По дорогам своей родословной

Родовая книга семьи Просняковых

Татьяна Картамышева

Заметки и письма брату Анатолию и маме.

 5 июля 2012г. Карелия, Пряжа 
Ищу «следы» маминой двоюродной сестры и самой близкой подруги детства Даши Карповой («С первого класса мы ходили, взявшись за руки. А с четвертого – уже под руки. Над нами подшучивали – ишь, как большие!» – сказала мама недавно по телефону). Сначала обратилась в редакцию местной газеты – с просьбой, чтобы посоветовали, к кому из местных старожилов мне обратиться. Посоветовали – к Яршиной Людмиле Ивановне, дали ее адрес. Она хотя не из «самых долгожителей», но много лет работала председателем местного поссовета, людей здешних знает хорошо. Она тут же, как только я изложила при встрече суть своего дела, повела меня к своей соседке Таисии Егоровне Шалгуновой – она коренная жительница Пряжи, правда, по возрасту на шесть лет моложе мамы. Пригласила к себе в комнату, поговорили (скажу, что все, с кем я встречалась по своим вопросам, относились ко мне очень доброжелательно, без всякой настороженности, чему я даже про себя удивлялась, готовая и к иной реакции. Или чувствовали во мне «свою»?) Нет, она не помнила такую… И была очень огорчена, что не смогла мне помочь. Посоветовала обратиться  к Шишкиной Ольге Михайловне (в девичестве – Гришкина).
 Адресов друг друга местные бабушки обычно не знают. В лучшем случае – название улицы, дальше примерно так : "Дойдешь до того дома, повернешь в проулок. А там спросишь – подскажут. Ее все знают». Дом бабы Оли (так ее все там называют), который строил еще ее отец, стоит на самом берегу озера. Мы сидели на лавочке и в открытую (вторую) калитку видно было, как почти у самого заборчика плещется вода. Моей собеседнице, как она мне сказала, неделю назад исполнилось 90 лет. Нет, и она не могла вспомнить, как ни старалась, тех, о ком я спрашивала. «Плохая память стала, - пожаловалась, - столько всего в жизни было…». Но подсказала, к кому  еще стоит обратиться. Как почти все, с кем я встречалась, просила передать привет моей маме. «И спроси – не помнит ли она мою мать – Прасковьей Ивановной звали…». Когда я уходила, несколько раз оглянулась – она все махала мне вслед рукой…

 Когда я искала дом следующей своей собеседницы – Марии Петровны Мартин - и никак не могла найти, обратилась за помощью к встретившейся пожилой женщине. Она подсказала и полюбопытствовала, по какому вопросу я к ней иду. Узнав, пригласила как-нибудь зайти к ним – « у меня муж здесь всех знает». Через пару дней я зашла к ним.
 Владимир Александрович Ефимов оказался действительно кладезем информации. И в свои 83 года, похоже, помнил все и о своей жизни и о земляках. Хотя он встретил войну мальчишкой двенадцати лет, но получил от нее «по-взрослому».   Мои предыдущие собеседницы в войну или были на фронте, или в эвакуации, как наша мама. Владимир же тоже было отправлялся в эвакуацию – за отсутствием взрослых был начальником обоза из двенадцати подвод, на которых были дети мал мала меньше. Шли вдоль Онежского озера в южную сторону, и, когда уже переправились через реку Свирь и в одном селе им сказали располагаться, – «поужинать не успели, как нагрянули финны» и отправили их обоз назад. Так они вернулись в Пряжу, и три года он с другими пряжинцами, оставшимися здесь, провел в оккупации. Что для меня было особенно удивительно в его рассказе – финны организовали работу школы, и он учился  все три года оккупации. Учили серьезно – «сочинения отправляли на проверку в Хельсинки». Предмет труда был одним из главных. Хотя трудиться доставалось и вне школы. После уроков – в лес, на заготовку дров, не только для семьи, но и для финнов.
 Его супруга Людмила Федоровна приехала в Пряжу в 1954 году. Вместе они уже 57 лет.
 А тех, кого я ищу (по родственной линии Дарьи Григорьевны Карповой), заверил меня мой собеседник, в Пряже уже никого нет. Были - назвал имена- отчества, мне незнакомые, пришли к тому, что скорей всего – родственники, пусть не близкие. Сказал: «Карповы люди очень хорошие были». Посоветовал съездить в Крошнозеро (село в 28 км от Пряжи): «Там много Карповых». Супруги Ефимовы вспоминали и о маминой подруге детства и юности Кате Смысловой (Екатерине Тихоновне), которую близко знали. «Хорошая была женщина, работала секретарем в поссовете».

