***

Я был в ГОБИ

Гоби – это полоса пустынь и полупустынь на юге и юго-востоке МНР и прилегающих регионов Китая. Преобладают равнины высотой 900-1200 м над уровнем моря. Климат резко континентальный (колебания температур от -400С в январе до +500С в июле), осадков менее 200 мм в год.
Гоби – от монгольского говь – безводное место. Хотя это и не совсем так. На глубине 10-15 м в большей ее части проходят водоносные слои, но эта вода практически не пригодна для питья. В скальных породах встречаются родники с отличной водой.
Мне по роду моей службы много раз приходилось с севера на юг и вдоль границы Монголии и Китая с запада на восток и с востока на запад пересекать пустыню Гоби в разные времена года. Южный маршрут: Улан-Батор – Сайшанд – Эрлянь. С востока на запад:  Сайшанд – Далан  Дзагад – Мандалан. И обратно на восток: Мандалан – Сайшанд – Барун-Урт – Чойбалсан. Протяженность южного маршрута порядка 600 км, с запада на восток, то есть от Мандалана до Барун-Урта, через Сайшанд – до 800 км.
Изредка мне выделяли вертолет, а так основным средством передвижения был автомобиль. По неопытности я только один раз проехал по маршруту Сайшанд – Мандалан – Сайшанд на автомобиле УАЗ, то есть в общей сложности 800 км по каменисто-песчаной пустыне, и целую неделю не мог прийти в себя. Болело все – спина, ноги и все остальное.
В основном для таких поездок использовался ЗИЛ-131 со спущенными колесами, мягко ехать и сверху из кабины все видно. Да и на всякий случай можно забросить в кузов 200-литровую бочку с бензином. Зимой на эти маршруты мы выходили только сплоткой из двух автомобилей для страховки. Пустыня есть пустыня, особенно в зимнее время. Случится поломка техники, и ты погибнешь.
Гоби, без преувеличения, очень красива и разнообразна. Местность меняется с каждым километром: то песчаная, то каменисто-песчаная, то небольшие горы, то стоящие отдельно, за много лет преобразованные ветрами, различные каменные изваяния.
 Песчаная, каменисто-песчаная, гористая местность постоянно меняет свою окраску от иссиня-черной до светло-желтой и оранжевой. Встречаются солончаки, покрытые густой, сочной зеленой травой.
Но во всей своей красе Гоби встает осенью: конец сентября – начало октября. Мне посчастливилось несколько раз именно в это время пересекать пустыню. В это время цветет все, от маленькой травки до кустарников. Каждый
наливается своим цветом. Это цветение не такое, как у нас весной и в начале лета, когда цветут плодовые деревья, кусты и цветы на лугах. Это особое цветение. Отживая, суровая пустыня показывает себя во всей своей красе. Цветками цветет высокий кустарник, мелкий, как наше перекати-поле, приобретает различные цвета от ярко красного до сиреневого и вишневого. Многие у нас их использовали для декоративного украшения квартир и кабинетов. Мелкая травка также наливается разнообразным цветом.
На всем протяжении пути у своих нор неподвижно, как часовые, стоят жирные тарбаганы.  Стада диких степных коз достигают 200-300 голов.
Как-то раз неожиданно, прямо перед машиной, выскочил кулан (это парнокопытное, рода лошади, длиной до двух метров, серого цвета, в зоопарках не приживается). Положа массивную голову на плечо, то есть развернув ее на 180 градусов, и смотря на машину громадными карими глазами, он несся впереди машины. Водитель прибавил ходу, кулан тоже. Взглянув на спидометр, я удивился – 70 км/час. Пробежав так некоторое время, кулан резко повернул и побежал вверх по водостоку, не снижая скорости, только повернув голову уже в сторону движения.
Однажды зимой с вертолета я увидел стаю волков, которые один за другим бежали по голубоватому снегу. Я попросил летчика снизиться и пройти над ними. Это были большие степные волки. Не знаю, как другие стаи реагируют на вертолет, но эта, не обращая на него никакого внимания, продолжала двигаться, не снижая скорости и не меняя направления.
Вообще дикие и домашние животные на вертолет реагируют по-разному. Козы, что дикие, что домашние, и овцы разбегаются в разные стороны. Проявляют беспокойство лошади. Одни только верблюды ведут себя спокойно, провожая вертолет поворотом головы.
