, что? – выдавил он.
- Ну, - кабачник начал сжиматься, закрываясь руками от грозного взгляда, – коньпедальность, то бишь тайна разговора.
- Конфиденциальность, - выкрикнул кто-то из числа незнакомцев.
- Во-во, конвенцальность.
Пока бандюга с ножами допивал эль, таверну окутала густая тишина. Затем тяжёлая опустевшая кружка брякнулась об пол и «дипломат» незнакомцев продолжил беседу:
- Так как бы тебе помягче сказать, хозяин… срал я на твою коньпедальность. Ты либо быстро мне расскажешь что знаешь, либо всё равно расскажешь это же, но собирая собственные пальцы с пола… зубами наверное – хватать то нечем будет.
Кулька громко сглотнул. К сожалению это не услышала стража в соседней деревне.
- Ладно, - закивал кабачник, продолжая жаться к стойке, - я кое-что слышал…
- Вот и хорошо. Ты начинай говорить, а я пока себе ещё немного эля налью.
***
Утро выдалось зябким. Нет, не было ни дождя, ни туч, даже наоборот, ярко светило солнце, по небу плавали пушистые облака, однако со стороны озера дул холодный осенний ветер, да и просто на улице было зябко. Богорад в очередной раз ещё сильнее укутался в плащ. Настроение сегодня у юноши прескверное – в этот же день несколько лет назад скончался его дед библиотекарь. А ещё он, посыльный государственно-важного письма, так и не вспомнил кодовую фразу.
- То ли школяр просит услугу, то ли как-то так, - бубнил юноша себе под нос.
- Не как-то так, - улыбнулся Ратимир, - а «старый школяр просит об услуге».
- Да, верно. Но как ты…
- Как услышал? Просто был неподалёку, - с безразличным видом отмахнулся ловчий, делая вид, что даже не обращает на юношу внимание.
- Подалёку, - не согласился Богорад, - я видел, помню. И сказал Терныч это тихо. И в зале стоял шум.
- Ладно, хорошо, - сдался следопыт, - я прочитал по губам. Не спрашивай, как и где научился. Всё что скажу, так это я просто некоторое время в молодости работал на имперскую разведку.
Дракенсторк гневно выругался на своём гномьем языке – он вступил в лужу. Весь отряд уже несколько минут двигался по Старому Строгхору. Как объяснил Ратимир, идти ещё долго: предстояло миновать площадь Старого города, свернуть, пройти в квартал Патриотов и по улице с тем же названием, через площадь с тем же названием, выйти к дворцу с другим названием. Выпускники Эитенестского университета держались позади и, сбившись в невероятно плотную кучку, оживлённо обсуждали вопросы, которые собирались вынести на разговор с наместником.
Улицы казались довольно оживлёнными. Да что там – вся ночь в городе была оживлённой только из-за того, что это крупный город, и не обязательно даже случиться некому празднику, дабы начались молодёжные гуляния. Проще говоря, в городе было людно и днём, и ночью.
Богорад поёжился. Ветер набирал силу и безжалостно трепал его капюшон. А люди не особо обращали внимание на осеннюю мерзлоту: те, кто предпочитал выглядеть пёстро и даже в жару носил по тридцать три одёжки, попросту накинули тридцать четвёртую, пятую и шестую; те, кто хотел смотреться по деловому и обычно носил пиджак и шляпу, одели утеплённые жакеты и шапки.
Ветер стих, Богорад расслабился, выдохнул, перестал трястись. И глубоко вдохнул. В нос ударил первым запах табака – горожане очень много курили. Курили при том самые разные сорта самыми разными способами: были и трубки, и сигары и тоненькие короткие сигаретки. Юноша не переносил такой запах, он вообще не любил курящих. Его дед, умерший несколько лет назад, однажды нашёл у себя на полках медицинский сборник о вреде алкоголя, курения, наркотиков и, как ни странно, магических эликсиров. Книга пестрила чёткими гравюрами, от которых кровь стыла в жилах. А мать-травница всё, что было на тех листах описано, подтвердила. И юноша продолжил бы злиться, коли не подул опять холодный озёрный ветер.
Они приближались к площади Старого Строгхора. Как это принято у фертов, на площадях торговцы разбивали свои прилавки и ларьки, а посему площадь являлась одновременно и рынком. А на рынке, как известно, даже по утрам, довольно много народу. В толпе стало потеплее – ветер не так сильно мучал. А отчего толпа собралась в одном месте, стало ясно чуть погодя. На одном из эшафотов стояли трое мужчин. Двое, крайних, одеты в тёмные кожаные плащи, усиленные в плечах, груди и бёдрах лёгкими латными пластинами. Сапоги в голени защищены точно также как и перчатки в предплечье. На головах широкополые шляпы, на поясах большие сумки и кнуты, висящие по соседству с набором ножей. Центральный тип на «сцене» от своих собратьев отличался лишь большим гербом на нагрудной пластине - язычком пламени, что окутало тонкую человеческую фигуру. Он, стоящий меж своих товарищей, без шляпы, но в плотном кожаном капюшоне, говорил, активно жестикулируя руками:
- …есть структура мерзопакостная! Сколько магов творят злодеяния, сколько чаровников проводят свои секретные испытания на похищенных людях?! Давно, давно они делают это, а теперь, когда их противные секты отделились от государства, так вообще страх потеряли пред правосудием, ибо следить за ними перестали! У них в руках богатство и власть! Они околдовывают нас, копят могущество, ждут своего часа. А потом, когда совсем своей магией пропитаются, когда в себе силу недюжую почувствуют, примутся за нас, простых смертных, ибо сейчас уже наш скромный люд несовершенным считают, а потом и вовсе истреблять начнут аки насекомых! Хватит, говорю я вам, хватит терпеть это!
- Кто этот ушлёпок? – не особо стесняясь, спросил Дракенсторк, пытаясь пропихнуться между двумя широченными лесорубами.
- Это люди из организации, более известной как ликвидаторы магии, - пояснил следопыт, нырнув под рукой одного из лесорубов, - дело в том, что маги в последнее время…
- …и вы смотрите на то, как вашему соседу в еду подмешивают зелье приворотное?! И терпите это?! А когда ваших жён и детей начнут совращать проклятые колдуны, будете ли вы столь же смиренны…
- …в последнее время сумели отделиться от государства официально, то есть теперь они не звено, обязанное исполнять приказы, а стали частной организацией, - продолжал Ратимир, одновременно извинившись перед старушкой, которую нечаянно толкнул в давке, - и таких организаций по всей Тиэрии расплодилось огромное…
- …пусть церковь смиренна и терпит, ибо смиренной и должна оставаться! Пусть и император закрывает глаза, ибо считает, что люд сам справиться с угрозой чародейства! Но мы, ликвидаторы магии, выходцы из крестьян и купцов, солдат и ремесленников, мы – остановим эту угрозу! Но без вашей помощи нам, увы, не справиться! Так хватит молчать, хватит сидеть, сложа руки! Восстаньте! Ибо…
- … в Фертарии действует несколько таких организаций. Например в Строгхоре это Фертарский Магистрат. Есть ещё…
- …так вы поднимитесь? Вы поможете нам уберечь вас от угрозы?!
Где-то позади раздался выстрел. Народ заахал и заохал. Затем все затихли. Стреляли вверх. Через площадь, к плахе, служившей как сцена, бежал отряд из трёх десятков стражников, соблюдая плотный солдатский строй. Во главе был странный, немолодой мужчина в обычной для стражи форме, только без шлема, а на плечах на ветру развивалась лёгкая мантия с имперским гербом.
- Хватит! – прокричал он.
- Господин капитан Эскаль, - учтиво поклонился говоривший ликвидатор, глядя на прибывших стражей порядка не просто сверху вниз, а ещё и надменно задрав подбородок, - насколько я помню, у нас со стражей договор. Мы – легальная организация и наши выступления учреждены…
- Нихрена это не выступление! – рявкнул капитан стражи Эскаль, махнув кулаком, - это долбаный несанкционированный митинг! Такое вот выступление уже привело к восстанию в Этесе, Кар’ Кесте и Меркесе. И там были убиты страшной смертью от семидесяти до ста человек. Невинных!
- Они были магами и злоутробными чародеями! Я горжусь успехами собратьев в…
- Довольно, - Эскаль жестом отдал приказ стражникам, которые поднялись на эшафот и принялись скручивать ликвидаторов, – виновны или нет, решает суд! Закон писан для всех!
- И что же с нами будет по закону, с защитниками простого люда? – всё ещё надменно прокричал оратор, напрасно сопротивляясь двум крепким хранителям закона.
- Вас на неделю кинут в яму. А затем вы уплатите государству штраф. Как полагается по закону!
Потом капитан сам запрыгнул на эшафот и, ткнув в толпу пальцем, громко и чётко провозгласил:
- Я не позволю устраивать здесь беспорядки и самосуд! Ибо знайте, что если начнётся бунт, если вы пойдёте кого-то жечь, то знайте – всегда найдётся недруг, который воспользуется моментом, а пока вы вершите самосуд, он ворвётся в ваши дома, навредит вашей семье, украдёт то, что вы нажили трудом и потом! А стража не сможет этому помешать! Помните: лекарь – лечит, а судья – судит! Вы не можете быть судьями так же, как и судья не вылечит вас подобно лекарю!
- И да, - добавил он не особ радостно,- возрадуйтесь! Тракт-то снова открыт – цены вскоре станут прежними!
После взгляд Эскаля остановился на Богораде. Капитан спрыгнул с эшафота на площадь, размеренным шагом типа «солдат на марше» подошёл к отряду. «Ну вот, - вздохнул юноша, - опять скажут, что пора идти отдавать письмо».
- Здравствуй, Ратимир, - вопреки ожиданиям, Эскаль обратился к следопыту, - «рад» тебя видеть в добром здравии.
Протянутая рука была пожата. Но в ответ молчание. Капитан стражи на скупое безмолвие ответил не менее скупым кивком и продолжил:
- Имперская Мышка просила доставить тебя к ней как можно скорее. А ты знаешь, как я ненавижу, когда она так делает. Мои люди не предназначены для экстренных вызовов по сопровождению бывших агентов, мать твою! Посему, при встрече передай ей, что ещё одной подобной просьбой я нагло подотрусь.
Капитан развернулся, подал знак подчинённым. Десяток стражников выстроились вокруг отряда.
- Стоит понимать, на этот раз ты выделишь сопровождение до дворца? – бросил вдогонку Ратимир.
- Не для тебя, - удаляясь, ответил Эскаль, не удосуживаясь даже слегка повернуться в сторону тех, кому говорит, - представь себе, сегодня мне пришло ещё одно послание с просьбой о сопровождении другой персоны. С письмом.
- Ах вот значит как! – не унимался следопыт, - посланиями Мышки ты подтираешься, а вот письма лорда, видать, из жёсткого пергамента?
- Ага, - багровый от злости капитан кивнул, - если что, заставлю Мышку их съесть за завтраком.
На этот раз побагровел Ратимир. Но ничего не ответил, разве что пробурчал под нос: «Боюсь она тебе не по зубам».
Народ быстро перестал глазеть на Богорада и следопыта, по большей части благодаря эскорту вооружённой стражи. Опять над улицей навис прежний гул, смех и выкрики о снижении цен в ближайшее время.
Отряд продолжил движение, благо алебарды хранителей закона обеспечивали спокойный и беспрепятственный проход сквозь толщу горожан и животных. Теперь членов эскорта можно было осмотреть получше. Каждый страж одет одинаково, мог иметь лишь отличное от других оружие. На хранителях порядка были багровые бригантины, на них – багровый балахон с имперским грифоном. На голове кожаный шлем с ламеллярной брамицей, на руках и ногах тоже кожаные сапоги и наручи, только усиленные в предплечьях и голенях стальными пластинами. На поясе у каждого маленькая сумочка с личными вещами и предметами первой необходимости для оказания помощи раненым, рядом – рожок для вызова подмоги. В руках – алебарды, на спинах – разные флажки или арбалет, пищаль, лук, на поясе – меч, за голенищем – нож. Никаких плащей стража не носила, так как именно капитан Эскаль их и приказал убать, ибо сражаться с «тряпкой за спиной», по его словам, было очень неудобно, а догонять преступников тем более.