 Мое пребывание в Пряже началось с удивительной встречи – подав объявление в местной газете, что сниму квартиру на лето, я попала здесь в дом Геннадия Дмитриевича Алексеева. Пообщавшись, узнала, что он родом из Ригсельги. Так и моя мама оттуда родом! Он сказал, что его мать – Екатерина Смыслова. Я вспомнила – из маминых рассказов о своем детстве - что так, кажется, звали ее подругу. Позвонила маме – действительно, это та самая Катя Смыслова! Маминой радости не было предела, ведь она считала ее погибшей во время войны. Она вспомнила как, еще до школы, они играли вместе, плели венки из полевых цветов, соревнуясь при этом, у кого получается лучше, купались в Свят- реке («нагишом – ведь никого поблизости не было»)… Отца Кати звали Тихоном. Он был кузнецом и плотником, для всей деревни делал колеса для телег. Когда работал, любил петь народные песни – вся деревня заслушивалась…  Теперь я пишу эти строчки, а на меня с портрета смотрит мамина подруга детства и юности Катя – они учились вместе не только в школе, но и на рабфаке в Петрозаводске (мама: «в общежитии вузовского городка наши кровати стояли рядом»).

 Самая старшая из моих собеседниц Рачкова (девичья фамилия Петунова) Мария Федоровна, ей сейчас 94 года, сказала, что она помнит Аню Сорокину – нашу маму… А о Даше Карповой пока я ничего не узнала.

 11 июля. Продолжается моя пряжинская жизнь – уже третья неделя… Но все так же – волнующие, дающие сильные ощущения радости бытия картины в окне, с балкона – бескрайних лесов под огромным, постоянно меняющимся небом, особенно после грозового дождя. Облака – тучи после захода солнца… Нежные краски белой ночи, когда как обычно долго не спится, лежишь на диване напротив окна и наблюдаешь за  небом…

 15 июля.Вчерашний день оказался посвященным Ригсельге. Вообще-то эта «тема» в мои планы не входила – если только, как приедут хозяева квартиры, съездить туда с ними, как договаривались, посмотреть место, где была эта деревня, родина  мамы. Моя главная задача – найти хоть какую-то информацию о Даше Карповой, которую ждет от меня мама. В Пряже, как выяснилось, я ничего не узнаю. Вот посоветовали – съездить в Крошнозеро. Туда и собираюсь. Неожиданно от одной из прежних собеседниц получаю совет встретиться с Анной Павловной Яршиной, дают адрес. Нахожу дом, знакомлюсь с хозяйкой. Она живет в Петрозаводске. Приезжает сюда, в свой дом на лето. Сама пряжинская, родилась здесь в 1934 году. Карповых, живших по соседству с ней, знала хорошо, но сейчас из них никого уже нет. Хорошо помнит жителей Ригсельги – там жила ее бабушка, и она каждое лето проводила у нее… И мы заговорили о Сорокиных, которых, как оказалось, в маленькой Ригсельге было чуть ли не полдеревни…

