До завтра

Ехали молча. Ред за рулем, казалось, весь ушел в движение на дороге. Грин сидел на заднем сиденье и мрачно разглядывал в окно ночной город. Пинк елозила на пассажирском сиденье впереди: то бросала умоляющие взгляды на Реда, то оглядывалась на Грина, будто ища у них ответа на незаданный, но всем понятный вопрос. Наконец она не выдержала:

- Вам страшно, мальчики?..

Ред ухмыльнулся и прибавил газу. Грин медленно повернул голову и нашел глазами отражение Пинк в зеркале заднего вида. Пинк выжидающе смотрела на него оттуда:

- Нет, Пинк, нам не страшно, - медленно и холодно ответил он. – Просто мы очень хотели тебе помочь. Очень. Но в этот раз мы ничего не можем сделать.

Пинк съежилась и жалобно запричитала:

- А кто может? Кто мне может помочь? Кто?..

Грин раздраженно вздохнул:

- Сейчас тебе помочь можешь только ты. Не дергайся. Просто делай, что скажут. И не делай больше глупостей.

- Вам легко говорить, вы их не знаете… Если я туда опять попаду, то мне конец… Я не вернусь… Или вернусь другим человеком... Или нечеловеком…
- А у тебя какие варианты? – едва сдерживая гнев, спросил Грин.

Пинк с надеждой обернулась к нему:

- Дайте мне уйти… Остановите машину… Вот там, за светофором… Я где-нибудь перекантуюсь, пережду все это... А потом…

Тут проснулся Ред.

- Да? – ядовито усмехнулся он, - А мы? А как же мы? Твои лучшие друзья? О нас ты подумала?!

Пинк прикусила язык.

Грин приоткрыл окошко, достал сигарету и закурил. В его глазах промелькнуло сочувствие.

- Пинк, послушай, ну не воспринимай все это так драматично. Это жизнь. Вот такая идиотская, тупая, бессмысленно-жестокая жизнь. Принимай ее такой как есть. Тем более, ты сама виновата. Ты же перла в этом направлении, как танк. Мы что, с тобой мало говорили на эту тему? Предупреждали же сколько раз... Что в лоб, что по лбу. А что нам теперь прикажешь делать? Просто так надо, и все. Мы сделаем для тебя все, что сможем: денег дадим, поговорим с Ней, попросим, чтоб не зверствовали там…

- Это конец… - захныкала Пинк и уткнула лицо в ладони.
- Да хватит истерить! Любишь кататься, люби саночки возить! - закипел вдруг Ред. – Ты нас всех подставила! Я не хочу за тебя больше отвечать, понятно? За Грина готов отвечать, за себя готов отвечать, а за инфантильных алкашек – не хочу! Выкручивайся, как знаешь.

- Да ладно, Ред, - вступился Грин, - с кем не бывает. Все мы не подарочки.

- Скажи, ну зачем ты пила, а? – спросил он у притихшей Пинк.

Она сглотнула, на глазах у нее показались слезы:

- Просто… Мне… Мне было так больно…
- Полегчало? – скривился Ред.
- Не то, чтобы полегчало, - без обиды ответила Пинк, - просто что-то отключилось в голове, и перестало болеть…
- Что болеть-то?
- Не знаю… Вот тут, - она ткнула пальцем себе в живот, - Душа?...
- Все, приехали. Вываливайтесь, придурки. – Ред заглушил мотор и выскочил из машины.

Втроем – Ред и Грин впереди, Пинк, плетущаяся сзади - они двинулись ко входу близлежащего дома. Грин нажал на единственный у подъезда звонок. Сначала послышался его электронный треск, потом какие-то голоса и звук шаркающих шагов. Им открыла плотная маленькая женщина с огромными русалочьими глазами.

- Доброй ночи. Сама здесь? – деловито спросил Грин.
- Да, но уже уходит. Вы Ее чудом застали, – заворковала женщина, с любопытством разглядывая сквозь спины друзей Пинк. – Заходите-заходите.

- А вы здесь посидите, - неожиданно металлическим голосом сказала она Пинк, указав на небольшой диванчик в коридоре, - А Вы со мной, пожалуйста, - снова ласково обратилась она к ее спутникам, - Поторопитесь, уже поздно.

Пинк присела на диван и с тоской огляделась. Две картины на противоположной стене - морской шторм и грозовой пейзаж – тускло мерцали в свете одинокого плафона. Все так же, как тогда: бордовые шторы на окнах, деревянный резной столик с потрепанными книгами и модными журналами, шахматы, пазлы… Только тогда ее сразу провели к Ней, и разговор состоялся хоть и неприятный, но вполне дружелюбный. И отделалась тогда Пинк легким испугом.

Из соседней комнаты доносились голоса. Пинк прислушалась.