Пока шли, гном первый не выдержал и спросил:
- Ратимир, кто эта имперская Мышка такая?
- Леди Анна-Мари.
- А… - закивал Дракенсторк, сделав вид, будто всё понял.
- Нет, не о том думаешь, - сухо опередил мысли Богорада следопыт, - я работал на неё. Давно. Она глава имперской контрразведки. Руководящая агентесса и всё такое. Я бы сказал, лучшая в своём деле.
- Да ну, - не согласился Ратибор, - не лучшая! По-твоему, она лучше Туманного Ворона из Стольнгорода? Или Призрака Дивизии из Алаена?
- Совершенно верно, - уверенно кивнул Ратимир, - она, без сомнений, лучше.
- Отчего же? – подбоченился выпускник.
- О Туманном Вороне и Призраке слышали все, о ней – нет. Делай выводы.
- Сделал, - усмехнулся Ратибор, - и ни впечатлён, ни убеждён.
Отряд минул внутренние ворота Старого города и вышел к кварталу Патриотов, спускаясь с холма на равнину. В этой части Верхнего Строгхора было много храмов, школ, университетов, располагались казарма стражи и мэрия. По вышеперечисленным постройкам квартал и заслужил своё название. Всё так же царила атмосфера вечной праздности и веселия, между домами трепетали гирлянды флажков и бумажных фонариков, а люди только и знали, что вести беседы во время неторопливых прогулок, выкуривая очередную сигару или допивая бутылку вина.
Площадь же Патриотов оказалась просто квинтэссенцией всевозможных звуков, запахов и эмоций. Тут умудрялись на одной плахе вешать заключённых, на другой читать проповедь и смотреть на выступление скоморохов, а неподалёку лавочник надрывался, оповещая народ о вкусовых качествах своих медовых «хрустиков». И вот это веселье, перемешанное с религией и смертью, вызывала у Богорада отвращение. Неужели нельзя проявить капельку уважения пред теми, кого казнят, пусть даже они преступники. В конце концов, это последний день их жизни, может не стоит устраивать по близости цирк? А разве можно веселиться во время проповеди? И зачем проповедовать на площади, рядом со скоморохами? А при всём при этом ещё и жевать медовые «хрустики»! Именно так выглядела цивилизация. Богораду она казалась противной после дней, проведённых в Диких землях. Ему хотелось бы покоя, в тишине замолить свои грехи, насладиться мирной жизнью. Но канитель цивилизации в пух и прах разбивала надежду юноши.
Стало ясно – стражникам, сопровождавшим отряд, как и их капитану, совсем не нравилось сопровождать незнакомых персон. Когда Веселин и Красимир попытались купить «хрустиков», их просто не подпустили к лавке, а древками алебард подогнали вперёд, мол, идите быстрее!
Они вышли на улицу, ведущую к дворцу. Императорский замок располагался на месте бывшей тюрьмы Строгхора, на острове вдали от Верхнего города. До острова шёл красивый изогнутый мост c лазурной кровельной крышей. Шириной он не уступал огромным городским воротам, да и высотой крыши тоже. Путь по нему длился долго, пожалуй, это был самый длинный и красивый мост в жизни Богорада. А затем показался дворец…
Он был исполински большим. Передняя часть сооружения напоминал по форме квадратную подкову. По бокам, правое и левое крыло отводились под гостевые покои и обширные конюшни. Внутри подковы, на площади перед входом, красовались круглые, многоступенчатые фонтаны и зелёные лабиринты из ровно подстриженных кустов, внутри этих лабиринтов растянулись сады с маленькими аккуратными деревьями, цветочными клумбами и живописными озёрцами с резвыми рыбками. К центральной части подковы вела красная ковровая дорожка с золотой вышивкой, у входа во дворец, не уступающим размером городским воротам, по бокам реяли имперские знамёна.
Выпускники Эитенестского университета дружно присвистнули, Дракенсторк, теребя бороду, одобряюще закивал. Здесь стража оставила отряд, молча развернувшись и направившись к мосту.
- Ничегошеньки не изменилось, - с улыбкой произнёс Ратимир, приняв вид человека, вспоминающего «старые добрые времена», - за мной, господа.
- Ты тут был? – изумился Богорад.
- Да, а что такого? – весело спросил следопыт, сверяя всё ли осталось на площади на месте, - я же работал на главу имперской разведки! Знаю дворец как свои пять пальцев.
Они прошли по ковровой дорожке мимо искрящихся кристальной водой фонтанов и пестрящими ароматами клумбами, распугали стаю резвых воробьёв. Поздоровались с группой неких дам, кивком и поклоном поприветствовали нескольких знатных персон, кои подкармливали спугнутых пташек. Затем вошли во дворец.
Надеюсь, дорогой читатель помнит, насколько роскошным интерьер был в гостинице Верхнего Строгхора? Так вот, там было гораздо роскошней, нежели в имперской твердыне. Пол выложен простой квадратной плиткой багрового и золотого цвета, на каменных стенах висели картины и паноплии, разноцветные прямоугольнички стекла в окнах образовывалио несложный узор. Нигде не было и следа красного дерева, фресок, люстр и канделябров. Правда, были более внушительные колоны, а нередко встречались декоративные доспехи, будто рыцари, стоящие в тени у стен. Так, чрез вереницу коридоров, лестниц, залов и снова лестниц, они вышли в очередной, не за что не догадаетесь… коридор. Там был пойман и допрошен некий паж, у коего удалось узнать, где располагаются покои лорда Варгана и наместника по имени Мелтор.
***
Они вдвоём шли по коридору. Богорад откровенно зевал, его сопровождающий без умолку говорил. К сожалению, выпускники университета, следопыт и гном давно отделились от группы, направляясь к наместнику.
- Будьте осторожны, лорд – занятой человек, - проводил инструктаж Богораду горбатый сморщенный дворецкий, который всеми силами пытался держать спину прямо, но горб сводил все усилия на нет.
- Да, вы уже говорили…
- Тише, юноша! Как надо обращаться к…
- Ваше превосходительство, ваше благородие, ваша милость, господин лорд, господин герцог.
- Верно. Только не смейте перебивать господина лорда Варгана! И не называйте его по имени… мы этого, как бы сказать… не достойны.
Прежде чем юноша успел запротестовать, дворецкий продолжил инструктаж своим сухим старческим голосом:
- Вспомним, как нужно кланяться. Давайте, левую ногу…
Богорад глубоко вздохнул и небрежно, опережая слова старикашки, поклонился.
- Плохо! Очень плохо! Не смотрите в глаза, ни в коем случае не поднимайте головы! Никакой нет в вас пластики! Эх, раславы, раславы, варварский вы народ…
- Мы дреславы, - поправил дворецкого юноша.
- Бунтарский вы народ! Всё запомнил?
- С пяти раз-то? Конечно!
- Эх, не позорьте ни себя, ни меня, не свой народ. Эх, с Богом…
- Бог тут ни при чём, ваше благородие, - сухо буркнул Богорад, прежде чем вошёл в покои лорда.
Было светло. Пахло ладаном и чем-то ещё не менее приятным. Стены и пол просторного помещения были окутаны узорчатыми багровыми коврами, окна занавешены красными шторами.
«Да они все свихнулись на своей имперской тематике! – подумал юноша, - что не ковёр, что не штора, что не полотно: всё багровое, красное, расшитое золотыми нитями!».
У зашторенного окна располагалось ложе, на котором могло уместиться десять упитанных человек. Но на перине, под балдахином, кутались в махровую простынку три молоденькие девушки, демонстрируя красивые ножки, так как простынку пришлось натягивать на себя поперёк, а не вдоль. Рядом, в роскошном камине, тлели угли, у стены, перпендикулярной камину, за рабочим столом, размером с добротный рояль, в мягком кресле, напоминавшем скорее маленький трон, расположился сам знатный «господин лорд», которого за резной спинкой из красного дерева не было видно. Он что-то судорожно писал.
- Прошу прощения, - громко обратился Богорад. Он волновался, сердце колотилось. А всё внимание привлекала борьба хихикающих девчонок за простынку, не полностью закрывающую обнажённые тела.
«Господин…» в кресле закончил слово, поставил точку, метнул перо в чернильницу, очень кстати метко, развернулся. Его трон был на колёсиках. Тогда перед юношей предстал немолодой, морщинистый мужчина, внешне удовлетворяющий все требования чистокровного ферта: худощав, жилист, имел орлиный нос, высокие скулы, в силу возраста - редкие седые волосы, в силу работы - крючковатые пальцы, в силу богатства и ночной занятости – не мешки, а целые рыболовные сети под глазами, иными словами сказать никак.
- Здравствуйте, лорд Варган, - Богорад кивнул, нарочно пренебрегая всеми заветами дворецкого.
Лорд поднял бровь, сомкнул губы. Девчонки прекратили борьбу, пытаясь понять, что сейчас произошло: ослышались ли они, или юнец напрочь лишён инстинкта самосохранения. Да и сам Богорад еле сдерживался от того, чтобы виновато втянуть шею в голову. Однако знатный типус хрипло рассмеялся, прокашлялся и спросил:
- Ты со знатью всегда так себя ведёшь, или только в особых случаях? – не дождавшись ответа, он продолжил, - кто же ты, тот таинственный гонец, нежданно перехвативший важное письмо? Высок, широкоплеч, светловолос, голубоглаз… ты раслав, верно? Или этслав? Вечно я путаю ваши народы…
- Мы дреславы, - сухо заметил юноша.
- И ты всё равно так дерзок… ты религиозен? Может, считаешь, Бог тебя защитит?
- Всего меня не надо. Достаточно только душу.
- Ах, душу. И что же ей угрожает? Красавицы в постели, которые не могут свести с тебя, красавца, глаз?
- Не только душе они угрожают, но и делу, - Богорад достал конверт и снял с руки перстень.
Лорд Варган намёк понял и махнул рукой. Девушки соскочили с перины и, будучи полностью голышом, гуськом поспешили удалиться из покоев.
- Надеюсь, ты не попытаешься меня отругать? Или наставить на путь истинный? – устало вздохнул «господин».
- Не вижу смысла, ваша светлость. У вас на столе священное писание, а на полках не меньше трёх десятков икон.
- И то верно. Будешь вино?
- Нет, благодарю, - Богорад отдал письмо и перстень, - не вижу смысла.
- Не хочешь пить со знатью? – лукаво улыбаясь, предположил Варган.
- Вообще не пью. Ах да, кодовая фраза: старый школяр просит об услуге.
- Так бы сразу, - лорд развернулся обратно к столу, достал из странного мешочка горсть прозрачных кристаллов, насыпал их в ложку и поднёс ту к свече, - если бы проявил больше уважения, я даже мог отдать тебе на вечер одну из девчонок. Или двух.
- Не стоит, я бы отказался, - уверенно заявил юноша.
- Ах да, я и забыл, что ты строишь из себя праведника, - Варган подул на расплавленные в жидкость кристаллы, втёр её себе в дёсны, - трудно было дойти?
- Немного, - юноша понял, чем таким дурманящим кроме ладана пахло в комнате. И этот запах шёл от опустевшей ложки.
- Хорошо. Так или иначе, задание ты выполнил, - Варган достал из выдвижного ящика кошель, высыпал из него на ладонь горстку крупных золотых монет и протянул Богораду, - держи. За старания.