 Так я перешла от материнской к отцовской линии маминой родословной.
В основном, жители этой карельской деревушки  (около десятка домов) носили фамилии Лукиных, Ивановых, Смысловых и Сорокиных. Последние жили (после войны) аж в четырех  домах (из  которых три были двухэтажными, то есть на две семьи). Родителей моей мамы Анна Павловна не смогла вспомнить (что не удивительно – двое уже немолодых людей, без детей, которых сразу после войны перевез к себе в Лахденпохья  их сын, мамин брат Петр). Кого помнит: три семьи Лукиных: первая – Дарья, дочь которой Шура сейчас живет в Чалне, вторая – Яков Иванович, его жена тетя Нюра и их два сына – Коля и Миша, третьи – Мария и ее дети – Роза, Миша, Коля. Первая семья Ивановых (самый первый дом в начале деревни) – Павел Антонович и Пелагея Семеновна, их дочь Анна (моя собеседница). Мать Павла звали Фекла Ивановна. Вторые жили в конце деревни у колодца для питья. (Всего в деревне было два колодца – для питья и, как я поняла, для разных хозяйственных нужд). У Смысловых - Тихона и его жены Овдойчи («Не знаю, как перевести это имя с карельского», - сказала Анна Павловна) было пять дочерей и приемный сын Егор. Чтобы выяснить насчет Сорокиных (кто есть кто и кто кому кем приходится), моя новая знакомая повела меня к Анне Петровне Прядчиевой, мать которой  Анастасия  по отцу была Сорокиной. Перед этим она рассказав мне, что та родилась в 1947 году, в день, когда от удара молнии погибла ее (Анны Павловны) бабушка (там же, в Ригсельге).

 Наше родство с Анной Петровной мы установили, когда заговорили о Михаиле Сорокине, родном брате маминого отца, репрессированном в 1937году. Мы обе знали такие детали из жизни его семьи, что тут сомнений не могло быть. Но кое-что -  то, что есть в моих записях по рассказам нашей мамы и в изложении моей собеседницы,  не совпадало. Решили – я постараюсь по телефону уточнить у  мамы некоторые детали (насколько это возможно, ведь ей уже 92 года и слышит она неважно), потом еще раз встретиться и попытаться «свести концы с концами». А пока – то, что бесспорно:
 Ее бабушка – Сорокина Евдокия Матвеевна, 1890г.р., вышла замуж за Сорокина Петра (однофамильца или родственника? Скоро, после разговора  по телефону с мамой, уже точно будем знать, что это родной ее дядя, брат отца, и мы с Анной троюродные сестры). Он был ранен на первой мировой войне, вскоре умер, похоронен в Пряже. Мне показали вчера, где было старое кладбище – я купаюсь, оказывается, рядом с этим местом. Здесь же лежат и наши прадедушки и прабабушки – раньше в Ригсельге не было своего кладбища, хоронили в Пряже. У бабушки были сестры Прасковья и Мария, братья Игнат и Алексей – все Сорокины. Она подарила мне несколько фотографий – для мамы, тех лет. И Анна Павловна тоже дала два фото.


 Сходили сегодня с Анной на кладбище, посетили ее (и наших) усопших родственников. Нашли и могилу маминой подруги Кати Смысловой - передала я ей от мамы поклон.
О поездке в Святозеро хочу написать маме письмо - по телефону много не расскажешь... А ты, как сможешь, напечатаешь и передашь, да?

 Решила кое-что добавить - появились новости. Связалась с дочерью маминой тети Марфы. Хозяева квартиры, где я живу, которые сейчас находятся в той же деревне - Котлозеро Олонецкого района, оказалось, хорошо знают ее и сообщили мне ее сотовый телефон. Поговорили с ней неплохо. Ей 76 лет, Нина Терентьевна, дочь того Терентия, который на фото с нашим дедом Александром и его братьями (был репрессирован - именно из-за этого мама в свое время пострадала). Хорошо помнит нашу бабушку Полю. Сказала, что ее дочь Лариса ( она живет в Сортавала, учитель истории), тоже собирает факты из семейной родословной и что нам с ней надо обязательно познакомиться. Дочь приедет к ней на этой неделе. Договорились, что я приеду тоже - как они позвонят (это 60 км отсюда). Думаю, маме было бы очень интересно узнать об этом. Но я звонить собираюсь после поездки - надеюсь  на получение информации о Даше. Похоже, Н.Т. что-то знает, но на мой вопрос ответила, что дочь должна знать точнее...

 Маме сегодня позвонила - решила поскорей ее обрадовать тем, что я, наконец,  выполнила ее просьбу - положила сегодня на могилу ее подруги детства букет полевых цветов - от нее... Рассказала последние новости. Завтра еду в деревню Коткозеро Олонецкого района на встречу с маминой двоюродной сестрой Ниной Терентьевной (которую она никогда не видела, но, как сказала мне по телефону, знала о ее рождении) и ее дочерью.
    