- …была год назад, по-моему… неуемная зараза… так и лезла на рожон… нет, анализы вроде все хорошие… прямо идеальный донор… а какой от таких еще толк… одна головная боль… да она сама себе проблема…

Пинк вжалась в диван и почувствовала себя комочком слизи. Мысли, как тараканы при свете, лихорадочно разбегались в голове. Сбежать? Но как? Но как?! Грин и Ред? Нет, они ясно дали понять, что на этот раз вытаскивать ее не будут. Попробовать уговорить Ее? Но если она расскажет ей всю правду, то просто так Она ее ни за что не отпустит. А говорить неправду Ей нельзя, невозможно, немыслимо… Она заведомо сильнее, в ее руках такие… инструменты, хм, что исход любой битвы предопределен. Переубедить Ее – все равно, что переубедить смерть. Все эти переговоры для всех кончаются одинаково…

Пинк вдруг вспомнила прочитанную недавно книгу «Искусство переговоров». Когда она читала ее, то все время думала о Ней. Вернее, мечтала. Что, вот, она, вооружившись советами какого-то успешного американца, сможет, если придется вступить с ней в схватку, одержать победу… Там было написано, что честный и слабый далеко не всегда обречен на поражение. Что все дело в искусстве оперировать аргументами. Даже если у вас в руках всего один козырь, его можно разыграть, как целых десять. Главное – не торопиться. Каждый аргумент нужно отжимать до конца, а не вбрасывать их скопом, не сваливать все в кучу – тогда они теряют свой вес и значение и не стоят ни гроша. «Аргументы – в розницу!» - такой там был девиз. Каждый раз ты словно закидываешь удочку с наживкой и терпеливо ждешь, когда клюнет. Если аргумент не сработал, если он до конца исчерпан, тогда нужно вбрасывать второй и гнуть свою линию до последнего, и так далее. «Побеждают честные, но умные и выдержанные» - так утверждал этот «рыбак» с другого континента.

Нет, это не реально. Пинк слабее, особенно сейчас, когда силы почти покинули ее ото всего того ужаса, который она пережила сегодня. Почему она не прыгнула? Обычная трусость или ее спасла молитва? Сидя на железной жердочке балконной перегородки, на которую она с такой птичьей легкостью вспорхнула, уже готовая оттолкнуться и полететь, она вдруг прошептала «Отче наш» и трижды перекрестилась. У нее была мощная мотивация: своим «побегом» она надеялась спасти жизни хотя бы нескольких дорогих ей людей. А это… Этого вполне достаточно, чтобы оттолкнуться от перекладины. Но что-то ее остановило. Мелькнуло лицо матери... Представилось, как дворники будут отмывать асфальт… Как поутру будут кудахтать соседи… Лет тридцать пять, жила одна, детей не было, нигде не работала, выпивала, мужиков водила, хмуро здоровалась, бросала окурки в форточку, не ходила на субботники и не мыла лестничную площадку… Вот и все, что скажут о ней люди, бок о бок с которыми она прожила восемь лет… Так же легко она спрыгнула обратно на балкон. Казалось, что у нее температура за сорок. Во рту пересохло. Бешено долбил пульс. Нижняя губа треснула посередине, и Пинк слизывала время от времени капельки выступающей крови. Она набралась смелости и все-таки позвонила Грину. Он уже был в курсе.

В коридоре появились Грин, Ред и… Она. Как всегда в юбке и на каблуках, с папкою в руке, она шла женственной плавной походкой уверенной в себе женщины. Грин и Ред выглядели изможденными и злыми. Она мягко присела рядом с Пинк и внимательно посмотрела на нее бесстрастными усталыми глазами.

- Пинк, все будет хорошо, только будь умницей, - неловко погладил ее по голове Грин.
- Даст Бог, свидимся, - буркнул Ред и махнул ей рукой, даже не взглянув в ее сторону.

Тут же из ниоткуда возникла женщина, открывшая им дверь, и выпустила друзей Пинк в темную ночь.

- Не ожидала вас снова здесь увидеть, Оля, - тяжко вздохнув, вкрадчиво произнесла Она.
- Я тоже… - заторопилась Пинк, - Я думаю, это ошибка… Не надо было приезжать к вам… Мне, наверно, лучше домой…
- Погодите-погодите, - Она остановила ее легким кивком головы. – Расскажите, что с вами случилось, а мы потом решим, куда вам.

Пинк осунулась и несколько раз исподлобья взглянула на Нее.

- Я… Я нарвалась на… на страшного человека... Думаю, он меня не простит…
- Ох, Оля, ну мы же договаривались с вами прошлый раз: держитесь подальше от серьезных людей, живите своей жизнью, ухаживайте за кошкой… У вас же кошка, да?
- Да… - растерянно ответила Пинк и замолчала.
- Сколько вы ему должны? – миролюбиво спросила Она и взглянула на маленькие золоченые часики на правой руке.
- Не знаю… У меня нет денег… И у моих друзей… Я и их подставила…
- Ну-ну, насчет друзей не беспокойтесь, уж они-то о себе сами позаботятся. Да у них и нет никаких проблем, поверьте. Теперь вам нужно думать только о себе.
- Спасибо… спасибо… спасибо… - Пинк вдруг схватила Ее за руку и заплакала.

