Толкования

Я, кстати, перестал понимать изрядную часть слов, чье значение относится к важнейшим сторонам нашего существования. И кажется мне, будто произошло это без моего ведома. Будто бы я к случившемуся не причастен.

Сначала все проявлялось с обратной стороны: многое из всего, чего я раньше не понимал и, а это несравненно важнее – не мог прочувствовать, – стало бить ломом глубоко в нутро, пропарывая каждый орган того, что мы зовем душой – сначала по отдельности, а потом – еще раз – все вместе, вынуждая меня изламываться во внутреннем вопле, который больше прочего напоминает рев свиньи. Я все сваливал на отсутствовавший ранее, но теперь обретенный опыт, и это работало довольно безотказно, но вскоре стало вызывать лишь рвотный смех – когда раскрылась нынешняя грань:

Все это стало ничем. Сначала – в деталях, позже – в целом. Изменился ли угол зрения; то, куда устремлен взгляд; или я смотрю по-старому на нечто, чего уже давно нет, а на пустующем месте утвердилось что-то новое – глупо оценивать высотку с той же планки, что и луг, на котором она вдруг была воздвигнута. Это как ждать от говяжьего фарша, будто он отправится на водопой. Меня не покидает ощущение захода на второй круг, сбившись, а я точно это сделал, поскольку подобные рассуждения и состояния сопутствуют явно другому возрасту.

И вот: я утратил все главные слова, потому что позабыл чувства, формирующие их значение. Так гиляки пробирались по тайге, не видя проложенной рядом дороги: помогая нищему, я слышал «спасибо», но, задержавшись рядом немного дольше, чем это принято – доходил чуть дальше – к тому моменту, когда нищий вдруг отрыгивал и давал совет «лучше идти ебст*сь, а не якшаться с ним»; и вот, в этом случае – сострадание я уже понять не мог, потому как просто его не видел – ни в себе, ни в других.

И сквозь открытое окно я ощущаю, как прекрасно пахнет после дождя пустырь, и знаю, хоть и довольно смутно, что мне было бы гораздо лучше там, но все равно сижу и пишу это отвратное стихотворение.

21:38
31.05.16