 23 июля. За это время – две поездки, в Крошнозеро и Святозеро. Попробую написать об этом пообстоятельней (коротко я сообщала Толе). Мамочка, специально для тебя хочу объяснить, почему именно таким получается мой «план действий». Мне кажется, что ты  до сих пор немного недоумеваешь – почему я непосредственно не пытаюсь делать главное, что ты ждешь от меня – найти сведения о Даше Карповой. Да, я нашла много информации, для тебя интересной, и, думаю, важной, но на этот вопрос до сих пор ответа-то нет.… Хотя ты дала мне дельный совет – узнавать через отдел народного образования, так как она работала до войны учителем в Зааонежье. Я узнала, что документы тех лет давно находятся в архивах. Нашла телефон архива республиканского отдела народного образования, звонила – мне сказали, что архивные данные могут предоставляться только при наличии документов, подтверждающих родственную связь (и при официальных запросах). И объяснили, что даже если они и дадут мне информацию, это будет только подтверждение или нет того, что работала ли она в школах Карелии после войны. По поводу каких-то иных фактов ее судьбы данных у них быть не может. Я, конечно, собиралась попасть к начальнику архива, попытаться получить разрешение, объяснив все (и собираюсь – если иными путями ничего не узнаю). Но, подумав, решила все же сначала поискать родственников – Карповых.

 В Пряже, как выяснила, никого нет. В Крошнозеро, как ты говорила, жил до войны ее родной брат Иван. Да и тут мне говорили, что «там много Карповых». Приехала в Крошнозеро. И сразу поразилась красоте этого места. Ты бывала там? Остановка автобуса прямо на берегу озера. Точнее, озеро по обеим сторонам дороги. Никаких построек и пр., только озеро во всю ширь… Чтобы пройти к домам, нужно пройти или назад по дороге, или вперед, в горку. Я пошла вперед. Людей на улице встретить трудно. Пустынно. Но если кого встретишь – стараются помочь. Если сами не знают – привести к тем, кто может знать. Так встретившаяся женщина, шедшая из магазина с сумкой и внучкой за руку, отправила девочку с покупками домой, а меня повела к бабушке – соседке, в надежде, что та сможет мне помочь. «Карповых было здесь много, - говорит, - но старые поумерли, молодые  разъехались…».
 А у этой бабушки как раз работал – ремонтировал коридор – мужчина лет сорока, который, только услышав, о ком я спрашиваю, обрадовался: «Да, я внук Ивана Карпова, который здесь жил до войны». Отчества его он, правда, не знает, и были ли у него братья-сестры - тоже. Работал ли его дед ветеринаром – тоже не знает (ведь так, мама, ты говорила?), но что «знахарем был – это точно». Рассказал, что дед был высокий – 1м 90см, с рыжей бородой. Прошел две войны, умер на Валааме, в интернате для инвалидов войны. Дважды был женат (первая жена – Мария), много детей и от первого, и от второго брака. Мать Сергея (так его зовут, полностью – Сергей Николаевич Баронников) Галина  Ивановна – от второго брака, недавно умерла. Правда, он помнит, что дед родом не из Пряжи, а из Савинова…

 Мы сидели за столом, пили чай с оладушками и черничным вареньем. Мама, действительно, как ты рассказывала, здесь, особенно в деревнях, так принято – пришел человек с дороги, немного поговорили – кто и зачем? И за стол, за чаем все дальнейшие разговоры…. Пытались разобраться в нашем родстве (в чем Сергей был просто уверен). Нам активно помогали и хозяйка – Екатерина Александровна Ильина (по отцу Балашова – просила узнать у тебя, не знала ли ты ее мать – Балашову Ксению Константиновну из Мишиной сельги), и соседка  Галина Спиридонова, которая меня привела.… Рассказывали и про своих родных – ушедших, и жалели, что вовремя не особо вслушивались в их рассказы, не запоминали, не записывали, хвалили меня, какая я молодец, но почему не приехала раньше, хотя бы на лет пять, когда многие старики еще были живы… Расставались мы совсем по-родственному, меня настойчиво приглашали приезжать еще.
 Сергей дал мне два адреса Карповых – родственников: один в Пряже – я зашла по нему сразу, выйдя с автобуса. Соседи сказали, что те не живут здесь уже года два – уехали куда-то. По другому адресу – в Петрозаводске – я еще не попала.
 На сегодня все. Надеюсь, про поездку в Святозеро еще напишу. Завтра утром еду снова в «творческую командировку» - в деревню Коткозеро Олонецкого района.