Она, улыбнувшись, осторожно высвободила свою руку и достала из папки пару страниц с каким-то текстом.

- Какое сегодня число, Оля?
- Восьмое? – вопросом ответила Пинк.
- Допустим. А месяц?
- Август?
- Так. А год?
- Две тысячи пятый?
- Хорошо. Так и запишем, - Она достала из кармана ручку и быстро поставила дату на обоих документах. – Вот, распишитесь здесь и здесь.
- А что это?

Пинк скользнула взглядом по строчкам: научные опыты… результаты исследования… согласна… Там стояла совсем другая дата: 19 ноября 2009 года.

- Это наш с вами договор. Да не читайте. Не подписать вы все равно не можете.

Пинк вытерла слезы, закусила нижнюю губу и молча подписала бумаги. Теперь на ее лице читалось даже некоторое бесстрашие - отчаянное и обреченное, но все-таки бесстрашие.

- Я смогу уйти отсюда? – тускло спросила Пинк, выдержав паузу.
- Рано или поздно… все выходят.
- Я не хочу… - начала было Пинк.
- Никто не хочет, Оля. Вы сделали глупость, и вот вы здесь. Некоторые приходят сюда с куда более серьезными проблемами, чем у вас, но понимают, что другого выхода нет.
- Но я могу решить свою проблему сама, – упрямо настаивала Пинк. – Мне ваша помощь не нужна.
- Тогда как вы оказались здесь?
- Я… просто испугалась.
- Поверьте, Оля, как только вы окажетесь вот за этой дверью, вы испугаетесь значительно сильнее. Это, так сказать, щадящий вариант в вашем случае.
- Но я боюсь…
- Не бойтесь. Вы же знаете: у нас все цивилизованно. Ну, все, мне пора. Поговорим завтра.

Она захлопнула папку и, покачивая бедрами, пошла в другой конец коридора.

К Пинк подошла все та же женщина с русалочьими глазами и недобро скомандовала:

- Пошли со мной!

Пинк привели в маленькую комнату с двумя кроватями и одним окном в уютный дворик.

- Ложись спать! Если надо, иди сходи в туалет. По помещению не шастать! Соблюдать тишину!

Постель была только что заправлена и пахла формалином. Пинк разделась и натянула на себя ночную рубашку, сложенную на подушке. Женщина оставила дежурный свет, закрыла дверь и ушла вглубь коридора. Пинк первым делом проверила окно: оно было закрыто на трехгранный ключ. Пинк со всей силы врезала по стеклу кулаком и тут же завыла от боли – стеклопакеты. Все цивилизованно.

Пинк показалось, что в окне мелькнул силуэт. Высокий худой парень в бейсболке метался тенью по двору. Ред! Это Ред! Он вытащит меня отсюда! Пинк всматривалась в темноту за окном и вдруг сначала шепотом, потом громче позвала:

- Ред… Ред… Ред! Я здесь! Здесь!

В комнату тотчас же влетели две женщины: маленькая русалка и вторая – огромная, густо накрашенная, с высокой пышной прической.

- Кому сказано «соблюдать тишину»? Ты чего орешь, дура?

Пинк, ни секунды не размышляя, двинула толстухе ногой в живот и, оттолкнув русалку, прошмыгнула в коридор. Бросилась к двери и остервенело начала дергать ее за ручку. Дверь ходила ходуном, но не поддавалась. Когда Пинк уже во второй раз попыталась вынести ее с разбега плечом, ее настигли надзирательницы и потащили за руки и за волосы обратно. Уложив ее в постель, они привязали Пинк к кровати за руки и за ноги специальными бандажами. Зашнуровав последнюю ленту, над Пинк склонилась вспотевшая злобная накрашенная тетка, которая, чеканя слова, тихо гаркнула ей в ухо:

- Будешь бузить – плохо будет. Поняла?

А Пинк все чудились тени за окном, голоса друзей, шорох шин и пение каких-то птиц. Она вдруг поняла, что никогда не была одна. Что она может сейчас же соединиться навечно со всеми, кого она хочет видеть… Да хоть с целым миром! От свободы и счастья ее отделяет только тонкая проницаемая пелена, которую – вот! – уже пробивает неяркий свет. Все, кого она любит, уже здесь, рядом – только руку протяни. Они терпеливо ждут ее, самую глупую и беспутную овцу в стаде, тянут к ней руки и улыбаются, все понимая и все прощая: дурочка ты наша, дурочка… Надо дать им какой-то знак, подумала Пинк, и прорваться… Силой мысли… Силой голоса - туда, за пелену… Пинк вдруг заорала во все горло:

- Мама-анархия, папа – стакан портвейна…

Привидения не заставили себя ждать, и, пока Пинк продолжала вопить песню, ловко перевернули ее на бок и сделали укол.

- Заткнись, сука, - прошипела русалка и сняла одноразовую перчатку с правой руки.

Пинк успела подумать: завтра меня разбудит Бог. И утекла, как вода в песок, в беспамятство.

2011