Гоби бедна травами, но многочисленные стада домашних и диких животных круглогодично находят себе пропитание и летом и зимой. Я обратил внимание, что пастухи никогда не пасут скот там, где высокая и густая трава, предпочитая редкотравье. Делают они это для того, чтобы не разбаловать скот, к тому же трава на песчано-каменистой почве более богата минералами. Вот что значит жизненный опыт скотоводов.
Интересно смотреть зимой, как пасется скот в пустыне. Впереди идут верблюды и лошади. Своими копытами они разбивают наст и добывают корм под снегом. За ними неотлучно следуют козы и овцы и подбирают остатки.
Рейды по пустыне мы совершали, проверяя наши точки по границе с Китаем, одновременно завозили туда продукты питания и ГСМ.
Как я уже отмечал, мне много раз доводилось пересекать Гоби в разных направлениях. Очень сложно двигаться в пустыне, нет ярко выраженных ориентиров. В движении используешь карту, компас и показания спидометра. Особенно сложно ночью, но интересно. Из-под колес, как  маленькие кенгурята, то и дело выпрыгивают тушканчики и шустро скачут под свет фар.
А если остановишься, выключишь двигатель и немного постоишь, то начинаешь слышать, как поет пустыня. Это, наверно, происходит потому, что днем при 45-50 градусах жары все нагревается. А ночью быстро остывает. Поют камни, песок, воздух.
За время своего пребывания в Монголии я два раза блудил в Гоби. Один раз из-за собственной самоуверенности, второй раз – из-за безалаберности.
Выполняя задачу рекогносцировки местности, с группой офицеров на УАЗе,. как следует не определив маршрут, полагаясь на свою интуицию, вместо движения на юго-восток, мы незаметно повернули на восток и заблудились. Уже стало смеркаться, когда мы выскочили к небольшому горняцкому поселку, и на мой вопрос самому себе «Это куда же мы попали?», один из шутников воскликнул: «О, да мы открыли  новый город в центре Гоби!»
А второй случай заставил меня сильно поволноваться. Выехали мы втроем  (я, один из моих подчиненных и водитель) на ЗИЛе-131 по маршруту Сайшанд – Мандалан. Маршрут порядка 500 км. Было начало октября. Как я писал выше, период цветения пустыни. Своими разговорами мы отвлекли водителя, и хотя он по этому маршруту ездил уже не раз, проскочил поворот строго на запад.  Когда спохватились, было уже поздно. Стали гадать, проехали поворот или нет. Решив, что еще не проехали, а отклонились от маршрута, повернули на юго-запад, надеясь выскочить на малозаметную на каменистом грунте дорогу.
Через час мы поняли, что заблудились окончательно. Карта и компас не помощники, если не знаешь, где ты на данный момент находишься. Приняли решение ехать еще час в этом направлении.
Через час въехали в старый саманный полуразрушенный городок. По всей видимости, здесь когда-то был монастырь. На карте не обозначен. Неожиданно с окраины выскочило большое стадо горных баранов (архаров). В живом виде на природе, да в таком количестве я их видел впервые. На голове громадные витые рога. Поднимая клубы пыли, на большой скорости они ринулись на ближайшие скалы и скрылись.
Тут я расстроился полностью: если архары, значит вблизи на много километров нет никакого жилья. И еще я боялся оказаться на территории Китая. Граница обозначена плохо, на некоторых участках даже отсутствовало проволочное ограждение. Но посмотрев показания спидометра и наложив его на карту, успокоился. Даже если бы мы ехали прямо на юг,  с таким километражем до границы еще далеко, а мы несколько раз меняли направление.
Принимаю решение ехать на запад, и минут через двадцать, к великой радости, видим внизу в долине три юрты и пасущийся скот.
Навстречу нам вышел немного растерянный молодой монгол, но увидев нашу форму, успокоился. Пришлось применить язык жестов. На песке я нарисовал палкой Сайшанд, Мандалан, соединил их линией, нарисовал три юрты и возле них поставил знак вопроса. Монгол тут же перенес их в нужное место и начертил путь от юрт до Мандалана, показав два поворота и километраж до них. Поняв мой вопрос «Сколько километров до Мандалана?», написал на песке – 47. Меня не удивил километраж до поворотов -2,5 и 3 км , это рядом, но цифре 47 я удивился. Почему не 45 или 50, а именно 47? Но об этом позже.