- Нет, благодарю. Я не возьму…
- …деньги из моих рук, знаю-знаю. А теперь послушай: перестань корчить святошу! Тебе надо будет добраться до дома, переночевать в гостинице, купить еды и всё такое. Тебе предлагают пять золотых фертарских нов – у них лучший курс в империи. Их хватит на месяц небедного проживания. Мой тебе совет, - лорд вложил монеты юноше в руку, - обменяй их на серебряники в ближайшем банке, не думаю, что трактирщики сумеют сдать сдачу с золотой новы. А теперь, иди.
- Можно вопрос?
- Да.
- Где наместник? С ним беседуют мои друзья…
- Неподалёку. Слушай внимательно, сейчас объясню как дойти…
***
Следуя указаниям лорда Варгана, Богорад чрез вереницу лестниц и коридоров нашёл покои наместника. Пусть все и говорили, что это недалеко от опочивален Варгана, юноша проделал долгий путь. Недалеко имелось в виду в масштабах дворца, а он был огромен. И не только стражники да прислуга бродили по пустым коридорам. Позади Богорада шли двое мужчин. Один высокий, коротко подстриженный, но с пышной бородой, одетый в тёплую, но не особо роскошную одежду; другой, скорее коренастый мужик, носил меховую шапку и мантию из лисьего меха, на лице виднелись щетина и признаки усталости.
- Вы ведь со мной полностью согласны? – спокойным баритоном спросил первый.
- Полностью, - басисто отозвался второй, - нельзя позволить этим курвиным сынам начать…
Они перегнали Богорада, а юноша в свою очередь, увидев их лица, не поленился преклонить колено. Высокого мужчину с баритоном он отлично знал и уважал:
- Князь Коресвет, моё почтение.
Коресвет с уважением кивнул в ответ, его друг снял шапку и тоже поприветствовал незнакомца. Мальчик представился:
- Моё имя Богорад, я жил в Березцах до недавнего времени…
- Богорад… Богорад, - задумался князь, - ты, случаем, не сын капитана стражи?
- Он самый, ваша светлость.
Коресвет пожал юноше руку. Представил второго мужчину:
- Это Артемар Аркангор, князь Трорра.
Была пожата рука коренастого мужика. От него пахло ржаным хлебом и солью. Богорад ещё никогда не говорил с князьями и очень удивился, что с ним беседуют как с другим представителем знатного рода. Он не хотел навязывать разговор и надоедать, а потому из тысячи вопросов задал лишь один, немного глупый, однако на данный момент наиважнейший:
- Ваша милость, вы не подскажите, как добраться до покоев наместника. Я, кажется, заблудился, или просто не дошёл…
- Немного не дошёл, - согласился Артемар, - но мы как раз к нему. Давай с нами.
Коридор кончился, вверх устремилась узкая винтовая лестница, по которой пришлось подниматься гуськом.
- У вас какое дело к Мелтору, юноша? - наконец поинтересовался Коресвет, эхо многократно повторило вопрос.
- К кому, простите…
- К наместнику. Вы же к нему направляетесь, забыли? – пыхтя от подъёма уточнил князь
- На приёме у него сейчас мои друзья, нам нужно встретиться.
Артемар неожиданно выругался, ругань эхом пронеслась по башне: он наступил на полы своей же мантии.
Через минуту тройка шла через зал, уставленный столами с писцами – через дворцовую канцелярию можно было сократить путь до покоев Мелтора. А когда столы с писцами остались позади и начался очередной подъём, князья продолжили разговор, прерванный знакомством с юношей:
- Вы уверены, что готовы на такой шаг? – Аркангор на сей раз предусмотрительно приподнял мантию.
- Конечно, уверен, - Коресвет вздохнул, вновь начиная пыхтеть как самовар.
- Но не до конца, ведь так? – Артемар подобрал ещё выше полы мантии, - иначе не обратились бы ко мне.
- Верно. А кому ещё обратиться? Несторон в своих Вершигах даже не делает вид, что интересуется происходящем в окружающем мире.
- Да, верно. Чёрствый Рыныч после пропажи дочки совсем перестал участвовать в делах государства. А ведь его Малесья была обещана моему сыну! Славная была девка, бойкая как волчонок.
- Но все её всё равно звали мышкой.
Князья от души посмеялись. Богорад задумался и понял, что вконец запутался. «Какой ещё мышкой, - размышлял он, - мышкой же называют не Малесью, а шпионку во дворце. Странно. Надо бы спросить»:
- А разве не Анну Мари называют мышкой? И если я не ошибаюсь, Малесью ведь похитили сельтики во время битвы за Вершиги, нет?
Мужчины знатных родов переглянулись. Артемар пожал плечами, зато Коресвет понял, в чём дело и, не скрывая дружеской тёплой улыбки, пояснил:
- Сказать честно, я не знаю, почему главу имперской агентуры и шпионажа прозвали Мышкой, однако с Малесьей я виделся, ей было тогда лет… пять или шесть, точно не скажу. Мышью её прозвали за серые волосы, любовь к сыру и желание укусить кого-то за палец. А вот в том, что увели её на Малую Сельтию морские разбойники, я не уверен.
- Дело в том, - продолжил уже Артемар Аркангор, пока его друг пыхтел с необузданной силой, - что я, как только отбил атаку на Гранитоград, поспешил на помощь Несторону Рынычу. Тогда моя дружина и ополчение Чёрствого князя окружили последние отряды сельтиков и разбили их неподалёку от Триморской дороги. Если бы они похитили Малесью, то мы нашли бы её. Конечно, было предположение о том, как небольшой отряд во главе некого ярла пробрался к реке Теде и уплыл на драккарах в Тиэрийское море, а после к себе домой, однако они наверняка не стали тащить с собой девчонку. А если бы и тащили, то знали бы – она знатных кровей, и потребовали после выкуп. Но никаких предложений о выкупе Малесьи не поступило до сих пор, а уже несколько лет прошло. О, вон и покои Мелтора!
Артемар перекрестился, подождал пока Коресвет пропыхтится. После короткого: «С Богом», - все трое вошли. Эти покои казались полной противоположностью прошлым. Здесь не оказалось ни постели с балдахином, ни картин, ни ковров и расшитых занавесок. Зато была простая одноместная кровать, пару шкафов с книгами, обычный сосновый стол с табуретом. Не пахло ни ладаном, ни цветами.
Внутри помещения все стояли на ногах. Наместник, молодой и энергичный мужчина, похожий скорее на крестьянина и одеждой, и загаром, беседовал с Веселином. Разговор подходил к концу.
- Ваша светлость… - первым вошёл Коресвет.
- Не стоит! – наместник учтиво поклонился, - князья, рад вас видеть. Вы по делу? О, здравствуйте, молодой человек!
- Ваша милость, - юноша поклонился, - моё имя…
- Я знаю, кто вы, господин Богорад, не переживайте. А ваша работа, господа Веселин и Красимир просто выше всяких похвал! Остальных я тоже выслушаю, но в столовой: ужасно есть хочется.
- В столовой много лишних ушей, ваша светлость, - заметил Артемар, вытирая платочком пот со лба.
- В общей – да. А на кухне нет ни знати, ни прислуг. Туда мы и пойдём завтракать. Вперёд! Ибо желудок урчит, а столько ещё предстоит сделать!
***
Путь на кухню не занял много времени, а пока шли, Коресвет, опять пыхтя, как, кстати и все преодолевавшие нескончаемые лестницы люди, начал излагать суть проблемы:
- Мелтор, мы с Артемаром прибыли в Строгхор сегодня, сегодня же и уедем. У нас проблема: часть западных князей объединились. Знаете зачем?
- Боюсь себе представить. Решили всерьёз взяться за унгузов? – шутливо бросил Мелтор. Шутку никто не оценил.
- Нет. Они затеяли поход в Малую Сельтию! Этой весной! – уже и закипая как самовар, пояснил князь.
- Я так понимаю, - предположил наместник, - воспользуются первым же сельтийским набегом как предлогом, верно?
- Нет. Они хотят опередить ярлов-налётчиков и напасть первыми! У них в союзе уже четверо западных князей, остальные пока не решаются принять решение.
- Однако вы с Артемаром против, - рассуждая, говорил наместник, бодро спускаясь через ступеньку, не боясь упасть и остаток пути проделать на пятой точке, - и пришли сразу ко мне, а не начали отговаривать остальных от похода.
- Мы делаем всё, что в наших силах, господин наместник, - еле поспевая за оппонентом, выпалили Коресвет.
На кухню вошли молча, начали рассаживаться за длинный лакированный берёзовый стол. Повара в момент оживились и приняли вид бурной деятельности. Богорад попал как раз между князьями, а посему, пока не начали обсуждать важные проблемы, не упустил возможности спросить у Коресвета:
- Простите, однако сельтики же почти каждый год нападают на наши деревни, сёла и города. Чем же плох поход?
- Эх, юноша, ты историю хорошо знаешь? – разочаровано вздохнул князь.
- Возможно.
- Помнишь, чем кончилась эпоха Дивизийской империи около тысячи лет назад?
- Да, - вспоминал юноша, закатив глаза вверх, но видя не потолок, а гравюры из исторических книг, - ярлы Малой и Большой Сельтии объединились против Людского Удела в Тиэрии. Началась война, ознаменовавшая начало Тёмной эпохи.
- И чем закончилась война?
- После многочисленных поражений мы заманили сельтиков вглубь материка, отрезали от рек и морей, перекрыли поставку продовольствия. После победы, через пару десятилетий, все государства Удела объединились и сожгли каждый город в Малой Сельтии.
- Правильно. А через пятьдесят лет их все полностью отстроили и набеги возобновились. Побережья Малой Сельтии разоряли не один раз и дреславы, и воланы, и ферты. Затем появилась Тиэрийская империя, началась новая эра. Малая Сельтия была на этот раз не разорена, а оккупирована имперскими войсками, и знаешь что? Набеги-то продолжаются. Если дреславы сейчас нападут, то вскоре к набегу уже на наши берега присоединяться не только несколько мятежных мореходов с командой, а все ярлы, все таны! Начнётся виток очередной кровопролитной войны. А её необходимо избежать.
- А один хер без императора ничего не выйдет, - разочарованно махнул рукой Дракенсторк.
- Отчего же? - удивился наместник, оторвав взгляд от документов с госпрограммой от Веселина и Красимира.
- Ну вот как я думаю, - гном откинулся на спинку стула, с трудом удержавшись от последующего закидывания ног на стол, как это было день назад в «Тёртом калаче», - тракт открыли, стало быть, эльфов прогнали. Что вы в это время делали?
- Я и леди Анна Мари вели переговоры. Мы до последнего пытались предотвратить кровопролития…
- Стоп, - хлопнул в ладоши Дракенсторк, - не продолжайте. Вы вели переговоры с землевладельцами, которые сами эльфов и подтолкнули к саботажу, ведь так?
В ответ раздалось стыдливое «угу».
- А тут не кучка богатеев, тут союз князей! – тёр ладони друг о друга Дракенсторк, ожидая первую порцию своего обеда, - даже официально они входят в состав империи без уплаты налога и дани, имеют право вести свою независимую внутреннюю и внешнюю политику. Как вы с ними будете справляться?
- А что бы вы посоветовали? – удивлённо спросил наместник, явно не ожидавший такой политической прыти от бородатого гостя.
- Вот! – громыхну гном в ответ на вопрос, второй раз хлопнув в ладоши, - момент, когда человек правящий не знает, как править! Способов усмирить князей куча. Экономические, военные, политические: всякие! Заручитесь поддержкой западных князей, тем более двое союзников у вас есть…
- Ещё можно намекнуть, что в некоторых сельтийских городах вы расположите к зиме гарнизон из имперских солдат, - добавил Артемар, почёсывая щетину, - тогда сражаться станет бессмысленно – дреславы подписали договор о ненападении на фертарские войска.
- Поговорите с ними, - пожал плечами Коресвет, - в конце концов, дипломатию никто не отменял. Задействуйте шпионов и диверсантов. Заключите пару браков между своими родственниками и князьями, так вы точно заручитесь их поддержкой. И про религию не забывайте!
