Самый гадкий день

Наташа Ш., ученица выпускного класса средней школы № 29, вот уже месяц встречалась с Колей Б.– новичком из параллельного класса. Он появился в их школе в ноябре, когда выпал первый снег и ударили небывалые в это время года морозы. Город стал белее луни всего за несколько дней. Вдоль дорог разлеглись полуметровые ватные сугробы. Набережная, мостовые, все дорожки и стежки быстро обледенели и в срочном порядке посыпались песком и солью. Не дотянув до декабря, осень исчезла в круговороте вьюг и метелей, и в городе обосновалась обыкновенная среднерусская зима.

Наташа и Коля назначали свидание у «табуретки» (памятника красноармейцам-добровольцам, по форме напоминавший огромный табурет). Она находилась ровно посередине между их домами. Встречались юные влюбленные в семь вечера и в любую погоду бродили по городу, держась за руки. Ни леденящий ветер, ни мокрый снег, ни сильный мороз не могли отменить их (почти ежедневных) рандеву. Наташа надевала на свидание мамино осеннее пальто с хлястиком и высокой шлицей, сапоги старшей сестры вишневого цвета и тонкий ажурный шерстяной платок, связанный бабушкой из козьей шерсти.

Коля города не знал, и Наташа взяла на себя роль проводника и гида. Первым делом они изучили Успенский монастырь, набережную, вдоль и поперек исходили городской парк, обошли все бульвары, скверы и сохранившиеся в центре храмы, изучили площадь центрального рынка и прилегающие к нему улицы, где располагались многочисленные и разнообразные магазины и лавки. Когда нахоженные маршруты им надоели, они стали просто сворачивать во дворы, где можно было покачаться на детских качелях или посидеть в теплых обшарпанных подъездах, вдыхая запахи времени и разрухи. Иногда их выгоняли чересчур бдительные жильцы дома, заподозрившие в них потенциальных развратников или вандалов. Коля и Наташа в пререкания не вступали, а, смущаясь, мирно покидали подъезд и уходили осваивать другой.

Коля приехал с Севера и рассказывал о полярной ночи, о тундре, о вечной мерзлоте, о Северном сиянии, о Ледовитом океане. В Воркуте Коля был капитаном детско-юношеской хоккейной команды и даже ездил на соревнования в Москву и Ленинград. Наташа слушала его, и ей казалось, что в ее жизни до него не происходило ничего интересного: кружок кройки и шитья во Дворце пионеров, ежегодные поездки в Калугу к бабушке, экскурсия в Ясную Поляну, редкие походы в кино и местный драматический театр…

Однажды, идя по Покровской улице, Коля остановился возле аптеки и повернулся лицом к Наташе. Шел крупный снег. Погода стояла тихая, безветренная. Вокруг почти никого не было. Вдоль улицы горели сонные безучастные фонари. Блестел глубокий вечерний снег. Коля сначала аккуратно стряхнул с Наташиных плеч налетевший во время прогулки снег, а потом вдруг крепко прижал ее к себе и поцеловал в губы. Наташа растерялась и отпрянула от него. Они какое-то время молча смотрели друг на друга полувопросительно-полуиспуганно, а потом, не сговариваясь, тихо рассмеялись. Наташа решительно взяла Колю за руку:

- Пойдем.
- Куда?
- Здесь недалеко. Классное место. Тебе понравится.

Они свернули в арку и мимо свалки и покосившихся деревянных строений прошли вглубь двора. Остановились перед каменным полуразрушенным зданием с маленькими оконцами. Стекол в них давно не было, крыша сгнила и наполовину провалилась внутрь, с одной стороны вместо стены зияла огромная дыра. Наташа нырнула в нее, Коля последовал за ней. Они оказались в длинном помещении с низкими сводами, разделенном тонкими деревянными стенками на денники. На полу валялись балки и каменные осколки, мусор, шприцы, бутылки, окурки…

- Что это? – спросил, озираясь, Коля.
- Конюшня одного зажиточного купца. Начало девятнадцатого века. Ее скоро снесут. Папа говорит, что она не подлежит восстановлению.
- И тебе что, нравятся эти развалины?
- Не знаю, я люблю это место. Когда я была маленькая, мы часто бегали сюда играть. А еще…
- Что?
- Обещай, что никому не скажешь?
- Могила, - заверил Коля.
- А еще… Вот смотри: у-у-у…
- Что?
- Да здесь потрясающая акустика! Как будто специально, чтобы петь.
- Ну-ка, изобрази что-нибудь.
- Только смотри: расскажешь кому-нибудь, я тебе серьезно говорю…
- Буду молчать, как рыба – обещаю.

Наташа немного откашлялась и очень тихо пропела ломким срывающимся голосом:

- Как при встре-е-ечах случайных молчишь ты и отв-о-одишь растерянно взгляд. До свиданья, мой первый мальчи-и-ишка: ты ни в чем, ты во всем виноват. А любовь у нас с тобой была недли-и-инной. Может, просто не дождались мы любви-и-и…

Коля захохотал:

- Ты просто ненормальная! Это еще что за муть?
- Это Мария Лукач. Она в 60-ые годы популярна была. У нас дома есть две ее пластинки.
- Отстой! Пойдем лучше ко мне, я тебе «Металлику» поставлю – вот это тема!