Монгол пригласил в юрту и угостил кумысом. Я никогда не отказывался от приглашения и угощения, хотя в жаркое время на самом бурдюке сидят кучи жирных мух. Надо отметить,  что во всех юртах, куда я заходил, порядок. Каждая вещь на своем месте. По центру – металлическая печь, сваренная из жаростойкой стали, а на  ней казан с молоком, которое в процессе выкипания превращается в твердую  массу, очень вкусную и питательную, длительного хранения. Уходя со стадами далеко от стойбища, чабаны берут ее с собой.
Следуя нарисованному маршруту, мы продолжили путь и минут через сорок подъехали к небольшому юрточному поселку. Возле одной из юрт сидел старый монгол с орденской колодкой на груди – явно участник боев на о.Хасан или Халкин-Голе.  На мой вопрос, правильно ли мы едем в Мандалан, он по-русски ответил, что верно и что через 17 километров мы будем на месте. И опять не 15 или 20, а именно 17. Сев в кабину и посмотрев на спидометр, я был удивлен: от трех юрт до поселка мы проехали ровно 30 км, до 47 осталось 17.
 Точно через 17 километров мы въехали в Мандалан, но только не с западной стороны, как обычно, а с юга. Крюк у нас получился более сотни километров. Но вот эти 47 км меня поразили. Для меня до сих пор осталось загадкой, как с такой точностью монголы определяют расстояния, ведь кроме лошадей и верблюдов я в том районе не видел у них никаких средств передвижения, а на последних спидометров нет.
Попадал я в песчаные и снежные бури. Ощущение, скажем, пренеприятнейшее.
В песчаную бурю мы попали втроем на УАЗе. Сначала даже не поняли, что это такое. Неожиданно впереди по курсу движения увидели большую черную тучу, которую приняли за дождевую. Но когда она приблизилась и по машине застучали мелкие камешки и песок, сообразили. Сработал какой-то инстинкт самосохранения. Остановили машину, выключили двигатель, сняли с себя шинели и закутали ими головы. Я только один раз выглянул – стояла сплошная темнота,  кругом выло, песок, мелкие камни со страшной силой били по машине.
Все это длилось минут десять-пятнадцать. Когда стихло и мы вышли из машины, черная туча была уже далеко. Вид у нас был ужасный. Вся одежда пропиталась пылью. Шинель, мне даже показалось, стала по весу вдвое больше. После командировки пришлось ее выбросить, выбить пыль из нее оказалось невозможным.
В снежную бурю мы попали на маршруте, когда шли сплоткой, и хотя она бушевала около часа, перенесли ее легко. Кабины ЗИЛов были зимнего варианта, покрыты пенным утеплителем и хорошо герметизированы. Это не  УАЗ и его брезентовый тент в песчаную бурю.
Как-то я прилетел в Барун-Урт вертолетом. Жара, даже в тени было градусов сорок. Пока я работал в течение двух-трех часов, неожиданно налетела грозовая туча и  около тридцати минут шел сильнейший ливень, который закончился также внезапно, как и начался. Мы пошли к вертолету, но взлетеь не смогли. От раскаленной земли, смоченной ливнем, поднялся такой густой туман, а скорее пар, что в одном метре ничего нельзя было увидеть. Пришлось ждать еще полчаса, пока этот пар немного разредился, и мы взлетели. И уже с высоты открылась удивительная картина: там, где упал ливень, от земли вверх поднималось сплошное белое покрывало, громадной величины.
Видел я, и неоднократно, миражи. Правда, не дворцы с фонтанами, а озера с растительностью по берегам, даже с отражением деревьев в воде. Зрелище это бесподобное и правдоподобное. Ведь я проезжал по этой местности много раз, и все равно вводишься в заблуждение. И самое интересное,  когда начинаешь подъезжать, это видение не исчезает сразу,  а начинает откатываться, как бы свертываясь в рулон.
Прошло уже 18 лет с того момента, как я был в Гоби, а до меня только сейчас стало доходить, что я соприкоснулся с уникальным созданием природы. Сейчас многие с хвастовством говорят, что они были на Желтом море, были в Таиланде и т.д.  А я вот был в Гоби!!! Мне посчастливилось вдыхать чистейший воздух пустыни, любоваться ее красотой не из окна  поезда «Москва-Пекин», а пересекая ее вдоль и поперек на автомобиле и вертолете, пешком подниматься на горные кряжи, соприкоснуться с жизнью и бытом простых скотоводов, познать ее уникальный растительный и животный мир, слушать ее ночные песни, видеть и пережить ее в разъяренном состоянии и в залитом ярким солнечным светом покое.