 25 июля. Мамочка, продолжу рассказ о том, как развиваются события моего карельского лета. Вчера был месяц, как я здесь. Начав с поиска какой-либо информации о Даше Карповой, за это время я нашла «много чего» - и родственников по твоей линии, встретилась со многими хорошими людьми, которые помогали мне в моих поисках, узнала многое из истории твоего (нашего) рода… А вчера, наконец, в деревне Котлозеро Олонецкого района, встретившись с твоей двоюродной сестрой Ниной Терентьевной Мухоровой (Романовой по отцу), узнала от нее и о Даше Карповой – она присылала ее матери, твоей тете Марфе, фотографию, где она была с мужем и ребенком – жила она семьей в послевоенное время в Надвоицах. Н.Т. помнит это фото – говорит: «Даша такая симпатичная, светленькая». Она надеется, что фото это сохранилось в Святозере (Чернаволоке). Видимо, там оставлены какие-то вещи – они ездят туда каждое лето с семьей дочери Ларисы (проведывают дом, посещают кладбище). В летнее время этот дом используют как дачу их дальние родственники по отцу – Романовы. Планируют в ближайшее время снова поехать туда (если позволит погода – это лето здесь дождливое), и меня приглашают с собой. Конечно, я поеду.

 Нина Терентьевна все удивлялась – как же я смогла ее найти? Хочу немного рассказать об этом. У нас, в нашей Родовой книге не записано, были ли у т. Марфы дети (видимо, такого вопроса я тебе не задавала и в разговорах этой темы не возникало). В прошлое лето, у Гены, мы звонили Зое Сорокиной – хотели предложить встретиться.  По каким-то причинам она не была настроена  на встречу. Я, поскольку собиралась на следующее лето приехать в Пряжу и предполагала, что, возможно, съезжу в Святозеро, спросила ее, были ли у т. Марфы дети. На что мне она ответила, что была дочь, кажется, библиотекарь (я знала, что Зоя студенткой была в Святозере на практике и жила у т. Марфы).   Вот, обладая такой информацией, я приехала в Святозеро. Как обычно, обращаюсь к кому-нибудь с просьбой направить меня к старожилам, объясняю, что ищу тех, кто знал моих родственников, живших здесь уже давно. Упоминаю, что родственница работала в библиотеке, а также, что жили они в Чернаволоке. Мне говорят, что там из старожилов уже никого нет, живут, в основном, дачники. Дают адреса тех, кто переселился оттуда в Святозеро. По адресам – никого нет (выходной – все, наверное, в лесу, начался сезон грибов–ягод – объясняют мне в образовавшейся уже у меня « группе поддержки» - несколько пожилых женщин с внуками на детской площадке).

 Время идет, через четыре часа будет последний автобус, на который я должна успеть, и я решаюсь идти в Чернаволок. Мне не советуют идти одной, не зная этих мест. Говорят, что это не так близко, как мне кажется (мои собеседники – люди приезжие, и хотя живут здесь давно, туда никогда не ходили). Но я помню, по твоим словам, что это достаточно близко, уточняю направление и отправляюсь. Одна из собеседниц вспомнила, что там, на даче, должна быть ее знакомая – родом оттуда, Надежда Коршунова, объясняет, как найти ее дом – «может, она что подскажет». И я иду, минуя школу (большая, современная – на том же месте, где была та, в которой учились вы с Дашей – сказала потом мне Н.Т.),  стадион, по тропинке через пустырь, потом лесок и выхожу к домам, надеясь, что это и есть Чернаволок (народу не видно). Нахожу дом, который мне описали. Знакомлюсь с хозяйкой – примерно моего возраста, она подсказывает, где живет бабушка – местная, вслед мне кричит, чтоб я заходила чай пить…