Наташа промолчала и упавшим голосом ответила:

- В другой раз, ладно?

Шестого января у Коли был день рождения. Кроме Наташи, он позвал на его празднование еще двоих ребят, своих недавно появившихся друзей, живущих в соседнем доме. Они тоже должны были прийти с девушками. Родители Коли по счастливому стечению обстоятельств были в отъезде, поэтому он без опасений заранее купил бутылку портвейна. Была пожарена картошка и котлеты, раздвинут кухонный стол, заряжен магнитофон, погашен верхний свет и задернуты шторы.

Наташа долго выбирала наряд и, в конце концов, остановилась на длинном черном платье сестры, которое ей было немного великовато, но в целом очень шло и стройнило. Она пришла позже всех, ближе к девяти, и ее встретили уже разгоряченные алкоголем, шумные и веселые приятели Коли.

Коля, немного захмелевший, восхищенно пожирал глазами Наташу и демонстративно усадил ее к себе на колени, то и дело обнимая и прижимаясь к ней. Наташа чувствовала на себе заинтересованные взгляды ребят и, как ей казалось, завистливые – их девушек. Изредка она оборачивалась к Коле и на губах ее светилась безмятежная, счастливая улыбка. Он казался ей сегодня особенно красивым и - точно - самым обаятельным в этой компании.

Когда кончились портвейн, начались танцы, в основном медленные. Девчонки висли на шеях своих парней и вовсю обнимались с ними. Наташе надоело топтаться на месте под нескончаемые «медляки», и она присела на диван. Коля тут же оказался рядом и стал тихонько поглаживать ее ноги сквозь синтетическое платье. Наташа осторожно отстранила его руку и умоляюще взглянула на него. Тогда Коля достал из антресолей трехлитровую банку мутного самогона и предложил снова переместиться на кухню.

Наташа отказалась пить и поставила греться чайник. Ребята же продолжали выпивать, громко споря о том, что круче: «Круиз» или «Коррозия металла». Коля под шумок снова увел Наташу в комнату и закрыл за собой дверь. Наташа устроилась на диване с ногами, натянув платье до щиколоток. А Коля вдруг сел перед ней на колени и, решительно задрав подол ее платья, стал целовать ее ноги в черных колготках. Наташа тут же вскочила с места.

- Не надо, - убежденно прошептала она.
- А что такого? Мы что, так все время и будем за ручки ходить?
- Я так не хочу, - только и нашлась что ответить Наташа.
- Ну а как ты хочешь? – примирительно сказал Коля и нежно привлек ее к себе ее за талию.
- Не сейчас.
- Хочешь, я их всех выгоню и мы останемся одни?
- Нет, не хочу. Не сейчас, не надо, - высвободилась Наташа из его объятий и направилась к двери.

Она сняла с вешалки пальто, надела на голову пуховый платок и стала натягивать сапоги.

- Я скоро вернусь, не перебейте посуду, - крикнул Коля ребятам и тоже стал одеваться.

Они шли молча, не касаясь друг друга. Коля нарушил молчание первым:

- Ты сердишься на меня?
- Нет, - спокойно ответила Наташа.
- Ну что мы, как дети с тобой, ей-богу? Все давно уже… Делом занимаются! А мы, как туристическая группа, по городу гуляем…
- Кто все?
- Да все. Вон и Славка с Инной, и Антон с Дашкой. Трунова из твоего класса вообще беременная ходит.
- Да? Я не знала.
- Давай вернемся, а? Предки приедут в среду только. Когда еще будет возможность…
- Нет, Коля, - как можно мягче сказала ему Наташа и опять умоляюще посмотрела ему в глаза.
- Но я тебя… это… хочу, – не слишком уверенно произнес Коля.

Наташа с сожалением взглянула на него:

- Я так не могу… Как ты не понимаешь?
- А-а, у тебя эти дела, что ли? – догадался Коля.
- Какие дела? Что ты несешь? – Наташа остановилась и вдруг заплакала.
- Ты меня с ума сведешь! Что еще случилось? Почему ты не можешь?
- Ты… Ты…
- Что я?
- Ты все портишь… - всхлипнула Наташа и пошла вперед.

Коля, сбитый с толку, молча шел следом. Когда они приблизились к Наташиному подъезду, он неловко обнял ее, чмокнул в губы и спросил:

- Завтра? В семь?
- Не знаю, - холодно ответила Наташа и взялась за ручку двери.
- Наташ, я тебя люблю, - как-то жалостливо и совсем не к месту крикнул ей вслед Коля слова, которые ни разу еще не произносил.

Наташа не обернулась.

Дома все уже спали. Наташа бесшумно разделась и легла в постель. Она долго глядела в потолок, потом встала, включила свет и достала тоненькую школьную тетрадку с изрисованной обложкой и надписью «Не влезай – убьет!». Наташа взяла со стола ручку и записала: «6.01.89 – самый гадкий день в моей жизни. К. меня не любит».

2010