Кладбища и думы

 
      
Так случилось, что я за короткий срок побывала на  четырёх Московских кладбищах.  Два из них известные, мемориальные – это Ваганьковское и Новодевичье, а два обычные – Домодедовское и кладбище Донского монастыря. На Ваганькове и у Новодевичьего монастыря ещё с советских времён хоронили разных знаменитостей. Здесь можно найти могилы замечательных в прошлом деятелей искусств: актёров, музыкантов, поэтов. Много места отдано политическим деятелям, генералам, тут же и герои войны. Оба эти кладбища хорошо убраны, есть даже указатели, где найти, например, могилу Цветаевых. А у входа на Новодевичье кладбище даже план всей территории, поэтому найти могилы Космодемьянских или Любови Орловой не составляет труда. Правда, поскольку Ваганьковское кладбище практически находится в центре города  и старше всех прочих, то оно необычайно тесное. Особенно в той части , что подальше от центральной аллеи. Захоронения там с позапрошлого века, а родственники всё хоронят там же своих близких. До могилы, если она не у аллеи невозможно пройти. Чуть ли не по чужой могиле надо идти, чтобы подойти к той, что тебе надо. 

Когда попадаешь на сельское кладбище, даже  если оно и запущено, там тишина, покой. Оно рождает мысли о жизни и смерти, о добре и зле, о краткости пребывания человека на Земле, а здесь, на Ваганьковском, ощущения давки и несправедливости, что дорогой тебе человек оказался даже после смерти в задавленном чужими людьми положении.

Наш огромный город – это вечная суета, масса народу везде и здесь на кладбище продолжение этой же тесноты, а не отдохновение от всего пережитого.

Совсем другие мысли рождает кладбище возле Донского монастыря. Раньше в советские времена здесь был Донской крематорий, и практически могил не было. Стояли колумбарии, в которых замуровывали прах умерших, а в земле редко , кого хоронили. Чаще даже в земле закапывали прах, если у семьи было место, а не ниша в колумбарии. Около здания, которое прежде было крематорием, очень близко располагается Братское захоронение воинов, умерших от ран в госпиталях Москвы во время ВОВ. У его основания всегда прежде горел Вечный огонь, как у Кремля. Сегодня церковь купила здание крематория, сделала из него храм и экономит деньги на газ, который нужен для Вечного огня. Огонь теперь горит  лишь около 9 мая и то 2-3 дня до него и 2-3 дня после праздника. Обидно, но факт! Мы даже в Мэрию обращались возмущённые этим, но Мэрия не хочет ссориться с церковью.

За этим захоронением  тоже братская могила жертв

37-39 годов, удивительно, что среди них очень много имён  иностранного происхождения.

У всех колумбариев много на дорожках скамеек, чтобы пришедшие навестить родные могилы, могли не только привести их в порядок и поставить или положить цветы, но и молча посидеть рядом с ними. Моя бабушка, например, приходила к праху своей матери всегда со связкой писем. Сидела, читала их, мысленно разговаривала с дорогим человеком. Для неё это время было, как бы продлением жизни матери. Здесь тишина и покой у колумбариев и один от другого отстоят на таком расстоянии, что никто никому не мешает.

Огромные липы и клёны, да тополя склоняют свои ветви к колумбариям. Тишина и деревья создают фон к размышлению о собственной жизни и воспоминаниям о жизни умерших родных.

Домодедовское кладбище огромное. Из конца в конец по центральной аллее снуют автомобили, как по трассе. От ворот кладбища ходит специальный микроавтобус, который довозит стариков до нужных им участков. Но вся эта суета на центральной аллее не слышна и не видна, чуть отходишь вглубь. Здесь покой, тишина и возможность посидеть и подумать. Деревья склоняются к могиле, поют птицы и так и хочется сказать, что они поют как в  раю. Хоть я и атеистка. Здесь легко можно представить, как мои дети придут сюда с моим прахом и закопают его рядом с их отцом. Думать об этом не горько , а место вполне приятное своими деревьями, птицами, цветами. Это не Ваганьково, где мне не хотелось бы лежать, хоть оно и мемориальное и рядом множество знаменитостей.