Последняя игра Януша Старика. 17 30

Тут же явился доброволец с сапёрной лопаткой. Не дожидаясь приказа, он ловко, почти автоматически вырыл идеальную яму. Закончив работу, доброволец встал по стойке смирно, всем своим видом выражая доблесть и чувство выполненного долга. Вера хихикнула. Одноглазый опустил в яму устройство, раструбом в сторону минного поля, "Прошу." Он обратился к Вере, приглашая её жестом и всем своим видом - поставить точку в назревающем споре. Вера покраснела и уставилась куда то себе под ноги. "Я настаиваю. Всем известно, что историю творят именно женщины, правда не всегда своими руками. Но вам, прелестница, сегодня выпал шанс", одноглазый хитро улыбнулся.
"Да что я в самом деле?!", Вера посмотрела на Януша, тот уже прочно обосновался за кабельной катушкой и с совершенно непроницаемым лицом тасовал колоду карт. Нервный офицер, еле сдерживал себя. Он так и стоял - столбом. Его правая рука лихорадочно дрожала возле кобуры. Он был смертельно бледен и неистов в свой каменной неподвижности. Только рука и совершенно обезумевшие глаза...
Януш посмотрел на неё. В его взгляде горели шальные, отчаянные искры. И что-то ещё заставившее её сердце ускориться, зайтись в бешеном, неистовом ритме. "Ухо. И вешалка! Я почти его не знаю..." она вздернула носик вверх, поправила берет, одёрнула юбку и с видом полностью независимой и беспристрастной особы прошествовала, словно по подиуму к самой яме. Из ямы торчал камертон. Вера достала из внутреннего кармана монетку, блеснувшую серебром. Наклонилась и отвела изящную ладонь готовясь ударить...
Всё. Всё живое во всем мире с его великолепием и безобразием, бедами и радостями, со всеми немыслимыми чудесами и простыми истинами замерло на миг ставший вечностью. На дороге истории возникла веха, в тени этой невыразимо значимой вехи потерялись все другие - прочие, малозначимые и никчёмные...
На КПП почти все смотрели на Веру большей частью с жадным вожделением - юная красавица столь соблазнительно согнувшаяся до самой земли. Что тут ещё объяснять? Один только Януш смотрел совершенно в другую сторону. Карты выпали из его рук и рассыпались веером на катушке.
Ему вдруг почудилась в жарком мареве зловещая фигура: на груде ржавых рельс сидел как будто музыкант. Он настраивал гитару. Было очень трудно разобрать, но Януш буквально чуял нутром. Вся его неуловимая фигура выражала неукротимую силу, готовность. Так словно бешеный пёс натянул до предела цепь. Как будто локомотив, разгочегаренный до предела, ждущий только одного - сигнала к отправлению...
Вера ударила. Послышался звон, фигура подняла голову. "Настроил!", подумал Януш и его правый глаз судорожно замигал и задёргался. Фигура пропала. Януш пожал плечами...
Звон камертона был почти неслышен. Но это было лишь начало. Нарастала какая-то вибрация. Воздух стал тяжёлым и густым. Всюду из земли стали лезть черви, судорожно и бешено извиваясь и корчась. Бежала в страхе вся живность, что только обитала в здешней почве. Даже кроты! Галопом!
Некоторые солдаты упали корчась на землю, другие кинулись им на помощь. Кто-то просто остолбенел. Офицер с размаху опал на ящик с патронами. Его глаза, сделавшись просто огромными неподвижно уставились в сторону Старого Города. Послышался грохот мин, взрывающихся поочерёдно, одна за другой. Словно рокот чудовищного пулемёта. Вслед за линией разрывов до самых гор росла как бы сама собой колея - идеально ровная. Словно что-то умяло песок, камни, глину - всё на своём пути.
Вера повернулась и вопросительно приподняв правую бровь посмотрела на Януша. Она решила просто ничему уже не удивляться. Он яростно потер правый глаз, помотал головой... Улыбнулся и одарил её ободряющей улыбкой и аплодисментами. Очень отчетливыми и ласково снисходительными.
Офицер достал из кармана часы на цепочке, "Пол шестого". Совершенно не понятно, кому и зачем это было адресовано, но всё запомнили как один