Наместник задумался, опёрся локтём на стол, положив голову на ладонь, кликнул у повара с завтраком. Богорад заметил, что наместнику сейчас тяжело, ведь он действительно не справляется с правлением. Даже было в императорском племяннике что-то, что Богорад сам ощущал в себе после убийства того эльфа в могильниках. Вот только правителем были убиты десятки, если не сотни и эльфов и людей. То была его вина, вина за проваленную дипломатию, а теперь появлялось предчувствие вины за несуществующие жертвы новой войны. Ситуацию спасла двенадцатилетняя темноволосая девочка в тёмном атласном платье. Словно вихрь ворвавшаяся в зал, она сдула прядку локонов с глаз, крутанула головой и, заметив кого надо, прокричала:
- Мелтор! Я тебя ушатаю!
- Что такое, сестричка? – наместник встал, приготовился к чему-то, будто собирался уворачиваться от летящей посуды.
- Ты оставил меня в столовой в кампании этих мерзопакастных буржуйских жирдяев высоких чинов и вонючих засранцев благородных кровей! Как ты посмел опять усесться на кухне!
- Мы тут разбираем важные дела, - объяснился Мелтор. «Сестричку» этот ответ не устроил.
- Там тоже разбирали «важные» дела! У кого сколько акций и облигаций, какого слугу следует выпороть, какой деликатес заказать на обед… . И все требуют моего совета как императорской дочурки! А меня это бесит!
- Тише, Мив, тише, - наместник сел, поняв, что уворачиваться от посуды не придётся, усадил девочку к себе на колени, - именно поэтому я в столовой разбираю важные дела – тут нет никакой знати, никакой канцелярии и никакой богатейской торгово-экономической туфты.
- А кто же эти достопочтенные господа? – саркастическим тоном пробубнила Мив, - неужели князь Коресвет собственной персоной? Этот день надо запомнить – при правлении моего отца он появился у нас во дворце в первый раз!
- Я поражён, что вы узнали меня, ваша милость, - почтительно поклонился Коресвет, насколько это возможно сидя за столом, - ведь мы ни разу не встречались. Я прошу прощение за мою бестактность и прошу позволения представить моего друга – князя…
- …Артемара Аркангора, владыки Трорра, - с ехидством выпалила девочка, - в отличие от вас, он приезжал к нам во дворец целый один раз лет восемь назад даже не при правлении папы. А за это время так и не научился снимать шапку в помещении и не носить тёплую зимнюю мантию в летнюю и весеннюю пору.
- Прошу прощения, ваша милость, - Артемар покраснел, стягивая меховую шапку через лоб, - скоро исправлюсь. А вы, случайно, не знаете: кто-то из князей ест в столовой, которую вы покинули?
- Да, есть такие. Ещё вы можете найти там парочку господарей, графов, лордов, герцогов, сенаторов и всё в таком духе.
Коресвет с Артемаром без слов поняли друг друга, встали, поклонились и ушли, скорее всего, заручаться поддержкой товарищей дреславов, а так же господарей, графов, лордов и прочей массой знатного люда дворца.
Когда они вышли, Мив сменила гневное выражение лица на более простое и весёлой, поёрзала на коленях у брата, обняла его и прошептала:
- Больше не оставляй меня со знатью, ладно? А то все наперебой подкладывают мне десерта, подливают сока, а после подлизываний просят присудить им новые земли, фабрики, замки и деревни, а ещё сватают своих сыновей. Знаешь, как это бесит маленькую девочку, которая пусть и целыми днями под пристальным присмотром фрейлин изучает карты, портреты и генеалогические древа, но всё равно не смыслит ни шиша в политике, экономике и военном деле.
- Хорошо, сестричка. Запомню.
- Запомни, - девочка пригрозила брату пальцем, - а то присужу Эитенест сэру Малруа…
- ТОЛЬКО НЕ ЕМУ! – хором возопили выпускники университета, вскочив на ноги со стульев.
Никто не ожидал такой реакции. Даже повар замер с открытым ртом перед котлом с овсянкой.
- А это, я полагаю, и есть вершащие важные государственные дела? – поинтересовалась Мив, не меньше остальных удивлённая инцидентом.
Мелтор кивнул.
- Ну ладно, - девочка прямо по-королевски махнула рукой, - я вас выслушаю. Кто из них ещё не вступал?
- Сестричка, - с укором покачал головой наместник, - обращайся к ним, а не ко мне. Надо сказать: «кто из вас ещё не выступил», - понятно? Это они нужны империи, а не ты им.
- Но они же…
- Не из знати? Верно, они не знатных кровей, а посему не являются, как ты там говорила, мерзопакастными буржуйскими жирдяями высоких чинов и вонючими засранцами благородных кровей. Значит к ним уже точно надо проявить уважение. Не смотри на меня так! Сколько раз я тебе говорил: нельзя делить людей на знатных и чернь! Обратись к ним как подабает.
- Господа почтенные, - Мив соскочила с колен и кивнула в знак приветствия, - благодарю, что проделали долгий путь, мы рады приветствовать вас за нашим столом. Отведайте хлеба и соли, а после сообщите мне о сути визита.
- Благодарю, - на этот раз встал Ратибор, поклонился, - хлеба мы уже порядком наелись, ждём каши. Я прибыл сюда с программой по улучшению военной системы в империи. Вот, здесь всё изложено подробно. Вкратце, там есть пара предложений о разработке ряда оружия, улучшения военной формы, а так же значительного уменьшения шанса восстаний из-за системы распределения войск в стране.
Мив приняла увесистую тетрадь из рук юноши, передала её двоюродному брату и, вернувшись на тёплые коленки родственника, кивком показала готовность слушать дальше.
- Как вы знаете, дабы избежать восстания и бунта, Стентор прибегнул к размещению армии из нескольких провинций в одной другой. То есть солдаты не будут сочувствовать местному населению, а если кто-то поднимет бунт, корпуса других провинций будут в силах его подавить. А так же, солдат, служащий вдали от дома, навряд ли будет готов устроить мятеж, дабы этот самый родной дом вышел из состава империи и попал под удар. К сожалению, у такой системы есть масса недостатков и недоработок. Видите ли, как только Стентор отбыл в Большую Сельтию, началось постепенное возвращение войск на родные территории, чего допускать, естественно, не следует. Более того, провинциям разрешено формировать внутри себя исключительно силы внутреннего сдерживания, однако эти самые силы теперь служат как регулярная армия и на родной земле, а не на других территориях, как полагается.
- Я ничё не поняла, - Мив почесала затылок, глянула на брата и, убедившись, что тот её полностью поддерживает, продолжила - если говорить короче, вы утверждаете, что, например, войска из Дивизии должны служить в Мерсьене, а из Мерсьены – в Дивизии. А когда папа отбыл в поход, войска вернулись по домам и может начаться бунт, так как они поддержат в мятеже местное население?
- Именно. Я предлагаю создать подразделения единой имперской армии, где будут служить новобранцы из всех провинций. Там должно быть жалование и условия содержания лучше, чем просто в провинциях. Все, кто по воинской повинности должен отслужить в армии, сначала идут в имперское подразделение, а по окончанию службы решают: остаться в этой же части, или отправиться служить в родную провинцию.
- Так может, всё-таки, пусть сначала отслужат в родной провинции, а потом идут в эту единую имперскую армию, - предложил гном.
- Нет! – возразил Ратибор, - в этом-то и вся суть! Сначала они проходят физическую и идеалистическую подготовку вместе, в единой имперской армии, а затем, уже понимая, чем грозит мятеж, отправляются служить домой, подготовленные и умственно подкованные.
- Неплохо, наверное, - одобряюще закивал Мелтор, листая тетрадь, - я предлагаю вам остаться во дворце до возвращения Стентора. Для императора войско как дитя для матери, а из меня полководец негодный. Поговорите с ним лично?
- С превеликим удовольствием, - юноша пожал наместнику руку и сел, растянув улыбку до ушей.
- Братишка, - шепнула Мив, - ещё долго? А то у меня от таких заумностей сейчас голова лопнет.
- Будешь ещё пирожное?
- Но я уже съела достаточно, мне больше нельзя… - девочка заколебалась.
- Значит, не будешь?
Императорская дочка топнула ногой и расстроено заявила:
- Ну вот, ведёшь себя как знать!
***
Вкусная горячая овсяная каша с мёдом показалась Богораду невиданным яством после скудных перекусов на дороге и относительно простых обедов в трактире. А когда ему вдобавок к каше предложили бутерброд с маслом, сыром, салом и ветчиной, ликованию юноши не было предела. Однако ликовал он тихо, в отличие от гнома, который на весь дворец провозгласил империю гастрономическим достижением человечества. От скоростного поедания разных блюд за ушами не трещало только у императорской дочери, которая лишь ковыряла ложкой в пирожном, так как наелась вместе с аристократами и чиновниками в дворцовой столовой, которые постоянно подкладывали ей еду, дабы она постоянно молчала и слушала их «богатейско-торгово-экономическую туфту». Но девочка, как бы скучно ей не было, сидела сдержано и там, и здесь, терпеливо ожидая предложения от остальных гостей. Следующим выступил Истислав:
- Ваша светлость, у меня важная программа. Она, конечно, не столь глобальна и государственна, как военная реформа Ратибора. Я хочу, чтобы в стране запретили аборты.
Соответствующая тетрадь была передана наместнику.
- А что такое аборт? – поинтересовалась Мив, имитируя запуск кусочка бисквита из ложки-катапульты прямо в Дракенсторка.
- Это когда женщина прерывает беременность. Ты должна была знать, - Мелтор изучал первый лист программы.
- Для наглядности я приведу статистику, - продолжил Истислав, - в Эитенесте проживает около четырёхсот тысяч человек. В год рождается около двух тысяч детей, а знаете, сколько не рождается?
- Боюсь даже представить, - пробубнил гном, бесцеремонно вылизывая тарелку.
- Пять тысяч детей ежегодно становятся жертвами аборта! Для сравнения в городе всего полторы тысячи стражников и тысяча срочников из разных провинций. А вы знаете, как делают аборт? В лучшем случае, это принятие ядовитых смесей, в худшем – хирургическая операция, во время которой…
- Мы знаем, что случается во время операции, - закивал Мелтор, - а вот ребёнку это ни к чему.
- Это я-то ребёнок! – возмутилась Мив, да так, что нечаянно запустила давно приготовленный к катапультированию бисквит. Благо, Дракенсторк в это время вылизывал остатки овсянки с мёдом, а потому тарелка сработала как щит.
- Нет, милочка, - гном осмотрел место попадания снаряда, - ты снайпер, а не ребёнок.
- Извините, - девочка понурила голову, - мне не подобало себя так вести.
- Верно, - согласился наместник, - а потому дослушай до конца господина Истислава.
***
Истислав закончил речь. Он рассказал, что думает о том, как следует избавиться от абортов, что для этого нужно делать и чего избегать. А пока он говорил, Мив узнала много новых слов, время от времени то и дело спрашивая: «А что такое бордель?; а кто такие куртизанки? Так бы и сказал, что шлюхи; а что такое целибат?; А почему религия запрещает аборт?». В итоге Истислава тоже решили оставить во дворце до прихода императора, так как наместник переживал, что не сможет провернуть реформу таких масштабов, а вот если намекнуть Стентору, что из-за абортов в Эитенесте каждый год не рождается пять тысяч солдат, то император непременно заинтересуется.
Пока «серьёзные» люди обсуждали дела государственной важности, Дракенсторк с Мив соревновались, кто лучше, извините за выражение, но проще никак не сказать, имитирует пердёж ртом. Гном выигрывал бесспорно, в основном потому, что ещё умел издавать те же звуки при помощи ладошки с подмышкой. Оба громко смеялись и были поглощены соревнование настолько, что не заметили, как все остальные сначала уставились на них, затем начали их обсуждать, а в итоге вернулись к своим «важным» делам.