 Так я попадаю к Марии Петровне Трофимовой. Ей за восемьдесят, она хорошо помнит Марфу ("Марфонька  такая хорошая женщина была») и дочку ее Нину. И советует мне поговорить с подругой Нины Романовой – Ниной Николаевной Ульяновой. Улица кончается ее двором, просторным, похожим на лесную лужайку, только слева от калитки (низенький заборчик, как почти у всех здесь) цветник, а справа – несколько высоких деревьев. С трех сторон двора и дома плещется озеро…

 И я попала, куда мне нужно было. Тут я узнала многое о судьбе наших родственников.  И хорошо, что некоторые вещи я узнала здесь, заранее, и мне не пришлось при нашей встрече травмировать их тяжелыми воспоминаниями… У Нины было две дочери, со старшей, Ларисой, мы встретились и познакомились (как с ее мамой) вчера. На шесть лет младше ее была дочь Лена. Она погибла при пожаре, дома, когда была ученицей 10 –го класса…
Такая трагедия не первая в их семье. В огне погибли и двое детей сына т. Марфы Михаила. Он сам  работал на лесозаготовках, жена тяжело заболела, положили в больницу. Детей на время отдали в детский дом. А там случился пожар…

 Меня вчера встречали как дорогую родню. Нина Терентьевна напекла пирогов. Лариса (она приехала из Сортавала, ее семья там живет. Правда, сейчас они вдвоем с мужем – сын и дочь студенты, учатся в Питере) привезла хороший коньяк. Мы выпили по капельке… У Ларисы хорошая дружная семья, Н.Т. лето проводит в своей деревне, а на зиму уезжает к ним. У нее там своя комната. Видно, что Лариса очень заботится о матери, здоровье, конечно, у нее не очень, тоже давление. Тебе она просила передать подарок: фарфоровая скульптурка – лебедь и два лебеденка. Сказала: «это мама моя и мы, ее дети»…

 Оказывается, в этом доме (его в Чернаволоке так и называют: романовский дом)  жили две семьи братьев Романовых – Терентия и Якова. Братьев забрали в одну ночь, остались их жены с детьми – у одной двое, у другой шестеро… Н.Т. рассказывает, что жили они практически одной семьей. Невестки (Марфа и Анастасия) были очень дружны между собой. И дети их тоже… А какая красота, когда стоишь перед их домом и смотришь на озеро! Ты помнишь? И огромная ель перед домом, на самом берегу. Отец (Терентий), сказала Нина Т., посадил. А Лариса сказала: "плохая примета – ели у дома сажать"... А дом строили родители братьев – для сыновей. Ему, наверное, около ста лет, а еще крепкий…

 Лариса – учитель истории, тоже занимается родословной. И «раскопала» в архивах, что Иван Карпов, мама, твой дед, по метрическим книгам – Иван Карпов Миллер, отставной матрос Гвардейского экипажа, бабушка – Акулина Михеевна.
 То есть в тебе (и в нас – сколько-то), как мы с Ларисой предположили, течет еще или немецкая, или шведская кровь. Она собирается и дальше «раскапывать» родословную. Так что, может, узнает что точнее…


 PS: Сегодня Вознесение - престольный праздник Ригсельги, родной деревни мамы. Давно уже нет Ригсельги. И мамы уже нет... Я рада, что успела рассказать маме то, что узнала в той поездке, что встретилась она - хоть в телефонных разговорах - со своей двоюродной сестрой Ниной, с двоюродной племянницей Аней. Я видела, как много это значило для нее. С Аней она даже немного поговорила на карельском - впервые за более чем 70 лет...
И я все-таки тогда выполнила мамину просьбу - узнала о судьбе Даши и привезла ее фото - послевоенное (она не погибла, как многие мамины подруги), где она с мужем и маленьким сыном. Оно было в старом альбоме ее тети Марфы, который хранился в доме Романовых, в Чернаволоке...
 Хочется верить, что они - родные, подруги, односельчане - снова встретились там, в Небесной России... И те, что погибли в годы репрессий и войны, и те, что ушли потом...

Июнь 2015г.

Первая часть "О Родовой Книге": http://proza.ru/2009/10/28/28