Во время очередного обсуждения тех самых важных дел, Богорад поймал краем глаза движение. На кухню вошли двое. Одного юноша прекрасно знал: то был Ратимир, правда одетый не как бродяга с Диких земель, а вполне приличный дворянин. Рядом со следопытом шла девушка среднего роста. Она переплела пальцы у своего живота и, склонив голову, слушала собеседника. На ней была серая одежда, напоминавшая плащ-мантию с высоким воротником, на голове серый платок, а поверх него серый маленький капюшон, не закрывавший ни лица, ни даже лба незнакомки. По национальности она походила на фертарку, о том говорили высокие волевые скулы, прямой нос, маленькие губы и острые глаза. Острые, но не узкие и не широкие. На лицо падало несколько прядок волос светлого орехового цвета, тоже, кстати, национального, путь и крайне редкого, для фертов.
«Кажется, я понял, отчего шефа имперской разведки назвали Мышкой», - невольно подумал юноша, глядя на скромные и аккуратные движения женщины, на скромный серый наряд, укутавший её как матрёшку. От чего-то он сразу узнал в ней Анну Мари, хотя никогда в живую эту личность не видел.
Следопыт и шеф имперской разведки сели за дальний стол, можно сказать, в уголок, и начали что-то тихо-тихо обсуждать. Их взгляд то и дело скользил по Богораду, юноша даже догадывался: речь идёт о нём и его (наконец-то) доставленной посылке. Хорошо бы понять, что они там, в тени, решают, о чём договариваются, вот только к превеликому разочарованию слышно было одного Беримира с новой государственной программой и привычной ему заумной долгой речью:
- Я предлагаю провести реформу образования, - предложил он, передав тетрадь с планом реформы наместнику.
- Неужели у нас плохое образование? – с сарказмом поинтересовалась Мив, оторвавшись от всепоглощающего кривляния с гномом.
- Очень, - в свою очередь без сарказма парировал выпускник Эитенестского университета, - и сейчас объясню почему. Сколько у нас в империи провинций?
- Семь, - пожал плечами Мелтор, - только, причём здесь это?
- А при том, - Беримир опёрся руками о стол, - что в каждой провинции разные системы и нормы образования, разные направления религий и совершенно непохожие культуры и обычаи. Империя же об образовании в большинстве объектах попросту забыла, однако в крупных городах все учатся по фертарской программе. То есть, возьмём, например, Мертанию. Есть там город – Меркес, в нём дети в школах проходят историю фертарии, военное дело по имперским нормам, учатся читать, писать и говорить на всеобщем наречии и фертарском языке, родной, мертанийский, многие знают только на разговорном уровне. Это результат единой фертарской системы образования. Зато, севернее, у речки Снежной, стоит городок Торнбург той же провинции, с людьми той же национальности. Так как сей городок с начала его основания почти всегда контролировался Великой Дивизией, чуть ли не до её распада, там и проходят историю Дивизии, Ривазийские наречия, родной, Мертанийский язык; там никто не знает кто такой сержант и что такое взвод, зато каждый ребёнок безошибочно назовёт все военные ступени службы в Дивизии от рядового до легата и сколько человек в когорте. А пару лет назад, когда в Меркесе началась Мертанийская ярмарка, вспыхнули побоища из-за того, что жители Меркеса считали себя имперцами, жители Торана – мертанийцами, а приехавшие из Улана заявили, что они вообще предки унгузов. А знаете, с чего всё началось? Мужик из Торнбурга попросил Меркесского торговца говорить на родном, мертанийском языке, а не на всеобщем наречии. Теперь представьте, что точно такая же ситуация может возникнуть и в Мерсьене. Или в Дивизии. Государство может быть ввергнуто в ряд гражданских войн, тем более что недавно было восстание в Алаене, которое без поддержки двух корпусов вашей армии подавить не удалось, ибо мятежники захватили и город, и все близлежащие крепости.
- И вы предлагаете… - догадливо закивал Мелтор, листая тетрадь с описанием проведения реформы.
- Да, установить определённые нормы образования для каждой провинции, - закончил мысль наместника Беримир, - чтобы везде обязательно изучали родной язык, чтобы везде чтили национальные праздники и традиции, но вдобавок могли выучить всеобщий язык и историю империи. Тогда каждый будет считать себя гражданином империи, но при этом останется тем, кем он родился: фертом, ривазийцом, мертанийцом или дреславом. И, естественно, чтобы в каждом городе и селе была как минимум одна школа, где эту программу проходили.
- А не проще ли везде просто поставить нашу фертарскую систему образования, не мучаясь с составлением условий для соблюдения традиций и национальных особенностей? – усмехнулся Мелтор.
- Конечно же нет! – треснул кулаком по столу Беримир, - тогда вы получите фертов в каждой провинции. Тогда в Мерсьене вместо фруктового вина будут гнать вашего хмельного «пехотинца», тогда вместо пряников от дреславов вы будете получать ваше печенье, а в Мертании вместо резвых коней будут разводить ваших рабочих вьючных пони! Каждый народ особенный. В этом сила нашей империи!
Мив выразила своё согласие, наместник тихо кивал, гном закончил вылизывать третью тарелку.
- Да, - улыбнулся Мелтор, - да! Это-то нам и нужно! И это я смогу начать делать с завтрашнего дня вместе с тобой! А когда вернётся Стентор, проведём военные реформы. Господа, дайте пожать вам руки, вы внесёте огромный вклад в империю! А теперь мне пора к себе – повседневные дела ждут.
Все встали и начали выходить из кухни. Наместник болтал с выпускниками, Дракенсторк рассказывал анекдот Мив, та как дурочка хихикала под нос, а Богорад видел, как загадочная леди Анна Мари не спускает с него глаз.
***
Богорад уверенно направлялся к выходу из дворца – ему хотелось как можно быстрее покинуть город интриг. Нельзя сказать, что юноше совсем не понравилось путешествие: он ведь искал приключений, а получилось, что они нашли его. Выпал шанс проявить амбиции и он их проявил, увидел мир краешком глаза … и страшно соскучился по дому, по семье.
Сзади раздались торопливые тяжёлые шаги. Богорад остановился, прислушался. Стук тяжёлых сапог затих, а затем громадная рука хлопнула юношу по спине:
- Друг! – рядом показалась коренастая фигура Дракенсторка, - ты как, куда?
- Я? Да так, переночую где-нибудь и в Березцы.
- Домой? Да, я тоже скоро поеду домой, - радостно затрясся бородач, сжимая от счастья кулаки, - или в другое гномье королевство. Нет, честно! Наместник разрешил мне пожить почти за бесценок на улице мастеров, там тоже гномы живут и работают. Правда есть ещё карлики, безбородые предатели… но я думаю, до весны доживу, найду ремесло, на котором заработаю. А потом отыщу караван и поеду на родину…
После гном мечтательно вздохнул, поглаживая бороду.
- А я через Долинный тракт, - не менее мечтательно закивал юноша, - несколько недель, и я дома. Родные наверняка ждут меня. Найду работу, женюсь…
- Ты куда? – Дракенсторк остановился, пристально взглянул на друга.
- К выходу.
- Но это не выход. В первую залу мы вошли во дворце утром, там были доспехи и паноплии, ковры и несколько окон, а пол выложен плиткой. Тут же есть несколько холстов в человеческий рост, окон нет вовсе, а идём мы не по плитке, а по паркету.
- Но там же выход на улицу… - юноша не останавливался, однако моментально признал правоту своего бородатого товарища.
Они вышли в дворцовый сад. Он располагался прямо в центре императорского комплекса построек из замка, башен, стен и домиков. Площадь садовой площадки была большой, Богорад, стоя на лестнице сверху, мигом прикинул её размер: пятьдесят шагов в длину и сорок в ширину. Выше, от дворцовых стен к саду выходили террасы и балконы, тоже покрытые клумбами, зелёными коврами и прочей растительной зеленью.
По саду гуляло много знати, в основном молодые девицы. Они собирались группами у фонтанов, статуй, на террасах и, помахивая веерами, эмоционально обсуждали темы, смысла которых мужчине никогда не понять. Иногда те самые мужчины, в большинстве своём не женатые, к тем самым дамам «подкатывали», хвастаясь заслугами и кичась титулами, которые, кстати, были почти всегда титулами их отцов, а мажоры ничего сами и не добились.
- Эх, зря, - грустно вздохнул гном.
- Что зря? – поинтересовался юноша, осматривая с интересом витиеватые цветочные дорожки.
- Зря домой едешь, - пояснил Дракенсторк, - вон сколько барышень. У каждой богатый папочка, усадьба или замок. Все косятся на тебя, а ты молодой, высокий, голубоглазый и светловолосый! Написал бы тоже какую-никакую программу для государства, стал как бы «знатным» и женился на одной из них.
- Нет, - отмахнулся Богорад, - они все какие-то… не родные, понимаешь?
- Конечно! Это всё равно, что мне жениться не на бородатой гномихе, а на смазливой костлявой эльфке. Или эльфийке, хер его знает как правильно.
Стоило только коренастому бородачу закончить высказывание, как сзади донёсся мягкий женский голос:
- Не ругайтесь здесь, мастер Дракенсторк. При дворе это неприемлемо и бестактно.
- Ух ты ж мать-перемать! – совершенно бестактно и неприемлемо для дворца выкрикнул застигнутый врасплох гном. Между ним и его другом, мягкой шуршащей походкой, вклинилась та самая женщина в сером платье и с капюшоном-платком.
- Вы оставите нас с господином Богорадом наедине? - ласково попросила леди Анна Мари.
- Конечно, ядрить твою, - выругался бородач и жестом показал другу, что будет неподалёку, ежели что случиться, а после деловито направился к одному из фонтанов, показательно напевая матерную частушку и заставляя благородных дам закипать от возмущения.
Путь пролегал по зелёной дорожке, на небе облака собирались в тучки, ветерок напомнил об утреннем холоде. Пришлось опять закутаться в плащ.
- Я весь во внимании, - нетерпеливо пробурчал Богорад. Его таинственная спутница нежно улыбнулась и долго временила с ответом. Нестерпимо долго.
- Вы сказали, что нам нужно поговорить, - не выдержал юноша, - я слушаю.
- Я сказала, что нам нужно побыть наедине, - казалось, спутник шефа разведки нисколько не занимает, так как она мечтательно разглядывала странные, невиданные ранее деревья.
Опять молчание.
- Это сакура, завезённая к нам из далёких восточных земель, - наконец проворковала Анна Мари, - маги сделали так, что разные деревья цветут в разное время года, даря нам свою красоту круглый год, а не только весной и летом.
- Когда человек начинает вмешиваться в естественный ход вещей в природе, - буркнул Богорад, - случается что-то ужасное. Как по мне, вы в вашем дворце просто зажрались, заставляя деревья цвести тогда, когда вам хочется, а не когда это положено. С эльфами вы тоже не решили проблему, видимо, наслаждаясь цветением этих заморских чудес?
- Мы с наместником Мелтором пытались всеми силами предотвратить провокации со стороны людей, но не смогли. Мы пытались уговорить эльфов покинуть тракт добровольно, но наши послы не вернулись. Мы послали весть старейшинам и друидам эльфьих племён с просьбой уговорить молодёжь вернуться домой, но не получили ответа. В конечном итоге мы пытались отсрочить решение конфликта военным способом для ведения переговоров, но…
- А с каких это пор, - бестактно перебил спутницу юноша, - вы с наместником так заинтересованы в решении этого конфликта мирным путём, при том всячески избегая путей получения выгоды, но стараясь оставить эльфов в выигрыше?
- Я понимаю ваше негодование, - Анна Мари плавно кивнула, по-прежнему ласково улыбаясь, - но одна заповедь гласит: «Возлюби ближнего своего как самого себя». Эльфы нам…
- Они преступники,- мотнул головой юноша, - и, несмотря на заповедь, должны были предстать перед судом!
- Не нашим судом! – шеф разведки повысила голос, однако сразу же сбавила тон и продолжила мягко ворковать, - мы, люди, вынудили их на этот шаг. Мы травили их сотнями лет, теснили, сгоняли в леса, а кто не успел убежать, попадал в резервации. А теперь молодёжь, захватившую участок тракта попросту вырезали, предали мечу всех: кто убивал и кто выступал против убийства. Но если бы мы позволили им уйти, их старейшины сами судили бы своих детей, и их кровь не была бы на наших руках, их ненависть не подпиталась бы очередной порцией красивых, но печальных легенд. Теперь вы понимаете?
- Понимаю. Однако, не со всем согласен, - вздохнул Богорад, - солдаты служат королю, а провоцируемых провоцируют и стравливают. Но какой бы приказ не отдал король, какую бы провокацию не придумали, неважно, будь то пехотинец или эльф, однако исполнитель сам в ответе за свою душу, в ответе за свои деяния. Вы пытаетесь сказать мне, что это провокаторы убили руками эльфов тех стражников на тракте, однако я скажу, что если б провоцируемые не подверглись провокации, причём сами, то все те, кто погиб в Диких землях за эти дни, были бы живы…
- «Если бы да кабы, то во рту бы выросли грибы…», знаете такую поговорку? Я ничего вам не хотела сказать, но ваш ход мыслей мне приятен. И мы могли поговорить ещё немного, если б нас не пытались окружить неизвестные мне господа.
Юноша украдкой посмотрел по сторонам. Действительно, спереди к ним навстречу уверенно шагали двое массивных мужиков, сзади подбирались ещё несколько, справа, из растительного лабиринта показался юноша с черенком от метлы, слева, делая вид, что рассматривает клумбу, переминался с ноги на ногу гном. Он тоже заметил одетых как прислуга незнакомцев, и ему уже не терпелось «вправить» кому-нибудь челюсть.
Когда два мужлана подошли ближе, один сказал:
- Ты Богорад? Идёшь с нами!
- Куда и зачем, - вместо юноши ответила Анна Мари, по-прежнему мило улыбаясь и не выдавая ни тревоги, ни страха.
- К лорду Варгану. Идём, парень.
- А если он не хочет, - вновь вмешалась шеф разведки, нежным взглядом сверля окружающих. Она взяла Богорада за руку.
- Так, ты, бабёнка! Знаешь что…
- Идите-ка вы нахер, вот что! – между незнакомцами и своим другом внезапно появился Дракенсторк, подбоченившись после разминки пальцев для драки. И тут Имперская Мышка сделала то, чего бородатый задира никак не ожидал: она взяла и его за руку. Гном опешил, мотнул головой, желая убедиться, что всё в порядке. И сразу стало ясно, зачем шефу разведки было брать друзей за руки. Это был сигнал, гласивший: «Они со мной», - ибо как только тот мужик, что держал в руках черенок от метлы, этим же черенком размахнулся для удара, с террас, из кустов и с деревьев полетели стрелы. Незнакомцы попадали, корчась от боли, а к раненым непонятно откуда подбежали фигуры в зелёных маскировочных плащах и капюшонах, забрали их и скрылись опять же неизвестно где.
Спустя буквально одно мгновение в глубинах дворца раздался крик. Однако случившееся в саду не было замечено – крик вызвало другое происшествие.
- Что за дерьмо?! – возмутился Дракенсторк, выдернув руку из пальцев шпионки, - ты же отнёс письмо этому лорду! Зачем ты ему опять нужен? И для чего он послал за тобой крепышей, а не конюшка-посланника?
- Скорее всего: ликвидировать возможного свидетеля, - пояснила Анна Мари уже довольно сильным голосом. Нежные черты моментально исчезли с лица женщины, - Богорад, вы точно не знаете содержания послания?
Юноша не успел ответить. Ему дико не нравился метод решения кофликта с помощью стрел, но долго и громко возмущаться времени не было. Возгласы из дворца передали свои тревожные нотки посетителям сада. Началась суета, многие спешили покинуть зелёные дорожки, террасы и балконы. Тем временем через живую изгородь ловко перемахнул грязный мальчишка, подбежал к тройке друзей и, тяжело дыша, прошептал пару слов на ухо Имперской Мышке. Та, в свою очередь, на мгновение застыла, сжала зубы до громкого скрежета. Немного подумав, она тоже прошептала что-то молодому посыльному на ухо. Мальчишка кивнул в ответ и, так и не отдышавшись, помчался обратно, скрывшись за той же живой изгородью, из которой появился.
- Да какая тут херь твориться?! – возмущённо заорал гном, - Анна как-то-вас-там, объяснитесь!
- Наместник мёртв, - прошептала она, сжав кулаки до такой степени, что побелели костяшки пальцев.
Суета набирала силу. Стоять на месте, теряя время, не было смысла. А пока юноша с его бородатым другом переваривали всё происходящее, шеф разведки жестом указала им следовать за ней и лёгким девичьим бегом устремилась к одному из входов во дворец.
«Так, соберись! – Богорад еле успевал одновременно соображать и поспевать за Мышкой, петляя между клумб, кустов и цветущей благодаря магии в начале осени сакурой, - я получил письмо «государственной важности» и не имел права ни распечатывать его, ни передавать кому-либо. После меня подгонял посыльный лорда у входа в город, но… погодите! Письмо-то я получил от сотника князя Рыныча, а тот прямиком от самого князя. Заговор? Возможно…».
Шеф разведки повернула резко на лестницу на балкон, заметив давку в дверях дворца. Юноша чуть было не пронёсся мимо, а затем, спотыкаясь о ступеньки, поддерживаемый крепкой хваткой гнома, продолжал интенсивно, почти панически размышлять:
«Меня постоянно подгоняли к лорду Варгану. Затем я пришёл, проявил неуважение к нему и ушёл. Наместника убили скорее всего по приказу в письме, а меня сейчас убьют за проявленное неуважение. Нет! Могли бы убить раньше. Или позже. Скорее всего это заговор, а я, взяв письмо, влез в него, а теперь меня, как свидетеля хотят просто убрать…».
В дверях балкона Анна Мари столкнулась с неким графом. Тот кратко выругался.
- Почему все вообще сорвались с места? – дико пыхтя, ничуть не хуже Коресвета на лестнице несколько часов назад, поинтересовался Дракенсторк.
- Вы что, не понимаете? – истерично вскрикнул по девчачьи граф, - представитель власти убит! По дворцу ходят отряды вооружённых людей и хватают всех подряд! Это заговор, в котором заговорщик захватит власть и обвинит в убийстве нас!
После незнакомец уже оказался слишком далеко. Анна Мари, вбежав во дворец, остановилась, к ней со всех сторон сбежались разные вооружённые до зубов люди, видимо, её подчинённые. Обменявшись поклонами, она, тяжело дыша, скомандовала им взять под охрану императорскую дочь, занять позиции на лестницах к её покоям и вызвать сотню стражей и «никак не меньше!».
- Так, - теперь девушка обратилась к Богораду, - я дам тебе в охрану пару человек, они выведут тебя из дворца…
- Нет, - мотнул головой юноша. Его грызла совесть, а каждую секунду бросало то в жар, то в холод, - я всему виной, выведите Дракенсторка и тех парней из Эитенеста. Я пойду к лорду Варгану и попытаюсь выиграть время…
- Не глупи! – резко оборвала его Мышка, - все приказы Варганом уже отданы, ты никак ему не помешаешь, а если попадёшься, то правосудию тем более не поможешь. Разве что…
Она плавно достала кинжал из сапога, протянула его юноше:
- Разве что ты, жертвуя собой, отрубишь змее голову.
- Верно, зуб за зуб! – кивнул гном, - только дайте я это сделаю, а ты, друг, спасайся! Расскажешь всем…
- Нет! – юноша гордо выпрямился, легонько оттолкнув руку разведчицы с кинжалом в сторону, - если за выбитый глаз выбивать чужой, то все в итоге останемся слепыми.
- Не тот случай, - вздохнула Анна Мари.
- Может, но после смерти я ни о чём не хочу жалеть, - зубы у Богорада начинали стучать, а язык заплетаться, - если вы не выведете из дворца всех тех, кто пришёл со мной, моя смерть уж точно будет напрасной. А убийцей-смертником я становиться не собираюсь!
Никто не сказал ни слова. Воины, увидев еле заметный кивок своего шефа, подхватили брыкающегося, отказывающегося покидать друга в минуту опасности, бородача и скрылись за изломом коридора. За противоположным поворотом раздался лязг оружия и крики.
- Бегите, - с пересохшим горлом заявил Богорад, - я запру за вами дверь.
Имперская Мышка может, и была добрым человеком, но геройствовать и убеждать глупого юношу бежать не собиралась. Если у парня от произошедшего перестала работать «думалка», то нет толку тащить его за собой, тем более запереть дверь кому-то надо, а один в лабиринте коридоров дворца он явно потеряется.
Сам Богорад не думал ни о чём. Убедившись, что все за его спиной уже убежали, он закрыл деревянные двери, отобрал у рядом стоящего доспеха алебарду и использовал её в качестве засова. Конечно, можно было убежать и залезть в первый попавшийся шкаф или скрыться за шторой. Юноша понимал, что глупо оставаться тут, даже бессмысленно. Только отчего-то ноги не слушались, а «думалка» уже воображала, как некий бард воспевает приключение одного молодого дреслава, уехавшего из Березцов в поисках приключений.
На дверь навалились с другой стороны, древко «засова» треснуло. Богорад отнял тяжёлый двуручный меч у другого доспеха. Лезвие оказалось тупым, но для красивой смерти, кою вдруг да станут воспевать в кабаках, сойдёт. Только бы в куплетах не упоминалось, что у одинокого воина дрожат коленки, стучат зубы, а по спине бегают мурашки. Вспомнилась ночёвка в могильниках, когда юноша убил эльфа. Тогда было страшно, но не так, от чего-то не так. Может, тогда спросонья он не сообразил, чем всё может закончиться? А может, тогда по левую и по правую сторону находились друзья, а теперь он был один, совсем один…
Обе дверцы с треском упали на пол, через них в залу ворвалась группа солдат с арбалетами и мечами. Ноги юноши как раньше не давали бежать, так и сейчас никак не двигались с места. Арбалетчики вскинули своё оружие и один из них громко, но отчётливо крикнул на всеобщем наречии:
- На пол! Живо!
В строю солдат начались колебания, замерший одинокий воин с трясущимися коленками через спины стрелков заметил движение.
- Стойте! Не стреляйте! – из-за арбалетчиков выбежал до боли знакомый пожилой мужчина.
- Это же господин Богорад! – продолжил он, - ведите его скорее к лорду! Молодой человек, вы меня не узнаёте?
- Старикашка? – с трудом вымолвил юноша то, что думал, не понимая, что другие хода его мыслей не понимают.
- Да, Старикашка, - закивал пожилой человек, - опустите меч, он всё равно декоративный. И идёмте с нами, нельзя заставлять лорда ждать!
***
Они поднимались по лестнице. Пожилой горбатый дворецкий продолжил уже знакомые наставления:
- Запомните, молю вас! К лорду Варгану нужно обращаться исключительно как: «Ваше превосходительство, ваше благородие, ваша милость, господин лорд, господин герцог».
Лестница кончилась, отряд разделился. Часть солдат решили вломиться в библиотеку и почистить её от «крыс». Крысами во дворце в глаза и за глаза называли шпионов Имперской Мышки. Естественно, в библиотеке никаких шпионов не было, зато могли прятаться другие интересные личности, знавшие в какой книге можно найти заначку, тем более дверь оказалась запертой, а, следовательно, кто-то запер её изнутри, а, следовательно, этого кого-то обезвредить и допросить обязательно нужно.
Богорад же, в сопровождении старика-дворецкого и пятерых арбалетчиков прошёл дальше по коридору, выслушивая наставления раз за разом. Когда они подошли к двери покоев лорда Варгана, пожилой прислуга напомнил:
- Прошу вас, сделайте так, как я вас учил. Из-за ваших диких раславских нравов мне сделают выговор! А я свою работу выполнил как надо. Нет, не подумайте, я не призываю вас пресмыкаться перед господином, он этого не любит! Просто проявите немного почтения, ладно?
- Ладно, буду думать, что говорю - кивнул юноша. Ему стало обидно, ведь старикан, пусть немного занудный, казался хорошим человеком, и наказания не заслужил.
- Верно, - закивал старикан, - в конце концов, можно думать одно, а говорить другое.
«Думать одно, а говорить другое…», - усвоил урок мальчик.
Внутри было светло, горели свечи и люстра. Пахло всё точно так же ладаном и чем-то ещё странным, дурманящим. Всё так же лорд Варган сидел на своём кресле, только уже закинув ноги на стол и листая тетрадку с реформой образования, предложенной Беримиром.
- Ваше превосходительство, - довольно грубо произнёс Богорад. Ему не хотелось выдавать свой страх, однако руки тряслись. Пришлось держать их за спиной.
- Ох и бредом же маялся этот Мелтор, - «его превосходительство» небрежно бросил тетрадку на стол и развернулся.
Юноша выразил поклон лёгким кивком головы. «Что же сказать?- думал он, - надо быть очень осторожным».
- Наверное, интересно, зачем ты мне сейчас понадобился, верно? – Варган встал с кресла, схватил со стола конверт, - так вот, слушай: ты неплохо справился с доставкой одного послания, может, поможешь доставить и второе?
«Так, хорошо. Если соглашусь, очередной интриги не миновать. Узнать хотя бы…»
- А куда вы хотите меня отправить?
- В Алаен, столицу Дивизии, - хитро усмехнувшись, ответил лорд.
«Он спокоен. Сдержан. Попробую уклониться от задания, может, я не так уж и нужен…»
- Ваша светлость, я бы с радостью, но… - голос дрогнул, - но с меня хватит. Честно. Я не знаю, что сейчас происходит во дворце и хотел…
- … вернуться домой, понимаю, - «его светлость» ехидно улыбнулся, - но что тебя там ждёт, дома? Ты побывал в императорском дворце, познакомился с массой выдающихся личностей, некоторым, может, пришёлся по нраву. Я могу сделать тебя рыцарем, или графом… что скажешь?
«Однажды, творя дела государственной важности, из-за меня убили наместника. И мне не важно, стану ли я рыцарем, графом или князем – я не хочу брать грех на душу ещё раз».
- Можно мне отказаться?
- Нет, - прямо ответил Варган, - ладно, сделаем вот как: ты просто передашь этот конверт одному человеку, а я, в знак благодарности, в каждом городе поставлю по храму, в каждой деревне – по церкви, в каждом хуторке – по часовне. Считай, благодаря тебе многие люди, просто тысячи человек, обретут Бога! Ты только представь: бедному крестьянину не нужно идти из селения в город, дабы исповедаться, каждый язычник, проезжая через любое заселённое дреславами место будет видеть храмы и церкви! Ты же верующий, должен понять это. И все ведь узнают, благодаря кому…
«Творя добро одной рукой, делай так, чтоб другая об этом не знала. Проще говоря, если все узнают об этом, то свою награду я получу здесь, при жизни, а не после смерти. Вот, только бы вслух не сказать. А что тогда сказать? Он ведь очень влиятелен. Раз убил наместника, то может убить моих друзей, семью. А что если… ох и пожалею я об этом…»
- А можно будет мне самому выбрать награду. В пределах разумного, конечно же.
Лорд громко и раскатисто загоготал. Но смех был скорее добрый, нежели тот, каким обычно смеялись всякие злобные повелители и богачи.
- Я знал! – лорд достал из выдвижного ящика кошель, - знал, что к тебе можно будет найти ключик! Было ведь у меня предположения, что ты крепкий такой религиозный фанатик! Ладно, я согласен! Выберешь награду в пределах разумного, а эти пределы, на самом деле, для меня, очень и очень широки!
- Можете на меня положиться, - юноша, с трудом подавляя дрожь, взял конверт с кошелем. Первое сунул за пазуху, второе повесил на пояс.
- Так, попрошу внимания! – Варган подошёл ближе, говорил почти шёпотом, - я положу перстень князя Рыныча тебе в карман, это будет знаком для моих людей по всей империи. В Алаене найдёшь таверну с названием «Преторианский куш», в ней ищи преторианина. Скажешь ему: «Пьют ли у вас настойку из мандрагоры?», - он должен ответить: «Только по пятницам и из пипеток». Ему передашь письмо и перстень, у него же получишь немного денег. Времени у тебя до начала ноября. А после можешь вернуться сюда и получить от меня награду. Ступай.
Юноша не помнил, как вышел, не помнил, как его поблагодарил за сдержанность в разговоре пожилой дворецкий. Зато помнил, как думал, что выиграл для себя два месяца жизни, для себя и, скорее всего, своей семьи. Ещё помнил, как взял себе за правило больше никогда не лезть в политику и интриги… и как сжимал в кулаке старый добрый княжеский перстень, который сильно помог ему добраться до Строгхора и который он теперь так ненавидел.
***
Богорада сопровождали двое солдат. Они шли по коридору, в голове у юноши тянулся дикий писк и шум. Библиотеку от «крыс» уже зачистили, а ни в чём невинного библиотекаря, через вышибленную дверь арбалетчики выносили «ногами вперёд». В груди у бедняги отчётливо виднелись пять дыр от болтов, полученных во время допроса касательно заначек в книгах. Возможно, стрелкам лорд Варган тоже предложил любое желание в пределах разумного, вот только для них, как для более примитивных исполнителей, нежели Богорад, эти пределы были куда более узкими.
Коридор кончился лестницей, лестница – очередным коридором. На каждой стене, ступеньке, ковре виднелись следы крови, иногда в гобелене или холсте замечались дыры от стрел, а части некоторых декоративных доспехов, в особенности шлемы, использовались довольно часто в качестве метательных снарядов. Все двери – выбиты, стёкла – разбиты. Однако ни одного трупа или отрубленной конечности на полу не валялось. Скорее всего те, кто устроил переворот, не ленились убирать за собой.
Солдаты, сопровождавшие Богорада, напевали задорную на мотив песенку, но использовали фертский язык, которого юноша совсем не знал. Что-то мелькнуло справа, хлынула кровь, один из охранников упал. Второй, оборвав куплет, успел схватиться за рукоять меча на поясе, однако сам получил молниеносный режущий удар по шее, а после на вид лёгкого, почти воздушного толчка, отлетел на пару шагов назад, плюхнувшись на спину и истекая кровью. Всего этого Богорад толком и не заметил, так как, уловив движение краем глаза, моментально сжался в комок, рефлекторно закрыв голову, а, следовательно, и обзор, руками.
Силуэт в плаще, убивший солдат, убрал охотничий нож за голенище, предварительно вытерев его от крови о рукав, привёл юношу в чувства парой лёгких пощёчин и снял капюшон:
- Эй, это я, не узнал? – произнёс Ратимир, тряся друга за плечи.
- У-узнал, - заикаясь, кивнул Богорад.
- Вот и славно, - следопыт вновь натянул на голову капюшон, - возьми меч и двигай за мной. Если, конечно, хочешь жить.
***
- Что происходит во дворце? – шепнул Богорад, пытаясь протиснуться через узкие стены потайного хода. Раздалось мимолётное эхо и шум капающей с потолка воды. В ответ следопыт лишь «шикнул» и ускорил шаг.
«Просто отлично! – рассержено думал юноша, - я так и не получил объяснений! Но если у Варгана было спрашивать глупо, то теперь бесполезно. Куда меня ведут? Куда бы я пошёл? Что вообще делать в такой ситуации?!».
Пламя на зажжённой лучине, которую держал Ратимир, задрожало, в тесном влажном проходе стало свежее… и ещё более влажно. Вскоре через лабиринт таинственных туннелей пронёсся завывающий ветер.
«Выход близко. Куда же он нас выведет? И сколько же я пробыл во дворце? Надо бы прикинуть…»
И юноша прикинул. Вышли они из гостиницы довольно рано. Завтрак на кухне с наместником состоялся в полдень и длился никак не меньше часа. Затем ещё час был убит по блужданиям во дворце. Примерно следующий час истёк за время прогулок по дворцовому саду и повторному походу к лорду Варгану. Затем Богорада нашёл Ратимир и ещё час водил по коридорам и лестницам. Часа два они сидели в тесной кладовке, а после поисков входа в тайные ходы меж замковых стен, занявших ещё около часа, опять два часа блуждания по тёмным и сырым туннелям.
«Значит сейчас где-то девять часов вечера, - закончил прикидывать юноша, - а поскольку воздух посвежел, но остался сырым, то мы, скорее всего, выходим к озеру Харала или как там оно называется…».
Догадки тут же подтвердили постепенно усиливающиеся крики чаек. Узкие стены резко начали расходиться в стороны, потолок подниматься всё выше, а впереди забрезжил свет. Вдаль, к горизонту, во все стороны насколько хватало глаз, распростёрлось озеро, чья водная гладь отражала последние минуты заката.
Как только они оказались снаружи, Ратимир быстро отыскал незаметную лестницу на крае утёса, чьи ступеньки стёрлись в силу веков и почти не отличались от прочих каменных складок. Внизу, на песчаном бережку, была обустроена пристань, у которой на волнах, привязанные к колышкам, качались три лодки. Недалеко, на площадке, располагалась группа людей. Среди них юноша узнал и коренастого Дракенсторка, и маленькую худенькую фигурку императорской дочки по имени Мив, и кампанию выпускников Эитенестского университета. Была там в своём скромном сером платье леди Анна Мари, прозванная Имперской Мышкой, а с ней чуть меньше десятка людей в тёмных плащах с капюшонами.
Спустившись, Ратимир поприветствовал их, перекинулся парой слов на фертском языке. Гном радостной улыбкой окликнул юного друга, прибывшего со следопытом. И почти сразу же к ним подошла Анна Мари:
- Рада вас видеть живым и здоровым, - как всегда мягко и заботливо произнесла она.
- Скажите, вы знали, что я выживу? – тихо спросил Богорад, будто боясь вражеских дозорных.
- Предполагала. Иначе бы не послала Ратимира за тобой. Скажи, что хотел от тебя лорд Варган?
Юноша вздохнул. Он не знал, стоит ли говорить о новом задании. Он даже не знал, кто из всех окружающих ему действительно не опасен.
- Хорошо, ничего не говорите, - учтиво улыбаясь, промурлыкала Мышка, как бы странно это не казалось, - я знаю: это очередное послание. Отдадите мне конверт?
- Нет. Прошу вас, - шёпотом умолял Богорад, - моя семья наверняка в опасности. Если не выполню приказ… честное слово: никогда больше не полезу в политику!
- Поздно, - похлопал друга по спине Ратимир, - политика и интриги это тебе не просто какашка, в которую наступил, почуял запах от башмака и просто помыл подошву. Это как выгребная яма, которая затягивает тебя всё глубже и глубже, и чем больше барахтаешься, тем глубже погружаешься вниз. А если ты и вылез из неё, то от такого количества дерьма никогда уже не отмоешься. Ладно, хватит болтать, по лодкам!
- Погодите, последний вопрос! – Богорад испугано заводил глазами по сторонам, - что же теперь будет? Ведь лорд Варган провёл дворцовый переворот, так? Получается, он теперь правит империей?
- Нет, - обнадёживающее замотала головой Анна Мари, - после смерти Мелтора правит тот, у кого дочь императора Стентора. Так как Варган не заполучил Мив, он не сможет отдавать приказы и загребать власть и ресурсы страны под себя.
- Жалко наместника, - признался юноша, глядя, как девочка королевских кровей села в лодку рядом с гномом, кутаясь сразу в два плаща. Бородач рассказывал ей историю, скорее всего ту, как тоже покидал родной дом из-за нечестной к простым и невинным людям политике.
- Он знал, на что шёл, - пояснила Мышка, - это была его идея, дать шанс заговорщикам подойти ближе. Мы ведь знали, что намечается переворот, но понятия не имели кем. Я говорила ему, что это рискованно, но… как бы люди о нём не отзывались, что бы вы не говорили о его неудачных переговорах в решении конфликта на Долинном тракте, он пожертвовал собой ради семьи, ради нас! Чтобы мы не попали под власть тех, кто считает себя превыше закона и заповедей, кто считает свою жизнь ценнее нашей. Мелтор так не считал.
Богорад опустил голову. Недавно он винил этого человека в неумении вести переговоры, вести политику. Но после оказалось, что он добровольно решил подставиться под удар, невзирая на последствия, не прячась за щитом из богатства и власти. Он оказался в состоянии остаться просто хорошим человеком, и не важно, что его никто не запомнит, не внесут его имя в учебники по истории, он за пару лет своего регентства сделал больше, чем большинство королей за всю свою жизнь.
Анна Мари взяла одной рукой Богорада за руку, пальцами другой направила подбородок юноши так, чтоб его глаза встретили её мягкий утешающий взгляд:
- Ты ни в чём не виноват, - с доброй улыбкой произнесла она, - в том письме не было приказа убить наместника, это бы просто не доверили ни тебе, ни тому, кто тебе это письмо отдал. Но помни: любое зло не останется безнаказанным. Я спрячу Мив в надёжном месте, а затем разберусь со всем бардаком во дворце. А теперь уходите. Помни, Богорад: на свете есть две величайшие ценности – чистая совесть и крепкая воля. У тебя это есть. Воспользуйся этим не понапрасну, не дай очернить другим свою душу.
Все начали прощаться друг с другом. Лодки отчалили от берега. В одной расположились выпускники Эитенестского университета, в другой – Дракенсторк, Мив и несколько незнакомце в плащах, а в третьей сидели Богорад с Ратимиром и изо всех сил гребли к далёкому северо-восточному берегу, а точнее в ту его часть, где не было ни стен, ни домов фертарской столицы. На каменной площадке осталась одна только Имперская Мышка. Она помахала лодкам вслед, помолилась за каждого, и тихо, под покровом ночи вернулась в лабиринты дворцовых коридоров.
Так Богорад покинул Строгхор, крупнейший город Людского Удела в Тиэрии. Так он покинул город интриг…
***
Леди Анна Мари недолго провожала лодки взглядом. Ветер трепал прядки её волос, не поместившихся под плотным серым капюшоном. Затем она одними мыслями, без слов, помолилась за каждого, кто отбыл от этого причала, развернулась, и аккуратными шажками направилась к потайному ходу. Как подобало по этикету, а так же по потребности в скрытности своих чувств и эмоций, она легонько опустила голову, и как всегда мягко улыбнулась, не только губами, но и взглядом. Улыбаться совсем не хотелось.
Ветер утих, чайки продолжали кричать и кружиться над пристанью. Имперская Мышка достала из рукава письмо лорда Варгана, которое стащила у Богорада во время разговора, взамен сунув на его место другое, с похожей печатью, но только с зашифрованным рецептом куриного супа внутри. Она искренне надеялась, что мальчик доберётся до Алаена и сможет выйти из него живым.
Мышке не было стыдно за кражу: если Варган предатель и изменник, плетущий интригу, то следует ему показать, кто самый опасный в городе интриган. Это был её город. И прежде чем мстить за наместника, нужно расшифровать письмо, благо что из нескольких миллионов жителей в Строгхоре было никак не меньше нескольких тысяч её шпионов; её, как их называли, «крыс»…
***
Когда Кулька закончил рассказ, время было к обеду. Бандит с метательными ножами слушал внимательно, отвлекаясь лишь на эль в кружке. Его «друзья» разбрелись по корчме, заняли позиции у дверей и окон, а так же набрали немало еды в походные тюки.
- Вона на этом и закончился рассказ, - Кулька вытер мокрой рукой пот со лба.
- Молодец, хозяин, хорошая память у тебя, - бандит в свою очередь вытер эль с усов, - вот только позвольте узнать, сколько вам заплатили за вашу «коньпедальность»?
- Всего ничего, - замялся корчмарь, - вот, возьмите. Пять золотых монеток, всё что есть!
- Ни чего себе «всего ничего»! – присвистнул главарь незнакомцев, - дай сюда. Так, все слухать сюда! Паскуда и Боров – возьмите с собой по пять человек, прочешите все крупные поселения, где есть менялы. Трактирщик говорит, Варган дал пацану кошель золотых монет авансом, а значит, вскоре эти золотые монеты должны были перевести хотя бы в серебряные. Остальные, за мной! Оцепим дороги, не дадим им выбраться на тракт. Соловей, не разучился стрелять?
- Никак нет! Вчера всадил белке стрелу в глаз с трёх десятков шагов!
- Ну, значит, в глаз человеку и с пяти десятков не промахнёшься. Всё, по коням! А ты, корчмарь, если о нашем разговоре не сохранишь коньпедальность, я приду за тобой и живьём в землю закопаю.
Бандиты покинули таверну. Кулька сполз по барной стойке на пол, ещё раз вытер пот со лба. На следующий день у безымянного деревенского заведения появилось новое название: «Под педальным конём». А Паскуда с Боровом так и не нашли нигде следов обмена золотых монет на серебряные, так как аванс лорда Варгана в виде набитого кошеля ещё долго хранился в тайнике у Кульки. Эту информацию, в отличие от всего остального, хозяин таверны решил оставить конфиденциальной.
***
Несколько дней они уже двигались по просёлочным дорогам. Богорад устал и проголодался, Ратимир же казался вполне бодрым, однако следопыт не спал пару ночей кряду, отправляясь на бесконечные разведки местности. И разведки эти давали результат.
- Куда дальше? – интересовался юноша, жуя на ходу кусочек солонины. Его лошадь устало понурила голову: ничего не ела со вчерашнего дня.
- Направо.
- Но тракт же слева от нас! Мы всё дальше и дальше от него!
- Да. Я тебе уже говорил: нас, скорее всего, преследуют, у гарнизонов тракта вооружённые патрули, в деревнях расположились группы пренеприятных личностей. Я предлагаю свернуть в сторону леса, там тропами пройдём до Ханасского тракта, заберёмся на него через заставу в лесу, её наверняка не оцепили.
- Но как же лошади? Они ведь не пойдут по бурелому, да? – взволновался юноша.
- Да, - согласился следопыт, - мы отпустим их. Пусть уводят от нас преследователей.
- Но ведь тогда мы потеряем много времени. Недели две!
- Если не три.
- Вот именно! А в Алаене мне надо быть к началу ноября.
- Успеем.
- Нет! Вдруг в лесу что-то случиться? Вдруг мы задержимся? Если не доставлю послание в срок, в лучшем случае от меня не отстанут эти мерзкие интриганы! В худшем – убьют семью.
- Хочу тебя поправить, - спокойно заметил Ратимир, делая глоток из фляги, - если доставишь в срок, в лучшем случае от тебя не отстанут, а дадут ещё работу. В худшем… ты и так в принципе знаешь.
Пели птички, шумел ветерок, вздымая вверх пока ещё тонкие ковры из опавших жёлтых листьев. Начало сентября было тёплым, однако со следующего дня начнутся заморозки. К сожалению, этого никто пока не знал, зато Богорад отлично понимал, что в худшем случае от него избавятся как от ненужного свидетеля.
- Но ты сказал, что мы их опережаем, - после недолгих размышлений прервал молчание юноша, - значит, можем рвануть на юго-запад и успеть прорваться на тракт раньше, чем местность оцепят.
- Ты загонишь и без того усталую лошадь через час галопа. Сделаем, как я сказал: отпустим животных через пару миль, а сами пойдём лесами.
- Ты гарантируешь, что мы успеем тогда в Алаен к началу ноября?
- Нет.
- Тогда я попробую прорваться. Спасибо за компанию и всё такое, не буду терять времени.
- Ладно, прощай. И возьми моего коня, если твой захромает. Я доберусь до ближайшей деревеньки, за меня не переживай.
Юноша вообще не ожидал такого поворота событий, ведь блефовал. Зато следопыт не блефовал ни капли и уже соскочил на землю, скрывшись в кустах редколесья, раскинувшегося прямо за обочиной.
***
Богорад скакал весь день. Сменный конь действительно пригодился, но, несмотря на это, оба рысака дико устали. Надо было скакать дальше. Холодный ветер наравне с ветками хлестал лицо, моросил дождик. От сырости спас дорожный плащ с капюшоном. От холода тоже. Вдруг, спереди из кустов ему преградили дорогу двое всадников. Лица их были скрыты за шарфами, в руках – клевцы. Юноша резко натянул поводья и оглянулся: сзади его догоняла ещё тройка незнакомцев. Тогда мальчик развернул коня на лесную тропу и пустил скакуна в галоп. Сменная лошадь пока не отставала.
Преследователи ни на секунду не задержались и рванули следом.
- Стой! Ты наш, пацан! – кричали они в перерывах между улюлюканьем. Их кони страшно, совсем по-зверски ржали.
А спереди юноше тропу преградили ещё двое кавалеристов, уже в капюшонах и с арбалетами. Свистнули болты, один попал в сменную лошадь. Та рванулась, Богорад от страха и не знания, что делать, отпустил её поводья. Животина, истекая кровью, поскакала в лес. Мальчик поспешил за ней. Он только сейчас успел испугаться, только сейчас сердце в груди заколотилось, а во рту пересохло.
Бешеная скачка. Ветви и дождь хлестают лицо, пальцы сжимают поводья так сильно, что болят как поломанные, зубы скрипят друг о друга от напряжения. Но плащ защищает от ветра и дождя. Однако от стрелы – нет. Резкий свист прервал мысли юноши о погоне. Затем он почувствовал, что его нечто толкнуло в спину и засело в груди. То был наконечник, что вышел наружу чуть ниже правой ключицы. Богорад последний раз подогнал лошадь, в его глазах потемнело, и он свалился из седла на вязкую мокрую землю. Он перевернулся на спину, сломав тем самым древко стрелы, закрыл глаза и пытался дышать, но в горле засел страх перед смертью. Сердце по прежнему колотилось, но всё медленнее и медленнее, а нечто тёплое растекалось по земле под юношей.
Неподалёку раздался перестук пары десятков копыт, ржание коней. На землю спрыгнули несколько человек. Один, неприятным голосом, поигрывая метательным ножом, сказал:
- Ух, курва, шустрый засранец. Ладно, все сюда! Неплохо стреляешь, Соловей. Давай, найди письмо и уходим.
Тот, кого назвали Соловьём, быстро обыскал неподвижного юношу, нашёл конверт, сломал печатку и, убедившись, что внутри письмо, отдал ценную бумагу своему командиру. Бумага оказалась ценнее человеческой жизни, как это нередко было давно, так нередко это случается и сейчас.
Когда незнакомцы ускакали прочь, не взяв ни перстня, ни лишней монетки, Богорад остался один, в лесу, неподалёку от просёлочной дороги без названия. Да ему было-то уже и всё равно, сознание давно покинуло голову юноши.
Порой к тому и приводят неоправданные амбиции.
Павел Парфентьев.
Май - Август
2015г.
Повесть 1. Неоправданные амбиции
© Copyright: Парфентьев Павел, 2016
Свидетельство о публикации №216060101371
Свидетельство о публикации №216060101371
Рецензии